Тетрадь третья

ЛИЛОВАЯ ЗАПИСНАЯ КНИЖКА

— начало 1930 г. — Мёдон

Мур, видящий похороны: — А покойник — с открытыми глазами! (и т. д. — Эта запись, в полном виде, уже имеется.)

— А лошади — тоже покойники?

— А Л<ебеде>в, мужчина-Л<ебеде>в[152] — тоже будет? А то всё дамы да дамы.

— Облака пустые.

— Нет, они не пустые, они с Богом.

Плача над плохой жизнью:…Раньше козы проходили, а теперь… не… про… ходят…

— Не хочу быть уродом человеческим!

(Человеческим — в отличие от «носатиков» (Зиг и Пюс[153]), к<оторы>ми хочет быть.)

Мур — 21-го марта 1930 г.

— Я вообще большие магазины не люблю: там слишком много материй этих и слишком много дам.

Я: — Всё, что делают поэты, философы, музыканты они с успехом могли бы делать на том свете. Сделанное Наполеоном могло быть сделано только на этом.

Поэты и т. д. спокойно могли бы не родиться.

Мур, с отчаянием:

— Я не могу <подчеркнуто дважды> смотреть на солнце, потому что я не орел!

(Конец лиловой записной книжки — почти пустой.)