Тирания меньшинства. Почему американская демократия достигла точки перелома

Хотя некоторые из методов Орбана кажутся новыми, на самом деле он действовал по сценарию многовековой давности. Действительно, практика конституционного хардбола была доведена до совершенства в одной из старейших республик мира - Соединенных Штатах. И ее эффект там был столь же разрушительным.

ГЛАВА 3. ЭТО СЛУЧИЛОСЬ ЗДЕСЬ

В конце 1890-х годов Илмингтон, штат Северная Каролина, переживал бум. Основанный на прибрежной окраине рабовладельческой экономики XVIII века, этот портовый город стал домом для инновационной индустриальной системы производства хлопка в годы после Гражданской войны. Новые железнодорожные линии доставляли хлопок из внутренних хлопкосеющих регионов на кирпичные склады Уилмингтона, где современные компрессоры производили тюки хлопка эффективнее, чем когда-либо прежде. Крупнейший работодатель города, компания Alexander Sprunt & Son, стала крупнейшим экспортером хлопка в Соединенных Штатах. На складах, в доках и на оживленных лесопильных заводах белые и чернокожие рабочие трудились бок о бок в качестве грузчиков, такелажников и стивидоров.

В Уилмингтоне, крупнейшем городе Северной Каролины, большинство населения составляли чернокожие. По мере развития экономики после Гражданской войны в городе появилось множество предприятий, принадлежащих чернокожим, - парикмахерские, продуктовые магазины, рестораны, мясные лавки, а вскоре - кабинеты врачей и юридические фирмы. Чернокожие жители Уилмингтона становились все богаче, что привело к активной гражданской жизни, включавшей литературные общества, публичные библиотеки, бейсбольные лиги и газету, принадлежавшую чернокожим. В центре общины находилось несколько церквей, в том числе церковь Святого Стефана А.М.Е. с многочисленной общиной и епископальная церковь Святого Марка, которую посещали самые состоятельные чернокожие семьи.

Несмотря на то, что к концу 1870-х годов проект Реконструкции, реализованный федеральным правительством после Гражданской войны, сошел на нет, а Демократическая партия, самопровозглашенная защитница господства белых, с помощью насилия и фальсификации выборов вернула себе большинство органов власти штатов и местных органов власти на Юге, многие чернокожие мужественно продолжали голосовать. И в последнее десятилетие XIX века их голоса привели к появлению новой политики в Уилмингтоне и по всей Северной Каролине.

Катализатором стало появление Популистской партии, которая апеллировала к недовольным бедным белым фермерам-арендаторам и издольщикам, чувствовавшим себя обделенными вниманием богатого купеческого класса, доминировавшего в Демократической партии. В 1893 году, когда страна погрузилась в экономическую депрессию, популисты в Северной Каролине заключили союз с Республиканской партией, которая сохранила сильную поддержку афроамериканцев. Fusion, как назывался этот союз, объединил чернокожих и бедных белых избирателей из сельской местности в амбициозную бирасовую коалицию. Его целью было расширение государственного образования, регулирование мощных бизнес-монополий и укрепление избирательных прав, которые были ослаблены после окончания Реконструкции.

Эта невероятная коалиция изменила политику Северной Каролины. И она вселила страх в истеблишмент Демократической партии. В 1894 году партия "Фьюжн" завоевала большинство в законодательном собрании штата Северная Каролина, а в 1896 году получила пост губернатора и избрала в Палату представителей Джорджа Генри Уайта, который в то время был единственным в Америке афроамериканским конгрессменом. Законодательное собрание штата, в котором доминировала партия "Фьюжн", восстановило прямые выборы в местные органы власти и приняло закон, который называют", вероятно, самым справедливым и демократичным законом о выборах на Юге после Реконструкции". В результате чернокожие республиканцы и белые популисты получили государственные должности по всему штату. В Уилмингтоне три чернокожих олдермена были избраны в городской совет. Десять из двадцати одного городского полицейского и четыре заместителя шерифа были чернокожими. В зданиях судов заседали чернокожие мировые судьи. Казначей округа, окружной тюремщик и коронер округа были чернокожими. Были черные санитарные инспекторы, черные регистраторы дел и черный суперинтендант улиц. Чернокожие почтовые работники доставляли почту в дома как чернокожих, так и белых. Самым высокооплачиваемым чиновником в штате был афроамериканец Джон Дэнси, который занимал пост главы федеральной таможни Уилмингтона.

На какой-то момент в Уилмингтоне можно было увидеть зачатки многорасовой демократии. Хотя глубокие расовые антипатии и неравенство сохранялись, чернокожие граждане голосовали, а политикам они были нужны для победы на выборах. Это, казалось, открывало дверь к более инклюзивной демократии, когда Америка вступала в новое столетие.

Но момент демократических надежд оказался мимолетным. Возникновение многорасовой политики вызвало яростную реакцию. Для многих белых, укоренившихся в нормах превосходства белой расы, эти изменения были непереносимы. И истеблишмент Демократической партии, доминировавший в политике штата с момента окончания Реконструкции, начал контрреволюцию. В 1898 году группа видных демократов, включая председателя партии штата Фернифолда Симмонса, кандидата в губернаторы Чарльза Брэнтли Эйкока и издателя газеты "News & Observer" из Роли Джозефуса Дэниелса, начала жестокий крестовый поход за восстановление власти белых. Предстоящие в ноябре промежуточные выборы должны были определить состав законодательного собрания штата, которое теперь контролировали фьюженисты. Вместе эти ведущие политические деятели Северной Каролины разработали план неустанной кампании лжи и ненависти в СМИ, которую вела газета The News & Observer, а политики-демократы разжигали страх белых перед "негритянским господством". Альфред Мур Уодделл, харизматичный ветеран Гражданской войны, возглавивший движение против этих политических перемен в Уилмингтоне, заявил: " белые люди, заселившие эту страну... должны управлять ею сами".

При поддержке Демократической партии по всей Северной Каролине было создано более восьмисот клубов Союза белого правительства. Поскольку более 56 процентов населения Уилмингтона составляли чернокожие, а чернокожие жители города голосовали за республиканцев, было ясно, что "белое правительство" не будет восстановлено демократическими методами. Как признал на митинге один из лидеров демократов, " мы не можем превзойти негров. Поэтому мы должны либо обогнать, либо пересчитать, либо перестрелять их".

И они так и поступили. Белые жители Уилмингтона начали запасаться оружием, в результате чего один вашингтонский журналист заметил, что город, похоже, " готовится к осаде, а не к выборам". Белые создали ополчение под названием "Красные рубашки", которое патрулировало улицы с винтовками Winchester, избивая, хлестая и запугивая местных чернокожих и предупреждая их, чтобы они не голосовали. Город, расположенный на реке Кейп-Фир, превратился в место террора. Ополченцев поддерживала Демократическая партия (которая снабжала их красными рубашками, едой и напитками) и подбадривала газета The News & Observer. Политики-демократы довели белых до неистового бешенства . На предвыборном митинге в октябре 1898 года Уодделл, за спиной которого стояли "шестьдесят самых выдающихся граждан Уилмингтона", заявил,

Сдадимся ли мы оборванному сброду негров?... Тысячу раз нет!... Мы больше не потерпим невыносимых условий, в которых мы живем. Мы намерены изменить их, даже если нам придется завалить Кейп-Фир тушами".

С приближением дня выборов в городе воцарилась атмосфера запугивания и насилия. Краснорубашечники терроризировали черные кварталы и угрожали местным чиновникам, а демократы Уилмингтона требовали, чтобы фьюжндисты сняли всех своих кандидатов на пост главы округа. Опасаясь насилия, губернатор Дэниел Линдсей Рассел согласился, и все кандидаты-республиканцы от округа сняли свои кандидатуры. Накануне выборов Уодделл заявил толпе краснорубашечников:

Вы должны выполнить свой долг. Этот город, округ и штат должны быть избавлены от господства негров, раз и навсегда.... Вы - сыновья благородных предков. Вы - англосаксы.... Идите завтра на избирательные участки и, если обнаружите там негра, скажите ему, чтобы он покинул избирательный участок, а если он откажется, убейте его! Пристрелите его на месте. Мы победим завтра, если нам придется сделать это с помощью оружия.

В день выборов белые правительственные профсоюзы выставили "наблюдателей" на избирательных участках, местные газеты советовали чернокожим не голосовать, а краснорубашечники патрулировали улицы на лошадях. Лишь немногие чернокожие отважились выйти на улицу, а многих из тех, кто все же пришел, отпустили под дулом пистолета. На участках, где преобладали чернокожие, после закрытия избирательных участков головорезы-демократы врывались на избирательные участки, угрожали работникам избирательных участков и непосредственно вбрасывали бюллетени в урны. Неудивительно, что демократы одержали победу, получив 98 из 118 мест в законодательном собрании штата.

Но поскольку городские власти Уилмингтона не переизбирались до 1899 года, оставляя чернокожих у власти, демократы не ограничились тем, что украли выборы. 10 ноября они совершили насильственный переворот. В ходе одного из самых жестоких внутренних терактов в истории Америки толпа из не менее чем пятисот белых супремасистов, вооруженных и одетых в военизированные красные рубашки, прошла по улицам Уилмингтона, расстреливая прохожих, нападая на черные церкви и сжигая дотла единственную в городе газету, принадлежавшую черным. Как ярко описывает Дэвид Цуккино в своей книге "Ложь Уилмингтона", чернокожих мужчин расстреливали на улицах и в домах. По меньшей мере двадцать два (и до шестидесяти) чернокожих жителя были убиты, а более двух тысяч были вынуждены бежать из города. Толпа ворвалась в здание мэрии Уилмингтона и с оружием в руках заставила всех членов бирасового городского правительства, включая мэра, начальника полиции и восемь избранных олдерменов, уйти в отставку. Их, а также других политиков-фузионистов и многих наиболее влиятельных чернокожих жителей Уилмингтона выгнали из города под дулами автоматов и навсегда изгнали. Уодделл, лидер переворота, стал новым мэром.

За несколько дней до этого афроамериканский конгрессмен от Северной Каролины Джордж Генри Уайт посетил в Белом доме президента Уильяма Маккинли, своего соратника по республиканской партии, предупредив его о готовящемся перевороте и попросив прислать федеральных маршалов для защиты правительства Уилмингтона. Маккинли решил не вмешиваться.

Вернув себе власть в штате Северная Каролина, демократы быстро внесли поправки в конституцию штата и ввели ряд ограничений избирательного права, включая налог на голосование, проверку грамотности и имущественные требования. Число зарегистрированных чернокожих избирателей в штате сократилось со 126 000 в 1896 году до 6 100 в 1902 году, а явка чернокожих на губернаторских выборах 1896 года упала с 87 % до почти нуля в 1904 году. В Уилмингтоне, после того как в 1898 году три чернокожих олдермена были насильственно отстранены от должности, до 1972 года в городском совете больше не было афроамериканцев.

-

Переворот в Уилмингтоне произошел в конце амбициозного, но в конечном итоге неудачного эксперимента по демократизации Юга США. Завершение Гражданской войны вызвало серию конституционных и законодательных реформ, которые изменили американскую политическую систему. Историк Эрик Фонер описывает эпоху Реконструкции как " Второе основание Америки" - момент, когда конституционный порядок был нарушен, а затем переделан, что привело к "потрясающему и беспрецедентному эксперименту в области межрасовой демократии". Ни равные права, ни право голоса - два основных компонента современной демократии - не были закреплены в первоначальной Конституции. Установив эти права и наделив федеральное правительство полномочиями по их обеспечению, второе Основание стало важным шагом на пути демократизации Америки - по крайней мере, на бумаге.

Правовая основа многорасовой демократии была заложена в десятилетие между 1865 и 1875 годами. В основном это было достигнуто благодаря трем поправкам к конституции. Тринадцатая поправка (1865) отменила рабство. Четырнадцатая поправка (1868 г.) устанавливала гражданство по праву рождения и формальное равенство перед законом, что привело к появлению современных прав на надлежащую правовую процедуру и равную защиту. А Пятнадцатая поправка (1870) запретила ограничивать право голоса по расовому признаку. На праздновании принятия Пятнадцатой поправки Фредерик Дуглас заявил: " Никогда еще революция не была более полной".

Поправки к Реконструкции сопровождались Актами о Реконструкции 1867 года, которые передавали бывшие штаты Конфедерации под федеральное военное управление и ставили условием возвращения в Союз принятие Четырнадцатой поправки и написание новой конституции штата, гарантирующей чернокожим избирательное право. Федеральные власти развернули масштабную кампанию по регистрации вновь получивших право голоса чернокожих избирателей.

Затем Закон о гражданских правах 1875 года распространил гарантию равного обращения, содержащуюся в Четырнадцатой поправке, на повседневные "общественные" места, такие как трамваи, рестораны, театры и гостиницы. Преамбула закона признавала " равенство всех людей перед законом" и объявляла "обязанностью правительства во всех его отношениях с народом обеспечивать равное и точное правосудие для всех, независимо от их происхождения, расы, цвета кожи или убеждений".

Реформы Реконструкции были делом рук одной партии - республиканцев. Демократы выступали против Тринадцатой поправки как против нарушения прав собственности. (Как сказал один демократ из Кентукки: " Откажитесь от права иметь рабство, и какие права мы будем защищены?") Они выступали против Четырнадцатой поправки, настаивая на том, что правительство Америки " создано для белых людей" и что гражданство должно быть зарезервировано за "кавказской расой". Они также выступали против Пятнадцатой поправки, в основном на том основании, что негры неполноценны. В Конгрессе США ни один демократ - ни с Севера, ни с Юга - не голосовал за Четырнадцатую и Пятнадцатую поправки или за любой из последующих законопроектов об избирательных и гражданских правах эпохи Реконструкции. Все они были приняты исключительно голосами республиканцев. Демократизация Америки после Гражданской войны была сугубо партийным делом.

Хотя почти вся Республиканская партия поддерживала раннюю Реконструкцию, энергия и видение многорасовой демократии исходили от так называемой фракции радикальных республиканцев. Двумя ведущими радикалами были сенатор Чарльз Самнер из Массачусетса и конгрессмен Таддеус Стивенс из Пенсильвании. Стивенс и Самнер, по общему мнению, были настоящими расовыми эгалитаристами. Собственно, именно за это их противники и называли их радикалами. Их видение демократии, в которой гражданские и избирательные права распространялись на всех мужчин (а в некоторых случаях и на всех женщин), независимо от расы, отражало глубоко укоренившиеся моральные убеждения, уходящие корнями в религиозное возрождение эпохи Великого пробуждения перед Гражданской войной. В своей захватывающей речи в Сенате в феврале 1866 года Самнер так объяснил свою поддержку Четырнадцатой поправки:

Покажите мне существо с прямым лицом, устремленным к небу, созданное по образу и подобию Божьему, и я покажу вам человека, который, из какой бы страны или расы он ни был, омраченный экваториальным солнцем или обмороженный северным холодом, является вместе с вами ребенком Небесного Отца и имеет равные с вами права на все права человеческой природы. Вы не можете отрицать эти права без нечестия.

Самнер настаивал на равных политических правах для всех людей, независимо от того, были ли они (по терминологии той эпохи) " кавказцами, монголами, малайцами, африканцами и американцами", потому что все они "созданы по образу и подобию Божьему".

Но радикальные республиканцы не изобрели идеи, лежащие в основе первого американского эксперимента с многорасовой демократией. Скорее, они унаследовали традицию, сформированную поколением чернокожих активистов и писателей в эпоху, предшествующую Гражданской войне. Уже в 1820-х годах чернокожие аболиционисты, в основном в Бостоне и его окрестностях, начали использовать, как пишет Сандра Густафсон, " пророческую риторику для продвижения многорасового идеала современной республики", основанного на полных правах гражданства и равенстве перед законом.

Среди лидеров этого движения были такие писатели, как Дэвид Уокер, свободнорожденный чернокожий, живший в Бостоне, но родом из Уилмингтона, и Мария Стюарт, первая американская женщина любой расы, выступившая с политической речью перед смешанной аудиторией, состоящей из мужчин и женщин. В работе Уокера "Обращение к цветным гражданам мира", написанной в 1829 году, речь шла о лицемерии исключительно белой "христианской" республики. Уокер, Стюарт и другие активисты были частью небольшой, но динамичной общины свободных чернокожих, которая возникла на узких улочках Бостонского Бикон-Хилла, построенного в колониальную эпоху, где также находился бостонский Дом африканских собраний. В 1820-х и 1830-х годах они выступали не только против рабства, но и за новое понятие - "цветной гражданин". Они отвергли предложения многих видных противников рабства вернуть освобожденных рабов в Африку. Вместо этого они проложили новый путь, призвав к полноправию гражданства в Америке, вдохновленные обещанием равенства, содержащимся в " самом священном из всех американских политических писаний", Декларации независимости. Движение постепенно становилось двурасовым. Выдающийся аболиционист Уильям Ллойд Гаррисон находился под влиянием идей Уокера, и его антирабовладельческая газета The Liberator публиковала труды Стюарта. А в 1840-х годах молодой Чарльз Самнер, которого часто видели в общении с чернокожими бостонцами, сотрудничал с общиной чернокожих жителей Бикон-Хилл, выступая в качестве адвоката за десегрегацию государственных школ Массачусетса.

Подлинная многорасовая демократия, как знали Уокер и его соратники, требует всеобщей правовой защиты. Это оказалось высокой планкой даже для некоторых республиканцев. Например, на сайте в ходе обсуждения Пятнадцатой поправки было предложено предложение, гарантирующее право голоса всем взрослым мужчинам, но некоторые республиканцы-северяне сочли его слишком широким. Хотя почти все республиканцы выступали за предоставление избирательного права чернокожим на Юге, многие из них были менее склонны предоставлять аналогичные права иммигрантам в своих штатах: Ирландские католические иммигранты - для северо-восточных республиканцев; китайские иммигранты - для западных республиканцев. Сенатор Генри В. Корбетт из Орегона утверждал, что предоставление права голоса чернокожим мужчинам было " благословлено" "Великим правителем Вселенной", но это не относилось к китайским иммигрантам. Короче говоря, коалиция за подлинную многорасовую демократию была хрупкой.

В конечном итоге всеобщее избирательное право уступило более узкому предложению, запрещавшему ограничения по расовому признаку или по признаку "прежнего подневольного состояния". Очевидно, что целью была защита чернокожих избирателей на Юге. Другие формы исключения, в том числе на Севере, оставались законными. Эта лазейка была крайне важна, поскольку позволяла вводить ограничения избирательного права не по расовому признаку, а по признаку грамотности и владения собственностью. Налоги на опрос, регистрационные сборы и "тесты" для отбраковки "нежелательных" избирателей также были честной игрой. Таким образом, незавершенность Пятнадцатой поправки была вызвана не только сопротивлением южан, но и амбивалентным отношением северных республиканцев к избирателям, не являвшимся белыми протестантами.

Несмотря на эти ограничения, Реконструкция изменила политику Юга. За один год процент чернокожих мужчин в Америке, имевших право голоса, вырос с 0,5 % до 80,5 %, причем весь прирост пришелся на бывшую Конфедерацию. К 1867 году в Алабаме, Флориде, Джорджии, Луизиане, Миссисипи, Северной и Южной Каролине было зарегистрировано не менее 85 % афроамериканцев, имеющих право голоса.

Избирательное право чернокожих имело далеко идущие последствия. Афроамериканцы составляли большинство населения в Луизиане, Миссисипи и Южной Каролине, почти большинство в Алабаме, Флориде и Джорджии и около 40 % населения в Северной Каролине и Виргинии. К 1867 году число зарегистрированных чернокожих избирателей превысило число зарегистрированных белых на большей части Глубокого Юга. Афроамериканцы начали занимать государственные должности по всему Югу, в некоторых местах в большом количестве. Большинство делегатов конституционных конвентов Луизианы и Южной Каролины времен Реконструкции были чернокожими. Афроамериканцы получили большинство мест в законодательном собрании Южной Каролины и почти большинство в Луизиане; законодательные собрания штатов Миссисипи и Южной Каролины избрали чернокожих спикеров в 1872 году. В Луизиане, Миссисипи и Южной Каролине были чернокожие вице-губернаторы, а во Флориде, Миссисипи и Южной Каролине - чернокожие государственные секретари. По всему Глубокому Югу афроамериканцы занимали важные местные должности, включая мировых судей, окружных контролеров, школьных комиссаров, членов избирательных комиссий и даже шерифов.

Более тринадцати сотен чернокожих американцев занимали государственные должности в эпоху Реконструкции. Шестнадцать чернокожих американцев были избраны в Палату представителей и Сенат США во время Реконструкции, а более шестисот - в законодательные органы штатов. Джеймс Пайк, журналист с Севера, посетивший законодательное собрание штата Южная Каролина в конце 1860-х годов, критически заметил: " Этот орган почти буквально представляет собой черный парламент.... Спикер - черный, клерк - черный, привратники - черные, маленькие страницы - черные, председатель отдела путей и средств - черный, а капеллан - угольно черный". Это было, заключил Пайк, "общество, внезапно перевернутое вверх дном".

Менее чем через два года после окончания эпохи рабства южные белые общины привыкли к жесткой расовой иерархии. Нормы превосходства белой расы были почти повсеместными. Но теперь, внезапно, расовое равенство и избирательное право чернокожих, подкрепленные федеральными войсками, стали реальностью.

Перспектива многорасовой демократии угрожала южным белым по нескольким направлениям. В экономическом плане бывшая рабовладельческая элита боялась потерять неограниченный контроль над чернокожей рабочей силой. С политической точки зрения, избирательное право чернокожих ставило под угрозу политическое влияние Демократической партии, особенно в штатах, где афроамериканцы составляли большинство или почти большинство электората.

Наконец, и это, пожалуй, самое главное, демократия обещала перевернуть давно устоявшиеся социальные и расовые иерархии. В разгар кампании за превосходство белой расы в 1898 году Джозефус Дэниелс, издатель газеты Raleigh News & Observer, писал, что жизнь во время Реконструкции " была настолько плохой, насколько это вообще возможно. Были негры шерифы, негры-клерки, негр-сенатор штата - негры полностью контролировали все, пока это не стало невыносимым". Многие белые стали опасаться "негритянского правления". Эти страхи разжигались политиками-демократами и издателями газет, которые использовали редакционные статьи, расистские карикатуры и сенсационные сообщения в прессе для создания ложного представления о насилии и политической коррупции со стороны чернокожих. В частности, перспектива демократизации социальных отношений - белые женщины свободно общаются с черными мужчинами - вызвала "истерию" необоснованных обвинений в изнасилованиях "черных против белых". По мнению историка Гленды Гилмор, широкое распространение мифа о сексуальной опасности, исходящей от чернокожих мужчин, стало ярчайшим воплощением сырого страха, связанного с переворотом всего общественного строя.

Таким образом, многие южные белые рассматривали Реконструкцию и многорасовую демократию как угрозу существованию. Как вспоминал Бен Тиллман, губернатор и сенатор от Южной Каролины, придерживавшийся белых взглядов, в своей речи на заседании Сената в 1907 году,

Мы чувствовали, что основы нашей цивилизации рушатся под нашими ногами, что нас непременно поглотит черный поток варваров, которые окружали нас и были надвинуты на нас армией в соответствии с актами Реконструкции.

Для конгрессмена Эрнандо Мони из Миссисипи жить в условиях " наступательной теории правления большинства" было все равно, что "подставить шею под ноги венерианского дикаря".

Белые реакционеры ответили на появление многорасовой демократии террористической кампанией, не имеющей аналогов в американской истории . Поскольку чернокожие граждане составляли большинство или почти большинство в большинстве южных штатов, возвращение белых супремасистов к власти потребовало бы, по словам У.Э.Б. Дю Буа, " грубой силы". При поддержке Демократической партии белые супремасисты организовали военизированные группировки с такими названиями, как "Белые колпаки", "Белое братство", "Сойки", "Бледнолицые" и "Рыцари белой камелии". Самая крупная из них, Ку-клукс-клан, возникла в Теннесси в начале 1866 года и быстро распространилась по всему Югу. Клан провел волну жестокого террора, в ходе которого нападениям подверглись бесчисленные дома, предприятия, церкви и школы чернокожих; тысячи чернокожих американцев были убиты, а многие другие были избиты, избиты, изнасилованы и вынуждены были бежать. Политики-республиканцы - черные и белые - подвергались физическим нападениям и даже убийствам.

Террор Клана разрушил республиканские организации и не пускал чернокожих избирателей на избирательные участки, превратив выборы в насмешку и позволив демократам неконституционно захватить власть на Юге - процесс, который они эвфемистически назвали "Искуплением". В Луизиане в результате "гражданской войны с тайными убийствами и открытыми запугиваниями и убийствами" погибло не менее пятисот афроамериканцев. В Джорджии террор Клана настолько снизил явку чернокожих на президентских выборах 1868 года, что в одиннадцати округах, где чернокожие составляли большинство, не было зарегистрировано ни одного республиканского голоса. В 1871 году давление Клана позволило демократам вновь взять законодательное собрание штата и вынудить губернатора-республиканца Руфуса Буллока уйти в отставку и бежать из штата. В Северной Каролине насилие Клана ослабило республиканцев и позволило демократам получить большинство в законодательном собрании штата с правом вето, которое они использовали для импичмента и смещения губернатора-республиканца.

В ответ на эту волну терроризма президент Улисс С. Грант и Конгресс, в котором доминировали республиканцы, приняли ряд законов, наделяющих федеральное правительство полномочиями по надзору за местными выборами и борьбе с политическим насилием. В их число вошли закон 1870 года, уполномочивший президента назначать федеральных контролеров за выборами, имеющих право выдвигать федеральные обвинения против тех, кто занимается мошенничеством на выборах, запугиванием или подавлением избирателей по расовому признаку, а также закон 1871 года о Ку-клукс-клане, который позволял федеральным властям преследовать и даже осуществлять военное вмешательство для борьбы с попытками лишить граждан основных прав. Эти законы были беспрецедентными, поскольку давали федеральному правительству право вмешиваться в дела штатов для защиты основных гражданских и избирательных прав - важнейшего компонента многорасовой демократии.

Поначалу эти механизмы принуждения работали. С помощью федеральных войск в 1871 и 1872 годах были арестованы и привлечены к ответственности сотни членов Клана, особенно во Флориде, Миссисипи и Южной Каролине. К 1872 году федеральные власти " сломали хребет Клану и привели к резкому снижению уровня насилия на Юге". По словам историка Джеймса Макферсона, выборы 1872 года были " самыми справедливыми и демократичными выборами на Юге до 1968 года".

Однако Реконструкция оказалась политически труднодостижимой. В конце концов Республиканская партия раскололась. Фракция, известная как либеральные республиканцы, стала критически относиться к расходам на принуждение. Отдавая приоритет таким вопросам, как свободная торговля и реформа государственной службы, и скептически относясь к избирательному праву чернокожих, либералы стали сомневаться в целесообразности проекта Реконструкции, предпочитая более политически выгодную политику "оставления Юга в покое". Многорасовая демократическая коалиция была еще больше подорвана депрессией 1873 года, которая привела к захвату демократами Палаты представителей в 1874 году. Общественное мнение отвернулось от федерального вмешательства на Юге, а активизм в борьбе за гражданские права угас настолько, что газета The New York Times объявила, что " эра моральной политики" закончилась. В этом новом политическом климате федеральные войска начали выводиться.

Отказ от федеральной защиты привел ко второй волне искупления. В 1875 году демократы Миссисипи начали жестокую кампанию, известную как "План Миссисипи", направленную на возвращение законодательного собрания штата. Как отмечает Фонер, террористические акты были " совершены средь бела дня людьми без одежды", что сильно ослабило голоса чернокожих на выборах 1875 года и обеспечило демократам контроль над законодательным собранием штата. Затем они объявили импичмент афроамериканскому лейтенанту-губернатору и вынудили губернатора-республиканца Адельберта Эймса уйти в отставку и бежать из штата. В Южной Каролине выборы 1876 года были омрачены террором "красных рубашек" и откровенным мошенничеством. В результате того, что один из наблюдателей назвал " одним из самых грандиозных фарсов, которые когда-либо видели", демократ Уэйд Хэмптон, бывший офицер Конфедерации, претендовал на пост губернатора.

К тому времени, когда преемник Гранта, Резерфорд Б. Хейс, вывел большую часть оставшихся федеральных войск, контролировавших Юг, в 1877 году (в рамках переговоров по урегулированию спорных президентских выборов 1876 года), Реконструкция фактически завершилась. Демократы захватили власть во всех южных штатах, кроме Флориды и Луизианы. В целом за десять лет, прошедших после окончания Гражданской войны, в результате террористических актов было убито около двух тысяч чернокожих американцев, что примерно соответствует темпам убийств в Чили в 1970-е годы при Пиночете.

Однако перспективы многорасовой демократии еще не были полностью погашены. В конце концов, большая часть правовой основы Реконструкции - включая Четырнадцатую и Пятнадцатую поправки и, в большинстве южных штатов, конституции времен Реконструкции - оставалась нетронутой. И афроамериканцы продолжали голосовать (хотя и в меньшем количестве), часто собираясь группами в день выборов, чтобы предотвратить нападения с применением насилия. Действительно, в начале 1880-х годов явка чернокожих на выборах в большинстве стран Юга оставалась удивительно высокой. По одной из оценок, более двух третей взрослых чернокожих мужчин проголосовали на президентских выборах 1880 года.

Продолжающееся голосование чернокожих не позволило демократам укрепить свою власть. В условиях аграрной депрессии 1880-х и начала 1890-х годов сторонние силы - Независимые, Гринбекеры, Риджустеры, Фермерские союзы и, начиная с 1892 года, Популистская партия - завоевали поддержку среди недовольных белых фермеров и, часто сотрудничая с республиканцами, создавали бирасовые коалиции, чтобы бросить вызов однопартийному правлению демократов. Бирасовый билет Readjusters выиграл пост губернатора Вирджинии в 1881 году. Популистские или фьюжн-билеты, поддержанные многими чернокожими избирателями, едва не выиграли губернаторские выборы в Алабаме в 1892 году, Вирджинии в 1893 году, Джорджии в 1894 году, Луизиане и Теннесси в 1896 году. Как мы видели, на сайте популистско-республиканская партия "Фьюжн" получила пост губернатора Северной Каролины в 1896 году.

Эти бирасовые коалиции вызвали новое ощущение угрозы среди белого супремацистского демократического истеблишмента. Призрак " негритянского господства" снова стал общим рефреном среди демократов. В Луизиане продемократическая газета Baton Rouge Daily Advocate предупреждала, что республиканское правительство приведет к " африканизации штата", и описывала фьюжндистов как "серьезную угрозу для нашей цивилизации". Даже в Южной Каролине, где печально известный Закон о восьми ящиках (система, при которой избиратели должны были опускать бюллетени в отдельные ящики для каждого офиса, а все неправильно поданные бюллетени дисквалифицировались, лишая права голоса неграмотных) уже ограничивал избирательное право, демократы продолжали беспокоиться. Как сказал губернатор Джон П. Ричардсон, " сейчас у нас есть власть меньшинства в 400 000 [белых] над большинством в 600 000 [черных] .... Единственное, что сегодня стоит между нами и их властью, - это хлипкий статут - Закон о восьми ящиках".

Действительно, тактика террора и мошенничества, которая привела демократов к власти в 1870-х годах, не была постоянным решением. И лидеры демократов были обеспокоены тем, что акты вопиющего насилия привлекут внимание всей страны и вызовут усиление федерального надзора и принуждения. Поэтому с конца 1880-х годов противодействие многорасовой демократии приняло новую форму: Демократы по всему Югу начали подрывать демократию через правовые каналы. В период с 1888 по 1908 год они переписали конституции штатов и законы о голосовании, чтобы лишить афроамериканцев избирательных прав. Демократы не могли отменить Четырнадцатую и Пятнадцатую поправки, но, как написала одна южная газета, " мы намерены... сделать их мертвой буквой в законодательных актах". И они сделали это, разработав то, что конгрессмен-республиканец Джонатан Долливер назвал " юридическим механизмом... который по-джентльменски полностью упразднил республиканскую форму правления".

Такие "джентльменские" приемы были чистой воды конституционным хардболом. Демократы Юга начали с поиска путей использования пробелов в законе для ограничения доступа к голосованию. Как мы уже видели, Пятнадцатая поправка содержала серьезную уязвимость: она запрещала штатам отказывать в праве голоса "по признаку расы, цвета кожи или прежнего подневольного состояния". Стремясь ограничить избирательное право чернокожих, но понимая, что вопиющие нарушения Пятнадцатой поправки чреваты вмешательством федеральных властей, южные белые " тщательно избегали открытого нарушения поправки", по словам историка права Майкла Клармана, и вместо этого пытались "уклониться и победить ее общепризнанную цель".

Штат за штатом южные демократы именно так и поступали, разрабатывая " изобретательные придумки", или новые ограничения, которые Конституция прямо не запрещала, включая налог на голосование, тесты на грамотность, требования к имуществу и подтверждению места жительства, которые, если бы они неукоснительно соблюдались, сделали бы невозможным регистрацию и голосование для большинства афроамериканцев. Эти законы явно нарушали дух Пятнадцатой поправки и саму демократию, поскольку были направлены против афроамериканцев, которые чаще всего были неграмотными и реже могли позволить себе налог на голосование. Еще одной фактической проверкой грамотности стало жесткое введение австралийского (или тайного) голосования , которое требовало от граждан голосовать по изготовленным правительством бюллетеням и в одиночку в кабине для голосования, где им не мог помочь (грамотный) друг. Привлекательная для демократов, поскольку она фактически делала невозможным голосование неграмотных людей, тайное голосование было нацелено на чернокожих избирателей, которые не могли разобраться в бюллетенях без посторонней помощи. Одна из форм такого голосования была принята в Теннесси в 1889 году, а также в ряде других южных штатов. Хотя эти бюллетени оправдывались похвально звучащими целями устранения "коррупции" и мошенничества на выборах, намерения в данном контексте были очевидны. Как описывал заместитель государственного секретаря Арканзаса, тайное голосование

Работает гладко, спокойно, удовлетворительно, прекрасно, и я молю Бога, чтобы в каждом южном штате вскоре появился такой же. Он в значительной степени нейтрализует проклятие Пятнадцатой поправки, самого черного преступления девятнадцатого века.

Разрабатывая свои схемы, демократы в законодательных собраниях южных штатов учились друг у друга (а также у многих северных штатов, таких как Коннектикут и Массачусетс, где уже существовали тесты на грамотность, ориентированные на ирландских иммигрантов). Миссисипи послужил ранней моделью: на конституционном съезде 1890 года были приняты налог на голосование, тайное голосование и тест на грамотность. В течение следующего десятилетия подобные "хитроумные приспособления" были приняты в большинстве южных штатов. Как объяснил законодатель штата Алабама Энтони Сэйр, эти законы " устранят негра из политики, причем совершенно законным способом".

Но эти "легальные" стратегии сталкивались с проблемой: они также завлекали в свои сети, лишающие избирательных прав, бедных, неграмотных белых избирателей - большинство из которых на Юге были лояльными демократами. Чтобы обойти эту проблему, демократы часто избирательно применяли закон. Например, местные регистраторы, которые проводили тесты на грамотность и почти всегда были назначенцами демократов (белых), судили неграмотных чернокожих более строго, чем белых. Избирательному применению закона способствовали "пункты о понимании", согласно которым регистраторы определяли, демонстрируют ли неграмотные потенциальные избиратели "понимание" Конституции, на основании разделов Конституции, которые они зачитывали вслух. Законы были разработаны таким образом, чтобы дать регистраторам право по своему усмотрению применять к чернокожим гражданам более высокий критерий "понимания", чем к белым. Наконец, законодательные органы Луизианы, Северной Каролины, Алабамы и Джорджии приняли "дедушкины оговорки" , которые позволяли (белым) неграмотным или не имеющим собственности избирателям регистрироваться, если они голосовали до 1867 года или были потомками избирателей, голосовавших до 1867 года. Несмотря на кажущуюся нейтральность, такие оговорки дискриминировали афроамериканцев, которые не могли голосовать до 1867 года.

К 1908 году все штаты бывшей Конфедерации ввели налог на голосование, а семь штатов использовали тесты на грамотность. Как триумфально провозгласила продемократическая газета Memphis Appeal после принятия Теннесси налога, новые законы обеспечили " практичное, конституционное и счастливое решение расовой проблемы". В одном из редких в истории случаев широкомасштабного лишения избирательных прав южные демократы сорвали зарождающийся переход Америки к многорасовой демократии.

-

Оставалась еще одна последняя проверка против этого "законного" процесса лишения избирательных прав: федеральная судебная система. Верховный суд США мог служить судебным щитом, блокируя нападки штатов на избирательные права. В конце концов, законы штатов, намеренно ограничивающие избирательные права чернокожих, вступали в противоречие с запретом на расовую дискриминацию, содержащимся в Пятнадцатой поправке.

В 1890-х годах группы защитников гражданских прав начали подавать иски против властей штатов и округов, протестуя против множества новых законов, направленных против чернокожих. В период с 1895 по 1905 год Верховный суд рассмотрел шесть исков против лишения избирательных прав. Самым решающим стало дело "Джайлс против Харриса" (1903), которое исследователь конституционного права Ричард Пилдес назвал " одним из самых судьбоносных решений в истории Верховного суда США".

Джайлс" - это иск о защите избирательных прав против Совета регистраторов округа Монтгомери штата Алабама , поданный Джексоном Джайлсом, бывшим рабом и уборщиком по профессии, который стал дьяконом в конгрегационной церкви, активистом-республиканцем и президентом Ассоциации суфражистов цветного населения Алабамы. Поводом для иска, поданного от имени Джайлса и 5 000 других чернокожих жителей округа Монтгомери, послужила конституция Алабамы 1901 года, которая сделала регистрацию для голосования практически невозможной для чернокожих. После принятия конституции только 3 000 из более чем 180 000 взрослых чернокожих мужчин в Алабаме имели право голоса. Главный архитектор новой конституции ясно выразил свои намерения: " Что мы хотим сделать? В рамках федеральной конституции мы хотим установить господство белой расы в этом штате".

Мнение большинства в Верховном суде написал Оливер Уэнделл Холмс-младший, человек, родившийся в семье противников рабства в Массачусетсе, получивший три ранения в Гражданской войне в качестве солдата Союза и попавший в суд по рекомендации сенатора-республиканца от Массачусетса Генри Кэбота Лоджа, одного из главных спонсоров закона об избирательных правах в 1890 году. Но ужасы военного опыта Холмса превратили его в прагматика, который с циничным скептицизмом относился к преобразовательным идеям. Этот скептицизм - а также отсутствие приверженности идее избирательного права чернокожих - заставил его придерживаться растущего числа консервативных судебных решений, таких как дело о гражданских правах 1883 года, в котором утверждалось, что у Конгресса нет конституционных полномочий защищать чернокожих граждан от дискриминации в гостиницах и театрах, в поездах или в других общественных местах. Один историк права назвал письменное мнение Холмса " самым неискренним анализом" в истории Верховного суда. Холмс утверждал, что, поскольку в жалобе утверждалось, что система регистрации избирателей в Алабаме была мошеннической, если бы суд удовлетворил иск Джайлса и добавил еще одного избирателя в списки, он стал бы соучастником мошенничества в Алабаме. Кроме того, утверждал Холмс, суд не должен вмешиваться в дело, поскольку все, что суд мог бы предписать, было бы неисполнимо, учитывая отсутствие федеральных войск или надзирателей за выборами, которые могли бы обеспечить их соблюдение. Холмс, патриций из Новой Англии, просто считал, что суд не должен пачкать руки. Таким образом, суд отказался отменить введенные в Алабаме ограничения на голосование по расовому признаку, предпочтя бездействовать, наблюдая за тем, как продолжается лишение избирательных прав.

Решение 1903 года по делу "Джайлс против Харриса" нанесло смертельный удар первому американскому эксперименту с многорасовой демократией. После того как в 1892 году демократы получили президентское кресло и обе палаты Конгресса, они отменили ключевые разделы принятых в эпоху Реконструкции законов об обеспечении избирательных прав. В конце своей жизни великий аболиционист и борец за гражданские права Фредерик Дуглас сетовал, что " принципы, которые, как мы все считали, были прочно и навсегда установлены... подверглись дерзкому нападению и были низвергнуты".

-

Так не должно было быть. Недолгое политическое открытие конца 1880-х годов открыло альтернативный путь, который, если бы он был принят, мог бы направить страну по другому пути.

В 1888 году Бенджамин Харрисон, бывший сенатор-республиканец от штата Индиана и ярый сторонник более жесткой защиты избирательных прав, был избран президентом, и республиканцы вернули себе контроль над обеими палатами Конгресса. Более того, избирательное право чернокожих и федеральное обеспечение соблюдения законов о голосовании остались в платформе Республиканской партии , которая призывала " эффективное законодательство для обеспечения честности и чистоты выборов".

Два влиятельных лидера республиканцев, сенатор Джордж Фрисби Хоар и конгрессмен Генри Кэбот Лодж (впоследствии сенатор США), начали работу над национальным планом по защите избирательных прав. Хоар и Лодж были родом из Массачусетса, и оба впитали в себя " аболиционистские и радикальные настроения" своего родного штата. Законодатели разработали законопроект на семидесяти пяти страницах, который защищал избирательные права на Юге и контролировал выборы на Севере, распространяя федеральный надзор за исполнением Закона 1870 года на все округа Конгресса. Законопроект наделял независимых (назначаемых судом) федеральных контролеров полномочиями проверять все этапы избирательного процесса и позволял гражданам в каждом округе страны требовать федерального контроля за выборами в их округе. Это был самый амбициозный законопроект о правах избирателей в истории США, превосходивший по своему географическому охвату даже Закон об избирательных правах 1965 года, и он должен был коренным образом изменить порядок проведения выборов в Америке.

Летом 1890 года республиканцы в обеих палатах Конгресса, казалось, были готовы принять законопроект Лоджа. Президент Гаррисон был готов подписать его. Законопроект прошел Палату представителей в июле 1890 года при поддержке всех республиканцев, кроме двух.

Но потом все начало разлаживаться.

Сенатор-республиканец от штата Невада Уильям Стюарт, богатый владелец серебряных рудников, начал работать в кулуарах с южными демократами и горсткой сенаторов-республиканцев из малонаселенных западных штатов, чтобы саботировать то, что южане теперь называют "биллем о силе". В день, когда законопроект прошел Палату представителей, сенатора Стюарта в его номере в вашингтонском отеле Shoreham Hotel посетил конгрессмен из Теннесси Бентон Макмиллин, который во время Гражданской войны поддерживал Конфедерацию. В своих мемуарах Стюарт писал,

[ Макмиллин] спросил меня, что я думаю об этой мере и пройдет ли она в Сенате. Я сказал ему, что я очень против этого законопроекта, но что есть только один шанс победить его в Сенате, и то путем отсрочки.

В сентябре 1890 года два сенатора-республиканца из Пенсильвании предложили отложить голосование в Сенате по законопроекту Лоджа, чтобы сначала продвинуть законопроект о тарифах. Рассмотрение законопроекта Лоджа было отложено до промежуточных выборов 1890 года. Но сокрушительное поражение республиканцев на промежуточных выборах - демократы получили контроль над Палатой представителей - ослабило перспективы законопроекта Лоджа. Сенатор Хоар упорно выносил свой законопроект на рассмотрение Сената. Но сенатор Стюарт шокировал своих коллег-республиканцев, настояв на еще одной отсрочке и призвав к голосованию по другой мере: отказу от золотого стандарта в пользу валюты на основе серебра. Возникли подозрения, что "серебряные" республиканцы (те, кто, как Стюарт, имел интересы, связанные с серебряными рудниками, которые могли бы получить прибыль от предложенного законопроекта о валюте) помогали отложить законопроект о выборах в интересах южных демократов в обмен на поддержку демократами валютной реформы. Действительно, восемь "серебряных" республиканцев проголосовали вместе с демократами, чтобы отложить законопроект о выборах в пользу законопроекта о серебре.

Когда в январе 1891 года законопроект Лоджа наконец-то был вынесен на обсуждение в Сенате, демократы из меньшинства прибегли к своему последнему инструменту обструкционизма - филибастеру, выступая с речами до поздней ночи, предлагая невыполнимые поправки, продлевая дебаты и блуждая по коридорам за пределами главной палаты, чтобы не допустить кворума. В последней отчаянной попытке принять законопроект лидеры республиканцев предложили внести изменения в правила Сената, чтобы прекратить филибастер простым большинством голосов, что позволило бы большинству Сената проголосовать за законопроект Лоджа. Но эта мера была заблокирована коалицией демократов и западных "серебряных" республиканцев, голосовавших за валютную реформу. Таким образом, законопроект Лоджа, который мог бы сохранить честные выборы по всей стране, погиб в результате филигранного голосования.

Без федеральной защиты избирательных прав любое подобие демократии на Юге было вскоре уничтожено: Явка чернокожих избирателей упала с 61 процента в 1880 году до немыслимо низких 2 процентов в 1912 году. В Луизиане, Миссисипи и Южной Каролине - штатах, где большинство жителей составляли афроамериканцы, - голосовать могли лишь 1-2 процента чернокожих граждан. Еще в 1876 году Роберт Тумбс, видный политик из Джорджии, заявил: " Дайте нам съезд, и я устрою его так, что "народ" будет править, а о неграх никогда не будет слышно". Через поколение его желание, которое разделяли белые супремасисты по всему Югу, осуществилось.

Юг поддался почти вековому авторитаризму. Лишение чернокожих гражданских прав подорвало политическую конкуренцию и закрепило однопартийное правление на всем Юге. Во всех штатах после конфедерации, кроме Теннесси, Демократическая партия находилась у власти более семидесяти лет. В пяти штатах демократы находились у власти более века. По словам У.Э.Б. Дю Буа, " демократия умерла, сохранившись в сердцах чернокожих".

ГЛАВА 4. ПОЧЕМУ РЕСПУБЛИКАНСКАЯ ПАРТИЯ ОТКАЗАЛАСЬ ОТ ДЕМОКРАТИИ

Спустя столетие после окончания Реконструкции, в ноябре 1963 года, президент Линдон Джонсон выступил перед совместным заседанием Конгресса и заявил: " Мы достаточно долго говорили в этой стране о равных правах. Мы говорили об этом сто лет или даже больше. Настало время написать следующую главу, и написать ее в книгах закона".

Поворотом истории стало то, что Демократическая партия Джонсона, либеральное крыло которой теперь преобладало над консервативным крылом южан, стала защитником гражданских прав в Америке. Если Реконструкция была "вторым основанием" Америки, то судебные решения и реформы, вылившиеся в Закон о гражданских правах (1964) и Закон об избирательных правах (1965), стали "третьим основанием", заложив более прочный правовой фундамент для многорасовой демократии. На этот раз реформы были поддержаны большинством обеих партий. Действительно, поскольку фракция "Джим Кроу" в Демократической партии Джонсона решительно выступала против гражданских прав, законопроекты не смогли бы пройти без сильной поддержки республиканцев.

Одним из ключевых игроков был конгрессмен-республиканец из Огайо Уильям Маккаллох, консерватор со Среднего Запада и старший член судебного комитета Палаты представителей. Потомок аболиционистов из Огайо, Маккаллох был одним из авторов Закона о гражданских правах 1964 года. Под его руководством 80 % республиканцев Палаты представителей проголосовали за этот закон (наряду с 61 % демократов Палаты представителей). Аналогичным образом, в Сенате, который из-за филателии долгое время был кладбищем для законов о гражданских правах, лидер республиканского меньшинства Эверетт Дирксен из Иллинойса заручился поддержкой республиканцев для принятия Закона о гражданских правах. В итоге за законопроект проголосовали более 80 процентов сенаторов-республиканцев и 69 процентов демократов. По словам его биографа, Дирксен считал это своим самым значимым достижением. Закон об избирательных правах 1965 года также был поддержан подавляющим большинством обеих партий. Республиканцы в Сенате проголосовали за него 30:1. Таким образом, в критический момент середины XX века Республиканская партия сыграла важнейшую роль в принятии реформ в области гражданских прав и избирательных прав, способствуя переходу Америки к более демократической системе.

Шестьдесят лет спустя Республиканская партия стала неузнаваемой. Та самая партия, которая сыграла ключевую роль в принятии Закона об избирательных правах 1965 года, единодушно отвергла федеральное законодательство по его восстановлению в 2021 году. Но Республиканская партия сделала больше, чем просто отказалась от избирательных прав. Она, по словам трезвомыслящего британского издания The Economist, " ушла от демократии".

Действительно, примерно за месяц до попытки Дональда Трампа отменить президентские выборы 2020 года один из ведущих республиканских сенаторов США Майк Ли поставил под сомнение основной принцип демократии как таковой. " Демократия не является целью; целью является свобода, мир и процветание", - написал сенатор Ли в своем Твиттере. "Мы хотим, чтобы человечество процветало. Ранговая демократия может помешать этому".

На протяжении десятилетий республиканцы были правоцентристской партией, не похожей на британскую Консервативную партию, канадских консерваторов или немецких христианских демократов. Большинство ее лидеров разделяли широкую приверженность демократии. Теперь это не так.

Институт V-Dem (Varieties of Democracy), отслеживающий состояние глобальной демократии, ежегодно присваивает крупнейшим политическим партиям мира оценку "нелиберализм", которая измеряет их отклонение от демократических норм, таких как плюрализм и гражданские права, терпимость к оппозиции и неприятие политического насилия. Большинство западноевропейских консервативных партий получают очень низкий балл, что говорит об их твердой приверженности демократии. Так было и с Республиканской партией США - до конца 1990-х годов. Но в XXI веке показатель нелиберальности партии резко возрос. В 2020 году V-Dem пришла к выводу, что с точки зрения приверженности демократии Республиканская партия теперь " больше похожа на автократические правящие партии, такие как турецкая AKP и Fidesz в Венгрии, чем на типичные правоцентристские правящие партии".

Почему Республиканская партия сошла с рельсов? И что это значит для американской демократии?

-

Парадоксально, но корни трансформации GOP лежат в ее реакции на ту самую многорасовую демократию, которую она помогла построить. Эта трансформация не произошла в одночасье. В первой половине двадцатого века республиканцы были партией бизнеса и обеспеченных людей, в состав которых входили северо-восточные промышленники, фермеры Среднего Запада, консерваторы из малых городов и белые протестанты, проживающие за пределами Юга. Эта коалиция позволила республиканцам доминировать в национальной политике в конце XIX и начале XX века: в период с 1890 по 1930 год партия контролировала президентское кресло тридцать из сорока лет и сенат тридцать два года из этих лет. Но все изменилось в 1930-х годах, когда Великая депрессия и Новый курс изменили американскую политику. Миллионы городских избирателей из рабочего класса - как чернокожих, так и белых - отвергли республиканцев, в результате чего демократы Нового курса стали новой партией большинства. Демократы выиграли пять президентских выборов подряд в период с 1932 по 1948 год. Республиканцы рисковали стать " постоянным меньшинством".

Теперь GOP столкнулась с той же " консервативной дилеммой", которая стояла перед консервативными партиями на протяжении всей истории: Как партия экономической элиты может обратиться к более широкому электорату, сохранив при этом интересы, власть и образ жизни своих основных избирателей?

Чтобы сломить большинство Нового курса, Республиканская партия сделала то, что должны делать проигравшие партии в демократических странах: она бросилась на поиски новых избирателей. После Второй мировой войны лидеры республиканцев обратили свой взор на Юг. Будучи партией Реконструкции, в середине столетия у Республиканской партии почти не было своего присутствия на Юге Джима Кроу. Действительно, как заметили два историка Юга, " республиканец" все еще использовалось в качестве "коронного слова" в этом регионе.

Но изменения, происходившие внутри Демократической партии, открыли новые возможности. В конце 1930-х годов либеральное крыло Демократической партии создало альянс с Национальной ассоциацией содействия прогрессу цветного населения (NAACP) и Конгрессом промышленных организаций (CIO) для продвижения гражданских прав, добиваясь принятия законов против линчевания, отмены налога на голосование и справедливого трудового законодательства. Постепенно коалиция за гражданские права одержала верх в партии. В то время как Франклин Рузвельт в основном избегал гражданских прав, Гарри Трумэн стал первым президентом-демократом, открыто принявшим их, и впервые демократы включили сильный план по гражданским правам в свою платформу 1948 года. Это изменение не понравилось южным белым, 98 % которых все еще поддерживали сегрегацию в начале Второй мировой войны. В 1938 году, когда сенатор-сегрегационист Джозайя Бэйли из Северной Каролины выступал за принятие закона о борьбе с линчеванием, он предупредил своих коллег-демократов, что поддержка гражданских прав разрушит партию на Юге. Бейли напомнил им, что когда республиканцы XIX века попытались навязать Югу Реконструкцию, " мы возмутились и возненавидели эту партию с ненавистью, которая пережила многие поколения; мы ненавидели ее сверх меры". Демократы не могли долго поддерживать гражданские права и южных белых.

Трещины в демократической коалиции появились в 1948 году, когда сегрегационистский губернатор Южной Каролины Стром Турмонд в ответ на програжданскую платформу партии вышел из партии и выдвинул свою кандидатуру на пост президента от третьей партии, недавно созданной партией "Права штатов" (или "Диксикрат"). Восстание диксикратов дало понять, что "твердый Юг" демократов уже не был таким уж твердым. Лидеры республиканцев увидели возможность создать новое большинство. В 1950 и 1951 годах председатель Республиканского национального комитета (РНК) Гай Габриэльсон совершил поездку по Югу, отметив в своей речи в Литл-Роке, что гнев южных белых на Трумэна превратил регион в " большое охотничье угодье". Изначально лидеры GOP разошлись во мнениях о том, как лучше всего продвигаться в регионе. В то время как консерваторы, такие как Габриэльсон, стремились объединиться с диксикратами, президент Дуайт Эйзенхауэр запустил операцию "Дикси", организационную кампанию, которая представляла себе ГОП как дом для южных городских и пригородных умеренных.

В итоге консерваторы одержали победу. Такие громкие события, как решение по делу "Браун против Совета по образованию" в 1954 году, бойкот автобусов в Монтгомери в 1955-56 годах и ввод федеральных войск для интеграции Центральной средней школы Литл-Рока в 1957 году, вызвали широкое сопротивление белых южан. К началу 1960-х годов, пишет журналист Роберт Новак, многие лидеры правых республиканцев " увидели, что в расовом кризисе можно добыть много политического золота, став... партией белых". Именно эта логика легла в основу " Долгой южной стратегии" - десятилетних усилий республиканцев по привлечению "белых южан, которые чувствовали себя отчужденными от политики, предоставлявшей равенство и стремившейся уравнять условия игры для групп [меньшинств], испытывали гнев и негодование".

Эти усилия всерьез начались в 1964 году, когда был принят Закон о гражданских правах. Хотя большинство республиканцев в Конгрессе проголосовали за принятие этого закона, мощные силы склоняли их в другую сторону. Главным среди них был сенатор Барри Голдуотер, кандидат в президенты от партии в 1964 году. Следуя стратегии, которую он описал как " охота там, где есть утки", Голдуотер активно преследовал голоса белых южан. Он голосовал против Закона о гражданских правах, отстаивал "права штатов" и проводил кампании по всему Югу, с энтузиазмом поддерживаемый сторонником сегрегации Стромом Турмондом. Хотя Голдуотер потерпел крупное поражение в 1964 году, он легко победил на глубоком Юге.

Революция гражданских прав всколыхнула партийную систему Америки. После 1964 года демократы стали утверждаться как партия гражданских прав, привлекая большинство чернокожих избирателей. Республиканцы, напротив, постепенно перепозиционировали себя как партия расового консерватизма, обращаясь к избирателям, которые сопротивлялись разрушению традиционных расовых иерархий. В итоге республиканцы стали тем, что бывший стратег ГОП Стюарт Стивенс называет " де-факто белой партией Америки". И действительно, на всех президентских выборах после 1964 года ГП получала наибольшую долю голосов белых.

Расовый консерватизм приносил дивиденды на выборах. В 1960-х годах почти 90 процентов населения США составляли белые. Опросы общественного мнения показывали значительное беспокойство белых - как на Севере, так и на Юге - по поводу гражданских прав. Хотя поддержка формальной сегрегации снизилась, большинство белых в обеих основных партиях выступали против государственной политики, направленной на борьбу с сегрегацией, такой как автобусное сообщение и позитивные действия. Неприязнь белых усилилась после городских беспорядков 1965-68 годов. К 1966 году опросы показали, что "социальный беспорядок " вытеснил гражданские права как самую большую проблему в сознании избирателей, а в одном из опросов конца 1966 года 85 % белых заявили, что чернокожие "слишком быстро" продвигаются к расовому равенству.

Растущее недовольство белых гражданскими правами будет способствовать тому, что стратег Кевин Филлипс назвал формирующимся республиканским большинством. По мнению Филлипса, в обществе, которое было одновременно разделено по расовому признаку и все еще оставалось в подавляющем большинстве белым, GOP сможет вернуть себе статус большинства, " если демократы будут названы "партией черных", а GOP утвердит себя в качестве защитников южных расовых традиций". Ключом к новому республиканскому большинству были южные белые. Несмотря на их давние связи с демократами , Филлипс считал, что они " массово покинут свою партию, как только она станет партией черных". Хотя открытые расистские призывы больше не считались приемлемыми, политики-республиканцы могли привлечь расово консервативных белых с помощью неявных или "закодированных" формулировок, которые подчеркивали "закон и порядок" и противодействие автобусам и другим мерам по десегрегации. В этом заключалась суть южной стратегии Ричарда Никсона. Она сработала: в 1968 году четыре пятых белых южан проголосовали либо за Никсона, либо за кандидата от третьей партии Джорджа Уоллеса, давнего сторонника сегрегации. Четыре года спустя Никсон получил три четверти голосов за Уоллеса и добился грандиозного переизбрания.

Рональд Рейган продолжил южную стратегию. Он выступал против Закона о гражданских правах и Закона об избирательных правах в 1960-х годах и продолжал отстаивать "права штатов" в 1980-х. Он начал свою президентскую кампанию в 1980 году на ярмарке округа Нешоба в Филадельфии, штат Миссисипи, где в 1964 году были зверски убиты три активиста движения за гражданские права. Но Рейган добавил новый прононс - стратегия белого христианина.

Белые христиане-евангелисты, сконцентрированные на Юге, до 1980 года не имели партийного дома. В 1976 году они разделили свои голоса между Джимми Картером и Джеральдом Фордом. Однако в конце 1970-х годов лидеры евангелистов во главе с преподобным Джерри Фолвеллом вступили в партийную борьбу, основав "Моральное большинство". Причиной вступления лидеров евангелистов в политику стали различные проблемы, в том числе противодействие правам геев, Поправка о равных правах и решение по делу Роу против Уэйда 1973 года. Но, как позже признал активист христианских правых Пол Вейрих, главным катализатором стали усилия администрации Картера по десегрегации частных христианских школ: лишила налогового статуса IRS тех, кто оставался сегрегированным. Под руководством Фолвелла "Моральное большинство" приняло Республиканскую партию и провело активную кампанию за Рейгана в 1980 году. Рейган, в свою очередь, поддержал программу евангелистов, включив большую ее часть в республиканскую платформу. Рейгану удалось привлечь в ряды республиканцев белых избирателей с юга и евангелистов. И он был переизбран в 1984 году, получив 72 % голосов белых южан и 80 % голосов белых евангелистов.

Сайт " Великий белый коммутатор" помог сделать новое республиканское большинство Филлипса реальностью. Республиканцы стали ведущей партией Америки, выиграв все президентские выборы с 1968 по 1988 год, за исключением выборов 1976 года, последовавших за "Уотергейтом". В 1994 году республиканцы впервые с 1955 года захватили Палату представителей. К 1995 году они контролировали Палату представителей, Сенат и тридцать губернаторских постов.

Но если Великий белый перелом создал новое республиканское большинство, он также создал и монстра. К началу века опросы показали, что большинство белых республиканцев имеют высокие баллы по показателю, который политологи называют " расовое недовольство". Показатели расового недовольства основаны на уровне согласия или несогласия индивидов с четырьмя утверждениями, включенными в Американское национальное исследование выборов:

1. Ирландцы, итальянцы, евреи и многие другие меньшинства преодолевали предрассудки и добивались своего. Чернокожие должны делать то же самое без каких-либо особых поблажек.

2. Поколения рабства и дискриминации создали условия, в которых чернокожим трудно пробиться из низшего класса.

3. За последние несколько лет чернокожие получили меньше, чем заслуживают.

4. Дело в том, что некоторые люди недостаточно стараются; если бы черные только старались, они могли бы жить так же хорошо, как и белые.

Успех ГОП в привлечении на свою сторону южан и других белых, которые имели высокие баллы по расовому недовольству, создал проблему, характерную для партий консервативной элиты, которые привязываются к новому и энергичному электорату: это сделало ГОП уязвимой для захвата. В данном случае Республиканская партия была захвачена своей расово-консервативной базой. Это имело значение, потому что, хотя республиканцы оставались в подавляющем большинстве белыми и христианами в XXI веке, Америка этого не сделала.

-

В конце XX - начале XXI века американское общество стало гораздо более разнообразным. Закон об иммиграции и гражданстве 1965 года, принятый при активной двухпартийной поддержке, открыл двери для длинной волны иммиграции, особенно из Латинской Америки и Азии. Доля американцев, не являющихся испаноязычными белыми, снизилась с 88 % в 1950 году до 69 % в 2000 году и всего лишь до 58 % в 2020 году. Афроамериканцы, испаноязычные американцы, американцы азиатского происхождения и коренные американцы теперь составляют 40 % населения страны. Среди американцев в возрасте до восемнадцати лет они составляли большинство. По всей Америке районы и школы стали более интегрированными. Согласно данным переписи населения США, доля белых американцев, проживающих в преимущественно белых районах , снизилась с 78 % в 1990 году до 44 % в 2020 году. Резко возросло число межнациональных браков, а также процент американцев, идентифицирующих себя как многорасовые. Религиозное разнообразие также увеличилось, поскольку Америка стала заметно менее христианской. Если в 1976 году более 80 % американцев считали себя белыми и христианами (протестантами или католиками), то в 2016 году таких оказалось всего 43 %.

Эти преобразования изменили лицо американской политики. За последние четыре десятилетия число небелых членов Конгресса увеличилось более чем в четыре раза. Число афроамериканцев в Конгрессе (Палате представителей и Сенате) увеличилось с семнадцати в 1980 году до шестидесяти одного в 2021 году. За тот же период число испаноязычных или латиноамериканских членов Конгресса увеличилось с шести до сорока шести; число американцев азиатского происхождения в Конгрессе увеличилось с шести до семнадцати; а число коренных американцев в Конгрессе увеличилось с нуля до пяти. Верховный суд сегодня также выглядит совсем иначе: если в 1966 году все девять судей были белыми мужчинами, то в 2022 году белых мужчин было меньшинство (четверо из девяти).

Растущее этническое разнообразие и движение к расовому равенству породили то, что Дженнифер Хохшильд, Весла Уивер и Трейси Берч называют новым " расовым порядком". В отличие от более ранних "расовых порядков", которые характеризовались четкими границами между этническими группами и установленной расовой иерархией (с белыми на вершине), изменения конца XX - начала XXI века размыли этнические и расовые границы и ослабили расовую иерархию. Эти изменения проявились во многих аспектах, включая растущую представленность небелых и смешанных семей на телеэкранах и в кино; растущие вызовы в учебных аудиториях и редакциях новостей давно устоявшимся историческим повествованиям, которые преуменьшали или игнорировали расистское прошлое Америки; и снижение терпимости общества к расистскому поведению.

В начале XXI века американцы также все больше принимали основные принципы многорасовой демократии. Общественная поддержка иммиграции и многообразия неуклонно росла. По данным Pew Research Center, к 2018 году около 60 % американцев согласились с тем, что "растущее число приезжих укрепляет американское общество" и что этническое разнообразие делает Америку "лучшим местом для жизни". Американцы также демонстрируют растущую приверженность расовому равенству. В 1973 году только 35 % американцев поддерживали законы, запрещающие дискриминацию при продаже жилья, в то время как 64 % предпочитали оставлять решение за домовладельцами; к 2015 году 79 % американцев поддерживали запрет на дискриминацию при продаже жилья. По данным Gallup, доля американцев, считающих, что для снижения дискриминации чернокожих необходимы новые законы о гражданских правах, выросла с 26 % в 2003 году до 60 % в 2020 году.

Изменение отношения к многообразию и расовому равенству наиболее ярко проявилось среди молодых американцев. Молодые американцы менее белые и менее христианские, чем их старшие сверстники. По данным опроса PRRI 2014 года, только 29 % респондентов в возрасте от восемнадцати до двадцати девяти лет назвали себя белыми и христианами, в то время как среди респондентов старше шестидесяти пяти лет этот показатель составил 67 %. Молодые поколения также значительно менее консервативны в вопросах расы и иммиграции (а также пола и сексуальной ориентации). В 2018 году, по данным Pew, 52 % миллениалов согласились с тем, что дискриминация является "основной причиной, по которой многие чернокожие люди не могут добиться успеха в наши дни", по сравнению с 36 % бэби-бумеров и 28 % представителей так называемого "молчаливого поколения".

Конечно, неравная правовая защита сохранялась и в XXI веке, продолжались акты расовой дискриминации и другие нарушения гражданских прав. Однако нарушения прав все чаще оспаривались как политически, так и юридически. Благодаря изменению общественного мнения и эффективности таких организаций, как NAACP и Мексиканско-американский фонд правовой защиты и образования, а также общественных движений, таких как Black Lives Matter, акты расизма и дискриминации чаще вызывают публичные скандалы и серьезные (хотя и не всегда успешные) усилия по преследованию нарушителей.

Возникновение многорасовой демократии изменило Америку. Но он также представлял собой электоральную угрозу для Республиканской партии в том виде, в котором она сформировалась в конце XX века. Республиканская партия оставалась в подавляющем большинстве белой христианской партией. В 2012 году четверо из пяти избирателей-республиканцев были белыми и христианами (то есть протестантами или католиками). Однако доля белых христиан в американском электорате стремительно сокращалась: с трех четвертей электората в 1990-х годах она уменьшилась до едва ли половины электората в 2010-х.

Избрание (2008) и переизбрание (2012) Барака Обамы обнажили ограничения южной стратегии GOP. В 1980 году Рональд Рейган набрал 55 % голосов белых избирателей и превратил это в убедительную победу в сорока четырех штатах. Тридцать два года спустя Митт Ромни набрал еще более внушительные 59 % голосов белых, но все равно проиграл выборы.

Растущее разнообразие Америки не обязательно означает гибель для Республиканской партии. Демография вряд ли является политической судьбой. Социальные и политические идентичности постоянно меняются, часто непредвиденным образом, под влиянием обстоятельств и партийных стратегий. Партии могут - и часто делают это - адаптироваться и находить новые способы привлечь более широкий электорат. Но партии, которые не адаптируются к социальным и демографическим изменениям, рискуют потерпеть электоральную катастрофу.

Подумайте о судьбе Республиканской партии Калифорнии. Недавняя волна иммиграции рано захлестнула Калифорнию, превратив штат, который в 1950-х годах был более чем на 80 % белым, в штат, в котором к концу века большинство составляли небелые. В течение двадцатого века Калифорния придерживалась республиканских взглядов: тринадцать из семнадцати губернаторов были республиканцами. Но в начале 1990-х годов, когда экономика штата переживала спад, губернатор-республиканец Пит Уилсон, стремившийся к переизбранию в 1994 году, обнаружил, что сильно отстает в опросах.

Чтобы восстановить свое положение, Уилсон апеллировал к растущему недовольству среди уменьшающегося белого большинства Калифорнии. Поскольку в то время белые все еще составляли 80 % избирателей штата, а голоса латиноамериканцев (8 % избирателей) были значительно меньше, антииммигрантская позиция казалась хорошей политической ставкой. Поэтому Уилсон резко повернул вправо. Он поддержал "Предложение 187", спорную инициативу, которая ограничила бы доступ нелегальных иммигрантов к образованию и здравоохранению и обязала бы учителей, врачей и медсестер сообщать властям о каждом, кто подозревается в том, что он не имеет документов. Он также призвал временно прекратить легальную иммиграцию и отменить политику предоставления гражданства по праву рождения. Уилсон был переизбран благодаря подавляющему большинству в 62 % голосов белых. Предложение 187 также одержало победу с 63 процентами голосов белых, несмотря на то, что более трех четвертей латиноамериканцев и большинство чернокожих и азиатских американцев выступили против него. В 1990-х годах республиканцы также поддержали избирательные инициативы, запрещающие позитивные действия в государственном секторе и высшем образовании и ограничивающие двуязычное преподавание в государственных школах.

Хотя антииммигрантская стратегия калифорнийской партии поначалу была успешной на избирательных участках, в конечном итоге она дала обратный эффект. Калифорния не только становилась все более разнообразной, но вскоре в голосовании приняли участие многие иммигранты первого и второго поколения. К 2000 году большинство калифорнийцев были небелыми, а к 2021 году около 60 % избирателей Калифорнии были небелыми. Оттолкнув это формирующееся большинство ради краткосрочной электоральной выгоды, республиканцы потерпели политический крах исторического масштаба. В 1996 году они потеряли контроль над законодательным собранием Калифорнии и так и не смогли его восстановить. Они проиграли все выборы в Сенат США после 1992 года. И за исключением Арнольда Шварценеггера, умеренного политического аутсайдера, который стал губернатором в результате референдума по отзыву в 2003 году, республиканцы больше никогда не выигрывали губернаторские выборы. Численность членов GOP сократилась так стремительно, что в 2016 году она опустилась на третье место в штате, уступив демократам и "Другим".

Судьба GOP в Калифорнии не была неизбежной. Стать представителем уменьшающегося белого христианского большинства было политическим выбором. Такой выбор заманчив; он сулит значительные краткосрочные выгоды. Но, как показывает Калифорния, в конечном итоге они могут оказаться катастрофическими.

К началу XXI века лидеры республиканцев хорошо понимали эти риски. Рейнс Прибус, возглавивший Республиканский национальный комитет в 2011 году, держал в своем кабинете в штаб-квартире РНК график, показывающий рост испаноязычного населения и соответствующий уровень поддержки белых, который необходим кандидату в президенты от республиканцев для победы на будущих выборах. Линия неумолимо ползла вверх в 2012, 2016 и последующих годах. Как отмечает журналист Джереми Питерс, " вывод казался неоспоримым. GOP никак не могла выжить, завоевывая все большую и большую долю голосов белых на каждых выборах". Сенатор-республиканец от Южной Каролины Линдси Грэм выразился еще более прямолинейно, отметив в 2012 году: " Мы не генерируем достаточно сердитых белых парней, чтобы оставаться в бизнесе в долгосрочной перспективе".

Для некоторых лидеров республиканцев решение было очевидным: если GOP больше не может завоевать национальное большинство, обращаясь к белым и консервативным избирателям-христианам, она должна привлечь новые группы, особенно среди небелых избирателей. Это означало, что нужно избежать ошибки, допущенной калифорнийскими республиканцами. В 2005 году председатель RNC Кен Мелман признал, что в прошлом GOP разыгрывала расовую карту, и публично отказался от этой практики, заявив: " Я здесь сегодня как председатель республиканцев, чтобы сказать вам, что мы были неправы". Майкл Стил, ставший первым афроамериканским председателем RNC в 2009 году, объявил о прекращении южной стратегии и создал "отдел коалиций " для разработки стратегий по расширению базы избирателей GOP.

Но самые громкие усилия по расширению республиканского электората были предприняты после переизбрания Барака Обамы в 2012 году, когда председатель RNC Рейнс Прибус начал, как он заявил, " самый всесторонний обзор выборов", когда-либо проводившийся после поражения партии. В итоговом отчете, известном как "вскрытие" RNC, резко критиковалась ориентация GOP на белых избирателей, предупреждая, что партия " маргинализирует себя", "не работая за пределами своего основного электората". Признавая, что Америка сегодня " выглядит по-другому", "Вскрытие" призвало республиканцев быть более "доброжелательными и инклюзивными" по отношению к небелым избирателям. Она обеспокоена тем, что многие испаноязычные избиратели будут считать, что GOP " не хочет видеть их в Соединенных Штатах". Если партия не прекратит " разговаривать сама с собой", предупреждалось в докладе, республиканцам будет "все труднее выиграть еще одни президентские выборы в ближайшем будущем". Среди основных рекомендаций доклада - поддержка партией иммиграционной реформы, предлагающей нелегальным иммигрантам путь к гражданству.

Вскрытие 2013 года стало еще одним примером того, что должны делать проигравшие партии в демократических государствах: адаптироваться к изменениям в электорате. Обеспокоенные растущей электоральной уязвимостью GOP перед лицом меняющегося общества, национальные лидеры, такие как Мехлман, Стил и Прибус, пытались увести партию с расового пути, на который она вступила в 1960-х годах. Но большая часть базы республиканцев - местные лидеры, активисты и надежные первичные избиратели, которые доминируют в низовой организации партии, - радикализировалась, и это тянуло партию в другом направлении.

Действительно, в то самое время, когда лидеры RNC проводили пресс-конференции с изложением своих планов по привлечению небелых американцев, республиканцы на уровне штатов, поддерживаемые тем же руководством RNC, работали над тем, чтобы затруднить голосование этих американцев. Явка на выборах среди чернокожих, латиноамериканцев, американцев азиатского происхождения и молодых избирателей, или тех, кого Рональд Браунштейн назвал " коалицией восходящих", заметно выросла в 2008 и 2012 годах. В 2012 году явка чернокожих впервые в истории США превысила явку белых. В то время как большинство партий меняют стратегию в ответ на поражение на выборах, реакция Республиканской партии во многих штатах заключалась в изменении - более того, в сокращении - электората.

После победы республиканцев на промежуточных выборах 2010 года, в ходе которых они получили контроль над одиннадцатью законодательными органами штатов и установили сверхбольшинство в нескольких других, GOP провела волну защитных реформ, направленных на ограничение доступа к избирательным бюллетеням. Многие из этих законопроектов представляли собой "законы об удостоверении личности избирателя", которые требовали от избирателей предъявлять удостоверение личности с фотографией, выданное правительством, для того чтобы проголосовать. До 2005 года ни в одном штате США не требовалось предъявлять удостоверение личности для голосования, а до 2011 года это делали только Джорджия и Индиана. Но с 2011 по 2016 год тринадцать штатов - все под руководством республиканцев - приняли строгие законы об удостоверении личности с фотографией. Законы были приняты по, казалось бы, разумным причинам: для борьбы с мошенничеством, выдающим себя за избирателя. Но тут возникли две проблемы. Во-первых, мошенничество на выборах, особенно мошенничество с выдачей себя за избирателя, в Соединенных Штатах практически не встречается. При президенте Джордже Буше-младшем Министерство юстиции предприняло беспрецедентные усилия по выявлению и наказанию случаев мошенничества с избирателями. Они не выявили почти ни одного случая. Из сотен миллионов поданных голосов только тридцать пять избирателей были осуждены за мошенничество в период с 2002 по 2005 год. Большинство из этих случаев были простыми ошибками или нарушениями законов о регистрации избирателей. Ни один из этих случаев не был бы предотвращен законом об удостоверении личности избирателя.

Таким образом, законы об удостоверении личности избирателя - это решение без проблемы, а значит, их целью почти наверняка было не предотвращение мошенничества. Скорее, их целью было усложнить голосование для некоторых американцев, особенно для чернокожих, латиноамериканцев и более бедных граждан. Это вторая проблема законов об удостоверениях личности избирателей: они необъективны. Требование удостоверения личности для голосования не является антидемократическим по своей сути. Большинство демократических стран так поступают. Но в отличие от других демократических стран, в Соединенных Штатах нет национальной системы удостоверений личности, и многие граждане не имеют удостоверения личности с фотографией, которое требуется по закону. Согласно исследованию, проведенному Центром правосудия Бреннана, в 2012 году более 10 процентов граждан, достигших избирательного возраста, не имели действующего удостоверения личности с фотографией, выданного правительством. Наиболее остро эта проблема стояла среди бедных избирателей и представителей меньшинств. Например, когда в 2011 году в Техасе был принят закон об удостоверении личности избирателя, зарегистрированные чернокожие избиратели более чем в два раза чаще, чем белые избиратели, не имели необходимого удостоверения личности, а зарегистрированные латиноамериканские избиратели в три раза чаще, чем белые избиратели, не имели действительного удостоверения личности.

Подавление голосов избирателей было особенно сильным в "колеблющихся" штатах. Например, во Флориде республиканцы сократили период досрочного голосования с двух недель до восьми дней, а последнее воскресенье перед днем выборов - когда традиционно голосуют многие афроамериканцы - было исключено. Этот шаг нанес непропорционально большой удар по чернокожим избирателям: хотя афроамериканцы составляли всего 13 % избирателей Флориды, они составляли более трети досрочно голосующих в штате. Новое законодательство предъявляло новые обременительные требования к группам по регистрации избирателей: например, они должны были доставить заполненные формы в течение сорока восьми часов или рисковать большими штрафами. Закон был настолько экстремальным, что даже заставил Лигу женщин-избирателей прекратить свои акции по регистрации избирателей в штате. Наконец, в 2011 году губернатор Рик Скотт восстановил недавно отмененный закон о лишении избирательных прав преступников, сделав Флориду одним из трех штатов (наряду с Кентукки и Вирджинией), где преступники не могут голосовать даже после отбытия срока. От этого шага непропорционально пострадали афроамериканцы. После отмены закона Скотта 21 процент взрослых афроамериканцев штата лишился права голоса.

В Северной Каролине законы о досрочном голосовании и регистрации в один день, принятые в первые годы XXI века, привели к значительному росту явки: штат поднялся с тридцать седьмого места в стране по явке избирателей в 1996 году до одиннадцатого в 2012-м. Явка чернокожих выросла на 65 % с 2000 по 2012 год, а в 2008 и 2012 годах она превышала явку белых. Однако, получив контроль над губернаторским корпусом и законодательным собранием штата в 2012 году, партия GOP приняла новый масштабный закон о голосовании, который отменил регистрацию в один день, сократил период досрочного голосования, запретил округам продлевать голосование в случае больших очередей и ввел один из самых строгих и расово предвзятых законов об удостоверении личности избирателя в стране. Согласно одному анализу, законодатели-республиканцы " собрали... данные о том, какие удостоверения личности были и не были у чернокожих, а затем составили список удостоверений, пригодных для голосования, в пользу белых". Когда закон в итоге был отменен в федеральном суде, суд отметил, что он был направлен против афроамериканцев "почти с хирургической точностью".

Это была юридическая война - закон, который якобы был направлен на борьбу с мошенничеством, но на самом деле был призван снизить явку среди избирателей с низким уровнем дохода, меньшинств и молодых избирателей. Как признает бывший стратег республиканцев Стюарт Стивенс, республиканцы " не там, где находится страна. И они это знают, поэтому и хотят изменить способ голосования. Это просто вариация налога на избирателей и проверки грамотности". Бывший помощник республиканского законодателя в Висконсине заметил на заседании фракции GOP в 2015 году, что сенаторы-республиканцы " были в восторге от последствий" нового закона об удостоверении личности избирателя, причем многие из них подчеркивали "перспективы подавления избирателей из числа меньшинств и студентов". Из одиннадцати штатов с самой высокой явкой афроамериканцев в 2008 году семь приняли новые ограничения на голосование после 2010 года, а из двенадцати штатов с самым высоким ростом испаноязычного населения в период с 2000 по 2010 год девять приняли ограничительные законы на голосование в тот же период.

Исследования показали, что на сегодняшний день законы об удостоверении личности избирателя имеют лишь незначительный эффект. Но это не делает их менее вредными. Когда в 2009 году чемпион по боксу в полусреднем весе Антонио Маргарито дрался с Шейном Мосли в нагруженных перчатках, он был отстранен от профессионального бокса на год - несмотря на то, что проиграл бой. Антидемократическое поведение не становится приемлемым, если оно неэффективно. Кроме того, предельные эффекты имеют значение. Президентские выборы 2000 года были решены 537 голосами в штате Флорида. Выборы 2020 года были решены примерно 40 000 голосов в трех штатах. Даже незначительные изменения в явке могут исказить результаты близких выборов.

-

В начале XXI века политики-республиканцы могли бояться проиграть выборы, но многие избиратели этой партии боялись потерять нечто гораздо большее: свою страну - или, точнее, свое место в ней. На протяжении всей американской истории белые протестанты занимали, казалось бы, непоколебимое место в расовой иерархии. С момента основания и до 1960-х годов позиции власти и престижа почти без исключения занимали белые мужчины-протестанты. Даже в конце 1980-х годов каждый американский президент, вице-президент, спикер Палаты представителей, лидер большинства в Сенате, председатель Верховного суда, председатель Федеральной резервной системы и председатель Объединенного комитета начальников штабов были белыми мужчинами. До 1989 года все губернаторы США были белыми. Все руководители компаний Fortune 500 были белыми до 1987 года. Американцы, не причислявшие себя к белым, в этот период занимали более низкий статус. Эта расовая иерархия гарантировала белым американцам определенный минимум положения в обществе - " стеклянный пол, ниже которого белый гражданин мог видеть, но никогда не падал". У.Э.Б. Дю Буа назвал это " психологической платой" за белизну. В течение почти двухсот лет эта расовая иерархия считалась само собой разумеющейся.

В XXI веке ситуация кардинально изменилась. Не только Америка перестала быть в подавляющем большинстве белой, но и некогда укоренившаяся расовая иерархия стала ослабевать. Вызовы, брошенные долгому социальному доминированию белых американцев, заставили многих из них почувствовать себя отчужденными, вытесненными и обездоленными. В ходе опроса, проведенного PRRI в 2015 году, американцев спрашивали, считают ли они, что американская культура и образ жизни изменились с 1950-х годов "в основном в лучшую сторону" или "в основном в худшую". В то время как большинство афроамериканцев, испаноязычных американцев и религиозно неаффилированных американцев ответили, что с 1950-х годов все изменилось к лучшему, 57 % белых и 72 % белых христиан-евангелистов ответили, что все изменилось к худшему.

Но реакция не ограничивалась ностальгией. Нивелирование давно сложившихся социальных иерархий породило у многих белых чувство несправедливости. Когда человек вырастает с определенным гарантированным положением в обществе, потеря этого особого статуса может ощущаться как несправедливость. Действительно, многие белые американцы стали чувствовать себя жертвами. Опросы показали, что восприятие белыми "антибелой предвзятости" неуклонно росло, начиная с 1960-х годов; к началу XXI века большинство белых американцев считали, что дискриминация белых стала по меньшей мере такой же проблемой, как и дискриминация чернокожих.

Эти чувства были усилены президентством Обамы. Хотя президент Обама был умеренным политиком, исследование политолога Майкла Теслера показывает, что его избрание оказало мощный радикализирующий эффект на политические взгляды американцев. Президентство Обамы сделало переход к многорасовой демократии очевидным для всех американцев. Само присутствие афроамериканской семьи в Белом доме, которое изо дня в день демонстрировалось на экранах телевизоров, делало новые демографические и политические реалии невозможными для игнорирования. Многие белые американцы боялись, что у них отнимают страну, в которой они выросли.

В значительной степени сопротивление многорасовой демократии приняло форму белого христианского национализма, или того, что социолог Филипп Горски описывает как веру в то, что " Соединенные Штаты были основаны ( белыми) христианами, и что (белые) христиане находятся в опасности стать преследуемым (национальным) меньшинством". "Белые христиане" теперь были не столько религиозной, сколько этнической и политической группой. Хотя белые евангельские христиане чаще всего придерживались этих убеждений, все большее число консервативных белых католиков и светских белых националистов также придерживались их. Таким образом, хотя в конце XX века именно белые протестанты занимали вершину социальной иерархии Америки, а белые евангелические протестанты стекались в ряды Республиканской партии, "белые христиане", которые стали доминировать в Республиканской партии в начале XXI века, представляли собой религиозно разнообразную группу американцев, объединенных желанием " сделать белое христианство снова культурно доминирующим".

Белый христианский национализм послужил источником для движения "Чайная партия", которое возникло в феврале 2009 года - спустя всего месяц после вступления Обамы в должность. После общенациональных протестов 15 апреля 2009 года "Чайная партия" превратилась в массовое движение с сотнями местных организаций, почти полумиллионом членов и примерно сорока пятью миллионами сторонников. Чайная партия" была классическим реакционным движением, в котором преобладали пожилые, белые и евангелические американцы-христиане, решительно настроенные "вернуть свою страну". Опросы показали, что члены "Чайной партии" в подавляющем большинстве настроены антииммигрантски, антимусульмански и не приемлют этнического и культурного разнообразия. По мнению политологов Кристофера Паркера и Мэтта Баррето, участники "Чайной партии" воспринимают себя как " теряющих свою страну в пользу групп, которых они не признают "настоящими" американцами".

Пока лидеры RNC обсуждали стратегию после поражения в 2012 году, многие рядовые республиканцы чувствовали себя так, словно переживали более серьезную потерю. Популярные правые медиакомментаторы поощряли это отчаяние. В ночь выборов 2012 года ведущий Fox News Билл О'Рейли заявил, что " белый истеблишмент теперь меньшинство.... это больше не традиционная Америка". На следующий день Раш Лимбо сказал своим слушателям: " Прошлой ночью я лег спать с мыслью, что мы в меньшинстве.... Я лег спать... с мыслью, что мы потеряли страну".

Белая христианская база республиканцев не только радикализировалась перед лицом ощущаемой экзистенциальной угрозы, но и фактически захватила партию. Как это произошло?

На протяжении большей части двадцатого века расовое недовольство не было партийным вопросом. Обе партии считали расовых консерваторов - защитников традиционной расовой иерархии - своими рядовыми членами. Действительно, многие консервативные южные белые оставались демократами вплоть до 1990-х годов. Но политики-республиканцы потратили четыре десятилетия на то, чтобы собрать южных, консервативных и евангелических белых в единую палатку, превратив ГОП в бесспорный дом для белых христиан, опасающихся культурных и демографических перемен. По данным политолога Алана Абрамовица, доля белых республиканцев, получивших высокие оценки по шкале "расового недовольства", выросла с 44 % в 1980-х годах до 64 % в эпоху Обамы.

Республиканская партия, конечно, не была монолитным образованием. Не все избиратели-республиканцы были расовыми консерваторами. Но к эпохе Обамы расово консервативные белые стали твердым большинством в партии.

Это имело большое значение: радикализирующиеся избиратели республиканцев оказывали влияние через праймериз, где экстремистские претенденты - многие из них поддерживались "Чайной партией" - либо побеждали основных республиканцев, либо оттягивали их вправо. Процессу радикализации способствовало уничтожение руководства Республиканской партии. Возникновение хорошо финансируемых внешних групп (спонсируемых братьями Кох и другими миллиардерами) и влиятельных правых СМИ, таких как Fox News, сделало партию особенно уязвимой для захвата.

Столкнувшись с базой активистов и первичных избирателей, которую один республиканский опросчик охарактеризовал как " , разгневанную по любому поводу", лидеры GOP изо всех сил старались отойти от политики недовольства белых. Республиканцы в Конгрессе пытались сплотить партию вокруг иммиграционной реформы - главной политической рекомендации отчета о вскрытии 2013 года. Будущий спикер Палаты представителей Пол Райан умолял правых медийных деятелей принять законопроект, предлагающий недокументированным иммигрантам путь к гражданству. Однако в телефонном разговоре с Рашем Лимбо Райан получил отпор. Лимбо " сразу же оборвал его", сказав ему: "Пол, я понимаю, к чему вы клоните. Но в конце концов мои слушатели не хотят этого слышать". Действительно, опросы показали, что большинство республиканцев выступают против закона, предоставляющего путь к гражданству. После того как лидер большинства Эрик Кантор проиграл праймериз активисту "Чайной партии", выступавшему против иммиграции, республиканцы отказались от иммиграционной реформы.

Президентские праймериз 2016 года предоставили республиканцам еще одну возможность пойти по более инклюзивному пути. Первый кандидат Джеб Буш (свободно говорящий по-испански и женившийся на гражданке Мексики) принял результаты вскрытия 2013 года. Один из его помощников, Салли Брэдшоу, помогала писать отчет. По словам Брэдшоу, кампания Буша стремилась " побудить партию двигаться в ногу с меняющейся демографической ситуацией". Буш сказал своим помощникам: " Я не претендую на победу. Я не буду вести кампанию по борьбе с жалобами".

Дональд Трамп использовал другой подход. Он шел на поводу у толпы, часто играя на ее худших побуждениях. Трамп опробовал свои идеи во время предвыборных митингов. " Аудитория подсказывает вам, куда двигаться", - говорил он. Трамп быстро понял, что расовая мантра "Чайной партии" "Верните нашу страну" - ключ к победе над расовыми консерваторами, которые сейчас доминируют в республиканском электорате. В то время как его соперники-республиканцы не желали использовать открыто расистские, нативистские или демагогические призывы, Трамп с готовностью переступил эти границы. Его уникальная готовность говорить и делать то, что другие республиканцы отвергали как фанатизм, расизм или жестокость, позволила ему занять доминирующее положение на рынке голосов, отданных за недовольство белых. Как пишет политолог Эшли Джардина, кампания Трампа сигнализировала белым избирателям, что он намерен " поддерживать расовую иерархию". Действительно, исследования показывают, что белые республиканцы, которые считали, что статус их группы находится под угрозой, с наибольшей вероятностью поддержали Трампа на праймериз. Как метко выразился Эзра Кляйн, " Трамп не захватил Республиканскую партию. Он ее понял".

Президентство Трампа ускорило радикализацию GOP. Его успех показал, что политика белой идентичности является выигрышной формулой в партии, что заставило многих политиков-республиканцев - как новых, так и старых - подражать его стилю и позициям. В то же время многие республиканцы, отказавшиеся вступить в ряды Трампа , либо ушли в отставку, либо потерпели поражение на праймериз. К 2020 году в Республиканской партии не осталось ни одной сколько-нибудь значимой фракции против Трампа, что практически свело на нет голоса консерваторов, выступающих против экстремизма Трампа.

Президентство Трампа привело к тому, что Республиканская партия глубоко погрузилась в политику недовольства белых. Опрос, проведенный в 2021 году, показал, что 84 % избирателей Трампа заявили, что они "беспокоятся о том, что дискриминация белых значительно возрастет в ближайшие несколько лет". Многие сторонники Трампа также приняли "теорию великой замены", которая утверждала, что заговор элиты использует иммиграцию для замены "коренного" белого населения Америки. Изначально пропагандируемая белыми супремасистами в Европе, "теория великой замены" укоренилась в США после 2016 года. Во время митинга белых супремасистов Unite the Right в Шарлотсвилле (штат Вирджиния) в 2017 году участники марша скандировали: "Вы нас не замените!" и "Евреи нас не заменят!". Белые супремасисты, совершившие массовые убийства латиноамериканцев в Эль-Пасо, штат Техас, в 2019 году и афроамериканцев в Буффало, штат Нью-Йорк, в 2022 году, написали манифесты, поддерживающие "теорию великой замены".

Правые СМИ подстегивают их. Лора Инграхам заявила своим зрителям: " Демократы... хотят заменить вас, американских избирателей, недавно амнистированными гражданами и постоянно растущим числом цепных мигрантов". Самым влиятельным распространителем "теории великой замены" стал Такер Карлсон, ведущий самой просматриваемой программы кабельных новостей на американском телевидении. Согласно расследованию The New York Times, в период с 2017 по 2021 год Карлсон или приглашенные им гости более чем в четырехстах случаях утверждали, что элиты используют иммиграцию, чтобы заставить демографические изменения. Карлсон говорил зрителям, что демократы пытаются

изменить расовую структуру страны. Вот в чем причина. Уменьшить политическую власть людей, чьи предки жили здесь, и резко увеличить долю американцев, недавно прибывших из стран третьего мира.... Это ужасно.... В политических терминах эта политика называется "великой заменой" - заменой унаследованных американцев более послушными людьми из далеких стран.

К концу президентства Трампа страх и недовольство подтолкнули к экстремизму поразительно большое число республиканцев. Опрос, проведенный в 2021 году Американским институтом предпринимательства, показал, что 56 % республиканцев согласились с утверждением, что "традиционный американский образ жизни исчезает так быстро, что нам, возможно, придется применить силу, чтобы спасти его". Сцена была подготовлена для нападения на саму демократию.

-

Ранее мы перечислили три основных принципа, которым должны следовать демократические партии: они должны всегда признавать результаты честных выборов, выигрывать или проигрывать; они должны однозначно отвергать использование насилия для получения или удержания власти; и они должны порвать связи с антидемократическими экстремистами. Как обстоят дела у Республиканской партии?

Давайте начнем с признания результатов выборов. Немногие принципы являются более важными для демократии, чем признание поражения. Когда партии проигрывают выборы, они должны уметь признать победу своего оппонента , перегруппироваться и работать над восстановлением утраченного большинства. Республиканская партия утратила эту способность.

Дональд Трамп уже давно отказывается признавать поражение. Во время президентской гонки 2016 года он неоднократно говорил сторонникам, что выборы были сфальсифицированы против него, и неоднократно заявлял - в том числе на финальных президентских дебатах, - что может не принять результаты, если проиграет. После проигрыша в народном голосовании в 2016 году Трамп отверг результаты выборов, заявив: " Я выиграл народное голосование, если вычесть миллионы людей, которые голосовали нелегально". Он также заявил о мошенничестве после победы демократов на промежуточных выборах 2018 года.

Поэтому не стоит удивляться тому, что президент Трамп отрицает результаты выборов 2020 года. В своей речи на Республиканском национальном съезде 2020 года Трамп заявил: " Единственный способ, которым они могут отобрать у нас эти выборы, - это фальсифицировать их". Он повторял это утверждение на протяжении всей осенней кампании.

В ноябре 2020 года впервые в американской истории действующий президент отказался признать поражение. Поздно вечером, когда подсчет голосов стал склоняться в пользу Джо Байдена, президент Трамп заявил, что выборы были " обманом американской общественности.... Мы готовились выиграть эти выборы. Честно говоря, мы действительно выиграли эти выборы....Это крупное мошенничество в отношении нашей нации". Несмотря на просьбы своих советников, Трамп так и не смог публично признать итоги выборов или признать свое поражение. Вместо этого он развернул двухмесячную кампанию по отмене результатов выборов, оказывая давление на десятки губернаторов, сотрудников избирательных комиссий штатов и законодательных органов штатов с целью подтасовки или отмены результатов. Он подталкивал госсекретаря Джорджии Брэда Раффенспергера к старым добрым махинациям, говоря ему: " Я просто хочу найти 11 780 голосов" - на один больше, чем официальное преимущество Байдена в этом штате. Он даже обсудил с идею развертывания Национальной гвардии для захвата машин для голосования по всей стране, что заставило испуганного директора ЦРУ Джину Хаспел сказать председателю Объединенного комитета начальников штабов генералу Марку Милли: " Мы на пути к правому перевороту". Наконец, окружение Трампа разработало план по блокированию победы Байдена, сорвав заверение результатов голосования в коллегии выборщиков. В рамках этого плана союзники в шести штатах, где победил Байден, подготовили фальшивые сертификаты, объявляющие Трампа победителем. Затем Трамп (безуспешно) уговорил вице-президента Майка Пенса, который председательствовал на совместном заседании Конгресса, подсчитывавшем голоса, объявить выборы в этих штатах "спорными" и отказаться от подсчета их голосов выборщиков, оставив Трампу большинство оставшихся голосов.

Но не только Трамп отказался признать поражение, но и большинство членов Республиканской партии. В течение нескольких недель после выборов большинство политиков-республиканцев отказывались публично признать победу Байдена. По состоянию на 16 декабря 2021 года это сделали лишь двадцать пять членов Конгресса от республиканцев. Организация Republican Accountability Project проанализировала публичные заявления всех 261 члена Конгресса от республиканцев, спрашивая, выражали ли они сомнения в легитимности выборов. Поразительно, но 224 из 261 (или 86 процентов) выразили. А 6 января почти две трети республиканцев в Палате представителей проголосовали против утверждения результатов.

Многие лидеры республиканцев помогали Трампу в его попытках отменить результаты выборов. Сенатор от Южной Каролины Линдси Грэм позвонил госсекретарю Джорджии Раффенспергеру и спросил, может ли он аннулировать все бюллетени для голосования по почте в округах с высоким уровнем несовпадений подписей, что может перевернуть выборы в этом штате. Сенатор от штата Юта Майк Ли написал главе аппарата Белого дома Марку Мидоузу, заявив, что " , если очень небольшая горстка штатов заставит свои законодательные органы назначить альтернативные списки делегатов [коллегии выборщиков], может появиться возможность" отменить результаты выборов. Позже он сказал Медоузу, что работает "по 14 часов в сутки", чтобы убедить законодательные органы штатов направить в Коллегию выборщиков конкурирующие списки. Сенатор от Техаса Тед Круз предложил создать специальную "избирательную комиссию", которая провела бы "экстренный 10-дневный аудит" выборов, создав возможность для законодательных собраний штатов направить конкурирующие списки выборщиков.

Республиканцы на уровне штатов помогали этим усилиям. Семнадцать генеральных прокуроров республиканских штатов подали иск в Верховный суд с требованием признать недействительными результаты голосования в Джорджии, Пенсильвании, Мичигане и Висконсине. В исследовании законодателей-республиканцев из девяти штатов, в которых наиболее ожесточенная борьба развернется в президентской гонке 2020 года, газета The New York Times обнаружила, что 44 % законодателей-республиканцев предпринимали шаги, чтобы "дискредитировать или отменить" результаты выборов. В Аризоне, Пенсильвании и Висконсине это сделало подавляющее большинство.

Таким образом, основная часть Республиканской партии сверху донизу отказалась публично признать результаты выборов 2020 года. "Большая ложь", как ее называли, стала статьей веры среди республиканских активистов и фактически лакмусовой бумажкой для кандидатов на республиканских праймериз.

Помимо отказа признать поражение, республиканцы нарушили второй принцип демократической политики: недвусмысленное неприятие насилия. После 2016 года, но особенно после 2020 года, все большее число политиков GOP использовали агрессивную риторику и потворствовали насильственному поведению. Несколько конгрессменов-республиканцев, в том числе Лорен Боберт, Мэтт Гейтц, Пол Госар и Марджори Тейлор Грин, поддерживали связи с военизированными группировками, такими как Proud Boys и Oath Keepers, и стали использовать агрессивную риторику, даже намекая на убийство соперников в Конгрессе.

В апреле 2020 года вооруженные демонстранты, связанные с Республиканской партией штата, перекрыли движение и собрались у здания штата в Лансинге, штат Мичиган, чтобы выразить протест против ограничений COVID, введенных губернатором Гретхен Уитмер. Президент Трамп аплодировал им, написав в Твиттере: " Освободите Мичиган!". Две недели спустя они взяли штурмом капитолий штата Мичиган.

Летом 2020 года несколько конгрессменов-республиканцев призвали к насилию против протестующих Black Lives Matter. Представитель Мэтт Гейтц написал в своем твиттере: " Теперь, когда мы ясно видим, что "Антифа" - это террористы, можем ли мы охотиться на них, как на тех, кто живет на Ближнем Востоке?". Лидеры республиканцев поддержали Кайла Риттенхауса, семнадцатилетнего подростка, который пересек границу штата с винтовкой и убил двух демонстрантов в Кеноше, штат Висконсин. Трамп принял Риттенхауса в Мар-а-Лаго, а Марджори Тейлор Грин стала автором законопроекта о награждении его Золотой медалью Конгресса. Республиканцы также поддержали Марка и Патрицию Макклоски, супругов из Сент-Луиса, которые направили оружие на безоружных протестующих Black Lives Matter, выбрав Макклоски в качестве основных докладчиков на съезде GOP в 2020 году.

После выборов 2020 года агрессивная риторика усилилась. После выборов сотрудники избирательных комиссий в Аризоне, Джорджии, Мичигане, Пенсильвании, Висконсине и других "колеблющихся" штатах получали угрозы смерти от сторонников Трампа. Опрос, проведенный в 2022 году среди сотрудников избирательных комиссий, показал, что каждый шестой сталкивался с угрозами на работе и что 30 % знали кого-то, кто покинул свой пост хотя бы отчасти из-за страха. В Висконсине на веб-сайтах некоторых окружных партийных организаций республиканцам было предложено " готовиться к войне".

Наконец, президент Трамп подстрекал к насильственному мятежу, пытаясь заблокировать мирную передачу власти. Утром 6 января он призвал своих сторонников пройти маршем к Капитолию, чтобы остановить заверение результатов голосования в коллегии выборщиков. Когда началось нападение, он отказался вмешаться и остановить его. Вместо этого он помогал мятежникам, отказываясь в течение более чем трех часов удовлетворить просьбы о вводе Национальной гвардии. В 18:00, когда Капитолий был очищен, Трамп сказал своим последователям: " запомните этот день навсегда". Трамп так и не осудил нападение на Капитолий. Вместо этого он одобрил его, сказав одному из репортеров: " Некоторые люди говорили, что это 1776 год. Если все подстроено, если все украдено, почему бы не взять Капитолий?". Позже Трамп назвал восстание " величайшим движением в истории нашей страны, чтобы сделать Америку снова великой".

Высшие республиканские лидеры решительно осудили нападение на Капитолий, но некоторые политики GOP отреагировали более неоднозначно. Представитель Эндрю Клайд сравнил его с " обычным туристическим визитом", а сенатор Рон Джонсон, невольно вторя французским консерваторам после беспорядков 6 февраля 1934 года, сказал, что он " никогда не чувствовал реальной угрозы" со стороны мятежников, потому что они были "людьми, которые любят эту страну". Член Палаты представителей Марджори Тейлор Грин позже заявила, что восстание 6 января было бы успешным, если бы она руководила им, добавив, что под ее руководством восставшие " были бы вооружены". Когда Палата представителей создала комитет по расследованию нападения на Капитолий, RNC обвинила его в преследовании " обычных граждан, занимающихся законным политическим дискурсом".