Только для него

Глава 9

Первым делом по приезде в Хедли-Чейз Наташе надо было найти в буфетной запорный кран и включить в доме воду. По всему дому надо проверить работу кранов. Как раз подходящая работа для ее отца! Наташа поспешила написать ему сообщение, чтобы он захватил с собой сантехнические инструменты.

Она остановилась на площадке второго этажа. Здесь что-то изменилось, она не сразу поняла, что именно, ах вот: окно.

Дарий должен был работать день и ночь, чтобы закончить скульптуру, но не забыл о своем обещании застеклить окно. Наташа прижалась лбом к холодному стеклу. Она хотела, чтобы он доверил ей то, что камнем лежало на его сердце, но слишком поспешно сделала для себя вывод о нем как о не слишком глубоком человеке. Без взаимного доверия ничего нельзя добиться. Она совершила ошибку и теперь осталась ни с чем.

Вдоволь наглотавшись пыли и отчаянно желая выпить чашечку чаю, она воткнула в розетку провод электрического чайника. Провод заискрил. Она кое-как замотала его изолентой. Потом пришлось растапливать огромную старинную плиту, которую топили угольными брикетами… К тому времени, как ей это удалось, она вся пропахла дымом, покрылась копотью, паутиной и сбила костяшки пальцев.

Всю вчерашнюю ночь она составляла и рассылала приглашения на день открытых дверей и на чай. Каждое приглашение сопровождалось рисунками и отрывками из истории Хедли-Чейз. Она пригласила всех, кого знала, с супругами и детьми, ведь день будет выходной.

Она занялась холодильником. Отмыла его, а потом включила. Снова замыкание, снова во всем доме погасло электричество. Она прошлась по всему дому, осматривая провода и подправив показавшиеся ей наиболее подозрительными. Потом проверила все выключатели. Не хватало еще, чтобы свет вдруг погас, когда стемнеет!

К тому времени, как она закончила протирать последнюю горизонтальную поверхность в буфетной, было уже поздно. Она как раз набирала воду, чтобы помыть раковину, как вдруг увидела в окне чье-то лицо и вскрикнула. С опозданием сообразив, что видит свое лицо, только измазанное сажей, она нервно рассмеялась. И вдруг рядом с ее лицом появилось второе.

Она открыла рот, чтобы закричать, но словно ком встал у нее в горле, и она не смогла проронить ни звука, даже когда открылась задняя дверь и фигура в черном просунула голову внутрь.

— Простите, мисс, я не хотел вас пугать.

Это оказался тот самый охранник, который пытался прогнать их, когда она приехала сюда с Дарием.

— Мистер Хедли позвонил нам и предупредил, что вы будете здесь, а еще попросил меня приглядеть за вами и убедиться, что у вас все в порядке. Он подумал, что это лучше сделать кому-нибудь, кого вы уже знаете в лицо. — Охранник смущенно пожал плечами. — Простите, что тогда так обошелся с вами…

— Ничего страшного… Работа у вас такая… Со мной все в порядке, — сказала она неуверенно. — Хотите чаю? — предложила она, стягивая с рук резиновые перчатки и направляясь в кухню, которая после ее стараний сияла чистотой.

— У меня есть кое-что получше чая. — Охранник поставил на стол контейнер, от которого исходил умопомрачительный запах чего-то острого, пряного, приправленного уксусом.

До того момента она совсем не думала о еде, но теперь, внезапно пораженная острым приступом голода, ответила:

— Неужели рыба с картошкой?

Он ухмыльнулся:

— Мистер Хедли так и сказал, что вы обрадуетесь горячей еде.

Дарий… Ее сердце, уже почти вернувшееся к нормальному ритму, на мгновение замерло. Она сказала, что не знает его, но оказалось, что он-то ее хорошо узнал.

Когда Дарий проснулся, было еще темно. Ему снилась Наташа. Сначала она была каким-то видением в чем-то воздушном и пахла как летний сад, а в следующее мгновение уже прижималась к нему, обнаженная, влажная, в мыльной пене. Пальцами она массировала ему кожу головы, грудь ласкала его спину. А когда он повернулся и она взяла его член в ладони…

Он закрыл глаза, изо всех сил желая остановить мгновение. Желая, чтобы она была здесь, с ним. Он попросил ее остаться, но затем…

Затем он поступил так, как всегда поступал с женщинами, которые становились ему слишком близки, которых он так сильно желал; он сделал все для того, чтобы она не смогла остаться с ним.

Ее так легко прочитать, все написано на ее очаровательном лице, и она об этом знала. Потому-то и уткнулась носом в его грудь… Конечно, он разозлился на то, что она могла так о нем подумать. Но, собственно, почему бы и нет?

Ее только что предали самым бессовестным образом. Ее уверенность в себе наверняка очень сильно пошатнулась. В тот день он не стал будить ее, потому что она тоже могла все прочесть у него на лице. Ему не удалось бы спрятаться. Она бы поняла, что он готовится к паническому бегству.

То, что он чувствовал, то, что он нарисовал, пугало его. Надо было оставить записку насчет ключей от «лендровера», и все. Но записка не выражала никаких эмоций. Так что она получила от него два противоречивых сигнала и истолковала их точно так, как он и рассчитывал. Рассчитывал до тех пор, пока не проснулся этим утром и его сердце чуть не выскакивало из груди от радости.

Он понимал, что поводов для радости у него нет. И поступил он бессмысленно.

Взяв чашку кофе, он вышел на маленький дворик и долго сидел там, наблюдая, как лучи солнца превращают небо из бледно-серого в голубое. Опомнился лишь тогда, когда раздался звонок в дверь.

Пэтси принесла большой картонный конверт. Когда он перевернул его и увидел, что отправитель Наташа, ему больше не нужно было открывать его, чтобы понять, что находится внутри.

«Я тебя совсем не знаю…»

Конечно, она его не знает. Он никогда и никого не подпускал к себе настолько близко, чтобы его могли по-настоящему узнать. Он и сам себя не знал.

— Почему она отправила его тебе? — спросил Дарий. — Откуда она узнала твой адрес?

— Мой адрес ни для кого не секрет, — ответила Пэтси, многозначительно поглядывая на дверь. На двери коттеджа, как и на двери студии, не было ни номера, ни таблички с фамилией. — Дарий, она славная.

— Нет… — Он подумал, что она яркая, смешная, добрая, задумчивая, ранимая, горячая, восхитительная, пряная, сладкая… Внезапно он заметил, что Пэтси как-то странно смотрит на него, и опомнился. — Прости, да, конечно, ты права.

— Я постараюсь как можно скорее добраться до Хедли-Чейз сегодня во второй половине дня. Когда ты собираешься туда приехать?

— Мне нужно сегодня в литейную мастерскую, — ответил он. — Прослежу, как они приступят к работе…

— А завтра? — спросила она.

— Это займет не одну неделю, — ответил он, но об этом она и сама знала, и спрашивала совсем о другом.

— Передать ей что-нибудь?

Он покачал головой.

— Нет, подожди. — Он взял из кармана карточку и протянул ей. — Заплати за еду. И за все, что еще понадобится для «дня открытых дверей». И скажи, что можно взять вино, которое осталось в погребе.

— Это все?

— Для Майкла все это будет абсолютно в новинку, — сказал он.

— Для того и нужны каникулы, — ответила она и впервые за все время, что он ее знал, не стала подробно рассказывать о сыне.

Пэтси ушла, оставив его в одиночестве на пороге дома. А он вынул из конверта рисунок и обвел пальцем мягкие линии нежной спящей Наташи. «Довольной, насытившейся, удовлетворившей все желания»…

— Не только ты, Сахарные Губки, — прошептал он. — Не только ты.

Наташа открыла глаза и какое-то время лежала не шевелясь, не сразу вспомнив, где она находится. Затем, когда ее взгляд сфокусировался, и она увидела далекие холмы за большим окном, все вспомнила. Она в Хедли-Чейз, в кровати, на которой спал Дарий Хедли, когда был мальчиком.

Она забралась в постель в первом часу ночи. У нее болели все мышцы, и она так устала, что даже не задернула шторы. И потом, кто ее увидит, кроме пролетающей мимо совы? Ей хотелось, чтобы он был здесь, рядом с ней.

Все же он попросил охранников принести ей поесть чего-нибудь горячего — наверняка знал, что допотопная плита вряд ли станет исправно работать с первого же дня. Она отправила ему эсэмэску со словами благодарности. Ничего особенного.

«Спасибо за ужин. Буду рада твоему визиту.

Н.».

Всего лишь долг вежливости. Она же хорошо воспитана…

Ответа она не получила. А кто ожидает ответа на записку с благодарностью за ужин?

Она потянулась за телефоном, внушая себе, что хочет всего лишь посмотреть на время, и надеясь, что он все-таки снизошел до того, чтобы спросить, нормально ли она провела ночь в пустом и тихом доме. Ничего. Никаких сообщений. Ни одного пропущенного вызова.

Она вздохнула и вылезла из кровати, растопила плиту, налила себе чаю, вышла в сад и села на скамейку под плетистой розой, усыпанной кремовыми бутонами. Совсем рядом на лугу паслись молодая лань с крошечным олененком. Наташа сфотографировала их на свой мобильный телефон и тут же выложила в Твиттер: все обожают симпатичных зверюшек. Она не забыла добавить ссылку на свой сайт.

Ее мама и невестки наверняка привезут целую тонну еды, но десять взрослых и восемь детей едят довольно много. Так что нужно было выбраться в деревню, чтобы познакомиться с мясником и супружеской парой — владельцами местного продовольственного магазина и магазина фермерских продуктов. Вот они обрадуются крупному заказу!

Покончив с покупками и заказами, она зашла в местный паб, чтобы выпить чашечку кофе с кексом, а также воспользоваться бесплатным Интернетом и проверить свои странички в Фейсбуке и Твиттере.

В Фейсбуке ее ждало два сообщения. Одно было от редактора издательства, другое — от редактора журнала. Просили перезвонить.

Наташа пригласила их на «день открытых дверей». Может быть, стоит пригласить и Фредди, торговца произведениями искусства. Если ей удастся продать книгу, рисунки и дом за один день, она точно станет легендой.

Между тем начали приходить ответы на ее приглашения; даже новостной отдел местного телевидения выражал желание прислать свою бригаду. До сих пор не было ответа только от «Кантри кроникл».

Она проверила телефон, увидела пропущенный вызов от мамы и эсэмэску от отца. Мама оставила голосовое сообщение: ей не нравится, что дочь одна ночевала в старом доме вдали от цивилизации. Если бы Наташа только сказала ей, как подчеркнула мама, она непременно приехала бы к ней, не дожидаясь отца.

В нормальной ситуации предположение, что она с чем-то не сможет справиться, разозлило бы ее. Сейчас она неожиданно поняла, что полностью согласна с чувствами матери. Вчера ночью она бы очень порадовалась маминому обществу. Она улыбалась этой мысли, как вдруг поняла, что кто-то стоит перед ней за противоположным концом стола. Она подняла голову, и ее сердце замерло.

— Дарий… — сказала вдруг охрипшим голосом. — Я… хм… Как ты сюда добрался?

— Сел на поезд до Суиндона, — ответил он, — а оттуда на автобусе. Пара пустяков!

— Я запачкала «лендровер», пока ехала по деревне.

Он продолжал стоять.

— Я сделала покупки на неделю и остановилась тут, чтобы воспользоваться бесплатным вай-фаем… — Она неопределенно махнула рукой в сторону открытого ноутбука. — Если ты остаешься, может быть, сядешь? А то я сверну себе шею.

Он выдвинул стул с противоположной стороны и сел, причем одно его колено коснулось ее, но он отодвинул его еще до того, как она успела восстановить дыхание и подвинуть свое.

— Кофе хочешь? — спросила она.

Он покачал головой.

— Некоторых издателей заинтересовала история твоей бабушки, — сообщила она. Ее ноги дрожали, когда она отодвинула их так далеко, чтобы даже случайно его не коснуться.

— Тогда можно считать, что все мои проблемы решены.

Уж без этого саркастического замечания она точно могла бы обойтись.

— Зачем ты приехал, Дарий?

— Зачем ты вернула мне рисунок? Могла бы просто разорвать, — не сдавался он, глядя на нее в упор. — Выкинуть в мусор вместе с чайными пакетиками и картофельными очистками…

Она с шумом выдохнула и намотала на палец прядь волос.

— Дарий, рисунок очень красивый. Зачем же его уничтожать?

— Ты могла бы продать его своему приятелю, который торгует произведениями искусства.

— Без подписи-то?

— С письмом от тебя, подтверждающим мое авторство, он бы у тебя его с руками оторвал.

— Нет! — Слово вырвалось у нее само собой. Такую личную вещь она ни за что не показала бы ни Фредди, ни кому-либо еще.

— Ты могла бы просто оставить его у себя, — продолжал настаивать он.

— Чтобы в старости шокировать внуков?

Во второй раз она предоставила ему возможность улыбнуться воспоминанию о прошлом, более счастливом моменте. И снова он не воспользовался ею.

— Ты оставил мне напоминание о себе, Дарий. Воспоминание, которое надо было холить и лелеять… — Она раскрывалась до конца, обнажала свой внутренний мир. — Я потеряла право обладать чем-то столь прекрасным, когда все испортила своим недоверием.

— Доверие — дело обоюдное, Наташа.

— Ты доверился мне, ни о чем не спрашивая.

— Тогда речь шла о делах. А тут…

Она спрашивала себя, что заставило его надеть такую непроницаемую маску. Что она должна сделать для того, чтобы заставить его ее снять. И вдруг, теряясь в сомнениях, она словно увидела проблеск света в темноте. Доверие. Все зависело от доверия.

— Что?

Он покачал головой.

— Ты поделилась со мной воспоминаниями о своем прошлом, Наташа, предоставила мне возможность раскрыться перед тобой, но я оказался не так смел, как ты.

— Нет… — Она инстинктивно схватила его за руку, сжала пальцы. — Тебе трудно. И сейчас не время. Я все поняла.

— А я понимаю насчет рисунка. Если бы он ничего для тебя не значил, ты либо сохранила его у себя как воспоминание о страстной ночи, либо сейчас консультировалась бы насчет его ценности с Фредди Гловером.

— Если бы он ничего не значил, — ответила Наташа, — ты бы так не злился!

Какое-то время они просто смотрели друг на друга, понимая, что пересекли невидимую черту.

— Я уходил от людей с тех пор, как мне исполнилось семнадцать лет, — объяснил он ей. — Я пытался уйти от тебя.

— Почему?

— В «лендровере» есть что-нибудь скоропортящееся? Можно бросить его здесь на пару часов? — спросил он, как будто не слыша ее вопроса.

Наташа покачала головой. Он встал, закрыл ее ноутбук и передал его через стойку бара.

— Питер, вы присмотрите за ним?

Тот кивнул.

— Давно вы у нас не появлялись, Дарий.

— Очень давно, — ответил Дарий, направляясь к двери. — Ничего, скоро все наверстаем.

— Дарий, — запротестовала Наташа. — Вся моя жизнь зависит от моего ноутбука!

— Здесь его оставить безопаснее, чем запереть в машине. Скоро я заберу его и перегоню машину.

— Да, но…

— Я ушел из Хедли-Чейз на своих двоих. Обратно мне нужно вернуться так же. — Он дошел до порога, затем обернулся и протянул ей руку. — Ты идешь со мной?

— Почему я, Дарий? — спросила она, беря его за руку.

— Не знаю, — ответил он, и на его лице наконец появился намек на улыбку. — Наверное, мне больше никто не подойдет.

Он не произнес ни слова, пока они не прошли сквозь открытые ворота Хедли-Чейз и не оказались на тропинке, ведущей к реке.

— Раньше на том берегу реки жила семья Кларендон, у подножия холма стоял дом в георгианском стиле. Наши семьи очень дружили. Мой отец и Кристабель Кларендон были практически помолвлены еще в младенчестве.

Его отец…

— Сейчас в том доме располагается головной офис одной компьютерной фирмы, — заметила Наташа. — Стив мне рассказал.

— Какой Стив?

— Охранник. Там у них вчера ночью сработала сигнализация… Ложная тревога. — Она повернулась к нему. — Помолвлены?

— Они оба были совсем еще детьми, — ответил он, снова продолжая путь. — С обеих сторон были большие деньги и земли, так что они идеально подходили друг другу.

— Но нужно же и еще кое-что помимо денег и земли!

— Да что ты говоришь? Свадьбы по сговору родителей очень распространены в других странах, а отец и мисс Кларендон к тому же знали друг друга с детства. Никаких сюрпризов не должно было быть.

— Сюрпризы всегда возможны.

— Да… — Они пробрались наверх сквозь деревья и остановились у старого бука; из мощного основания росли четыре ствола. Он посмотрел наверх. — А он все еще здесь. Домик на дереве.

Он поставил ногу на ветку, выпиленную в форме ступени, поймал другую ветку, подтянулся на ней наверх, чтобы посмотреть, а затем исчез внутри.

— Там безопасно? — спросила она, следуя за ним. — Ого… Вот это домик на дереве.

— Гэри смастерил его для меня, — ответил Дарий.

— Гэри? — Крепкий пол был выложен деревянными досками, в плотной соломенной крыше когда-то гнездились ласточки, холщовые стены можно было поднять. На полу лежали ковер и стопка подушек, выцветших, рваных, мятых и проклеванных птицами. — Почему?

— Его отец работал в поместье. Был ловчим, садовником, выполнял другую необходимую работу. Когда Гэри бросил школу, он стал помогать отцу в поместье. В том числе он развлекал меня, когда я приезжал домой на каникулы… И вот как-то летом соорудил для меня такой домик.

— Он неплохо потрудился над ним.

— Для меня он был не просто работником, а кем-то вроде старшего брата, — продолжал Дарий. — Он учил меня всяким полезным вещам, о которых не узнать от взрослых.

— Пить, читать мужские журналы, время от времени забивать косячок? У меня есть братья, — напомнила она ему, когда у него от удивления поползли вверх брови. — Ты себе даже не представляешь, как я хотела быть мальчиком.

— Можно я скажу, просто так, к слову? Я очень рад, что ты все-таки не мальчик.

— Я тоже, — заверила она его. — Мужчины носят такую скучную обувь.

Он посмотрел на фиолетовые балетки у нее на ногах:

— Мило.

На мгновение она представила себе, как он нагибается, снимает одну из них, целует ее ножку… Она прокашлялась.

— А что ты делал здесь, наверху?

— Пока был маленьким, находил здесь убежище. Это был своеобразный притон, хранилище для всяких секретных вещей. Мы любили сидеть тут в сумерках и наблюдать за барсуками.

— Великолепно.

— Конечно… Разумеется, Гэри никогда не тратил столько усилий просто так, без каких-то тайных мотивов. Когда я уезжал в школу, он приводил сюда девушек. — Дарий пожал плечами. — Когда я стал постарше, я поступал так же.

— Барчук, который соблазняет поселянок? — поддразнила она его.

— Скорее, наоборот, — ответил он, и в его улыбке она прочитала воспоминание о чудесной поре юности, которая была чем-то сильно отравлена. — Я осмотрю домик и приведу в порядок для твоих племянников и племянниц.

— Не значит ли это, что ты остаешься?

— Я отпросился в литейной мастерской до понедельника, но они не могут начать работать без меня. Надеюсь, места мне хватит? — спросил он, обвивая руками ее талию. Ее потянуло к нему, как магнитную стрелку к Северному полюсу.

— Конечно. Если что, поселимся с тобой в одной комнате, она осталась практически в том же виде, как в те времена, когда ты еще жил в ней. Я одолжила у тебя пару «рисуночков» для странички в блоге. Они вызвали большой интерес, — поспешила продолжить она, чтобы скрыть, как на самом деле важен был для нее его ответ. — Одна фирма, которая печатает поздравительные открытки…

— Вот мое предложение, — сказал он, игнорируя ее попытку увести его от темы. — Что же предложишь ты?

— Себя, — ответила она. — Вакансия музы еще свободна?

— Значит, когда ты предлагаешь делить с тобой комнату…

— Я могу перебраться и к Пэтси, но я едва знаю ее, а с тобой мы…

Он вздохнул, прижал ее к себе и поцеловал так пылко, настойчиво и нежно, что сердце чуть не вырвалось у нее из груди. Когда он наконец оторвался от нее, она увидела, что он весь дрожит.

— Дарий… — Она охватила его лицо ладонями. Ей хотелось успокоить его, сказать, что… — Ты не побрился, — дрожащим голосом сказала она и почувствовала, как его губы расплываются в улыбке.

— Ты говорила, что тебе нравится борода.

— Я хотела сказать, когда ты меня перебил, что мы совместимы практически во всех возможных отношениях.

— Я немного сомневаюсь, что твоих родителей устроит наша… хм… совместимость, — заметил он, спрыгивая на землю и помогая ей спуститься. — К тому же у тебя есть три брата, которые привыкли тебя защищать. У них значительный перевес…

— Но это смешно, Дарий. Ведь дом твой!

— Нет. Я сниму комнату в пабе. — Он взял ее за руку, и они пошли по тропинке к дому. — Я подумал, что нам лучше вернуться к началу, немножечко все замедлить. Может быть, устроим свидание?

— Какое свидание?

— Старомодное свидание: билеты в кино на последний ряд, воскресный обед в деревенском пабе, танцы.

— Ты танцуешь?

— Я могу научиться.

— Что ж, замечательно, но как же муза?

— Обнаженная? Секс для вдохновения? — Он ухмыльнулся. — Всем этим мы тоже можем заниматься. — Они дошли до края лужайки и вместе повернулись, чтобы взглянуть на дом. — Похоже, у нас гости, — сказал он, увидев маленькую красную машину как раз в тот момент, когда стоявшая у машины женщина заметила их.

— Готовься, Дарий. Это — моя мама.