Тихоня. Тайный малыш для босса

Глава 19

Глава 19

Я удивлена такой просьбой, но все же сажусь за стол рядом с Вишневским и включаюсь в работу. Все идет так, будто мы никогда и не ссорились. Максим не переступает черту личного, а я не спешу ему об этом напоминать.

В душе возникает надежда, что, может, и выйдет доработать до его отъезда спокойно. Хотя когда Максим узнает о беременности, а это должно произойти довольно скоро, то абсолютно никто не предугадает его реакцию.

Дни проходят спокойно. Максим не нагружает меня работой, да и токсикоз полностью прошел. Я ездила на второе УЗИ, где мне сказали, что малыш развивается хорошо.

Я много гуляю и стараюсь не нервничать. Приехав к Нине Михайловне, я все же не решаюсь рассказать о своем положении, но она, кажется, обо всем и так догадывается.

— Вася, ты все же не хочешь вернуться ко мне? — спрашивает женщина, помешивая чай.

— Нет, я уже привыкла к своей квартире. Да и помните, как мы договаривались, что я, как только найду работу, сразу же перееду на свое жилье?

— Ну, когда это было…

— Вот именно! Я давно должна была съехать. И так сколько жила на чужом хлебе!

— Перестань, Вася, ты же мне как родная…

— И вы мне очень дороги! — грустно выдыхаю я, расстроенная, что все так складывается.

— Не расскажешь, что с тобой происходит? — вдруг спрашивает Нина Михайловна, а я опускаю взгляд.

— Все хорошо, с чего вы взяли, что со мной что-то не так?

— Да знаю я тебя как облупленную. Вася, признайся, ты беременна, да?

Я нервно закусываю губу, раздумывая, говорить ли. Ну а как тут скроешь? Да и какой смысл…

— Да… — выдыхаю обреченно.

— И я так понимаю, Вишневский не знает? — строго спрашивает женщина.

— Почему вы решили, что отец он?

— Да у тебя же на лбу написано! Ты влюбилась в своего Вишневского, как кошка. Думаешь, я поверю, что ты могла быть еще с кем-то, кроме него?

— Да, вы правы. Отец моего ребенка Максим. Но я ему не говорила…

— Почему?

— Ох, Нина Михайловна, все так сложно… Он уезжает…

— Да к черту его отъезд! К черту сложности! Ничего не бывает сложнее, чем вырастить ребенка в одиночестве! Я вообще не понимаю, почему ты не сказала! — почти кричит женщина, а потом выдыхает: — Извини…

— Ничего, я понимаю… Я не сказала, потому что он бы все равно меня выгнал. А я не хочу унижаться!

— Да с чего ты взяла, что он бы тебя выгнал?

— С того, что я однажды подслушала его разговор с уже бывшей невестой…

— Ну и что? Удиви! — отпивает глоток чая Нина Михайловна.

— А то, что он выгнал ее!

— Так, может, ребенок не его, вот и выгнал!

— Вы не понимаете! Она же не глупая – приносить такую новость, не высчитав даты! Но он даже проверить не захотел! Максим просто выставил ее за дверь, как последнюю…

— Ох, беда… — тянет Нина Михайловна.

— Вот поэтому я и не сказала! Не захотела быть на месте его бывшей!

— Ну ладно, ты не сказала, но он сам не додумался? Не смог высчитать по датам, что ли?

— А он вообще пока что не знает! — задираю нос я.

— А, вон оно в чем дело! А я-то думаю, чего ты перестала носить каблуки и обтягивающие платья. Все время свитера какие-то балахонистые.

— Вот вам и ответ…

— Да уж… Ну ничего, Васенька! Пусть уезжает этот козел в свою Америку. Я тебя не брошу. Поднимем, вырастим и сделаем человека. Очень надеюсь, ребенок не буде похож на своего папочку!

— Угу… — роняю я и всхлипываю.

Мне-то как раз хотелось, чтобы он был похож. Чтобы я каждый день в ребенке видела своего любимого, ведь он оставил мне частичку себя.

— Ну-ну, не плачь! Опять я, старая, что-то сказала не то!

Нина Михайловна встает и подходит ко мне. Мы обнимаемся, и женщина хитро прищуривается.

— Ну, покажи мне своего богатыря. Какой, говоришь, уже месяц?

— Пятый! — отвечаю я и приподнимаю свитер.

Под ним скрывается округлый и уже довольно заметный животик.

— Какое чудо! — всхлипывает женщина, а я удивляюсь:

— Нина Михайловна, вы чего? Вы же не плакали, даже когда разбился ваш любимый заварник!

— Тьфу на тебя, заварник! Сравнила такое с какой-то посудиной!

Мы смеемся и обнимаемся. Нина Михайловна рассказывает мне свою историю беременности. Только вот в ее случае она была неудачной. Она рассказывает, как потеряла ребенка на ранних сроках и больше никогда не могла иметь детей. Вскоре муж ушел, а она смирилась с тем, что никогда не услышит веселого детского смеха в своей квартире и топота маленьких ножек. Она признается, что восхищена, что я при всей своей плачевной ситуации не сделала аборт, а решила рожать.

Мы еще долго болтаем, а потом я вызываю такси и еду домой, надеясь, что завтра не просплю на работу.

Но реальность оказывается именно такова. Успешно забыв поставить будильник, я сплю, разнеженная в кровати, до самого обеда, даже не думая просыпаться. Никогда не была соней, но беременность превратила меня в настоящую сову.

Будит меня настойчивый звонок в дверь. Я подрываюсь и несусь к выходу, забыв, что одета лишь в шорты и маечку.

Открываю дверь, спросонья забыв спросить даже, кто пришел, и вижу на пороге Вишневского.

— Максим… Александрович? Как вы нашли, где я живу? — выдыхаю я, пытаясь прикрыть живот, но поздно.

— Секретарь подсказала! Она отправляла вам документы однажды… — ошарашенно отвечает мужчина и переводит взгляд на мой живот.

Тишина окутывает нас на долгих пять минут, и наконец Максим оттаивает:

— Василиса, вы беременны?!

***

— Проходите, не будем на пороге стоять. Да и тут холодно! — предлагаю я Вишневскому, и тот быстро кивает:

— Конечно…

Мы проходим на кухню, и мужчина снимает пальто, повесив его на дверь.

— Чаю?

— Лучше кофе, — заторможенно отвечает Максим, а я смущенно пожимаю плечами:

— К сожалению, кофе нет. Нельзя мне…

— Ох, понимаю…

Сделав чай, я сажусь напротив мужчины и поднимаю на него неуверенный взгляд.

— Значит, Джейк счастливый отец! — констатирует Максим, а я чуть не давлюсь от эмоций.

— Почему? — вылетает у меня.

Черт! Кто тянул за язык? Ну вот сама же хотела скрыть от него все. Выставить Джейка отцом, а сейчас так глупо подставляюсь.

— Что почему? — не понимает Вишневский. — Не он?!

В глазах мужчины появляются злые огоньки, но я быстро успокаиваю его:

— Да, он… Просто неожиданно спросила.

На самом деле мне было интересно, почему Максим не подумал, что отец он, а сразу предположил другого. Задумываться над этим нет времени, ведь Вишневский снова спрашивает:

— И какой срок?

— М-м.. почти пять месяцев. — Отворачиваюсь к окну, чтобы мужчина не заметил моих пылающих щек.

Сейчас он обо всем догадается! Блин, нужно было соврать насчет срока…

— О, даже так… Значит, у вас все было во время того, как мы с тобой…

— Нет! — резко вставляю я.

Пусть думает, что я выбрала другого, но то, что я могла спать с ними двумя одновременно, — никогда!

— У нас с ним все стало серьезно после встречи, где с тобой заключили контракт.

— Ах, вон оно как…

— Максим, не нужно… — прошу я, замечая, как мужчина снова начинает звереть.

Он выдыхает и, закрыв глаза, цедит сквозь зубы:

— Да, извини…

Мы молчим, а потом Вишневский грустно говорит:

— Значит, у вас все серьезно. Не думал, что Джейк пойдет на такое…

— Думаешь, я не достойна его? Что я такая серая мышка, что никакой мужчина в здравом уме не захочет даже посмотреть в мою сторону?

— Нет, ты что… — выдыхает мужчина, но меня несет:

— Или же ты думаешь, что со мной можно только развлекаться, а семья, дети – это все к приличным девушкам?! — я срываюсь на крик, а слезы снова застилают глаза.

Ничего не могу поделать со своими вспышками настроения. Кажется, еще минуту назад я была спокойная и весёлая, а уже сейчас кричу и плачу, думая, что жизнь — сплошная темнота и уныние.

— Василиса, нет, я этого не говорил… — все так же оправдывается мужчина, растерянно глядя на меня.

— Но подумал!

— И не думал! Правда! Я вообще считаю, что такие, как Джейк, не достойны даже пыль с твоих туфель сдувать.

— Ты зря так про него! Он очень хороший… — вспыхиваю я, чуть не проговорив слово «друг».

— Да уж, и где же он? — словно читая мои мысли, спрашивает Максим.

Я мнусь, не зная, как сказать, но вдруг решаю, что мне больше нечего терять.

— Он уехал…

— В каком смысле? Куда?

— Домой. Он уехал домой.

— Надолго? А как же вы с ребенком? — снова злится Вишневский.

— Он звал меня, но я отказалась…

— Не понимаю, разве это не то, чего ты хотела?

— Уехать в Америку? Нет, Максим, этого ты хотел! Я же всегда хотела жить здесь! Учиться, работать! Мне нравится Россия!

— Тогда я вообще ничего не понимаю! Зачем ты связалась с американцем, еще и забеременела от него, чтобы отказаться ехать с ним?

— Все сложно…

— А ты объясни! — рычит мужчина.

— Что я должна объяснять? С кем мне встречаться и от кого рожать — это только мое личное дело!

Максим пару секунд смотрит на меня в немом шоке, а потом выдыхает:

— Понятно… Ребенок получился случайно. Но тогда почему не сделала аборт? Как ты собираешься поднимать малыша в одиночестве?!

Я слышу в голосе Максима искреннюю тревогу, а на слове «малыш» голос мужчины едва заметно дрогнул. Неужели он не ненавидит детей?

— Я никогда бы не сделала аборт! Никогда! Я люблю этого ребенка, рожу и подниму его сама! В конце концов, сама я как-то выросла! Не пропадем!

— Верю… — сдается Вишневский. — Зная тебя, уверен, ты не пропадешь!

Он с такой болью смотрит мне в глаза, что в сердце словно проделывают дыру.

Боже, почему же так тяжело…

Живот вдруг каменеет, и я машинально кладу на него руку.

— Что такое? Тебе плохо?! Ты побледнела! — слышу я сквозь звон в ушах и поднимаюсь.

— Нет, такое часто бывает. Сейчас воды выпью, и станет легче… — шепчу я, чувствуя, как земля уходит из-под ног.

— Василиса! — доносится до меня крик словно через толщу воды, и я тут же теряю сознание.