Тихое местечко

Глава 9

　Вокруг что-то плотное, вязкое, поглощающее звуки как вата. Шевелиться неимоверно трудно. Бессмысленные усилия. Серый слабый свет ниоткуда. Дороги нет. Куда и зачем он идет? Лечь и заснуть. Свет меркнет… Закрыть глаза. Хорошо… только качает. Это пройдет… не надо шевелиться. Какой-то назойливый звук, он все портит, разрушает тишину и покой… вот опять…

С трудом выбираясь из цепкого плена забытья, Этвуд открыл глаза. Темно и тихо. Бредовый сон! Уши словно заложены ватой, в голове необычное ощущение зыбкости, неустойчивости. Странное ощущение…

Может быть, у него действительно сотрясение мозга? Впрочем, голова не болит, но все будто плывет куда-то. Плывет и покачивается…

Он опять стал проваливаться в предательскую бездну забытья, но разбудивший его звук раздался снова где-то совсем близко. Этвуд окончательно проснулся и сел на постели. Сомнений не было — снаружи возле окна лаяла собака. Преодолевая головокружение, Этвуд встал и распахнул окно: внизу сидел ньюфаундленд.

— Только тебя и не хватало, — сердито сказал Этвуд.

Почувствовав в голосе хозяина недовольство, пес усиленно завилял хвостом и что-то поднял с земли: в зубах белел оставленный в коттедже девушек пакет.

— Хитрая псина, — пробормотал Этвуд. — Если хочешь попасть сюда, прыгай. Тимми, ко мне! — позвал он, отступая в глубь комнаты.

Ньюфаундленд не заставил повторять команду дважды и одним прыжком легко перескочил через подоконник, держа в пасти изрядно растрепавшийся сверток, затем, разжав зубы, аккуратно положил сверток к ногам хозяина. Этвуд погладил его по загривку.

— Слишком ты, Тимми, оказался сообразительный. Интересно только, как ты оттуда выбрался? 　

Эта мысль слегка обеспокоила Этвуда, уверенного, что с вечера девушки все тщательно заперли. Темнота за окном чуть-чуть поредела, скоро начнет светать. Вероятно, ночные страхи остались позади и девушки сами выпустили собаку, чтобы не мешала выспаться в тишине. Все-таки надо убедиться, что у них все в порядке. Этвуд потянулся к одежде. Идти не хотелось, странное одурманенное состояние держало в плену сознание и сковывало движения. Он медленно оделся, вышел на веранду, не зажигая света, приоткрыл дверь в комнату Джеймса и тихо окликнул его, питая слабую надежду, что тот не спит, но темнота хранила молчание.

Этвуд вышел наружу. Ньюфаундленд беззвучно ступал рядом, порой касаясь боком его ног. Чтобы не набрать в туфли песка, Этвуд держался ближе к коттеджам, с трудом различая в серой предрассветной мгле каменистую дорожку. Когда он миновал коттедж Берни, где-то далеко впереди раздался крик. Звук тотчас оборвался, и Этвуд засомневался, был ли услышанный звук человеческим голосом, а не чем-то иным, например криком чайки. Он остановился, прислушиваясь, но звук не повторился. Ньюфаундленд, тоже остановившийся рядом, тихо ворчал, настороженно принюхиваясь. Поведение собаки встревожило Этвуда: на крики чаек пес обычно не обращал никакого внимания.

Впереди, у коттеджа Витторио, Этвуду почудилось какое- то движение, короткое и быстрое, словно некто пробежал между кустов. На холодном ветру окутывающий сознание дурман рассеялся, Этвуд ускорил шаг.

Звон бьющегося стекла, крик, теперь уже точно человеческий, и грохот падающей мебели застиг его возле коттеджа синьоры Форелли. В следующем, последнем коттедже, занимаемом девушками, в боковом окне горел свет. Угол соседнего дома загораживал само окно, видно было лишь неровное колеблющееся светлое пятно, ложившееся на клумбу и ближайшие кусты; обращенная к морю веранда сливалась с темнотой.

Когда Этвуд бегом обогнул коттедж синьоры Форелли, его взору открылось настежь распахнутое окно с разбитыми стеклами и наполовину сорванной шторой, внутри комнаты полный разгром, все перебито и опрокинуто, на скомканной постели — Джулиана с неестественно запрокинутой назад головой и беспорядочно свисающими на пол распущенными волосами; у стены, тяжело опираясь левой рукой о круглый столик, в окровавленной рубашке стоял Витторио, обороняющимся жестом подняв полусогнутую правую руку, а по другую сторону столика — сжимавшая нож Тельма.

При всей неясности происходящего одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что Тельма не полицейский: Витторио был тяжело ранен и уже лишь защищался, и тем не менее она намеревалась ударить его ножом снова. Одновременно Этвуд понял, что не успеет помешать ей; разделяющее их расстояние было слишком велико. Он громко крикнул, чтобы хоть на секунду отвлечь ее внимание, и в унисон со своим голосом услышал клокочущее рычание собаки; собака еще могла успеть.

— Тимми, взять! — скомандовал Этвуд, хотя и не надеялся, что из этого выйдет какой-то толк.

Услышав резкий голос хозяина, ньюфаундленд не колебался и не медлил ни секунды, молча, без единого звука он помчался вперед огромными скачками, перемахнул через подоконник и прыгнул на Тельму, сомкнув зубы точно на запястье державшей нож руки. Тельма дико закричала и, увлекаемая тяжестью собаки, рухнула на пол.

«Он обучен нападать на вооруженного человека!» — поразился отставший от собаки Этвуд.

Непрекращающиеся пронзительные вопли Тельмы разрывали предрассветное затишье.

— Тимми, нельзя! Брось! — крикнул Этвуд, но ньюфаундленд отпустил свою жертву, лишь когда хозяин рванул его за ошейник.

Руки Тельмы, которыми она закрывала лицо и шею, были прокушены до костей, она хрипло стонала. Этвуд перевел взгляд на Витторио: тот едва держался на ногах.

— Сядьте, — сказал Этвуд, подняв опрокинутое кресло.

— Посмотрите, что с Джулианой, — с трудом выговорил Витторио.

Лежавшая навзничь Джулиана была совершенно неподвижна. Жива ли она? Этвуд склонился над девушкой.

— Все в порядке, она просто в обмороке. — Он вернулся к Витторио. Куда вы ранены?　

— В бок, слева.

— Ножом?　

— Да.

Разорвав полотенце, Этвуд наложил на рану повязку, чтобы хоть немного остановить кровь.

— Она душила Джулиану — прошептал Витторио с закрытыми глазами, уже в полузабытьи. — Я услышал крик…　

Этвуд огляделся в поисках телефона: аппарат, разбитый, валялся на полу.

— Я сейчас вернусь, а вы старайтесь не двигаться, — сказал он, хотя Витторио уже вряд ли что-нибудь слышал.

Разбуженная громким стуком в дверь синьора Форелли, вопреки опасениям Этвуда, повела себя на удивление сдержанно и хладнокровно; правда, он сразу сказал, что у Джулианы всего лишь обморок.

— Я врач и потому пойду туда, а вы позвоните в полицию, решительно заявила она.

— К Тельме без меня не подходите, собака не позволит,— предупредил Этвуд. — Займитесь Витторио, ему очень плохо.

Через несколько минут поднятый с постели Гросси уже спешил ка помощь с аптечкой, поручив жене вызвать полицию.

Светало. После недолгого затишья море снова грозно пенилось, хотя ожидавшегося шторма так и не было. С запада по-прежнему дул холодный, пронизывающий ветер.

Мимоходом бросив взгляд на берег, Этвуд замер: волны катали по песку чье-то тело. Сильвия, с аквалангом.

Она была мертва, и Этвуд не стал тратить время на то, чтобы вытащить труп, из за собаки следовало поскорее вернуться в коттедж.

Как Этвуд и предполагал, ньюфаундленд бдительно следил за Тельмой и не давал никому приблизиться к ней. Джулиана уже пришла в себя, вид у нее был крайне ошеломленным, похоже, она ничего не понимала в происходящем.

— Надо уложить его на кровать, — сказала склонившаяся над Витторио синьора Форелли. — Вы вызнали врача?　

— Да, жена предупредит полицию, что здесь тяжелораненый, — отозвался Гросси. — Что же это такое, как же это, — потерянно бормотал он, вместе с Этвудом перенося Витторио на постель. — Никогда здесь такого не было, никогда…　

Глаза Витторио были закрыты, повязка уже пропиталась кровью.

— Что здесь произошло? — тихо спросил Этвуд у Джулианы.

— Я ничего не понимаю… Я плохо спала, вышла наружу. Увидела в комнате Тельмы свет, а потом кто-то залез через окно внутрь. Мне показалось, что это сама Тельма. Я подошла ближе и увидела, что это действительно она. Тельма была в комнате одна, я постучала по стеклу и спросила, не случилось ли что. Думала, у них сломался дверной замок или что-то в этом роде. Тельма держалась как-то странно, словно испугалась, даже выронила что-то из рук, потом сказала, что у них большие неприятности, попросила помочь. Сказала: забирайтесь через окно, на веранде собака, там лучше не ходить. Когда я залезла внутрь, она закрыла окно и вдруг бросилась на меня, стала душить.

Джулиана содрогнулась и бессознательным жестом подняла руки к горлу.

— Она очень сильная… Мы упали на постель, я закричала, а она прижала мне к лицу подушку, а сама навалилась сверху. Мне не удавалось сбросить ее, она очень тяжелая, я задыхалась. Дальше все как в тумане… Раздался звон разбитого стекла, тяжесть исчезла. Кажется, рядом со мной кто-то боролся, но у меня все плыло перед глазами, я потеряла сознание.

— Это был Витторио, он спас вам жизнь. Вероятно, он услышал ваш крик и бросился на помощь. К сожалению, у Тельмы был нож…　

— Но Витторио… — Кусая губы, Джулиана смотрела на его мертвенно-бледное лицо. — Как же так?…　

Его веки дрогнули, глаза открылись, очевидно, он все слышал.

— Прости… это было глупо, я знаю, но я так тебя люблю… Потом… я бы все объяснил, но сначала… прости.

Решительное вмешательство синьоры Форелли положило этому конец.

— Тихо, тихо, синьор Феррара. Я все объясню этой дурочке сама, а вам лучше помолчать.

— Вы знаете?…　

— Кое-что знаю, об остальном догадываюсь. Не волнуйтесь, все будет хорошо.

Тревожный и вопрошающий взгляд Витторио был устремлен на Джулиану.

— Мне все равно, почему ты это придумал, — прошептала девушка, опустившись на колени возле кровати. — Я люблю тебя.

Она прижалась лицом к его бессильно раскрытой ладони.

— Не беспокой его, у вас еще будет время наговориться, — властно сказала синьора Форелли, затем повернулась к Тельме и резко бросила: — Посадите ее в кресло.

Предоставив это Гросси, Этвуд занялся осмотром комнаты. Чего ради Тельма заманила Джулиану в дом и стала душить? Сама Тельма ничего не говорила, отвечая на вопросы лишь злобным взглядом. Внимание Этвуда привлек валявшийся под столиком прорезиненный мешочек, оказавшийся неожиданно тяжелым. Этвуд заглянул внутрь и не удержался от восклицания.

— Что вы нашли? — спросила синьора Форелли.

— Коллекцию опалов, похищенную год назад, — ответил Этвуд. — Когда ваша племянница увидела этот мешочек в руках у Тельмы, та испугалась и потеряла голову. Теперь многое становится понятным. Но не все…　

Оставалась еще Сильвия, мертвая. Следовало вытащить тело на берег, пока волны не унесли его обратно в море. Этвуду не хотелось заниматься этим в одиночку, и он решил разбудить Джеймса. Вернувшись в свой коттедж, он прошел в его комнату и включил свет, обычно от света Джеймс моментально просыпался, однако сейчас даже не шевельнулся.

— Джеймс, проснись!　

Этвуд потряс его за плечо — безрезультатно. В мгновенной вспышке озарения Этвуд вспомнил свое собственное состояние, как тяжело было проснуться, — их обоих опоили снотворным! Очевидно, Джеймсу досталось больше, но насколько больше?… Этвуд нащупал пульс и с облегчением убедился, что сердце бьется нормально. Намочив в холодной воде полотенце, он энергично провел им по лицу Джеймса, тот слабо дернулся и что-то неразборчиво пробормотал.

— Джем, очнись! Ты меня слышишь? Очнись!　

Когда Джеймс наконец открыл глаза, взгляд его был совершенно бессмысленным, однако холодное мокрое полотенце, вторично приложенное к лицу, исторгло из его груди негодующий возглас:　

— Что ты делаешь?!　

— Встань, пожалуйста, мне нужна твоя помощь.

Джеймс сонно хлопал глазами, веки сами собой опускались вниз. Этот раздражающе яркий свет. Зачем Этвуд тормошит его?　

— Что случилось? — спросил Джеймс, безуспешно стараясь сосредоточиться. — Я хочу спать.

— Ты принимал на ночь снотворное?　

— Нет. Первые дни я пользовался таблетками, а потом бросил.

— К счастью. Если бы ты вчера еще и сам принял снотворное, то мог бы не проснуться вовсе. Нам в кофе что-то подмешали, я выпил полчашки, а ты — целую. Непонятно только, зачем им это понадобилось. Вставай, потом отоспишься.

На веранде Джеймс запнулся о кресло-качалку и, чтобы не упасть, схватился за дверцу шкафа. Дверца под рукой легко подалась, открыв взору пустую полку.

— Филипп, зачем ты взял свой акваланг?　

— Разве его там нет? — Уже переступивший через порог Этвуд повернул назад. — Странно… Я его не брал. Очевидно, акваланг на Сильвии — мой. Она утонула или убита. Идем, надо вытащить тело из воды.

На ходу Этвуд вкратце рассказал о случившемся. Вдвоем они вынесли труп Сильвии на берег. Стекло маски было покрыто сетью трещин, на теле — множество ран, то ли следы ударов о подводные скалы, то ли чего-то другого. С левой руки свисал обрывок обмотанной вокруг запястья веревки.

— Она была связана, — констатировал Джеймс.

— Ее связали и утопили.　А для украшения надели предварительно выкраденный мой акваланг.

— И все-таки ее убили! Недаром она вчера была такой испуганной.

— Сейчас прибудет полиция, надо забрать оттуда собаку. Я запер Тимми в другой комнате, но все равно он будет мешать.

Они вошли в коттедж и с веранды проследовали во вторую комнату, откуда доносился заливистый лай. Из-за этого лая ни один из них не услышал, что следом в коттедж вошел еще кто-то. Этвуд, вытащил из кармана платок, сложил и просунул один конец под ошейник, заменив этим оставленный дома поводок.

— Отведи его домой, — сказал он Джеймсу.

Обратно на веранду первым вышел Джеймс с собакой. Дверь в другую комнату была распахнута настежь, в проеме стоял Фрэнк с пистолетом в руке. От ветра громко хлопали створки открытого окна, перекрывая шум моря. Движение за спиной ускользнуло от внимания Фрэнка, поглощенного тем, что находилось перед глазами.

Реакция Джеймса с учетом большой дозы принятого снотворного оказалась на удивление быстрой: он изо всех сил ударил Фрэнка по руке, тот выронил пистолет и не успел ничего предпринять, как в схватку вступил ньюфаундленд, на сей раз по собственной инициативе. Воспользовавшись тем, что Джеймс отпустил его, ньюфаундленд кинулся на Фрэнка, а Этвуд бросился наперерез и оказался между Фрэнком и собакой. Ньюфаундленд уже прыгнул и, будучи не в состоянии остановиться, обрушился всей тяжестью на Этвуда и опрокинул его; падая, тот схватил пса за ошейник и крикнул:　

—Джеймс, не надо! Это же полицейский!　

— Да? — растерянно спросил Джеймс, недоверчиво глядя на столь же растерянного Фрэнка.

— Мистер Хилсон говорил, что на вас можно положиться,— укоризненно сказал Фрэнк. — Зачем вы на меня напали?　

Лицо Джеймса залилось краской.

— Из-за пистолета, — буркнул он. — Я решил, что вы бандит.

Прибыла полиция, врач, а вскоре приехал и Хилсон.

Витторио сразу увезли в больницу, Джулиана поехала с ним.

Тельму попытались допросить, но она сидела, угрюмо уставившись в пространство перед собой, и как будто ничего не слышала; ее тоже увезли.

Обследовав тело Сильвии, врач заявил, что она утонула, и все повреждения носят, по-видимому, посмертный характер: волны били мертвое тело о скалы. Акваланг на ней действительно принадлежал Этвуду.

Чета Берни проснулась, лишь когда прибыла полиция, они ничего не видели и не слышали.

Этвуд внимательно выслушал предварительное заключение медэксперта и спросил, какова, по его мнению, поверхность, от удара о которую на трупе появились раны. Врач без колебаний ответил, что раны возникли при контакте с поверхностью, имеющей острые выступы. Этвуд удовлетворенно кивнул.

На самом трупе его заинтересовала лишь одна деталь: кусок обмотанной вокруг запястья толстой и прочной веревки. Внимательно осмотрев свисающий конец, скорее обрезанный чем-то острым, чем оборванный, он некоторое время рассеянно глядел на море, а потом сказал Хилсону, что хотел бы задать один вопрос Фрэнку. Хилсон любезно ответил, что он может задать сержанту Тейну столько вопросов, сколько сочтет нужным.

— Меня интересует только одно, сержант: исходя из вашего вчерашнего разговора по телефону, когда мы пили шампанское, можно было догадаться, что вы полицейский? Хотя нет, лучше сформулировать иначе: мог ли ваш разговор зародить подозрения у человека, имеющего основания быть настороже?　

— Нет, — быстро ответил Фрэнк, затем покосился на Хилсона и уже менее уверенно добавил. — Я не думаю, сэр.

— Вы уверены, что не произнесли ничего лишнего? Постарайтесь вспомнить точно, — настаивал Этвуд, — это очень важно.

Фрэнк мучительно покраснел.

— Все сидели в вашем коттедже, если бы не это, я был бы осторожнее. Одно-два слова… Ничего особенного, но для коммивояжера на отдыхе странновато. Не более того, сэр.

На протяжении этого разговора ньюфаундленд, в столь нервозной обстановке категорически отказавшийся расстаться с хозяином, злобно рычал, приподнимая верхнюю губу и показывая мощные клыки, однако как только Тейн пошел прочь, сразу замолчал. Этвуд задумчиво посмотрел на успокоившуюся собаку, затем нагнал Фрэнка.

— Подождите! Я хотел бы задать вам еще один вопрос, так сказать, неофициальный.

—Да, сэр?　

— Почему вас так не любит моя собака?　

— А-а, вы заметили, — горестно протянул Фрэнк, в эту минуту больше похожий на неудачливого коммивояжера, чем на полицейского.　Это я налетел на вас возле коттеджа синьора Ольми. Я видел, как он купался ночью, и стал следить за ним. Сначала я вас не заметил, темно очень было, а потом пришлось побыстрее скрыться из-за собаки. Я серьезно подозревал синьора Ольми и не хотел поднимать шума около его окон, а если бы пес в меня вцепился, без шума не обошлось бы. Позже я вернулся, но там уже никого не было. Мне следует доложить об этом эпизоде мистеру Хидсону? — с убитым видом спросил Фрэнк.

Однако Этвуд, так же как и Фрэнк, отнюдь не стремился сделать ночной инцидент достоянием широкого круга лиц и потому ответил, что не видит в этом никакой необходимости, затем спросил:　

— Полотенце тоже было ваше?　

— Какое полотенце?　

— Значит, не ваше, а Витторио, как я и думал… Благодарю, не буду больше вас задерживать.

Издали наблюдавший за их разговором Джеймс после ухода Фрэнка приблизился и сумрачно спросил:

— Ты с самого начала знал, что он полицейский?

— Нет, я сказал бы тебе, если бы знал.

— Тогда почему ты кинулся защищать его?

— Я не знал, что он полицейский, но считал это наиболее вероятным. Помнишь, ты говорил о паре, а я сказал, что общительный по натуре человек, приехавший отдыхать один, самая подходящая кандидатура.

— И все? — недоверчиво спросил Джеймс. — Ведь ты мог и ошибиться, а у него в руках был пистолет.

— Именно пистолет сыграл решающую роль: Фрэнк держал его дулом вниз. Поставь на его место преступника — тот держал бы всех под прицелом, это естественно, когда угрожают или требуют. Фрэнк прибежал на шум, не зная, что, собственно, произошло, увидел в комнате раненых, кровь и вытащил пистолет, чтобы быть наготове, но не видя перед собой противника, держал его дулом вниз.

Предупреждая дальнейшие вопросы, Этвуд попросил Джеймса немного подождать, вернулся к Хилсону и сказал, что у него есть некоторые соображения относительно этого дела, на что Хилсон ответил, что будет весьма признателен за помощь.

Помимо Джеймса, Хилсона и самого Этвуда на веранде сидела еще синьора Форелли, способная, по мнению Этвуда, внести ясность в кое-какие вопросы, и собака.

— Все произошло из-за шампанского, — начал Этвуд. — Сильвия вышла следом за Фрэнком с намерением просто побыть с ним вдвоем, наедине. Его поведение она расценивала как обычное ухаживание и ничего не имела против. Итак, она вышла и направилась в его коттедж, а не в свой. Наверно, она хотела сделать ему сюрприз, например подкрасться и неожиданно закрыть сзади глаза, и поэтому шла тихо, а он говорил по телефону и не слышал. Зато она услышала что-то, из-за чего заподозрила истину: Фрэнк — полицейский. Она спряталась, выждала некоторое время, чтобы было похоже, будто она ходила в свой, дальний коттедж, затем вернулась. Испуганная и растерянная, она стремилась поскорее сообщить все Тельме. Вообще из них двоих ведущая роль принадлежала, несомненно, Тельме. Должен заметить, она очень ловко во время ограбления представилась мужчиной, из-за чего разыскивали пару. Что-то такое промелькнуло у меня в голове, когда мистер Берни, выкладывая без околичностей, что он обо всех думает, сказал насчет Тельмы: крупная и плоская. Она и правда обладает мужской фигурой. И мужской силой, добавлю. Итак, операция по продаже опалов сорвалась, это ясно, однако, насколько подозревают именно их, они не знали. Скрыться или выждать? Вопрос решился в пользу бегства, но расставаться со своей добычей они не собирались и хотели скрыться вместе с ней. Здесь я позволю себе вернуться назад. Когда они сюда приехали, самым важным вопросом было: где хранить опалы? Опалы — единственное, что могло их выдать и погубить. Коттедж, прямо скажем, для тайника мало пригоден. Можно было закопать их где-нибудь в скалах, однако они поступили еще хитрее. Готов поспорить, что идея принадлежала Тельме, прекрасной пловчихе. Она видела, что у меня есть акваланг, который хранится в сарае у причала, попасть туда не составляло труда. Замечу, кстати, что там же лежал и фонарь для подводного плавания — все необходимое было налицо. Ночью они тайком взяли акваланг и лодку, Тельма обследовала подводную часть скал и нашла подходящее место. Уверен, там есть нечто вроде грота, иначе они рисковали при шторме лишиться своих сокровищ. Полагаю также, что это место расположено не очень глубоко и если заранее знать где и не тратить время на поиски, можно добраться и без акваланга.

— Почему вы так считаете? — спросил Хилсон.

— Иначе непонятно, на чем основывалась их уверенность, что они в любой момент смогут снова воспользоваться моим аквалангом, когда понадобится достать опалы. Хотя акваланг лежал в доступном месте, это все-таки мой акваланг. Откуда им знать, стану ли я заряжать баллоны, когда кончится воздух? Кстати, по расходу воздуха я заметил, что кто-то пользовался аквалангом, и поэтому забрал его обратно в дом. Теперь вернемся к ситуации, сложившейся после подслушанного телефонного звонка: им срочно надо достать мешочек с опалами. Погода вчера была очень холодной и ветреной, море бурное — естественно, никто не купался. Лезть в воду днем на глазах у всех, в том числе и у полицейского, было слишком рискованно, такой странный поступок привлек бы внимание, а в темноте и при сильном волнении на море добраться до тайника без акваланга было невозможно. Им во что бы то ни стало было необходимо завладеть аквалангом. Положение отчаянное, и они пошли на крайнее средство: пригласили меня с Джеймсом в гости и подсыпали в кофе снотворное. Еще им было необходимо убрать из нашего дома собаку, и они подсовывают нам историю о том, что кто-то якобы забрался к ним в коттедж. Я привожу собаку и оставляю на веранде, из-за чего в дальнейшем они туда не ходят, используя вместо двери окно в комнате Тельмы. Просчет заключался в том, что они не заперли на замок входную дверь, не хотели лишний раз идти мимо собаки. Впрочем, это вроде бы было ни к чему, ведь они вовсе не боялись ограбления, как говорили. При помощи узкого и длинного ножа, которым Тельма ранила Витторио, легко открыть окно. Забравшись в наш коттедж через окно на веранде, они завладели аквалангом, однако Тельма была не в состоянии им воспользоваться: она сильно простудилась, полагаю, из-за ледяного шампанского. Тельма и пяти минут не могла обойтись без носового платка и беспрестанно чихала, плыть пришлось Сильвии. Что с ней случилось под водой, мы уже никогда не узнаем. То ли она толком не умела обращаться с аквалангом, то ли море оказалось слишком бурным… Как бы то ни было, опалы она достала и привязала прорезиненный мешочек к запястью, но до берега не добралась. Море вынесло тело уже под утро. Тельма, всю ночь прождавшая на берегу, в панике срезала мешок и кинулась в свой коттедж. Уверен, что она хотела взять самое необходимое и удрать. Тимми тем временем ушел, он умеет зубами поворачивать дверную ручку. Тельма же, полагая, что собака все еще на веранде, опять полезла через окно, чем и привлекла внимание Джулианы. При внезапном появлении Джулианы Тельма окончательно потеряла голову и попыталась ее убить. Дальнейшее вам известно.

Некоторое время все молчали, потом Хилсон сказал:　

Все логично… Сдается мне, что так и было.

— А вам, синьора Форелли, мои соображения кажутся убедительными?　

— Да, безусловно. Вы умеете наблюдать и делать выводы.

— Но одного я объяснить не в состоянии, — сказал Этвуд,— Зачем Витторио понадобилась инвалидная коляска?　

— Если позволите, я бы тоже хотел спросить, — впервые подал голос Джеймс. — Что означал тот телефонный звонок насчет убийцы Джузеппе?　

Синьора Форелли усмехнулась, в ее красивых глазах мелькнуло лукавое выражение.

— О, я видела, какое этот звонок произвел на вас впечатление. У каждою свои маленькие секреты, не так ли? Ведь вы тоже не банковский служащий.

На лице Джеймса отразилось неподдельное огорчение.

— Раз меня разоблачили, значит, я плохо сыграл свою роль. Я актер, синьора Форелли.

— А я — врач-психиатр, хотя сейчас уже не практикую. Плох тот психиатр, который не понял бы, что вы принадлежите к другому социальному слою.

Она обращалась к Джеймсу, однако мельком бросила выразительный взгляд и на Этвуда, показывая, что не заблуждается и на его счет, хотя и не говорит об этом. Отношение Хилсона само по себе достаточно красноречиво свидетельствовало, что Этвуд работает отнюдь не в банке.

— А насчет звонка все очень просто: звонил мой бывший коллега, у нас был спор относительно одного пациента. Меня приглашали на консультацию, я считала его опасным, но оказалась в меньшинстве, его выпустили и вот результат…. Этот человек маньяк. Теперь о Витторио…　

Синьора Форелли протяжно вздохнула.

— Это печальная история, история не столько его, сколько моей племянницы. Она очень любила одного человека… Они собирались пожениться, но он заболел, тяжело и неизлечимо, последний год был прикован к постели. Потом он умер, а Джулиана пыталась покончить с собой, но ее удалось спасти. Она очень изменилась, стала замкнутой и нелюдимой… мягко говоря, а если откровенно, она всех возненавидела и призналась мне, что видеть не может молодых здоровых мужчин: почему они наслаждаются жизнью, а он мертв? У ее родителей, моей сестры с мужем, множество знакомых, в доме всегда полно народу. Эта обстановка сводила Джулиану с ума, она хотела пожить где-нибудь в полном уединении, чтобы все оставили ее в покое. При ее внешности это трудно, она всегда нравилась мужчинам. Мы выбрали эти коттеджи, полагая, что будем здесь единственными отдыхающими, ведь сезон еще не начался. Витторио (его настоящая фамилия Феррара, в Риме довольно известная) приехал сюда, конечно же, ради Джулианы. Ясно, что он где-то видел ее прежде и влюбился, но сразу понял, что шансов завязать знакомство обычным способом нет. К сожалению, нам не удалось избежать газетной шумихи, о Джулиане и смерти ее жениха много писали, главным образом из-за попытки самоубийства, а потом еще ее дикие выходки с мужчинами… Словом, Витторио верно оценил ситуацию и придумал инвалидную коляску. Не знаю, как бы он выкручивался потом, но в качестве первого шага идея оказалась неплохой. Я знакома с его матерью, Грета не раз показывала мне семейные фотографии, и я сразу узнала его, хотя лицом к лицу мы прежде никогда не встречались. Разумеется, я промолчала. Он был нужен Джулиане больше, чем она ему.

Вы понимаете меня, синьоры? Она жила среди мертвых, отгородившись от реального мира стеной ненависти, рассудок этого долго не выдержит. Или то, или другое… Боюсь, без Витторио она ушла бы от нас… Он вернул ее в мир живых.

— Скажите, у Витторио есть сестра или кузина?　

— Сестра, Франческа. Почему вы спрашиваете о ней?　

— Мы имели удовольствие видеть ее здесь, — ответил Этвуд, перед глазами которого встала невыносимо яркая красная машина. — Она приезжала к Витторио и весьма решительно протестовала против, как я теперь понимаю, его превращения в инвалида.

— О, Франческа, милая девочка, но весьма своенравная! А теперь, синьоры, если не возражаете, я пойду к себе отдохнуть. Утро выдалось очень насыщенное событиями, а я немного постарше вас.

Произнося «немного», она слегка улыбнулась, словно подшучивая сама над собой, и Этвуд подумал, что в молодости эта женщина была очаровательна, так же как наверняка была очаровательна ее племянница до смерти жениха и какой, будем надеяться, со временем станет снова.

Синьора Форелли удалилась, а затем ушел и Хилсон. Прежде лежавший в углу ньюфаундленд подошел к Этвуду и, поскуливая, положил голову на колени хозяина.

— Чувствует себя виноватым оттого, что вместо Фрэнка сбил с ног тебя, — заметил Джеймс. — А ты еще говорил, что он на человека не кинется!　

— Если бы не Тимми, Тельма убила бы Витторио. Он ранен очень серьезно.

— Ему прямо в машине стали делать переливание крови. Врач говорил, раз он продержался до этого, то выкарабкается. — Джеймс шевельнулся, задел локтем лежащий на краю стола пакет, и тот упал. — Смотри, Филипп, это тебе, из Рима,— сказал он, поднимая. — Наверно, Джованни принес, пока нас не было.

Этвуд с недоумением покрутил пакет и разорвал обертку: внутри оказался журнал с красочной обложкой.

— Совсем забыл! Я же заказал этот журнал из Рима! Помнишь журнал, который исчез? Посмотрим… — Этвуд стал быстро перелистывать страницы. — Вот, смотри!　

С фотографии на них глянуло улыбающееся лицо Витторио, снятого, как гласила подпись, на борту своей яхты «Гермес».

— Теперь все ясно! Ведь я купил такой журнал и для Витторио. Из-за этой фотографии он был вынужден тайком взять мой экземпляр, пока мы гуляли с собакой, и послал своего слугу в город скупить все оставшиеся. Кажется, загадок больше нет?　

Однако Этвуд ошибся: в дверях появился взволнованный полицейский-итальянец.

— Простите, синьор Хилсон у вас?　

— Он уже ушел. Что-нибудь случилось?　

— Нет… то есть да, случилось, — ответил полицейский, вспомнив, что спрашивающий пользуется доверием Хилсона. — Мы нашли труп.

— Труп? — переспросил Этвуд, не веря собственным ушам.

— Да, синьор, труп. На том же самом месте, где было тело девушки.