Точка Омега

Глава 7 ДЕМОНЫ

Яркий свет — очень яркий — заставил Дэвида открыть глаза. Не успев хорошенько подумать, он соскочил с кровати, но свет погас, оставив его в кромешной темноте.

Он стоял в напряженной позе около кровати, чувствуя, как колотится в груди сердце, и отчаянно желая, чтобы перед глазами у него прояснилось. Когда он снова обрел способность видеть, то заметил окутанную тенями фигуру между собой и окном и инстинктивно сделал шаг назад. Фигура не шевелилась, но Дэвид разглядел в грязном сиянии вспышек, что перед ним нечто фантастическое — массивное существо с перьями, излучавшее присутствие сродни мгновенной, стихийной радости, заставившей его подумать о счастье ребенка. И еще он испытал более основательное ощущение правильности и равновесия даже в эти страшные времена; ему показалось, что он увидел глубоко спрятанный секрет, заключавшийся в том, что мир балансирует на проволоке такой прочной, что человек не в состоянии ее разорвать. И неважно, что положение представляется катастрофическим, — в сердце вселенной всегда все хорошо.

Дэвид понял, что смотрит на Кетцалькоатля во всем его великолепии и ликовании.

Охватившие его ощущения были сильными и смущали, а видение — таким реальным, что он отшатнулся. Но в следующее мгновение почувствовал легкое прикосновение перьев, когда диковинное существо подошло совсем близко и Дэвид увидел глаза, наполненные безграничной добротой; мягкие руки гладили его и, казалось, погружались в кожу, точно она превратилась в сливки, проникая в тело с пугающей настойчивостью. Дэвид попытался высвободиться, оттолкнуть странного гостя, но тот просачивался сквозь пальцы, совсем как дым, и продолжал входить в него, пока полностью не исчез внутри. Постепенно шорох крыльев заглушило биение сердца Дэвида.

Он задыхался, кровь стучала в висках, пот и слезы омыли все тело, его вырвало, он повалился на пол и прислонился к кровати, а через пару мгновений отправился в ванную комнату.

Дэвид тяжело дышал, склонившись над унитазом, когда прохладная рука коснулась его лба. Он испуганно вскочил и повернулся — и увидел Кэти в белой шелковой пижаме и с распущенными волосами, обрамлявшими лицо. Он попытался хоть что-нибудь сказать, но его снова затошнило, и Кэти приложила к его лбу влажное полотенце, пока он сражался с рвотными позывами.

— Не сопротивляйтесь, расслабьтесь, пусть все лишнее выйдет, — сказала она.

По правде говоря, Дэвид почувствовал себя значительно лучше, когда она обняла его и заговорила спокойным голосом.

Наконец ему стало немного легче, и он выпрямился.

— Извините меня. Я… Господи, свет… что это было?

Кэти вопросительно посмотрела на него, и Дэвид уже не в первый раз увидел в ней не просто заместительницу, а привлекательную женщину с чувственными губами и соблазнительной прямотой в глазах. Они не были мягкими и ласковыми, зато он прочитал в них честность.

Она проводила его обратно в спальню.

— Думаю, вам приснился кошмар, Дэвид, — впервые обратившись к нему по имени вместо официального «доктор» и подтолкнув к кровати, проговорила она.

— Кошмарный свет… О, господи!

— Я не видела никакого света, только услышала ваш крик.

— Надеюсь, я не перебудил весь дом.

Весь персонал клиники жил на одном этаже. Ему не следовало испытывать смущение из-за того, что произошло, но он считал, что не должен был показывать свою слабость.

— Только меня и Мэриан. — Кэти мимолетно улыбнулась. — Я сказала ей, что сама вами займусь.

— Я выставил себя полным дураком.

— Просто вы оказались в чрезвычайно сложной ситуации.

— Нет, я продемонстрировал слабость и отсутствие профессионализма, и мне жаль, что вы с Мэриан стали этому свидетелями.

Кэти взъерошила его волосы.

— Вам нужно что-нибудь еще?

Дэвид вдруг понял, что ему очень даже нужно кое-что еще. И она могла ему помочь, но уже в следующее мгновение передумал. Заводить такие близкие отношения немногим лучше, чем вступать в связь с пациенткой, особенно учитывая, что клиника Эктона становится закрытым от внешнего мира заведением.

— Спасибо, что помогли мне, Кэти.

Ему показалось, что в ее улыбке появилась грусть.

— Никаких проблем. Иметь с вами дело гораздо проще, чем с нашими пациентами.

— Надеюсь.

— Кстати, Дэвид, если вам захочется почитать личные дела в бумажном виде, не могли бы вы обращаться прямо ко мне?

— Разумеется. Просто мне стало любопытно, Кэти.

— Ого, вы, оказывается, умеете пользоваться именами, а то у нас уже возникли на этот счет сомнения.

Кэти внезапно встала на цыпочки, потянулась к нему и поцеловала в щеку. Дэвид собрался что-то сказать, но она приложила палец к его губам, махнула рукой и исчезла.

На мгновение Дэвида окутало приятное ощущение тепла и покоя. Его нужда в женщине была такой сильной, что он почувствовал напряжение во всем теле.

Он сел на край кровати и принялся делать короткие вдохи, дожидаясь, когда желание отступит. Наверное, он мог бы пройти по коридору до комнаты Кэти и переспать с ней. Она явно дала ему понять, что не станет возражать, однако он понимал, что это будет ошибкой.

Неожиданно Дэвид подумал: «Тот свет был реальным». Но галлюцинация, последовавшая за ним… Боже праведный, напряжение действительно стало почти невыносимым и подчиняет себе все его существо. Он видел Кетцалькоатля, ацтекского бога, с которым, судя по тому, что говорится в записях Эктона, его идентифицируют. И теперь сам привнес его образ в свои фантазии.

Ну объяснить это с психологической точки зрения легко: он хотел идентифицировать себя с сострадательным и исцеляющим аспектом темной религии, поглотившей весь мир и давным-давно воцарившейся в клинике Эктона.

Однако вспышка света его беспокоила, и в конце концов он решил позвонить на пост охраны.

— Вы заметили вспышку?

— Да, доктор, но нам неизвестно ее происхождение.

— На территории и в клинике все спокойно?

— Полный порядок.

Дэвид пересек комнату и выглянул в окно. Возможно, Кэти ничего не видела, потому что свет возник по эту сторону здания.

Стоя у окна, он смотрел на парк, залитый бледным светом, и вдруг почувствовал, как его охватывает сострадание к маленькому поселению, чье благополучие зависит от него.

Неожиданно он заметил… или ему показалось?.. Нет! Это всего лишь игра света и тени. Но уже в следующее мгновение Дэвид разглядел человека, который быстро шел к зарослям сладкой гледичии между парковкой и садом за домом. «Неужели кто-то идет к воротам?» — подумал он.

Дэвид пристально вглядывался в деревья, листья которых шевелились на ветру. Нет, он совершенно точно видел, что к воротам направляется женщина в больничной одежде.

Значит, это не кто-то из персонала, а пациентка. Дэвид вернулся к телефону.

— Снова доктор Форд. Ребята, включите освещение. Кто-то разгуливает по саду. Женщина. Она идет к главным воротам.

— Вас понял. Сообщу парням, охраняющим территорию, и вышлю группу.

Когда Дэвид повесил трубку, офицер службы безопасности, дежуривший в ночную смену, включил прожектора, залившие ярким светом всю территорию клиники и сад.

Через пару мгновений три охранника в форме, с пистолетами в набедренной кобуре вышли из сторожки у ворот; к ним тут же присоединились еще двое, дежурившие в башнях, расставленных по периметру на равных расстояниях друг от друга.

Дэвид снова схватил телефонную трубку.

— Проведите проверку пациентов. Все комнаты, включая тех, кого мы запираем на ночь.

— Будет исполнено.

Он доверял Глену, собравшему самую надежную команду, какую только можно купить за деньги, но сейчас… сумеют ли они проявить свои лучшие качества в столь сложной ситуации? Дэвиду совсем не хотелось звонить семье, которая платит пятьдесят тысяч в месяц, чтобы их родственник и пациент клиники находился в безопасности, и сообщать им, что он или она выбрался посреди ночи из своей палаты, да еще практически раздетый.

«Может быть, спуститься вниз и проследить за тем, что делает охрана? Нет, они неправильно меня поймут», — размышлял Дэвид. Он хотел показать своим подчиненным, что доверяет им, — или хотя бы постараться скрыть свои сомнения. Он решил, что вмешается, только когда они поймают сбежавшую пациентку. Если же окажется, что это кто-то из персонала клиники, пусть другие с ним разбираются.

Однако Дэвида не оставляла мысль, что он там, возможно, нужен. Поэтому он натянул джинсы и толстовку поверх пижамы и засунул ноги в сандалии.

И тут зазвонил телефон. Дэвид взял трубку и услышал голос Кэти, которая сказала:

— Теперь и я вижу свет.

— Похоже, в саду разгуливает пациент, — пояснил ей Дэвид. — Мне показалось, я кого-то увидел около парковки.

— Понятно. Я вам еще нужна?

— Нет. Жду доклада охраны; если у нас кто-то пропал, я позвоню.

Он повесил трубку, но телефон тут же снова зазвонил.

— Мы закончили проверку, — без лишних слов доложил дежурный офицер. — Все пациенты и персонал на месте.

— Хорошо, будем считать, что тревога была ложной и вызвана моей неопытностью.

Офицер рассмеялся.

— Доктор Аллман поднимал нас по тревоге, по меньшей мере, дважды в неделю. Такая у вас работа.

— Да уж.

Дэвид повесил трубку. Вспышка света, странная галлюцинация, человек в саду — неужели это все как-то связано?

Вернувшись мысленно назад, он подумал, что женщина показалась ему знакомой — ее распущенные волосы напомнили Кэролайн Лайт. Но она находилась в состоянии такого сильного возбуждения — или великолепно исполняла свою роль, — что он перевел ее в «мягкую комнату», где за ней круглосуточно наблюдали и она никак не могла оттуда выбраться.

Дэвид тяжело опустился на кровать, чувствуя себя совершенно измотанным и понимая, что рассвет уже близко. Однако он знал, что, прежде чем лечь спать, ему придется посмотреть в лицо кое-каким фактам. Во-первых, вспышка действительно была, но не имела никакого отношения к тому, что сейчас творилось на небе, потому что превосходила все виденное им до сих пор по интенсивности. Возможно, взорвался спутник, но тогда Кэти тоже это заметила бы. Нет, вспышка возникла где-то у него под окном, либо внутри здания, либо прямо перед ним. И Кэти могла ее не увидеть из своей комнаты, находящейся в задней части дома.

Затем появилась галлюцинация — Кетцалькоатль, — очень яркая и показавшаяся ему реальной, но ее можно объяснить усталостью и напряжением последних дней.

Насчет того, что он действительно видел Кэролайн Лайт в саду, Дэвид сомневался гораздо меньше. Он не спал и стоял около окна, так что ошибиться вряд ли мог.

Дэвид решил проведать ее лично, не рассчитывая на систему наблюдения.

Он быстро вышел в коридор и обратил внимание на то, что все двери, включая дверь в комнату Кэти, закрыты. Однако, взглянув на камеру наблюдения в дальнем углу под потолком, вдруг спросил себя, кто еще, кроме охраны на посту, сейчас за ним следит. А если кто-то из парней из службы безопасности заодно с их врагами?

Дэвид подошел к двери, ведущей в крыло для пациентов, прижал правый указательный палец к считывающему устройству и стал ждать, когда замок откроется. И вдруг услышал какие-то звуки, доносившиеся из зоны отдыха в старой части дома, где находились художественная мастерская с ее высокими большими окнами и музыкальная комната. Кто-то играл на великолепном старинном рояле «Стейнвей».

Дэвид мгновенно изменил направление движения и поспешил вниз по черной лестнице, которая вела из вестибюля, находившегося в задней части дома, в кладовые. Сбежав вниз, остановился у подножия лестницы и прислушался. Да, он не ошибся, это «Аппассионата» Бетховена в великолепном исполнении. Единственная проблема состояла в том, что было пять часов утра, а комнаты для отдыха на ночь запирали.

Когда он прошел через столовую для пациентов, звуки стали четче. Поразительное мастерство пианиста заставило его подумать, что это, возможно, запись.

Дэвид на мгновение остановился на пороге музыкальной комнаты и разглядел смутные очертания человека, сидевшего за инструментом — женщины в ночной рубашке и с рассыпавшимися по плечам волосами.

Кэролайн?

Нет, у пианистки были прямые волосы, не такие блестящие и шелковистые, как у Кэролайн. Дэвид отметил, что поверх ночной рубашки она надела огромный халат. Когда женщина касалась пальцами клавиш, ее тело грациозно двигалось, будто вслед за музыкой, и Дэвид подумал, что она могла бы выступать на сцене. Значит, она училась с ним вместе в классе?

Он знал, что не должен приближаться к женщине в одиночку, без сопровождения кого-нибудь из персонала и без средств, которые помогают справляться с буйными пациентами. Пока он колебался, пытаясь принять правильное решение, музыка смолкла.

— Я не опасна, доктор, — сказала женщина, не оборачиваясь.

Он сразу узнал голос Линды Фэйрбразер. Неудивительно, что ее идентифицировали с богом музыки. Дэвид пожалел, что не взял с собой ее глиф. Он бы посмотрел, что из этого выйдет. И если ему удастся «разбудить» Линду, тогда он сделает то же самое и с остальными учениками класса. Он чувствовал, что время ожидания подошло к концу, и намеревался довериться интуиции.

— Линда, я думаю, для этого будет более подходящее время, — сказал он. — Потом.

Она снова начала играть.

— Линда, нам нужно сейчас перестать играть. — Он двинулся в ее сторону, медленно и осторожно, и вскоре оказался рядом. — Линда, мы должны остановиться.

Она продолжала играть.

И тут возникла еще одна ослепительная вспышка. На секунду или около того, когда она разорвала темноту, Линда Фэйрбразер превратилась в существо, окутанное кричащим разноцветьем красок — в своего бога или, как мы сейчас говорим, в свое подсознание. Свет погас, и теперь Дэвид видел только две красные точки, однако музыка ни на секунду не прервалась, и Линда ни разу не ошиблась.

В отличие от него она не удивилась и, судя по всему, ждала этой вспышки. «Иначе и быть не может», — подумал Дэвид.

— Линда, что это было?

Он положил руку на ее пальцы, и в стройное звучание мелодии ворвался посторонний звук.

Линда перестала играть, и в наступившей тишине Дэвид услышал нечто совершенно неожиданное — непонятное шипение, которое заглушала музыка…

Шипение доносилось из художественной мастерской.

— Линда, что там? — спросил он.

Она сидела и молча смотрела в темноту.

— Линда, я хочу, чтобы ты ушла отсюда; мне кажется, у нас произошла серьезная утечка газа, и я должен…

Возникла еще одна вспышка, и Дэвид снова оказался рядом с мерцающей, опасной, прекрасной богиней музыки.

Однако он понимал, что необходимо разобраться с тем, что происходит в мастерской. Он подошел к телефону, висевшему на стене, но, схватив трубку, обнаружил, что гудка нет. Просто замечательно!

— Ты можешь играть, — сказал он через плечо Линде. — Играй дальше.

Ему совсем не хотелось, чтобы она сейчас бродила по дому. Но музыка не зазвучала снова, и Дэвиду пришлось выбирать, что делать дальше. Очевидным образом опасность, грозящая клинике, победила.

Дэвид вбежал в художественную мастерскую — и сразу же заметил печь для обжига, которую окутывал сверхъестественный голубой свет. Здесь шипение превратилось в рев. Вокруг горна стояло несколько человек — и Дэвид понял, что это вовсе не печь для обжига.

— Извините!

У него появилось ощущение, будто он вдруг оказался в кошмарном сне — никто, казалось, его не услышал. Тогда Дэвид подошел ближе, но свет был таким насыщенным, что ему пришлось прикрыть глаза рукой.

— Это необходимо прекратить!

Он увидел большой квадратный противень для выпечки булочек. На нем лежала горка белого порошка, и два человека, которых Дэвид так и не смог рассмотреть, осторожно пересыпали его в крошечные кувшинчики, смешивая с какой-то жидкостью. Остальные отправились с подносами, уставленными такими же кувшинчиками, на кухню.

Из горна вырвалось такое ослепительно яркое желтое сияние, что Дэвид решил, будто ослеп навсегда. Однако внутри он увидел нечто совершенно неожиданное — вовсе не ацтекских богов, а прекрасное поле, зеленое и ласковое, с четко обрисованными деталями. Все это продолжалось всего секунду, но у него возникло ощущение, что он стоит посреди того поля.

Однако уже в следующее мгновение все закончилось — и раздались дружные аплодисменты. Аплодисменты! Впрочем, люди в комнате по-прежнему продолжали вести себя так, будто они не замечали его присутствия.

Неожиданно всего в нескольких дюймах Дэвид увидел лицо Лайт, в ее глазах пылал гнев и еще… что? Веселье? Доброта, решил он, и опасность, исходящая от богов.

Комната наполнилась прекрасными, парящими в небе облаками, которые Дэвид сумел разглядеть в сиянии приближающегося рассвета. Облака… он поднял голову и посмотрел на них.

Господи, он же лежит в своей постели! И смотрит на облака, нарисованные на потолке в спальне — фальшивое небо, каких множество в особняке.

Дэвид скатился с кровати и повалился на пол, словно матрас занялся огнем. Но никакого пожара не было. Он лежал один в своей постели, близился рассвет — и все.

Нет, этого не может быть. Не может! Ему не приснилась печь в художественной мастерской и люди вокруг нее. Сны не бывают такими невозможно точными и сложными.

Оказалось, что он так и не снял джинсы, поэтому Дэвид выскочил из комнаты и помчался вниз по лестнице.

За роялем никто не сидел, печь окутывали темные тени. Господи, какая путаница у него в голове! Что же произошло со временем?

Вот именно.

То, что те люди делали у печи, подействовало не только на мозг, вызвав у него галлюцинации, а повлияло на сущность пространства и времени, исказило их, искривило и диковинным образом переплело, и он в долю секунды проделал путь от трех часов ночи до предрассветного часа.

Дэвид подошел к печи, открыл дверцу и засунул внутрь руку, но почувствовал только намек на тепло, как будто ее не разжигали со вчерашнего дня.

Однако он видел здесь Кэролайн Лайт, а Линда Фэйрбразер в соседней комнате играла на рояле, чтобы заглушить рев мощного огня.

Дэвид понял, что они сделали какой-то порошок, и подумал, что они вели себя как дураки, ведь наверняка яркие вспышки заметили все обитатели дома, кроме тех представителей персонала, которые занимают четыре комнаты в дальнем конце здания. Впрочем, возможно, и они тоже обратили внимание на ослепительный свет. Может быть, Кэти ему солгала.

Ну и ситуация! Что реально и что нет? Кому можно доверять?

Тем людям — можно. Они учились вместе в классе, да и Кэролайн находилась среди них. Но кто они такие?

Наверное, Кэролайн возвращает их в прежнее, нормальное состояние. Иначе и быть не может. Их научили использовать глифы, что она сейчас и делает.

Впрочем, она «разбудила» не всех — и, разумеется, не тех, кому предстоит сыграть решающую роль, они продолжали оставаться в плену различных психозов.

Именно когда те люди получали странный белый порошок, происходили изменения с пространством и временем. Значит, враги постараются этим порошком завладеть, и будет кровопролитие.

Дэвид бегом поднялся по лестнице на второй этаж крыла, отведенного для пациентов, промчался сквозь двери и устремился по коридору к посту медсестер.

— Сестра!

Флейглер вышла из-за своего крошечного напичканного электроникой закутка.

— Слушаю вас, доктор.

У нее за спиной находились ряды мониторов. Камера снимала каждую комнату с двух точек. Компьютер постоянно анализировал звуки и мгновенно выдавал предупреждение, если кто-то из пациентов начинал кричать, бить стекло, стучать — иными словами, если возникали звуки, означавшие насилие. Кроме того, компьютер издавал особый сигнал, когда в комнате становилось слишком тихо.

— Вы рано встали, доктор.

— Как прошла ночь?

— Нас проверяла служба безопасности. И еще мы заметили какие-то яркие вспышки. В остальном все спокойно.

Дэвид заметил движение в комнате Мака Грэма.

— Что делает номер четыре?

Не вызывало ни малейших сомнений, что он занимался сексуальной самостимуляцией.

— Это уже третий раз за ночь. Он заявил, что развлекает меня таким способом.

— Он провел в своей комнате всю ночь?

— Разумеется.

— Кто-нибудь из пациентов, находящихся в закрытых палатах, не замечен ночью за пределами комнат?

Сестра покачала головой.

— А что такое, доктор?

«Может быть, те люди были из персонала. Нет, он же видел среди них Кэролайн… точно видел?» — размышлял Дэвид.

— Как новенькая?

— Я получила данные, что она крепко спит. Дыхание в норме. Парадоксальный сон.

— Но после того как Клэр от нее ушла, она была возбуждена?

Флейглер кивнула, на ее простом широком лице появилось печальное выражение и, возможно, легкое осуждение.

— Бедняжка… ей очень не понравилось, что дверь заперта.

— Если не возражаете, я хочу посмотреть ее запись. Перемотайте пленку… скажем, до трех часов и покажите мне.

Монитор мигнул, включился, и Дэвид увидел картинку, которая сначала показалась ему статичной, но данные о состоянии пациентки указывали на четвертую фазу сна, частота сердечных ударов — пятьдесят семь, дыхание ровное.

На экране возникла и тут же исчезла какая-то рябь.

— Что это?

— Где?

— Перемотайте назад.

Сестра так и сделала, и рябь возникла снова.

— Включите замедленный режим.

Дэвид смотрел на мирно спящую Кэролайн, пытаясь понять, чем вызвана мимолетная рябь на экране. Мерцание огня в художественной мастерской, или это монтаж, чтобы скрыть, что она выходила, а потом вернулась?

— Значит, все было спокойно? Вы уверены?

— Совершенно, доктор. — Сестра посмотрела на него, чуть приподняв в немом вопросе брови.

Возвращаясь, Дэвид неохотно признался самому себе, что его со всех сторон окружают тайны, которые множатся с головокружительной скоростью, и он начал в них тонуть.

Приложив палец к датчику у двери, Форд вошел к себе и тут же направился к окну, из которого видел, как Кэролайн скрылась среди деревьев. Рваные облака неслись мимо низко висевшей луны, на севере то и дело вспыхивали молнии. Небо на востоке покраснело в преддверии восхода солнца.

Дэвид попытался воспользоваться Интернетом, но тот не работал. В конце концов, он позвонил в охрану.

— Сколько вспышек вы зафиксировали? — спросил он.

— Два раза по две.

До завтрака оставалось больше часа, и Дэвид чувствовал, что у него совсем нет сил. Он стащил джинсы и футболку и забрался в постель. У него возникло странное ощущение, когда он накрылся шелковой простыней — учитывая состояние, в котором сейчас находился остальной мир. Вокруг него царил настоящий хаос, но кровать стояла на месте, простыни мягки, а матрас вполне терпим. Дэвид закрыл глаза, начал проваливаться в сон… и обнаружил, что усилием воли пытается не думать про женщину, оказавшуюся ночью в саду, но его мысли то и дело возвращаются к Кэролайн Лайт.

Тогда он заставил себя перенаправить свое желание на Кэти Старнс. Ее темные гэльские глаза и белая, точно сливки, кожа заслуживали того, чтобы немного о них поразмышлять перед сном. Дэвид пришел к выводу, что повел себя как дурак, когда она недвусмысленно предложила ему переспать. Значит, нужно это исправить, решил он.

Ему стало интересно, что Кэти на самом деле знает про это место. Она же не училась в одном с ними классе.

В тот момент, когда эта мысль начала обретать определенные очертания в его сознании, Дэвид провалился сквозь невидимую дверь в сон, дыхание стало более ровным, плечи расслабились, губы слегка приоткрылись. Через пару секунд он повернулся на правый бок и занял свое любимое положение.

Почти сразу ему начало сниться, как он снова стоит около печи и смотрит на поразительный свет, который она испускает. Еще мгновение, и он уже на большой поляне с густой зеленой травой, вдалеке растет высокий дуб с яркими молодыми листочками. Рядом с ним яблоня, украсившаяся толстым покрывалом из белых цветов. На самом деле это было очень похоже на парк и сад около клиники, только в другие, лучшие времена. Около деревьев стояла Кэролайн Лайт. Она поманила его, рассмеялась и снова поманила.

Дэвид подумал, что не видел ничего прекраснее в своей жизни, чем эта женщина в этом месте.

Потом раздался грохот, за ним долгий, отступающий рев, и Дэвид снова оказался в своей постели. Он услышал громкие раскаты грома, которые сопровождали вспышки, но на сей раз это была обычная молния.

Форд открыл глаза и увидел, что уже семь утра. Он проспал больше часа, хотя ему показалось, что прошло всего несколько секунд. За окном грохотало, и метались молнии.

Первым делом сегодня утром была запланирована еще одна встреча с персоналом и очередные дурные новости касательно припасов и инфраструктуры.

Дэвид подумал, что ему необходимо понять, что представляет собой тот порошок, и завоевать доверие тех, кто его делает. Ему бы следовало помнить про него со времен обучения в классе, но он все забыл… или нет? Золото? Может быть, порошок как-то связан с ним?

За спиной по оконному стеклу застучал дождь. Огромный дом застонал под мощными ударами ветра, жалобно запричитали карнизы. Измученный, растерянный и невероятно напуганный Дэвид приготовился встретить новый день.