Тизер

Глава 21. Вир

Лысый череп, широко разведенные глаза, непропорционально маленькие ушки, слоновья кожа и рост под пятиэтажный дом. Выглядящий туповатым громила каждым шагом сотрясает землю, следом тащится дубина. Грубо отесанное дерево чертит на песке канаву размером с окоп для стрельбы из положения сидя. Вряд ли среди бойцов пати найдется тот, кто переживет удар бревном диаметром в пол человеческого роста.

- Медведей останавливать! Мирон, приготов...

Чья-то фраза обрывается на полуслове. Танки тычут пальцами в медведя, бурый стоит на задних лапах, из открытой пасти вместе с оглушающим раскатом бежит ударная волна. Едва заметная полоска будоражит верхний сантиметр песка, проходит через строй танков, растворяется где-то в первых рядах стрелков.

Я ощущаю, как невидимая волна проходит сквозь тело, не чувствую боли, недомоганий или головокружения, но извергаемая им энергия пугает. Сложно даже представить сколько усилий придется приложить, чтобы завалить такого амбала, а от мыслей, что их двое, не говоря уже о рейд-боссе, опускаются руки. Мы слишком мелочны по сравнению с природной мощью этих существ. Придающий уверенности пулемет теперь кажется однозарядным дробовиком в борьбе против озверевшего льва. Вспоминаю предупреждение Покровского о том, что тролль сагрится на меня, как только поймет, что я наношу бо́льший урон. Гориллаподобный имбецил одним ударом разнесет в щепки всю нехитрую конструкцию на колесах, пулемет и нас с капитаном. Опускаются руки, почему именно я должен зажать чертову гашетку?

- ... паническая волна! Страх и мысли об отступлении не ваши, они навязываются кастом! Постарайтесь убедить себя в этом!

- Мирон! - возбужденные глаза Тубы возвращают меня к реальности. - Ты в порядке?!

- Ага, - киваю на автомате.

- Паша! Бафните пулеметчика, быстро!

Смотрю, как на задние лапы встает второй медведь, раскрывает пасть, легкие размером с комнату извергают еще одну волну. Дуга шевелящегося песка не успевает дойти до нас, как гризли срываются с места.

Танки делятся на две группы, выстраиваются в нечто похожее на карманы, вторым слоем их окружают мечники и маги. Вперед выходят парни в легкой броне, вокруг них кастуют энергетические поля.

Шерстяные монстры прошли уже треть пути, когда пати настигла вторая волна. Мысли о том, что было бы неплохо переждать атаку под тележкой, затем перерезать горло Покровскому, украсть лошадь и под шумок свалить, растворяются вместе со свечением из рук Паши. Хилер болбочет незнакомые слова, мажет меня кастом благословения или вроде того, сковывающий страх приправленный упадческим депресняком исчезает. Наблюдаю за реакцией остальных.

По-другому, как изнасилованием мозга, это не назвать. Бородатые мужики со щитами, в испачканных кровью доспехах, что еще пару минут назад подставлялись под смертоносные удары и дождь копий, превращаются в трусливых школьников. Невооруженным глазом видно, как трясутся руки, а лица искажаются нервными судорогами. Парни духом послабее предпочитают прятаться за спинами товарищей, а самые слабые плюют на честь и репутацию, отступают в тылы.

Лучников паническая волна цепляет лишь краешком, но привыкших прятаться за спинами крепких парней корежит еще больше. Пятеро игроков разворачиваются и, выкрикивая фразы о том, что мы все умрем, убегают. Кто-то спасается от страха, усевшись задницей на песок и размазывая сопли по лицу, кто-то ищет утешения в объятиях напарников по команде.

Принудительная имитация раздвоения личности длится секунд десять. Наблюдать за тем, как ведут себя игроки после прекращения анти-баффа - стыдно. Это как смотреть самое ужасное выступление певца, который уверен в своем мастерстве и первоклассном исполнении. Человек не попадает в ноты, глотает окончания, фальшивит до рези в ушах и даже забывает слова, но представляет себя Майклом Джексоном в лучшие годы. Талантище реально лажает, а переживаешь из-за этого ты, покрываешься гусиной кожей или даже краснеешь.

Так и смотреть на лица выходящих из паники игроков. Ребята вытирают слезы, поднимают брошенное оружие, выпускают из объятий соседей, и, делая вид, что ничего не произошло, готовятся к жесточайшей зарубе.

Медведи ускоряются с каждым прыжком, прут со скоростью пригородных электричек. Сложно представить, что может остановить эти шерстяные поезда.

Воздух вновь наполняется свистом летящих снарядов, копейщики выстроились по обе стороны от рейд-босса, выцеливают незащищенных игроков. Сам тролль не торопится бросаться в бой, идет медленно, будто перед каждым шагом проверяет прочность земли или ищет ловушку.

Парни, что стоят перед карманами - загонщики. Бросают в медведей метательные ножи, агрят на себя. Лезвия длиной с ладошку едва пробиваются через мохнатую гущу, царапают кожу. Ни о каком существенном ущербе и речи не идет, но комариных покалываний хватает, чтобы направить зверя.

Людской карман и загонщик действуют, как единое целое, перемещаются, подбирают нужный угол. Свирепая морда прет прямо на паренька, сразу за ним стоит загон из танков, хилеров и ддшников.

Хватаюсь за рукоятки пулемета, выцеливаю голову плетущегося, словно груженая баржа, тролля, поворачиваюсь к Тубе. Глаза пати-лидера бегают с медведей на меня и обратно, команду к стрельбе не подает. Жду.

Гризли подняли за собой почти непросматриваемую стену пыли, что играет нам на руку, копейщики хоть на время прекращают стрелять. Они уже совсем близко. Через десять метров мохнатая морда сожрет загонщика... как они собираются ЭТО остановить?

Паренек отскакивает в сторону за миг до того, как зверюга растопчет его в лепешку, разъяренная морда провожает загонщика клацаньем зубов, по инерции прет в карман. Командир отряда хилеров собирает в руках темно-синий шар, губы произносят последнее слово. В руках будто что-то взрывается, возможно это особенность спела, а может быть маг неправильно произнес заклинание. Снаряд мчится в лобовую к медведю, отбрасывая своего создателя на три метра.

Магия - страшная сила. Не представляю, чтобы лук, булава, молот или меч могли сотворить что-то подобное. Шар врезается точно между глаз, ударная волна прокатывается по гигантскому телу. Со стороны это выглядит так, как будто зверюга врезался в толстенное пуленепробиваемое стекло. Массы тела и силы оказывается достаточно, чтобы пробить невидимую преграду, но ценой каких усилий. В половину снижается скорость, мощнейший удар собирает складками шерсть, но самое главное - глаза. Целеустремленные и свирепые черные яблоки помутнели, гризли на автомате перебирает лапами, но с координацией и вниманием что-то случилось. Нет, маг не застанил его до бессознательного состояния, но приглушил или контузил - точно.

Карман замыкается. На словах звучит здорово, на деле - трюк, граничащий с суицидом. Танки по щиколотку вкапываются в песок, выставляют щиты. Бронированные тела служат отбойными бортиками для улетающей с трассы фуры. Первых медведь сносит, не замечая, мнется кованый металл, ломаются ребра, танки отлетают, как кегли в боулинге. Средняя линия обороны встречает уже наполовину замедлившуюся тушу, парни складываются, как карточные домики, но в отличии от первых, в состоянии сами подняться. Третья линия вяжет потерявшего управление медведя, как колючая проволока. Танки остаются на ногах, бьются щитами о мохнатое тело, пока медведь не останавливается полностью.

- В атаку! - ревет координатор группы.

Ддшники обступают зверя, словно муравьи загулявшего жука. Мутные глаза обретают ясность, медведь собирается с силами, приподнимает передние лапы, но вместо ужасающего крика, изо рта вываливается жалобный скулеж. Больше пятнадцати мечей одновременно протыкают зверюгу, часть из них делает это дважды, а некоторые даже трижды. Мохнатый издает предсмертный рев и заваливается на бок - чистая работа, чего не скажешь о второй группе...

Кастеру не хватает мощи, чтобы притормозить зверя, огненный шар врезается в рыло, загорается шерсть. Горящая туша злобно завывает и ускоряется, танки разлетаются в стороны, как игрушечные солдатики. Медведь машет лапой, желтые когти рвут доспехи, будто бумагу, бурый прет дальше.

- Стреляйте в лапы! - орет Туба.

Пати-лидер крикнул очень вовремя, отсиживающиеся в тылу стрелки уже готовы были броситься в бегство, когда увидели, что медведь прорвал преграду. Трясущиеся руки наводят оружие. Спуск.

Штук тридцать черных палочек устремляются в сторону врага, зверюга подобрался на расстояние не больше сорока метров, промазать в цель такого размера практически невозможно. Стрелы протыкают лапы, врезаются друг в друга, впиваются, словно голодные комары в открытый участок кожи. Не знаю, верил ли сам Туба, что такой мув чем-то поможет, но он сработал. Через десять метров медведь оттопыривает лапы в сторону, пытаясь стряхнуть жалящие стрелы, через двадцать метров, оставляя на песке кровавый след, лапы начинают заплетаться, еще через десять одна цепляется за другую, горящая туша спотыкается.

Настолько эпичный кульбит не увидишь даже в цирке. Толкаемый инерцией гризли переваливается через голову и приземляется на задницу. Свирепый монстр с непонимающим лицом выполняет команду “сидеть”, а обгоревшая голова испускает дым.

Прыжками и перебежками к зверю мчатся ддшники, порядком покоцанные парни хотят покончить с врагом, пока тот не очухался. На ходу достают мечи, подбирают ногу для атакующего прыжка, медведь орет...

Стрелки оказываются почти в самом эпицентре каста, ударная волна с максимальной концентрацией просачивается сквозь тела. Пять-шесть игроков, что стоят в самом конце, бросаются в бегство, остальные превращаются в пускающие слюни овощи, закрывают глаза, падают на землю, плачут и зовут на помощь.

Волна расходится на триста шестьдесят градусов, приближающиеся со спины ддшники получили гораздо меньшую дозу, но долбанный страх поселился и в их головах. Секундного замешательство мечников хватило, чтобы мохнач, ковыляя, вошел в ряды стрелков. Широченный размах лап сгребает в охапку чуть-ли не половину арбалетчиков, пасть окрашивается в красный. Ревущий гризли топчет и разбрасывает в стороны контуженных солдат, словно мухоморы. Отряд арбалетчиков превращается в скулящую горстку воинов, что испускают предсмертные хрипы.

Внимание отвлекает вспышка - скастовавший метеор маг играется с молнией. Тонюсенький лучик, словно из пьезовой зажигалки, разрастается сначала до толщины сварочной дуги, а затем превращается в издающую жуткий треск молнию, на которую невозможно смотреть не прищурившись. Разряд нарастает, увеличивается мощь, по выражению лица кастера похоже, что долго его не удержать. Смыкаются губы, за ними - руки. Маг хлопает в ладошки, провоцируя короткое замыкание, перепонки терпят давящий взрыв, безоблачное небо раскалывается ослепляющей кривой.

Молния ударяет гризли в затылок. Два стоящих рядом арбалетчика превращаются в пепел, медведь осаживается на задницу, на дымящейся макушке вспыхивает маленький, будто пламя свечи, пожарчик.

С места срывается Туба. Нечеловеческая скорость в течение секунды перемещает пати-лидера напротив приглушенного гризли. Руки заводят за спину двуручный топор. Бросок!

Секира разрезает воздух, будто винт промышленного вентилятора, пролетает расстояние в двадцать метров в считанные доли секунды, со смачным звуком вбивается в череп. Острие прячется внутри. Разъезжаются передние лапы, подбородок опускается на песок. Минус два...

- Под телегу!

Я аж дернулся, услышав крик в полуметре от себя. Покровский подпрыгивает с места кучера, разводит в стороны руки, заслоняя меня телом. Сразу четыре копья дырявят капитана.

Спрыгиваю с телеги, парочка копий пробивает деревянный пол, еще три втыкаются в землю неподалеку. Испугавшаяся лошадь срывается с места, метров через пятнадцать скопычивается, скользит брюхом по земле. Из груди и левого бока торчат копья.

Прячусь за телегой, поднимаю валяющийся внутри лук. Не высовывая головы, вдеваю стрелу в тетиву, наконечник смотрит почти вертикально вверх. Спуск!

Прищуриваю глаза, взмываю в небо. Пыль, что подняли гризли, осела, рассматриваю поле боя, как лежащую на столе карту. Невинный пустынный песок усыпали тела, кругом разлили десятки красных пятен, разбросали оружие и доспехи. Клочок земли размером с футбольное поле превратился в кладбище.

Обе стороны понесли значительные потери. От правильного строя воинов с распределением ролей, тактическими построениями, поддержкой и четким планом на данж осталась горстка измученных бойцов: шесть танков, пять ддшников, десять стрелков, три хилера и пара голов командного состава. На стороне неписей остался не коцаный рейд-босс и десяток мешающих, будто заноза в заднице, копейщиков. Те самые маугли, которых не спалил метеорит, во второй половине боя наделали чересчур много проблем. Долбанные гризли развалили к чертям оборону и отвлекли на себя все внимание, кучка дышащих на один удар копейщиков под шумок минусовали занятых делом хилеров, ддшников и арбалетчиков.

Только сейчас Туба отдал команду мечникам - вырезать дикарей. С высоты птичьего полета отлично видно, как две темные фигуры, огибая поле боя по безопасным окружностям, мчатся к копейщикам.

Тролль не получил и единицы урона, стопы размером с бильярдный стол все также аккуратно прощупывают почву под собой. Прошел половину расстояния. Времени на раздумья не остается, впрягаюсь в пулемет, оглядываюсь на Тубу.

- Лучники, целиться в глаза! Маги, готовим прокаст! Мирон, к бою!

Трясущиеся руки наводят прицел, мушка перемещается по открытым участкам кожи болотного цвета - ноги, руки, шея и голова. Только грудь и спину прикрывает самодельная броня - оторванные от транспортного вагона борта, связанные между собой цепями. Каждый шаг великана сопровождается металлическим постукиванием, ячейки якорных цепей впиваются в плечи.

Покровский говорил, что стрелять нужно выше нагрудника, опасался, что в голову не попаду, но сейчас я так не думаю, тролль подошел уже слишком близко. Слышу, как арбалетчики спускают стрелы. Через секунду следом летят энергетические сгустки, фаерболы и ледяные снаряды.

- Мирон, стреляй по готовности! - орет Туба, выковыривая из гризли топор.

Арбалетные болты протыкают ноги, руки, шею и голову, застревают в коже на глубине двух-трех сантиметров. Тролль смахивает раздражающие палочки словно налипший песок, злится - губы обнажают гнилые зубы. Между пожелтевших прямоугольников торчат ошметки мяса, сочится коричневая жижа.

Следом прилетают магические снаряды. Огонь, лед, вода и материализованная энергия эффектно впечатываются в рейд-босса. В стороны летят искры и осколки льда, феерическое столкновение сопровождается треском и грохотом, а здоровяк даже не шевелится. Неуклюжие ноги не на долю секунды не замедлили шаг, а неповоротливый корпус не на сантиметр не отклонился назад. Похоже, непись обладает сопротивлением к магии.

В подушечки больших пальцев впиваются спусковые курки, грохот пулемета оглушает, окружающий мир превращается в звенящий шар. Свинцовые пчелы калибра восемь миллиметров жалят прямо в лоб, собравшаяся складками кожа разлетается ошметками, песок увлажняется зеленоватой жидкостью. Под натиском - пять сотен выстрелов в минуту, голова тролля опрокидывается назад, гигант останавливается.

Тело весом в пару десятков тонн кренится на спину, левая нога делает короткий шаг назад, чтобы удержать равновесие. Кажущаяся неостановимой машина проседает под моим надежным огнестрельным другом.

Поворачиваюсь к Тубе. Пати-лидер и парочка стоящих рядом бойцов открыли рты, возможно, они даже выдувают из себя стон восхищения, но временная глухота не позволяет услышать. Командующий машет рукой, за ним следует залп стрел и магических снарядов, тролль впитывает, наклоняется еще ниже. Кажется, что самая малость отделяет тушу от неизбежного падения, но крутой изгиб оказывается замахом...

- ЫА-А-А-А! - пасть разрывается ревом.

Левая рука упирается в землю, здоровяк вытягивается вперед. Дубина чертит в небе дугу со скоростью истребителя, воздух у наконечника воспламеняется, будто вокруг сгорающей в атмосфере кометы. Дубина плашмя вбивается в землю, скопившийся на конце заряд мчится вперед, оставляя после себя траншею.

Гудящее ядро пролетает в десяти метрах от повозки, раскидывая по полю стрелков и танков. Ударная волна опрокидывает телегу, ураганный ветер сдувает меня словно осенний лист.

Зыбучий песок не кажется таким мягким, когда падаешь на него с высоты второго этажа. Я ударился головой и сделал парочку кульбитов, рот непроизвольно выдавливает стон. Лежа на боку, наблюдаю, как приземляются обожженные снарядом тела. Тролль идет в атаку, скорость увеличилась вдвое, глаза горят яростью. Прет к перевернутой повозке.

- Поставьте телегу на колеса! - орет Туба.

Сражение достигло своей кульминации, стало плевать на распределение ролей, иерархию и субординацию. Хилер, командир отряда танков и безоружный стрелок кинулись к повозке.

Времени не осталось. Тролль разнесет пулемет в щепки секунд через двадцать. Петляя и спотыкаясь, бегу к телеге, боковым зрением вижу беспорядочные кровавые всплески вдали - ддшники добрались до копейщиков, парочка острых мечей дырявят и обезглавливают надоедливых засранцев.

Мужчины уперлись руками в борта, хрипят и кряхтят, повозка кренится, а потом замирает в мертвой точке. Ускоряюсь, насколько это возможно, врезаюсь плечом, деревянная дура поддается, со скрипом опускается на колеса. Парни буквально закидываю меня наверх.

Становлюсь за пулемет, поднимаю глаза. Троллю осталось сделать всего пять шагов. Снова слышу разрезающий воздух звук, вращающийся топор Тубы засаживается в ногу, в стороны брызжет зеленая кровь.

- ЫА-А-А-А! - здоровяк спотыкается, опускается на колено.

Шанс. Кладу пальцы на курки, осматриваю боезапас, горка, сложенная из пулеметной ленты, уменьшилась, но оценить насколько - сложно. Вспоминаю слова Покровского о том, что опустошу весь боезапас за полминуты. В первый залп я досчитал до десяти, прежде чем убрать пальцы со спуска, а значит могу рассчитывать еще на двадцати секундную очередь.

Лоб тролля превратился в разорванную покрышку - ошметки свисают на глаза, часть разбросало по песку, но судя по виднеющейся под ней белой кости - лоб не самое слабое место. Навожу мушку на шею, зажимаю гашетку...

Свинцовый град пуль сверлит грудь и шею, словно перфоратор. Сперва появляется небольшая ямка чуть ниже шеи, из которой под нагрудник стекает разбавленная зеленка, а через десять секунд, ямка превращается в горло небольшого вулкана, из которого брызжет зеленая лава.

Тролль орет что-то нечленораздельное, пытается прикрываться руками, отойти в сторону, но слишком поздно - я уже досчитал до пятнадцати, а значит около ста пятидесяти пуль распотрошили шею рейд-босса.

Огромное создание с туповатым взглядом заносит дубину для удара, деревяха клонит на спину. Неуклюжие ноги сдают назад, пытаются удержать равновесие, но пятисекундная очередь в подбородок ставит точку. Громила заваливается под монотонный звук падающих гильз, вокруг тела поднимается пыль, как после сноса устаревшего здания.

Я услышал собственный рев только спустя десять секунд после того, как улетела последняя пуля. Пальцы до боли в подушечках давят на спуск, тело трясет от страха и адреналина, крик помогал с этим справиться.

Оглядываюсь по сторонам. Удивленные глаза Тубы бегают между мной и охваченной пылью тушей. Рядом топчутся всего человек пять, пати понесло чертовски большие потери, вытащили катку на соплях.

Остатки пати собираются в кучки, двигают к телеге. Испуганные и смертельно уставшие лица постепенно сменяются улыбчивыми и радостными. Измученные глотки выжимают жалкие возгласы победы, оседает облако пыли вокруг тролля. На мои плечи сыпется град похлопываний. Сквозь сплошной звон в ушах различаю комплименты “красава”, “мужик”, “молодцом”. Охватывает неописуемое ощущение эйфории, по телу разливается приятная усталость от сделанного дела. Позволяю себе улыбнуться...

- Вир, - шепчет стоящий рядом стрелок.

- Вир! - тычет пальцем в гору командир танков.

- Вир! - ляпнул кто-то сзади.

- Вир, - пискнул еще один.

Вся обступившая меня рать тычет в черную точку на горизонте, их довольные лица снова искажаются страхом, бросают на меня косые взгляды.

Черная точка на горизонте стремительно приближается, уже через полминуты я различаю силуэт человека. Бежит быстро, преграды ландшафта преодолевает крутыми прыжками, кувырками и соскальзываниями.

- Ничего личного, Мирон, - Туба кладет руку мне на плечо.

С пятидесяти метров различаю правильно сложенного мужчину в костюме ниндзя. Черные ботинки, перчатки, штаны, куртка и балаклава, сквозь прорезь для глаз на меня смотрят ярко-зеленые глаза. Мужик на бегу достает из-за спины самурайский меч, лезвие светится кислотно-салатовым цветом, как кислота в мультиках.

- Не понял? - поворачиваюсь к Тубе.

- Беги, Мирон, - с сочувствием произносит пати-лидер.

Но бежать уже поздно. Последнее, что я увидел - падающего на меня ниндзя с занесенным за спиной мечом...

... ... ...

Вот это облако похоже на замок из сказки про Алладина, вот это - на трубку мира, что курят индейцы, а это... Стоп! Я снова в лесу!

Вскакиваю на ноги, шишка больно впивается в босую ступню. Твою мать! Я опять голый! Что произошло?

В памяти всплывают картинки о данже, убитом тролле, радости и ниндзе, которого называют Вир. Свербят ублюдские слова Тубы “ничего личного”...

Что произошло? Кто такой этот Вир? И почему он убил меня? Почему Туба сказал “ничего личного”? Подставил меня?

... ... ...

Спустя пять минут я иду по лесу, сбиваю шляпки мухоморов. Мои рассуждения ни к чему конкретному не приводят, а вопросов, на которые я не знаю ответов, с каждым шагом генерится все больше. Как часто мне так везло в игре? Избранный пулеметчик? Не слишком ли много внимания? Вдобавок все эти баги в ознакомительной локации...

Пропало желание играть. Посещает знакомое чувство: ты уже почти прошел сложнейший уровень, но в самом конце накосячил и слился, а когда переходишь к последнему сохранению, то понимаешь, что его нет, и теперь тебе предстоит пройти все заново. В такие моменты я закрываю игру к чертям, а бывает, что и вовсе не возвращаюсь к ней.

Все, что сейчас хочу - найти выход. Уже и со счета сбился, сколько часов провел в Тизере.

Глаза прочесывают лес в поисках тропинки или дороги, натыкаются на черное движущееся пятно - на меня бежит Вир... Прыжок, двойное сальто, блеск кислотного лезвия...

... ... ...

В следующий раз я реснулся в пустыне, долго крутил головой, но так и не увидел ничего кроме песка. Вир нашел меня через десять минут, копье с кислотным наконечником прилетело в грудь...

... ... ...

Затем было пшеничное поле. В паре километров я разглядел дым, появилась надежда найти выход. Кислотная стрела сразила меня в пятистах метрах от чьего-то лагеря.

... ... ...

- ... кардеболетинка, кардеболетинка, кардеболетинка, - произнес я десятый раз, сидя на острове, к которому плыл Вир.