Тора-кай. Книга 1. Вакидзаси и магия

Глава 20

Робокар медленно остановился перед воротами. Двое охранников с автоматами, стоящие по бокам, пристально посмотрели на машину, исподволь беря ее на прицел.

— Теперь смотрим, — Мизуки напряглась.

— Ну если ты ошиблась, то нас ждет несколько неприятных секунд и много шума.

— А то ты пули не умеешь останавливать, — отмахнулась Мизуки. — Это даже стажеры «Тора» умели. Так, обнаружен интенсивный радиообмен на частотах беспроводного доступа.

— Напряглись, — я приготовился скастовать Каменную Кожу.

— И расслабились, — прокомментировала Мизуки, наблюдая за тем, как начали отъезжать в сторону створки ворот, а охранники заскучали.

Робокар медленно, шурша шинами по бетону поехал вперед, огибая главное здание.

— Вот лохи, Они их задери, — чертыхнулась Хитоми. — Даже не проверили, кто приехал.

— Ну видимо здесь такой протокол. Кто его знает, кого или что Исибаси сюда возил, может быть то, чего видеть охранникам совершенно не нужно.

Робокар тем временем свернул налево, и подъехал к подземному гаражу.

— Мизуки? — спросил я.

— Вижу, беру под контроль камеры и систему охраны. Да, есть!

— Хорошо, — сказал я, наблюдая, как железная дверь гаража начала сматываться вверх. — Что теперь?

— А теперь, — сжала Хитоми кулак, издали свернув спешившему к машине охраннику шею, — работаем, как и договорились.

— Мизуки? — спросил я ее.

— Поняла, — она выскользнула из открывшейся двери, прихватив с собой помповушку. — Гасим всех?

— Да. Нам здесь точно свидетели не нужны.

— Ладно, тогда прогуляюсь до ворот и караулки, — кивнула она. — Пожелаю приятных вечных снов охране.

— Ну что, пошли? — сказала Хитоми.

— Пошли.

Мы выбрались из машины, и поднялись по лесенке гаража, выбираясь на лестницу, ведущую в здание.

— Мизуки, сколько здесь всего охраны?

— Подожди, сэмпай, я занята, — раздался недовольный голос Мизуки, и секунд через десять — Вот теперь четверо в вашем здании

— Поле Смерти? — спросила Хитоми.

— Зачем напрягаться? — спросил я, и подключился к камерам, которые контролировала Мизуки. Я конечно мог и без них обойтись, уловив пси-волны охраны, но если можно отоварить дубиной, зачем это делать рукой? Так же и Поле Смерти, после него нужен отдых, и чем оно больше, тем и он больше. А у меня привычка оставлять магию в заначке, до последнего.

— Один в позе горного орла торчит в уборной, один ходит по второму этажу, и что удивительно, двое в подвале, — сказал я Хитоми.

— Ну пойдем займемся сначала праздношатающимися по второму этажу, а то ненавижу коитус интерруптус. Вломятся в самый неподходящий момент…

Мы, надев скрыт, бесшумно поднялись на второй этаж. Надо было видеть рожу охранника, схватившегося за сердце и упавшего замертво, когда он обернулся на шорох открывающейся двери и никого не увидел! Впрочем, Кошка не дала ему долго удивляться, даже не шевельнув пальцами.

— Где наш орел? — спросила она, и мы двинулись по коридору, прикрывая друг друга.

У кабинки туалета я остановился, и показал Хитоми на дверь. Она понятливо кивнула, и пустила заклинание. Я проверил результат, сморщился от амбрэ — ну уж могли на освежитель воздуха потратиться! — и обозрел приоткрытый толчок со свалившимся набок охранником.

— Пошел посрать и околел, — прокомментировала Хитоми, и заметив мои грозные глаза поправилась: — Ну у русских была такая классическая поэма, я тут при чем?

— Не замечал в тебе склонности к иностранной литературе, тем более классической.

— Ну я девушка начитанная. Иногда и классикой балуюсь, — кокетливо сказала она. — Не все же мне «Оргазм в маленьком Шанхае» читать или «Оральный секс для чайников»!

— Вы закончили литературный диспут? — прошипела Мизуки. — Я грохнула Яманаку, мне надо контроль провести. А выстрел двух ваших охранников переполошит.

— Ну просто отрежь ему голову, — посоветовала Хитоми. — Мне тебя учить?

— Займитесь уже делом, — раздраженно сказала Мизуки.

— И то правда, — сказал я. — Идем дальше.

Мы спустились к подвалу…

— Тут что-то не так, — сказал я.

— Что именно? — спросила Кошка.

— Включи Малое Чувство.

— Да, точно не так, — помедлив, ответила она. — Но на камерах этого помещения нет.

— И восемь живых людей внутри.

— Засада? Нас ждут? — задала она риторический вопрос.

— Ты знаешь, как действовать, — и я примерился каблуком к району замка.

Хрясь! Дверь вылетела с большим шумом, и кувыркнувшись в полете подсекла ноги охранника в коридоре. Я сжал пальцы, и гортань охранника хрупнула. Мы на ускорении рванули вперед по коридору. А вот и странная дверь со смотровым окном, в котором уже маячила физиономия охранника, перекошенная ужасом. Кошка вытянула палец, и голова охранника разлетелась кровавыми брызгами.

— Прикрывай, — бросил я Хитоми, и нажал на ручку двери, врываясь внутрь. За исключением тела безголового охранника, на виду не было никого. А вот внутри…

Больше всего это место напоминало изолятор инфекционной больницы. Ряд тяжелых дверей со смотровыми глазками-иллюминаторами, и сигналы чужих аур шли оттуда.

— Что тут происходит? — Хитоми посмотрела в окошко другой комнаты. — Это какая-то операционная!

— А тут пациенты, — я указал на двери боксов. — Посмотрим…

Я, конечно, повидал всякого и человек особо не брезгливый… Но оторвавшись от последнего глазка, я почувствовал легкую тошноту. То, что сделали с бывшими подобиями людей, было просто чудовищно.

— Эксперименты на людях, — тихо сказала Хитоми.

— Ну а что ты хотела? Поэтому эта лаборатория и тайная. За подобные художества Исибаси бы подвергли обезглавливанию. Но скорее всего, он бы просто погиб в ДТП от пули в затылок.

— Что делать-то будем? — спросила она. — Прервем их мучения?

— Нет, — сказал я. — У тебя есть контакты журналистов и активистов «Антима»?

— У меня есть, — сказала Мизуки. — Забирайте все исследования, я подключусь к их серверу и вытащу информацию. Сам сервер не уничтожайте, пусть останутся доказательства. А потом вызовем сюда всех, кого сможем, и выльем все это в сеть. Все равно эта лаборатория больше не будет работать.

— Договорились, — сказал я. — Пойдем, поищем сейфы, где-то документальные результаты должны остаться, кроме серверов.

— А вы еще хотели, чтобы я отрубила ему голову, — пожурила нас Мизуки и включила визуальный канал импланта.

Бам! И голова Яманаки разлетелась, как спелый арбуз, от заряда картечи из ружья Мизуки. На этом наша девочка не успокоилась, а с хладнокровной жестокостью выпустила весь магазин, превратив тело столь ей ненавистного руководителя в дуршлаг и отстрелив ему все конечности. Я ее не осуждал, то, что мы увидели, было чудовищно.

— Ну все, заканчивайте там. А я пока здесь в его личном сейфе пошарю.

— Эх, хорошо мы накинули дерьмо на вентилятор, — сказала Хитоми, с удовольствием наблюдая на голостене кухни репортажи, идущие по всем национальным новостям. — Журнашлюхи бьются в множественном оргазме.

Репортеры, прибывшие туда прежде полиции, наснимали столько, что хватило бы не на один десяток уголовных дел, и еще осталось бы. Они даже обозвали эту лабораторию «Магическим застенком». Вот пришлось полиции и контрразведке не сладко! Мизуки-то слила запись экспериментов не только в национальную сеть, но и по всему миру, и как ни пытались стирать это власти, все ролики только множились и множились.

Это только в фильмах по законам жанра морально отыметый совестью во все отверстия раскаявшийся сотрудник спецслужб дает лоху-репортеру сенсационный материал, и обоих убивают в целях обеспечения государственной безопасности. Звучит полутраурная вышибающая слезу музыка, вдова журналиста бросается на гроб, все плачут, а за кадром слышен злобный смех злодеев-рептилоидов. И на этом зе энд. Щас! Все сливается на крупнейшие видеохостинги и в редакции новостных агентств чем желтее, тем лучше. А дальше по закону умножения дерьма и его самовоспроизводства, все растет в геометрической прогрессии. Демонстрации, плавно переходящие в беспорядки под лозугами «Долой магию» и «Император-убийца», радостно потирающие потные вонючие ладошки «Антима», пересчитывающие гранты на подрывную работу, оппозиционные политики, голодные до власти, которым похрену под каким лозунгом поднимать народ на борьбу с режимом — хоть по переводу стрелок, хоть по запрету магии, главное пролезть на выборные должности. Это лето в Токио перестало быть томным и обещало быть жарким.

— Ну да, чумовая веселуха поперла, — согласился я, пытаясь дотянуться до холодильника, чтобы не вставать. — Свою задачу мы выполнили.

— Заодно подорвав обороноспособность государства и уронив имидж Японии ниже плинтуса на мировой арене, — сказала рассудительная Мизуки.

— Нам-то что с того, — лениво ответил я, все-таки ухитрившись открыть холодильник и выкатив оттуда пальцами банку пива. — Много она им воспользовалась, когда было надо? Скорее наоборот. Сделали все, чтобы страны не стало. И драконы пришли на хорошо унавоженную почву и лишь довершили работу с помощью своих адептов. Зато смотри, как вышло хорошо — теперь на всех уровнях от международного до кухонного будут обсуждать требования по запрету магии, ор будет продолжаться еще долгое время и пока это все творится, я больше чем уверен, что магия будет под запретом. Ну или по крайней мере все исследования в области магии будут заморожены. А погромы магических лабораторий нам только на руку, чем больше — тем лучше. И еще, мы теперь чуть ли не Робин Гуды и борцы за свободу, все это разоблачила кто? Тора-кай. А мы пока притихнем и ляжем на дно, ограничиваясь разовыми акциями, пока нас будут искать с удесятеренной силой. Оставим массовые беспорядки широким народным массам. Пусть громят защищенные объекты и линчуют магов и матемагиков, до кого доберутся.

— Ну все равно, в зону свободную от магии, Японию не превратить, — сказала Хитоми, не отрываясь от экрана. — И вообще дай сюда банку, присосался как клещ, я тоже хочу!

— Ага, щас, — сказал я, но потянулся к холодильнику. А то Кошка такая, отберет пивас и все.

— Интересно, каково сейчас императору? — спросила Мизуки.

— Да нам какая к ёкаю разница, — повторил я. — Он сам заварил эту кашу, пусть сам и расхлебывает. А мы пока понаблюдаем за его трапезой. Но чувствую, что сейчас он больше каши не хочет…

Император был взбешен, и настолько, как не был никогда. Пришлось собрать в кулак всю свою самурайскую выдержку и стойко терпеть происходящее. Начиная от звонков глав других государств, задававших вопросы, на которые он не мог, точнее не хотел ответить, до тех же журналистов, которые, как и положено проституткам от литературы, были наглы и беспардонны. Конечно, вторых, в отличие от первых, можно было легко игнорировать, чем он и успешно занимался, приказав полиции из дворцовой охраны не церемониться с журнашлюхами, а особо наглых звиздюков, называющих себя блохерами, арестовывать и выбивать из них дурь в полицейском управлении. Для всех прочих пресс-служба императорского дворца составила пресс-релиз, о том, что Его Императорское Величество огорчен случившимся, что подобные деяния получат самую суровую оценку и все причастные будут наказаны по всей строгости закона, а виновных ждет высшая мера наказания.

Удар, конечно был мощный и резкий, ниже пояса. И даже коленом. Конечно, император был не в курсе того, что творил Исибаси, точнее успешно закрывал глаза на то, что творилось в магических и медицинских лабораториях, особенно принадлежащих силовым структурам. Да чего греха таить, и его ученые зачастую переходили границы этических норм, и император закрывал на подобные прегрешения глаза — все для выживания Нихон, все для того, чтобы империя выстояла в возможном грядущем противостоянии с более сильными державами. Но Исибаси перешел все возможные границы, творя в своей лаборатории калек из обычных здоровых людей, магически, генетически и хирургически их изменяя. И проводя над измененными зверские эксперименты, данные о которых теперь стали достоянием общественности, включая не только кодовые имена проектов, но и полные описания, лабораторные журналы и видеозаписи, и это было страшнее всего. Император провернул несколько таких роликов на ускоренном просмотре и ужаснулся, но ведь не только он посмотрел эти записи, добрая половина из одиннадцати миллиардов жителей Земли видели их. И бороться с распространением этой информации было невозможно — контрразведка пыталась стирать эти ролики, но они вновь выкладывались быстрее, чем их успевали стирать, и этот поток грозил смыть императорский дом вместе с остальными верными ему кланами в сточную канаву истории.

— Ваше Императорское Величество? — Акайо согнулся в поклоне.

— Я не знаю, что делать, Акайо, первый раз в жизни, — честно признался император. — Вроде бы все, что я мог…

— Ну большинство — да. Вы дистанцировались от экспериментов Исибаси, как и от самого него. Это абсолютно правильно. Так и надо продолжать, в том же духе, выставив его больным ублюдком, а его эксперименты объявив преступлением над человечностью и полностью стирающими этические нормы. Этим займется минюст. Я уже дал им поручение.

— От моего имени? Хорош же я, как император, если не могу сделать этого сам, — ухмыльнулся Ямахито.

— Ну в данной ситуации, Ваше Императорское Величество, вы можете рассчитывать на верность ваших подданных. У нас кризис, и довольно серьезный. И разрешить его нужно всеми усилиями двора и верных вам кланов.

— Жаль, что эта сволочь Исибаси ушел от ответа, как и все его прямые подельники.

— Ну тут уже постарался доселе неизвестный, а теперь уже очень и излишне известный клан «Тора-кай». Они провели ликвидацию Исибаси и с помощью найденных у него кодов доступа проникли на территорию лаборатории и уничтожив охрану нашли там свидетельства всех этих ужасных экспериментов над людьми.

— Чертовы «Тора-кай»! С каким удовольствием я бы всех четвертовал, причем лично! Они во всем виноваты!

— Вынужден не согласиться, Ваше Императорское Величество. Не они построили лабораторию, не они проводили эти эксперименты, не они преступали этические нормы. В этом следует винить Исибаси и только его. Они только вскрыли то, чем он занимался.

— Ты еще смеешь их защищать? Они вскрыли — а обязаны были скрыть, обратиться…

— Куда? К якудза, в полицию или к Вашему Императорскому Величеству? — позволил себе подпустить насмешку в голосе Акайо. — Они и решили этот вопрос, потому что стоят вне закона, таким простым и одновременно эффективным способом. Использовали доступные им каналы информации.

— Они поставили под удар обороноспособность и безопасность государства! Поставили огромное пятно на нашей репутации, как императорского дома, так и нашей священной страны!

— Нам неизвестно, с какой целью они это сделали. Либо это действительно заказ какого-нибудь иностранного государства вроде Российской Империи или Америки, или их собственная инициатива. Вполне возможно все, потому что наши главные противники раскрутили такую пропагандистскую кампанию, рассказывающую о том, какие ужасы творятся в Японии, что теперь название нашей страны связывают с теми зверствами, которые наши предки творили полтораста лет назад в провинциях тогда еще большой Императорской Японии. Собирается внеочередное заседание совбеза ООН, где будет ставиться вопрос о человеконенавистнической политике нашей страны и нарушении всех этических и моральных норм, а также о запрещении Японии исследований в области магии. Поэтому расследование минюста будет очень кстати. Государство не может нести ответственности за деятельность отдельных его граждан, особенно преступную.

— Все эти сволочи из «Тора». Они причастны к убийству сотен граждан Японии, их надо обязательно найти и показательно судить и казнить!

— Как я уже говорил, Ваше Императорское Величество, не в них корень зла, а в тех, с кем они борются. Мы действительно заигрались с магией, и позволили ей стать основным из наших приоритетных исследований, куда уходит много средств и сил, прямо как в черную дыру. А про «Тора»… Рано или поздно мы их конечно обнаружим и поймаем, несмотря на то, что какие-то заклинания они намайнили, украли или завладели еще каким-то путем. Но тут есть один любопытный нюанс.

— Какой еще? — раздраженно бросил император.

— Вам пришло письмо от «Тора-кай».

— Что???

— Да, обычное почтовое отправление. Сейчас оно просканировано на предмет всех возможных опасных воздействий, но ничего не обнаружено. На всякий случай натяните перчатки, хотя я не думаю, что на нем генетический яд, настроенный на ваш организм, который мы не смогли обнаружить, — Акайо достал из папки прозрачный пластмассовый конверт, внутри которого был конверт бумажный и подал императору.

— А почему он вскрыт?

— Мы же должны были проверить его на безопасность содержимого, Ваше Императорское Величество, — пожал плечами Акайо. — Вот, возьмите перчатки, Ваше Императорское Величество.

Ямахито натянул тонкий синий латекс на дрожащие пальцы, и открыл конверт. Оттуда выпали визитка с тигром в самурайском шлеме и мечами — фирменный знак «Тора» — и карта памяти.

— Ты смотрел, что на карте?

— Мне пришлось, Ваше Императорское Величество. Но слава Аматэрасу, это видел только я.

Император дрожащей рукой, чертыхнувшись, вставил карту в моноблок.

— Что это? — он с недоумением уставился на странный агрегат на открывшейся видеозаписи.

— Это брейнфрейм из первой уничтоженной ими лаборатории, Вашей лаборатории. А внутри — мозг профессора Такахаси. И признание самого профессора, оформленное по всем правилам, где указано, что распоряжение о лишении его тела и помещении в брейнфрейм было отдано непосредственно императором Ямахито. Дата, цифровая подпись…

— Это невозможно, — провел рукой по лицу император. — Такахаси не мог…

— Смог. И не просто смог, но и сделал. И теперь эта запись в распоряжении «Тора». И еще два слова — «не мешайте», как недвусмысленное предупреждение.

— Если эта запись попадет в сеть…

— То вполне возможно Вашему Императорскому Величеству придется отречься от престола.

— То есть какая-то банда отморозков пытается взять меня за яйца? — с гневом спросил император.

— Именно так, — пожал плечами Акайо.

— И что ты предлагаешь, оставить их в покое?

— До поры до времени, Ваше Императорское Величество, до поры до времени. И лишь потом, когда мы узнаем о них все…

— Мы нанесем удар, — твердо сказал император. — Спасибо, Акайо, я тебя прекрасно понял.