Только моя принцесса

Глава 39

Алиса

«Что слышала, Лиса. Или скажешь, между вами ничего не происходит?»

И смотрит. Выжидающе смотрит.

- Кхм, кхм…

Речевые функции по-прежнему блокируются спазмом, и я уже реально жалею, что затеяла этот разговор.

Что же мне сказать?

- Ладно, можешь не отвечать, - словно сжаливается надо мной брат.

И тут же добавляет.

- Итак все видно.

???

Ступор, наконец, отпускает, и я, ура, снова могу нормально говорить.

- Что тебе видно? – взрываюсь тут же.

Возмущение помогает справиться с растерянностью.

- Ничего я не влюблена. И не бегаю ни за кем. Ха! Вот еще.

- Я доверяю Шахову, как себе, поэтому…Ээээ…как бы смотрю сквозь пальцы. Но…Если хочешь получить совет…

- Не хочу, - перебиваю в тот же момент.

- Лис, ну серьезно.

- Отстань.

Отворачиваюсь. Брат аккуратно подходит со спины.

- И все же...Лучше бы ты переключила внимание…с парней на другие дела...Он не будет с тобой. По крайней мере сейчас.

Насмешка из голоса брата давно уже исчезла, и из-за этой серьезности его слова кажутся до боли, до сихронизации с моими собственными страхами реалистичными.

Я уже понимаю, что не хочу слушать все, что он скажет дальше.

Он...не голос моего подсознания. Не тот, кто может знать абсолютно все.

- Если я захочу, все будет по моему! - восклицаю в сердцах.

Так всегда происходит.

- Но не с ним...

- Нет, с ним.

- Лис...

Разворачиваюсь. Поднимаю на брата взгляд.

- И с ним! - повторяю упрямо, глядя ему в глаза. - Если захочу.

- Дело совсем не в тебе.

Ерошит волосы.

- Ему…не до отношений просто. А ты…ты не девчонка на один раз. С тобой можно только или серьезно, или никак. Понимаешь?

- Нет, не понимаю, - восклицаю запальчиво, и даже мотаю головой. – Если мне пятнадцать, значит, я, по твоему, не имею право на любовь?

- Любовь…Эмм….Имеешь, конечно, но…

Замолкает, видимо не в силах подобрать слова. Хмыкаю. Скрещиваю руки на груди.

- Но что? - чеканю по слогам.

- Ну, Лис, ты серьезно?

- С бесконечной чередой девчонок, тебе, должно быть, и не понять....А я, может, реально влюбилась. Раз и навсегда!

- Тебе всего пятнадцать. Да какая любовь?

- Та самая, о которой ты пока не имеешь никакого представления.

- Охренеть.

- А по-моему, здорово.

- Да ему сейчас встанет боком вся твоя любовь!

- Нет, я нравлюсь ему! По настоящему.

Утверждаю, но, конечно же, я в этом не уверена.

Голос мой срывается, глаза увлажняются, и я снова спешу отвернуться от брата, чтобы не углядел.

Но он замечает. Он придвигается ближе, и обнимает меня за плечи. Ноздри щекочет аромат его любимого парфюма. Моего тоже, ведь это я дарила. На душе сразу же становится немного легче.

- Лис, ну, чего ты. Мы все хотим, прежде всего хотим, чтобы ты была счастлива. Но…сейчас…Эмм...

И снова пауза. Но все равно я примерно понимаю.

- Но мне всего пятнадцать, а потому я не должна думать о любви, - заканчиваю за брата, раз ему так тяжело дается говорить.

- Нууу, типа как бы да.

- К тому же, Игнат все равно тебя не любит…Продолжай.

- Ну, я бы так не сказал. Лииис. Нет, совсем нет. Он любит тебя. Просто…

И снова молчит, не решаясь, продолжить. Но тут уж жду, хочу, чтобы сам договорил.

- Просто у него сейчас много проблем, и…Не ко времени это все. В общем…Может, немного позже…

- Немного позже, это когда? Года через три-четыре?

- Ну, хотя бы…Алис. Черт! Тебе рано влюбляться, Лиса, правда. Реально рано…

Но я влюбилась, и ничего с этим не поделать.

- Ладно, - говорю я.

Отталкиваюсь от брата, выбираюсь из его рук, и отхожу к окну.

- Ты меня предупредил, и я услышала. Считай, что братский долг ты выполнил. Но дальше, я сама буду решать, что и как.

Отреагировать Гор не успевает.

Дверь номера распахивается, и к нам заваливает неугомонная троица. Мила, Яна и прицепом еще одна из подруг. Когда они видят Гора, стоящего рядом со мной, то замирают каменными статуями. Очень напоминая выражениями лиц участников знаменитой сцены из Ревизора.

Ну ясно, ошеломлены тем, что караулили Игоря у двери, а он все это время преспокойно находился не где-то, а здесь, в номере самой Милы.

- Так, ну, я побежал, - восклицает брат.

Мгновенно подбирается, и пулей вылетает из комнаты. Был, а через секунду нет. Девчонки отмирают.

Недолго думая, они набрасываются на меня, типа почему я не отправила им смс о местонахождении?!?

Когда отходят немного, принимаются в красках рассказывать об уже известном мне эпизоде слежки.

«Крались на корточках, блин, словно какие-то гусыни. Все ноги теперь болят. Похлеще, чем после спортзала…А уж как чувствовали себя при этом...»

«А он, представляешь, вначале старательно заливал ей что-то в уши, мы, жалко, не услышали, как ни старались».

На этом моменте я очень живо представляю, как девчонки вытягивают шеи. Одна старательнее другой.

«А потом обнял Катерину за талию, и потянул к себе».

«А она, она то как себя повела?!?»

«Для вида только посопротивлялась, типа нет, ты что, а сама и рада…Тоже мне, учитель еще…»

«Да, верняк, он бы ее поцеловал, но тут Мила оступилась, и выкатилась из кустов, практически им под ноги…»

«Я не специально, просто наступила на что-то ужасно острое…»

«На обычный сучок ты наступила, ничего такого…Просто ты хотела помешать их поцелую, нам-то уж не ври…»

«А твой брат, гад такой, еще и заржал...»

Я слушаю, и только удивляюсь, как же со стороны все это выглядит глупо и по-детски.

Рассказ девчонок окончательно убеждает меня в том, что надо взять тайм-аут, и, хотя бы этим вечером держаться от Игната на расстоянии.

…

Мы собираемся в холле. Несколько минут ждем отстающих, затем всей гурьбой высыпаем из отеля.

С погодой нам везет. Дождь заканчивается, и теперь в воздухе витает так необходимая мне сейчас ночная свежесть.

Тут же выясняется, что для осуществления задуманного игнора мне не придется прикладывать абсолютно никаких усилий.

Игната нет.

Он не появился в холле, когда дожидались опоздавших, и он не нагоняет нас по дороге.

Брат на мой вопрос, а где Игнат, лишь пожимает плечами, а Катерина Антоновна, к которой я подхожу, чтобы прояснить этот момент, говорит, что он отпросился на вечер, потому что у него оказались в городе дела.

Что за дела я не рискую спрашивать, итак опасалась его упоминать, вдруг, он рассчитывал, что его просто не заметят? А я своим вопросом все испорчу, так как привлеку к его персоне совершенно ненужное внимание.

Но Катерину Антоновну, кажется, не слишком волнует отсутствие одного ученика. Она вообще…дерганая сильно. А на моего брата демонстративно старается не смотреть. Чего не скажешь о нем.

Так и хочется подойти, и дать затрещину, чтобы не смущал уже бедную учительницу своими взглядами.

Девчонки сообщили ранее, что они прошерстили соцсети и выяснили, что Катерина не замужем, и даже не собирается. Работа – единственное ее увлечение. И все равно…как-то не по себе.

Потому что мне отчего-то кажется, что брату интересна не столько сама женщина, сколько ее труднодоступность и некоторая, окружающая ее, как учителя, аура запретности.

И все же, что у Игната за дела?

Достаю телефон, и заношу пальцы над экраном.

Но…Понимаю, что не считаю уместным писать ему в личку и спрашивать.

Дела, значит, дела.

Убираю телефон, и переключаю внимание на архитектуру…На других парней. И каждый из них мне кажется совсем неинтересным.

…

Игнат

- Спасибо, сынок, что позвонил, и согласился встретиться еще раз.

Друг родителей располагается напротив меня, а я снова разглядываю его, пытаясь, возможно, вспомнить. Вдруг что-то проскользнет.

- Не хотел говорить при твоей девушке. Кстати, тебе повезло. Она такая красавица и сразу видно, влюблена в тебя, как говориться, по уши. Эх, молодость.

Слегка морщусь, не желая углубляться, и мужчина это замечает.

- Так вот, показалось неудобным при ней. Когда все случилось, я…первым же рейсом хотел лететь, ну, попытаться разобраться. Тебе помочь. Но...не получилось. Я, сынок, знаешь, ведь с того самого времени, почти девять лет отсидел в тюрьме. Убийцам столько не дают, сколько мне отстегнули.

Вздыхает, и замолкает. Сказал, и будто погружается в прошлое.

Я не тороплю. У самого дофига воспоминаний, которые мне даются тяжело.

- Поэтому, - продолжает после неспешной паузы. – Не получилось ни с тобой увидеться, ни разобраться. Вначале в Сизо просидел, дальше суды. Пытался хоть как-то добиться, хоть условного. Меня обвинили в махинациях крупного масштаба…Конечно, что-то и было, все кто в то время большие деньги поднимал, не без греха. Но тут уж кто-то очень старался, понимаешь? В общем, ни взятки, ни кое-какие связи мне не помогли. Жена очень скоро к другому ушла…Хорошо, детей не нажили, а то бы…Эх…

И он снова тяжело вздыхает.

- Ну, а когда уж вышел…Вначале дела в порядок приводил. Много их накопилось, знаешь ли, иному и за несколько лет не разгрести. Но я прямо взялся, не ел, не спал. Решил, что назло судьбе снова выбьюсь в люди. Ну и, что скрывать, кое-какой запас, не маленький, у меня все же оставался, ни обыски не помогли, ни обнуление счетов. Хотел все к тебе наведаться, ведь не чужой ты мне…Но...Будто все время что-то останавливало. Ты уже взрослый совсем…Не явишься вот так на порог, и здрасте, я друг отца. А раньше где был, спрашивается? В общем, тянул я все, Игнат. Но когда увидел тебя в кофейне...Будто твой отец собственной персоной передо мной. Будто и не было всех этих лет...Тут уж решил, сама судьба. Не смог удержаться и не подойти.

- Николай Валентинович, вы…помните подробности? Как все произошло?

Вопрос дается мне не легко. Но я здесь именно за тем, чтобы постараться хоть что-то выяснить.

Возможно, мне стоило бы перестать все время думать прошлом. Забыть и отпустить. Провести вечер в компании друзей. Но с первой секунды, как только этот мужчина подошел и представился другом отца, я знал, что позвоню. И увижусь снова, и обязательно примусь расспрашивать.

И вот мы сидим в кафе и разговариваем.

- Конечно, сынок. Дело-то было шумным. Не часто заказывают убийство всей семьи. То есть, киллер-то вроде бы целился в водителя. Но они не могли не понимать, что, если в машине будут находиться жена и ребенок, то подвергнутся риску все…Эх…В общем, киллера этого тогда самого…того…Когда отыскали, расспросить уже не представлялось возможным.

Я киваю.

Эта версия идентична той, что мне не так давно рассказал Демьян Валерьевич.

- Да и уверен, не знал он ничего. Разве шестеркам дают знать, кто их нанимает?

- У вас…есть мысли по поводу того, кто мог оказаться заказчиком?

Вот он, главный вопрос, который все это время неотступно вертится в башке.

- Конечно, ведь я думал об этом сотню раз. Перебирал всех знакомых, партнеров и друзей. Буквально каждого рассматривал под лупой, как возможного организатора. Искал того, кто не только хотел, но и реально мог бы это провернуть. Постепенно отсеивая тех, кто ни за что бы не подписался…Признаться, набегали мысли, что этот же самый человек, что приложил руку к моему аресту. Как-то уж больно скоро одно за одним произошли эти два события. Буквально одно к одному.

Переводит дух, делает большой глоток воды.

Я жду, затаив дыхание, и вновь не тороплю.

- В итоге, сынок, я остановился на одной, самой неочевидной, и вместе с тем более всего подходящей кандидатуре. Капланов Эдуард Борисович. Слышал о таком?

- Нет.

- Ну да, он светиться никогда не любил. Все предпочитал решать через других. Один из наших общих партнеров и приятелей. Только, в отличие от твоего отца, дела которого быстро пошли в гору, его бизнес не продвигался столь успешно. Не знаю даже, почему. Вроде и старался, как мог, и связи хорошие имелись. В разных кругах.

Капланов Эдуард Борисович, произношу про себя мысленно.

Руки чешутся забить имя в поиске, но я не прерываю рассказ.

- После смерти Сережи он вроде бы ничего не получил. Но…буквально через пару лет вдруг резко пошли в гору дела его брата, до того самого момента бухгалтера в какой-то заштатной фирмы. А тут вдруг, и ювелирные заводы, один, второй. Магазины по всей стране.

- Ювелирные заводы...

- Кстати, сам Капланов умер два года назад. Рак легких. Если действительно он все организовал, то его, так сказать, настигла божья кара. Не придется грех на душу брать. А вот тот самый брат, Рудской Николай Петрович...

От упоминания знакомой фамилии внутри все холодеет.

- Процветает и ныне здравствует. Богатеет, можно сказать, с каждым днем. Ведь, сам понимаешь, его то уж к делу точно не пришьешь. А во время всех событий, Рудской с сыном, кстати, тот твоего возраста, вообще обретался за границей.

Вздыхает.

- Вот как тут без ста грамм? У тебя с этим, кстати, как?

- Мимо.

- Молодец. Вот и я не пью. Только по другим соображениям. Застарелая язва желудка. Что ж, придется обойтись чаем. В общем, понимаешь, Игнат, все там было обставлено...Еще и дело прикрыли чрезвычайно быстро. Вот только, я все равно присматриваюсь. Да-да, вдруг, где-то, что-то…Не знаю. Всплывет…Заводы эти, что во владении у Рудского, должны ведь были достаться твоему отцу. Подписание договоров, когда это все произошло, находилось на стадии завершения. Вот только об этом знал ограниченный круг лиц.

- Рудской хороший друг Горским, - зачем-то озвучиваю я.

- Ааа. Горские. Вижу, и ты кое в чем осведомлен. Горские, да. Особенно старший. Обладают у нас такими связями, что любое дело с его подачи, только намекни, как раскрутят, так и замнут. Причем в два счета.

Хмурится.

Просит официанта принести еще воды.

- Но снова, сам понимаешь, все наши рассуждения для суда вилами на воде. Потому как, опять же, никаких доказательств…Но лично я убежден, что именно Горские причастны к тому, что дело было закрыто и сдано в архив буквально в считаные дни. Понимаешь?

- Понимаю, - киваю я.

Ладони потеют. Пульс молотом отбивается в висках.

Еще как понимаю...Хоть и не хочу, категорически не желаю воспринимать...

_______