Топ и Гарри. Роман

ДОЛЯ ИЗГНАННИКОВ

Стояла холодная ночь, и место, где лежал индеец, не было мягкой постелью Сырость и ветер донимали его. Прерия протянулась сюда, на север, от большой излучины Миссури. Правда, местами здесь уже попадались кусты, при свете луны они казались блестящими холмиками. Несколько дней дул холодный северо-восточный ветер. Клочья облаков неслись над самой землей. И хотя снег давно стаял, ночной холод сковал лужи талой воды ледяной коркой.

Индеец лежал на боку, опираясь на локоть. Голова его от усталости клонилась на плечо. Он снова и снова ощупывал свободной рукой правую голень, которая была искривлена так, как это бывает при переломе.

У него не было коня, не было оружия, не было еды, ему нечем было укрыться от стужи. Рядом с ним лежали два крепких сука уже три дня они служили ему костылями. Индеец был страшно худ и дрожал от холода. Огниво он захватил с собой при побеге, но у него не было сил искать топлива для костра. Он изо всех сил боролся со сном заснуть - значило замерзнуть, никогда уже больше не проснуться.

Слышалось завывание голодных волков. Хищники все плотнее и плотнее стягивали вокруг индейца кольцо. Он взял один из суков и принялся стучать по земле. Конечно, это не отпугивало волков, но все-таки они чувствовали, что он жив, готов к борьбе, и держались на расстоянии.

Но вот донеслись и другие звуки. Они были едва слышны. Индеец приложил ухо к земле: сомнений не было - по ночной прерии скакали два или три всадника. Смятение овладело им: гибель или спасение несут они? Индеец бежал от не знающих пощады врагов. Три дня он с трудом уходил от них. И вот - эти всадники… Не из вражеского ли отряда они?.. А может быть, это его соплеменники? С юго-запада, откуда доносился топот, могли явиться и те и другие.

Топот становился все громче и громче, и вскоре индеец уже смог различить две несущиеся как ветер тени. Всадники приблизились к кольцу волков. При слабом свете луны беглец видел, как они натянули луки и на полном скаку выпустили по стреле. Один из волков подскочил и принялся кататься по земле. Три волка бросились на всадника. Взмахнув палицей или томагавком - этого индеец разобрать не смог, - всадник поразил еще одного хищника. И все это совершенно молча. Беглец еще не мог определить, друзья это или враги, хотя заметил, что один из них очень худ, другой - массивнее, крупнее. Худенький еще раз выстрелил из лука, другой - раненый теперь это разглядел - ударил волка эластичной палицей.

Эластичная палица - оружие дакота. Значит, всадники - дакота. А дакота его смертельные враги. Оставалась еще надежда, что его не заметят.

Прогнав волков, всадники остановились и о чем-то тихо поговорили. Потом слезли с коней и расположились на земле. Раненому оставалось одно - ждать: волки разбежались, но рядом - дакота, а это не менее опасно.

Медленно тянулось время. Стали меркнуть звезды. Раненый мысленно готовился к самому худшему. Он принадлежал к сиксикам - черноногим, и на лице его сохранилась боевая раскраска. А между сиксиками и дакота с давних пор была непримиримая вражда. Дакота, конечно, не могли не заметить следов человека, ковылявшего по прерии на костылях.

Рассвело, однако солнце не показывалось. Плотные облака затянули небо, и было холодно. Менее чем на расстоянии полета стрелы тянулась невысокая гряда, и дакота расположились на ее пологом склоне. Они не соблюдали особых предосторожностей, как будто хорошо знали, что им нечего опасаться.

Прошло еще с полчаса. Дакота зашевелились, и тот, что был, видимо, помоложе, повел коней. Оба направились к беззащитному беглецу. Они не торопились. «Знают, - подумал раненый, - что мне не уйти, но им еще предстоит узнать, как умирают воины племени сиксиков». И он схватил одну из палок, служивших ему костылями.

Индейцы остановились в трех шагах от беглеца, и раненый мог их как следует рассмотреть. Перед ним были взрослый воин и подросток. На обоих - только легины и мокасины, и их конечно тоже донимал холод. На спине одного из коней - добротное одеяло из шкуры бизона. Дакота были превосходно вооружены: луки со стрелами, двустволки, револьверы, эластичные палицы, томагавки, ножи. Сиксик удивился: о револьверах он вообще знал только понаслышке. «Наверное, эти дакота в дружбе с белыми, - подумал он, - иначе откуда такое оружие?»

Воин дакота заговорил. Беглец догадался, что у него спрашивают имя и как будто бы даже предлагают доставить в стойбище сиксиков.

Это насторожило его. Он чуть было не дал согласия. Но с чего это дакота вдруг собрались к сиксикам? Не рассчитывают ли они с его помощью проникнуть в лагерь? Может быть, это разведчики большого отряда, который по их пятам подберется к палаткам сиксиков?

Беглец понимал, что теряет последнюю надежду на спасение, но все-таки решительным жестом показал, что не желает принимать от них помощь. Они поняли, молча повернулись, сели на коней и скоро скрылись с его глаз.

Отъехав на порядочное расстояние, дакота остановились, слезли с коней. Оба сели на траву.

- Что думаешь ты о воине, которого мы нашли? - спросил мужчина юношу.

- Этот сиксик на военной тропе. Он, наверное, бежал от врагов. У него сломана левая нога. По следам видно, что он направляется на северо-запад. Там должно быть стойбище его рода: тяжело раненный человек не станет двигаться окольными путями.

- Хау. Что делать нам? Что предлагаешь ты, Харка - Твердый Как Камень, Ночной Глаз, Убивший Волка, Охотник На Медведя, Преследователь Бизона?

Тринадцатилетний мальчик был не по годам рослым, взгляд его был не по-детски разумен.

- Мы пойдем на северо-запад и найдем сиксиков, - спокойно ответил он. - Мы сообщим братьям этого раненого воина, где его найти.

- Но воины сиксики тоже примут нас за врагов, как только узнают, что мы - дакота.

- Да, так будет. Но разве мой отец Матотаупа думает, что из-за этого мы изменим наши намерения?

- Я так не думаю, Харка. Мы уже давно решили, что направимся к сиксикам. Мы решили это еще тогда, когда ушло лето, пожелтела трава и выпал первый снег. Но я и тогда говорил тебе, что воины сиксики - суровые воины и нелегко завоевать их доверие. Мы знали с тобой об этом осенью. Разве это испугает нас теперь, весной? Я сказал, хау.

Отец поднялся с земли. Поднялся и мальчик. Оба сели на коней и, попеременно, то галопом, то шагом, как это делают всадники, скачущие без седла, направились на северо-запад.

Небо посветлело, и прерия озарилась солнцем. Далеко за полдень они заметили отчетливые следы. Начали разглядывать их, разошлись в разные стороны. Когда они снова сошлись, отец спросил:

- Что скажешь ты?

Мальчик уже привык, что отец сначала выслушивает его, а уже потом высказывает свое мнение. И это была для него хорошая школа.

- Целый род в походе, отец. И они движутся так же, как это делаем мы, дакота. Женщины с детьми едут посредине большой колонны. Их кони тянут волокуши. Справа и слева от колонны, а также впереди ее и в хвосте едут воины и юноши. Я думаю, тут прошло не менее двадцати палаток.

- Хау. Как давно оставлены следы?

- Не позже чем вчера. И колонна, наверное, недалеко отсюда. Ведь лошади с волокушами идут шагом.

- Вперед!

Дакота подошли к лошадям, сели на них и уже было поскакали в направлении следов, как ту же застыли на месте. Оба почти одновременно увидели на западе всадников. Всадники были далеко, но глаза охотников зорки. Они различили семерых воинов, которые преследовали стадо антилоп. Две антилопы вскоре были убиты, остальные - разбежались. Всадники сгрудились около убитых животных и не стали преследовать остальных. Потом вдруг выстроились в линию.

- Заметили нас, - сказал Матотаупа и направил своего Рыжего прямо к охотникам. Харка двинулся вслед.

Двое из семи воинов, положив на крупы коней убитых антилоп, двинулись на северо-запад, вероятно доставить добычу. Оставшиеся пятеро подняли коней в галоп навстречу Матотаупе и Харке. Индейцы были на быстрых мустангах. Вся их одежда состояла из легин, пояса и мокасин. Тела воинов лоснились на солнце, гладкие черные волосы были зачесаны назад, у едущего впереди за налобную повязку заткнуты орлиные перья. В правой руке этот воин держал томагавк с большой деревянной рукояткой. Таких Харка еще никогда не видел.

- Это сиксики, - сказал отец.

Дакота и сиксики скоро сблизились. Крича и размахивая оружием, сиксики окружили дакота и на полном скаку осадили мустангов. Матотаупа с Харкой тоже остановились и всем своим видом выражали полное безразличие к их воинственному виду.

Когда пятеро всадников продемонстрировали свои возможности, воин с орлиными перьями обратился к Матотаупе. Речи его Матотаупа не понял, но сопровождающие слова жесты были достаточно понятны: положить оружие и сдаться в плен.

Матотаупа, державший в правой руке револьвер, выстрелил в воздух, а потом направил его на предводителя сиксиков.

- Мы не будем говорить на языке оружия, но будем говорить, имея оружие, - сказал он.

Харка, как и отец, взял револьвер на изготовку.

Человек с орлиными перьями был удивлен. Дакота повели себя совсем не так, как он ожидал. Он был совершенно уверен, что только сиксики - настоящие воины, а остальные - враги, трусливые койоты и лжецы, с которыми настоящие люди всегда должны бороться. К тому же порядочные воины, по его мнению, могли быть одеты только так, как он сам. А эти дакота - в потрепанных легинах, без знаков воинских заслуг. Тем не менее у них не только превосходное индейское оружие, но еще и оружие огнестрельное.

Да, эти дакота озадачили его. И зачем воин с мальчиком едет через прерии? Может быть, отец приучает сына охотиться? Но где! В местах охоты сиксиков! Детям место у палаток и на полях охоты своего племени. Так заведено у людей, так должно быть и у этих хищных койотов, которые похожи на людей.

Что же нужно дакота от сиксиков? Если бы у них были враждебные намерения, они бы не ехали так открыто. Но не могли же дакота явиться во владения сиксиков как друзья? Нет, что-то тут не так. Этот человек с мальчишкой - такая же загадка, как и его оружие. Лучше всего доставить обоих в лагерь, и пусть вождь и жрец постараются разгадать эту загадку. Но как без кровопролития и не теряя достоинства заставить незнакомцев ехать с ними?

Воин с орлиными перьями имел все основания думать, что дакота его не понимают, и обратился к одному из своих:

- Мой брат, ты по праву носишь имя Мудрый Змей, скажи, как нам быть? Этих воинов с их конями и оружием надо представить нашему жрецу и совету старейшин. Плохо, если мы вступим в борьбу и убьем их. Мы потеряем не меньше двух воинов, а тайны этих людей так и не узнаем.

- Хромой Волк, - ответил воин, которого назвали Мудрым Змеем, - у дакота нет на лицах боевой раскраски. Мы тоже уже два солнца назад закопали томагавк войны. Этого человека и его сына можно привести к нам не вступая в борьбу.

- Мы думаем так же. Но ведь эти воины не знают, что думаем мы. Скажи им об этом, Мудрый Змей.

Матотаупа и Харка следили, как менялись выражения лиц их противников во время разговора. Они ждали. Воин по имени Мудрый Змей смотрел на Матотаупу и припоминал слова дакота, которые ему приходилось слышать во время схваток и от пленников.

- Мир, - сказал он. - К палаткам!

Матотаупа и Харка не спускали глаз с лица человека, произнесшего эти слова. Суровость их родного края была в его чертах. Матотаупа не мог не поверить и ответил «хау», что означало согласие. Он спрятал револьвер, и Харка сделал то же самое.

Сиксики вытянулись в цепочку. Трое двинулись вперед. За ними - Матотаупа и Харка. Двое сиксиков замыкали колонну. Пыль заклубилась из-под копыт коней.

Однако Харка думал не столько о том, куда они едут, сколько о человеке со сломанной ногой, который остался один в прерии. Если до ночи не поспеет помощь, он погибнет. Мальчик чувствовал симпатию к этому упрямому воину и надеялся, что его все-таки удастся спасти.

На четвертый или пятый час пополудни они достигли стойбища. Толпа ребятишек с радостными криками устремилась навстречу возвращающимся воинам. Дети принялись разглядывать чужаков, но Матотаупа и Харка, казалось, были совершенно безразличны к любопытным взглядам.

Палатки-типи стояли в кустах у ручья. Сильный поток талых вод подмывал его берега. Палатки были точно такие же, как и у дакота, - еловые жерди связаны тонкими вершинами и покрыты бизоньими шкурами. Перед одной из них на шесте висело особенно много охотничьих и военных трофеев. Палатка рядом была сплошь разрисована таинственными знаками Вероятно, это были типи вождя и жреца.

Сиксики спешились. Дети повели их коней на луг Вождь Хромой Волк и воин Мудрый Змей показали Матотаупе и Харке, что им следует спешиться. Дакота остались у своих коней, держа их в поводу. Хромой Волк и Мудрый Змей скрылись в типи, перед которой было так много трофеев. Вскоре они вышли и пригласили дакота. Матотаупа вошел. За ним - вооруженный до зубов Харка. О конях позаботились два подошедших сиксика.

За Матотаупой и Харкой вернулись в палатку Хромой Волк и Мудрый Змей.

Посреди типи трепетал огонь очага, распространялось приятное тепло. Из горшка, висящего на треножнике над огнем, вкусно пахло бизоньим бульоном. Харка был очень голоден - последние дни они с отцом питались остатками своих скудных запасов, - однако он не выдал своего состояния ни движением, ни взглядом Спокойно ступая по шкурам, устилающим землю, он прошел в глубину палатки и сел. В его собственной типи детям полагалось сидеть именно на этом месте, где он сел здесь. Лук он положил рядом с собой, колчан со стрелами оставался за спиной, ружье - на коленях, нож в ножнах висел на шнурке на шее, эластичная палица и томагавк - закреплены на поясе. Вероятно, здесь не видели так вооруженного мальчика. Но никто ни взглядом, ни словом не выразил своего удивления.

Вождь пригласил Матотаупу, Мудрого Змея и Хромого Волка к очагу. Жена вождя расставила глиняные тарелки, разложила роговые ложки. В палатку вошли дети мальчик такого же возраста, как Харка, и девочка чуть помладше. Юноша, как и Харка, прошел в глубину палатки и сел на некотором расстоянии от своего гостя Мальчики обменялись взглядами, надеясь сделать это незаметно друг от друга, но взгляды их встретились. В них не было ничего, кроме любопытства, может быть, еще и удивления. Но каждый старался не выказывать своих чувств. Больше они не смотрели друг на друга и сидели не шевелясь, приготовившись наблюдать за происходящими событиями. Девочка помогала матери и двигалась так легко и бесшумно, что казалась невесомой. Воины еще не садились. Вождь, высокий и сильный мужчина, с большим достоинством стоял против Матотаупы, который был несколько худее его, но зато выше ростом. Мудрый Змей вышел и возвратился с какой-то девушкой. Ей указали место у очага, и она спокойно встала тут, безвольно опустив руки.

- Как тебя зовут и что ищешь ты в местах охоты племени сиксиков? - спросил вождь своего гостя.

Девушка перевела вопрос на язык дакота. И хотя она говорила негромко, Матотаупе и Харке стало ясно, что она дакота и, наверное, находится на положении пленницы.

- Мое имя Матотаупа. Но, прежде всего, вождь сиксиков, я должен тебе сказать, что один из твоих воинов со сломанной ногой лежит в прерии. Свое имя он мне не сказал. Мы разогнали волков, которые хотели растерзать его. У него нет ни коня, ни оружия, ни одеяла.

- Ты ответил мне на один вопрос, Матотаупа, но не ответил на второй. Пожалуй, я дам тебе время подумать, пусть сначала доставят раненого. Не можешь ли ты назвать каких-нибудь его примет, чтобы я мог знать, кто же это такой?

- У него глубокий шрам на правом бедре. Вероятно, он когда-то вытаскивал зазубренную стрелу.

Вождь и Мудрый Змей оживились

- Ах вот как! Так это Темный Дым. Видно, он бежал из плена от дакота… - Тут их лица снова приняли суровое выражение. - Но ты еще не сказал нам, откуда и куда едешь, ты, воин, который назвал себя Матотаупой. Темный Дым находился в плену у дакота. Возможно, там-то ты и видел его, а теперь хочешь заманить нас в ловушку?

- Если все так, как ты сказал, вождь, то Темный Дым бежал из плена и ищет ваши палатки.

- Хорошо. Ты останешься здесь. Твои сын поведет нас.

- Твои слова справедливы. Пусть с вами едет Харка - Твердый Как Камень.

- Сначала мы поедим. Ваши кони устали, и мы дадим твоему сыну мою лошадь.

Вождь, Хромой Волк, Мудрый Змей и Матотаупа уселись вокруг очага. Женщины наполнили миски бульоном. Маленькая девочка подала и Харке полную миску. Обычно дети ели после взрослых, но Харке предстояло отправиться в поход. Бульон был очень вкусен. Именно так готовили его и в родной типи Харки мать, бабушка…

Едва Харка опустошил миску, послышался топот коней. Обменявшись с отцом взглядом, Харка отдал ему лук, револьвер и даже нож. Вместе с вождем черноногих мальчик вышел из палатки. Вождь брал с собой десять воинов. Харке указали коня.

Молодой горячий конь легко подчинился мальчику. Харка поднял его в галоп и поскакал на юго-восток. Всадники, вытянувшись в цепочку, последовали за ним.

Каждый потерянный час, каждая потерянная минута могли стоить жизни человеку, ради которого был предпринят поход. До самого вечера индейцы ехали без остановок. Ветер развеял облака. Блеклая голубизна неба на востоке тускнела, а на западе еще розовела закатным румянцем.

Лишь глубокой ночью по сигналу мальчика воины остановились неподалеку от холма, где отец с сыном рано утром оставили сиксика. Несмотря на весенний холод, кони вспотели, бока их тяжело ходили. Всадники спешились. Вождь подошел к Харке и привязал его к себе лассо так, чтобы не стеснять движений, но и не дать возможности убежать. Харка не счел такую предосторожность оскорбительной. При свете луны он знаками показал, где следует искать раненого. Оставив двух воинов у лошадей, все, образовав широкий полукруг, направились туда, где должен был находиться Темный Дым. Харка с вождем шли несколько впереди. В руке вождя поблескивал нож. Пройдя немного, сиксики остановились, и один из них, приложив руки ко рту, троекратно крикнул снежной совой. Все замерли.

И ответный крик прозвучал совсем неподалеку. Вождь устремился вперед, уже не соблюдая никаких предосторожностей. Перед ними в темноте прерии вырисовалась фигура человека, опирающегося на две палки.

- Темный Дым! Жив! - радостно вскрикнул вождь и заговорил было с ним, но тот, ослабевший от голода и жажды, едва пробормотал что-то в ответ и потерял сознание.

Подоспевшие воины успели подхватить его на руки. Вождь развязал лассо, связывавшее его с Харкой, и произнес что-то вроде похвалы.

Радостен был путь домой. Темный Дым, завернутый в бизонью шкуру, был положен на коня к Харке. Когда достигли ручья, раненому дали напиться. Он, кажется, готов был выпить целый ручей, но ограничился одним большим глотком.

Отряд возвратился в стойбище в разгаре дня. Вождь сам снял раненого с коня и отнес в палатку жреца. Харка вместе с остальными воинами отвел коня в табун, где паслись его Серый и Рыжий - конь отца. Тут он увидел и Матотаупу. Мальчик сообщил отцу все о ночном походе, и тот сказал:

- Хорошо.

Харка очень устал. У него тряслись руки и ноги, так как всю дорогу приходилось придерживать раненого. Усталость даже заглушила голод. Но когда вождь, выйдя из типи жреца, пригласил Матотаупу и Харку к себе на обед, это было весьма кстати. Харка досыта наелся бульона и жаркого из бизона. Поговорить он ни с кем не мог и поэтому пошел в табун к своему Серому, лег на траву и, закусив травинку, стал смотреть в небо…

Поздно вечером Матотаупа позвал сына в палатку вождя, где им предстояло ночевать. Впервые за последние девять месяцев мальчик завернулся в бизонью шкуру и улегся в индейской палатке. Но, как он ни хотел спать, нахлынувшие воспоминания бередили душу. По неровному дыханию отца мальчик чувствовал, что и тот долго не мог заснуть. Однако, едва забрезжил рассвет, Харка проснулся. Сын вождя черноногих ни словом, ни взглядом не мог бы упрекнуть Харку в том, что он засоня. Оба мальчика поднялись одновременно. Подчиняясь взгляду отца, Харка отправился за сыном вождя черноногих к ручью. Мальчики поселка собрались на берегу, и Харка вместе со всеми бросился в ледяную воду. Когда же один из мальчиков решил подшутить над незнакомцем и, схватив его за волосы, окунул с головой в воду. Харка дал ему отпор. Он обхватил мальчишку, вместе с ним погрузился в воду, забрался ему на спину и высунулся из воды. Все принялись хохотать, и поднялась общая возня, в которой Харка оказался не хуже других. Потом сын вождя кивнул ему, чтобы он выбирался на берег. И когда оба хорошо натерлись песком и разогрелись, мальчик дал Харке медвежьего сала, которого на этот раз получил от матери побольше. Оба смазали тело салом.

После завтрака вождь сиксиков повел Матотаупу с сыном в палатку жреца. Харка забыл о детских играх. Он понимал, что должна решиться их судьба, но сначала им с отцом придется объяснить, зачем они пришли на землю сиксиков.

В палатке жреца царил легкий полумрак: вход был завешен, стенки типи опущены, и только в очаге тлели угли. На шкуре в глубине палатки лежал Темный Дым. Какая-то женщина сидела рядом с ним. Нога Темного Дыма была положена в лубок и высоко поднята. Видно, жрец был неплохим врачевателем. Харка из-за спины отца пытался получше рассмотреть этого первого человека стойбища.

Жрец был невысокого роста, средних лет. Одет он сейчас был, как и все воины. По лицу невозможно было определить его настроения. Он предложил вождю и обоим дакота занять места у очага. Некоторое время все молчали, потом жрец попросил женщину, сидящую рядом с Темным Дымом, вызвать девушку дакота и, когда та пришла, начал разговор.

- Твое имя Матотаупа, что означает - четыре медведя, и ты дакота. К какому племени из Семи костров племенных советов принадлежишь ты?

- Я был военным вождем рода Медведицы племени оглалла из тетон-дакота. Наши палатки стоят на юге у Лошадиного ручья.

- Зачем ты пришел к нам? Ты знаешь, что воины племени сиксиков враги воинам дакота!

- Вот поэтому я и пришел к вам. Я тоже стал врагом дакота. Слава о воинах племени сиксиков, которые мужественны и говорят только правду, позвала меня сюда.

Трудно было понять, какое впечатление на жреца и вождя черноногих произвели эти слова. Девушка переводила слова Матотаупы, тоже никак не выражая собственных чувств.

- Почему ты стал врагом дакота?

Харка понимал, как тяжело отцу ответить на этот вопрос, но ответ последовал незамедлительно. Матотаупа знал, что этого вопроса не избежать, и уже давно обдумал, что на него ответить.

- Жрец рода Медведицы по имени Хавандшита обвинил меня в том, что я, когда дух мой был поражен колдовской водой, выдал белым тайну Черных гор страны дакота, рассказал, где находится золото. Совет поверил жрецу и изгнал меня. Но жрец солгал. Мой язык не может предать. Мой сын Харка - Твердый Как Камень, Ночной Глаз, Убивший Волка, Охотник На Медведя, добровольно отправился со мной в изгнание.

- Между тобой и твоим племенем кровавая вражда?

- Да, моя стрела поразила воина рода Медведицы, который оскорбил меня. На стреле был мой тотемный знак, и все в палатках на Лошадином ручье могли узнать, чья стрела пронзила сердце Старой Антилопы.

Жрец сиксиков выслушал рассказ Матотаупы, и ни один мускул не дрогнул на его лице. Поверил он дакота или не поверил? Как он, жрец, отнесся к тому, что сделал другой жрец, пусть даже и дакота? Пристально всматривался жрец в лицо человека, назвавшегося военным вождем. Потом посмотрел он на мальчика и в лице его прочитал готовность отстаивать себя.

- Когда произошло все то, о чем ты рассказал нам, Матотаупа?

- Прошлым летом.

- Где же была ваша палатка зимой, в снежное время и время морозов?

- В городах белых людей.

Последовало долгое раздумье жреца. Вождь черноногих, сидящий рядом, не задавал вопросов и не произнес ни единого слова. Он только слушал. Он доверил решение жрецу. И тот наконец заговорил:

- Я буду разговаривать с духами. Вы придете ко мне, как только солнце достигнет полудня.

Матотаупа поднялся и, не говоря ни слова, вместе со всеми покинул палатку.

Девушка дакота направилась через стойбище к своей палатке, вождь - к своей, а Матотаупа с сыном - к коням. Они взяли своих Рыжего и Серого и выехали в прерию. Ехали они не торопясь и не отъезжали далеко, чтобы их поездку не приняли за попытку убежать. Остановившись на обсушенном солнцем склоне холма, они пустили коней пастись, а сами уселись на траву. Матотаупа закурил трубку, а Харка, как всегда, принялся жевать сухую травинку. И до самого полудня оба не произнесли ни слова, а когда солнце достигло зенита - двинулись назад. Коней они снова отвели на истоптанный луг к ручью и отправились к палатке жреца, в которой только что смолкли звуки барабана. Подошел к палатке и вождь черноногих. Мальчик и мужчины вошли в палатку. Девушки дакота не было.

С утра здесь ничего не изменилось. Жрец неподвижно стоял у очага, и казалось, что со времени состоявшегося разговора не протекло долгих часов. Но только казалось. Все знали, что жрец принял решение и этому решению придется подчиниться, так как это решение Великого и Таинственного.

Жрец жестом предложил вошедшим сесть. Он заговорил на языке дакота. Произношение его было несколько непривычно, говорил он не торопясь, но отчетливо. Отец с сыном понимали его. Вождь черноногих, по-видимому, был немало удивлен, что жрец заговорил на чужом языке.

- Матотаупа, ты пришел сюда, чтобы жить в наших палатках, - начал жрец. - У нас достаточно воинов, и оружие приносит нам победы. В наших палатках большие запасы мяса бизонов, антилоп и оленей, и помощь нам не нужна. Но кто силен, для того не позор стать еще сильнее. Где живут смелые воины, другие смелые воины всегда желанны. Поэтому духи не препятствуют тебе и твоему сыну поселиться в наших палатках. Но может пройти много лет и зим, прежде чем совет решит принять вас в наше племя.

Жрец повторил все сказанное для вождя черноногих на языке сиксиков, и тот выразил свое согласие.

- Вы должны жить у нас не просто как гости, - продолжал жрец, - но и как наши братья. Такими вы уже себя показали, когда привели нас к Темному Дыму. Но следующая ваша задача будет труднее.

- Назови ее, - сказал Матотаупа.

- Мы обнаружили следы воина, который тайком побывал в наших палатках. Мы думаем, что он разговаривал с девушкой дакота. Девушка эта из рода, во главе которого юный Тачунка Витко. Может быть, его люди замышляют нападение на нас и это был разведчик? Возможно, он и еще раз явится сюда, тогда надо попытаться поймать его. Надо хорошенько наблюдать за девушкой, надо подслушать, если она с кем-нибудь станет разговаривать на языке дакота. Ты готов нам помочь?

- Хау, - ответил Матотаупа, не дрогнув и не опустив взгляда.

- Мы выделим тебе и твоему сыну палатку, а эту девушку поселим вместе с вами, как твою дочь. Тогда тебе будет легче наблюдать за ней.

- Хау, - ответил Матотаупа, но голос его прозвучал по-иному; трудно было сказать, обратил ли на это внимание жрец.

Жрец пересказал содержание разговора вождю сиксиков, затем попрощался, и все покинули палатку.

Ослепительно сиял день. У большинства типи стенки были подняты, свет и воздух проникали внутрь, и можно было видеть, чем заняты их обитатели. Женщины скоблили горшки, вытряхивали одеяла, укладывали сучья около очагов, кроили и сшивали кожи, украшали их узорами из окрашенных в разные цвета игл дикобраза.

Вождь привел гостей в свою типи и послал за девушкой дакота. Когда она явилась, он показал ей сложенные рядом кожи и жерди и жестом пояснил, что их надо отсюда унести, сам же с гостями отправился на южную окраину стойбища выбрать место для палатки. Матотаупа показал вождю приглянувшийся участок. Вождь кивнул головой и жестами приказал девушке приступить к постройке. Она принялась за дело, не выказывая ни радости, ни неудовольствия.

Возвратившись в свою типи, вождь подарил Матотаупе и Харке много одежды, одеял и шкур. Видно, он был удачливым охотником, и бизоньи шкуры, шкуры антилоп, куртки, легины, одеяла, мокасины лежали целой грудой. Он мог делать щедрые подарки, не становясь беднее. Впрочем, все это соответствовало представлению Харки о вожде. Только теперь у Харки нашлось время получше рассмотреть этого человека. Одет он был очень добротно. Выражение лица вождя, его глаза, складки вокруг рта свидетельствовали о решительности и воле. Харка не сомневался, что вождь пользовался большим авторитетом не только в этом небольшом стойбище, но и среди всего племени сиксиков. Конечно, власть жреца была сильнее, но и это не удивляло Харку, ведь, судя по всему, жрец был хорошим лекарем и первейшим мудрецом.

Девушка дакота скоро перетаскала жерди и бизоньи шкуры. Одна из пожилых женщин принялась помогать ей. Матотаупы и Харки это женское дело не касалось; они спокойно подождали, пока будет сооружена палатка, и перенесли в новое жилище оружие. Девушка к этому времени закончила рыть углубление для очага. Она развернула бизоньи шкуры и застелила ими землю, потом принялась носить сучья. Когда топлива, на ее взгляд, было достаточно, она принесла горшки, коробы, миски, ложки, принадлежности для шитья и все свои вещи. Затем она разожгла очаг - и в типи весело затрещал огонь.

- Как тебя зовут? - спросил Матотаупа.

- Уинона.

Харка, чистивший в глубине палатки ружье, даже вздрогнул. Уинона - это было довольно распространенное у дакота имя, и означало оно - первородная дочь. Ничего удивительного, что девушка носила такое же имя, как и сестра Харки. Но в этот момент ни Матотаупе, ни Харке и в голову это не пришло, настолько поразило их неожиданное совпадение.

- Сколько ты видела зим? - спросил Матотаупа.

- Четырнадцать.

Следовательно, девушка была на год старше Харки. Ее мог бы уже взять в жены какой-нибудь молодой воин.

- Я буду называть тебя Звезда Севера, - сказал Матотаупа. - Теперь ты моя дочь.

Девушка ничего не ответила. Она села в стороне от очага, подальше от Харки и стала продолжать свое, начатое в другой палатке, рукоделие. Харка продолжал чистить ружье, хотя оно уже давно блестело, и задумался. Он старался представить себе юного вождя Тачунку Витко, который, несмотря на молодость, уже пользовался известностью среди дакота. Его имя называлось даже вместе с именем Татанки Йотанки - верховного жреца племени дакота.

Слишком уж необычно было для Харки сидеть рядом с девушкой, которая говорила на его языке, носила точно такое же имя, как его сестра, и, возможно, уже этой же ночью могла оказаться его непримиримым врагом. Впрочем, может быть, подозрения напрасны и Звезда Севера ни при чем? Может быть, она и не состоит в связи с врагами?

С врагами?!

А кто для этой девушки враг и кто - друг? Ведь она - дакота.