Террариум

Меж тем годы летели, неотвратимо приближались выборы в Думу, новые партии грызлись, как дорвавшиеся до добычи голодные псы, однако мог возникнуть вариант их объединения во имя усекновения власти ВВП и тогда…, он даже не хотел думать, что произойдет тогда. Впрочем, до этого было еще далеко – пусть сначала пройдут в Думу, а там посмотрим…, если замахнутся на отмену ненавистной статьи Конституции, то придется им набрать три четверти голосов, а уж тут битва нешуточная разгорится, вплоть до разгона взбунтовавшегося парламента, он пойдет на это, коль иного выхода не будет… Не можешь остановить нежелательный, опасный процесс – возглавь его, – этот совет истории он как мог использовал в свой год, но нынче на дворе иные времена, куда более скверные; обман и подкуп работали плохо, а попытки репрессий, даже в ограниченном виде, вызывали у преклонцев вовсе не страх, а совсем наоборот, с этим приходилось считаться – вновь требовали освобождения МБХ, ВВП не поддавался на провокации, в его уклончиво-обнадеживающих заверениях проскальзывало то, что люди хотели услышать, но что не давало серьезного повода полагать, что такое возможно…

Но выборы беспокоили все больше, многие полагали – прежнего агрессивно-послушного большинства у власти не будет, с нарастающей силой шли разговоры по поводу отмены ненавистной статьи Конституции, 80-й, – их нельзя было не замечать, игнорировать, ВВП понимал это лучше, чем кто-либо: верный себе, он хотел вклиниться, не пассивно выжидать, а действовать на острие, тем же оружием недовольных и смутьянов, какое они используют против него, но – не получалось, ничего не получалось, а почему, он не мог объяснить себе, не принимать же всерьез газетные глупости типа “срывающийся на истерику тон выступлений, образы врагов, победоносные лозунги – стиль тоталитарных правителей” – это он-то, тоталитарный правитель… и однажды он, не полагаясь на советников и помощников, которые только и горазды выполнять его указания, а спорить, отстаивать свою правоту боятся, и правильно боятся, однако сейчас он бы выслушал их мнение, а они молчат, откровенности из них не вытащишь… поэтому сам решил досконально во всем разобраться и начал с того, что перечитал самые важные тексты, написанные учеными-оппозиционерами довольно давно, но тогда миновавшие его, а нынче существующие в новой редакции, выправленные согласно злобе дня. А после – не погнушаться, пригласить их в Резиденцию, поговорить с глазу на глаз, он – один, а их человека три, может, четыре, и пускай глава его администрации морщится и недоуменно пожимает плечами, сверкая идеальным пробором и подчеркнутой генеральской выправкой, хотя генерал не служивый, армии не нюхал, он по другому ведомству, но выправка отменная; ну и пусть морщится – он, ВВП, так решил – и баста.

Пригласил троих, двух мужчин и одну женщину, двое евреев, между прочим, для него сие не имело значения, просто отметил для себя, когда приглашал, и не более того; все были постарше его, кроме светловолосой сухопарой женщины с короткой, под мальчика, стрижкой и мужской одеждой – брюки и пиджак, приглашение было принято, в означенный час гостей привезли в Резиденцию, он устроил небольшую экскурсию по территории, на машинах и пешком, не показав только террариум, стояло бабье лето, день выдался хрустальный, тихий, задумчивый, прозрачный воздух словно отодвигал горизонт, приоткрывая дали, на лесные заасфальтированные аллейки слетались стайками жухлые, еще не жесткие, как фольга, листья, на вянущие травы вдоль дороги ложилась тончайшая пряжа пауков-тенетников, под дуновением ветерка блестящие паутинки парили над головами, сентябрь выдался сухой, теплый, черные стволы деревьев диссонировали с яркой, золотой, розовой редеющей кроной с вплетавшимся иссиня-фиолетовым и красным колером. ВВП любил эту пору осени, да и как можно было ее не любить…; природа рождала лирическое настроение, столь ему не свойственное, и даже вынужденное приглашение гостей, у которых он по старой разведчицкой привычке хотел выведать то, что скрывалось между строчками их опасных писаний, не хмурило его чело; после часовой прогулки был обед, Арина присутствовала, пыталась разговорить гостей, создать благоприятный для разговора фон, гости однако были зашорены, на шутки отвечали вежливыми приклеенными улыбками, ВВП чувствовал – не в своей тарелке, боятся лишнее слово вымолвить…, но галлийское вино незаметно делало свое дело, гости раскрепощались, впрочем, пили умеренно, за исключением Увальня, тот не стеснялся. Перешли в рабочую комнату на втором этаже с дивным видом сквозь огромные стеклянные витражи на пламенеющий лес, ВВП объяснил цель встречи – поговорить о том, что, по мнению трех видных ученых-социологов, ждет Преклонию в ближайшие годы, гости закивали – они готовы, но только без утайки, подчеркнул хозяин Резиденции, и гости опять закивали; про себя он дал им условные прозвища: чернявый невысокий пожилой мужчина со складками и ложбинками на щеках, словно кто-то провел глубокую вспашку лица, был Жук – несколько лет назад перенес онкологическую операцию, как явствовало из досье соответствующей службы, но, кажется, поправился, вот только лицо… второй, высокий полный рыжеватый, с брюшком, был Увалень, женщину он прозвал Мальчиком.

“Наша встреча носит абсолютно неформальный характер, – начал он. – Так прошу к ней и относиться, за эти стены, как сами понимаете, ничего не просочится, так что рассчитываю на вашу полную откровенность, я знаком с вашими статьями и книгами и хочу уразуметь, сколь необходимо сделать то, к чему вы настойчиво призываете, пойдет ли это, действительно, во благо Преклонии – мы ведь все патриоты страны, не так ли? – а коль так, объясните, пожалуйста, почему изменение нашей Конституции столь необходимо именно сейчас? Неужто моя власть поперек горла обществу, тянет его назад, не дает развиваться, такой ли я уж монстр?” – рубанул начистоту, дабы сразу разрушить преграду недоверия: видите, я с открытым забралом, и от вас, дорогие гости, жду того же самого. Гости замежевались, начало разговора их удивило и слегка выбило из колеи, он почувствовал, особенно про монстра… пауза затянулась, он не торопил, оглядывал сидевших напротив немигающе, глаза в глаза, как умел только он один; Жук начал отвечать первым, он словно выпекал слова-блины, выливал жидкое тесто на сковороду, давал окрепнуть, переворачивал и в зарумяненном виде бросал в тарелку, речь получалась вкусной, отметил ВВП. “У нас выстроено государство-монополия, стоящее над законом и обществом, оно не в состоянии отвечать на новые вызовы.” – “А раньше могло? – спросил ВВП”. – “Раньше худо-бедно могло, а сейчас не может; выход возможен только в превращении Преклонии в правовое государство, однако мешает Конституция в ее нынешнем виде, она возвышает первое лицо над другими ветвями власти.” – “Иными словами, у нас монополия на власть одного человека”, – вставила женщина-Мальчик. – “И что здесь плохого, в Конституции записано: “ВВП определяет основные направления внешней и внутренней политики…” Почему вы считаете это тормозом для развития общества? – ведь все зависит от личности, его умения и желания действовать в интересах страны и народа; разве я так не действовал все годы, не превратил слабое, неуправляемое государство в сильное, мощное, с которым в мире считаются… и, в конце концов, не я же эту Конституцию разрабатывал и принимал…” – “Вы превратили слабое неправовое государство, безусловно, в более сильное, но такое же неправовое. У нас имитируется все: законность, независимая судебная система, свобода СМИ, демократия, наконец”, — вступил в разговор Увалень. – Все вроде бы есть, но ничего нет”. – “Вы полагаете, забрать у меня часть полномочий, урезать власть и есть выход…, но кто будет делить со мной эти полномочия, Дума? Посмотрите, кто там заседает, разве им можно хоть что-то доверить, они же все профукают… и даже новые партии, от чьей риторики звон в ушах, разве способны они на конкретные полезные дела… одна говорильня, а попадут в Думу, станут такими же, как остальные – нет, им ничего серьезного доверить нельзя. А выборы губернаторов… дайте здесь полную свободу, ослабьте вожжи – да на местах такие чудища появятся, многие с уголовным прошлым, болтуны, демагоги, бездельники…” – “Видите ли, – Увалень отодвинулся от стола, высвободив пространство для живота, – видите ли, пока сохраняется монополия на власть, исходящая из Конституции, самые честные выборы превратятся лишь в борьбу за эту монополию, и даже если предположить, что в Думу изберут самых достойных, ничего кардинально не изменится, будет повторение 90-х годов – тогдашний Правитель с самодержавными полномочиями и безответственная Дума, не имеющая доступа к реальной власти, и начнется вакханалия, борьба за эту самую власть”. – “Вот и я о том же, – ухватился за, как ему показалось, проговорку Увальня. – Я и являюсь гарантом стабильности, не допущу разброда и шатания, как при Деде, и распада не допущу”. – “Увы, стабильность – фикция, симулякр”, – ВВП вздрогнул, услышав знакомое, так нравившееся ему раньше слово. – То, что мы имеем сейчас, не стабильность, не альтернатива распаду, а его отсрочка, мы же платим дань, скажем, хозяину Вайнахии за его лояльность, и дальше будем платить, и не ему одному”.

Разговор пошел и впрямь откровенный, даже чересчур, отметил ВВП, высказываются напрямик, без оговорок и околичностей, он и хотел такой дискуссии, главное – не злиться и не пугать, не для этого же пригласил их к себе; и все-таки… “По-вашему выходит, что власть и передавать некому и незачем, только хуже будет… В рамках действующей Конституции с этим и впрямь есть проблемы, – подала реплику женщина-Мальчик. – Предположим, ваш пост займет представитель оппозиции, честный, порядочный, умный человек… ” – “А я, выходит, не умный, не честный и не порядочный?” – мигом съязвил ВВП, чем явно смутил собеседницу, которая пошла пятнами. – “Нет, нет, я о другом, и вообще, это фантастический вариант, – после заминки. – Так вот, придет к власти такой человек из оппозиции и объявит стране и миру, что Преклония стала демократической. Ничего подобного, не стала и не станет, ибо демократизм объявленный будет держаться на одной конкретной личности во главе отжившей системы властвования. Народ по-прежнему будет стоять перед ложным выбором – какому вождю присягать… А у чиновников вообще головная боль начнется, на какую карту ставить…” – “Более того, когда все на одну фигуру замкнуто, она вынуждена опираться на силовиков и чиновников, которых приходится прикармливать, разрешать им воровать и бесчинствовать в обмен на лояльность, оттого такая чудовищная, необоримая коррупция”, – добавил Жук. – “Если я вас всех правильно понял, необходимо отменять монополию на власть, но преклонская Конституция списана с галльской, там у президента тоже огромные полномочия и ничего!” – “В их Конституции не записано, что президент определяет основные направления политики, внутренней и внешней, у нас не галлийская модель, а самодержавная, переодетая в галлийскую”. – “Погодите… А может, дело не в Конституции и вообще не в законах, а в их неисполнении?” – “То есть в правоприменении, вы хотите сказать… Но почему, почему наш основной закон представляется листком бумаги, не более того? – встрял Увалень. – Да потому, что все замкнуто на одну фигуру, на Вас. А если бы в стране нашей парламент превратился в реальную силу с делегированием ему ваших, глубокоуважаемый ВВП, полномочий, не всех, но существенных, Конституцию не удалось бы игнорировать”.

Дискуссия и далее развивалась в одном направлении, ученые талдычили: властная элита не желает или не может выработать альтернативу, оппозиция вряд ли победит на выборах в Думу, несмотря на новые партии демократического толка, – власть не допустит – Жук так прямо и выразился: не допустит… она готова биться до конца за сохранение нынешней системы, однако избежать кризиса не удастся, кто и как выводить будет из него, не ясно, и кризис окажется тем глубже и катастрофичнее по своим последствиям, чем дольше будет пребывать во власти тот, чьи гарантии дарованы Конституцией… Последнее прямо не сказали, но подразумевали, Увалень вспомнил какого-то Осоргина – ВВП никогда не слышал о таком – дескать, Преклония позволяет кататься на своей шее каждому любителю верховой езды, иногда, встав на дыбы, она опрокидывает всадника – и сейчас же позволяет взнуздать себя другому; настроение портилось с каждой минутой, в глубине души пожалел, что устроил такую встречу, в первый и в последний раз, гости почувствовали, как начал стеклянеть его взгляд, как он все реже вклинивался в разговор, и постарались укоротить свое пребывание в Резиденции.

Как ни старался забыть визит высоколобых ученых, не шел он из головы, нет-нет и вспоминалось упущенное в горячке, не записанное сразу же после их отъезда, он считал необходимым записывать, чтобы иметь возможность, не полагаясь на память, при надобности вновь и вновь оценить аргументацию тех, через кого транслируются в общество крамольные идеи, а то, что они крамольны, у него сомнений не было, взять ту же известную и популярную в определенных кругах мысль Жука о чередовании в истории Преклонии либеральных реформ и авторитарных контрреформ, но не просто о чередовании, не о движении по кругу, а о том, что каждая последующая либеральная реформа шла дальше предыдущих; значит, надо ждать, исходя из логики Жука, новой такой реформы, которую он, ВВП, не допустит, пока жив – знаем мы этих либералов и что они принесут… ничего хорошего не принесут… лишь бы нефть поднялась в цене, хоть на немного…

Министр обороны, прежде долгие годы ведавший ликвидацией разного рода ЧП, коих в безалаберном государстве хватало, любитель делать презенты Властелину, например, в виде чудесной суки-лабрадора черной масти, не без задней мысли передал переведенную на русский книжку мудреца из Поднебесной, пару тысяч лет назад тот сочинил трактат “Искусство войны”, министр советовал внимательно прочитать – и был прав, книжка оказалась весьма занятной и небесполезной. Сунь-Цзы, так его звали, много чего высказал, ВВП законспектировал самое для себя примечательное, вот эту мысль, скажем: “Если вы сильнее вдесятеро, вы можете не обращать внимания на оппозицию. Если вы сильнее впятеро, атакуйте своих противников. Если вы сильнее вдвое, поссорьте противников. Если ваши силы примерно равны, старайтесь не рисковать. Если противник сильнее вас, избегайте столкновения с ним. Если же вы много слабее, старайтесь опередить противника”. Хорошо бы еще знать реальную силу противника, дабы не ошибиться в прогнозе, размышлял ВВП, записывая изречение, а для этого надо воспользоваться другим советом:”Для того чтобы побеждать, вы должны занимать выигрышные позиции. Вы должны доводить атаку до конца и уходить невредимым. Для этого вы должны владеть даром предвидения. Вы можете обрести его. Ни демоны, ни духи вам не помогут. Профессиональный опыт здесь также не при чем. Вам не поможет и анализ. Единственный источник надежных сведений – другие люди. Благодаря им вы будете знать о том, что происходит в стане врага…” И далее – будто из инструкции родного ведомства ВВП: “Вы можете использовать пять типов агентов. Вам нужны локальные агенты. Вам нужны глубинные агенты. Вам нужны двойные агенты. Вам нужны обреченные агенты. Вам нужны неуязвимые агенты. Вам нужны агенты всех пяти видов. При этом методы их использования вам следует держать при себе. В этом случае вы сможете составить ясную картину происходящего”. Досточтимый мудрый учитель Сунь-Цзы, если бы ты только знал, какой елей проливаешь на мое сердце… шептал ВВП, осмысливая прочитанное…; и далее – вселяющее уверенность и оптимизм, так необходимые ему сегодня:”Существует всего несколько нот. Тем не менее, вы всегда можете изменить их последовательность. Еще никому не доводилось слышать всех победных песен. Существует всего несколько цветов. Тем не менее, вы сможете смешивать их до бесконечности. Увидеть все оттенки победы не суждено никому. Существует всего несколько ароматов. Но кто сможет подсчитать количество их сочетаний? Все ароматы победы не ведомы никому. Вы начинаете наступление. Существует всего несколько типов уловок и открытых действий. Тем не менее, вы можете сочетать их бесчисленным количеством способов. Количество путей, ведущих к победе, бесконечно…”

В Преклонии можно до многого дожить, если долго жить; заглянуть бы одним глазком в щелочку завесы лет и увидеть, что будет со страной лет эдак через… во всяком случае, после 2024-го, когда… да, тогда, по всей вероятности, придется покинуть свой пост и отправиться на покой, но на покой ли – вот в чем вопрос, однако, чтобы прожить оставшиеся годы и приносить пользу стране и народу, придется бороться, и не на татами, бороться со всеми, кто замышляет развал государства, и тут советы Сунь-Цзы весьма кстати: количество путей, ведущих к победе, бесконечно… Не сдавать позиции, ни в чем не уступать, мелочи не в счет, побеждает не обязательно правое дело – но дело, за которое лучше боролись, победителя никто не спросит, правду он говорил или нет – кто же изрек простую истину, что-то очень знакомо, иначе не вспомнилось бы… кто-то из великих, а великих судит только история; и его когда-то ждет такой суд, славить долго не будут, история – ветреная девка, воздадут по заслугам, признают достижения, отметят недостатки правления и умолкнут, чтобы по прошествии времени опять броситься доказывать, что был ВВП спасителем отечества, мудрым и дальновидным, доверявшим интуиции, которая не подводила… а потом, по прошествии еще какого-то времени, начнут поливать поносом, утверждать прямо противоположное – был нетерпим к чужим мнениям, упрям в заблуждениях, не желал исправлять ошибки, под его водительством Преклония больше потеряла, чем обрела, а народ как жил в бесправии, так и живет по сию пору; что ж, судите, витийствуйте, выносите приговоры и отменяйте их – такая у вас, господа историки, доля, ему же все будет до лампочки, ибо ничто не меняется так быстро, как прошлое, а он уже будет находиться именно там.

Министр обороны уловил настроение Хозяина и устроил ему поездку в Ктыву, откуда был родом, характер отдыха определился по желанию ВВП, он рассмотрел возможные варианты и выбрал охоту на марала; прежде, в спокойные годы пребывания во власти и неподдельной любви народа он если и занимался охотой, то ради удовольствия побыть наедине с чистой и незамутненной природой – охрана знала эту его особенность и старалась не мозолить глаза своим присутствием, рассредоточиваясь в укромных местах, оружие он чаще всего не расчехлял, ибо был против убийства птиц и животных ради выброса адреналина – так, во всяком случае, говорил журналистам: “звери в том, что касается меня лично – могут, как говорится, спать спокойно, мне больше нравится наблюдать за животными в естественной среде обитания”; попутно пояснял, что очень любит рыбалку, но сетовал на то, что возможность посидеть с удочкой выпадает ему нечасто, правда, иногда работа даже помогает – как иначе смог бы половить рыбу в Заокеании, да еще в компании двух президентов? – сие, впрочем, было давненько, когда его еще приглашали в эту страну, а относительно охоты запрет стрелять распространялся только на Преклонию, в других местах он не проявлял подобной щепетильности: президент соседней республики Амчук неоднократно возил его в знаменитый заповедник, и там ВВП отводил душу, демонстрируя меткость и стреляя по перепелам крупным калибром, птичек разносило в клочья; охотился в заповеднике и на оленей, сидел в засаде, а Амчук загонял. Спокойные годы канули в Лету, копилось, пульсировало в кровотоке ожесточение, нужна была разрядка, выброс того самого гормона мозгового вещества надпочечников – лучше настоящей охоты, без прежних ограничений, что можно придумать…

Министр еще при Деде начал делать сногсшибательную карьеру, из лейтенанта запаса без соблюдения очередности присвоения офицерских званий стал генерал-майором, уже при новом Властителе дорос до генерала армии, перед ВВП преклонялся, перенимал некоторые его привычки и манеры и согласие провести неделю на охоте в родных пенатах министра воспринял как особую честь; можно не сомневаться – все будет организовано по высшему разряду. Сборы в столице в самом конце сентября были недолгими, два винтокрыла “МИ-8” ручной сборки из специального авиаотряда погрузили в чрево огромного транспортного самолета и перегнали в Ктыву, после чего на борту номер один ВВП с охраной и без единого пишущего журналиста и снимающего телевизионщика в обстановке абсолютной секретности прилетел в главный город Ктывы, откуда на вертолете его доставили в район охоты; никто даже из ближайшего окружения помощников и референтов не знал, где он и что он, знал только руководитель его администрации, но как и положено генералу того самого ведомства, помалкивал в тряпочку. В последние месяцы, обуреваемый тревожными предчувствиями, ВВП старался не покидать столицу надолго, в отсутствие Хозяина на рабочем месте в Преклонии прежде и происходили всякие неприятности, как говорится, кот из дома – мыши в пляс, а когда Хозяин на посту, бдит денно и нощно, тогда коварные замыслы осуществлять куда труднее; так что пускай будет как в анекдоте: мыши плакали, кололись, но продолжали жрать кактус… – и все-таки принял предложение на счет охоты – в конце концов, он тоже имеет право отдохнуть по-человечески.

Министр предложил охотиться на рев, как еще говорят, на вабу: в период гона, объяснял он, а именно такое время было выбрано, молодые сильные маралы отгоняют слабых и окружают себя табунами-гаремами, иногда из двадцати самок, ревностно их оберегают и, чуть заслышат поблизости рев соперника, бросаются в бой; в этом особенность такой охоты – в разгар гона быки хорошо идут на вабу-манок, причем рев самца и маралихи отличаются. ВВП показали такую вабу – чуть ли не полуметровую трубу из бересты, похожую на пастушью свирель, с одного конца труба имела небольшое отверстие, с другого – овальную дыру, в которую выходят звуки; ВВП попробовал дунуть – ничего не вышло, вместо высокого сильного звука какое-то сипение; тогда бывший министр попросил одного из сопровождавших охотников показать вабу в деле, тот глубоко втянул воздух, приставив сжатые губы к малому отверстию, и с силой выдул, получилось и впрямь напоминающее олений рев.

Было довольно холодно, заморозки и первый снег пришли чуть раньше ожидаемого, прибыли в район охоты на вертолетах, обустроились в заранее подготовленных, отапливаемых автономной котельной помещениях, охоту назначили на завтрашнее раннее утро, а пока ВВП имел возможность сбросить груз безотрадных мыслей и скопившееся напряжение, бродя в одиночестве – охраны за деревьями видно не было – и вместе с бывшим министром по тайге; его удивило молчание природы, она словно насупилась в преддверии зимы, не слышно было птичьего свиста и пения, лишь пару раз курлыкал летевший на юг журавлиный клин, желтеющая лиственница стояла караулом у берегов небольшой реки, по которой плыла ржаво-золотистая, красная, бордовая листва; изредка попадались ободранные деревца – его спутник и устроитель охоты, высокий, ладный, с едва уловимой приятной картавинкой, услужливо объяснял: такой у маралов ритуал, сражение с деревьями в течение всего гона, минут пятнадцать, зрелище удивительное, сначала олень рогами рыхлит землю, вырывает сухую траву, попеременно отбрасывает ногами землю, при этом сильно возбуждается и ревет, высовывается пенис, брызжет моча, заливает брюхо, морду оленя, землю, марал ложится в политую мочой ямку, трется головой и шеей, стараясь побольше вымазаться мочой – зачем? – а кто его знает, такая привычка, вроде сильный запах мочи на шкуре провоцирует приход самок…; своего рода аккордом к излагаемым физиологическим подробностям нет-нет и звучал издалека разносимый эхом рев маралов. Загустели сумерки, темнота объяла пространство, охотники, их было четверо, разложили большой костер, в поленья подбрасывали моментально, с треском, как сухой хворост, сгоравшие и разлетавшиеся искорками подобно бенгальскому огню, но с жаром, ветки листвянки с мягкими шелковистыми слабо пахнущими духами иголками; выпили водки “по-маленькой”, ВВП тоже выпил, хотя спиртному уже давно предпочитал зеленый чай, изменяя даже любимому пиву, магия пляшущего, как дервиш, пламени – он однажды видел такой танец в Нидии – таила загадку и одновременно успокаивала, настраивала на приятные раздумья, уводила от сиюминутной тревожной реальности: ВВП вспомнил, как сколько-то лет назад рыбачил с желанным гостем князем Адальбертом не так далеко отсюда, в верховьях большой реки, и снялся по пояс обнаженным – весь мир залюбовался, особенно женщины, тогда заговорили о нем как о мачо: действительно, дикая природа, могучая река, ковбойская шляпа, брюки хаки, ботинки на толстой подошве – и голый торс атлета, нарочитая демонстрация мощи Властелина, не стесняющегося свалившейся славы, не боящегося слово лишнее вымолвить, как было в самом начале, а раскованного, физически сильного, психологически устойчивого человека, мужчины. Кто-то из политтехнологов, говоря о снимке, где он идет по воде, провел параллель с Христом, явный перебор, но все равно приятно, а другой политтехнолог, помнится, писал, что для женщин ВВП является идеалом сильного, надежного и трезвого спутника, а для мужчин – “своим мужиком”, с которым хорошо сходить на футбол или пропустить пару кружек пива, а что, правильно писал! – недаром девичья поп-группа с эстрады объяснилась ему в любви: “И теперь я хочу такого! Такого, как ВВП – полного сил!” – кто еще из властителей позировал с голым торсом? – как ему сказали, только латинянин Дуче и застреленный в Техасе заокеанский президент.

Недолгое успокоение сменилось тоскливым сжатием посредине груди, отпускало и снова сжимало, так, говорят, бывает у сердечников, никогда прежде подобного не испытывал, возникать стало в последние месяцы, доктора уверяли – он совершенно здоров, и сердце работает, как часы, но сжатие не оставляло в покое, вот и сейчас – и откуда-то выплыл полузабытый образ тигрицы из Красной книги, с какой стати, почему? – как ее звали…, Серьга, кажется, в дальневосточном заповеднике ее поймали ученые специально для него, он выстрелил в нее из устройства по обездвиживанию животных, а когда она заснула, надел GPS-ошейник, чтобы отслеживать ее перемещения в тайге; происходило в том году, когда он временно уступил высокое кресло Плюшевому: через некоторое время каждый желающий мог наблюдать за перемещениями Серьги по сигналу джипиэски на его, Повелителя, сайте; и все бы хорошо, но какие-то биологи-экологи заподозрили инсценировку, подставу, трюк и тут же ринулись сливать свои дерьмовые подозрения в Сеть, к радости неописуемой Дневального и таких же хомячков – якобы никого ученые не ловили, а специально доставили тигрицу из зоопарка за несколько сот километров в тайгу и пока ждали вечно опаздывающего высокого гостя, ревнителя живой природы, защитника редких особей от истребления, подкалывали Серьгу препаратом, делавшим ее спокойной и полусонной, и до того заврались биологи-экологи, что далее утверждали совсем уж невообразимое – через пару дней после встречи тигрица подохла, что же касается наблюдения в Интернете за ее перемещениями по тайге, то там была другая тигрица и карту перемещений делали фальшивую. Вот же типы, вечно подозревают в пиаре, на обмане замешанном, как с амфорами… да хоть бы и так, беды-то нет никакой, все работает во благо – вот какой человек, добрый и гуманный, руководит Преклонией, главное – имидж; и не важно, что рулить дозволено было Плюшевому, все же понимали, кто штурман, курс прокладывающий…

Что будет в декабре, как добиться большинства в Думе, где столько партий, и каждая целит обрести лидерство, разные там Дневальные, Прыжковы, Земцовы и иже с ними; приемы и уловки власти хорошо известны, а новые выдумать трудно, “Единая Преклония” дышит на ладан, вместо нее – “Народный фронт”, тяжело звучат все эти военные термины: фронты, битвы, сражения, наступления и пр., но других никто не придумал, от армии же шарахаются, как черт от ладана, откупаются кто как может, и погоны надевать, становиться профи тоже не шибко спешат, хотя сегодня и деньги немалые, и льготы… почти как в Заокеании; удивительная страна Преклония и удивительный народ: пытаешься сделать, как у других, – не получается, и по-своему делать тоже не выходит, остается – ничего не делать, а это рискованно и даже опасно…

…Охота началась на зорьке, несильный мороз слегка прихватывал щеки и нос, чуть впереди двигался охотник с манком, вабил два-три раза и замолкал, ВВП шел поодаль вместе с бывшим министром и еще одним охотником, пожилым тувинцем с прореженными, подернутыми никотиновым налетом зубами, неистощимым на разные истории – рассказывал вчера у костра, как в молодые годы работал с геологами, сопровождал каюра с оленями, забыл спрятать на ночь трехлитровую банку с солью, олени нашли банку и, будучи весьма охочи до ее содержимого, всовывали морды в горловину, вздымали банку, трясли, как алкоголики, добывавшие из бутылки последние капли спиртного, и жадно глотали и слизывали языками вожделенную соль; тот же абориген, не стесняясь, вспоминал, как за ним ходил по пятам олень в ожидании момента, когда он расстегнет брюки противоэнцефалитного костюма и пописает на ягель, который в мгновение ока будет слизан; отзвуком на манок звучало оленье “и-и-и-у-у-о-а”, иногда ВВП слышалось “и-и-у” и нечто, напоминавшее рявканье. Прошел час, олени отзывались на манок, но не приближались, группа углублялась в тайгу, наконец, брачный рев стал доноситься ближе, на один из таких звуков бывший министр и повел ВВП, подсказав, что пора приготовить оружие – нарезной карабин калибра 338 Lapua Magnum с оптическим прицелом; они затаились в кустах, а идущий впереди вновь издал манящий звук трубы; бывший министр вежливо коснулся руки ВВП и указал направление – смотрите туда, ВВП вскинул карабин и в оптический прицел увидел то, ради чего все и было затеяно: в прогале лиственниц тихо, осторожно ступал олень, не подавая голоса, постоянно озираясь во все стороны, удостоверившись, что опасности нет, он поднял голову так, что рога легли на спину, и громко ответил вабе: “и-и-и-у-у-о-а”… Марал, не ведавший обмана, был первозданно красив, животный инстинкт гона превращал его любовную игру в необоримую страсть, в призывном сигнале самки заключался для него высший смысл бытия, желание переполняло, захлестывало его всего, он все смелее приближался к предмету страсти, вот-вот увидит выступающие из-за стволов очертания самки и… ВВП держал его на мушке, до оленя уже не более ста метров, он покосился на соседа, тот кивнул – можно… Слабая, неоформившаяся, словно ветром занесенная, мысль на мгновение отвлекла, лишенный сентиментальности ВВП внезапно подумал, что убивать животное в разгар любовных игр – это… долесекундная мысль не успевала угнездиться, но рождала дискомфорт, искажала представление о правильности устройства всего сущего в природе, ему было горько-одиноко оставаться наедине со своим ощущением, он задержал дыхание и отвел ствол, выстрелив в свободное пространство…

Год две тысячи шестнадцатый катился к закату – со всеми тревогами и радостями, сбывшимися и провалившимися в тартарары надеждами и обещаниями, предчувствиями и предзнаменованиями, с невероятным увеличением везде, кроме Преклонии, добычи газа из сланцев, затмевающего нефть, заменяющего ее всюду где только возможно и стремительно опускающего цену на свою главную конкурентку, с растущей инфляцией и нехваткой денег в бюджете, задержкой выплаты зарплат и отказом от многих робких начинаний, не успевших развиться, с телодвижениями оппозиции сродни осторожным подпрыгиваниям не батуте, чтобы с третьей или четвертой попытки вознестись высоко над головами, мягко спружинить при приземлении и снова подлететь – еще выше, поразив публику, но выше не получалось, и публика не разевала рот в изумлении. Преклония настраивалась на новые выборы, которые много обещали, но не все верили в возможность достижения хотя бы половины обещанного: ВВП реагировал на происходящее внешне безучастно, это была маска, он по-прежнему убеждал себя – ничего такого, что расходится с его планами, не произойдет, мелочи не в счет; и только выход на свободу в означенный срок, ни днем раньше, главного узника заставлял задуматься о дальнейших действиях в отношении МБХ, а то, что в покое его оставлять нельзя, было очевидно.

Он так неотступно думал об этом, что опять дождался прихода снов, не все, к счастью, помнились, но некоторые мучительно отзывались нелепостью положений, в которые попадал, он томился ими, принимал снотворное, помогало плохо, в снах он изредка разговаривал с МБХ, иногда к ним двоим присоединялся старый знакомец – мерзкое рогатое существо в обличии черта – и начиналась форменная вакханалия; его почему-то охватывало совсем не свойственное состояние, которое вызывало сердцебиение и пот, это не были стыд, жалость или вина, совсем нет, тем не менее, он всегда оказывался в положении оправдывающегося, МБХ лишь щурил глаза в намеке на больно ранящую, уничижительную улыбку, но прямо не высказывался, черт же наседал, наглый и мерзкий, что-то пытался доказывать, он явно нарывался и если бы не был чертом, ВВП ввинтил бы ему по рогам или бросил через колено, но даже во сне боялся связываться с нечистой силой, все его существо пронизывало запоздалое раскаяние, за что, почему, он не ведал, но именно этим все заканчивалось и он просыпался; наступал день и при его свете он вновь думал, как теперь поступить с обретшим свободу заключенным, на чью смерть ВВП втайне надеялся все эти годы, однако сам никаких усилий по этому поводу не предпринимал – было бы как-то не по-христиански, да и на третий срок осудить не видел возможности – ор бы начался вселенский…

Последний сон совсем доконал: заспорили относительно ненависти, чем питается это чувство, МБХ, бритый наголо, сидел в клетке из толстых прутьев, напоминающей безопасное для людей звериное укрытие, тигров, к примеру, черт носился вдоль клетки, просовывал острую морду между прутьев, отпрыгивал, будто освобождался от металлических оков, оборачивался и глумливо повизгивал, глядя на ВВП, сидевшего поодаль на стульчике, словно отдыхающий дрессировщик; так что же такое ненависть? – доносилось сквозь повизгивание, ненависть – месть труса за испытанный страх, сам же пояснял черт, гнев слабых, чем несправедливее ненависть, тем она упорнее… пристал с ножом к горлу к МБХ: что тот испытывает к человеку, по чьей вине… и так далее, МБХ потер в раздумье переносицу, окинул ВВП пустым, невидящим взглядом и изрек, будто о постороннем, не находящимся сейчас рядом: “Ненависти к нему не испытываю, но презирать его никто мне не запретит, и еще – жалеть, он и впрямь достоин жалости как всякий исторический персонаж с отрицательным знаком, он все еще пребывает в иллюзии, что является спасителем отечества, на самом же деле… кого и от чего он спас…”; щурился, шевелил губами, и ВВП отчетливо различил полушепот сидевшего в клетке: “Ах, как мучительна ненависть без взаимности…” Черт задрыгал ногами, застучал копытцами, словно чечетку отбивал: “гляньте на эту рожу с натянутой, как на барабане, кожей – это он-то спаситель, отец нации…” – и захихикал громко и отвратительно; смолкнув, посерьезнел и понес несусветную чушь: оказывается, нынче не черт соблазняет человека, сбивает с пути истинного, а человек – черта, к нему, рогатому, очередь выстроилась желающих попытать удачу; ничего более страшного, чем сам человек, не существует, не рядовой черт – сам дьявол совершить такого не сможет, во как времена изменились…

Круглосуточная прослушка дома МБХ принесла важные сведения: он в очередной раз собирается за границу, похоже, надолго, это же подтвердил агент, внедренный в его окружение, однако покидать Преклонию насовсем не входит в его планы, тема эмигрирует – не эмигрирует стала горячей, журналисты не дают ему прохода с той минуты, как глотнул воздух свободы; ничего ужасного, по мнению ВВП и его окружения, МБХ не говорит и не пишет, все ожидаемо, и его прогноз будущего страны, и предлагаемые решения выхода из кризиса – и где он углядел кризис? – и пути политической реформы, но одно дело – болтать здесь, и совсем другое – там, в милым его сердцу Заокеании и Альбионии, ну и пусть болтает, куда важнее, чтоб дома воду не намутил, подольше бы за бугром оставался. МБХ в первый свой выезд провел за границей около трех месяцев, став героем бесчисленных теле- и газетных интервью, специальных слушаний в Сенате Заокеании и парламенте Альбионии, выступлений в университетах; по имевшимся сведениям, купил новое жилье для жены и детей, престарелые родители тоже не прочь прожить остаток лет далече, МБХ же рвется домой, где ждут важные дела, сам избираться в Думу не желает, отказывает партиям, жаждущим заполучить его в свои ряды, значит, метит выше, пришел к убеждению ВВП, догадка поселила в нем определенное разочарование в себе, сомнение в безошибочности своих действий – лучше все-таки, надежнее было закрыть его совсем…

Если вы можете вспомнить, что вас огорчало неделю назад, значит, у вас превосходная память, за неделю до думских выборов он не мог ни о чем другом, кроме выборов, думать и говорить, а уж о том, чтоб вспоминать, и речи не было; ожидание вероятной беды обычно мучительнее самой беды, так утверждают – и опыт подсказывает правоту такого суждения, но не во всех случаях: иной раз ожидаемые неприятности мобилизуют внутренние ресурсы, создают своего рода броню вроде кевларовых жилетов у его охранников и у него самого в момент ловли гюрзы; сейчас все происходило иначе – когда-то давно читал умные книжки, втемяшились четыре строчки про черепаху и ее панцирь из пережитого страха, надежней которого нет, строчки были поэзией, стихи он на дух не переносил, потому и запомнил лишь саму суть, не встроенную в рифму: панцирь из пережитого страха…, здорово сказано! Нет, страха сейчас не было, была уверенность, что снова всех переиграет – смог же успешно отбивать атаки, повторявшиеся каждый год с завидной упорной тупостью и требовавшие досрочных выборов, смог, хотя было непросто, пришлось в больших городах демонстративно устраивать винтилово, с арестами и избиениями митингующих – а куда деваться? – страха нет, в его руках такие возможности… эти хомячки и не догадываются, какие возможности – хоть тыщу камер видеонаблюдения поставь, на каждый участок по сотне наблюдателей, а итог будет тот, который нужен, и никакого другого не будет; и пускай партии Дневального и Прыжкова единым фронтом идут и всякие социал-демократы им в хвост пристраиваются вкупе с “Левым альянсом”, его, ВВП, Народный фронт им не обойти, и хорошо, что Оглобля от партии отказался, хорошо помнит, как сколачивал миллиардное состояние, знает, сколько на него компромата нарыто; деньги и глупость дают наибольшие шансы на победу, а народ в сущности глуп, многие думают, что все окончится добром, чушь, другая Преклония, если и появится, совсем не будет доброй… впрочем, Дневальный тревожит по-настоящему, он умеет говорить с чернью, в отличие от прежних лидеров бандерлогов, неудачников и болтунов. Страха и растерянности не было, взамен все чаще, как начавшие беспокоить внезапные приливы крови к голове, опустошение и апатия, неведомые прежде, извечная жажда борьбы и победы замещалась безразличием, столь ему не свойственным; он, когда требовалось, легко мог скрывать ненависть, если только его не спрашивали об МБХ – тут он чуть ли не впадал в ступор, но не умел и не научился скрывать безразличие; кажется, перемену в нем заметили люди из ближнего круга, никто ничего не говорил и даже не намекал – попробовали бы! – но он чувствовал нутром, что заметили и пребывают в растерянности, не зная, как реагировать и надо ли реагировать вообще.

И вот настал день, которого в Преклонии ожидали со смутными чувствами: одни уповали на будоражащие воображение перемены, пусть и не моментальные, но неотвратимые, другие их страшились, мучительно размышляли, как совладать с новой ситуацией; ВВП представлял эту картину в виде готовых к схватке на татами дзюдоистов, в одном угадывал себя, яростного и опытного, в противнике – некий размытый образ, лик его менялся, в конце концов, лик не имел значения, важно было другое – обхитрить, провести прием – бросить через спину или сделать переднюю подножку и зафиксировать победу, от которой зависело дальнейшее.

Утро воскресного осеннего дня он решил посвятить хоккею: вместе с сыном, экипированном в детскую, специально пошитую форму с эмблемой сборной Преклонии, в “коробке” с искусственным льдом гоняли шайбу, бросали по пустым воротам; Дима катался лучше отца, он рос спортивным, ВВП показывал ему некоторые приемы дзюдо, и сын изредка пытался, застав отца врасплох, применить их против него, что не запрещалось, но и не поощрялось – семилетний белоголовый крепыш мог нечаянно нанести отцу травму; в его годы, да и позже, будущий ВВП никогда не стоял на коньках, впервые надел их в Хазакстане, на зимних сборах в его команды дзюдоистов, надел – и тут же сверзился, подвернув ногу, и лишь лет шесть назад сумел-таки освоить коньки – даже шайбу бросать научился, невысоко, правда, вот и сейчас изредка обыгрывал Диму в единоборствах, но тот все равно был быстрее, увертливее, норовил применить силовые приемы, иногда удавалось, отец падал на лед под смех и поощрительные возгласы Арины, наблюдавшей за игрой у бортика. Хоккей стал еще одной спортивной привязанностью ВВП – недаром его усилиями удалось добиться проведения в Преклонии в апреле-мае чемпионата мира, организовали прекрасно, в столице и городе на болотах, вместе с миллионами преклонцев ВВП радовался победе своих – а что может быть лучше спорта для укрепления в мятущихся людских душах патриотизма – для этого, разумеется, надо обязательно выигрывать, при неудаче же кучи дерьма обрушатся на головы виноватых, а виноватыми окажутся все и больше всего он сам – в этом лишний раз убедился после зимней Олимпиады в субтропиках.

После получасовой игры переоделись, позавтракали, и ВВП отправился в рабочий кабинет, Дима увязался за ним; на стене на огромном плазменном экране красовалась карта страны, перемигивались разноцветные лампочки-индикаторы, выскакивали то и дело менявшиеся цифры, шли названия партий, чьи представители выбирались сегодня в Думу, появлялись и исчезали картинки происходящего в данную минуту на избирательных участках за тысячи километров от Резиденции; электронную карту соорудили к выборам, она точь-в-точь копировала ту, которая предстала сейчас в операционном зале перед членами Центральной избирательной комиссии и допущенными журналистами. “Папа, что это за огоньки, объясни”. – “Они показывают, как идет голосование на местах, ты же знаешь, я говорил тебе – сегодня выборы в Думу”. – “А что это за картинки, и ящики какие-то, чего-то туда кладут…”. – “Специальные камеры показывают, что внутри участка происходит, чтобы исключить мухлеж, а типа ящиков – новые электронные аппараты для голосования, мы их впервые на таких выборах опробуем, люди кладут бюллетени с фамилиями тех, кого хотят выбрать”. По выражению Диминого лица понял – ему мало что понятно, семь лет, откуда к нему понятие… – “Что такое мухлеж?” – уцепился за незнакомое слово. – “Как тебе объяснить…, в общем, обман”. — ”И твое имя там есть, ну, что в ящики засовывают?” – “Нет, моего нет”. – “А почему?” – “А потому, что я над ними всеми, я самый главный начальник”. Дима шевелил губами, бормоча про себя – уже в пять лет он умел читать и считать до тысячи, в первый класс школы он не ходил, учителя занимались с ним на дому, друзей-сверстников он не имел вследствие их отсутствия в Резиденции, лишенный общения с детьми, рос он не по годам рассудительным, копирующим взрослые манеры и обороты речи, это беспокоило Арину, предлагавшую отдать мальчика в хорошую частную школу, ВВП был категорически против, – террористы могут прознать, и тогда… “Вечно тебе вайнахцы мерещатся!, – однажды не выдержала, – вон сколько охраны…”, – и получила жесткий ответ: “Я не могу и не хочу рисковать единственным сыном, ясно?!”

“Папа, я так понял – впереди Народный фронт”. – “Правильно понял, Народный фронт – моя партия, мы обязательно должны победить, иначе будет плохо”. – “А почему будет плохо? Ты перестанешь быть главным начальником?” – “Нет, сынок, главным начальником я останусь, надеюсь, еще надолго, но труднее станет управлять страной”. – “А почему труднее?” – “Ну, ты и почемучка… Потому, что некоторые нехорошие дяди и тети, не любящие свою страну, захотят перемен, а перемены всегда опасны; жизнь, Дима, на самом деле очень простая штука, запомни, а все сложное, непредсказуемое несет беспорядок, хаос, ты это не осознаешь пока, поскольку маленький, вырастешь – и обязательно вспомнишь слова отца; борьба хороша только на татами, где мы с тобой приемы отрабатываем, а в жизни борьба опасна и рискованна, лучше все решать тихо-мирно, однако приходится бороться и даже воевать с некоторыми”.

На плазменном экране галопировали цифры, высвечивался ход голосования, Дальний Восток готовился отойти ко сну, завершив важную миссию, Диме прискучило и он убежал в игровую комнату, а ВВП утопил тело в глубоком кожаном кресле и стал напряженно вглядываться в экран; его родная Преклония, за которую он готов был без раздумий отдать жизнь – во всяком случае, уверовал в это и не давал себе повода усомниться в собственной решимости, его родная Преклония делала выбор на ближайшие годы, звонил телефон, руководитель администрации, генерал с делившим роскошную шевелюру косым пробором сообщал то, что ВВП знал и без него – восточные районы проголосовали слабо, Народный фронт хотя и впереди, но не набрал запланированного количества голосов, генерал вносил ясность: под бдительным оком губернаторов и мэров избиркомы выполнят то, что им положено, так что данные могут измениться в лучшую сторону; к сожалению, партии Дневального, Прыжкова и “Левый альянс” совсем рядом по голосам, несознательных граждан у нас много, зато коммуняки и “жирики” отстали…, а мелкие партии – всякие там “Монархические”, “Пираццкие”, “Добрые Люди Преклонии”, “Казачья”, “Любители пива”, “Гражданская сила”, национал-демократы и прочая хрень и близко к Думе не подберутся; с этими партиями со смешными и просто идиотскими названиями ВВП давно все было ясно – для того и создавались еще четыре года назад при его согласии, чтобы воду замутить, это как мальки, спущенные в реку – большая часть погибнет, так и не развившись, остальные послужат наживкой для ловли крупной рыбы.

Дважды выходил по Skype новый председатель ЦИК, сменивший по-собачьи верного, но одиозного Чура, лысый и гладко выбритый, прямая противоположность предшественнику, один вид бороды которого раздражал и гневил многих, и сообщал подробности: на таких-то участках в таких-то областях были волнения, кое-кого наблюдатели поймали на вбросах и “каруселях”, но в целом все идет по плану; по плану… планы разные бывают, человек всегда врет, себе и другим, но больше – себе, кто-то там из великих изрек: каждый человек вырабатывает правила для оправдания собственной жизни, а в чем и перед кем оправдываться ему, Властелину Преклонии: друзей он никогда не предавал, был верен слову, выполнял то, что обещал конкретным людям – вы ко мне по-хорошему и я по-хорошему, а кто ко мне по-плохому, то и я отвечу тем же; а безликим массам… этим можно было впаривать что угодно, вешать лапшу на уши, обещать золотые горы, что он и делал сообразно обстоятельствам: нынешнее поколение преклонцев будет жить при комм… фу, типун на язык; это было психологически оправданно, ибо поднимало у народа настроение, народ и впрямь верил, что живет в великой стране, подающей пример остальным, а кто не верил, с теми и говорить не о чем; но тогда нефть за сотню зеленых зашкаливала, а сейчас…, одни слезы, честно говоря, он боялся, что обозленные работяги хлынут на улицы, средний-то класс убедить, что живет не беднее прежнего и даже лучше, – не удается, а вот работяги… зарплату получают с опозданием, цены растут, инфляция… в общем, дела швах и просвета не видно, однако народ пока баррикады не построил, наш замечательный долготерпеливый доверчивый народ, честь ему и хвала.

Итоги выборов не порадовали – несмотря на все старания и давиловку на местах – по этому поводу скандалы и обвинения власти в мухлеже впереди, как же без них… – Народный фронт не добился ощутимого перевеса, набрав 31 процент голосов, “Единая Преклония” во главе с Плюшевым – укоренилось и другое его прозвище – Фитюлька, и того меньше – 14 процентов, зато партии Прыжкова, Дневального, “Левый альянс” и “Груша” в сумме набрали более половины голосов; что же касается коммуняк и “жириков”, то их результаты оказались совсем скверными: соответственно 9 и 5 с половиной процентов; впрочем, цитируя про себя маленького рябого вождя, ВВП утешался мыслью, что могло быть куда хуже; и ни одна скороспелая, как плод, некогда выращенный великим преобразователем преклонской природы Окачуриным, ни одна партия с чудным названием из созданных четыре года назад в Думу не попала; что ж, надо делать выводы, а не сопли жевать и цепями себя бить – будем работать с теми, кто есть, успокаивал себя ВВП, на них тоже управа найдется, покуда власть в его руках.

Зима две тысячи семнадцатого выдалась куда более суровой, чем две предыдущие, уповать на извечный преклонский пофигизм: эка невидаль – морозы… не приходилось, то и дело выходили из строя отопительные системы, вымораживались не отдельные дома, а целые кварталы, то здесь, то там не хватало топлива для ТЭЦ – плохо было с подвозом, ежедневно с обморожениями в больницы доставляли сотни людей, а многие не доживали…. телевидение показывало леденящие душу кадры, а не показывать было нельзя – клокотание людской массы приближалось к опасной красной черте, оппозиция, почувствовав второе дыхание, ярилась, бубнила о невозможности управлять запущенной страной прежними методами, виня в этом исключительно ВВП, Дума устраивала громкие обсуждения – у внутренних врагов имелась теперь трибуна, и они ее использовали на полную катушку, аварии же катились по стране одна за одной, образуя зловещую цепную реакцию, премьер проводил бесконечные совещания, но было очевидно – его старания и авторитета недостаточно, бразды жесткого правления взял в свои руки ВВП, снова, как прежде, ездил и летал в отдельные, недалеко отстоящие от столицы, терпящие бедствие города и поселки, успокаивал народ, проводил показательные порки, вздрючивал начальников, снимал одних и назначал новых, на него многие вновь смотрели как на спасителя, укротителя бунтующей стихии, мага, который взмахнет волшебной палочкой и все образуется, но ничего не образовывалось и так продолжалось до конца февраля, когда морозы, в отдельные недели зашкаливавшие за тридцать, и не только в северных и восточных районах, где доходило и до сорока, но и в центральных, в столице и городе на болотах, начали ослабевать и появилась надежда пережить зиму с восполнимыми потерями. А тут подоспел саммит Преклония-НАТО, и ВВП отбыл в Броколь, где встретился с новым президентом Заокеании, специально прибывшим ради личного знакомства; после его инаугурации прошло полтора месяца, новоизбранный лидер смотрелся великолепно, ВВП внутри себя вынужденно признал это, пожимая руку высоченному – везет же Заокеании на росляков, и предыдущий был на двадцать сантиметров выше ВВП, и нынешний ростом не обижен, зато в плечах шире предшественника, мощнее, круче, недаром в университете увлекался футболом, хилякам заказанный, единственный физический изъян – легкое прихрамывание, след автоаварии в молодые годы – не портил впечатления; по данным собранного на нового президента подробного досье ВВП сделал три вывода: жесткий республиканец, но без фанатизма, во время избирательной кампании критиковал Преклонию и ее Властителя, однако палку не перегибал, говоря о борьбе оппозиции с действующей властью и отстаивая приоритеты прав человека, не в пример предыдущему – демократу , кто эти права, слава богу, не часто вспоминал; второе, на что ВВП обратил внимание, – больше озабочен внутренними делами своей страны, экономика стремительно пошла вверх, хочет не спугнуть рост, а придать ему дальнейшее ускорение; и третье – договариваться с ним будет трудно, что-то в нем есть от обожаемого в Заокеании по сей день президента-бывшего актера, который умел брать на себя, и этот тоже, видать, не боится ответственности; они замерли в рукопожатии перед телеоператорами и фотографами, ВВП словно взглянул на себя и своего соседа сквозь объективы камер, увидел воображением идущие в мировой эфир кадры и газетные снимки и на мгновение – только на мгновение! – испытал неведомое прежде чувство ущербности: в сравнении с заокеанцем, впечатляющим зрелой мужской красотой, не достигшим пятидесятилетия шатеном с выбеленными инеем висками – а может, подкрашивает ради красоты? – с упругой загорелой кожей лица, не знающей подтяжек и ботокса, серыми глазами с буро-жёлтым обрамлением вокруг зрачков, излучающими странное свечение, как у кошек, будто фосфоресцирующими, искренней доверительной улыбкой, демонстрирующей ровные белые зубы – наверняка бабы от него без ума, – шестидесятипятилетний Властелин Преклонии, на голову ниже, с искусственно гладкими от уколов поддужьями глаз, щеками и подбородком, пересаженными в череп белесыми волосами смотрелся проигрышно; пережив по срокам пребывания во власти двух заокеанских президентов – того, кого наглецы-карикатуристы изображали в виде обезъянки, кто, заглянув ему в зрачки, увидел в них душу, и узкоплечего мулата, по наивности желавшего быть понятым и одобренным всеми и потому стремившегося ни с кем не вступать в конфронтацию, пережив их, ВВП сейчас услышал тихий, едва уловимый шелест времени, струящегося в песочных часах, его времени, неотвратимо убывающего.

В последние годы он окончательно выстроил внутри себя систему координат, в которой Заокеании отводилось место грозной силы, с которой вынужденно приходится считаться и договариваться; верный себе, он делил людей – и страны – на врагов и предателей, друзья не в счет, для них существовала особая координата, да и были ли у него преданные друзья? – он в этом все больше сомневался; с врагами можно было вступать во временные соглашения, это не возбранялось и даже приветствовалось, с предателями же разговор был короткий – они подлежали уничтожению, но если с людьми все происходило более-менее по налаженной схеме, то со странами оказывалось сложнее. Заокеания относилась к категории врагов, отношения с ней складывались по-разному, в зависимости от обстоятельств, но если полтора десятка лет назад он считал возможным идти ей навстречу, то затем возобладало недоверие, появилось опасение быть обманутым, обведеным вокруг пальца, соответственно, менялось и отношение; в былую пору, кидая на митингах и в высоких собраниях фразы об опасности следовать в фарватере коварных планов и замыслов Заокеании, он прекрасно осознавал, кому и для чего направляет эти знаки, внутри себя он знал – любой политик на его месте поступал бы точно так же, народ нуждался в образе врага, всегда кого-то надо натравливать на кого-то, такова диалектика выживания, однако то были лозунги для разогрева толпы, сам же ВВП прекрасно отдавал себе отчет в том, что следовать им в большой политике пагубно; незаметно в системе координат все начало смещаться – он все больше верил словам, брошенным в толпу, казавшееся пригодным лишь для внутреннего пользования приобретало черты вполне вероятного, реального, существующего на самом деле, Заокеания раздражала, злила, хотелось делать ей наперекор, и чем хуже шли дела в Преклонии, тем больше верилось в то, что все это – происки враждебного государства. А ведь по молодости и незрелости, служа в Гансонии, он относился к Заокеании совсем иначе – или это было ослепление, присущее в ту пору многим? – он хорошо помнил тогдашние свои вольнодумные мысли: “это же они нас боятся, а не мы их, это они вполне допускают, что мы можем развязать войну… у них есть механизм для предотвращения безумия, а у нас? – не нам надо бояться Запада, а они имеют все основания бояться нас, и только очевидное военное превосходство Заокеании может образумить властителей в Кремле…” Да, именно так он мыслил, теперь смешно вспоминать – о войне, понятно, речь не идет, но в остальном… в остальном им доверять нельзя, и на переговорах с участием нового президента он, ВВП, должен быть начеку, хотя в чем-либо переубедить этого типа вряд ли удастся.

Двухдневная встреча проходила в жестком регламенте: вначале переговоры генсека НАТО и президента Заокеании, с одной стороны, ВВП и министра обороны, с другой; заняло это два часа, никаких документов по итогам подписано не было, лишь даны указания группам экспертов обсудить все еще существующие неясности с нахождением системы ПРО у границ Преклонии; неясностей на самом деле не было, но их необходимо было придумать, чтобы выторговать кое-какие преференции: ВВП напирал на то, что установленным вопреки желанию преклонцев ракетам-перехватчикам нечего перехватывать, так как главная угроза, исходившая от Персиании, более не существует – ядерные объекты под контролем МАГАТЭ, генсек и вторивший ему президент полагали – ракеты могут лететь и без ядерной начинки, но причинить немалые разрушения, притом угроза может исходить не только от Персиании, да и о чем, собственно, спор: ПРО уже существует, демонтировать установки никто не собирается, но, с жаром уверяли, ракеты-перехватчики никоим образом не угрожают Преклонии, по этому поводу составлено специальное соглашение, обещания не на словах, а на деле, юридическим языком, зафиксированы на бумаге, чего с таким рвением добивалась Преклония; она расположила свои ракеты близ западных и южных границ, возражений не последовало, так что все о’кей. В общем, обсуждали то, что не несло в себе ничего нового, можно было и не собираться, терять время, думал ВВП, тем не менее чувствуя – приезжать в чудесный европейский город Броколь стоило хотя бы для того, чтобы недавно избранный президент Заокеании мог заглянуть ему в глаза – и наоборот.

Встреча двух лидеров один на один произошла на следующий день перед обедом, президент источал благожелательность и радушие, ВВП чувствовал, это не было наигранным, выразил осведомленность относительно страшных холодов, от которых страдает Преклония, так и сказал – страдает, перевод был абсолютно точен, и попросил передать привет и наилучшие пожелания народу, мужественно борющемуся с гримасами климата – а наши демократы еще уверяют в его потеплении… не преминул пустить шпильку в адрес соперников; ВВП поблагодарил за слова участия, однако заметил, что преклонцы – не неженки, климат у нас действительно суровый, помогал, к слову сказать, побеждать захватчиков, посягавших на нашу святую землю, к морозам нам не привыкать, справимся, – и после секундной паузы: “У нас – стужа, у вас – торнадо, у нас от морозов не погибают, – слукавил, – у вас после буйства стихии и огромные разрушения, и человеческие жертвы, не так ли?” – “Да, так, – охотно поддержал тему разговора президент. – Я на себе испытал торнадо: однажды, еще в бытность мою мэром, попал чуть ли не в эпицентр, машину подбросило, как теннисный мячик, на метр-полтора, слава богу, не перевернулись, сила ветра была ужасная”. – “Господин президент, вы возглавляете великую страну, я немало лет у руля другой великой державы, возложенная на нас нашими народами и историей миссия требует находить общий язык по спорным вопросам; объясните мне, пожалуйста, зачем Заокеания постоянно пытается вставлять нам палки в колеса, поддерживает и оплачивает деструктивные силы, стремящиеся внести раскол, вызвать волнения, революцию? Вы хотите превратить Преклонию в послушного вассала, лишить силы и мощи, чтобы удобно было в одиночку управлять миром, тем самым искушаете нас принимать ответные меры, а они вам не нравятся, однако имейте в виду – Преклония не слаборазвитая страна…”… ВВП намеренно заточил формулировки – важно было прощупать собеседника, понять логику его рассуждений и контраргументов и на основании этого сделать вывод, как дальше с ним держаться.

Серые зрачки президента перестали излучать волны, в которых ВВП барахтался, как в океане, и если секунду назад улыбались все части лица, то теперь улыбка запряталась лишь в губах и ямочках на упругих щеках, глаза же посуровели, изменили цвет подобно окрасу хамелеона, приобретя стальной оттенок: “Вы правы, Преклония – не слаборазвитая страна, Преклония – страна неправильно развитая, это не мое утверждение, а нашего ученого, знатока вашей истории, и имел он в виду страну, жившую при ваших царях, так что все претензии к нему; сейчас у вас все, разумеется, другое, но что-то в народе вашем осталось от прежнего, иначе не может быть, это не исчезает так быстро; видите ли, Заокеания твердо уверена, что демократия и свобода делает человека лучше, чище, нравственнее, свобода лучше, чем несвобода – так, кажется, сказал ваш друг, с которым вы временно поменялись местами; наше общество построено на понимании того, что ни один человек не может стоять над законом либо вне его защиты – ни президент, ни бизнесмен, ни рабочий; в университете я увлекся историей, изучал ее, в том числе некоторые труды историков и философов Преклонии, перед нашей встречей освежил в памяти некоторые факты, высказывания”. – “Все это, господин президент, очень интересно, отдаю должное вашим знаниям и памяти, честно говоря, удивлен и поражен, однако вы не ответили на мой вопрос: зачем Заокеания пытается показать свою исключительность, стремится учить нас жить? – у нас свои мерки, лекала…” – “Мы никого не учим жить, важно, чтобы страна, с которой мы хотим иметь более тесные отношения, возможно, союзнические, исповедовала общепринятые ценности, чтобы выражающих протест, с чем-то несогласных, не били дубинками, не арестовывали только за то, что они в оппозиции к власти, мы приветствовали выход на свободу господина Холодковского, отсидевшего весь тюремный срок, день в день, но, согласитесь, он мог быть отпущен на свободу раньше – он ведь никого не убил…, мы не вмешиваемся в ваши дела, мы лишь оказываем помощь, в том числе финансовую, неправительственным, гуманитарным организациям, так мы делаем и в отношении других стран». – “Тем не менее, наш народ считает это вмешательством, отсюда, не стану скрывать, нелюбовь к Заокеании». – “Нас в мире многие не любят, это факт, как не любят богатого дядюшку, помогающего бедным родственникам, они его в душе терпеть не могут, а помощь принимают, люди часто не любят, порой ненавидят тех, в ком нуждаются… такова участь единственной сверхдержавы, ей завидуют, но никогда не признаются в этом, мы вынуждены оказываться в положении богатого дядюшки, кроме нас, к сожалению, никто не желает – и не может – нести неблагодарную ношу, та же Поднебесная, но, поверьте, если Заокеании как центру не удастся удерживать баланс сил, определяющих судьбу мира, ей придется отдать эту судьбу в руки менее ласковые и более запятнанные кровью, чем наши… – воспроизвожу известное высказывание профессора-историка. Что же касается наших народов, имеющих немало общего и еще больше различий, то, подметил еще Токвиль, им предназначено было стать великими противоборствующими сторонами в исторической драме, но время той же холодной войны давно минуло и ничто не может помешать нам встать в один ряд; это сегодня зависит от нас с вами, дорогой друг…” Так и сказал – дорогой друг…

ВВП не знал, кто такой Токвиль, да это было неважно: о многом удалось поговорить потом, в отпущенные часы – о новом резком ослаблении евро и последствиях для Европы, об обострившихся отношениях Заокеании с Поднебесной и о роли Преклонии в преодолении региональных конфликтов, о сосуществовании евреев и палестинцев – никак не удается разрубить гордиев узел, о происках талибов, проникающих в бывшие преклонские республики Средней Азии, о чудовищном наркотрафике в Преклонию из Пуштунистана, резко усилившемся после ухода заокеанцев; ВВП пригласил президента посетить Преклонию с официальным визитом и получил взаимное приглашение – но о чем бы ни говорили, мозг ВВП сверлила концовка фразы президента, она звучала рефреном их первого общения: “…в руки менее ласковые и более запятнанные кровью…”

В конце февраля морозы, наконец, отпустили, страна начала оттаивать, и уже не такой зловещей иронией звучало поминаемое многими изречение философа: Преклонию изредка следует подмораживать; меньше стало поломок в теплоцентралях, электрички, поезда и самолеты вошли в обычный график движения, люди отогрелись, зашевелились, градус повсеместной злобы и отвращения к властям, не способным справиться с бедствием в виде свирепых холодов, понизился, отреагировав на повышение ртутного столбика; ВВП, согласно прежнему, намеченному еще до природного катаклизма, плану поездок, готовился к посещению атомной электростанции, ему представили соответствующие материалы, напичканные победными реляциями – в самом деле, этой зимой АЭС работали без сбоев, если, конечно, верить чиновникам Преклонатома, ВВП почему-то не верил и потребовал познакомить его с критическими отзывами, пресс-служба моментально выполнила задание, он получил возможность оценить и критику, которая выходила за привычные рамки и касалась развития отрасли в целом – цифры расстроили: цена киловатт-часа преклонских АЭС была в три раза и более выше, нежели в Заокеании, Галлии и даже в Поднебесной; ВВП считался ярым сторонником возведения атомных станций, его не пугал печальный опыт дальневосточной соседки, где из-за землетрясения и последующего цунами произошла крупнейшая катастрофа, он не считал правильным решение Гансонии вообще отказаться от АЭС, он верил, что в Преклонии не случится ничего подобного – после взрыва без малого тридцать лет назад в Полынске безопасность на высоком уровне, страна входит в тройку лучших в этом отношении, но вот авторы критических записок в правительство и Преклонатом придерживались иного мнения: стране не требуется столько АЭС, на них уходит уйма денег ради распила – как из-под земли вырастают фирмы-посредники, созданные при участии начальников отрасли, через эти фирмы выводятся огромные госсредства; ВВП это было известно, давал по мозгам топ-менеджерам, присвоившим бюджетные деньги, касалось не атомных, а обычных электростанций, выходит, и у атомщиков то же самое – придется с ними разбираться, что несложно – своих тут нет. Преклонатом за каждый киловатт запросил дорого, в полтора раза выше европейских расценок и в два раза – “поднебесных”, дешевле, говорит, не получится… ну это мы еще посмотрим; беда и в другом – некому строить, умельцев мало, готовят их долго, тех же сварщиков…

ВВП прилетел на Крутоярскую станцию, в чьем активе имелись два разных типа реакторов на одной площадке – такое мирное сосуществование не имеет аналогов; станции уже полвека с хвостиком, всего было построено три блока, два – на тепловых нейтронах, их остановили и более не используют, а вот третий блок – на быстрых нейтронах – действующий, к нему добавился БН-800, уже спроектированы два новых блока, разместится также свинцовый реактор – два прорывных направления в мировой атомной отрасли, как уверили специалисты. Целый день провел ВВП на станции, ему показывали, рассказывали, объясняли, открылось кое-что любопытное, чего он не знал: оказывается, именно над этим районом был сбит заокеанский летчик-шпион Зауэрс; и именно в этих краях начинал карьеру в качестве землемера будущий преклонский генсек Попрежнев, обладатель дивных бровей и впоследствии герой анекдотов, рассказывая которые, весельчаки шамкали и причмокивали, беззлобно копируя вождя; ВВП непроизвольно улыбнулся, вспомнив нетленный образ, а мыслями был устремлен в рассказы и объяснения сути проблем станции и отрасли в целом – что из услышанного им правда, чему можно верить, а что отнести к информации, нуждающейся в тщательной проверке: надувают начальников, даже самых высоких, в Преклонии виртуозно, ему ведомо это как никому другому.

Пояснения давал глава Преклонатома по прозвищу «киндер-сюрприз», удостоился ее еще в бытность Деда, на четыре месяца возглавив при нем правительство, ВВП нравился этот изящно сложенный, умный, проницательный человек, как и положено, при рождении получивший отцовскую фамилию – Израитель, которую потом сменил на более благозвучную в условиях Преклонии материнскую, с малороссийским окончанием на о, он облекал сложные материи в удобоваримые и понятные каждому четкие и ясные словесные формулы, этим он напоминал ВВП его самого, правда, Властелин умел сдобрить выступления перед народом парой-тройкой выражений из блатного жаргона “фени”, которые потом повторяла вся страна, а профессорский сынок Израитель с малороссийской фамилией этого дара был лишен; нравился он еще и тем, что являлся обладателем третьего дана айкидо и возглавлял национальный совет айкидо Преклонии, ВВП чувствовал родственную душу – занятия японскими боевыми искусствами вводили их обоих в круг особо избранных. Народ однако недолюбливал “киндер-сюрприза”, посмеивался над ним, для преклонских масс он выглядел чертом из табакерки, юным реформатором, пытавшимся реализовать экономические реформы либерального толка и погоревшим на этом, благодаря чему преклонцы сильно обеднели – виноват, разумеется, был не он, а резко упавшие цены на нефть и отказ Запада предоставить кредитную линию но народу неразумному это не объяснишь; по сути, случился дефолт, скакнула инфляция и упал обменный курс рубля, зато в ближайшей перспективе усилилась конкурентоспособность своего, преклонского производства – начальное звено в экономическом подъеме 2000-х годов, что пало на первые годы правления ВВП, так что он в известном смысле мог быть благодарным “киндер-сюрпризу”. В критических отзывах о ядерной отрасли, подготовленных пресс-службой, содержались сведения не в пользу нынешнего руководителя: кое-кто, не стесняясь, называл его генеральным мафиози Преклонатома, говорилось о чудовищных хищениях, о том, в частности, как “киндер-сюрприз” хотел захапать территорию крупнейшего физического института и возвести там высотный офис своей корпорации… и много чего еще; ВВП читал справку и думал с безысходной тоской: ворует… а кто нынче не ворует… все, кто может… и справиться с ними нету сил, да и неохота – не при мне началось, не при мне и закончится.

А “киндер-сюрприз” с видимым удовольствием выпекал, как сдобные булочки, круглые мягкие фразы, и еще его произношение создавало впечатление, будто катает языком нетающую карамельку, в его пояснениях, как казалось ВВП и ценилось им, не присутствовало ни одного лишнего слова: “Реакторы на быстрых нейтронах по сравнению с водо-водяными имеют серьезные преимущества, главное – в возможности вовлечь в производство до девяноста процентов урана-двести тридцать пять, сегодня, между прочим, используется всего около двух процентов; учтем, что мировые запасы урана истощаются, ощущается дефицит, плюс принципиальная возможность решить проблему утилизации радиоактивных отходов, как военного, так и гражданского назначения”. – “Так, это несомненные плюсы, а минусы имеются, их, что, совсем нет?” – “Киндер-сюрприз” охотно, с долей подобострастности, закивал головой, тем самым отдав должное проницательности и въедливости ВВП, – такого на козе не объедешь: “Безусловно, из преимуществ вытекают и недостатки: реакторы типа ВВЭР, водо-водяные, предельно отработаны по технологии, считаются самыми надежными, недаром мы их построили в нескольких странах, что же до быстрых нейтронов, то дело новое, пугает некоторых алармистов – опять эксперименты, а ежели что случится?” – “В самом деле, а если вдруг нештатная ситуация?” – “Я твердо уверен – ничего не случится, у нас специалисты высокого класса, способны предусмотреть любые варианты”. – “Но экологи обеспокоены по поводу возможного землетрясения, или у вас здесь не трясет?” – “Ну, в плане сейсмоактивности район довольно спокойный, случилось одно землетрясения ровно век назад, эпицентр в сотне километров от нынешней станции, в избах и деревянных домах по всей округе печки рухнули, кое-где повылетали стекла – и больше ничего, так ведь когда это было…” – “Говорят, станция расположена аккурат на разломе горных пород, а это опасно”, – ВВП дожимал дающего пояснения и свиту во главе с министром энергетики и губернатором своими знаниями, еще пару дней назад ему неведомыми и почерпнутыми из только что прочитанной справки экологов-критиканов. – “Надежность мощной геологической плиты подтверждена исследованиями, однако мы прислушались к голосу экологов и еще больше укрепили основание, беспокоиться не следует”. – “Правильно, один раз и палка стреляет”.

Обедали поздно, в шестом часу, ВВП хотел засветло вернуться в областной центр и поутру лететь в нефтяную столицу на большое совещание, всего полтора часа на вертолете, однако не получилось, запозднился, быстро стемнело, завьюжило, ветер со снегом слепил глаза,“золотой человек” посоветовался с экипажем, узнал метеопрогноз, хотя и без всякого прогноза было очевидно – лететь опасно, и предложил отложить вылет за завтра и сразу по маршруту, без заезда в областной центр; так и порешили, и ВВП, попарившись в виповской бане, отправился на отдых в отведенный ему трехкомнатный номер, единственный люксовый в местной ведомственной гостинице, которая три дня до даты визита и, понятно, в день его пребывания в Крутоярске стояла пустой, в ней никого не селили, охрана проверила все номера, соблюдая безопасность.

Несмотря на усталость, сон не шел, ВВП посмотрел очередную ленту незнакомого ему ментовского телесериала, стало скучно – менты были сплошное благородство, от взяток отказывались, никого не били, помогали изо всех сил вернуть родителям похищенного ребенка, рисковали ради этого жизнями; откуда ни возьмись, словно только что прозвучало на лекции в университете, наплыв из подкорки – лозунг соцреализма, насаждавшийся в бытность маленького рябого вождя: рассматривать настоящее сквозь призму будущего; интересно, когда же наступит это светлое будущее, особенно в полиции…; выключил телевизор и сел за столик с компьютером, начав шарить в интернете, привычно просмотрел свой сайт и ввел позывные двух оппозиционных, которые вовремя не прикрыл, а теперь уж, после думских выборов, поздно: это всякие идиоты повторяют глупость, что Властитель не пользуется компьютером – в последние несколько лет еще как пользуется, иначе откуда бы знал, что о нем говорят в народе, пресс-служба не все доносит, фильтрует, он в этом давно убедился, бороться бесполезно, каждый за свою задницу боится; на одном из враждебных сайтов наткнулся на дискуссию: может ли порядочный человек быть сторонником ВВП – во как! – мнения разделились, некоторые считают, что может, и дальше объяснения, почему, но большинство – нет, не может, ибо… и кто-то вирши привел на злобу дня: пока народ, как стадо, слеп, и рабский пот воззренье застит, пребудут хищники у власти, делить, позевывая, хлеб…; а один известный политолог запалил блогеров и прочую шушеру, вступившись за героя дискуссии, хотя лучше бы не вступался: с пылом-жаром опровергал утвердившееся мнение, будто ВВП – тиран и деспот, “под взглядом которого гнутся горы и священные воды реки, омывающей брега столицы, текут вспять” – так и написал, на самом же деле тиран и деспот – по-своему предельно добрый и очень порядочный человек, который хочет милости скорее чем жертвы, и примеры привел доброты и порядочности: скажем, не влил полоний в чашку чая этого самого политолога за книгу “Бизнес ВВП”, где тот выдал великую тайну о сорока миллиардах долларов, Властелину принадлежащих, или разрешил поносные стишки публично читать, выносящие нацлидера в одну калитку, или пьеску издевательскую ставить в театре, где на сцене вроде как кентавр, часть тела ВВП, а другая часть – дружбана его Базилио из Латинии; и ничего, сходит с рук, а коли был бы тиран и деспот, отправил бы оголтелую, распоясавшуюся публику туда, куда Макар телят не ганивал, в вечную мерзлоту, а он внимания не обращает, ноль эмоций… Полный придурок политолог, время-то какое на дворе, окстись, милый, оглянись вокруг себя, да как бы он, ВВП, выглядел в глазах всего преклонского народа и Запада, если бы копировал маленького рябого вождя-тирана? – невозможно это, бессмысленно, пагубно для страны и крайне опасно для самого себя – испугавшись за свою шкуру, что их очередь придет, друзья-приятели быстренько бы его на кладбище спровадили, покушение бы устроили или попросту сняли с должности, опыт у Преклонии имеется; разве так надо страной управлять, разве не показал он, как надо – используя симулякр, произнося убедительные слова о демократии и свободе, идя на реформы, желанные обществу, а на деле – создавая иллюзию, имитируя все, что можно, давая возможность критиковать себя, поддерживать надежду, что все идет правильно, в нужном направлении, но при этом и жесткость демонстрировать, не давать разгуляться чужакам, метящим во власть, во власти и своих достаточно; цель же одна – удержаться, усидеть, во имя этого можно кое-чем второстепенным и жертвовать, однако в главном не прогибаться, иначе сомнут; покамест он в выигрыше, а дальше – посмотрим… Тиран, деспот… смешно… просто ему выгодно себя в таком свете выставить – для устрашения одних, чтоб по первому приказу Властителя, да что приказу – прищуру или холодному немигающему взгляду неслись подчиненные выполнять поручение, а коль не выполнят в срок, он не помилует, он, молва гласит, злой, мстительный, злопамятный; однако все равно не выполняют, ибо по большому счету не боятся, да и увольняет он мало и редко; для других же он и впрямь злой, мстительный, злопамятный – чтоб было им, бедолагам, с кем бороться, в этой отрадной борьбе очки зарабатывать, в конечном счете, место под солнцем отвоевывать в качестве несогласных, противников режима; часто ловил себя на мысли, что и не человек он уже – скорее символ, образ, нечто вроде брэнда, присутствует всюду – и нигде, а народ, за некоторыми исключениями, жаждет, мечтает подчиняться, ему легче жить, когда кто-то за его спиной все решает, но подчиняться можно только очень сильному и очень страшному, вот и надел на себя соответствующую личину – вот только раскусили его, окружение делает вид, что трепещет и дрожит, на самом же деле… а народ, кто ж народ в расчет берет…

Так ВВП успокаивал себя, лежа в темноте с открытыми глазами, уговорить себя ему ничего не стоило, вот и сейчас, думая о прочитанном в интернете, поглаживал по шерстке свою совесть, отметая все неприятное: может ли порядочный человек быть сторонником ВВП… и моментально дал себе ответ: только такой и может, кому дорога родина, кто как истинный патриот желает видеть Преклонию процветающей, великой державой и кто вместе с ним, нацлидером, ненавидит мешающих процветанию, оценивающих происходящее обидно-уничижительно – и наступил стабилизец… Человек вообще существо гибкое, пластичное, ему всегда кажется, что он лучше других, добрее, порядочнее; ну и хорошо, что на стороне власти, пребывает в этом комфортном состоянии, не нужно ему мешать, что-либо объяснять.

О том, что произошло наутро, телевидение и СМИ начали сообщать, едва было выпущено официальное сообщение правительства, новость эта затмила все остальные мировые события, она оказалась настолько ошеломляющей, что в нее не сразу поверили, жизнь в Преклонии остановилась, скованная ужасом и лихорадочным поиском ответа: как, почему; с каждым часом прояснялись подробности, журналистские десанты прибыли на место трагедии, на экранах замелькали кадры обломков МИ-8, найденных в тайге, в репортажах без конца повторялось: внезапное изменение погоды, снежный заряд, опытнейший экипаж вертолета не смог справиться с ураганным ветром и снегом, в условиях нулевой видимости потерял ориентацию, возможно, отказало какое-то бортовое оборудование, но это была пока версия, пытался сесть на авторотации, однако машина перевернулась, при ударе о деревья произошел взрыв; второй вертолет, с охраной, смог приземлиться на закрайке незамерзшего болота в полутора километрах от места аварии, прибывшие на место охранники и стали первыми свидетелями трагедии, в которой погибли все пассажиры, их было четверо, ВВП, “золотой человек” и два пилота. Стало также известно: ВВП спешил на важное, созванное по его прямому указанию, совещание, привыкший везде опаздывать, на этот раз он торопил всех, погода в Крутоярске утром была летная, правда, у синоптиков были определенные сомнения, некоторые данные показывали – возможно резкое усиление ветра со снегом, но ВВП настоял на вылете, несмотря на колебания “золотого человека”.

Преклония погрузилась в трехдневный траур, звучали печальные мелодии, по зомбоящику, радио и в газетах можно было увидеть, услышать, прочесть то, что соответствовало моменту всенародной скорби и рождало светлые воспоминания о безраздельно властвовавшем многие годы; зомбоящик, к примеру, демонстрировал любимые им фильмы “Подвиг разведчика”, “Щит и меч”, “Семнадцать мгновений весны”, эфир наполнялся патриотическими песнями, тон задавала “С чего начинается родина”, сплошным потоком шли кино-и фотокадры живого ВВП в официальной и неформальной обстановке: на высоких приемах во время зарубежных визитов и на встречах с трудящимися, на открытии зимней Олимпиады в субтропиках и на тренировках, где он проводил красивые приемы, легко и непринужденно укладывая соперников на татами, или забрасывал шайбу в пустые ворота, на отдыхе – плывущим любимым стилем баттерфляй, бесстрашно ныряющим за покоящимися на дне морском амфорами, играющим в бадминтон, ловящим рыбу спиннингом, сидящим на коне, обнажив голый мускулистый торс, стреляющим в китов из арбалета, летящим в истребителе, мчащимся в танке, убирающем на комбайне кукурузу; цитировались его крылатые изречения, скажем, такое, “главная наша задача, чтобы в сотне самых богатых преклонцев появились учителя, врачи и пенсионеры” или такое, ”у нас страна огромных возможностей не только для преступников, но и для государства…”; соратники ВВП и простые преклонцы, встретившиеся с ним один-единственный раз, мужчины, женщины, дети, старики, делились воспоминаниями – два теплых слова сказал нынешний студент, а тогда белобрысый мальчуган, которого ВВП однажды поцеловал, задрав ему майку, в голенькую грудь, снимок этот обошел мировую прессу; интернет был переполнен рассуждениями на тему безвременного ухода, и хотя блогеры и безымянные авторы сообщений на сайтах не стеснялись высказываться, что происходило со страной при Властителе и что с ней будет без него, в целом тон откровений был не омрачен желчью, злобой или ненавистью – даже самые отвязанные и безбашенные соблюдали приличия: о покойниках либо хорошо, либо ничего.

Телеграммы соболезнования прислали десятки глав государств, все президенты бывших преклонских республик, включая ненавистного ВВП лидера Джорджии, занимающего теперь пост председателя парламента; некоторые изъявили желание присутствовать на церемонии похорон; неведомым образом просочился слух, что несколько лет назад какой-то астролог предсказал внезапную смерть ВВП и даже сообщил ему об этом в письме, а тут и сам астролог объявился – позвонил на популярную радиостанцию и поведал о своих злоключениях: да, так и было, и предсказание, и письмо, переданное лично в руки, астролога тогда несколько часов помурыжили отвечавшие за безопасность первого лица государства и отправили восвояси, посчитав малахольным; самое неожиданное произошло на следующий день после гибели ВВП – за астрологом пришли из той самой службы безопасности и начали допрашивать по новой: как, мол, заранее смог предвидеть страшное событие, какими данными пользовался, не тянутся ли нити заговора, в который астролог вовлечен, и тому подобное. Астролог взмолился: побойтесь бога, я ж вашим коллегам еще тогда все объяснил – положение светил указало на возможную беду, возможную, но не непременную, я не утверждал ничего конкретно-точного, знак был для Властелина нехороший, а смерть там или еще что, звезды не указали, я ими не управляю, а вы про какой-то заговор… нет, старик, ты нам мозги не компостируй, с помощью светил точно вычислить смерть ВВП невозможно, хрень все это и заумь, однако совпадение налицо – и оно не случайно, тут пахнет заговором, нас не обманешь, поэтому давай рассказывай все по правде… С глузду съехали ребятки, мучили меня целый день, угрожали, жаловался астролог, и выпустили под подписку о невыезде.

Показывалось, писалось, говорилось везде и всюду только о Нем, чья гибель стала поистине трагедией для многих людей, которых охватила мгновенная, не поддающаяся объяснению, неподвластная разуму, безграничная и всеохватная, почти мистическая любовь к навсегда покинувшему их Властелину, и даже вчерашняя ненависть оборачивалась если не любовью, то прощением; но при всем при этом, сквозь скорбную музыку, приглушенные, неэмоциональные голоса ведущих и гостей теле-и радиостудий, выступления ораторов на организованных митингах и собраниях трудовых коллективов слабо, еле уловимо, с почти нулевыми децибелами, словно сам по себе, доносился вздох облегчения, он пробивался к преклонцам почти так же, как некогда в приемниках, продираясь сквозь мощные глушилки, потрескивал, шелестел, пищал желанный “Голос Заокеании”; вздох этот исторгали не только живые, одушевленные обитатели огромной страны, но, казалось, почва, вода, воздух, деревья, строения, звери, птицы, рыбы, насекомые, у этого вздоха не было имени, пола, возраста, адреса, он был безымянным, принадлежавшим не кому-то отдельно, а всем вместе, он стелился по земле подобно туману, когда в нем не видать ни зги…

Закрытый гроб с телом ВВП, вернее, с тем, что от него осталось после взрыва, установили в храме Христа Спасителя, люди шли прощаться в искреннем порыве, скорбя о внезапной утрате, некоторые крестились, плакали, были и равнодушные, с отстраненным выражением лиц – часть из них привезли в приказном порядке со всей страны в специально выделенных и оплаченных из казны автобусах, поездах, самолетах; и еще в выражении лиц читалась скрытая тревога – что дальше, кто и куда поведет страну…

Власть, как и записано в Конституции, временно перешла к премьер-министру, он возглавил комиссию по организации траурной церемонии, выпускал распоряжения и указы касательно всей процедуры и увековечивания имени ВВП, включая переименование нескольких городов и поселков, а также улиц в столице и городе на болотах, установку памятников и бюстов, назначение именных стипендий студентам юридического факультета, где учился Сам, учреждение соревнования по дзюдо его имени и многого другого; хоронили ВВП по христианскому обычаю, с отпеванием, церемонию вел патриарх, скорбевший вместе со всеми, но еще сильнее, нежели остальные из окружения, казалось, вечно живого Властителя, что было заметно по осунувшемуся от печальных дум холеному, барственному лицу патриарха, ибо, будучи человеком умным, носившем в миру не самую благозвучную, не соответствующую его облику фамилию – Мундяев, и весьма изощренным в интригах, он как никто сознавал всю опасность для себя утраты всевластного защитника, чреватой вываливанием из шкафов многочисленных скелетов на обозрение и радость ненавистников-журналистов и зараженной грибком неверия в его благостные порывы и намерения публики; одним из помощников патриарха был духовник ВВП, архимандрит Тит, тоже с грустью отдающий себе отчет – былой опоры и защиты перед Его Святейшеством, недолюбливающем выскочку архимандрита, он уже иметь не будет; место вечного покоя определили на недавно открытом Военном мемориальном кладбище на севере преклонской столицы – у зубчатой кремлевской стены давно никого не хоронили и в нее не вмуровывали, более того, часть захоронений и урн с прахом намеревались перенести на новое место; что же касается старого знаменитого кладбища, где покоился предшественник ВВП, то свободной земли там уже не имелось, в общем, новый мемориал подоспел вовремя, хотя никто не хотел признаваться в заимствовании идеи – в Заокеании давно существует военное Арлингтонское кладбище, а чем Преклония хуже…

По прошествии трех объявленных нерабочими дней жизнь в стране будто очнулась, вышла из оцепенения, все вроде бы пошло по-залаженному, неделя, другая, третья… и все-таки это была уже другая Преклония; куда-то внезапно исчезла любовь миллионов к бывшему ВВП, словно ее и не было, неожиданно стал меняться тон передач в зомбоящике, газеты как по команде начали публиковать статьи с зубодробительными фактами деятельности ВВП, начиная с периода его хозяйствования под небдительным, всепрощающим оком мэра города на болотах и кончая преступной, как считали многие, связью с дружками-олигархами, которым доставались самые жирные куски богатств преклонских недр – естественно, не задарма, поэтому множились требования раскопать зарубежные счета Властителя в офшорах, на всяких там Вирбинских и прочих островах; и это были еще цветочки – люди желали докопаться до правды во всем: кто на самом деле взорвал жилые дома в столице, в Волкогонске и чудом, благодаря бдительности вконец напуганных жильцов – не взорвал в Ряпани в конце девяностых, кто поощрил приказ пустить смертельный газ в театр, где на одного захватчика-террориста приходилось по сотне зрителей-заложников, кто дал “добро” гранатометами сжечь школу, где бандиты удерживали сотни детей, кто… Ответ был у всех на устах, но хотелось большей ясности, откровенного рассказа получавших и выполнявших эти приказы, а они в паническом страхе молчали, но нет-нет кто-то из не самых больших начальников приоткрывал завесу… а одна газета сделала эксклюзивное интервью с законной вдовой ВВП – Ариной и показала фото их сына по имени Дмитрий, скрывать очевидное не было нужды, да Арина и не скрывала; следом пошли публикации о бывшей жене, пребывавшей в забвении – действительно, жила какое-то время в монастыре, но не монашкой-послушницей, а просто помогала по хозяйству, уделено было внимание и дочкам, уже замужним дамам, оказывается, успевшим родить ВВП двух очаровательных внуков, раскрыты были имена и фамилии, под которыми они жили и работали… Собственно, разные сведения о Властителе в той или иной мере были известны и ранее, гуляли в Сети, пусть в достоверности их и возникали определенные сомнения, теперь же вываливались на преклонцев неподъемным грузом, подавались в густо концентрированном виде – соляная кислота с ужасающей быстротой разъедала поверхность столба, собственноручно вкопанного Властителем и начавшего раскачиваться с все возрастающей амплитудой; интернет взрывался призывами начать против усопшего масштабный уголовный процесс, на митинги и демонстрации, никем не запрещаемые и не разгоняемые, не облагающие огромными штрафами их участников, повалила оппозиция, требовавшая не просто суда – пересмотра всего и вся, отмены многих законов, а главное, свободной регистрации желающих принять участие во внеочередных выборах нового главы государства – уже не Властителя, а человека, чьи вождистские устремления будут основательно подрезаны – теперь уже, бесспорно, измененными в самое кратчайшее время несколькими статьями Конституции, прежде всего, 80-й, в это верило все больше внезапно прозревших преклонцев, так что новый лидер парить над всеми не сможет, будет хлопать в бессилии крылами, сотрясая воздуся, а избранные несколько месяцев назад новые депутаты парламента станут с участием главы государства, но строго дозированным, определять основные направления внутренней и внешней политики. Разгонять ОМОНом публику, лупить дубинками и арестовывать непокорных премьер не посмел, но и всерьез обсуждать возможность судебного процесса, понятное дело, не захотел, по поводу же изменения статуса будущего лидера страны поначалу молчал, как в рот воды набрал, а потом начисто отверг такую возможность – так и существовала первый месяц после смерти ВВП Преклония, а вертикальный столб под нажимом тысяч и тысяч решительных плеч кренился все сильнее.

Одновременно на сайтах, потом и в зомбоящике, на радио и в прессе народ затеял обсуждение причины гибели ВВП: в падение вертолета из-за снежного заряда и потери видимости не все верили – грохнули специально, есть вероятность, что дружки из ближнего круга устранили втихаря: предложили Властелину уйти по собственному желанию, ибо непопулярен, непредсказуем и опасен становился, он залупился, пообещал скальпы с них снять, вот они и подстроили катастрофу; надо расследовать обстоятельства смерти ВВП – постановила Дума и образовала специальную комиссию, потрафив сумятившемуся народу.

Смута нарастала по всем направлениям, заклинания на счет того, что насилия и крови никто не желает и следует действовать эволюционно, а не революционно, находили отклик не у всех: как ее, чертову власть, выковырять, если к силе не прибегнуть, сама себя не низложит – и пусть будет зло изгнано злом; покамест начиналась дискуссия, подогреваемая спешной подготовкой к внеочередным выборам, а в Думе готовились обсуждать желанные поправки к Конституции – по сему поводу предстояла нешуточная борьба, – душа ВВП положенным образом приплыла к иным берегам, где нет суеты и раболепия, каждому воздается по делам его земным, честно и справедливо, и где ничего нельзя утаить и никого нельзя обмануть, а приплыв, оказалась в огромной прямоугольной зале с мраморным полом, по одной, меньшей, стене шли две бронзовые печи-жаровни и масляные светильники, три другие стены пребывали в полумраке, редкие свечи бросали слабые блики на копошащиеся тени, похожие на очертания тел, проглядывали отдельные лики и тут же завораживались бесплотными залетейскими тенями, будто отражения вод подергивались рябью; у освещенной стены стоял невысокий, одного роста с ВВП, худой невзрачный человек в окружении ангелов с крыльями до пола, большие залысины и узкий клин коротких темных волос на лбу делали лицо удлиненным, венчала его курчавая бородка; одет человек был в белый колобий – род узкой туники, ниспадавшей до пят, с рукавами по локоть, сверху накинут гиматий – длинный и широкий отрезок ткани наподобие плаща, который человек потом сбросил, ибо от жаровен шло тепло, ВВП не знал названий этих одежд, они напоминали виденное на иконах, особенно изображение Христа – в хитоне до ступней ног, перепоясанного, с идущими по плечам узкими, как бы вытканными полосами-клавами – облачение же человека, перед которым предстал ВВП, выглядело простым и обыденным.

“Ты ведаешь, кто я?” – спросил человек, ВВП поразили его глаза, в них, как в жаровне, полыхал огонь. – “Ты какой-то церковный чин, иерарх, наверное…” – “Чины бывают в твоем бывшем ведомстве, однажды ты обмолвился, что бывших в твоем ведомстве не бывает, а здесь, где ты находишься, чинов нет и быть не может; я – апостол и зовут меня Павел – слыхал обо мне?” – “Слыхал, конечно! – воскликнул ВВП, обрадовавшись неизвестно чему, – и даже читал твои Послания – к римлянам, коринфянам, евреям, к кому-то там еще… Еще ты учил: если враг твой голоден, накорми его; если жаждет, напои его; ибо, делая сие, ты соберешь ему на голову горящие уголья – так, кажется… Новый Завет наполовину из твоих Посланий состоит, я же верующий, православный, ношу крест… ” – “Про уголья ты по-своему понял, так, как тебе выгодно, носить же крест – еще не значит быть истинно верующим, истинная вера зиждется на любви и милосердии”; ВВП пропустил мимо ушей последнюю фразу апостола, он мучительно пытался вспомнить, что еще открыто ему об этом человеке: кажется, из евреев-фарисеев, нарекли его при рождении Савлом, учился в Иерусалиме у знаменитого раввина, был упорный в неприятии первых христиан и когда узнал о расправе над предателем еврейской веры Стефаном, пришел туда, где вероотступника побивали камнями и даже сторожил одежду палачей, но потом с ним что-то произошло, было ему какое-то видение, произошло чудо и превратился он из гонителя в проповедника Христовой истины, которую доносил в своих путешествиях по Средиземноморью – этим исчерпывалось то, что знал ВВП, в его бесподобной памяти не запечатлелось ни единого изречения Савла-Павла, кроме одного, про голодного и жаждущего врага, которого следует накормить и напоить, что позволит легко победить его…; он мало помнил из того, что когда-то читал, и потому чувствовал определенное неуютство; апостол же, устремив на него пристальный, оценивающий взор, перешел к делу, кратко, но достаточно внятно объяснив, что сейчас будет происходить в прямоугольной зале: “Многие грешники избежали Ада, потому что, прощаясь с жизнью, успели искренне покаяться, дьявол, таким образом, лишился добычи, однако ты не покаялся”. – “Я не успел, ты же, наверное, знаешь, что случилось…” – “Ты внутри себя, в сердце своем никогда не каялся, тебе такое состояние не ведомо, ибо всегда и во всем считал себя правым; в Псалмах говорится о таких, как ты: “слова уст его – неправда и лукавство, не хочет он вразумиться, чтобы делать добро, на ложе своем замышляет беззаконие, становится на путь недобрый, не гнушается злом”. – “Ты несправедлив ко мне, апостол, – нахмурясь, возразил ВВП, прилив внезапной, ничем не обоснованной радости от общения с ним обернулся отливом волны, – я делал много доброго, увы, не все это понимали, ненавидящих меня без вины больше, нежели волос на голове моей”. – “Не собираюсь оценивать все твои деяния, не для того мы здесь собрались, хотя, не скрою, я подготовился к встрече с тобой, узнал про тебя многое, тем не менее, пусть прокураторы и историки занимаются этим делом, у нас же сейчас другая миссия… Впрочем, не могу отказать себе в праве кое-что напомнить: 2012 год, январь, скоро новые выборы главы государства, ты нервничаешь, суетишься, мотаешься по стране, то пиво пьешь с фанатами футбольными, то под землю к шахтерам спускаешься, то рыбу публично ловишь и тут же отпускаешь, то вайнахов и прочих горцев призываешь жить в мире и дружбе с преклонцами, всемирной отзывчивостью обладающими – на то великий писатель указывал – и тут икона твоя вдруг замироточила, чудо-то какое! – висит она в каком-то сельском храме непонятном, на дому у некоей матушки, дурящей народ небылицами, сравнивала тебя с учениками Христа, ни больше, ни меньше, и меня приплела: дескать, поначалу апостол Павел злостным гонителем христиан был, а потом стал проповедовать Евангелие, так и ты, служа в гэбэшном ведомстве, занимался неправедными делами, а когда стал ВВП, снизошел на тебя святой дух и, как апостол, начал окормлять паству… Преклонцы же по ехидству своему и непочитанию власти ерничали в Сети; прочитав подобную ересь, один, помнится, так писал, – апостол водрузил на нос очки со шнурками и достал из широких складок колобия бумажный листок: ”Ректор академии лесного хозяйства заявил о необъяснимых природных явлениях в районах, где ВВП лично тушил пожары, ну, а там , где он кукурузу убирал комбайном, надо полагать, заколосились ананасы, взошли озимые авокадо и робко шелестит липкими листочками кока…” Впрочем, чему удивляться, если даже твой ретивый помощник по идеологии, как бишь его…, кажется, Выхухоль, заявил однажды, что тебя послал Преклонии сам Бог… Но довольно об этом. Оглянись-ка лучше по сторонам, знакомы ли тебе эти лики?” ВВП последовал указанию и обернулся – тени у противоположной плохо освещенной стены заколебались, задвигались, заскользили серым маревом перед глазами. – “Темно, апостол, я никого не различаю”. – “Я помогу тебе: это только те, кого с твоей помощью и при твоем участии погубили, лишили жизни”. – “Это что, суд?!” – не веря услышанному, вопросил-вскричал ВВП. – “Это Частный cуд, он предшествует Страшному суду, который определит, где место твоей душе – в Раю или в Аду. Но прежде чем мы начнем, наберись терпения и выслушай… Души умерших попадают сюда со всем своим содержимым: дела их ходят вслед с ними, ходят со всеми своими мыслями и чувствами, со всеми достоинствами и пороками, и таких, какие они есть, какие они вышли из тела и земной жизни, судят на Частном суде и определяют их временное положение в загробном мире, положение, в котором они будут находиться от Частного до Страшного суда. Однако и сама душа в загробной жизни, хотя бы всем существом своим и хотела и желала полностью изменить себя и начать новую жизнь, которая бы совершенно отличалась от ее жизни на земле, не может этого сделать, не может потому, что в загробном мире ей будет недоставать тела, недоставать земных условий. Другими словами, в загробной жизни покаяние невозможно, ибо здесь дозревает то, что было начато на земле, и в том направлении, в котором было начато – не зря мы называем жизнь на земле сеянием, а жизнь в загробном мире – жатвою…”

“Из твоих пространных рассуждений вытекает, что я опоздал с покаянием”, – хмуро, с безнадежностью в голосе заметил ВВП. – “Опоздал… словно эхом, подтвердил апостол Павел, – но ты и не хотел каяться, это было выше тебя, твоей непомерной гордыни, ты – нераскаянный, и, мне кажется, никогда не ведал сострадания, любви… Начнем, пожалуй…”

Он сделал знак рукой, ангелы подлетели к темной стене и вытолкнули на свет юношу лет восемнадцати в кимоно для дзюдо, апостол Павел взял его за руку и подвел к ВВП, тот неотрывно глядел на юношу и, похоже, не узнавал; апостол заговорил тихо и отстраненно, в его словах не было эмоций, он не благовествовал, а просто рассказывал, словно во время своих многочисленных путешествий делился обыденными событиями прожитого дня с путниками, готовясь к ночлегу под открытым небом: “Ты помнишь, учась на втором курсе университета, ты уговорил одного из своих друзей, никогда не занимавшегося таким серьезным и опасным видом спорта, как дзюдо, заменить на соревнованиях заболевшего члена твоей команды, ты как капитан очень хотел выиграть, просто был одержим этим желанием, за день до соревнований попытался обучить приятеля нескольким приемам, однако это не помогло, и все закончилась трагически – во время схватки у твоего друга произошло смещение позвонков и он умер в больнице. Тебя тогда едва не исключили из университета, но помогли твои покровители – ты знаешь, кого я имею в виду; тебя мучили муки совести, говорят, ты даже плакал на похоронах, но содеянного не вернешь, и ты постарался все забыть… Ты можешь попросить у друга прощения, покаяться, но он не видит и не слышит тебя, его душа давно нашла успокоение в Раю, откуда мы его забрали для встречи с тобой, к тому же, как я уже говорил, покаяние невозможно…” – “Роковая случайность, в моих действиях не было ни малейшего умысла, я не желал причинить беду, судить меня за мой глупый мальчишеский поступок несправедливо”, – запротестовал ВВП. – “Бог судит не по законам справедливости, а по законам милосердия, достоин ли ты милосердия, мы вскоре узнаем”.

Он опять сделал понятный ангелам посыл рукой, те отвели юношу в кимоно к темной стене и вернулись с ребенком лет пяти – “ты его не знаешь, не напрягай память, однако напомню: ты ехал вечером двенадцатого декабря 1997 года по Западному шоссе, за рулем джипа был не ты, а твой водитель, ехал он с большим превышением скорости и сбил насмерть вот этого ребенка по имени Денис; ты занимал немалый пост в администрации тогдашнего Властителя и, оскверню уста чудовищным, непотребным преклонским жаргоном, отмазал водителя от заслуженного наказания, твои коллеги из службы безопасности силой увезли деда ребенка с места трагедии, а ты стоял рядом и не препятствовал, а напротив, споспешествовал. А дальше все произошло как обычно в вашей стране: водитель вину не признал и дело закрыли в связи с амнистией”. – “Мальчик перебегал дорогу в неположенном месте…”, – начал было объяснять ВВП, но апостол Павел не захотел слушать: “Совершенное зло осталось неосужденным, вот что главное, а как известно, каким судом судите, таким и будете судимы”. – “Нет, не согласен, моя вина отсутствует, в конце концов, не я сидел за рулем; и вообще, нет правды на земле, но нет ее и выше…” – “А ты начитанный… Твой укор я не принимаю, не забывай – здесь Божий суд, а не ваш Басманный или какой там еще…” “Надо же, и это знает”, – подумал ВВП, совсем упав духом, а Павел продолжал: ”Я не обвиняю тебя лично во взрыве домов в столице и двух других городах, я не прокуратор, не моя миссия – проводить расследования, тем не менее что-то подсказывает: скоро Преклония получит подтверждения таким фактам, от которых люди содрогнутся, а пока позволю себе прочитать вслух одно свидетельство, только не говори, что его подлинность весьма сомнительна, повторю – я не прокуратор, и тем не менее… Слушай…” И апостол приступил к чтению.

“Да, это я взорвал дом по улице Бурьянова в столице. Я не вайнах, не араб, не дагестанец, а самый настоящий преклонец – Владимир Гарантьев, майор ФСБ, сотрудник строго засекреченного отдела К-20. Наш отдел был создан сразу после подписания Касавюртовских соглашений с Вайнахией. Перед нами была поставлена задача – организация и проведение операций по дискредитации Вайнахской Республики с целью вызвать в стране всеобщую ненависть к ней и ее жителям и не допустить ее мирового признания. Для этого нам были даны очень широкие полномочия и самые неограниченные финансовые и технические возможности… При разработке идей в нашем отделе эффективно практиковался “брейнсторминг”. Так, во время очередной „мозговой атаки“ родилось несколько идей, среди которых: распространение по всей стране листовок с угрозами со стороны вайнахцев, убийство всенародно любимой певицы Ады Пукачевой, взрывы в жилых домах, свалив затем все это на вайнахцев. Все эти предложения были доложены руководству ФСБ, которая остановила свой выбор на последней идее как на самой эффективной и дала нам „добро“ на ее осуществление.

Нами были запланированы взрывы в столице, в Волкогонске, Ряпани, Гамаре, а также в двух северокавказских республиках. Были выбраны конкретные дома, подобрана и рассчитана взрывчатка. Операции было дано кодовое название „Хиросима“. Непосредственное же ее осуществление было поручено мне, так как я был единственный в нашем отделе специалист по взрывному делу, к тому же имеющий сравнительно большой опыт. Хотя в душе я и не был согласен с идеей взрыва жилых домов, но не мог отказаться от выполнения приказа, так как каждый сотрудник нашего отдела с первых дней его создания был поставлен в такие условия, что обязан был выполнять любой приказ. Иначе его просто превращали в Вечное Молчание. И я выполнил приказ!

На следующий день после взрыва я поехал на место проведения операции с целью ее оценки и анализа результатов. Увиденное же там поразило меня. Я уже упоминал, что мне и раньше приходилось взрывать, но то были не жилые объекты, к тому же за пределами Преклонии. А здесь я взорвал преклонский дом, убил преклонских людей, и преклонские женщины, рыдая над преклонскими трупами, на родном мне языке проклинали того, кто это сделал. И я, стоя рядом с ними, физически чувствовал, как проклятие обволакивает меня, проникает в голову, грудь, заполняет все мое тело, пропитывает каждую мою клетку. И я понял, что Я – ПРОКЛЯТ!

Вместо отчета о проделанной операции я написал рапорт с просьбой перевести меня в другой отдел, объяснив это моральной и физической усталостью. Видя мое состояние, меня временно отстранили от участия во всех операциях и осуществление второго взрыва, который был запланирован на понедельник, поручили моему напарнику. Меня же, чтобы я не смог этому помешать, решили просто-напросто ликвидировать.

В субботу, чтобы, оставшись наедине с собой, подумать над тем, что же мне делать дальше и прийти в себя, я выехал к себе на дачу. По дороге я почувствовал, что у моей машины, за которой я всегда тщательно ухаживал и которая меня никогда не подводила, вдруг отказали тормоза. Я понял, что меня решили убрать классическим методом, принятым в нашей организации. И я, точно так же, как нас учили поступать в подобных ситуациях, направил машину в воду, благо речка оказалась по пути, а сам благополучно выбрался на берег. Затем на попутке добрался до города и в тот же день по оперативным каналам покинул пределы Преклонии. Сейчас я живу за тысячи километров вдали от родины. С документами у меня все в порядке. У меня другое имя и другая фамилия, и здесь никто не догадывается, кто я такой на самом деле. Я знаю, ФСБ способна на все, но все-таки надеюсь, что мои коллеги не найдут меня здесь. На моей новой родине я открыл свой маленький бизнес, деньги у меня есть, и теперь могу спокойно прожить здесь до конца своих дней. Тогда зачем же пишу все это, рискуя засветиться? (Хотя я и принял меры предосторожности, отправляя письмо из третьей страны и через третьи руки)… Я уже упоминал Гамару среди прочих подготовленных к взрыву городов. Жертвой тогда должны были стать жильцы дома по улице Ново-Вокзальная. Хотя не исключаю, что после неудавшейся попытки взрыва дома в Ряпани в нашем отделе могли полностью отказаться от подобных операций. Но все-таки считаю своим долгом предупредить о ней”.

“Бред сивой кобылы! – не выдержал ВВП. – Не существовало ни такого отдела, ни таких приказов!” – “Твое возмущение понятно, но вот то, что невозможно отринуть, опровергнуть”, – и Павел сделал знак ангелам, которые подскочили к неосвещенной стене и приказали прятавшимся теням двигаться к свету, по мере приближения к апостолу тени неведомым образом преображались, обретая человеческую плоть, их были многие десятки, а может быть, сотни, преобладали дети, мальчики и девочки – в нарядной школьной форме; по мере их приближения ВВП охватывал знобящий ужас, он уже понял, каких свидетелей и какие обвинения предъявит ему в следующую минуту апостол. “По выражению твоего лица я уразумел – ты знаешь этих людей, хотя никогда с ними не встречался, да, это отравленные газом заложники театра, где шел мюзикл, это ученики и взрослые в северокавказской школе, которых сожгли огнем и уничтожили снарядами и выстрелами в результате атаки на террористов; ты всегда боялся показать свою слабость, хотя слабость на поверку нередко оказывается силой и мудростью, ты не хотел выпускать террористов живыми, ни в театре, ни в школе, не шел с ними на переговоры, отметая саму возможность этого, тебя при этом не волновала судьба ни в чем не повинных людей, особенно детей, их гибель оправдывалась в твоих глазах уничтожением тех, кто держал их в заложниках; и, верный себе, ты отрицал очевидное: помнишь встречу с матерями погибших в школе детей? – как ты крутился, изворачивался, делал приличествующее моменту скорбное лицо, когда тебе показали фото сожженного ребенка, помнишь…; на самом же деле тебе было наплевать”. – “Апостол… не делай… из меня… чудовище, – нутряно, тихо, разделяя каждое слово, произнес ВВП. – Я смотрел на снимок и сердце кровью обливалось – поверь мне, но что мы могли тогда сделать…”. – “Что сделать? Террористы сразу же выдвинули свои условия – прекратить войну в Вайнахии, вывести войска”. – “У них не было требований”. – “Неправда, они выслали две записки и одну кассету”. – “Про кассету я не знаю”. – “Опять лукавишь”. – “Мы пытались все время вести переговоры, постоянно договариваться с ними, чтобы категорически не допустить штурма”. – “Возможно, тебя обманывали, – немного сжалился Павел, видя темнеющее, как при обжиге глины, лицо ВВП, – не называли точное количество заложников, сознательно или от страха дезинформировали, но чего стоят такие исполнители и почему ты их не покарал, а, напротив, наградил? И ты не смог ответить потребовавшей от тебя объяснений матери: почему вещи детей нашли спустя полгода на свалке, почему детей мучили три дня, убили, сожгли, а потом их останки вывезли на ту же свалку на прокорм бродячим кошкам и собакам; ты только темнел лицом, как сейчас, и приговаривал: “я не снимаю с себя ответственности”; а потом другая мать, потерявшая дитя, сказала, что приехала на встречу для того, чтобы посмотреть в глаза Властителю, который два часа сидел у Гроба Господня и каялся; “Вы каялись о Беслане? – спросила несчастная. – “Да” . – “Тогда покайтесь перед моим народом”, а ты ответил: “кто-то может использовать эти слова для развала Преклонии. Террористы сначала готовят теракт (одна трагедия), а потом работают с жертвами (другая трагедия)”. – “Так не давайте почвы, работайте так, чтобы этим силам невозможно было что-то делать”, – сказала мать… А теперь ответь мне, апостолу Павлу, как на духу: неужто ты забыл великого писателя: не приемлет Иван Карамазов Бога, который допускает страдания невинных детей ради некой “высшей гармонии”, не стоит она слезинки хотя бы одного замученного ребенка! Ну, о понимании Бога Иваном мы сейчас в рацеи пускаться не станем, но вот детская слезинка, одна лишь слезинка… А тут – сотни потухших глаз, из которых никогда ни одна слезинка не выкатится… Дела милосердия, совершенные или не совершенные человеком в жизни, таков главный критерий на нашем Суде, истинная вера и есть милосердие, есть ли оно в тебе? Не вижу, не чувствую”.