Только моя принцесса

Глава 24

Алиса

Идея со званым обедом, конечно, хуже не придумаешь.

Но я принимаю решение стойко выдержать его, и даже получить от происходящего удовольствие. Все же мне вполне нравится Вадим. Ну, и вот. Что еще нужно?

Почему бы поближе к нему не присмотреться?

Мы пообщаемся с ним в спокойной домашней обстановке. Без этих, набивших оскомину, и способных довести до нервного тика школьных разборок.

Я думаю, стоит уже заняться собой и своими делами. А не переживать всю дорогу об Игнате, его делах и его самочувствии.

С ним Горр, значит, все в порядке, успокаиваю я себя, стоя перед зеркалом, и тщательно укладывая волосы. Если бы случилось что-то экстренное, он бы мне, конечно, позвонил.

…

- Николай Петрович, здравствуйте, - слышу приветливый мамин голос. – Вадим. Проходите, пожалуйста.

- Гордей.

Мужской голос незнакомый, но довольно приятный.

- Привет, Коль, - отвечает папа.

Наверное, обмениваются рукопожатиями.

Потом, как и мама, папа здоровается с Вадимом.

Митя с Машуней тоже уже внизу. Я одна задерживаюсь.

Выдыхаю, и неторопливо спускаюсь вниз.

- О, а вот и Алиса. Много о тебе наслышан. Какая красавица! – с восхищением восклицает худощавый мужчина среднего роста со стильной стрижкой и доброжелательным улыбчивым лицом.

- Здравствуйте, эээ…Николай Петрович, - произношу я.

- Алиса!

Вадим перемещается ко мне.

- Выглядишь сегодня офигенно.

- Спасибо большое, - киваю я, и улыбаюсь сразу обоим. И отцу, и сыну.

Они похожи чертами. Что у отца, что у сына русые волосы и светло-серые, чуть навыкате, глаза. Слегка длинноватые, заостренные на конце, носы. Что, впрочем, их не портит.

У старшего Рудского лишь добавлено морщинок вокруг глаз, а еще подвижный, всегда готовый растянуться в улыбке рот.

Сказать по правде, не ожидала что отец Вадима произведет на меня столь благоприятное впечатление. С такой располагающей внешностью ему бы работать психологом, а не заниматься ювелирным бизнесом.

- Ну, что, к столу? – предлагает мама с улыбкой.

- С удовольствием, Ариночка, - кивает Рудской старший.

Он не задает никаких дурацких вопросов об учебе и будущем поступлении. Они с папой сразу же затевают какую-то свою беседу о бизнесах.

Мама также занята. Она то и дело отвлекается на младших, следя за их манерами.

Мы с Вадимом садимся рядом, и нам не остается ничего другого, как тоже начать разговор.

- Как доехала? – спрашивает у меня Вадим.

- Что?

Передо мной полная тарелка, но я вдруг понимаю, что совершенно не проголодалась, хоть и во рту с самого утра не было ни кусочка.

- Ну, вчера. Когда мы расстались возле лицея.

О боже, он будто бы специально.

- Ааа, нормально, - киваю я.

- А чем занималась вечером?

- Вечером? – переспрашиваю, чтобы лишь оттянуть время.

Хватаю вилку и запихиваю в рот кусок стручковой фасоли.

- Ну, да. Я лично сильно скучал. Всю ночь думал о тебе.

Еда попадает не в то горло, и я закашливаюсь.

Вадим сейчас же приходит на помощь, и несильно ударяет меня по спине.

- Извините, - произношу, косясь на взрослых.

Чувствую, как мои щеки розовеют.

- Знаешь, я рад, что мы можем общаться с тобой вне школы, - продолжает Вадим.

Я хватаю со стола стакан с соком и пригубляю.

Вадим следует моему примеру, и тоже тянется за соком.

Пока он это делает, часы, висящие на его запястье, красиво поблескивают.

Я перевожу взгляд дальше, на его ладонь. Она у Вадима не такая широкая, как у Игната, и пальцы…Даже не знаю.

Несмотря на то, что Игнат постоянно участвует в драках, из-за чего костяшки вечно сбиты, они у него…красивые очень. Длинные, и…даже не знаю, как выразить…чувственные. То есть, мне так и хочется, всякий раз, едва я кину взгляд, чтобы он докоснулся ими до меня.

А у Вадима руки очень ухоженные. Пальцы не такие длинные и слегка полноватые. Но зато ни одной шероховатости или следа запекшейся крови. Кожа ровная, слегка загорелая. Прямо идеальная. И все же при взгляде на них у меня не возникает ни одного странного или дикого желания.

- Лисенок, прогуляемся по саду? - спрашивает Вадим, едва обед заканчивается.

Меня снова слегка коробит уменьшительно-ласкательное от моего имени.

- Да, - тем не менее, киваю я.

Я всеми силами стараюсь сделать так, чтобы мне безумно нравился Вадим. Ведь я сама, я вижу, в отличие от некоторых, очень ему нравлюсь.

Да и родители, вон как сдружились. Будут только рады, если мы на полном серьезе начнем встречаться.

Я, наконец, смогу перестать думать об Игнате.

Вадим снова улыбается мне, а я ему, со всей старательностью. А в следующий момент в его лицо прилетает довольно увесистый кусочек красной рыбы.

Все замирают, разговоры прекращаются.

Провисев несколько секунд на щеке застывшего от удивления Вадима, кусок все же отлепляется, плюхается в его тарелку, и безжалостно разбрызгивает в разные стороны, в том числе на его идеальный костюм, кусочки от майонезного салата.

Митя с Машуней прыскают в кулачки.

Мне и самой вдруг становится ужасно весело, особенно от выражения недоумения и досады на лице Вадима, но я пока держусь.

Мама заливается краской. Я уверена, сразу же решает, что это ее вина, ведь это она не уследила за мелкими.

- Вадим…извини…Маша, Митя! – бормочет она.

- Это не мы! Он сам, - восклицают в один голос мелкие.

- Кхм, кхм, - кашляет отец Вадима.

Один папа взирает на все со вселенским спокойствием.

- Я тебе помогу, Вадим, - бросаю я в недовольное лицо парня. – Идем, провожу в ванную комнату.

- Маш, Мить, прекращайте уже...- шепчет брату с сестрой мама, но дальнейшее не слышу.

Мы уже поднимаемся и идем.

- Это, наверное, парень. Он сразу же меня невзлюбил, - цедит сквозь зубы Вадим. – Или белобрысая мелкая? Вообще, зачем твои родители завели столько детей?

Пожимаю плечами. Как по мне, это очень странный вопрос.

- Терпеть не могу малолеток, - продолжает Вадим. - Слава богу, у нас в семье только я.

- А мне кажется, чем больше детей, тем веселее, - возражаю.

Хотя иногда некоторых, особенно тех, кто без спроса таскает мою косметику и украшения, хочется прибить. И все же…я не могу не выступить на защиту своей семьи.

- Чушь. Да и с наследством потом могут возникнуть проблемы.

Мы проходим в ванную комнату. Вадим встает перед зеркалом, хватает салфетку и принимается тереть щеку.

- А когда ты один, то все по любому достанется тебе, - продолжает прерванную мысль.

- Не знаю, - говорю я. – Никогда не думала об этом в таком ключе.

- А следовало бы. Впрочем…

Вадим включает кран и принимается за костюм.

- Впрочем, тебе, Лисенок, совершенно не о чем волноваться. С твоими данными ты легко найдешь достойного мужа, который о тебе позаботится, и окружит вниманием и богатством. Обеспечит достойную жизнь, к которой ты привыкла с детства.

Что? Какого еще мужа? О чем он вообще говорит?

Вадим подмигивает мне. Точнее, подмигивает его отражение. Ведь он все еще стоит ко мне спиной. Но вот он поворачивается, и хватает меня за руку.

Я пытаюсь высвободиться, но он удерживает.

- Поэтому, я не допущу, чтобы какие-то невоспитанные дети испортили нам день. И вечер. Да и все дальнейшее.

Он смотрит на меня проникновенно, так что не спрятаться от его взгляда никуда.

Какое еще…Какое еще дальнейшее?

Мне вдруг становится безумно душно.

- Эээ…, - бормочу я.

Хочу сообщить, что мне не по себе.

Но тут Вадим сам выводит меня из ванной комнаты. На воздух. Слава богу.

…

- Обещайте, что в следующие выходные вы приедете к нам на обед, - говорит он громко, на что его отец сразу же отзывается восторгами.

- Да-да, это отличная идея, сынок. Гордей, Ариночка. Посидим снова по-семейному, пожарим шашлычок. Кстати, Гордей, я говорил, что мне для нового проекта нужен партнер…

- Я не поеду, - тут же восклицает Маша.

- И я, - вторит ей Митя.

Николай Петрович пытается замаскировать неловкость смехом.

- Так, сейчас отправитесь у меня… - строго начинает мама, но Митя ее перебивает.

- Что? Смотреть мультики? Мы с удовольствием.

И они с Машей синхронно подскакивают с мест.

Никто их не удерживает, потому что…в общем, папа всегда говорит, что мы не обязаны общаться с теми, с кем не хотим. Он…никогда не заставлял и не заставляет нас соблюдать приличия.

Не знаю уж, хорошо это или плохо. По мне, так хорошо. По мнению дедушки, безалаберность и разгильдяйство.

Мама же…сохраняет нейтралитет, хотя уверена, что поддерживает сторону папы. Она в итоге всегда на его стороне.

- Ну, Лисенок, прогуляемся по саду? – спрашивает у меня Вадим.

- Конечно.

Я пытаюсь еще раз уговорить себя, что все складывается просто идеально.

Свободное время, природа, и красивый парень вышагивает рядом.

Вадим довольно широк в плечах, что для меня несомненный плюс, а еще он использует дорогой качественный парфюм.

Он…начинает вдруг рассказывать анекдоты, и большинство из них действительно довольно смешные. Я расслабляюсь все сильнее.

Уже как час то и дело не проверяю телефон на тему, а вдруг, что-то от Игорька придет, или даже от самого Игната?

После вчерашнего вечера, беспокойной ночи и вяло тянущегося утра для меня это настоящий прогресс.

- Смотри, какая красивая птица, - говорит вдруг Вадим, и указывает куда-то на листву деревьев.

- Где? – машинально спрашиваю я.

- Вот же, на ветке сидит.

- Я…не вижу.

- Ну, вон же.

Вадим сдвигается ближе, приобнимает и немного разворачивает. Снова указывает.

- Теперь видишь?

Я…не вижу по-прежнему, однако неожиданно получается, что Вадим прислоняется щекой к моей щеке.

И мне становится уже не до какой-то птицы.

Я…напрягаюсь вся.

Особенно, когда понимаю, что и ему, кажется, теперь не до птицы.

Он замирает, точно так, как и я, а в следующий момент поворачивает голову, и…

Его губы прикасаются к моей щеке.

Я застываю, словно деревянный истукан. И тогда Вадим снова целует, только уже чуть ниже. Кажется…кажется он…Ух…Боже мой…Его губы целенаправленно продвигаются по скуле вниз…Кажется, к моим губам…

А я как раз мечтаю о взрослом поцелуе с парнем…

Неужели…О боже, неужели сейчас вот прямо сейчас этот поцелуй, наконец, произойдет?

Мне страшно, и…я не уверена, что готова. Но…отчего-то продолжаю стоять, словно меня парализовало. Я…не могу ни сдвинуться ни на миллиметр, ни оттолкнуть.

Игнат

Открываю глаза и пытаюсь разобраться в ощущениях.

Я лежу на чем-то твердом, башка раскалывается, и меня знобит. Нос улавливает характерные лекарственные запахи.

Последнее, что помню, кабинет старшего Горского и его признание. А дальше провал.

Слева от меня раздается характерный звук, похожий на храп. Поворачиваю голову.

Морщусь от резкого головокружения.

Черт.

В полутьме разглядываю койку с лежащим на ней спящим. Далее стоит еще одна.

Я, по ходу, в многоместной больничной палате. Надо бы подняться и выбираться отсюда, но вместо этого снова проваливаюсь в сон.

…

Следующее пробуждение приходится на дневное время. Надо мной склоняется девчонка в белом, не намного старше меня.

- Ну, как у тебя дела? – с улыбкой на смазливом личике спрашивает она.

Зашибись.

- Где я? – произношу, с трудом разлепляя губы.

- Городская клиническая больница, - с удовольствием рапортует девушка. – Я медсестра. И мне необходимо поставить тебе капельницу. Так что, полежи спокойно. Хорошо?

- Леночка, а мне капельницу? – раздается слева.

Скрипучий старческий голос.

- А вам, Семен Петрович, теперь только завтра.

- Но, Леночка!

- Завтра, завтра. Мы работаем строго по назначениям врача. Вы, лучше температуру пока померяйте.

- Палата…обычная? – на всякий случай уточняю я.

- Самая что ни на есть обычная. Хотя те мужчина с парнем, что тебя привезли, были очень дорого одеты. У мужчины одни только часы, что на запястье болтаются, стоят как оклад всего нашего персонала за полгода. У меня уж глаз наметан на такое. А машина? Миллионов двадцать стоит, не меньше. Могли бы позволить себе и платную. Но…настояли почему-то на обычной.

- Хорошо, - выдаю, не скрывая облегчения.

Медсестра дергает плечом.

- Не понимаю такого. Слава богу, хоть лекарства оплатили. Ой…

Тут она оставляет возню с капельницей, и прикрывает рот ладошкой.

- Блин, я проболталась. Они…просили не говорить. Слушай, давай, будто ты не расслышал, а? А то меня уволят. Я просто пообещала ни в коем случае не говорить.

Не успеваю ответить, потому что старикан с соседней койки активизируется.

- О чем это вы там? Платные лекарства? – громко восклицает он. - А меня, значится, плохими бесплатными обкалывают!

- Успокойтесь, Семен Петрович, - еще громче перебивает медсестра, - мы вообще о другом разговариваем.

- Ась?

- Говорю, давайте градусник! Сколько там набежало?

Медсестра отходит, а я прикрываю глаза.

- Врач чуть попозже подойдет, - доносится издалека.

Я начинаю перебирать в памяти друзей отца. Всех, что когда-то бывали у нас в гостях. По именам, отчествам и фамилиям.

Силюсь вспомнить, не проскальзывали ли во взрослых разговорах Горские, Демьян…Ведь не зря же в моей голове отозвалась фамилия, едва лишь ее услышал. Но…как ни стараюсь, вспомнить ничего не получается.

Зато очень хорошо отложилось, что Алиса уже давно знает…Но ничего мне не говорила. Почему? Жалела? Может, в душе даже насмехалась надо мной?

А что бы я сделал, если бы узнал обо всем раньше?

Не нужно гадать, я бы бросил лицей в тот же момент. Я и сейчас…собираюсь…Только бы поскорее подняться.

…

- Бро, ты как? – закидывает Горр, едва переступает порог палаты. – Говорят, от дневной капельницы отказался? Че за хрень?

Косится на спящего старика, и понижает голос.

Потом берет стул и ставит его между нашими койками. Усаживается на него верхом.

- Можешь продать мотоцикл? – прошу я. – Это не сложно, парни спрашивали. Деньги пополам.

- Какого? Че, будто сейчас больше подумать не о чем, - ворчит недовольно. – Я ему про капельницы с обезболом, а он… Ты вообще, лечиться собираешься? У тебя, между прочим, сильное сотрясение. Если ты до сих пор не в курсе.

- Очень смешно.

- Я серьезно, Шахов. Вначале на ноги встань, а потом уже характер показывай. Ниче так ты нас перепугал.

Морщусь. Но, к сожалению, парировать мне нечем.

- Алиса как? – спрашиваю, переводя тему.

- Нормально. Сегодня у них Рудские в гостях. Прикинь? Всем семейством. И отец, и сын. Званный обед, блин, устроили.

Я закрываю глаза, и сглатываю.

Кислород как-то неожиданно и сразу весь заканчивается.

- А он от нас еще не получил, гнида, за то, что подкинул тебе нож. И настучал о предстоящей драке. Ну ниче, в понедельник устроим ему. Ни директор, ни связи отца не помогут. Накинем мешок на голову, вывезем за город, а там…объясним, что от Лисы ему стоит держаться подальше. Наглядно, раз слов не понимает.

И тут я произношу то, чего сам от себя не ожидал.

- Не надо, - говорю, вроде бы совсем не я, но произносят отчего-то мои губы.

- Что? Не понял.

Открываю глаза, поворачиваю голову и смотрю на друга.

- Не надо, - повторяю я.

- Шахов, ты чего? Не, я, конечно, понимаю, что ты получил охрененно сильный удар по голове и все такое. Но…

- Если он ей нравится, пусть встречается с ним.

- Кхм…Ты, может, не в себе? С ним? С этим стукачом и гнидой?

- Если он ей нравится, - снова повторяю я.

- Да ни хрена! Не может ей нравится такой…А ты лучше помалкивай, раз подобную ересь несешь…

- Кстати, где сейчас твой отец? - перевожу тему.

Но этот вопрос нравится Горскому еще меньше, чем мое предыдущее высказывание.

- А тебе зачем?

- Есть разговор.

- Ааа, его нет в городе. Он…Отъехал на пару дней.

Я поднимаю бровь. Да неужто?

- По делам бизнеса.

В этот момент телефон Горра оживает, и он, кажется, вздыхает от облегчения.

Друг быстро выключает громкость, косится на старика, но тот продолжает мерно похрапывать. Утыкается в экран.

- Кстати, это Лиса. Спрашивает, как у тебя дела. Что ей ответить?

Сердце пропускает сразу несколько ударов. В районе солнечного сплетения и ниже начинает покалывать и жечь. Но я стараюсь затормозить свои реакции.

Меньше всего мне сейчас нужно думать о Принцессе.

И все же не думать о ней я, конечно, не перестаю.

- Напиши, нормально, - произношу, отсчитав медленные десять четов.

- Окей.

Набивает. Молчим.

- Теперь спрашивает, где ты. Что написать?

- Скажи, ушел в загул.

- Ах-ха, очень смешно.

Печатает. Убирает телефон.

- Что написал? – не выдерживаю я, потому что друг, кажется, не собирается докладывать. И вместе с тем я уверен, не выкатил то, что я ему озвучил.

- Да так. Ладно.

Неожиданно поднимается.

- Мне пора. Нужно подготовиться к проверке нашего Вадика. Если после загородной прогулки он все равно не откажется от Лисы, так и быть, отстанем от него. Но не раньше. Не раньше, Игнат, не раньше. Все, поправляйся. К вечеру загляну.

Друг уходит, а я снова проваливаюсь в тяжелый тревожный сон, после которого ждет пробуждение, уж точно не предвещающее ничего хорошего…