Том 8. Автобиографическая и историческая проза

Note sur la revolution d'Ipsylanti^*

Le hospodar Ipsylanti¹ trahit la cause de l'Ethérie efc fut cause de la mort de Riga² etc.

Son fils Alexandre fut éthériste, probablement du choix de Capo-d'Istria⁴ et de l'aveu de l'empereur; ses frères, Кантакузин⁵, Кантогони⁶, Сафианос⁷, Mano⁸. – Michel Souzzo⁹ fut reçu éthériste en 1820; Alexandre Souzzo¹⁰, hospodar de Valachie, apprit le secret de l'Ethérie par son secrétaire (Viletto) qui se laissa pénétrer ou gagner en devenant son gendre. Alexandre Ipsylanti³ en janvier 1821 envoya un certain Aristide en Servie avec un traité d'alliance offensive et défensive entre cette province et lui, général des armées de la Grèce. Aristide fut saisi par Alexandre Souzzo, ses papiers et sa tête furent envoyés à Constantinople – cela fit que les plans furent changés tout de suite. – Michel Souzzo écrivit à Kichéneff. – On empoisonna Alexandre Souzzo et Ipsylanti passa à la tête de quelques arnautes et proclama la révolution.

Les capitans sont des indépendants, corsaires, brigands ou employés turcs revêtus d'un certain pouvoir. Tels furent Lampro¹¹ etc. et en dernier lieu Formaki¹², Iordaki-Olimbiotti¹³, Калакотрони¹⁴, Кантогони, Anastasas¹⁵ etc. – Iordaki-Olimbiotti fut dans l'armée d'Ipsylanti. Ils se retirèrent ensemble vers les frontières de la Hongrie. – Alexandre Ipsylanti menacé d'assassinat s'enfuit d'après son avis et fulmina sa proclamation. Iordaki à la tête de 800 hommes combattit 5 fois l'armée turque, s'enferma enfin dans le monastère (de Sekou), trahi par les juifs, entouré de turcs il mit le feu à sa poudre et sauta.

Formaki, capitan, éthériste, fut envoyé de la Morée à Ipsylanti, se battit en brave et se rendit à cette dernière affaire. Décapité à Constantinople.

[перевод: Господарь Ипсиланти изменил делу гетерии и был виновником смерти Ригаса и т. д. Его сын Александр был гетеристом (вероятно, по выбору Каподистрии и с согласия императора); его братья Кантакузин, Кантогони, Сафианос, Мано. Михаил Суццо сделался гетеристом в 1820 г.; Александр Суццо, валашский господарь, узнал о тайном существовании гетерии от своего секретаря (Валетто), который, сделавшись его зятем, не сумел сберечь тайну и выдал ее. Александр Ипсиланти в январе 1821 г. послал некоего Аристида в Сербию с предложением наступательного и оборонительного союза между этой провинцией и им, генералом греческой армии. Аристид был схвачен Александром Суццо, и его бумаги вместе с его головой были отосланы в Константинополь. Это заставило немедленно переменить планы. Михаил Суццо написал в Кишинев. Александр Суццо был отравлен, и Ипсиланти, став во главе горсточки арнаутов, провозгласил революцию.

Капитаны – это независимые, корсары, разбойники или турецкие чиновники, облеченные некоторой властью. Таковы были Лампро и т. д., и наконец – Формаки, Иордаки-Олимбиотти, Калакотрони, Кантогони, Анастас и т. д. Иордаки-Олимбиотти был в армии Ипсиланти. Они вместе отступили к венгерским границам. Александр Ипсиланти, боясь быть убитым, счел необходимым бежать и разразился своей прокламацией. Иордаки, во граве 800 чел., 5 раз сражался с турецкой армией и наконец заперся в монастыре (Секу). Преданный евреями, окруженный турками, он поджег свой пороховой склад и взорвался.

Формаки, капитан, гетерист, был послан из Мореи к Ипсиланти, храбро сражался и сдался в последней битве. Обезглавлен в Константинополе. (фр.)]

Note sur Penda-Deka^*

Penda-Déka¹ fut élevé à Moscou – en 1817 il servit de truchement à un évêque grec réfugié, et fut remarqué de l'empereur et de Capo-d'Istria. Lors du massacre de Galatz il s'y trouva. Deux cents grecs assassinèrent 150 turcs; 60 de ces derniers furent brûlés dans une maison où ils s'étaient réfugiés. Penda-Déka vint quelques jours après à Ibraïl comme espion. Il se présenta chez le Pacha et fuma avec lui comme sujet russe. Il rejoignit Ipsylanti à Tergovitch: celui-ci l'envoya calmer les troubles de Yassy. Il y trouva les Grecs vexés par les boyards; sa présence d'esprit et sa fermeté les sauvèrent. Il prit de munitions pour 1.500 h. tandis qu'il n'en avait que 300. Pendant 2 mois il fut prince de Moldavie. Кантакузин arriva et prit le commandement; on se retira vers Stinka. Kantakuzin envoya Penda-Déka reconnaître les ennemis; l'avis de Penda-Déka fut de se fortifier à Barda (I-re station vers Yassy). Kantakuzin se retira à Skoulian et demanda que Penda-Déka fit son entrée dans la quarantaine. Penda-Déka accepta.

Penda-Déka nomma son second Papas-Ouglou arnaute.

Il n'y a pas de doute que le prince Ipsylanti eut pu prendre Ibraïl et Jourja. Les turcs fuyaient do toute part croyant voir les Russes à leur trousses. A Boucharest – les députés bulgares (entre autres Capigibachi) proposèrent à Ipsylanti d'insurger tout leur pays – il n'osa!

Le massacre de Galatz² fut ordonné par A. Ipsylanti – en cas que les Turcs ne voulûssent pas rendre les armes.[74]

[перевод: Пенда-Дека воспитывался в Москве – в 1817 г. он служил толмачом у одного бежавшего греческого епископа, был замечен императором и Каподистрией. Он находился в Галаце во время тамошней резни. Двести греков убили 150 турок. 60 из их числа были сожжены в одном доме, где они укрывались. Несколько дней спустя Пенда-Дека прибыл в Браилов в качестве шпиона. Он явился к паше и курил с ним, как русский подданный. В Тырговиште он присоединился к Ипсиланти; тот послал его успокоить волнения в Яссах. Он нашел там греков, притесняемых боярами; его находчивость и твердость спасли их. Он запасся снаряжением на 1500 человек, тогда как на самом деле у него было только 1300. В течение двух месяцев он был князем Молдавии. Кантакузин прибыл и принял командование. Отступили к Стинке. Кантакузин послал Пенда-Деку разведать о врагах. Пенда-Дека полагал нужным укрепиться в Барде (1-я станция по дороге в Яссы). Кантакузин отступил в Скуляны и предложил Пенда-Деке вступить в карантин. Пенда-Дека согласился.

Пенда-Дека назначил своим помощником арнаута Папаса-Углу.

Нет сомнения, что князь Ипсиланти мог бы овладеть Браиловом и Журжей. Турки бежали во все стороны, вообразив, что за ними гонятся русские. В Бухаресте болгарские делегаты (в том числе Капиджи баши) предлагали Ипсиланти поднять всю их страну – он не решился!

Галацкую резню велел произвести Ипсиланти, в случае, если бы турки не захотели сложить оружие. (фр.)]

Заметки по русской истории XVIII в.^*

По смерти Петра I движение, переданное сильным человеком, все еще продолжалось в огромных составах государства преобразованного. Связи древнего порядка вещей были прерваны навеки; воспоминания старины мало-помалу исчезали. Народ, упорным постоянством удержав бороду и русский кафтан, доволен был своей победою и смотрел уже равнодушно на немецкий образ жизни обритых своих бояр. Новое поколение, воспитанное под влиянием европейским, час от часу более привыкало к выгодам просвещения. Гражданские и военные чиновники более и более умножались; иностранцы, в то время столь нужные, пользовались прежними правами; схоластический педантизм по-прежнему приносил свою неприметную пользу. Отечественные таланты стали изредка появляться и щедро были награждаемы. Ничтожные наследники северного исполина, изумленные блеском его величия, с суеверной точностию подражали ему во всем, что только не требовало нового вдохновения. Таким образом, действия правительства были выше собственной его образованности и добро производилось ненарочно, между тем как азиатское невежество обитало при дворе.[70]

Петр I не страшился народной свободы, неминуемого следствия просвещения, ибо доверял своему могуществу и презирал человечество, может быть, более чем Наполеон.[71]

Аристокрация после его неоднократно замышляла ограничить самодержавие; к счастию, хитрость государей торжествовала над честолюбием вельмож, и образ правления остался неприкосновенным. Это спасло нас от чудовищного феодализма, и существование народа не отделилось вечною чертою от существования дворян. Если бы гордые замыслы Долгоруких³ и проч. совершились, то владельцы душ, сильные своими правами, всеми силами затруднили б или даже вовсе уничтожили способы освобождения людей крепостного состояния, ограничили б число дворян и заградили б для прочих сословий путь к достижению должностей и почестей государственных. Одно только страшное потрясение могло бы уничтожить в России закоренелое рабство; нынче же политическая наша свобода неразлучна с освобождением крестьян, желание лучшего соединяет все состояния противу общего зла, и твердое, мирное единодушие может скоро поставить нас наряду с просвещенными народами Европы. Памятниками неудачного борения аристокрации с деспотизмом остались только два указа Петра III-го о вольности дворян, указы, коими предки наши столько гордились и коих справедливее должны были бы стыдиться. Царствование Екатерины II имело новое и сильное влияние на политическое и нравственное состояние России. Возведенная на престол заговором нескольких мятежников, она обогатила их на счет народа и унизила беспокойное наше дворянство. Если царствовать значит знать слабость души человеческой и ею пользоваться, то в сем отношении Екатерина заслуживает удивление потомства. Ее великолепие ослепляло, приветливость привлекала, щедроты привязывали. Самое сластолюбие сей хитрой женщины утверждало ее владычество. Производя слабый ропот в народе, привыкшем уважать пороки своих властителей, оно возбуждало гнусное соревнование в высших состояниях, ибо не нужно было ни ума, ни заслуг, ни талантов для достижения второго места в государстве. Много было званых и много избранных; но в длинном списке ее любимцев, обреченных презрению потомства, имя странного Потемкина будет отмечено рукою истории. Он разделит с Екатериною часть воинской ее славы, ибо ему обязаны мы Черным морем и блестящими, хоть и бесплодными, победами в северной Турции.[72]

Униженная Швеция и уничтоженная Польша, вот великие права Екатерины на благодарность русского народа. Но со временем история оценит влияние ее царствования на нравы, откроет жестокую деятельность ее деспотизма под личиной кротости и терпимости, народ, угнетенный наместниками, казну, расхищенную любовниками, покажет важные ошибки ее в политической экономии, ничтожность в законодательстве, отвратительное фиглярство в сношениях с философами ее столетия – и тогда голос обольщенного Вольтера не избавит ее славной памяти от проклятия России.

Мы видели, каким образом Екатерина унизила дух дворянства. В этом деле ревностно помогали ей любимцы. Стоит напомнить о пощечинах, щедро ими раздаваемых нашим князьям и боярам, о славной расписке Потемкина, хранимой доныне в одном из присутственных мест государства,[73] об обезьяне графа Зубова⁴, о кофейнике⁵ князя Кутузова и проч. и проч.

Екатерина знала плутни и грабежи своих любовников, но молчала. Ободренные таковою слабостию, они не знали меры своему корыстолюбию, и самые отдаленные родственники временщика с жадностию пользовались кратким его царствованием. Отселе произошли сии огромные имения вовсе неизвестных фамилий и совершенное отсутствие чести и честности в высшем классе народа. От канцлера до последнего протоколиста всё крало и всё было продажно. Таким образом развратная государыня развратила свое государство.

Екатерина уничтожила звание (справедливее, название) рабства⁶, а раздарила около миллиона государственных крестьян (т. е. свободных хлебопашцев) и закрепостила вольную Малороссию и польские провинции. Екатерина уничтожила пытку – а тайная канцелярия процветала под ее патриархальным правлением; Екатерина любила просвещение, а Новиков, распространивший первые лучи его, перешел из рук Шешковского[74] в темницу, где и находился до самой ее смерти. Радищев был сослан в Сибирь; Княжнин умер под розгами⁷ – и Фонвизин, которого она боялась, не избегнул бы той же участи, если б не чрезвычайная его известность.

Екатерина явно гнала духовенство, жертвуя тем своему неограниченному властолюбию и угождая духу времени. Но лишив его независимого состояния и ограничив монастырские доходы, она нанесла сильный удар просвещению народному. Семинарии пришли в совершенный упадок. Многие деревни нуждаются в священниках. Бедность и невежество этих людей, необходимых в государстве, их унижает и отнимает у них самую возможность заниматься важною своею должностию. От сего происходит в нашем народе презрение к попам и равнодушие к отечественной религии; ибо напрасно почитают русских суеверными: может быть, нигде более, как между нашим простым народом, не слышно насмешек на счет всего церковного. Жаль! ибо греческое вероисповедание, отдельное от всех прочих, дает нам особенный национальный характер.

В России влияние духовенства столь же было благотворно, сколько пагубно в землях римско-католических. Там оно, признавая главою своею папу, составляло особое общество, независимое от гражданских законов, и вечно полагало суеверные преграды просвещению. У нас, напротив того, завися, как и все прочие состояния, от единой власти, но огражденное святыней религии, оно всегда было посредником между народом и государем, как между человеком и божеством. Мы обязаны монахам нашей историею, следственно и просвещением. Екатерина знала всё это и имела свои виды.

Современные иностранные писатели осыпали Екатерину чрезмерными похвалами; очень естественно; они знали ее только по переписке с Вольтером и по рассказам тех именно, коим она позволяла путешествовать.

Фарса наших депутатов, столь непристойно разыгранная, имела в Европе свое действие; «Наказ» ее читали везде и на всех языках. Довольно было, чтобы поставить ее наряду с Титами и Траянами, но, перечитывая сей лицемерный «Наказ», нельзя воздержаться от праведного негодования. Простительно было фернейскому философу превозносить добродетели Тартюфа в юбке и в короне, он не знал, он не мог знать истины, но подлость русских писателей для меня непонятна.

Царствование Павла доказывает одно: что и в просвещенные времена могут родиться Калигулы. Русские защитники самовластия в том несогласны и принимают славную шутку г-жи де Сталь⁸ за основание нашей конституции: En Russie le gouvernement est un despotisme mitigé par la strangulation.[75]

2 августа 1822 г.

Замечания на Анналы Тацита

I

Тиберий был в Иллирии, когда получил известие о болезни престарелого Августа. Неизвестно, застал ли он его в живых. Первое злодеяние его (замечает Тацит) было умерщвление Постумы Агриппы, внука Августова. Если в самодержавном правлении убийство может быть извинено государственной необходимостию, то Тиберий прав. Агриппа, родной внук Августа, имел право на власть и нравился черни необычайною силою, дерзостью и даже простотою ума. Таковые люди всегда могут иметь большое число приверженцев – или сделаться орудием хитрого мятежника.

Неизвестно, говорит Тацит, Тиберий или его мать Ливия убийство сие приказали. Вероятно, Ливия – но и Тиберий не пощадил бы его.

II

Когда сенат просил дозволения нести тело Августа на место сожжения, Тиберий позволил сие с насмешливой скромностию. Тиберий никогда не мешал изъявлению подлости, хотя и притворялся иногда, будто бы негодовал на оную – но и сие уже впоследствии. В начале же, решительный во всех своих действиях, казался он запутанным и скрытным в одних отношениях своих к сенату.

III

Август вторично испрашивал для Тиберия трибунства, точно ли в насмешку и для выгодного сравнения с самим собою хвалил наружность и нравы своего пасынка и наследника?

В своем завещании из единой ли зависти советовал он не распространять пределов империи, простиравшейся тогда от – до –

IV

Тиберий отказывается от управления государством, но изъявляет готовность принять на себя ту часть оного, которую на него возложат. Сквозь раболепство Галла Азиния видит он его гордость и предприимчивость, негодует на Скавра, нападает на Готерия, который подвергается опасности быть убиту воинами и спасен просьбами Августы Ливии.

Тиберий не допускает, чтоб Ливия имела много почестей и влияния, не от зависти, как думает Тацит.

Но увеличивает, вопреки мнению сената, число преторов, установленное Августом (12 человек).

V

Первое действие Тибериевой власти есть уничтожение народных собраний на Марсовом поле – следственно, и завершение уничтожения республики. Народ ропщет. Сенат охотно соглашается (тень правления перенесена в сенат).

VI

Германик, тщетно стараясь усмирить бунт легионов, хотел заколоться в глазах воинов. Его удержали. Тогда один из них подал ему свой меч, говоря: Он вострее. Это показалось (говорит Тацит) слишком злобно и жестоко самым яростным мятежникам.

По нашим понятиям слово сие было бы только грубая насмешка; но самоубийство так же было обыкновенно в древности, как поединок в наши времена, и вряд ли бы мог Германик отказаться от сего предложения, когда бы прочие не воспротивились. Мать Мессалины советует ей убиться, Мессалина в нерешимости подносит нож то к горлу, то ко груди, и мать ее не удерживает. Сенека не препятствует своей жене Паулине, решившейся последовать за ним, и проч.

Предложение воина есть хладнокровный вызов, а не неуместная шутка.

VII

Тиберий не мог доволен быть Германиком, оказавшим много слабости в погашении бунта. Германик соглашается на требования мятежников, ограничивает время службы, допущает самовольные казни, даже междоусобную битву. Блестящие поражения неприятеля при Марсорских селениях не заглаживают столько явных ошибок.

Тиберий в своей речи старался их прикрыть риторическими украшениями – меньше хвалил Друза, но откровеннее и вернее. Счастливые обстоятельства благоприятствовали Друзу, но сей оказал и много благоразумия, не склонился на требования мятежников, сам казнил первых возмутителей, сам водворил порядок.

VIII

Юлия, дочь Августа, славная своим распутством и ссылкой Овидия, умирает в изгнании, в нищете, – может быть, но не от нищеты и голода, как пишет Тацит. – Голодом можно заморить в тюрьме.

IX

С таковыми суждениями не удивительно, что Тацит, бич тиранов, не нравился Наполеону; удивительно чистосердечие Наполеона, который в том признавался, не думая о добрых людях, готовых видеть тут ненависть тирана к своему мертвому карателю.

Тацит говорит о Тиберии, что он не любил сменять своих наместников, однажды назначив.

Ибо, прибавляет он важно, злая душа его не желала счастия многих…

О французской революции^*

Прежде нежели приступим к описанию преоборота, ниспровергшего во Франции все до него существовавшие постановления, должно сказать, каковы были сии постановления.

Феодальное правление было основано на праве завоевания. Победители присвоили себе землю и собственность побежденных, обратили их самих в рабство и разделили всё между собою. Предводители получили большие участки. Слабые прибегнули к покровительству сильнейших.

Каждый владелец управлял в своем участке по-своему, устанавливал свои законы, соблюдая свои выгоды, и старался окружить себя достаточным числом приверженцев, для удержания в повиновении своих вассалов или для отражения хищных соседей. Для сего избирались большею частью вольные люди, составлявшие некогда войско завоевателей. С временем они смешались с побежденными; установились взаимные обязательства между владельцами и вассалами, и стихия независимости сохранилася в народе. Главные владельцы признавали первенство короля, обязывались вспомоществовать ему во время войны; иногда прибегали к его суду и, если были недовольны, имели право вести против него вооруженных вассалов.

Короли, избираемые в начале владельцами, были самовластны токмо в собственном своем участке; в случае войны с неприятелем, новых налогов или споров между двумя могущими соседями они созывали сеймы.

Сеймы сии составляли сначала одни знатные владельцы и военные люди; духовенство было призвано впоследствии властолюбивыми Палатными мэрами (maires du palais),[76] а народ гораздо позже, когда королевская власть почувствовала необходимость противуставить новую силу дворянству, соединенному с духовенством.

Судопроизводство находилось в руках владельцев. Для записывания их постановлений избирались грамотеи из простолюдинов, ибо знатные люди занимались единственно военной наукою и не умели читать. Когда же война призывала баронов к защите королевских владений или собственных замков, то в их отсутствие сии грамотеи чинили суд и расправу сначала от имени баронов, а впоследствии сами от себя. Продолжительные войны дали им время основать свою самобытность. Таким образом родились парламенты.

Нужда в деньгах заставила баронов и епископов продавать вассалам права, некогда присвоенные завоевателями. Сначала откупились рабы от вассалов, затем общины приобрели привилегии. В последствии времени короли, для уничтожения власти сильных владельцев, непрестанно покровительствовали общины, и когда мало-помалу народ откупился, а владельцы обеднели и стали проситься на жалование королей, они выбрались из феодальных своих вертепов и стали являться apprivoisés в дворцовые передние. Короли почувствовали всю выгоду сего нового положения; дабы (subvenir aux frais de nouvelle dépense) прикрыть новые необходимые расходы, они прибегнули к продаже судебных мест, ибо доходы от прав, покупаемых городами, начали истощаться и казались уже опасными. Сия мера утвердила независимость de la Magistrature (гражданских сановников), и сие сословие вошло в соперничество с дворянством, которое возненавидело его.

Продажа гражданских мест упрочила правление достаточной части народа, следственно, столь же благоразумна и представляет такие же залоги, как и нынешние законы о выборах. Писатели XVIII века напрасно вопили противу сей меры, будто бы варварской и нелепой.

Но вскоре короли заметили, до какой степени сия мера ограничила их самовластие и укрепила независимость сановников. Ришелье установил комиссаров, т. е. сановников, временно уполномоченных королем. Законники возроптали как на нарушение прав своих и злоупотребление общественной доверенности. Их не послушали, и самовластие министра подавило и их и феодализм.

О Генеральных Штатах^*

C'était bien le moins que 24 millions d'hommes contre 200 000 eussent la moitié des voix. Bailly¹.

Mais les 200 000 étaient déjà en quelque sorte l'élite de la nation, élite revêtue de privilèges, excessifs à la vérité, mais représentant la partie éclairée et propriétaire. C'était donc un contresens de la neutraliser, tandis qu'il ne fallait qu'y apporter une modification. C'était un contresens de ne pas les considérer, ces 200 000 h., comme partie de 24 millions.

Le tiers état = la nation – moins la noblesse – le clergé! Rabaut St. Etienne². C. à. d. la nation = le peuple – ses représentants.

———

Le mode établi par les états généraux³ était essentiellement républicain – le clergé et la noblesse figurant la chambre haute n'étant pas un degré entre la royauté et le peuple, mais seulement un des côtés d'une même chambre.

[перевод: Менее всего допустимо, чтобы 24 миллиона человек против 200 000 имели половину голосов Байи.

Но эти 200 000 были уже в некотором роде отборная часть нации, хотя и облеченная чрезмерными преимуществами, но представляющая собою класс просвещенный и имущий. Поэтому было неразумно обессиливать этот класс, а следовало внести только некоторые изменения. Было неразумно не рассматривать эти 200 000 как часть 24 миллионов.

Третье сословие равняется нации минус знать и духовенство. Рабо де Сент-Этьен. Это значит: нация равняется народу минус его представители. (фр.)

———

Порядок, установленный Генеральными Штатами, являлся по существу республиканским – духовенство и знать, представлявшие собою верхнюю палату, являлись не промежуточной ступенью между королевской властью и народом, а лишь одним крылом той же палаты. (фр.)]

Очерк истории Украины^*

Sous le nom d'Ukraïne ou de Petite Russie l'on entend une grande étendue de terrain réunie au colosse da la Russie et que comprend les gouvernements de Tchernigov, Kiov, Harkov, Poltava et Kamenetz-Podolsk.

Le climat y est doux, la terre féconde, elle est boisée vers l'occident, au midi s'étendent plaines immenses traversées par les larges rivières et où le voyageur ne rencontre ni bois ni collines.

Les Slaves ont de tout temps habité cette vaste contrée. Les villes de Kiov, Tchernigov et Lubetch sont aussi anciennes que Novgorod-Veliki, ville libre et commerçante, dont la fondation remonte aux premiers siècles de notre ère.

Les Polianes habitaient les bords du Dnièpre, les Severiens et les Soulitches les bords de la Desna, de la Seme et du Soula, les Radimitchs sur les rivages de la Soge, les Dregovitches entre la Dvina occidentale et le Pripete, les Drevliens en Volynie; les Bouges et les Doulèbes sur le Boug, les Loutichs et les Tiverces à l'embouchure du Dniestre et du Danube.

Vers le milieu du 9 siècle Novgorod fut conquise par les Normands, connus sous les noms de Varègues-Rousses. Ces hardis aventuriers portèrent plus loin leur invasion, subjuguèrent tour à tour les peuplades qui habitaient les bords du Dnièpre, du Boug, de la Desna. Les différentes peuplades Slaves qui adoptèrent le nom de Russes grossirent l'armée de leurs vainqueurs. Ils s'emparèrent de Kiov; Oleg y établit le siège de sa domination.

Les Varègues-Rousses se rendirent terribles au Bas-Empire et plus d'une fois leur flotte barbare vint menacer la riche et faible Byzaace. Ne pouvant les repousser par la force des armes elle se flatta de les attacher au joug de la religion – l'évangile fut prêché aux sauvages adorateurs de Peroune et Vladimir subit le baptême. Ses sujets adoptèrent avec une stupide indifférence la religion que préférait leur Chef.

Les Russes devenues formidables aux peuples les plus éloignés étaient toujours en butte aux invasions de leurs voisins les Bolgars, les Petchenegues et les Polovtsi. Vladimir partagea entre ses fils les conquêtes de ses ancêtres.

Ces princes dans leurs apanages étaient des délégués du souverain, chargés de contenir les émeutes et de repousser l'ennemi. Ce n'était pas là comme on voit le gouvernement féodal, système basé sur indépendance des individus et le droit égal au butin. Mais bientôt les rivalités, les divisions éclatèrent et pendant plus de deux cents ans durèrent sans interruption. La résidence du souverain fut transférée dans la ville de Vladimir. Tchernigov et Kiov perdirent peu à peu leur importance. Cependant d'autres villes s'élevèrent au midi de la Russie: Korsoune et Boguslave sur la Rossi: (gouvernement de Kiov), Starodub sur le Babentza (gouvernement de Tchernigov), Strezk et Bostrezk (gouvernement de Tchernigov), Tripol (près de Kiov), Loubny et Chorol (gouvernement de Poltava), Prilouk (gouvernement de Poltava), Novgorod-Seversky (gouvernement de Tchernigov). Toutes ces villes existaient déjà vers la fin du XIII siècle.

Tandis que les petits fils de Vladimir le Grand se disputaient entre eux son héritage, et que les peuplades guerrières qui habitaient à l'Est de mer Noire venaient servir d'auxiliaires aux uns et partager les dépouilles des autres – un fléau inattendu vint frapper les princes et les peuples de la Russie.

Les Tartares se présentèrent aux frontières de la Russie. Ils étaient précédés de ces mêmes Polovtsi qui chassés de leurs patûrages se refugiaient en foule auprès des princes qu'ils avaient tour à tour servis et dépouillés. Les princes s'assemblèrent à Kiov, la guerre y fut résolue, la multitude accourut de toute part et se rangea sous leurs drapeaux. Georges, grand prince de Vladimir, fut le seul qui ne voulut pas prendre sa part des dangers de cette expédition. L'affaiblissement des apanages était les fruits qu'il en attendait.

L'armée des princes réunie aux Polovtsi s'avança contre un ennemi inconnu et déjà redoutable. Des envoyés Tartares parurent sur les bords du Dnièpre au moment où l'armée russe en effectuait le passage. Ils proposèrent aux princes l'alliance contre les Polovtsi; mais ceux-ci usèrent de leur influence et les envoyés furent égorgés. L'armée avançait toujours; cependant les dissentions ne tardèrent pas à s'y élever. Les deux Mstislav, le prince de Kiov et celui de Galitz en vinrent à une rupture ouverte. Arrivé sur les bords de Kalka (rivière du gouvernement de Iekaterinoslav) Mstislav de Galitz le passa avec ses troupes, tandis que le reste de l'armée sous la conduite du prince de Kiov se retrancha sur le bord opposé. Le lendemain (31 mai 1224) l'ennemi parut – et la bataille s'engagea entre l'armée tartare et le corps avancé composé des troupes du prince de Galitz et des Polovtsi. Ceux-ci plièrent d'abord et portèrent le désorde dans les rangs des Russes. Ceux-ci combattaient encore, animés par l'exemple du brave Daniel de Volynie, mais l'orgueil insensé des princes fut cause de leur perte: Mstislav de Kiov n'envoya pas de secours au prince de Galitz et celui ne voulut pas en demander.

Bientôt tout fut en déroute, les Polovtsi en fuyant tuaient les Russes pour les dépouiller à la hâte. Les Russes repassèrent le Kalka poursuivis par les Tartares et dépassèrent le camp du prince de Kiov qui, spectateur immobile de leur défaite, comptait encore sur ses propres forces pour repousser les vainqueurs qui bientôt l'entourèrent. Les Tartares entamèrent une négociation à la faveur de laquelle ils s'emparèrent du camp. Le carnage fut horrible. Mstislav et quelques autres princes subirent un sort affreux. Les Tartares, après les avoir liés et couchés par terre, les couvrirent d'une planche et s'assirent dessus en écrasant tout vifs. Ainsi périt une armée naguère si formidable. Les Russes furent poursuivis jusqu'à Tchernigov et Novgorod-Seversky. Tout fut livré aux fer et aux flammes. Tout à coup les vainqueurs s'arrêtèrent et leurs hordes se retirèrent vers l'Est où ils rejoignirent la grande armée de Tchingis-han campée alors en Bukharie.

[перевод: Украиной, или Малороссией, называют обширное пространство, соединенное с колоссом Россией и состоящее из губерний Черниговской, Киевской, Харьковской, Полтавской и Подольской.

Климат там мягок, земля плодородна; страна в своей западной части покрыта лесом. На юге тянутся огромные равнины, пересекаемые широкими реками, где путешественник не встретит ни леса, ни холма.

Славяне с незапамятных времен населяли эту обширную область; города Киев, Чернигов и Любеч не менее древни, чем Новгород Великий, свободный торговый город, основание которого относится к первым векам нашей эры.

Поляне жили на берегах Днепра, северяне и суличи – на берегах Десны, Сейма и Сулы, радимичи – на берегах Сожа, дреговичи – между Западной Двиной и Припятью, древляне – в Волыни, бужане и дулебы – по Бугу, лутичи и тиверцы – у устьев Днестра и Дуная.

К середине девятого века Новгород был завоеван норманнами, известными под именем варяго-руссов. Эти предприимчивые удальцы, вторгаясь далее в глубь страны, подчинили себе одно за другим племена, жившие на Днепре, Буге, Десне. Различные славянские племена, принявшие имя русских, увеличили войска своих победителей. Они захватили Киев, и Олег сделал его своей столицей. Варяго-руссы стали грозой Восточной Римской империи, и не раз их варварский флот появлялся угрозой у стен богатой и слабой Византии. Не будучи в состоянии отразить их силой оружия, она гордилась тем, что смирила их посредством религии. Дикие поклонники Перуна услышали проповедь евангелия, и Владимир принял крещение. Его подданные с тупым равнодушием усвоили веру, избранную их вождем.

Русские, наводившие ужас на отдаленные народы, сами постоянно подвергались нападениям соседних племен; болгар, печенегов и половцев. Владимир разделил между своими сыновьями земли, завоеванные его предками.

Эти князья в своих уделах являлись представителями государя, которым было поручено подавлять возмущения и отражать нападения врагов. Это, как мы видим, вовсе не была феодальная система, основанная на независимости отдельных лиц и на равном праве их участия в добыче.

Но вскоре начались раздоры и войны, длившиеся непрерывно более чем двести лет. Столица государя была перенесена во Владимир. Чернигов и Киев потеряли постепенно свое значение. Тем временем в южной России возникли другие города: Корсунь и Богуслав на Роси (в Киевской губернии), Стародуб на Бабенце (в Черниговской губ.), Стрецк и Вострецк (в Черниговской губ.), Триполь (под Киевом), Лубны и Хорол (в Полтавской губ.), Новгород-Северский (в Черниговской губ.). Все эти города существовали уже к концу XIII века.

В то время как внуки Владимира Великого занимались раздорами и воинственные племена, обитавшие к востоку от Черного моря, оказывали помощь одним из них, чтобы делить добычу, доставшуюся от других, неожиданное бедствие обрушилось на русских князей и весь народ.

Татары появились у границ России. Им предшествовали всё те же половцы, прогнанные со своих пастбищ и массами устремившиеся к тем князьям, которым раньше они служили или которых разоряли. Князья собрались в Киеве. Война была решена; отовсюду стекался народ и становился под знамена. Один только Юрий, великий князь владимирский, не пожелал принять участие в опасностях похода. Он ожидал ослабления уделов в результате этой войны.

Войска князей, соединившись с половцами, продвигались против неведомого, но уже грозного врага. Татарские послы прибыли на берег Днепра в то время, как русские войска начали переправу. Они предложили князьям союз против половцев, но последние употребили все свое влияние, и послы были перебиты. Войска продвигались всё дальше, между тем не замедлили вспыхнуть раздоры. Два Мстислава, князь киевский и князь галицкий, дошли до открытого разрыва. Прибыв на берег Калки (река в Екатеринославской губернии), Мстислав галицкий перешел ее со своим войском, в то время как остальная армия, под начальством князя киевского, укрепилась на противоположном берегу. На следующий день (31 мая 1224 года) враг появился, и началась битва между татарскими войсками и передовым отрядом, состоявшим из войск князя галицкого и половцев. Последние вскоре дрогнули и внесли беспорядок в ряды русских. Те еще сражались воодушевляемые примером храброго Даниила Волынского, но безрассудная гордость князей была причиной их гибели. Мстислав киевский не посылал подкрепления князю галицкому, а тот его не желал просить.

Вскоре смятение объяло всех; бегущие половцы убивали русских, чтобы поскорее их грабить. Русские отступили за Калку, преследуемые татарами, и миновали лагерь князя киевского, который, оставаясь неподвижным зрителем их поражения, еще рассчитывал на собственные силы, чтобы отразить победителей, которые скоро его окружили. Татары начали переговоры, которые позволили им овладеть лагерем. Произошло страшное избиение. Мстислав и некоторые другие князья подверглись ужасной участи: татары связали их и положили на землю, покрыли доской, на которую сели, раздавив их заживо. Так погибло войско, еще недавно грозное. Татары преследовали русских до Чернигова и Новгорода-Северского, предавая всё огню и мечу. Внезапно победители остановились, и их орда ушла на восток, где она соединилась с великой армией Чингисхана, стоявшей в то время в Бухаре. (фр.)]

Заметки по русской истории^*

1

Удельные князья – наместники при Владимире, независимы потом. Святополк II учреждает княжеские съезды, прекратившиеся при татарах. Митрополит Алексей учреждает третейский суд.

Боярство (родовое?) поддерживалось местничеством (первый боярин Свенельд).

При царе Федоре Алексеевиче знатных родов 507, а прочих дворян до 315.

Кабальный холоп. Всякий имел одного за долг свыше 15 р.

Полный холоп. Пленный, купленный при свидетелях, убежавший кабальный, преступник.

2

Les seigneurs féodaux avaient les uns envers les autres des devoirs et des droits.[77]

Удельные князья зависели от единого великого князя, и то весьма неопределенно – бояре их не были в свою очередь владельцы, но их придворные сподвижники.

3

В древние времена при объявлении войны жильцы рассылались с грамотами царскими ко всем воеводам и другим земским начальникам спросить о здоровье и повелеть всем дворянам вооружаться и садиться на коней с своими холопями (по 1 со 100 четвертей). Ни для кого не было исключения, кроме престарелых, увечных и малолетних. Не имевшим способов для пропитания давалось жалованье; кочующим племенам и казакам также – и сие войско называлось кормовым. На зиму все войска распускались.

Царь Иван Васильевич во время осады Казани учредил из детей боярских регулярное войско под названием стрельцов. Оно разделялось на пешее и конное, равно вооруженное копиями и ружьями. Стрельцы получали жалование и провиант – и комплектовались наборами неопределенными, когда и с какой области (в … году по 1 человеку с двух дворов). Впоследствии число их простиралось до 40 000. Они разделились на московские и городовые. Городовые обыкновенно оставались для обережения границ; но московские жили в праздности и неге и мало-помалу потеряли совершенно дух воинственного повиновения. Они пустились в торги, и государи не только терпели такое злоупотребление, но даже указами подтвердили оное. Несмотря на выгоды, дворяне гнушались службою стрелецкою и считали оную пятном для своего рода. По сей причине большая часть их начальников была низкого происхождения.

Москва была освобождена^*

Москва была освобождена Пожарским, польское войско удалилось, король шведский думал о замирении, последняя опора Марины, Заруцкий злодействовал в отдаленном краю России. Отечество отдохнуло и стало думать об избрании себе нового царя. Выборные люди ото всего государства стекались в разоренную Москву и приступили к великому делу. Долго не могли решиться: помнили горькие последствия двух недавних выборов. Многие бояре не уступали в знатности родам Шуйских и Годуновых; каждый думал о себе или о родственнике; вдруг, посреди прений и всеобщего недоумения, произнесено было имя Михаила Романова.

Михаил Феодорович был сын знаменитого боярина Феодора Никитича, некогда сосланного царем Борисом и неволею постриженного в монахи; в царствование Лжедимитрия (1605) из монастырского заточения возведенного на степень митрополита ростовского и прославившего свое иноческое имя в истории нашего отечества.

Юный Михаил по женскому колену происходил от Рюрика, ибо родная бабка его, супруга Никиты Романовича, была родная сестра царя Иоанна Васильевича. С самых первых лет испытал он превратности судьбы. Младенцем разделял он заточение с материю своею, Ксенией Ивановной, в 1600 году под именем инокини Марфы постриженною в пустынном Онежском монастыре. Лжедимитрий перевел их в костромской Ипатский монастырь, определив им приличное роду их содержание.

Заметки при чтении «Нестора» Шлёцера^*

Шлёцер – введение, стр. 1. Саги – стр. 7. О важности русской словесности.

Смотри, чем начал Шлёцер свои критические исследования! Он переписывал летописи слово в слово, букву в букву… стр. IX предуведомления. А наши!..

Разница между Руссами и византийскими Ρως, часть II, глава 5.

Байер отыскивает начало Руси, стр. XXVII предуведомления.

XXXIV стр. Мнение Шлёцера о русской истории. – NB. Статья Чаадаева¹.

Далее: Екатерина II много сделала для истории, но Академия ничего. Доказательство, как правительство у нас всегда впереди.

XL. Думает, что книга его (Probe russischer Annalen etc.)[78] забыта, по крайней мере в России.

О путешествии в Сибирь Шаппа д'Отроша^*

В числе иностранцев, посетивших Россию в прошедшее столетие, Шапп д'Отрош заслуживает особенное внимание. Он был послан Французской Академиею Наук для наблюдения в Тобольске перехода Венеры по солнцу, долженствовавшего совершиться 26 мая 1761 года. Аббат выехал из Петербурга 10 марта и 10 апреля прибыл в Тобольск, где и оставался до июля.

В 1768 году аббат напечатал свое путешествие, которое смелостию и легкомыслием замечаний сильно оскорбило Екатерину, и она велела Миллеру и Болтину отвечать аббату.

О дворянстве^*

1

Attentat de Феодор¹ – Lâcheté delà haute noblesse (между прочим и моего пращура Никиты Пушкина).

Pierre I – son Указ de 1714.² Les rangs – chute de la noblesse³ – opposition de Dolgorouky⁴ (niaise, dans le genre de celle des Panine).

Pierre III – истинная причина дворянской грамоты.⁵ Екатерина – Alexandre – Новосильцев, Чарторижский – Кочубей⁶. Spéransky, popovitch turbulent et ignare⁷.

Les moyens avec lesquels on accomplit une révolution, ne sont plus ceux qui la consolident. – Pierre I est tout à la fois Robespierre et Napoléon (La Révolution incarnée.)

La haute-noblesse n'étant pas héréditaire (de fait) elle est donc noblesse à vie; moyen d'entourer le despotisme de stipendiaires dévoués et d'étouffer toute opposition et toute indépendance.

L'hérédité de haute-noblesse est une garantie de son indépendance – le contraire est nécessairement moyen de tyrannie, ou plutôt d'un despotisme lâche et mou. Despotisme: lois cruelles, coutumes douces.[85]

[перевод: Покушение Феодора… – Трусость высшего дворянства… – Петр I. Его указ 1714 г. – Чины. – Падение дворянства. Оппозиция Долгоруких (нелепая, вроде оппозиции Панина). Петр III… – Александр… – Сперанский, прыткий и безвестный попович.

Средства, которыми достигается революция, недостаточны для ее закрепления. – Петр I – одновременно Робеспьер и Наполеон (воплощение революции).

Высшее дворянство не потомственное (фактически). Следовательно, оно пожизненное; деспотизм окружает себя преданными наемниками, и этим подавляется всякая оппозиция и независимость.

Потомственность высшего дворянства есть гарантия его независимости; обратное неизбежно связано с тиранией или, вернее, с низким и дряблым деспотизмом. Деспотизм; жестокие законы и мягкие нравы. (фр.)]

2

Что такое дворянство? потомственное сословие народа высшее, т. е. награжденное большими преимуществами касательно собственности и частной свободы. Кем? народом или его представителями. С какою целию? с целию иметь мощных защитников или близких ко властям и непосредственных предстателей. Какие люди составляют сие сословие? люди, которые имеют время заниматься чужими делами. Кто сии люди? люди, отменные по своему богатству или образу жизни. Почему так? богатство доставляет ему способ не трудиться, а быть всегда готову по первому призыву du souverain.[79] Образ жизни, т. е. не ремесленный или земледельческий – ибо всё сие налагает на работника или земледела различные узы. Почему так? земледелец зависит от земли, им обработанной, и более всех неволен, ремесленник от числа требователей торговых, от мастеров и покупателей. Нужно ли для дворянства приуготовительное воспитание? Нужно. Чему учится дворянство? Независимости, храбрости, благородству (чести вообще). Не суть ли сии качества природные? Так; но образ жизни может их развить, усилить – или задушить. Нужны ли они в народе, так же как, например, трудолюбие? Нужны, ибо они la sauve garde[80] трудолюбивого класса, которому некогда развивать сии качества.

Кто составляет дворянство в республиках? Богатые люди, которыми народ кормится.

А в государствах? Военные люди, которые составляют гвардию и войско государево.

Чем кончится дворянство в республиках? Аристократическим правлением. А в государствах? Рабством народа. a = b.

Что составило в России древнюю аристократию? – Варяги, богатые военные славяне и воинственные пришельцы. Какие были права их? Равные княжеским, ибо они были малые князья, имели свои дружины и переходили от одного государя к другому. Отчего г. Полевой⁸ говорит, что они были наравне со смердами? Не знаю. Но самое молчание летописцев о их правах показывает, что права сии были ничем не ограничены. Какое время силы нашего боярства? Во время уделов, удельные князья, соделавшись сами боярами. Когда пало боярство? При Иоаннах, которые к одному местничеству не дерзнули прикоснуться. Были ли дворянские грамоты?.. (Минин). Было ли зло местничество? натурально ли оно? везде ли существовало оно? зачем уничтожено было оно? и было ли оно в самом деле уничтожено? Петр. Уничтожение дворянства чинами. Майоратства – уничтоженные плутовством Анны Ивановны. Падение постепенное дворянства; что из того следует? восшествие Екатерины II, 14 декабря и т. д.

3

Русское дворянство что ныне значит? какими способами делается дворянин? что из этого следует? Глубокое презрение к сему званию. Дворянин помещик. Его влияние и важность – рекрутство. Права. Дворянин в службе – дворянин в деревне. Происхождение дворянства. Дворянин при дворе.

(1830–1835)