Том 9. Пьесы

Руди, он же маркиз Амедей Дамьяк, 30–35 лет.

Майк.

Гарри.

Агния — королева.

Зигфрид, принц Рейнский, — ее жених.

Барон Фома Хунсблат — премьер-министр и глава концерна тяжелой промышленности.

Блиц — его секретарь.

Барон Артур Зелкин — депутат парламента от рабочей партии.

Зизи — его жена.

Виктор — рабочий.

Азалия — камер-фрау королевы.

Эрнст Фицжеральд.

Граф фон дер Рюббе.

Рабочие. Маски. Лакеи.

Действие первое

Место действия — Европа. Бар около бензиновой колонки. На заднем плане — красивый пейзаж, по которому проходит шоссе. У колонки стоит Майк, коренастый сорокалетний человек в комбинезоне. Слышен гудок машины, затем взрыв лопнувшей камеры.

Майк. Готово. Левая передняя шина.

Гарри (востроносый человек., помоложе Майка. За стойкой бара). Майк, а ведь это — он… Наш красавец.

Майк. Он и есть. Удачно…

Руди. В чем дело? Чьи это веселые шутки? (Изумленно.) Алло, Майк…

Майк. Алло, Руди.

Руди. Где хозяин колонки?

Майк. Я здесь вместо него.

Руди. А где хозяин колонки?

Майк. Я ему купил билет.

Руди. Далеко?

Майк. Не стоит спрашивать…

Руди (показывая на колючку). Это твоя работа?

Майк. Видишь ли, Руди, мы разбросали по шоссе эти колючки, преследуя сразу две цели: во-первых, нужно подработать бару с напитками… Патент стоил чертовски дорого…

Гарри. У нас все оформлено по закону, Руди.

Руди. Алло, Гарри.

Гарри. Алло, Руди.

Майк. Ну и понятно, что, покуда меняют шину, пассажир не станет же тебе сидеть, как филин, — он выпьет рюмочку и что-нибудь да расскажет. Таким образом мы ориентируемся, — это во-вторых. Чертовски трудно работать в незнакомой стране, Руди…

Руди. Перемени камеру, налей десять галлонов эссенции и протри переднее стекло…

Майк. Из тебя бы вышел хороший киноартист, Руди… (Идет.) Алло, Руди…

Руди. Что тебе еще нужно?

Майк. Мы, кажется, напрасно пересекли океан.

Руди (садясь перед стойкой). Ты испугался лягавых?

Майк. Нет, я не испугался лягавых, Руди. Моя совесть чиста. Но мы прямехонько попали в сумасшедший дом, — вот что я думаю. Хуже, — попали в пекло, к самым настоящим чертям: другого я не могу сказать про добрую старую Европу.

Руди. А ты думал, что здесь пасутся овечки?

Майк. Нет, я знаю, что люди — везде люди. Но здесь среди людей разъезжают с сигарами, с туго набитыми бумажниками чистые дьяволы. Ты уж мне поверь: моя бабушка была ирландка, и она кое-что знала, и кое-чему научила меня… Вот ты, к примеру говорю, — не из первых кандидатов в царствие небесное, можно сказать, ты и драчун, и нахал, и мот, и пьяница…

Руди. Но, но, но…

Майк. Но ты все-таки человек, Руди… А эти хотя и одеты как джентльмены, но у них черное нёбо… Это сверхчеловеки.

Правая передняя камера. (Уходит.)

Руди. Что это с ним? Майк хочет переменить профессию?

Гарри. У Майка это началось, как только мы слезли с парохода. Он очень чувствителен ко всякой несправедливости. Живи Майк в более гуманные времена, из него бы вышел прекрасный проповедник. Он не совсем хорошо начал говорить про тебя, Руди. Он говорит, что ты нечестно играешь.

Руди. Это все потому, что вы оба — мелкие жулики.

Гарри. Он говорит, что ты бросил нас в чужой стране на произвол судьбы и третий день развлекаешься, будто ты и в самом деле аристократ… Нам самим пришлось шевелить мозгами… Было немало хлопот с этим баром и с колонкой… Мы выкатили двести долларов за патент, Руди, — как будто мы сами делаем деньги…

Руди. Я начинаю жалеть, что связался с вами. Какие новости?

Гарри. Свадьба королевы откладывается до четверга.

Руди. Это было во всех газетах.

Гарри. Парламент отказывается выдать королеве знаменитое бриллиантовое ожерелье, предлагает ей на свадьбу надеть стекляшки…

Руди. Об этом сообщили все громкоговорители… Что еще?

Гарри. В городе очень неспокойно, Руди. Толком никто ничего не говорит. Но что-то у них готовится. Как бы нам не попасть в чужую драку, Руди.

Руди. Храбрецы вы с Майком, я погляжу.

Гарри. Когда непонятно — всегда страшно, Руди._; А это ты знаешь: в столицу прибыли двенадцать гангстеров из шайки Аль-Капоне. Они постараются нас опередить.

Руди. Чушь! Я не боюсь конкурентов. Большое дело — мое. А ребята пускай подработают, — буржуазных чемоданов хватит на всех.

Это что еще за франт с демократическими усами?

Гарри (быстро). Вождь здешней рабочей партии. Она, жена-то его, вчера вылакала у меня целую бутылку виски.

Зелкин (Майку). Чтобы заработать парочку флоринов, мой бедный друг, нужно немножко потрудиться, немножко потрудиться.

Майк. Удивляюсь людям, которые ездят на немецких машинах. Это нахальные машины… Их и чинить-то не стоит. Гарри, куда провалился французский ключ?.. Что за проклятое хозяйство!.. (Находит ключ и уходит.)

Зизи. Бармен, сода — виски…

Зелкин. Зизи, спросите для разнообразия хотя бы лимонаду…

Зизи. Убирайтесь к черту! Кто пьет лимонад! Когда вы перестанете быть мещанином… Прежде всего женщина должна быть спортивна.

Зелкин. Хорош спорт — с утра надуваться виски… Это уже не спорт, просто скверная мода…

Зизи. Моды нет, есть стиль! Важен стиль. Хелоу, бармен, корочку лимона… Бармен, вы держите пари…

Гарри. Охотно, мадам…

Зизи. На королеве будет настоящее ожерелье из бриллиантов… Держу пари… (Кивнув растрепанными волосами на мужа.) Их дурацкий парламент целую неделю непрерывно заседает: можно ли выдать королеве из сейфа настоящие бриллианты… А вдруг ожерелье окажется в кармане штанов у одного из двенадцати гангстеров. От имени рабочей партии мой муж произнес историческую речь. Он сказал: нет! Королева наденет стекляшки… Вот рабочая оппозиция трону!

Зелкин. Зизи, мы здесь не одни… (Громко.) Всем известно, что я говорил о сорокачасовой неделе… Вопрос о бриллиантах — это козырь, которым я быо консерваторов… Рабочие требуют, чтобы на королеве были стекляшки, королеве придется склониться перед рабочими предместьями…

Зизи. Ты просто ловко свел сорокачасовую пе* делю на стекляшки. За это я тебя ценю, мой зайчик… Но, увы! Королева смела. Королева плюет на десять с половиной метров в сторону твоих рабочих предместий. Королева наденет бриллианты…

Виктор (один из рабочих). По маленькой пивка..«

Зелкин. Ба, ба, ба… Виктор! Добрый день, старина. Я вижу, вы не можете сосчитать мелочь, — мой бедный друг, — позвольте вас угостить… Бармен, товарищам по большой кружке…

Виктор. Благодарю вас, господин барон Артур Зелкин, мой стакан невелик, но я привык пить из своего стакана…

Зелкин. Мой бедный друг, зови меня просто Артур Зелкин, старина Зелкин — без глупого баронского титула… Этой побрякушкой хотели меня купить… (Машет пальцем.) Хе-хе-хе… Господа консерваторы, дешево вы цените рабочие массы и их вождей. Вот какие дела… Сорокачасовую неделю мы проведем, сто тысяч чертей! (Хлопает Виктора по животу.) Проведем, куманек! Что же ты стесняешься, вот мой живот. Ну — хлопни…

Виктор. Лучше уж я воздержусь… Неровен час, да и живот заболит у вас.

Зелкин (обняв Виктора за талию, отводит его). Давай покалякаем минутку… Что такое у вас происходит, — безработные опять начинают собираться группами? В чем дело? Почему это мне не известно? А? Появились какие-то организаторы? А? На пустырях, говорят, происходят митинги?.. А?..

Виктор. Ничего не слыхал, господин барон.

Зелкин. Какие-то листовки расклеиваются у вас на окраинах?

Виктор. Не слыхал, не видал.

Зелкин. Будто бы готовится какое-то выступление в день свадьбы королевы?.. А? В чем дело? А?

Виктор. Ничего не знаю.

Зелкин. Друзья мои, я — социалист, я иду с массами, я болею за них. Откуда такое недоверие? Что хотят безработные? Увеличения пособия? Так первым же делом нужно обратиться ко мне. Вопрос об увеличении пособий на очереди в парламенте. Правда, время не совсем для этого подходящее… С промышленностью ой, ой, ой, как туго… Но ничего, — будем надеяться, будем надеяться… Только, товарищи, зачем, зачем вмешивать политику в чисто профессиональное движение! Еще и еще повторяю: пример России — печальный пример, печальный пример. Этим путем нам идти нельзя… Вы требуете сорокачасовую неделю, вы требуете пособий, — спокойствие, господа, спокойствие…

Зизи. Мое пари повисло в воздухе?

Руди. Идет.

Зизи. Тысяча флоринов, что на королеве будут бриллианты.

Руди. Десять против одного, что королеве придется надеть стекляшки…

Зизи. Придется?

Руди. Да, придется, мадам.

Зизи. Вы гангстер?

Руди. Вам это угодно, мадам?

Зизи. Я не люблю заменителей. Вы немец?

Руди. Бразильянец, мадам.

Зизи. Пускай вы бразильянец! Вы будете на карнавале в четверг вечером в королевском парке?

Руди. Я для этого приехал, мадам.

Зизи. О’кей. Вас устраивает жених королевы — Зигфрид принц Рейнский?

Руди. Мадам, меня устраивают только женщины.

Зизи. Вы превосходный нахал. (Бросает монету на прилавок.) Бармен, два виски, сода — бразильянцу и мне. Принц Рейнский — идиот.

Руди. Это никому не мешает.

Зизи. Это очень мешает. Королеве девятнадцать, она едва может управлять автомобилем. Ее будущий муж — принц консорт — для того, чтобы ответить на простой вопрос, принужден думать около пяти минут. Муж королевы должен быть фюрером. Нам нужен вождь. Мы должны сжечь парламент вместе с моим мужем. Нами должен управлять мировой нахал…

Руди. Небольшая автомобильная катастрофа могла бы поправить дело…

Зизи. Но где найти ей мужа взамен этого идиота? Есть беглые короли: испанский, португальский, русский и дюжина германских. Беглого она не хочет.

Руди. Нужен ариец?

Зизи. Нужны по крайней мере восемь поколений чистой арийской крови. Но это чушь. Наша академия наук устанавливает арийство от ледникового периода. Нужен — принц, герцог, во всяком случае — не ниже маркиза. Блондин, голубоглазый, с длинным черепом. Как женщина, я нахожу, что не в этом суть. Но это —< международный стандарт…

Руди. О’кей! Берусь найти такого человека…

Зизи (с восхищением). Вы — парень — тот, что надо… Но вы наткнетесь на упрямство королевы. Она взбалмошна… Бросим политику… Где мы сегодня ужинаем?

Руди. У меня…

Гарри. Правая задняя.

Майк (показываясь). Лопнули все четыре баллона, как миленькие.

Гарри. Мировой случай.

Майк (показывает пальцами рога). Этот — из тех самых: чернонёбый. (Скрывается.)

Зизи (вызывающе). Добрый день, барон.

Хунсблат (мрачно). Добрый день… ничего себе добрый день, кровяное проклятие! (Садится в стороне.) Кто поставляет нам автомобильные баллоны?

Блиц. Берлин.

Хунсблат. Это для нас обязательно ломать шею на немецких баллонах?

Блиц. Обязательный экспорт германских баллонов указан в брачном контракте и утвержден парламентом.

Хунсблат. Достаточно нам, что у этого принца Рейнского гнилые мозги, — какого черта мы должны еще ввозить вместе с нимйи гнилые баллоны!

Блиц. Упрямство королевы!

Зизи (обернувшись). Барон! Ваше здоровье!..

Хунсблат. Я пью только йод, мадам, йод с молоком.

Зизи. Вам нужно заниматься спортом.

Хунсблат. Что мне нужно, кровяное проклятие! Мне нужно тряхнуть вашего супруга так, чтобы его социал-демократическая душонка выпорхнула, как жаворонок, из жалкого пиджачишки. Вот что мне нужно.

Зизи. О-ла-ла-ла-ла, какой темперамент! (Соскакивает с табурета и подходит.) Барон! Невозможное может стать возможным. Минутку… Грубить будете после… Барон, может быть, я нашла того, кого нужно Для королевы… Стопроцентная полноценность!

Xунсблат. Кто такой?

Зизи. Мой любовник.

Хунсблат. Ну, это — понятно… Я спрашиваю, — принц, король? Имя? Раса?

Зизи. Черт! А я не спросила… Хелоу, бразильянец…

Руди (подняв рюмку). Алло, мадам…

Зизи. Ваше имя?

Руди. Амедей…

Зелкин. Барон, что случилось? Маленькая авария? Вы не ранены? Позвонить врачу?

Хунсблат (встает, отходит. Поворачивается к Зелкину). Слушайте, господин Артур Зелкин… Сегодня вторник, завтра среда, послезавтра четверг… Времени для вас больше чем нужно — выяснить, что происходит в этих ваших притаившихся рабочих предместьях…

Зелкин. А что, что, что случилось?..

Хунсблат. В том-то и дело, что еще ничего не случилось, но может случиться, кровяное проклятие! Мне не нравятся эти таинственные митинги на пустырях, какой-то там шепот по заводам, листовки, афишки…

Зелкин. Милорд, митинги и афишки — это работа коммунистов.

Хунсблат. Кровяное проклятие! Коммунистов нет на территории королевства… Социал-демократов не останется на территории королевства… И вы собственными руками посадите себя в концлагерь…

Зелкин. Тише, тише, тише, милорд, нас слышат…

Хунсблат. Сегодня вторник, завтра среда. В рабочих предместьях должен отражаться безоблачный закат… В четверг рабочие от всех избирательных округов должны принести к ногам королевы чувства глубокого удовлетворения.

Зелкин. А как быть с безработными?

Хунсблат. Безработным раздадите бумажные флажки с портретом королевы и принца… Бесплатно — суп и по две сосиски… (Внезапно схватывается за боковой карман.) Вам известен наш торговый баланс второго квартала? Перед чем мы встали сегодня утром? Пятьдесят миллионов флоринов — пассив! Кровяное проклятие!

Зелкин (поднял руки к голове). Цифры говорят за себя…

Хунсблат. Довольно играть в демократию! Пора стать мужчинами. У нас один выход! (Подходит к бару.) Добрый день…

Руди. Добрый день…

Хунсблат (садясь). Амедей — это я знаю, а как должен именовать вас полным именем?..

Руди. Маркиз Амедей Дамьяк…

Зизи. Маркиз! Дамьяк! Он француз!

Руди. Француз, мадам, но родился в Рио-де-Жанейро…

Зизи. Умру… умру… Не могу… Бармен — три виски, сода…

Хунсблат. Прибыли на коронацию, маркиз?

Руди. Да, барон.

Хунсблат. Как вам нравится у нас в Европе, маркиз?

Руди. Этот парень у колонки, — я только что с ним болтал, — уверяет, что Европа — сумасшедший дом… Не знаю, чем бы я мог вам помочь. Я человек действия, политика меня мало забавляет. Вы ждете моего совета? О’кей!.. Найдите какого-нибудь буйного сумасшедшего, объявите его гением и фюрером, и пускай он расправляется у вас в Европе… Клин надо вышибать клином…

Зизи (в самое ухо Хунсблату). Это государственный ум… У него длинный череп, он блондин, он бешеный ариец… Умру, умру, не могу…

Хунсблат. Ваша поездка, маркиз, чисто увеселительного характера?

Руди. И да и нет…

Хунсблат. Любопытно, очень любопытно…

Руди (насторожась). Простите, что именно вам любопытно?

Майк. Не жмите педаль, говорю вам, девчонка! Сбросьте газ! Готово… Как будто она в посудной лавке, — ей не было места развернуться!.. Давайте шоферскую книжку! Или платите двести долларов…

Зелкин. Вы с ума сошли! Это королева!..

Майк. А по мне, будь она хоть сама богородица, — за рулем надо думать!.. Тем лучше, если она королева, — пусть платит две тысячи долларов… Или снимаю номер с машины. Это уже как бог свят.

Королева (обиженно). Хорошо, я с вами не спорю, я заплачу две тысячи долларов… (Принцу.) Месье…

Принц. Мадам…

Королева. Заплатите же… (Вылезает из машины.)

Принц. Мерси… (Сидит неподвижно. Затем судорожно схватывается за карман и вытаскивает деньги.)

Королева (кланяясь, идет к бару, садится). Пожалуйста…

Гарри. Сода-виски?

Королева. К сожалению, ничего спиртного… Воды без сиропа…

Гарри. Майк, у нас нет воды без сиропа…

Майк. Возьми из радиатора…

Принц. Вот… (Дает Майку деньги.)

Майк. Что вы мне даете?

Принц. По курсу, видите ли, четыре марки за доллар, видите ли, восемь тысяч германских рейхсмарок…

Майк. Ну, знаете ли, сэр «Видите ли», обклейте себе чемодан этими марками…

Принц. Мерси… (Берет деньги обратно.)

Майк. Сунул мне германские марки выпуска двадцать третьего года…

Королева. Месье…

Принц. Мадам…

Королева. Я бы очень хотела немедленно заплатить этому человеку за испорченную колонку…

Принц. Мерси… (Продолжает сидеть неподвижно.)

Майк. Я понимаю, что сгоряча перехватил немножко. Да я не жаден. Помиримся на половине и разойдемся, как честные люди… Только я бы на вашем месте не слишком доверялся джентльменам, у которых карманы набиты всякой фальшивой дрянью.

Королева (гневно). Месье…

Принц. Мадам…

Королева. Я жду…

Принц. Мерси… (Продолжает сидеть неподвижно.)

Гарри. Черт меня возьми, мадмуазель, стоит трепать нервы из-за такого парня… Да он и хорошего удара кулака в рожу не стоит…

Зелкин. Какая мучительная пауза…

Зизи. Никогда не поверю, чтобы у этого дегенерата не было с собой денег…

Зелкин. Я, кажется, отдал бы жизнь, чтобы выручить королеву.

Зизи. Ну, и заплати…

Зелкин. Оставь меня в покое…

Хунсблат (подходя к королеве). Моя королева, разрешите мне уладить недоразумение…

Королева. Да, да, да… Разрешаю…

Хунсблат (Блицу). Уладьте недоразумение…

Блиц (Майку). Так, так, так… Мне ваше лицо, кажется, знакомо…

Майк. Но-но! Без этих штучек… Не пойман — не вор. Платите деньги…

Хунсблат (Блицу). Заплатите… (Королеве.) Моя королева, вы видите, — как я был прав…

Королева. Я ничего не хочу видеть…

Хунсблат. Моя королева, я всегда был против вашего брака с принцем… В Берлине, очевидно, были плохо осведомлены об его умственных способностях. Принц — это роковая ошибка. Умоляю вас, покуда еще не поздно, — подумайте… События, которыми я не хотел бы омрачать ваше безоблачное утро, заставляют меня быть настойчивым… Королева, мы у края пропасти и… Нам грозит финансовый крах. Парламент бессилен… Барон Зелкин не владеет массами…

Королева. Не хочу, не хочу слушать ничего неприятного…

Хунсблат. Принц не сможет выполнить тех штурмовых задач, которые наша промышленность в дни великого кризиса возлагает на мужа нашей королевы… Нет и нет. На трон рядом с вами должен сесть человек с волчьей хваткой… Фюрер… Нам нужен фюрер немедленно… Королева, откажитесь от принца…

Королева. Я его ненавижу…

Хунсблат. Но вы настаиваете на этом браке.

Королева. Я хочу быть замужем…

Хунсблат. Вас ждет разочарование… Фамилия принцев Рейнских известна тем, что вот уже семь столетий мужчины этой фамилии не способны к исполнению элементарных обязанностей. Род принцев Рейнских поддерживается исключительно через героическое самоотвержение жен этих принцев. Арийская кровь принцев Рейнских, увы, не полноценна. Там есть, что угодно: и французы, и русские, и балканские славяне, и монголы, и даже…

Королева. И — ничего не помогло?

Хунсблат. Нет…

Королева. Ваш парламент навязал мне этого господина, и я же оказываюсь виновата: я упряма, я взбалмошна… Что вы от меня хотите!

Хунсблат. Я обдумаю. Позвольте мне сегодня же продолжить этот разговор.

Королева. Позволяю… (Идет к машине.) Боже мой, такая хорошенькая машина, неужели она совсем испорчена?.. Месье.

Принц. Мадам.

Королева. Машина сломана…

Принц. Мерси…

Королева. Покиньте машину.

Поднимите капот. Взгляните…

Если вы не исправите машину, вам придется идти пешком… Она должна быть исправлена… Я этого хочу… Мотор должен работать. Будьте мужчиной… Лезьте под машину… Посмотрите там…

Принц. Мерси… (Лезет под машину.)

Зелкин. Принц перепачкается… Может быть, кто-нибудь другой?

Зизи. Шатап!

Королева. Мотор должен работать! Мотор должен работать!

Руди (с папироской в зубах подходит к машине, заглядывает в мотор, что-то делает, садится за руль, включает стартер, вылезает). Вы можете ехать, королева.

Зизи. Ваше величество, разрешите нарушить этикет, — представить маркиза Амедея Дамьяк…

Руди (бросая папироску). Добрый день…

Королева. Маркиз, я очень, очень благодарна вам…

Руди. К вашим услугам… Алло, бармен, бутылочку сухого… Королева, позвольте считать, что вы у меня в гостях…

Зелкин. Это же скандал! Остановите его…

Зизи. Молчите, он знает, как нужно разговаривать с женщинами…

Королева. Мне кажется, маркиз, что здесь все же вы у меня в гостях…

Руди. За канавами, по обе стороны шоссе, — это ваши владения. Мои — это шоссе, колонка и бар… Америка, Европа, десять тысяч километров, двадцать тысяч километров, полтораста километров в час — это мое королевство… На большее не претендую, — какое мне дело, что там мелькает мимо: города, республики. (Подает королеве бокал.) Я мчусь через мир, я король широкой дороги…

Хунсблат. Которая идет прямехонько…

Руди. Никуда. И всюду. К наслаждению… Случается, что я нарушаю правила общежития… Вам это не нравится? Я закуриваю папиросу и мчусь дальше… «Темпы, темпы… Мчатся мимо лица, пейзажи, фабрики, леса, автомобили. Я останавливаюсь, чтобы взглянуть на женщину, поманившую меня пестрым платьем. Ты хочешь разделить со мной короткое счастье? Садись рядом… Не хочешь — прощай, копайся в своем столетнем огороде… Дальше, дальше… И вот я в вашем королевстве. Если я слишком дерзок — прикажите меня арестовать.

Королева. Маркиз, вы нисколько не дерзки… Вы очень эксцентричный молодой человек… (Протягивает пустой бокал.) Можно еще?

Руди. Я вас предупредил — тем лучше… Господа, не думайте, что я — поэт, которому можно подсунуть наклейку от пивной бутылки вместо пяти долларов… Я практичен и не привык останавливаться ни перед чем… Однажды на берегу океана за чашкой кофе я увидел в газете фотографию королевы. Я бросился на пакетбот, я пересек океан. Я знал, что встречу вас здесь, королева. Авария с вашей машиной была предусмотрена.

Зелкин. Слушайте, что он говорит…

Зизи. Он просто — гениален.

Хунсблат. Врет, как полноценный парень.

Руди. Я хотел сказать вам, королева, что вы прежде всего восхитительная женщина…

Зелкин. Довольно! Я требую уважения!

Королева (вздохнув). Маркиз, будьте скромнее, мы среди народа…

Руди. Парламент хочет вас превратить в бездушную куклу. Лишить вас любви, свободы, красоты…

Зелкин. Ш-ш-ш-ш-ш…

Зизи (мужу). Шатап!

Руди. Как! На вашей шее будут блистать стекляшки! А не переливаться созвездия бриллиантов, озаряя радужными лучами синеву ваших глаз…

Зизи (упав на прилавок). Виски без содовой.

Руди. Я готов начинить мою машину динамитом и взорвать сейф государственного банка, чтобы достать для вас ожерелье…

Зизи. Он хочет проиграть мне пари!..

Королева. Маркиз, на этот раз вы ошиблись. Сегодня вечером ожерелье будет принесено во дворец. Вы увидите меня в ожерелье. Я так хочу…

Хунсблат. Браво, моя королева, браво…

Зелкин. Как депутат, я ничего не видел и не слышал…

Королева. Маркиз, я принуждена буду говорить о вас с министром двора. Этот педант потребует от меня вашей родословной… Маркизы Дамьяк очень древнего рода? —

Руди. Да… Герб Дамьяков насчитывает все-таки одиннадцать столетий…

Королева. Как они размножаются? Не при помощи одних только женщин?

Руди. Род Дамьяков… Гм… Это люди сумасшедшей силы… Бродячие рыцари, которые одним духом выпивали бочонок пива, съедали барана и платили трактирщику доброй затрещиной… Рыжебородые бандиты, сидевшие, как коршуны, в своих замках вместе с борзыми псами и пленными турчанками… Наш родоначальник, Амедей Дамьяк, брал штурмом Иерусалим… Говорят, он там повеселился… Подробно из-вестны его похождения, — до сих пор в Палестине есть деревни из одних только Дамьяков. Впрочем, Дамьяки всегда были бедны. В конце концов они проедали и пропивали свои города и замки. Мы поправляли свои дела, вступая в любовные связи с коронованными особами. Это было своего рода ремесло, вызванное необходимостью. Дамьяки бурно и весело прожили свои одиннадцать столетий. Нас любили, и мы любили… В сущности, Дамьяки — царствующий дом Европы…

Королева. Вы знаете… Я немножко устала… Вы знаете — я первый раз в жизни так много пила… Маркиз, все будет хорошо? Молчите, не отвечайте… До свиданья, маркиз… (Садится в машину.) Вы меня провожаете, господа… (Трогает машину. Вскрикивает.) Ай, там человек!

Принц (вылезая и поднимаясь). Я ничего не могу найти… Мадам…

Королева. Садитесь. Нет, не рядом, — сзади… (Уезжает вместе с принцем.)

Руди. До свидания, королева, я вслед за вами… Хунсблат. Маркиз, не откажите ко мне обедать ровно в шесть.

Руди. О’кей… Благодарю.

Есть от чего сойти с ума… (Быстро уходит.)

Зелкин. С этими бриллиантами… Я ничего не понимаю… Нужно перестраивать всю нашу политику. Мы в оппозиции, мы говорим: не время роскоши, когда на улицах безработные. Накормите их сначала, потом надевайте ваши коронные бриллианты… Это же удар по мне, если королева наденет ожерелье… Пойми, — завтра в парламенте мне придется повернуть вопрос с головы на ноги…

Зизи. Плевала я на твои вопросы, на твою партию, на парламент… Отдать своими руками другой женщине человека, которого я ждала всю жизнь!.. Если бы королеве было шестьдесят лет! Но ведь она в него вцепится, вцепится, вцепится…

Зелкин. Замолчите, сударыня, вы перешли границу порядочности. Вы — пьяны… Садитесь в машину, черт возьми! (Уходит, уводя Зизи.)

Гарри. Что ты там ни говори, а Руди — орел: врал так, будто мы сидим в кино…

Руди (возвращаясь, взбешенный). Алло, Майк! Ты не накачал баллон, мерзавец! Не накачать ли мне сначала твою рожу!

Майк. Ты куда торопишься, Руди?

Руди. Обедать к премьер-министру… Потом — не знаю куда. Потом ужинаю с этой девкой. Потом — не знаю… Вот что, ребята… Вы мне нужны сейчас, как бифштекс покойнику… Я затеваю новую игру… Даю вам полсотни долларов — все, что у меня имеется в эту минуту… Да у вас еще тысяча… Ол’райт? Убирайтесь сегодня же вечером за океан…

Майк. Нет, Руди, не сойдемся.

Руди. Сколько?

Майк. Ожерелье, Руди, ожерелье… Это цена твоей совести, мой мальчик.

Мы с Гарри, да и ты отчасти, не виноваты, что нам приходится зарабатывать на хлеб иными способами, чем это сказано в законах. Законы не мы с Гарри писали. Ты честно обещал нам купить королевское ожерелье и честно вернуться с нами домой. Что же получается? Тебя вмазывают в грязную историю, Руди. Тебя обрабатывает эта рыжая дьяволица и этот сверхчеловек с черным нёбом. Что они задумали — я еще точно не знаю. Но я вижу, что происходит у них в Европе… Происходит здесь большое мокрое дело. Честным людям здесь не место, и тебе в том числе…

Руди. Долго мне еще нужно слушать?

Майк. Я кончаю; мы с Гарри решили так: хотя ты и смазливый и достаточно легкомысленный парень, но душу ты пока еще дьяволу не продал… Ты честно выполнишь свой долг. Сегодня ночью ты пойдешь во дворец…

Гарри. Мы всё подготовим, мы будем с тобой.

Майк. Сегодня ночью ты купишь ожерелье, мы немедленно катим в океанский порт, садимся на пароход, и пусть я лучше лишусь царствия небесного, чем еще раз попаду в эту Европу и тебя сюда пущу…

Руди (сбрасывая пиджак). Давай решим проще: один против двоих.

Майк. Ну, и что хорошего — испортим тебе красивую сопатку. Стоп! Ножом не нужно, Руди… (Предупреждает его движение.) Уж лучше меня ножом никто не владеет в Соединенных Штатах… Соглашайся…

Гарри. Мы с Майком так и решили, Руди: если ты нас продашь — мы позвоним по автомату во дворец и расскажем, какой ты маркиз Амияк… Это я говорю к тому только, чтобы ты согласился…

Руди. Спасибо, ребята, спасибо… (Сорвал с себя воротник. Закрыл лицо руками.)

Майк. Ты счастливый, мой мальчик, тебе везет, тебе всегда и во всем везет… Нужно немножко подумать и о своей совести.

Действие второе

Комната во дворце. Большой камин-очаг. Ночь. Королева перед зеркалом примеряет бриллианты. Около нее — камер-фрау Азалия.

Азалия. Видеть, как унижают мою королеву, и молчать! Это пытка, пытка, пытка…

Королева. Моя дорогая Азалия, когда скверная погода, вы тоже уверяете, что это происки социалистов…

Азалия. Ваше величество, вы шутите, стоя на вулкане. Парламент поднял руку на королевские прерогативы! Парламент никогда раньше не осмеливался этого делать. Парламент наполовину состоит из социалистов… Моя чаша переполнена…

Королева. Красиво, правда?

Азалия. Ах, ваше величество! В Берлине этот господин, не будучи даже королем, все же не позволил себе наступить на ногу. Он сказал социалистам: пошли вон! Он сказал либералам: пошли вон. И чтобы навсегда отбить охоту у них собираться, сжег парламент… '

Королева. Эта маленькая баронесса Зелкин выиграет пари в десять тысяч флоринов. Маркиз Дамьяк поплатится за легкомыслие, — чему я очень, очень рада…

Азалия. История с ожерельем — прекрасный предлог для вашего величества покончить навсегда опасную и недостойную игру в парламент… Мы должны быть решительны! Если нужно, чтобы полетели головы, — пускай полетят головы! Бог вас простит. Взгляните в глаза ваших предков… (Указывая на портреты.) Из глубины могил они взывают к вашей решительности… Исторический час пробил…

Королева. Моя дорогая Азалия, к чему поднимать шум? Все устроилось очень мило: барон Зелкин взял обратно свое заявление рабочей партии, премьер-министр позвонил министру внутренних дел, а тот позвонил в государственный банк, и добрейший директор банка сам привез мне ожерелье… Если я всю ночь буду думать, как разогнать парламент, — завтра я проиграю теннисный матч… Вы просто кровожадны, Азалия!

Азалия. Благодарю вас, ваше величество… Должно быть, моей беззаветной службой у покойной королевы я действительно заслужила это название… Кровавая Азалия!

Королева. Перестаньте сморкаться, Азалия… (Снимает бриллианты.) Вы же знаете, что меня легко уговорить… Ванна готова?

Азалия. Да, ваше величество, вам время брать ванну.

Королева. Принц Рейнский! Мне начинает казаться, что это совсем не так ужасно… Принц нисколько не обременителен… (Идет к дверям.) Все, что я могу ожидать от его красноречия, это: «Мерси, мадам!» Иногда это удобно, не правда ли? (Остановилась в дверях.) Вы должны помнить, Азалия: при нашем дворе были маркизы Дамьяки?

Азалия. Через несколько минут я вспомню, ваше величество.

Королева. Вы расскажете мне в постели. (Уходит.)

Азалия. Святая дева, какое легкомыслие! (Берет ожерелье, запирает в несгораемый шкаф.) От социалистов можно ожидать всего… (Идет к телефону, набирает вертушку.) Граф фон дер Рюббе? Добрый вечер, граф… Нас подслушивают. Будем говорить шифром: вместо «королева» говорите «она»… Я также вместо «королева» буду говорить «она». Ваш совет выполнен… О парламенте я беседовала с ней только что со всей решительностью, я сказала: разогнать и сжечь… «Она» выслушала благосклонно… Граф, я виновата, — относительно евреев у меня это просто выпало из головы… О евреях я дополню — завтра же утром… Принц Рейнский? Да, да, на нем она продолжает настаивать. Простите… Что изменилось? Ситуация? Вы меня пугаете… Но принц ваш соотечественник… Граф, повторите, немного спокойнее… «Принц оказался круглым идиотом»… Но разве вы не знали этого раньше, граф?.. Ах, так… Вы понадеялись на расовые качества… Но как же быть теперь?..

Майк. Бери старушечку…

Азалия. Социалисты! На помощь!

Гарри. Самое благоразумное — молчать, как в утробе матери…

Майк. Ты поаккуратнее со старушечкой, а то она брыкнет на тот свет. Заткни ей рот кепкой…

Руди. Ожерелье здесь?

Майк. В несгораемом шкафу, замок шифрованный без ключа.

Руди (увидел Азалию, быстро закрыл себе лицо). Завяжите ей глаза.

Гарри. Бесполезно, Руди…

Руди. Сволочи… Вы что ее?

Майк. Сама соскочила с копыт, мы к ней и не прикасались.

Гарри. Обморок. Очухается…

Руди. Покройте ее чем-нибудь… Как это неосторожно!

Секретный замок без ключа. Майк, провода и паяльник.

Майк. Есть. (Подает ему инструменты.) Руди. Включай!

Оно… Красиво! Созвездие! (Разрывает его на две половины.) Оба вы до седых волос можете честно теперь посиживать в кофейне, покуривать ваши трубочки. Ну, живо, живо — лезьте в трубу… (Идет к окошку.)

Майк. Руди, мы же делим эту штуку на три части…

Руди. Отказываюсь. В два часа пятнадцать скорый поезд на Роттердам: немедленно на вокзал…

Майк. Ты остаешься здесь?

Руди. Я свое слово выполнил. До остального вам нет дела.

Майк. Не порядок… Мало ли какая дурь может влезть тебе в башку. Мы с Гарри не будем спокойны. Ты поедешь с нами.

Гарри. Так, Руди.

Руди. Это насилие над моей свободой?

Майк. Мы живем среди насилия, мой мальчик… Вот вернемся домой, сбудем эти камушки, — за кружкой пива ты сможешь досыта рассказывать нам сказки про свободу…

Гарри (у окна). Все равно тебе другого пути нет, — только через трубу на крышу. В саду полно стражи.

Майк. Лезь, лезь в трубу…

Руди (выхватывает у Майка ожерелье). О’кей! Я застал вас на месте преступления… Я во дворце по любовным делам… Мне поверят…

Хунсблат. Спокойно. (Блицу — указывая на Майка и Гарри.) Наденьте на них наручники. Добрый вечер, маркиз… (Берет у него ожерелье, другую половину ожерелья берет у Гарри, несет к шкафу.) Чистая работа… Это кто же из вас троих? (Затем подходит к лежащей Азалии, приподнимает покрывало. Морщится.) Ай, ай, ай!.. Вот это уже нехорошо. Это совсем глупо… Черт возьми, — задушили? Болваны!

Гарри. Потяните ее за нос, — старушечка дурака валяет…

Хунсблат (тормошит Азалию). Жива! Ну, слава богу…

Закройте глаза, графиня…

Азалия. Социалисты во дворце!.. Спасайте королеву!..

Хунсблат. Встаньте. Идите, не оборачивайтесь. (Ведет ее к двери.) Успокойте королеву: ожерелье на месте, социалисты ликвидированы. Попросите королеву не ложиться спать… Дайте знать принцу Рейнскому, что нам придется с ним говорить, — он не должен быть очень пьян. (Выпроваживает Азалию и закрывает за ней дверь.) Вот что, ребятки. К сожалению, обстоятельства государственной важности требуют, чтобы вы замолчали навек…

Гарри. Давайте уж лучше поиграем в суд, что ли, — уж повиснуть на веревке — так знать, что по закону.

Майк. Не оскорбляй ихнее правосудие, Гарри, иначе они тебя повесят два раза: сначала за ноги, потом за шею.

Хунсблат. Уведите их.

Блиц. Встать! Марш…

Майк. Руди, советую тебе умереть честным жуликом.

Блиц. Философствовать будешь, когда тебе намылят веревку. (Выталкивает Майка и Гарри за дверь.)

Хунсблат. Сигарку, маркиз…

Вам обеспечено двадцать пять лет одиночки.

Руди. Скучно…

Хунсблат. Я думаю! (Пауза.) Тогда начнем с другого. Вы любите власть?

Руди. Власть? (Вскидывает голову, быстро встает). Стоп! Я с вами начну разговаривать при одном условии: Майк и Гарри должны быть немедленно отвезены в Роттердам и в полном порядке посажены на пакетбот.

Хунсблат. Они станут болтать лишнее.

Руди. Не беспокойтесь — они умеют держать слово.

Хунсблат. А если их уже повесили?

Руди. Вы плохо знаете меня, господин министр… «Если я решил, я — решил. Если я сказал, я — сказал..< (Берет сигару, закуривает.)

Хунсблат. Я могу вас уничтожить раньше, чем вы докурите сигару до этикетки… Господин Мишель Рибо…

Руди. Пожалуйста… Откуда вы знаете, что я — Мишель Рибо?

Хунсблат. Королевская тайная полиция дала мне все сведения о вас с той самой минуты, когда ваша воровская шайка села в Нью-Йорке на пакетбот, вы — в каюте люкс, а те двое — палубными пассажирами.

Руди. Майк и Гарри не профессиональные жулики. Во всяком случае, они не взыскательны, вы смело их можете отправить из Роттердама палубными пассажирами.

Хунсблат. Положите сигару.

Руди. Я еще не докурил до этикетки.

Хунсблат. Браво, маркиз, браво… (Идет к телефону.) Блиц, они еше живы? (Пауза.) Так вот — снимите наручники с этих парней, отвезите их в Роттердам и посадите на пакетбот. Условие — полное молчание…

Руди. С борта они должны дать мне телерадиограмму.

Хунсблат. Предусмотрительно. (В телефон.) Нужна от них телерадиограмма… (Вешает трубку.) Все будет в порядке. Итак, маркиз…

Руди. Я вас слушаю…

Хунсблат. Вы мне нужны…

Руди. Это ясно.

Хунсблат. Вы, может быть, даже догадываетесь?

Руди. Не совсем. Очевидно, для какого-нибудь особенно грязного дела…

Хунсблат. Грязных дел не бывает… Дела бывают удачные и неудачные.

Руди. Оставьте философию. Вы хотите подсунуть меня любовником королеве? Охотно, если это не слишком меня свяжет. У вас счастливая мысль.

Хунсблат. Э-э-э-э, маркиз, не угадали… Я считал вас более честолюбивым человеком.

Руди. Если выбирать между веревкой и королевой… Сам дьявол бы не задумался… А вы не находите, что королева очень мила… У нее сверхженский темперамент.

Хунсблат. Да… Стоило бы все-таки вам дать затрещину. Вы читали известное сочинение господина Гвалтера: «Полевая книжка фашиста»?

Руди. На первом курсе университета. Довольно нахальная книжка, не правда ли? Она должна нравиться разоряющимся лавочникам. Хотя как-то ночью я попал в кабинет одного лондонского банкира и нашел ее у него на столе… К сожалению, я не дочитал этой книжки: дела моего отца во время кризиса лопнули, как мыльный пузырь, и мне пришлось начать борьбу за существование, — мою борьбу… Если бы я опирался на международный капитал, как этот господин Гвалтер, — уверяю вас, я бы достиг гораздо большего… Он скорее хитер, чем умен, нахален, чем проницателен…

Хунсблат. Что же вам помешало заняться политикой?

Руди. Любовь к женщинам, легкомыслие и жажда поглощать пространства… Мне всегда казалось слишком громоздким, неуклюжим — чисто по-немецки — поглощать пространства при помощи посылки в не принадлежащие мне пространства бомбовозов и тяжелой артиллерии… Я предпочитаю колеса моего автомобиля… Заставлять семьдесят пять миллионов немцев щелкать зубами от хронического голода в доказательство того, что они единственная полноценная раса, которая должна заселить все пространство земного шара… Это же чистейшее людоедство… Барон, мы все-таки светские люди…

Хунсблат. Вы мальчишка…

Руди. Не протестую…

Xунсблат. И вы все-таки мне нравитесь. Из всего возможного я выбираю именно вас…

Руди. В качестве кого я вам нравлюсь?

Хунсблат. Вы могли бы не перебивать меня в течение минуты и тридцати секунд?

Руди. Пожалуйста…

Хунсблат. Шестая часть земного шара — шестая! — населена русскими. Они там не спят… А вы можете спать спокойно? Я — нет… В двух километрах отсюда, в рабочих кварталах, нам уже копают могилу… Этим шекспировским могильщикам помогают все! Голодные чиновники, голодные интеллигенты, голодные мещане, парламентские болтуны! Им помогает пресса! Такой-сякой поджарый брюнетик в пенсне на мокром носу готов за пару флоринов выкопать мне любую могилу. Армия, флот, полиция — все на поводу у проклятого парламента! Так вот, кровяное проклятие! Мы говорим: довольно колебания! Человечество достаточно повеселилось! Трудящиеся слишком уверенно стали рассуждать, что их социальные бредни можно осуществить… Бредни, я повторяю вам! Будь я господом богом, я бы истребил этих тружеников и заменил их муравьями соответственной величины… К порядку! За дело! Мир устроен не для веселья… Деньги требуют сурового поведения от человека… Не наша вина, что ты родился на свет, — работай! Отдохнешь в могиле… Работай, забыв о счастливых бреднях… Работай, не надеясь более ни на что… Работай, покорно возвращаясь в свое стойло и благословляя хлеб в кормушке… Господа трудящиеся, по стойлам! Вам это не нравится? Будет война, чтоб навести порядок… О, какая будет война. Большая, истребительная, беспощадная… Мы не людоеды, молодой человек… Но вот эту самую могилу, которую нам копают, мы наполним кровью наших могильщиков… Шестая часть земного шара, где они устраивают коммунистический рай, должна стать белым пятном… Я отрастил себе ноготь — я сам расчерчу на куски эту часть света… Кровяное проклятие! Либо мы, либо они! Мы переходим к высшей форме хозяйства: работающий человек становится на место отживших животных — лошади и вола… Они роют нам пропасть, но мы перейдем через нее по чертову мосту. Я вам рассказываю о программе максимум… Что же касается — с чего непосредственно нужно начинать…

Руди. Простите, полторы минуты прошли… Я вас понял. Вы предлагаете мне заняться политической деятельностью… Что это будет: шпионаж, подделка документов, провокация, вербовка бандитов?..

Хунсблат. Я предлагаю вам стать мужем королевы и фюрером.

Руди. Мне?.. Простите, я еще не отказываюсь… Но почему именно мне?..

Хунсблат. Потому что вы профессиональный нахал и вор…

Руди. Простите, я просил бы…

Хунсблат. Потому что в вас отбор уже произведен… Вором может быть только человек полноценный, ловкий, наглый, решительный, как голодный зверь, человек, до самых потрохов освобожденный от бабушкиных сказок… Умственной деятельности мы с вас не спросим. Думать за вас буду я… Вы — драться, лгать, дурачить, натравливать, пугать, хамить в мировом масштабе. Мне понравилась ваша философия о большой дороге. Вы тот самый парень, кто, не моргнув глазом, зачеркнет девятнадцать столетий этой самой, черт ее подери, гуманитарной культуры…

Руди. А что ж! Если сделать вентиляцию и подвести отопление — из готических соборов могли бы получиться неплохие гаражи…

Хунсблат. Никаких компромиссов! Библиотеки, музеи, памятники, весь этот старый хлам — взорвать, сжечь и развеять… Человек должен забыть все… История человечества начинается с января тысяча девятьсот тридцать третьего года… Мы будем рубить головы за одни только мысли о справедливости.

Руди. Гм. Знаете что, — не лучше ли мне все-таки сесть за решетку?., а?

Хунсблат. Я говорил с вами так в первый и в последний раз. Дальнейшее будет значительно проще. Вы будете спать с королевой, тратить деньги и орать во всю хриплую глотку на фашистских собраниях. Я разрешаю вам со всей яростью обрушиться на меня — представителя тяжелой промышленности… Можете намекнуть, что я даже неарийского происхождения… Призовите к погрому моих универсальных магазинов… Частично — этот погром я допущу, — он разовьет аппетит… Зовите к захвату моих банков и разделу моих миллиардов поровну между лавочниками… «Обещайте возродить цеховые корпорации сапожников, скобарей, кожемяк и так далее… Распишите этим болванам пиршества под старыми липами, — земной рай: жрать, пить и блевать… Втолкуйте им: все это будет, будет, если они выдадут нам головой парламент. И тогда вы возьмете власть…

Руди. Вы уверены, что я именно тот самый человек?

Хунсблат. Да. Вы — фюрер. Вы еще несколько нерешительны — ничего, аппетит придет во время еды. (Звонит по телефону.) Если королева не спит, передайте, что я покорнейше прошу ее сюда… (Вешает трубку.) Королева мягка, как воск, но взбалмошна… Все дело может сорваться. Маркиз, распустите хвост…

(Звонит по телефону.) Кофе, ликеры, шампанское в личные покои королевы… (Вешает трубку.)

Руди. Знаете что… Мне не нравится ваш тон, господин барон Фома Хунсблат. Вы кричите, вы развязны. Чертыхаетесь… Вы не у себя в конторе, вы не в кабаке… Понятно вам?

Хунсблат (остолбенел. Потом захохотал, хлопнул Руди по плечу). Ну, ты действительно — парень тот, что надо…

Руди (сбрасывает с плеча его руку). Мы с вами не пили еще брудершафта. Будьте любезны открыть окно, — здесь воняет вашими сигарами, и вышвырните за дверь эти стрелялки… (Уназывает на ручные пулеметы.)

Хунсблат (запирая оружие в шкаф, лакею). Открой окно и ступай прочь…

Ну?..

Руди. Что — ну?

Хунсблат. Правильно… Ничего не скажешь… Правильно… фюрер.

Руди. Застегните жилет и поправьте галстук. Идет королева.

Королева (Хунсблату). Вы предлагаете мне продолжить сегодняшний разговор… Я хочу спать… (Увидела Руди. Поглядела на Хунсблата.) Что это значит? (Подошла к креслу, села.)

Руди. Я возвращался в гостиницу. Я остановил мою машину, чтобы взглянуть на эти окна, — мне почудилось очертание женщины сквозь полураздвинутые портьеры. Я выскочил из машины и подошел к живой изгороди. Я видел, как вы сняли ожерелье и положили его на столик. Вы спросили о чем-то. Я хотел, чтобы прозвучало мое имя… Вы засмеялись и ушли… Мое сердце отчаянно билось. Тогда я заметил двух людей, вылезающих из камина… Они были страшны. Я понял: вам грозит опасность. Я перескочил через изгородь и открыл окно… И — вот я здесь — в покоях вашего величества…

Xунсблат. Эти двое были опасными террористами, моя королева. Мне был известен каждый их шаг… Но я опоздал на несколько секунд…

Королева. По-моему, вы лжете оба…

Руди. Королева, красивой женщине никогда не говорят правды… Ложь, как шелковый ковер, ложится у ее ног… Идти по лжи легко и комфортабельно… Ложь — язык любви…

Королева. Все же иногда хочется знать правду…

Руди. Зачем? Женщина всегда успеет узнать правду. Зачем торопиться… Если я буду говорить, что каждое ваше движение—поворот головы, улыбка, взгляд— отдается во мне сумасшедшим волнением… Вы скажете — это ложь. Но вы невольно умножите ваши грациозные движения, и вам самой они станут казаться особенно удачными… Если я скажу, что аромат, идущий от ваших волос, от ваших губ, от ваших рук, от вашего платья, — туманит мне сознание, как грозовые тучи, и я весь в предчувствии грозы… Вы не поверите, но все же вы с особенным любопытством будете следить за моим растерянным взглядом, за дрожью моего голоса… Вам даже может показаться, что я в самом деле схожу с ума от любви…

Королева (встает, подходит к столику, на котором стоят напитки, наливает бокал. Он дрожит в ее руке, не отпив — она ставит его на место). Вы оба пришли говорить со мной о принце. Послезавтра он станет моим мужем… Я решаю мою судьбу, — для меня это важнее, чем все, что делается в Европе, в Китае, во всем свете… Принц мой жених… Я привыкла к этой мысли. Это почти то же, что если бы он был моим мужем… Почти то же самое. До сегодняшнего дня я чувствовала себя очень спокойно… Я удачно играла в теннис. Я получила шоферские права. Остался еще один день моей жизни… Неужели нельзя подождать… Уверяю вас — послезавтра я, наверно, заинтересуюсь политикой и другими развлечениями.

Хунсблат. Моя королева, вы защищаетесь… (Прикладывает платок к глазам.) Вы защищаетесь, как дитя, от двух агрессоров… Я готов сложить оружие…

Руди. Не делайте этого…

Хунсблат. И не подумаю. Увы, моя королева, на днях английский посол сказал мне: Англия сделала все, что могла, стоя на страже всеобщего мира… Англии остается только молиться, чтобы испанцы, чехи, австрийцы и французы были в раю у господа бога… Английский посол плакал, как ребенок, о судьбе вашего королевства…

Королева. Вы мне грозите?

Руди. Королева, прикажите его вышвырнуть за дверь?..

Королева. Я ничего не в состоянии понять. (Пьет вино.) Принц будет моим мужем…

Хунсблат. Ну, что ж… Завтра я создам комиссию по невмешательству в ваши личные дела. Перенесем спор в комиссию.

Королева. Маркиз, защитите меня…

Руди. Сударыня! Я всегда готов идти на полшага впереди вас, — ударами расчищая вам дорогу… Я готов с восторгом исполнить малейшие ваши прихоти и любоваться ими… Я готов к услугам вашего дурного настроения, вашей скуки, вашего веселья и ваших страстей… Но я должен получить на это право, сударыня…

Хунсблат. Право мужа королевы…

Королева. Что? Честное слово, вы сошли с ума, оба…

Хунсблат. Мы не сошли с ума… Принцы Рейнские и маркизы Дамьяки!.. Одиннадцать столетий, там — семь, — не говоря уже о разнице в остальных качествах…

Королева. У меня нет сил… Пускай решает сам принц…

Хунсблат (в телефон). Попросите принца… Что? Ну, тем лучше. (Вешает трубку.) Для европейской прессы мы представим дело так: вы пожертвовали принцем и личным счастьем ради спасения всеобщего мира…

Хунсблат. Его высочество принц Рупрехт Младший…

Королева. Месье…

Вы — мой будущий муж… Вы должны руководить моим поведением… Месье, предупреждаю вас, я, кажется, готова наделать глупостей…

Умоляю… Скажите мне — в первый и последний раз: вы любите меня?..

Месье, мне предлагают другого мужа вместо вас… Одно движение вашей твердости, я тоже буду тверда..

Принц. Но-но-но! Никаких еще мужей…

Королева. Принц проявляет твердость…

Принц. Я проявляю большую твердость…

Хунсблат (Руди). Кончайте эту позорную сцену.

Руди. Хорошо. Отвернитесь… (Идет к королеве.) Агния… Агния…

Королева (протягивая руки для защиты). Нет, нет, нет…

Руди. Агния… (Схватывает ее и начинает целовать.)

Королева (без сил висит у него на руках, но не уклоняется от поцелуев). Я боролась… Я хотела быть честной до конца… Я же знаю: самое греховное, самое ужасное — это страсть к мужчине… Я боролась… Бог меня оставил…

Принц. Я утверждаю — происходит большое неприличие. (Уходит.)

Хунсблат. Все в порядке, моя королева, все в порядке. Вы спасли королевство, вы спасли трон…

Действие третье

Королевский сад. Открытая беседка, где на столе — микрофон. Сад иллюминирован, над деревьями луна. Проходят Хунсблат и Блиц.

Хунсблат. Откройте все ворота в королевские сады. Пускайте публику.

Блиц. В карнавальных костюмах и масках?

Хунсблат. В масках и без масок, в костюмах и без костюмов… Обыватели еще не настолько утратили чувство действительности, чтобы приходить без штанов. Пускайте всех.

Блиц. Господин барон ничего не опасается?

Хунсблат. Я ничего не опасаюсь. Повсюду разместите оркестры… Побольше фокусников, шпагоглотателей, публика любит это… Как можно больше спиртных напитков. Что делается в городе?

Блиц. Центральные улицы оживлены, все кафе переполнены… Некоторое недоумение, даже испуг вызвало сообщение об отставке принца и поспешное обручение королевы… Публику особенно удовлетворило снижение цен на спиртные напитки. Веселятся и пляшут на всех перекрестках.

Хунсблат. Пляшут, как сумасшедшие?..

Блиц. Почти что, господин барон.

Хунсблат. Это хорошо. Что делается в предместьях?

Блиц. В рабочих предместьях—тишина и полное спокойствие.

Хунсблат. Войска?

Блиц. В одиннадцать тридцать войска начнут оцеплять предместья… В одиннадцать сорок отдельная колонна направится к парламенту…

Хунсблат. Все-таки, почему спокойно в рабочих предместьях?

Блиц. Вас это не должно волновать, господин барон…

Хунсблат. Меня это волнует…

Блиц. Войска войдут в затихшие улицы, и мы будем брать по квартирам, сонных, из кроватей…

Хунсблат. Там не должно быть спокойно… Кровяное проклятие!

Блиц. Министр внутренних дел отклонил план создания искусственного возбуждения на окраинах.

Хунсблат. Трус! Прохвост! Министр внутренних дел так раскормил своих провокаторов, — за полкилометра их можно узнать по брюху и сытой роже… Позвоните в отдел пропаганды, пускай человек пятьдесят мексиканских агентов отправляются в рабочие кварталы, в кабаки, в кафе, кинематографы… Возбудить! Наэлектризовать! Перевернуть пару автобусов… Проломить головы полдюжине полицейских… Несколько револьверных выстрелов… Небольшую баррикаду… Я хочу видеть противника открытым…

Блиц. Я боюсь, что — поздно, господин барон…

Хунсблат. Поздно? Никогда не произносите при мне этого слова. Что это у вас?

Блиц. Перехваченная телеграмма маркизу Дамьяк…

Хунсблат (берет телеграмму, но, не найдя в карманах жилета пенсне, возвращает ее Блицу). Прочтите.

Блиц (читает). «По дороге в Роттердам нас одиннадцать раз пытались угробить, но мы вывернули машину и — все в порядке, знаем о твоих успехах, держи ухо востро. Майк…»

Хунсблат. Кого нужно было повесить за это? Может быть, вас, Блиц? Ступайте… Мексиканских агентов для скорости перебросьте на автокарах…

Блиц. Вы просили напомнить: через две с половиной минуты маркиз должен быть у микрофона.

Хунсблат. Помню.

Майк. Видишь, я был прав: мальчик нашей телеграммы не получил, значит, его надо предупредить другим способом…

Гарри. Майк, мы же влезли в самую пасть.

Майк. Я и сам вижу, что мы здесь, как две вши на ладони.

Гарри. Тут уже нас непременно повесят, Майк… Майк. Ты правильно рассуждаешь, Гарри…

Гарри. Майк, давай-ка лучше отсюда…

Майк. А ты можешь бросить своего товарища в трудную минуту?

Гарри. Скажем — не могу…

Майк. Ты сам бы себе сказал тогда: я — трус и подлец?

Гарри. Пожалуй бы, сказал.

Майк. Если твой товарищ на краю гибели — должен ты рискнуть своей шкурой?

Гарри. Ну, должен.

Майк. Вот, когда ты так поговоришь со своей совестью — тогда тебе станет ясно: хочешь ты или не хочешь, а надо выручать нашего мальчика…

Гарри. Майк, идут…

Зелкин. Мы пришли немножко рано, Зизи… Пройдемся. Неполитично вылезать первыми… Почему ты так странно смотришь на меня? Мы же условились… Ты возьмешь адрес, как жена депутата, облеченная доверием масс… Делаешь реверанс и передаешь адрес королеве со словами: «Ваше величество, десятки тысяч добрых, благодарных рабочих кладут в ваши милостивые руки…» Понимаешь: тут очень тонкий оттенок, — я не говорю — «Повергают к стопам вашего величества». Нет! Рабочие, сохраняя чувство собственного достоинства, кладут в руки ее величества «свои чувства глубокого удовлетворения и надежд…» Ты поняла, как я подковыриваю? «Надежд на мирное разрешение некоторых экономических, противоречий…» Под адресом десять тысяч подписей: моя, секретарей профсоюзов и других…

Зизи. Боже, какая скверная фальшивка! Хватило же у тебя терпенья подписать десять тысяч фамилий…

Зелкин. Это не меняет дела… А может быть, я лично опросил всех по телефону? Момент чрезвычайно обостренный. Я предвижу крутой поворот в сторону диктатуры капитала… Наше положение весьма щекотливое…

Зизи. Только трусы боятся щекотки…

Зелкин. Я не боюсь щекотки! Во что бы то ни стало я должен удержать власть в рабочих округах… Я должен удержать большинство в парламенте, придется уступать и одним, и другим, спасая и то, и это…

Зизи. Сколько тебе хлопот, мой зайчик…

Зелкин. Будешь ты у меня когда-нибудь президентшей… Итак, после короткой речи ты снова делаешь реверанс королеве и ее жениху.

Зизи. Нет…

Зелкин. Что — нет?

Зизи. Я всецело на стороне крупного капитала… Подавай эту бумажонку сам…

Зелкин. Я требую повиновения! Я требую, как глава семьи, черт возьми!

Зизи. Шатап…

Зелкин. Я залеплю вам пощечину, сударыня, — публично!

Зизи. Глядите! Социалист…

Зелкин. Молчать! Прежде всего я — мужчина, вы — моя жена…

Зизи. Вы не мужчина, увы! Если бы только вы осмелились публично залепить мне пощечину… О-ла-ла… Я бы вам поцеловала руку, мой тигр! Мало еще быть просто подлецом… За это дешево платят сегодня… Смелым, инициативным подлецом, — о! Это — стиль!.. Я разочарована.

Зелкин. А что такое? Ты что-нибудь слышала обо мне?

Зизи. Игра проста: только две комбинации, третьей нет… В первом случае тебе дают хорошего пинка, — ты вылетаешь на тротуар, где в самом благоприятном случае торгуешь спичками и шнурками для ботинок… Во втором случае тебя просто расстреливают…

Зелкин. То есть — как расстреливают? Кто? За что? А! Ты, как всегда, несешь чушь. Маркиз в хороших отношениях с тобой?

Зизи. Позавчера во время ужина и после ужина маркиз был любезен свыше всякой меры…

Зелкин. Закинь ему за меня словечко, это не помешает… Зизи… Ты же добрая баба…

Зизи. Как все распутницы… Ах, милый друг, меня, как пушинку, подхватывает ураган мятежа…

Зелкин. Какого мятежа? О чем ты говоришь?

Зизи. И я не знаю, — где я буду завтра… Должно быть, очень далеко от тебя…

Хунсблат. Микрофон здесь, в павильоне…

Зизи. Ваше высочество… (Делает реверанс.)

Руди. Мадам… (подходит к ней.) Кошечка, как дела? _;

Зизи. Незабываемо…

Хунсблат (из павильона). Ваше высочество, через минуту вы у микрофона…

Руди. Хорошо, хорошо, займитесь там чем-нибудь… (Зизи.) Слушай, — незабываемо?.. Когда мы встретимся?

Зизи. Я бешено ревную.

Руди. Кошечка, не будь буржуазной и не царапайся…

Зизи. Королева — хороша, хороша?.. Отвечай — хороша?

Руди. Отчего же, — королева — премилая девочка… Как воздушный пирог со сливками… Если бы ей было лет тридцать, как тебе…

Зизи. Я должна видеть тебя всегда, каждый день, каждую минуту… Амедей, Амедей… У меня есть деньги… Мой муж успел наворовать, — всё, всё на моем текущем счету… Нам хватит надолго… Только мчаться с тобой в автомобиле. Чтобы жизнь проносилась мимо, не останавливаясь… Я не хочу застывших очертаний! Вперед, вперед, — рука на твоем плече, голова на твоей груди… Я хочу жить… Брось королеву… Брось все, все. Уедем…

Руди. Кошечка, будь благоразумна…

Зизи. Не хочу благоразумия… Я боюсь… Ты не представляешь даже — как страшно в городе сегодня… Люди пляшут, скачут на улицах, у всех остановив «шиеся глаза… Они видят смерть..-. Я не пьяна, я не в бреду… Я — в ужасе… Сегодня ночью будет пере «ворот… Я все знаю… Но, может быть, слишком поздно… Я не могу объяснить тебе разумнее. Ужас кричит во мне: а вдруг уже поздно! Мы обречены, мы все обречены…

Руди. Прежде всего — хладнокровие… Я хочу быть фюрером, — имею я на это право, черт возьми?. «Сорвется — плевать… Ты вот что, — завтра переведи-ка деньги в Париж, на всякий случай…

Зизи. О мой тигр…

Хунсблат. Время, ваше высочество…

Внимание, внимание, внимание… У микрофона жених королевы, его высочество герцог Норд, маркиз Дамьяк…

Руди (у микрофона). Граждане королевства, приветствую вас…

Хунсблат. Дайте прямо расовую теорию…

Руди. Я вырос по ту сторону океана, но я уроженец вашей страны. Я — ариец. Окружность моего черепа— сорок восемь сантиметров, высота — от надбровных дуг до темени — десять сантиметров… Я длинноголовый, голубоглазый блондин. В поперечном разрезе мои волосы имеют овальное сечение. Одиннадцать столетий мои арийские деды Скрещивались со стопроцентными арийками… Я — хозяин жизни…

Хунсблат. Я уже слышу бешеные аплодисменты…

Руди. Со всею твердостью я говорю вам: земля нашего королевства, леса и реки, заводы, фабрики и магазины, сам воздух — принадлежат нам, чисторасовым арийцам, и только нам…

Хунсблат. Давайте — о евреях.

Руди. Наша страна засорена представителями низших рас. Из них наиболее нетерпимые — это евреи, Они круглоголовы, черноваты и кудреваты… Уж это одно лишает их места под солнцем. Ваши виноградники гибнут от филлоксеры, земля дает скудный урожай, ваши дети болеют коклюшем и корью, зимой вы мерзнете у холодных каминов… Вы всё еще уверены, что причина этому стихийные бедствия… Нет! Обрадую вас! Фашистская наука нашла истинного виновника: это — евреи… Это они причина того, что вы пьете жидкое пиво, едите неудобоваримый хлеб, простаиваете в очередях за жирами и кряхтите под тяжестью налогов… Вы станете самым счастливым народом, как только вытряхнете из вашей страны всех круглоголовых, черноватых и кудреватых… Я говорю это вам, я — сын арийского солнца…

Хунсблат. И это будет вашим официальным титулом!

Руди. Я говорю вам: позор на голову тех арийцев, кто скрещивается с еврейками.

Хунсблат. Хорошо, сильно…

Руди. И говорю вам, если хотите, чтобы в нашей стране наступил земной рай, — лишите евреев огня и воды, лишите их права дышать воздухом… Бейте стекла в еврейских лавках… Мажьте им двери дегтем.

Хунсблат. Крови, крови, требуйте крови, черт возьми…

Руди (ему). Сегодня я не в настроении…

Хунсблат (в микрофон). Внимание, внимание, внимание… Сын арийского солнца, герцог Норд, продолжит беседу с вами завтра в тот же час, на той же волне…

Руди (вытирая платком лоб). Слушайте, Фома Хунсблат, если вы еще раз будете мне говорить под руку, я не на шутку натравлю моих подданных на ваши универсальные магазины, мы вам выпустим пух… Я не марионетка, кровяное проклятие!

Хунсблат. Вы сказали блестящую речь, ваше высочество… Представители великих держав слушали ее с удовлетворением…

Руди (наливая себе вино). Кстати — об этих представителях… С кем у нас сердечная дружба, с Англией или Германией, кто нас собирается проглотить?

Xунсблат. И те, и другие.

Руди. Мило.

Хунсблат. Англия нас глотает исподволь, пережевывая вставными зубами, — банк за банком, фабрику за фабрикой, со слезами жалости и комитетами по борьбе с глотанием… А Германия, как щука, — хап! И мы — в фашистском желудке…

Руди. Вы могли бы аппетитнее выражать ваши мысли…

Хунсблат. Железный фашистский желудок — это то, что нам нужно. Это значит: завтра же мы переводим наши заводы на военную продукцию, рабочее население — на трудовую повинность, а страну — на твердый режим… Мы сами с усами, кровяное проклятие! Если наша тяжелая промышленность вольется в фашистский блок, мы будем распоряжаться в Европе, как на кофейной плантации… Мы Англию запрем на островах, как крысу в мышеловке… Понятно вам? Держитесь твердо. Я иду за королевой.

Руди. Погоди-ка, цыпка… (Танцует с ней.)

Королева. Я вам нравлюсь?

Руди. Ночная бабочка…

Королева. Вы угадали. Я ночная бабочка. Этот костюм — со значением. Наденьте маску, идемте, я отчаянно хочу танцевать, но только с вами…

Руди. Пошлем к чертям всю политику…

Королева. Да, да, пожалуйста…

Руди. Будем плясать, дурачиться и целоваться…

Королева. Сударь… Хотя да, будем… Мне тревожно сегодня, сама не знаю почему. Взгляните, какая большая луна над деревьями… Как будто ей никакого нет дела до нас… Это — жестоко… Взошла над иллюминацией, и дела нет, что здесь — у живых людей — бьются сердца. Плывет в тумане, как над мертвым миром.

Руди. А если нам удрать потихоньку, — на машину и— в путь? Ваша головка на моей груди, ваша рука на моем плече…

Королева. Ну, куда мы с вами уйдем от этой жизни? Достаточно снять маску, — ах, все исчезнет… Ах, мы обреченные, мой друг…

Блиц (входит). Великие представители следуют. Королева. Боже, какая скука…

Рюббе (Фицжеральду). Я же вас не бью по голове пивной кружкой, — чего же вам еще…

Фицжеральд. Но ваш несколько повышенный тон, граф…

Рюббе. Я говорю на языке дипломатии… Повторяю— из этого королевства вы уберетесь к чертовой матери…

Фицжеральд. Простите, граф, но вы забываете, что наш великий флот…

Рюббе. Вашему великому флоту в конечном счете мы предоставим спокойно плавать вокруг Южного полюса.

Фицжеральд. Простите, граф… Во избежание могущих произойти осложнений я бы хотел указать, что на суше и на море мы в три с половиной раза сильнее вас…

Рюббе. Гром и молния! Вы мне грозите? Прекрасно… Моя империя знает, что ей делать со своей армией и воздушным флотом.

Фицжеральд. Зачем столько страсти… Взамен этого королевства мы готовы развязать вам руки на востоке. Помимо Австрии, Чехословакии или даже Клайпеды сколько там прекрасных стран… Какой простор. Какие лакомые кусочки. Но что касается этого королевства — мы принуждены топнуть ногой.

Рюббе. Что? Я ослышался?.. Топнуть ногой? Как это делается? Может быть, так? (Наступает ему на ногу.)

Фицжеральд. Чувство гордости, граф, заставляет меня только промолчать.

Хунсблат (подходя к ним). Королева и герцог Норд выразили желание неофициально пожать вам руки, господа…

Фицжеральд. Спешу, спешу… (Спешит к королеве.)

Рюббе (Хунсблату). Мой фюрер только что лично звонил мне: большие маневры имперских войск передвинуты к вашей границе…

Хунсблат. Прекрасно…

Рюббе. От себя добавляю: если сегодня же ночью не решитесь на освежающие меры, — маневры имперских войск будут перенесены на вашу территорию…

Хунсблат. Еще до полуночи герцог Норд объявит установление в королевстве фашистского режима… Рабочие предместья будут очищены.

Рюббе. Решитесь?

Хунсблат. О да… Предместья оцеплены войсками…

Рюббе. Помогай вам германский бог. Вырежьте всю сволочь до последнего щенка…

Хунсблат. Но — создастся некоторое затруднение…

Рюббе. На заводы и фабрики мы вам пришлем немцев из концлагерей… Это дисциплинированные немцы… Кормить их нужно только раз в сутки — овсянкой и картофелем.

Хунсблат. Пожалуйста, мы сможем давать и мясо…

Рюббе. Не нужно. Мясо и жиры — вредны. Не портите нам немцев, черт возьми… (Идет к королеве, стоящей с Фицжеральдом и Руди в павильоне.)

Хунсблат. По этикету — королеву и герцога под масками нельзя узнавать…

Рюббе (королеве). Приветствую тебя, красивая маска. (Руди.) Приветствую.

Фицжеральд. Здесь рассказывают, что эти маски — обручены. Я верю слухам и нахожу, — трудно выбрать лучшей пары. Она — вся грация, вся невинность. Он — все мужество, все добродушие, — такой парень пробьет кулаками дорогу в жизни для себя и своей милой… (Смеется.)

Рюббе. Это все — стихи… Я скажу по-солдатски… Что за костюм на тебе, маска?

Хунсблат. Ночная бабочка…

Рюббе. Ночная бабочка, — значит, ты летишь на огонь… Ну вот, когда у этого твоего парня огонь начнет чадить—предлагаю тебе свой огонь нибелунга — сжечь твои крылышки… (Делает движение, чтобы взять королеву за подбородок.)

Королева (пытаясь отстраниться). Амедей!

Руди (кидаясь к Рюббе). Эй, вы, черт вас возьми!

Хунсблат (загораживая Рюббе). Вы пьяны, ваше высочество.

Руди. Это животное ведет себя неприлично.

Хунсблат. Вы пьяны, ваше высочество. (Увлекает его в сторону.)

Рюббе. На вашего молодчика, королева, не мешает надеть железную узду.

Королева. Ах, Амедей такой порывистый…

Фицжеральд. А моя точка зрения, что хороший удар в переносицу никогда не вредит добрососедским отношениям…

Хунсблат. Вы необузданный и фантастический идиот.

Руди. Что?

Хунсблат (тихо). Я вас выдумал не для того, чтобы вы путали мне карты, щенок…

Руди. Но, но, но…

Хунсблат. Тихо, вам говорят… Вы осмелились повысить голос в присутствии графа фон дер Рюббе… Граф фон дер Рюббе больше чем наместник бога на земле… Если он потребует, вы ляжете на живот и будете лизать ему ботинки… Идите и почтительно извинитесь…

Руди. Ну, знаете, когда я был просто вором…

Хунсблат. Молчать, повиноваться… Или завтра же я найму себе другого фюрера, клянусь дьяволом…

Зелкин. Господа, парламент горит..

Королева (затыкая уши). Ай!.. Зелкин. Парламент горит…

Хунсблат. Замолчите, или вам заткнут глотку раз и навсегда.

Зелкин (Руди). Парламент горит с четырех концов. Парламент оцеплен войсками…

Руди. Ну, и нечего вам волноваться, все в порядке…

Королева. Но ведь можно вызвать пожарных…

Хунсблат. Блиц, Блиц… Где этот мерзавец… (Идет к телефону.)

Зелкин. Кто бы мог подумать, господа, кто бы мог подумать…

Королева. Так всегда, — достаточно только захотеть повеселиться — что-нибудь помешает…

Руди. Этот господин действует мне на нервы…

Фицжеральд (Зелкину). Побольше хладнокровия, мой добрый друг.

Зелкин (с ужасом). Они его подожгли…

Фицжеральд. Никогда не нужно ставить точек над и… У вас есть какие-нибудь документы, подтверждающие…

Зелкин. Документов сколько угодно…

Фицжеральд. Могу я предложить вам место в машине…

Зелкин. Я вам все расскажу, все, все…

Фицжеральд. И поступите разумно.

Руди. Слушайте-ка, что у вас тут происходит?

Королева. Народ бежит, оркестры умолкли, над городом зарево.

Хунсблат (бросая телефонную трубку). Простите, королева, на несколько минут я должен вас покинуть.

Блиц. Вы меня звали?

Хунсблат. Блиц, на всякий случай, где моя чековая книжка?

Блиц. Вашу чековую книжку и наличность в долларах я положил в блиндированную машину.

Хунсблат. Где граф фон дер Рюббе? Я должен немедленно его видеть.

Королева. Если я заплачу — будет очень неприлично?

Руди. Подождите… Никаких слез, черт возьми… Телефон сломан… Слуги исчезли…

Королева. Можно вас взять под руку, Амедей… У вас сильная рука… Как бы я хотела быть прачкой или булочницей. Как бы мы с вами хорошо поженились и жили. Вы бы пекли булочки, я бы стояла в хорошеньком передничке у прилавка… Вы бы хотели так?

Руди. Где, черт возьми, может стоять моя машина?

Королева. А королевой вы меня не станете любить… Да и вообще… Стрясется фашистский переворот либо революция… (Сморкается в кружевной платочек.)

Руди (торопливо целует ее). Нужно немедленно засмеяться.

Королева. Спасибо… Я попробую…

Ай!

Майк (снимает маску.) Не бойтесь, барышня, это я — Майк, а это — Гарри. Пришли за нашим мальчиком.

Королева. Кто эти люди?

Руди. Жулики.

Королева. Ай!

Майк. Вам нечего нас бояться, барышня, мы, пожалуй, много честнее ваших министров, скажем — мы единственные честные люди в этой игре.

Гарри. Майк, рассуждать будешь после… Минута дорога.

Руди. Что там происходит, я ничего не понимаю?

Майк. Я и сам мало понимаю, но вижу, вышло у них здорово. И не придется ли нам переменить мнение насчет Европы… У них было условлено, видишь ты, — когда фашисты подожгут парламент, — это сигнал: чернонёбых на фонари!

Гарри. Мы тебя предупреждали, Руди, — не лезь в грязную историю: после твоей речи в микрофон тебя ищут, чтобы повесить на первом фонаре…

Королева. Они не смеют!.. Герцог Норд неприкосновенен…

Руди. Поймите, черт вас возьми, когда я говорил в микрофон — я меньше всего думал, о чем я говорю. Плевал я на расовую теорию! Я не навязывался им в фюреры! А что бы я стал делать, если этот мешок с жиром, Фома Хунсблат, предложил мне двадцать пять лет тюрьмы…

Королева. Маркиз!

Руди. Маркиз! Я такой же вор, как вот эти, — и все это прекрасно знали, и вас за жулика замуж и выдавали…

Королева. Боже милосердный, возьми меня к себе…

Майк. Барышня, да ничего другого и не могло получиться в этом сумасшедшем доме… Кроме того, он погорячился, — это мы жулики, он — авантюрист… Не огорчайтесь, — он прекрасный, образованный человек… И никогда не был подлецом, — только вот до последнего случая, когда полез в фюреры, но уж тут его развратила обстановка…

Гарри. Это мы с Майком настаивали на вашем ожерелье… Честно говоря — вначале — Руди тоже мечтал… Но, как увидел вас, — тогда у колонки, — наотрез: не буду у нее покупать ожерелье. Верно я говорю, Майк… А мы: купишь, а то позвоним из автомата…

Королева. Кто вы такой, месье?

Руди. А я и сам не знаю…

Майк. Он — жертва общественного безобразия.

Королева. Месье, если я вам отдам это роковое ожерелье, — вы обещаете до конца жизни быть честным человеком?

Руди. Ну, конечно, обещаю…

Майк. Смотри, ты дал слово девушке…

Руди. Агния… Едемте в Париж… Я буду булочником, проповедником, журналистом, — кем только вы захотите. Верьте мне…

Королева. Я вам верю, но вы слишком сложный тип для меня…

Зизи (вбегает). Наконец-то, Амедей!.. Бежим… В городе восстание… Ловят провокаторов и фашистов… Ужас, ужас!.. Моего мужа арестовали, его казнят, он будет мучеником, я — горда… В банке не хотели принимать, но я накричала, в последнюю минуту удалось перевести в Париж двести тысяч флоринов. Едем, едем, едем.

Королева (возвращаясь). Нет. Я не отдам вас этой противной женщине. Сударыня, я еще королева. Я вам предлагаю — оставьте нас… (Снимает с себя ожерелье и отдает Руди.) Возьмите, пусть это будет нашим свадебным подарком…

Зизи. Это мой любовник, сударыня.

Королева. Я тоже могу постоять за себя, сударыня.

Зизи. Это мой мужчина, повторяю вам, сударыня.

Королева. Теперь-то уж наверно он будет моим, сударыня… (Руди.) Скажите, что нужно брать с собой в дорогу?

Руди. Зубную щетку, немножко пудры…

Королева. Ждите меня здесь. (Уходит.)

Майк. Теперь я удовлетворен, Руди. Я тут угнал блиндированную машину. Шофер-то оказался своим парнем. И спрятал ее в кустах… Все в порядке, катись…

Руди. А, черт, жалко все-таки девчонку.

Гарри. Иди, иди, не пачкай чистую работу.

Руди. Эх, в конце концов — мы свое дело сделали. (Уходит.)

Гарри. Майк, эта баба перевела двести тысяч в Париж, давай ее в машину…

Майк. Вот и видно, что ты мелкий, нечистоплотный жулик. Вы, барынька, не горюйте, вы в огне не сгорите и в воде не утонете…

Зизи. Плюю вам на хвост, королева… О-ля-ля… Я раньше вашего буду в Париже… Есть еще аэропорт… (Убегает.)

Хунсблат (торопливо идет к телефону). Центральная станция. Говорит премьер-министр… Фома Хунсблат… Дайте мне заведующую… Блиц!

Блиц. Здесь…

Хунсблат. Что там за курятник на центральной телефонной станции?

Блиц. Станция захвачена.

Хунсблат. Что? Кем?

Блиц. Не знаю.

Хунсблат. Вы пьяны?

Блиц. Нет еще.

Хунсблат. Вызовите мне немедленно командующего войсками…

Блиц. Он арестован.

Хунсблат. Кем?

Блиц. Не знаю.

Хунсблат. Вы с ума сошли? Или я сплю?.. Что происходит в городе?..

Блиц. Если бы я знал, что происходит в городе, — я бы с этого начал мой доклад…

Хунсблат. Войска заняли рабочие предместья?

Блиц. Нет.

Хунсблат. Почему не было выполнено мое распоряжение? Что? Не знаете? Мексиканские провокаторы были пущены в рабочие предместья?

Блиц. Были пущены.

Хунсблат. Ну, и что же?

Блиц. Их частью сейчас же повесили, частью утопили в неподходящих местах.

Хунсблат. Кто?

Блиц. Не знаю.

Хунсблат. Вы сознательно ничего не желаете говорить?

Блиц. Для чего я буду говорить, когда нужно не говорить, а удирать как можно скорее, если уже не поздно…

Хунсблат. Что это?

Блиц. Не знаю.

Хунсблат. Это канонада?

Блиц. Очевидно.

Хунсблат. Постойте, постойте, дайте мне собраться с мыслями… Что могло случиться? Где граф фон дер Рюббе? Пускай он немедленно двинет войска через нашу границу.

Блиц. Граф фон дер Рюббе арестован…

Хунсблат. Кем?

Блиц. Не знаю…

Хунсблат. Тогда что же мне делать? Постойте, постойте… Где моя блиндированная машина?

Блиц. Она исчезла.

Хунсблат. Как исчезла? Но ведь они уже подходят к парку… Они нас схватят… Они нас повесят…

Блиц. Вне всякого сомнения, повесят и немедленно… Вас-то уже во всяком случае… (Свистит.)

Хунсблат. Перестань… Что ты делаешь, мерзавец?

Блиц. Покупаю себе жизнь… (Кричит.) Сюда, сюда… Я задержал Фому Хунсблата… Я, я, я…

Хунсблат. Замолчи, кровяное проклятие… (Душит его.)

Блиц. Все равно… Поздно… Идут…