Том 9. Былое и думы. Часть 4

1

дело, занятие (англ.). – Ред.

2

Сдержанность (франц.) – Ред.

3

запрет (лат.). – Ред.

4

сущности (франц. fond). – Ред.

5

власти природы (нем.). – Ред.

6

обиды (франц.). – Ред.

7

озера Комо (итал.). – Ред.

8

здесь: в нетронутом виде (лат.). – Ред.

9

душевному состоянию (нем. Gemüt). – Ред.

10

наоборот (лат.). – Ред.

11

испить из самого источника (лат.). – Ред.

12

жаргона (франц.). – Ред.

13

дух (нем.). – Ред.

14

более роялисты, чем сам король (франц.). – Ред.

15

нижние этажи (франц.), – Ред.

16

в тесной компании (франц.). – Ред.

17

благопристойную и умеренную (франц.). – Ред.

18

мещанину (нем. Spießbürger). – Ред.

19

школьник… уже будущий рассудительный мужчина, умеющий пользоваться положением (франц.). – Ред.

20

Клюшников, пластически выразил это следующим замечанием: «Станкевич – серебряный рубль, завидующий величине медного пятака» Анненков. Биография Станкевича, стр. 133).

21

гуманизма (лат.). – Ред

22

стой, путник! (лат.)

23

В. Гюго, прочитав «Былое и думы» в переводе Делаво, писал мне письмо защиту французских юношей времен Реставрации.

24

Намотай это себе на ус (франц.). – Ред.

25

основании (франц. fond). – Ред.

26

Я честным словом уверяю, что слово «мерзавец» было употреблено почтенным старцем.

27

отец семейства (лат.). – Ред.

28

опечаленный (франц.). – Ред.

29

чернить правительство (франц.). – Ред.

30

жутко (нем.). – Ред.

31

Здравствуйте, г. Г., ваше дело идет превосходно (франц.). – Ред.

32

выставка детей (англ.). – Ред.

33

на обе створки (франц.). – Ред.

34

«Разрешите мне говорить по-немецки» (нем.). – Ред.

35

язвителен (франц. caustique). – Ред.

36

декольтированную (франц.). – Ред.

37

он был красавец-мужчина (франц.). – Ред.

38

государственная тайна (франц.). – Ред.

39

мой милый заговорщик (франц.). – Ред.

40

все правительство (франц.). – Ред.

41

страсти (франц.). – Ред.

42

царедворцами (франц. courtifan). – Ред.

43

Мисс Вильмот

44

морского, от naval (франц.). – Ред.

45

с семьей, от famille (франц.). – Ред.

46

Настороже (франц.). – Ред.

47

Это до такой степени справедливо, что какой-то немец, раз десять ругавший меня в «Morning Advertiser», приводил в доказательство того, что я не был в ссылке, то, что я занимал должность советника губернского правления.

48

Духоборцев ли, я не уверен.

49

последний удар (франц.). – Ред.

50

участник ополчения, от milice (франц.). – Ред.

51

«Крещеная собственность».

52

Аракчеев положил, кажется, 100 000 рублей в ломбард для выдачи через сто лет с процентами тому, кто напишет лучшую историю Александра I.

53

Аракчеев был жалкий трус, об этом говорит граф Толь в своих «Записках» и статс-секретарь Марченко в небольшом рассказе о 14 декабре, помещенном в «Полярной звезде». Я слышал о том, как он прятался во время старорусского восстания и как был без души от страха, от инженерского генерала Рейхеля.

54

Чрезвычайно досадно, что я забыл имя этого достойного начальника губернии; помнится, его фамилья Жеребцов

55

Мучительное раздумье (нем.). – Ред.

56

Потерять имущество – потерять немного! Потерять честь – потерять много! Но завоюешь славу – и люди изменят свои мнения. Потерять мужество – все потерять. Тогда уж лучше было не родиться (нем.). – Ред.

57

чувствуешь себя запятнанным (франц.). – Ред.

58

Далее в рукописи следует.

«Когда мы приезжали из новгородской ссылки в Москву, вот что случилось перед самым отъездом.

Как-то утром я взошел в комнату моей матери; молодая горничная убирала ее; она была из новых, т. е. из доставшихся моему отцу после Сенатора. Я ее почти совсем не знал. Я сел и взял какую-то книгу. Мне показалось, что девушка плачет; взглянул на нее – она в самом деле плакала и вдруг в страшном волнении подошла ко мне и бросилась мне в ноги.

– Что с тобой, что с тобой – говори просто! – сказал я ей, сам удивленный и сконфуженный.

– Возьмите меня с собой… Я вам буду служить верой и правдой, вам надобно горничную, возьмите меня. Здесь я должна погибнуть от стыда… – и она рыдала, как дитя.

Тут только я разглядел причину.

С разгоревшимся от слез и стыда лицом, с выражением страха и ожидания, с умоляющим взглядом стояла передо мной бедная девушка – с тем особенным выражением, которое дает женщине беременность.

Я улыбнулся и сказал ей, чтоб она приготовляла свои пожитки. Я знал, что моему отцу было все равно, кого я возьму с собой.

Она у нас прожила год. Время под конец нашей жизни в Новгороде было тревожно – я досадовал на ссылку и со дня на день ждал в каком-то раздраженьи разрешения ехать в Москву. Тут я только заметил, что горничная очень хороша собой… Она догадалась… и все прошло бы без шага далее. Случай помог. Случай всегда находится, особенно когда ни с одной стороны его не избегают.

Мы переехали в Москву. Пиры шли за пирами… Возвратившись раз поздно ночью домой, мне приходилось идти задними комнатами. Катерина отворила мне дверь. Видно было, что она только что оставила постель, щеки ее разгорелись ото сна – на ней была наброшена шаль, едва подвязанная густая коса готова была упасть тяжелой волной… Дело было на рассвете. Она взглянула на меня и, улыбаясь, сказала:

– Как вы поздно.

Я смотрел на нее, упиваясь ее красотой, и инстинктивно, полусознательно положил руку на ее плечо, шаль упала… она ахнула… ее грудь была обнажена.

– Что вы это? – прошептала она, взглянула взволнованно мне в глаза и отвернулась, словно для того, чтобы оставить меня без свидетеля… Рука моя коснулась разгоряченного сном тела… Как хороша природа, когда человек, забываясь, отдается ей – теряется в ней…

В эту минуту я любил эту женщину, и будто в этом упоенье было что-нибудь безнравственное… кто-нибудь обижен, оскорблен… и кто же? Ближайшее, самое дорогое мне существо на земле. Мое страстное увлечение имело слишком мимолетный характер, чтоб овладеть мною – тут не было корней (ни с той, ни с другой стороны, с ее стороны вряд было ли и увлеченье), и все прошло бы бесследно, оставя по себе улыбку, знойное воспоминанье и, может, раза два вспыхнувшую краску на щеках… Вышло не так, замешались другие силы; необдуманно был мною пущен камень… остановить, направить было вне моей воли…

Мне казалось, что N что-то слышала, что-то подозревала, а решился рассказать ей, что было. Трудны такие исповеди, но мне казалось это необходимым очищением, экспиацией, восстановлением той откровенной чистоты отношений, которую молчание с моей стороны могло потрясти, испугать. Я считал, что самая откровенность смягчит удар, но он поразил сильно и глубоко; она была сильно огорчена – ей казалось, что я пал и ее увлек с собой в какое-то падение. Зачем я не подумал о последствиях и не остановился – не перед самим поступком, а перед тем отражением, которое он должен был вызвать в существе, так неразымисто тесно связанном со мной? Разве я не знал аскетическую точку зрения, с которой женщина, самая развитая и давно покончившая с христианством, смотрит на измену, не делая никаких различий, не принимая никаких облегчающих причин?

Упрекать женщину в ее исключительном взгляде вряд справедливо ли. Разве кто-нибудь серьезно, честно старался разбить в них предрассудки? Их разбивает опыт – а оттого иногда ломится не предрассудок, а жизнь. Люди обходят вопросы, нас занимающие, как старухи и дети обходят кладбища или места, на которых…

Она перешагнула – но коснувшись гроба! Она все поняла, но удар был неожидан и силен; вера в меня поколебалась, идол был разрушен, фантастические мучения уступили факту. «Разве случившееся не подтверждало праздность сердца? В противном случае разве оно не противустояло бы первому искушению – и какому? И где? В нескольких шагах от нее. И кто соперница? Кому она пожертвована? Женщине, вешавшейся каждому на шею…»

Я чувствовал, что все это было не так, чувствовал, что она никогда не была пожертвована, что слово «соперница» нейдет и что если б эта женщина не была легкой женщиной, то ничего бы и не было, но, с другой стороны, я понимал и то, что оно могло так казаться.

Борьба насмерть шла внутри ее, и тут, как прежде, как после, я удивлялся. Она ни разу не сказала слова, которое могло бы обидеть Катерину, по которому она могла бы догадаться, что Natalie знала о бывшем, – упрек был для меня. Мирно и тихо оставила она наш дом. N ее отпустила с такою кротостью, что простая женщина, рыдая, на коленях перед ней, сама рассказала ей, что было, и все же, наивное дитя народа, просила прощенья.

N занемогла. Я стоял возле свидетелем бед, наделанных мною, и больше, чем свидетелем, – собственным обвинителем, готовым идти в палачи. Перевернулось и мое воображение – мое падение принимало всё большие и большие размеры. Я понизился в собственных глазах и был близок к отчаянью. В записной книге того времени уцелели следы целой психической болезни, от покаянья и себяобвинения до ропота и нетерпенья, от смиренья и слез до негодованья…

«Я виноват, много виноват, я заслужил крест, лежащий на мне (записано 14 марта 1843 года)… Но когда человек с глубоким сознанием своей вины, с полным раскаянием и отречением от прошедшею просит, чтоб его избили, казнили, он не возмутит< я никаким приговором, он вынесет все, смиренно склоняя голову; он надеется, что ему будет легче по ту сторону наказания, жертвы, что казнь примирит, замкнет прошедшее. Только сила карающая должна на том остановиться; если она будет продолжать кару, если она будет поминать старое, человек возмутится и сам начнет реабилитировать себя… Что же, в самом деле, он может прибавить к своему искреннему раскаянию? Чем ему еще примириться? Дело человеческое состоит в том, чтоб, оплакавши вместе с виновным его падение, указать ему, что он все еще обладает силами восстановления. Человек, которого уверяют, что он сделал смертный грех, должен или зарезаться, или еще глубже пасть, чтоб забыться, – иного выхода ему нет.

13 апреля. «Любовь!.. Где ее сила? Я, любя, нанес оскорбление. Она, еще больше любя, не может стереть оскорбление. Что же после этого может человек для человека? Есть развития, для которых нет прошедшего, оно в них живо и не проходит…они не гнутся, а ломятся, они падают падением другого и не могут сладить с собой»

30 мая 1843. «Исчезло утреннее, алое освещение, и когда миновали бури и рассеялись мрачные тучи, мы были больше умны и меньше счастливы». – Ред.

59

лотерею (итал. tombola). – Ред.

60

марка вина (франц.). – Ред.

61

учителями (итал.). – Ред.

62

умения (франц.). – Ред.

63

тминная водка (нем. Doppelkümmel). – Ред.

64

Нет, сказал святой дух, я не сойду (франц.). – Ред.

65

садмонадеянность (франц.) – Ред.

66

Здесь: сплоченностью (франц.). – Ред.

67

отождествил, от identifier (франц.). – Ред.

68

временами (франц.). – Ред.

69

Здесь: двадцать крейцеров (нем. Zwanziger). – Ред.

70

сюртуке (франц. paletot). – Ред.

71

второе я (лат.). – Ред.

72

высшего света (франц.). – Ред.

73

во французском духе (франц.). – Ред

74

простолюдин (итал.). – Ред.

75

Занавес! Занавес! (франц.). – Ред.

76

наши друзья-враги (франц.). – Ред.

77

наши враги-друзья (франц.). – Ред.

78

германизмом (старонем. Teutschtum). – Ред.

79

Сколь дорога отчизна благородному сердцу! (франц.). – Ред.

80

Сперва народный гимн пели пренаивно на голос «God save the King». <«Боже, храни короля» (англ.) > да, сверх того, его и не пели почти никогда. Все это – нововведения николаевские. С польской войны велели в царские дни и на больших концертах петь народный гимн, составленный корпуса жандармов полковником Львовым.

Император Александр I был слишком хорошо воспитан, чтоб любить грубую лесть; он с отвращением слушал в Париже презрительные и ползающие у ног победителя речи академиков. Раз, встретив в своей перед ней Шатобриана, он ему показал последний нумер «Journal des Débats» и прибавил: «Я вас уверяю, что таких плоских низостей я ни разу не видал ни в одной русской газете». Но при Николае нашлись литераторы, которые оправдали его монаршее доверие и заткнули за пояс всех журналистов 1814 года, даже некоторых префектов 1852. Булгарин писал в «Северной пчеле», что, между прочими выгодами железной дороги между Москвой и Петербургом, он не может без умиления вздумать, что один и тот же человек будет в возможности утром отслужить молебен о здравии государя императора в Казанском соборе, а вечером другой – в Кремле! Казалось бы, трудно превзойти эту страшную нелепость, но нашелся в Москве литератор, перещеголявший Фаддея Бенедиктовича. В один из приездов Николая в Москву один ученый профессор написал статью, в которой он, говоря о массе народа, толпившейся перед дворцом, прибавляет, что стоило бы царю изъявить малейшее желание – и эти тысячи, пришедшие лицезреть его, радостно бросились бы в Москву-реку. Фразу эту вымарал граф С. Г. Строгонов, рассказывавший мне этот милый анекдот.

81

Я был на первом представлении «Ляпунова» в Москве и видел, как Ляпунов засучивает рукава и говорит что-то вроде «потешусь я в польской крови». Глухой стон отвращения вырвался из груди всего партера; даже жандармы, квартальные и люди кресел, на которых нумера как-то стерты, не нашли сил аплодировать.

82

оставьте всякую надежду (итал.). – Ред.

83

знати (англ.). – Ред

84

Чаадаев часто бывал в Английском клубе. Раз как-то морской министр Меншиков подошел к нему со словами:

– Что это, Петр Яковлевич, старых знакомых не узнаете?

– Ах, это вы! – отвечал Чаадаев. – Действительно, не узнал, и что это у вас черный воротник, прежде, кажется, был красный?

– Да, разве вы не знаете, что я морской министр?

– Вы? Да я думаю, вы никогда шлюпкой не управляли.

– Не черти горшки обжигают, – отвечал несколько недовольный Меншиков.

– Да разве на этом основании, – заключил Чаадаев.

Какой-то сенатор сильно жаловался на то, что очень занят.

– Чем же? – спросил Чаадаев.

– Помилуйте, одно чтение записок, дел, – и сенатор показал аршин от полу.

– Да ведь вы их не читаете.

– Нет, иной раз и очень, да потом все же иногда надобно подать свое мнение.

– Вот в этом я уж никакой надобности не вижу, – заметил Чаадаев

85

Теперь мы знаем достоверно, что Чаадаев был членом общества, из «Записок» Якушкина.

86

Риму и миру (лат.). – Ред.

87

как дети (франц.). – Ред.

88

«В дополнение к тому – говорил он мне в присутствии Хомякова – они хвастаются даром слова, а во всем племени говорит один Хомяков».

89

Писано во время Крымской войны.

90

к вящей славе Гегеля (лат.). – Ред.

91

разболтанности (франц.). – Ред.

92

Давно минувшие времена (итал.). – Ред.

93

болтовня (франц. causerie). – Ред.

94

«Колокол», лист 90.

95

Писано в 1855 году.

96

Статья К. Кавелина и ответ Ю. Самарина. Об них в «Develop des idées révolut.»

97

Мать, мать, отпусти меня, позволь бродить по диким вершинам! (нем.). – Ред.

98

«Колокол», 15 января 1861.

99

это внушает мрачные мысли (франц.). – Ред.

100

дядюшка (франц.). – Ред.

101

мрачный, от macabre (франц.). – Ред.

102

отвар (франц. tisane). – Ред.

103

Смешно, от ridicule (франц.). – Ред.

104

Что за век! (франц.). – Ред.

105

противодействуют, от contrecarrer (франц.). – Ред.

106

снискивание расположения (лат.). – Ред.

107

он очень болтлив (франц.). – Ред.

108

на полях (франц. marge). – Ред.

109

но, дорогой мой, это завещание Александра Великого (франц.). – Ред.

110

«Былое и думы», часть 1-я, глава I.

111

в конце концов (франц.). – Ред.

112

ввод во владение, от investire (лат.) – Ред.

113

с шоссе д'Антен (франц.). – Ред.

114

Какая занятная игра природы (франц.). – Ред.

115

вставной эпизод (франц.) – Ред.

116

по дороге (франц.). – Ред.

117

прилежный (англ.). – Ред.

118

«публичных женщин» (англ.). – Ред.

119

по должности (лат.). – Ред.

120

Здесь: стремление показать себя в каком-то особом свете (франц.). – Ред.

121

за и против (лат.). – Ред

122

преодоленной трудности (франц.). – Ред.

123

Граф изволил самым дружеским образом осведомиться у меня о вашем положении здесь (нем.). – Ред.

124

все уравновешено (франц.). – Ред.

125

склад (франц.). – Ред.

126

Мне кажется, что, говоря о Дмитрии Павловиче, я не должен умолчать о его последнем поступке со мною. После кончины моего отца он мне остался должен 40 000 сер. Я уехал за границу, оставив этот долг за ним. Умирая, он завещал, чтобы мне первому было уплачено, потому что официально я не мог ничего требовать. Вслед за вестью о его кончине я по следующей почте получил все деньги.

127

ладно (англ.). – Ред.

128

Туда! Туда! (нем.). – Ред.

129

в личность абсолютного духа (нем.). – Ред.

130

задней мыслью (франц.). – Ред.

131

История, как один из них попал в университет, так полна родственного благоухания николаевских времен, что нельзя удержаться, чтоб ее не рассказать. В лицее каждый год празднуется та годовщина, которая нам всем известна по превосходным стихам Пушкина. Обыкновенно в этот день разлуки с товарищами и свидания с прежними учениками позволялось молодым людям покутить. На одном из этих праздников один студент, еще не кончивший курса, расшалившись, пустил бутылку в стену; на беду бутылка ударилась в мраморную доску, на которой было начертано золотыми буквами: «Государь император изволил осчастливить посещением такого-то числа…», и отбила от нее кусок. Прибежал какой-то смотритель, бросился на студента с страшным ругательством и хотел его вывести. Молодой человек, обиженный при товарищах, разгоряченный вином, вырвал у него из рук трость и вытянул его ею. Смотритель немедленно донес; студент был арестован и послан в карцер под страшным обвинением не только в нанесении удара смотрителю, но и в святотатственном неуважении к доске, на которой было изображено священное имя государя императора.

Весьма легко может быть, что его бы отдали в солдаты, если б другое несчастие не выручило его. У него в самое это время умер старший брат. Мать, оглушенная горем, писала к нему, что он теперь ее единственная опора и надежда, советовала скорее кончать курс и приехать к ней. Начальник лицея, кажется, генерал Броневский, читая это письмо, был тронут и решился спасти студента, не доводя дела до Николая. Он рассказал о случившемся Михаилу Павловичу, и великий князь велел его келейно исключить из лицея и тем покончить дело. Молодой человек вышел с видом, по которому ему нельзя было вступить ни в одно учебное заведение, т. е. ему преграждалась почти всякая будущность, потому что он был очень небогат, – и все это за увечье доски, украшенной высочайшим именем. Да и то еще случилось по особенной милости божией, убившей во-время его брата, по неслыханной в генеральском чине нежности, по невиданной великокняжеской снисходительности! Одаренный необыкновенным талантом, он гораздо после добился права слушать лекции в Московском университете.

132

«Прекрасный вид» (франц. belle vue). – Ред.

133

дачная жизнь (итал.). – Ред.

134

откровенность (франц.). – Ред.

135

выход (франц.). – Ред.

136

мнимый (лат.). – Ред.

137

путешественник (англ.). – Ред.

138

счастливого пути (франц). – Ред.

139

из города в город (нем.). – Ред.

140

общину (нем.). – Ред.

141

актовом зале, от aula (лат.). – Ред.

142

«Пришел конец высшей школе в России» (нем.). – Ред.

143

«Чудаком» (нем. Sonderling). – Ред.

144

«Былое и думы», т. I, стр. 190.

145

нравов (лат.). – Ред.

146

в целом (франц.). – Ред.

147

домашнем кругу (франц.). – Ред.

148

избирательного, от électoral (франц.). – Ред.

149

стеснялись, от se gêner (франц.). – Ред.

150

между равными дружба (лат.). – Ред.

151

неравный брак (франц.). – Ред.

152

маленькая жена (франц.). – Ред.

153

«чтобы иметь хороший обед» (франц.). – Ред.

154

от стола и ложа (лат.). – Ред.

155

Ни у пролетария, ни у крестьян нет между мужем и женой двух разных образований, а есть тяжелое равенство перед работой и тяжелое неравенство власти мужа и жены.

156

Чей хлеб ешь, того песню ноешь (нем.) – Ред.

157

злобы (франц.). – Ред.

158

принца-супруга (франц.). – Ред.

159

лавочника (франц.). – Ред

160

отражения, от réverbération (франц.). – Ред.

161

обидчива, от susceptible (франц.). – Ред.

162

Спокойствие!.. спокойствие! (нем.). – Ред.

163

книги имеют свою судьбу (лат.). – Ред.

164

стремлениях, от velléité (франц.). – Ред.

165

на буксире (франц.). – Ред.

166

кружка, от coterie (франц.). – Ред.

167

Мой ученый друг (англ.). – Ред.

168

кладбище (итал.). – Ред.

169

для себя (нем.). – Ред.

170

в себе (нем.) – Ред.

171

«Если бы разум царил в мире, в нем ничего не происходило бы» (франц.). – Ред.

172

девяносто третьего года! (франц.). – Ред.

173

дачной жизни (франц. villégiature). – Ред.

174

лотерее (итал.) tombola. – Ред.

175

в жемчугах и бриллиантах (игом.). – Ред

176

созерцательного наслаждения (нем.). – Ред.

177

Нравственность (нем.). – Ред.

178

совершившийся факт (франц.). – Ред.

179

обрученных (итал.). – Ред.

180

Часы бьют каждую четверть, один, два, три (искаж. итал.). – Ред.

181

Но… (итал.). – Ред.

182

собственной персоной (лат.). – Ред.

183

поверенного (англ. solicitor). – Ред.

184

и если вы хотите ссориться (франц.). – Ред.

185

оправдательных документов (франц.). – Ред.

186

Я сделал исключение для двух статей: «По поводу одной драмы» и «Капризы и раздумье»: обе имеют тесное отношение к личным опытам и событиям, имевшим сильное влияние на меня, на нас.

187

Некоторые мелочи, выпущенные ценсурой, я добавил на память, они напечатаны курсивом. В других местах я точками означил пропуски.

188

покорность судьбе, от résignation (франц.). – Ред.

189

на воле (нем.). – Ред.

190

Описка в дате или дне. – Ред.

191

В тех случаях, когда варианты к одному тексту приводятся одновременно по «Полярной звезде» на 1855 г. (кн. I) и на 1858 г. (кн. IV), источники соответственно обозначаются как А и Б. – Ред.

192

фиалки, от violette (франц.). – Ред.

193

Полярная звезда» за 1855 год.

194

Тот, с кем поступили несправедливо, кланяется вам (франц.). – Ред.

195

Здесь: с самого своего зарождения (франц.). – Ред.

196

доведенными до нелепости (лат.). – Ред.

197

ничегонеделание (итал.). – Ред.

198

понятием чести (франц.). – Ред.

199

С просьбой я обращаюсь: так примите и меня, товарищи, в союз ваш третьим (нем.). – Ред.

200

Жан, который смеется, и два Жана, которые плачут (франц.). – Ред.

201

стремления, от velléité (франц.). – Ред.

202

Только заблуждение – жизнь (нем.) – Слова Кассандры из одно именного стихотворения Ф. Шиллера. – Ред.

203

жилку, от fibre (франц.). – Ред.

204

благоразумно, от raisonnable (франц.). – Ред.

205

высшем свете (франц.). – Ред.