Том 27

1 МАРКС — БЕЛЬГИЙСКОМУ КОРОЛЮ ЛЕОПОЛЬДУI В БРЮССЕЛЕ

Брюссель, 7 февраля 1845 г. 24, Place du petit sablon

Нижеподписавшийся Карл Маркс, доктор философии, двадцати шести лет от роду, из Трира в Прусском королевстве, имея намерение поселиться с женой и ребенком во владениях Вашего величества, осмеливается покорнейше просить Вас разрешить ему проживание в Бельгии[540].

Имеет честь быть с самым глубоким уважением покорнейшим слугой Вашего величества

д-р Карл Маркс

Впервые опубликовано в журнале «L'Europe Nouvelle» № 346, 1924 г.

Печатается по рукописи

Перевод с французского

На русском языке публикуется впервые

2 МАРКС — ОБЕР-БУРГОМИСТРУ ТРИРА ГЁРЦУ

Брюссель, 17 октября [1845 г.] Rue de l'Alliance, 5, hors de la Porte du Louvain

Ваше высокоблагородие!

Покорнейше прошу почтеннейшее королевское окружное управление Трира оказать мне содействие в предоставлении разрешения эмигрировать в Соединенные Штаты Северной Америки. Мое свидетельство об освобождении от королевско-прусской военной службы[541] должно находиться или в канцелярии обер-бургомистра Трира или в королевском окружном управлении.

Преданный Вашему высокоблагородию Д-р Карл Маркс

Впервые опубликовано в брошюре: H. Schiel. «Die Umwelt des jungen Karl Marx». Trier. 1954

Печатается по рукописи

Перевод с немецкого

На русском языке публикуется впервые

3 МАРКС — ОБЕР-БУРГОМИСТРУ ТРИРА ГЁРЦУ

Брюссель, 10 ноября 1845 г.

Его высокоблагородию королевско-прусскому ландрату и обер-бургомистру г-ну Гёрцу

Ваше высокоблагородие!

На Ваше высокочтимое послание от 8-го сего месяца я отвечаю, что мое прошение от 17-го прошлого месяца о выходе из королевско-прусского подданства в связи с эмиграцией в Соединенные Штаты Северной Америки касалось только меня лично, но что я прошу распространить его также и на мою семью, если это необходимо для получения разрешения.

Преданный Вашему высокоблагородию д-р Карл Маркс

Впервые опубликовано в брошюре: H. Schiel. «Die Umwelt des jungen Karl Marx». Trier, 1954

Печатается по рукописи

Перевод с немецкого

На русском языке публикуется впервые

4 ЖЕННИ МАРКС — ИОСИФУ ВЕЙДЕМЕЙЕРУ В ХАММ

Париж, четверг^{746}, [17 марта 1848 г.]

Отель «Манчестер», rue Grammont № 1

Дорогой г-н Вейдемейер!

Мой муж опять так занят в этом гигантском городе множеством дел и беготней, что поручил мне обратиться к Вам с просьбой поместить в «Westphalisches Dampfboot» следующее сообщение: здесь, — о чем подробно осведомлен г-н Люнинг, — образовалось несколько немецких обществ, но Немецкий рабочий клуб, во главе которого стоят немцы из Лондона — Шаппер, Бауэр, Молль — и немцы из Брюсселя — Маркс, Вольф, Энгельс, Валлау, Борн (непосредственно связанные через Гарни и Джонса также с английскими чартистами), — не имеет ничего общего с Немецким демократическим обществом во главе с Бёрнштейном, Борнштедтом, Гервегом, Фольком, Деккером и др.[542], — с обществом, которое подняло черно-красно-золотое знамя (в этом его, впрочем, уже опередил Союзный сейм), заводит речь об отце Блюхере и проводит под командой прусских отставных офицеров военную муштровку по секциям. Перед лицом Франции и Германии совершенно необходимо решительно отмежеваться от этого общества, потому что оно опозорит немцев. Если «Dampfboot» выйдет еще не скоро, то составьте на основании этих данных небольшую статью для каких-нибудь немецких газет, с которыми Вы теперь на юге больше связаны. Постарайтесь распространить это возможно шире в немецких газетах.

Мне хотелось бы еще многое написать Вам о происходящем здесь интересном движении, которое нарастает с минуты на минуту (сегодня вечером перед городской ратушей прошло 400000 рабочих). Массы демонстрантов все растут и растут. Но я так перегружена домашним хозяйством и заботами о трех моих крошках^{747}, что у меня остается время только на то, чтобы послать издалека сердечный привет Вам и Вашей милой жене.

Привет и братство.

Ваша скитающаяся гражданка Женни Маркс

Впервые опубликовано на русском языке в Сочинениях К.Маркса и Ф.Энгельса, 1 изд., т. XXV, 1934 г.

Печатается по рукописи

Перевод с немецкого

5 КОНРАД ШРАММ — ИОСИФУ ВЕЙДЕМЕЙЕРУ ВО ФРАНКФУРТ-НА-МАЙНЕ

Лондон, 8 января 1850 г.

Дорогой Вейдемейер!

Я пишу Вам по поручению Маркса, который по горло занят работой, чтобы обеспечить первый выпуск «Revue». «Revue» будут распространять издатели, а кроме того, в более крупных городах этим будут заниматься агенты. Печатание и пр. происходит в Гамбурге, а оттуда журнал будет рассылаться агентам. Первый выпуск выходит с некоторым опозданием; другие быстро последуют за ним, так что мартовский выпуск, пожалуй, выйдет в начале месяца. Когда издание «Revue» до какой-то степени наладится, оно будет выходить два раза в месяц. Прошу Вас немедленно поместить объявление, даже если «Kolnische Zeitung» его еще не получит. Что касается Ваших южногерманских статей, то Маркс хотел бы как можно скорее получить их для февральского выпуска; не так уж важно, чтобы там были приведены самые новые факты, это все равно не удастся сделать; мне кажется, лучше всего, чтобы корреспонденции заканчивались 15-го числа каждого месяца и рукопись отсылалась своевременно, с таким расчетом, чтобы она могла быть получена здесь 19-го или 20-го каждого месяца. Еще одно — измените, пожалуйста, в объявлении цену с 24 на 25 или на 20 зильбергрошей; последняя цена является более подходящей, потому ее и предлагал книготорговец. Во Франкфурте Вы, вероятно, возглавите движение в поддержку «Revue», а расходы на вспомогательных агентов, на беготню и т. п. Вы нам тогда засчитаете. Сколько экземпляров мне Вам прислать?

Здесь пока мало нового. Струве и Гейнцен скандалят, сколько могут, и компрометируют себя и всю немецкую эмиграцию, насколько это в их силах. Вообще же эти два диктатора вцепились друг другу в волосы — Струве якобы украл у Гейнцена какую-то идею (?!) Б руну, которому прошу передать привет, я вскоре напишу и тогда подробно расскажу о здешних делах.

Не нужно ли Вам корреспондента из Лондона? Я мог бы сразу же посылать Вам самые важные сообщения из парламента, которые, вероятно, будут представлять интерес. Я постоянно слежу за английским движением в пользу финансовой реформы[543] и мог бы держать Вас в этом отношении в курсе событий. На днях я пришлю Вам для пробы одну корреспонденцию, и тогда Вы сможете мне сказать при случае, хотите ли Вы получать мои статьи и сколько будете за них платить. Здесь, в Англии нужны деньги, чтобы платить за бифштексы и пиво.

Молодого коммуниста, который появился на свет у Маркса, зовут Генрих Эдуард Гай Фокс. Он родился 5 ноября, и поэтому его назвали Гаем Фоксом[544]. Пока этот малыш надоедает всем своим криком, но со временем он, несомненно, образумится.

Привет от всех знакомых. Сердечный привет.

Ваш Шрамм

[Приписка Маркса]

[Доро]^{748} гой Вейдемейер!

[Посылаю]^{749} тебе залоговую квитанцию[545]. Будь добр возобновить ее, а издержки за это взять [из] подписной платы. Сердечный привет твоей жене и тебе от меня и мо[ей] жены.

К.Маркс

Публикуется впервые

Печатается по рукописи

Перевод с немецкого

6 ЖЕННИ МАРКС — ИОСИФУ ВЕЙДЕМЕЙЕРУ ВО ФРАНКФУРТ-НА-МАЙНЕ

Лондон, 20 мая [1850 г.]

Дорогой г-н Вейдемейер!

Почти год прошел с тех пор, как я встретила у Вас и Вашей милой жены такой дружеский, радушный прием, когда, живя у Вас, я чувствовала себя так же хорошо, как дома. И все это долгое время я не подавала никаких признаков жизни. Я не ответила, когда Ваша жена написала мне такое приветливое письмо. Я промолчала даже тогда, когда мы получили известие о рождении Вашего ребенка. Это молчание часто очень удручало меня, но в большинстве случаев я не в состоянии была писать; да и сегодня это дается мне с большим трудом.

Однако обстоятельства заставляют меня взяться за перо — прошу Вас, пришлите нам как можно скорее деньги, которые поступили или поступят за «Revue». Мы в них очень, очень нуждаемся. Никто, конечно, не может упрекнуть нас в том, что мы когда-либо подчеркивали, сколько жертв нам пришлось принести и что мы пережили за эти годы. Публика мало, вернее почти совсем не осведомлена о наших личных делах — мой муж очень щепетилен в этом отношении и скорее пожертвует последним, чем согласится на демократическое попрошайничество, которым занимаются «великие мужи». Но чего он мог бы, казалось, ожидать от своих друзей, в особенности от кёльнцев, так это деятельной, энергичной поддержки его «Revue». На эту поддержку он прежде всего мог рассчитывать там, где было известно, какие жертвы он принес для «Neue Rheinische Zeitung». Вместо этого дело было совершенно загублено из-за небрежного и беспорядочного его ведения; трудно сказать, что причинило больше вреда — то ли затяжка по вине издателя или по вине тех, кто стоит во главе дела, а также кёльнских знакомых, то ли вообще все поведение демократов.

Моего мужа здесь совсем замучили самые мелочные житейские заботы. И все это принимало такую возмутительную форму, что потребовалась вся его энергия, все его спокойное, твердое, молчаливое сознание собственного достоинства, чтобы выстоять в этой ежедневной, ежечасной борьбе. Вы знаете, дорогой г-н Вейдемейер, какие жертвы в свое время принес мой муж ради газеты^{750}. Он вложил в нее тысячи наличными, он стал собственником газеты — его толкнули на это добродетельные демократы, которым иначе пришлось бы самим отвечать за долги — и это в такое время, когда уже почти не оставалось надежды на успех. Чтобы спасти политическую честь газеты, чтобы спасти гражданскую честь кёльнских знакомых, он взял на себя все тяготы, продал свою печатную машину, отдал все поступившие деньги, а перед уходом взял взаймы 300 талеров, чтобы заплатить за наем нового помещения, выплатить гонорары редакторам и т. д., — а ведь он подлежал насильственной высылке.

Вы знаете, что себе мы ничего не оставили. Я поехала во Франкфурт, чтобы заложить свои серебряные вещи, последнее, что у нас было. В Кёльне я поручила продать мою мебель, так как существовала опасность, что белье и все остальное будет описано за долги. Когда наступил злосчастный период контрреволюции, мой муж отправился в Париж. Я последовала за ним со своими тремя детьми^{751}. Не успел он обосноваться в Париже, как его опять выслали, мне самой и моим детям было воспрещено дальнейшее пребывание там. Я снова последовала за ним через Ла-Манш. Через месяц родился наш четвертый ребенок^{752}. Надо знать Лондон и здешние условия жизни, чтобы понять, что значит трое детей и рождение четвертого. За одну только квартиру мы должны были платить 42 талера в месяц. Все это нам удавалось оплачивать из собственных денег, которыми мы располагали. Но наши небольшие средства иссякли с выходом «Revue». Несмотря на соглашение, деньги не поступали, а если и поступали, то лишь отдельными мелкими суммами, поэтому мы очутились здесь в самом ужасном положении.

Я опишу Вам без прикрас только один день нашей жизни, и Вы увидите, что, пожалуй, немногие эмигранты испытали нечто подобное. Так как кормилицы здесь слишком дороги, я решила сама кормить ребенка, несмотря на постоянные ужасные боли в груди и спине. Но мой бедный малютка высасывал у меня с молоком столько забот и скрытого горя, что сам постоянно хворал, днем и ночью страдая от сильных болей. С тех пор как он родился, он еще ни одну ночь не спал больше двух — трех часов. В последнее время к этому прибавились еще сильные судороги, и ребенок все время был между жизнью и смертью. Из-за этих мучений он так сильно сосал, что у меня заболела грудь, появились трещины; часто кровь текла в его открытый, дрожащий ротик. Так сидела я с ним однажды, как вдруг появилась наша домохозяйка. Мы заплатили ей в течение зимы свыше 250 талеров, а остальные деньги, по контракту, должны были уплатить не ей, а ее лендлорду, который еще раньше описал ее имущество. Она отказывается от контракта и требует 5 фунтов, которые мы ей были должны. Так как денег у нас не оказалось (письмо Наута пришло слишком поздно), являются два судебных пристава и описывают все мое небольшое имущество — кровати, белье, платье — все, даже колыбель моего бедного ребенка и лучшие игрушки девочек, которые стояли тут же, обливаясь слезами. Судебные пристава угрожали через два часа забрать все имущество. Я, с больной грудью, осталась бы тогда на голом полу с моими дрожащими от холода детьми. Наш друг Шрамм поспешил в город за помощью. Но едва он сел в кабриолет, как лошади понесли, он на ходу выскочил из экипажа, и его, окровавленного, принесли к нам в дом, где я сидела в слезах с моими бедными дрожащими детьми.

На следующий день нам пришлось оставить квартиру. Было холодно, пасмурно и дождливо. Мой муж ищет для нас помещение, но с четырьмя детьми никто не хочет нас пускать. Наконец нам оказывает помощь один друг, мы уплачиваем за квартиру, и я быстро продаю все свои кровати, чтобы заплатить аптекарю, булочнику, мяснику и молочнику, напуганным скандалом с описью имущества и внезапно набросившимся на меня со своими счетами. Проданные кровати выносят из дома, погружают на тележку — и что же происходит? Было уже поздно, после захода солнца; вывозить вещи в такое время запрещается английским законом, и вот появляется домохозяин в сопровождении полицейских и заявляет, что здесь могут быть и его вещи и что мы хотим сбежать за границу. Не прошло и пяти минут, как перед нашей квартирой собралось не менее двухсот — трехсот зевак, весь сброд из Челси. Кровати вносят обратно; отдать их покупателю можно было лишь на следующее утро; после восхода солнца. Когда, наконец, продав все наши пожитки, мы оказались в состоянии уплатить все до последнего гроша, я переехала с моими милыми малышами в наши теперешние две комнатки в немецкой гостинице по адресу: 1, Leicesterstreet, Leicester Square, где мы более или менее сносно устроились за 5¹/₂ ф. ст. в неделю.

Простите, дорогой друг, что я так подробно и обстоятельно описала один лишь день нашей здешней жизни. Я знаю, это нескромно, но сегодня вечером сердце мое переполнено, руки мои дрожат и мне захотелось хоть раз излить душу одному из наших старейших, лучших и вернейших друзей. Не думайте, что эти страдания из-за мелочей меня сломили. Я слишком хорошо знаю, что мы далеко не одиноки в нашей борьбе и что ко мне судьба еще милостива, — я принадлежу к немногим счастливицам, потому что рядом со мной мой дорогой муж, опора моей жизни. Что меня действительно мучает до глубины души, из-за чего мое сердце обливается кровью, так это то, что мой муж должен претерпевать столько мелочных невзгод, в то время как ему можно было бы помочь столь малым, и что он, с такой охотой и радостью помогавший многим людям, оказался здесь без всякой помощи. Но не подумайте, дорогой г-н Вейдемейер, что мы к кому-нибудь предъявляем претензии. Если мы и получали от кого-либо помощь, то мой муж еще в состоянии возместить ее из своих средств. Единственное, чего мой муж вправе был требовать от тех, с кем он делился своими мыслями, кому он оказывал поддержку, служил опорой, так это проявления большей деловой энергии, большего участия к его «Revue». Я могу с гордостью и смелостью это утверждать. Это немногое они обязаны были сделать для него. Не знаю, — неужели мой муж не заработал своими трудами 10 зильбергрошей? Я полагаю, что от этого никто бы не пострадал. Вот это-то и огорчает меня. Но мой муж думает иначе. Никогда, даже в самые ужасные минуты, он не терял веры в будущее, всегда сохранял самый живой юмор и был вполне доволен, когда видел веселой меня и наших милых детей, с нежностью ласкающихся к своей мамочке. Он не знает, что я так обстоятельно написала Вам о нашем положении, дорогой г-н Вейдемейер, поэтому не ссылайтесь на эти строки. Он знает только, что я Вас просила от его имени по возможности ускорить получение и пересылку денег. Я уверена, что Вы используете эти строки только как наш чуткий и внимательный друг.

До свидания, дорогой друг! Передайте самый сердечный привет Вашей милой жене и поцелуйте Вашего крошку от имени матери, уронившей не одну слезу на своего младенца. Если Ваша жена сама кормит ребенка, то не сообщайте ей ничего об этом письме. Я знаю, как влияет всякое волнение и как оно вредно сказывается на малышах. Наши трое старших детей прекрасно себя чувствуют, вопреки всему. Девочки красивые, цветущие, веселые, жизнерадостные, а наш толстый мальчуган полон юмора и самых забавных затей. Этот бесенок целые дни самым громким голосом распевает с необычайным пафосом забавные песни. Весь дом дрожит, когда он во весь голос поет слова из фрейлигратовской марсельезы:

Быть может, всемирно-историческое призвание этого месяца, как и двух его несчастливых предшественников, состоит в том, чтобы начать гигантскую борьбу, в которой мы все снова будем сражаться рука об руку.

Будьте здоровы!

Напечатано в журнале «Die Neue Zeit», Bd. 2, № 27, 1906–1907 гг.

Печатается по рукописи, сверенной с текстом журнала

Перевод с немецкого

7 ЖЕННИ МАРКС — ИОСИФУ ВЕЙДЕМЕЙЕРУ ВО ФРАНКФУРТ-НА-МАЙНЕ

[Лондон, около 20 июня 1850 г.]

Дорогой г-н Вейдемейер!

Мой муж чрезвычайно удивлен тем, что Вы послали деньги Науту и что выручку за экземпляры красного номера^{753} Вы также послали не ему, а кому-то другому.

Всю систему распространения «Revue», безусловно, необходимо изменить. А пока муж просил меня написать Вам, чтобы Вы ничего не посылали г-ну Н[ауту], а все, даже самые мелкие суммы (в прусских талерах), посылали сюда. Условия здесь иные, чем в Германии. Все мы — 6 человек — занимаем одну комнатку и каморку и платим больше, чем за огромный дом в Германии, и притом платить приходится каждую неделю. Вы можете себе представить поэтому, в каком положении оказываешься, когда хотя бы 1 рейхсталер запаздывает на один день. Здесь речь идет теперь для всех нас о хлебе насущном. Итак, не ждите распоряжений г-на Н[аута] и прочих. Кроме того, мой муж просит передать Вам, что он считает нежелательным, чтобы с критикой его выступал Люнинг^{754}, — уж лучше резкие нападки, но только не признание. Мой муж и не ждал глубокой критики, а только простых отзывов, какие помещают все газеты о журналах и брошюрах. Это делает и Ваша газета, когда она хочет ознакомить публику с теми или иными сочинениями и содействовать их распространению, — она дает в таких случаях соответствующие небольшие извлечения. Это не требует большого труда.

Сердечный привет Вашей милой жене и Вам.

Ваша Женни Маркс

Впервые опубликовано на русском языке в Сочинениях К. Маркса и Ф.Энгельса, 1 изд., т. XXV, 1934 г.

Печатается по рукописи

Перевод с немецкого

8 ЖЕННИ МАРКС — ФРИДРИХУ ЭНГЕЛЬСУ В МАНЧЕСТЕР

Лондон, 19 декабря [1850 г.]

Дорогой г-н Энгельс!

По поручению Карла посылаю Вам сегодня 6 экземпляров «Neue Rheinische Zeitung»^{755}. Гарни, которому немного лучше, просит Вас послать один экземпляр Элен Макфарлин. Подумайте, подлец Шуберт отдает 300 экземпляров Эйзену только за наличные, и осел Наут совсем вне себя. Карлу поэтому приходится писать массу писем, а Вы знаете, как ему это трудно. Кёльнская булла против Виллиха и К° прибыла вчера вместе с новым Уставом[546], циркулярами и т. д. Кёльнцы действовали на сей раз исключительно энергично и активно и очень решительно выступили против этой подлой шайки. Подумайте только, Виллиху мало было его позора с первым манифестом Фанона-Каперона^{756} — эти великие мужи выпустили второе послание, и Виллих дошел до того, что послал Красному Беккеру^{757} три декрета для передачи кёльнскому ландверу, в которых он отсюда приказывает им восстать, провозгласить в каждой роте временное правительство, сместить все гражданские и военные власти и в случае необходимости расстреливать их. А кёльнский ландвер снова уютно восседает в граде отцов своих и на хладных берегах Рейна устраивает попойки и разглагольствует. Если В[иллиху] не место в сумасшедшем доме, то я уж не знаю, кому там место. Шаппер достал паспорт из Гамбурга, чтобы взять на себя эмиссарские обязанности Хауде. На здоровье, Гиппопотам!

Дронке тоже написал. Жена Мозеса^{758} снова убедила своего мужа, что он является главой коммунистов. Но Вы ведь скоро здесь будете и сами увидите и услышите про все события. Каперонисты напали ночью на Красного Вольфа^{759} и избили его. Красный Вольф подал в суд на Венглера. На следующий день, после приговора, Виллих внес за него залог в 20 шиллингов.

Мы все радуемся, что скоро увидим Вас здесь.

Ваша Женни Маркс

[Надпись на обороте письма] Фридриху Энгельсу, эсквайру. 70, Great Ducie street.

Впервые опубликовано на языке оригинала в Marx — Engels Gesamtausgabe. Dritte Abteilung, Bd. 1, 1929 и на русском языке в Сочинениях К.Маркса и Ф.Энгельса, 1 изд., т. XXI, 1929 г.

Печатается по рукописи

Перевод с немецкого

9 ЖЕННИ МАРКС — ФРИДРИХУ ЭНГЕЛЬСУ В МАНЧЕСТЕР

[Лондон, 11] января 1851 г.

Дорогой г-н Энгельс!

Посылаю Вам, по поручению моего мужа, письмо для Е^ерта. Отправьте его, пожалуйста, вместе с Вашим письмом. Красный Вольф смастерил несколько новых пар сапог с машинками, гражданин Либкнехт становится с каждым днем все серьезнее и добродетельнее. Шрамм предается унынию, и его больше не видно. Дети кланяются Энгельсу, а муж мой в библиотеке, где он убивает свое время.

Сердечно кланяюсь Вам.

Женни Маркс

Впервые опубликовано на языке оригинала в Marx — Engels Gesamtausgabe. Dritte Abteilung. Bd. 1, 1929 и на русском языке в Сочинениях К.Маркса и Ф.Энгельса, 1 изд., т. XXI, 1929 г.

Печатается по рукописи

Перевод с немецкого

10 ЖЕННИ МАРКС — ФРИДРИХУ ЭНГЕЛЬСУ В МАНЧЕСТЕР

Лондон, 17 декабря 1851 г.

Дорогой г-н Энгельс!

Мавр поручил мне очень срочно написать Вам несколько слов по поводу только что полученного от Вас письма Вейдемейера^{760}. Сам он хочет послать Вам до пятницы статью о французских гнусностях^{761} и спрашивает, не сможете ли Вы послать в Америку юмористическую статью о немецкой дряни, в особенности о Пруссии, одураченной Австрией, и т. д. По приказу начальства обращаюсь также с настоятельным требованием к Фрейлиграту. Все мы очень радуемся тому, что скоро увидим Вас у себя. Полковник Муш и его сестры^{762} шлют Вам сердечный привет, я тоже.

Женни Маркс

Публикуется впервые

Печатается по рукописи

Перевод с немецкого