Том 2. Семидесятые

Как жить, чтобы жить...

Первое. Главное – не заболеть. Болезнь поставит вас в тупик. Лекарства, больницы, коридоры. И вам будет не до чтения этих размышлений.

Второе. Стараться сохранить чувство собственного достоинства. Для себя. Оно действительно никому не нужно, это не анекдот. Оно не нужно даже вам. В местах, где надежность человека определяется именно отсутствием собственного достоинства, оно выглядит дико. Как принято говорить, вас никто не поймет, и будут урезать зарплату до тех пор, пока вы не уедете в тайгу. Непонятно, почему это так, не скажу, преследуется, как изживается. Почему так ценится готовность поддакивать, совсем не свидетельствующая о готовности сделать или даже о попытке посоображать на заданную тему. Сохранить достоинство можно только уходя. Уходя домой. Уходя от телефона. От книги. От газеты. И все-таки. Его надо пытаться сохранить, потому что у многих есть дети.

Третье. Появилось довольно много противозачаточных средств. Ими надо пользоваться. Это предохранит от многого. В частности, от вопросов: «Папа, почему?» Учительница в школе, а дети во дворе. Аплодисменты на собрании и шипение на диване. «Почему, папа?!» Действительно, папа? Что там у тебя, отец? Дети во дворе одинаковые или разные?.. Это что, факт, о котором ухо слышит, а глаз не видит, а потом глаз видит, а ухо об этом ничего не слышит? И что значит вообще – дома одно, а в школе другое, а в жизни третье? И почему ребенок должен говорить с космонавтами по бумажке, как будто они его не поймут или не простят? Или он говорит не для себя и не для них, а для третьих? А всем третьим нужны именно эти слова, свидетельствующие о том, что все в порядке среди детей? Отсюда вообще появляется соображение, что все мы участвуем в телепередаче для кого-то. Говорим и играем, и кто-то это оценивает. Сказать, что мы это делаем, можно, сказать, что мы привыкли, нельзя. Детей стараться не иметь.

Четвертое. Конечно, читать вечерами. Только – что читать? Невиданный интерес к книгам. «Королева Марго», «Граф Монте-Кристо». Загадочные убийства, легкая любовь... Трудно рекомендовать тяжелую классическую литературу. Будит мысль, будоражит душу, напоминает о достоинстве, уважении независимости, выводит на улицу с горящими глазами – и тут же ставит в неловкое положение. Джоконда. Произведение гения, не говорящее ни о чем, кроме его гениальности, о чем и так широко известно. Музеи, выставки золотых украшений. Положительная черта нашего общества – полное непонимание драгоценностей. Женщина, украшенная бриллиантами, широко исчезла с улиц и площадей. Выставка мод напоминает чарующий сон. Вечерние туалеты зовут куда-то, куда не войдешь в пальто и ушанке, а у нас как-то вечерняя одежда от дневной не особенно отличается. В общем, вкус к драгоценностям утрачен, и не надо бередить. Украшением женщины стали парик, серьги, обручальное кольцо и плащ. Мужчины этим всем восторгаются, так как понимают трудности и так далее. Именно ввиду этих трудностей женщины делятся просто на молодых и старых. Встречаются особи, под чьим-то давлением сшившие себе вечерние туалеты по силуэтам Дома моделей. Но ввиду того, что в этом туалете не пойдешь в ЖЭК, в магазин, в театр, в клуб, не сядешь в такси, в туалете приходится сидеть дома. А это неудобно физически.

Пятое. Не знаю, что посоветовать насчет телевидения. Его, конечно, надо иметь. Ну, бывает же у нас справочник, в который надо заглядывать. Если при включении в вас снизу вверх ничего не пошло, если вы не скорчились на кровати, смотрите дальше. Все, что там показывают, полезно, и хорошее, и скучное – полезно, как полезна зубная боль. Она вам показывает – вот здесь, вот здесь. Если бы вы посмотрели, какая масса людей делает эти передачи, какая масса их просматривает, вы бы еще больше оценили пользу от ТВ. Оно четко и железно показывает, насколько один человек талантливее коллектива... Особенно мужчины-дикторы. О чем они думают? Ладно, быт заедает каждого.

Шестое. Выражение «У каждого свои неприятности» сейчас теряет силу. Ибо они какие-то общие. Как сердечно-сосудистые заболевания. Разница в причинах, положивших вас в отделение, незначительная – НТР, ИТР, ДНК, СНС. Короче, общение. Стараться не общаться. Поменьше выходить на улицу, невзирая на риск удлинения контактов с телевидением. Накаленность возникает не от людей, но прорывается на людей. Затрагиваются вопросы интеллигентности, внешности. Прекрасно понимая, что не эти причины горячат, дискутирующие накаляются все больше, уже в лицо одному человеку в очках и шляпе выплескивается все, о чем мечталось жаркими ночами. Сознание его невиновности только подхлестывает. В таких случаях необязательно сидеть дома. Практикуется выезд в степь, выезд на плотах, подъем к чертовой матери в места зарождения ледников. Оббеги родных кварталов. Хотя от себя не убежишь, но от коллектива можно. Плохо, что шесть-восемь одиночек на плоту снова приобретают все качества коллектива, то есть невозможность индивидуальных действий, коллективные решения и так далее. Тем не менее родная природа – подчеркиваю, родная – одно из трех физических удовольствий. Остальные два совсем гусарские. Находятся желающие объединить все три. Я бы посоветовал пользоваться каждым в отдельности. Лучше смакуется и втрое дольше тянется.

Седьмое. Что такое жить напряженной духовной жизнью? Трудно сказать. То ли изучать труды древних греков, расшифровывать надписи на скалах или в лаборатории – над новой тканью или порохом. А если даже нейтроны, протоны? Это называется духовной жизнью? Может быть, шахматы. Или уединение, самосовершенствование. Жажду встретить человека со следами напряженной духовной жизни на лице. О местонахождении прошу сообщить.

Восьмое. Укреплять ли здоровье, чтобы дольше жить? Вопрос интересный. Бегать от одного, другого, третьего – так сказать, от всего... Очень долго жить тоже не всегда приятно. Есть как-то установленный государством предел, средний опубликованный. Стоит подумать об обремененных родственниках, ЖЭК ждет. Интерес к долгожителям гораздо выше заботы о них. Всем любопытно, когда они родились, и никого не интересует, где и почему они, невзирая на всеобщее внимание... Лучше повести дело так, чтобы вместе со всеми. Из-за чего-нибудь по службе или еще красивее – от взрыва на нефтеперегонном заводе.

Девятое. Можно уйти из жизни раньше и безболезненней. На фоне общей борьбы за качество приятна одинокая фигура, освещенная свечой, рассматривающая свое богатство – эмалированные значки. Все это видится на чердаке или в подвале, так как сияющие глаза требуют уединения. Это не алкоголизм, не случайные связи. Аккуратно, морально, похоже на работу в саду. Сборы марок, пластинок, книг, картин, коньяков требуют денег и вскоре смахивают на спекуляцию, ибо законы частного рынка жутко вторгаются в государственную сферу, когда вариант – цена рубль, но товара нет, уступает варианту – цена десять, но товар есть. Не знаю, как для экономики в целом, для частного лица наличие товара главнее наличия денег, ибо деньги нельзя есть и надевать на ноги. Но это частное наблюдение. Покупать картины у художников бессмысленно: неизвестно, что будет с вами, что будет с художником, что будет с квартирой. И вообще, картины плохо выглядят в малогабаритных квартирах, отсюда полное исчезновение меценатов, оттуда полное одичание художников, имеющих вид святых. В театр можно не ходить. Считается, что искусство ставит вопросы, а не отвечает на них. Современный театр ставит вопрос, так погружая его в глубь старой пьесы, что ухватить за кончик может только специально подготовленный, тренированный человек, свободно читающий и говорящий между строк. Это, как правило, артист того же театра – самый благодарный зритель.

И в-десятых. Все хорошо! Еда есть. Одежда. Тепло зимой и жарко летом. Черное море и небо. Песни, женщины, которые прекрасно живут, и озабочены, и устраивают детей, и борются с мужьями. Есть кино, есть работа, есть люди, которые живут теми же заботами и гомонят, как чайки, вокруг нас, так какого же вам черта читать все это, когда бьют часы и пора куда-то?!