Тот еще подарочек

Глава 3

Я, конечно, фигею с этой дамочки… Хотя после такого даже язык не поворачивается называть ее дамочкой. Ей гораздо больше подошло бы определение «глупая девчонка», даром что разодета в меха и драгоценности, вся сверкает от модного лоска и восседает за рулем Тойоты. Честно говоря, на мой вкус, на ней слишком много косметики, да и яркий маникюр не слишком-то хорошо сочетается с ее нежными тонкими пальчиками. Смыть бы с нее всю эту штукатурку и снять прикид «а-ля дорогая директорская шлюха», и выглядела бы она еще более сногсшибательно. Впрочем, у меня и так на нее встает, да еще как, особенно когда она смущается, краснеет и отводит взгляд. Это же надо до такого додуматься: сбить человека, смыться с места аварии, выслушать от него пару хамских замечаний и намеков на шантаж, а потом пригласить его к себе домой и оставить там одного… Может, я до сих пор еще недооценивал всю силу своего обаяния и чертовской привлекательности? Ну а что? Стильный ухоженный молодой парень с обезоруживающей сверкающей улыбкой, дерзкий и без комплексов… Девочкам нравятся такие. Я-то на самом деле сначала рассчитывал смыться по-быстрому, потому что ее кошелек я уже успел обчистить, но теперь, пожалуй, подожду, что будет дальше.

В предвкушении стараюсь помалкивать, чтобы вдруг не ляпнуть чего лишнего. Отчего-то рядом с ней в голову реально приходит только всякая пошлятина. С трудом могу оторвать взгляд от ее выглядывающих из-под высоко присобравшейся юбки стройных ножек, от изящных ручек, сжимающих руль, от гордой посадки хорошенькой головки, от коротких строгих взглядов в зеркала заднего вида. К тому же характер, как выяснилось, у нее тоже есть, так что игра по усмирению гордой красотки намечается заманчивая.

Тем временем мы въезжаем во двор приличной новостройки и очень долго и старательно паркуемся, что не может не вызвать у меня саркастическую улыбочку, тут же замеченную суперводительницей.

— Я не так давно получила права, — немного раздраженно сообщает она своим необыкновенно чувственным голосом, приправив его нотками раскаяния. Тоже мне новость.

— Я заметил… — не могу сдержаться я.

— Вообще-то это мое первое ДТП.

— Видимо, мне повезло. Приятно быть у девушки первым.

Она скептически закатывает глазки и кривит свой ротик в усмешке, а затем совершенно естественно и при этом безумно сексуально закусывает нижнюю губку, снова сосредоточившись на парковке. Мне уже тоже хочется отведать ее на вкус, но приходится только стискивать челюсти и глотать слюну. Когда подходит время выходить из машины, я даже на пару секунд теряю бдительность и забываю, что я — тяжело больной человек. К счастью, моя спасительница успевает как раз вовремя, чтобы помочь мне встать с места и позволить на нее опереться. Вижу, что ей ужасно неловко, так как приходится снова обхватить меня за талию. Меня снова обдает свежим цветочным ароматом ее духов, и я едва заметно склоняюсь к ее ушку, когда она ведет меня к подъезду. Стараюсь при этом не забывать хромать на каждом шагу.

— Ну, как ты? — с волнением спрашивает она, слегка поворачивая голову. Я уже чувствую тепло ее дыхания на своем лице.

— Уверен, что ничего страшного, — успокаиваю ее я, лаская взглядом ее безупречно гладкую кожу — на обнаженной белой шейке, на румяной щечке, на подбородке. Пока мы идем, крупные частые снежинки покрывают пышный воротник ее шубки, на морозе из ее полураскрытых губок идет белый пар, как, кажется, и ото всего ее разгоряченного тела. Что за привычка не застегивать верхнюю одежду на таком холоде?

Слегка напряженные и, я уверен, что оба возбужденные, мы поднимаемся на лифте на пятый этаж и направляемся к одной из дверей. Ее пальцы дрожат, пока она пытается попасть ключом в скважину. Никак не могу надышаться ее ароматом и едва воздерживаюсь от того, чтобы не наброситься на нее, как только мы попадаем в квартиру. Там любопытство все-таки одерживает верх, и я осматриваюсь. Из большой прихожей один широкий арочный проход ведет в единственную очень просторную комнату, другой — на кухню. Обстановка довольно-таки старомодна на мой вкус. Кажется, этот стиль именуется «прованс». Все новое, но выглядит так, будто привезено со старой дачи французской прабабушки. Светлая мебель в расписных цветочках, кружевные скатерти на столиках и комодах, на диван с пышными расшитыми подушками набросана куча мягких игрушек, все горизонтальные поверхности заставлены разномастными статуэтками, рамками для фоток, торшерами, декоративной посудой, куколками, вазочками с искусственными цветами и прочей девчачьей дребеденью. Короче — целое кладбище бесполезных сувениров… Но все же через пару минут пребывания здесь, я осознаю, что мне все это нравится, потому что здесь царит домашняя атмосфера уюта. Пахнет кофе, корицей, гвоздикой, а еще богатым ассортиментом парфюмерного магазина, но больше всего — свежей хвоей. На журнальном столике возвышается небольшая пушистая натуральная сосна, украшенная с маниакальной изысканностью. Для полноты сказочной предновогодней картины из кухни выныривает изящная рыженькая кошечка, скорее даже котенок. Он жмурит желто-зеленые глаза и протяжно мяукает, видимо спросонок удивленный ранним приходом хозяйки.

— Кики, это Макс. Макс, это Кики, — торжественно представляет она нас. Видно, что ей неловко вдруг оказаться со мной наедине, щечки ее алеют. Она отступает от меня на шаг, поспешно поправляет волосы и не знает, куда пристроить руки. Она, кажется, в принципе не знает, что делать дальше.

— Мое почтение, мадемуазель, — усмехаюсь я в сторону котенка, но тут же перевожу прямой бесцеремонный взгляд на взволнованную хозяйку. — У тебя милое гнездышко.

— Спасибо… — Ника смущается и растерянно смотрит по сторонам, проверяя, все ли в порядке. Но все, конечно же, на высшем уровне, мисс совершенство. — Раздевайся и проходи в комнату, — говорит она немного торопливо и сбивчиво. — Можешь лечь на диван или сделать себе чай или кофе. На кухне найдешь, что перекусить. Ты ведь сможешь встать, если отдохнешь?

— Думаю, справлюсь, — усмехаюсь я.

— Господи… Я просто не понимаю, как все могло получиться так по-дурацки… Ты уж прости еще раз… И мне правда пора…

— Что ж… иди, раз пора, — немного разочарованно произношу я тоном человека, который из благородства смирился с неудобством собственного положения, хотя внутри меня разгорается любопытство, предвкушение, азарт и похоть. Последняя дает о себе знать особенно сильно, и отпускать эту девочку на работу совсем не хочется. Еще пару секунд она неловко перебирает пальчиками ключи, открывает рот, чтобы еще что-то сказать, но так и не решается и только бросает скромное «пока».

— Счастливо. Удачи на работе.

— Спасибо.

Дверь за ней захлопывается и щелкает замок, а еще я слышу, как снова звонит ее мобильный и она чертыхается. Забавная штучка. Котенок уже скачет вокруг меня и набрасывается на мою штанину, смешно растопырив передние лапки. Не могу сдержаться и беру его в руки, тут же чувствуя, как в кожу впиваются острые зубки.

— Эй, да ты вылитая копия своей хозяйки, рыжая-бестыжая! Осталось только коготки отрастить подлиннее и научиться соблазнительно вертеть хвостом. — Чешу котенка за ухом, снова спускаю на пол, разуваюсь, снимаю дубленку и вешаю на вешалку, а затем прохожу в комнату, ступая по мягкому светлому узорчатому ковру.

Любопытное местечко… Такое определение безусловно подойдет не для всякого дома, ведь не у каждого жилища есть какая-то индивидуальность. Здесь же она чувствуется во всем. А это означает, что сей объект очень даже подходит для изучения внутреннего мира его обитательницы. Первая ассоциация, приходящая на ум, когда смотришь на все это цветочно-плюшевое царство, — милая и любимая всеми домашняя девочка, ранимая и чувствительная. Однако, на самом видном месте, посреди обширной книжной полки, уставленной всякими мелкими предметами декора, надо всем возвышается массивная статуэтка богини Ники из белого блестящего металла. Ника — юная, гордая и прекрасная — стоит на золоченой колеснице. Одной рукой она управляет лошадьми, в другой руке держит золотой лавровый венец. Тонкая золотая тесьма украшает ее голову с развевающимися на ветру волосами. За ее спиной простираются золотые крылья, на губах застыла высокомерная улыбка. Не могу удержаться и беру тяжелую статуэтку в руки. На дне дарственная надпись: «Величайшая победа — победа над самим собой (Цицерон). Любимой дочери от любящего отца». Эта находка вдруг наводит уже на совсем другие мысли — та, кому принадлежит этот подарок, должна быть не лишена амбициозности и честолюбия, подпитанных отцовской любовью и надеждами. Недаром же ей самой нравится зваться именем богини победы. Любопытно, на какие жертвы готова идти эта девочка ради победы и через какие запреты готова переступить?

Уже собираясь поставить роскошную статуэтку на место, вдруг замечаю на полке красивую хрустальную конфетницу, почему-то задвинутую на задний план. Инстинкт вора подсказывает мне, что это неспроста, и я протягиваю руку, чтобы проверить, что находится внутри конфетницы. Конечно же, я не ошибаюсь и вытаскиваю оттуда ключ. Осматриваюсь по сторонам, прикидывая, какую же дверцу он может открывать, но не нахожу ничего подходящего. Взгляд останавливается на большом натюрморте с цветами, писанном крупными масляными мазками, отчего букет выглядит, как живой, и источает нежность. Любопытство всегда было моим пороком, поэтому, не колеблясь ни секунды, снимаю картину с крючка. Конечно, же за ней оказывается небольшой сейф, и ключ идеально подходит к замку. Открываю тяжелую дверцу и вижу шесть толстых пачек стодолларовых банкнот. В задумчивости потираю губы, затем беру по одной купюре из каждой пачки, складываю их и сую в задний карман джинсов. Она, конечно же, не скоро обнаружит пропажу или не заметит ее вовсе. Странная привычка для бухгалтера хранить в доме наличку…

Не успеваю я закрыть сейф, как замечаю на стене рядом с сейфом целую выставку семейных фотографий разного калибра в одинаковых резных рамочках. Под ними даже есть надписи, выведенные красивым каллиграфическим почерком. Некоторые изо всех деталей собственной жизни сооружают целый музей. Это слегка раздражает… Возможно, просто у них есть много такого, чем стоит дорожить и чем можно гордиться, в отличие от меня… На снимках вижу улыбающиеся лица, объятья, поцелуи, тортики со свечами, подарки в ярких упаковках, выстроившихся рядами многочисленных друзей и родственников, которые еле-еле помещаются в кадр. Надо же, какая идиллия… До сих пор думал, что такое бывает только в дурацких романтических фильмах или рекламе йогуртов…

Какой-то необъяснимый порыв вдруг заставляет меня вынуть деньги из кармана и вернуть их на место. Чувствую себя при этом полным придурком, но побороть порыв я не в состоянии. Видимо, теряю сноровку. Все события сегодняшнего дня тому подтверждение. На миг меня даже охватывает леденящий душу страх. Вот какого хуя я вдруг расчувствовался?! Стоит поддаться эмоциям, позволить пробудиться совести, и вся моя жизнь стремительно покатится под откос, ведь на носу очередная плата за учебу и за жилье, а еще — тусовка с однокурсниками в крутом клубе, да и вообще — я привык во многом себе не отказывать. Тем не менее, я просто не могу и не хочу брать эти деньги, закрываю сейф на ключ и вешаю картину на место.

На письменном столе вдруг звонит телефон, после пары трелей включается автоответчик, и какая-то милая старушка долго не может понять, что нужно делать, но потом начинает поздравлять «Никусю» с днем рождения. Под это хвалебное воркование в адрес милой внученьки, которая, оказывается, уже давно не навещала свою любимую бабушку, присаживаюсь за стол и в нетерпении открываю ноутбук моей «Красной Шапочки». К счастью, не запароленный. В первую очередь шарю по папке с фотками, и, о да, эта девочка меня не разочаровывает… В ее коллекции имеются не только эротические фотки в нижнем белье и купальниках, но и топлес. Ее женственные формы завораживают, солнечно-медовый цвет роскошных длинных волос фантастически безупречно гармонирует с белоснежной шелковистой кожей, а от вида ее пышных грудок, увенчанных аккуратными маленькими пастельно-розовыми сосками с золотистыми ореолами, перехватывает дыхание и в джинсах становится до боли тесно. Рука невольно тянется к паху… черт… Нервно сглатываю и продолжаю нетерпеливо пролистывать ее портфолио.

К своему величайшему сожалению, не обнаруживаю ни одной фотки с обнаженной киской. Любопытно посмотреть, какого цвета у нее там волоски и какой формы у нее губки и бутончик. Экстравагантные бикини на тоненьком спортивном девичьем теле невероятно бередят фантазию и нервы, а член от них сводит судорогой вожделения.

На самом деле ее личико тоже заслуживает особого внимания. Сказать, что она просто хорошенькая, значит, покривить душой, потому что она красотка, из тех, на которых мужчины обычно оглядываются и не могут сдержать восхищенные возгласы вслед. От ее глаз невозможно оторваться. Миндалевидные, ярко-зеленые и хитрые как у кошки, они смотрят неприступно и многообещающе одновременно, так что взгляд их пробирает до самых нервов и каким-то волшебным образом затрагивает ту часть мозга, которая отвечает за удовольствие. И еще взгляд ее кажется спокойным и умиротворенным, с мечтательной поволокой, но за этим кажущимся спокойствием искрится бесовское пламя. Такое встречается только у девочек, прекрасно знающих себе цену, у развратных, похотливых, высокомерных, потому что они прекрасно осознают, сколько мужиков вокруг мечтает их трахнуть. Впрочем, такой самоуверенной эта кошечка выглядит на своих живописных снимках. Рядом со мной она далеко не всегда казалась такой уж смелой — то краснела, то бледнела, то опускала взгляд, то беспокойно кусала и облизывала свои клубнично-карамельные губки. Еще бы — не каждый день офисные дамочки цепляют смазливых студентов, а уж угадать ее грязные мысли не составляло особого труда.

Бабушкины поздравления уже давно закончились, раздался новый звонок, и рассыпаться в поздравлениях начала какая-то тетя Лена, ее сменила подружка Наташа, потом подружка Настя, потом кто-то еще. Я же теперь отвлекся на изучение странички зеленоглазой богини на VK. М-да — Ника и здесь, оказывается, звезда. Вернее Вероника Михайловна Залевская. Больше семисот друзей, подписчиков не меньше, куча поздравлений уже с самого утра, тысячи лайков. Не без удовольствия отмечаю для себя, что ни одной сомнительно вызывающей фотки на всеобщее обозрение не выставлено. Как я и думал, красотка знает себе цену и хорошо воспитана. Правда, здесь на нее можно полюбоваться не только в образе строгой деловой леди, но и в образе веселой оторвы, умеющей мило кривляться и беззаботно зажигать. Довольная мечтательная улыбочка не сходит с моего лица, пока я изучаю ее досье, да и эрекция не спадает, честно говоря.

Вспоминаю вдруг, что мадемуазель, кажется, встречается с собственным шефом, и без зазрения совести лезу в личную корреспонденцию. Так и есть — гигабайты переписки с каким-то престарелым хлыщем, к тому же еще и… женатым?! Блядь… Ну чего не хватает этим дурочкам, что они связываются не пойми с кем?! Идеальный образ королевы рассыпается в прах, когда я пытаюсь вникнуть в суть их обменов любезностями. Похоже, в последнее время они на ножах, и этот старый козел вечно ей не доволен, а эта дуреха ластится к нему, как глупый щенок. Ладно, может, он и не старый. На вид ему под сорок, и он далеко не урод. Жена у него — расфуфыренная фифа неопределенного, благодаря пластическим операциям, возраста, с силиконовыми губами и, наверняка, такими же сиськами. Ха — а мужик неплохо устроился! Собственный бизнес, дорогие тачки, двое образцовопоказательных детишек, две шикарные дамочки в его полном распоряжении… Надеюсь, что его жена спит с молодым водителем или садовником. Тогда симбиоз был бы полным и совершенным. Вот она — современная семейная идиллия. Лучше уж никогда не жениться.

Почему-то расстроенный, откидываюсь на спинку кресла, а затем встаю, чтобы отправиться на кухню и сделать себе чашку кофе. Бедро, кстати, почти совсем не болит — все-таки я везунчик. Пока я пытаюсь найти все необходимое, на автоответчике слышится мужской голос. Сначала я воспринимаю его как общий фон, увлекшись собственными размышлениями, но затем гневные интонации и грубые слова обращают на себя внимание, потому что слишком уж выбиваются из общей поздравительной какофонии.

— Твою мать, Ника! Какого черта ты отключила телефон?! Где ты и когда будешь на месте? Что там с этим сбитым пешеходом? Надеюсь, догадалась откупиться. Говорил же тебе, будь внимательнее, а у тебя вечно ветер в голове! Из-за тебя все летит к чертям собачьим! Ты хоть это понимаешь?! И даже не думай от меня смыться — из-под земли достану! Я вижу, что ты в онлайне, так что не отмалчивайся! Увольнения тебе в любом случае не избежать, мне такие встряски больше не нужны. Но пока я найду другого сотрудника, будь любезна ответить за свои проколы!

Вся эта тирада, которая не прекращается слишком долго, почему-то меня выбешивает. Так и хочется взять трубку и послать этого урода куда подальше, но я, конечно, сдерживаюсь. В конце концов, все это не мое дело, и я не имею права вмешиваться. Шеф пыхтит еще какое-то время, а потом вешает трубку. Воцаряется тишина, и я спокойно пью кофе с какими-то обалденными печеньками, кажется, домашними. Разгуливая по квартире, натыкаюсь на целый стеллаж, уставленный свечами. Все совершенно новые, ни разу не зажженные. Красивые, конечно, и идеально вписываются во всю эту безупречную гармонию… но, блин, во всем этом порядке не хватает непредсказуемости, хаоса и изъянов… Короче парня не хватает… Этот зажравшийся мудак-шеф не в счет. Уверен, он даже ни разу здесь не был.

Взгляд вдруг останавливается на музыкальном центре на комоде. В нем обнаруживаются несколько выдвижных ящиков с дисками. Что ж, почему бы не расслабиться сегодня по полной… Кажется, в мини-баре на кухне я видел бутылочку Martini bianco и еще оливки в холодильнике… В первом ящике репертуарчик совсем не в моем вкусе: Элвис, Джо Дассен, Армстронг, Битлз, Джо Коккер, Барбара Стрейзанд, Синатра, Хулио Иглесиас и еще куча хрени в том же духе… Какая-то заплесневелая дискотека шестидесятых. Тем не менее, я не продолжаю поиски и почему-то останавливаю свой выбор на Иглесиасе. Когда звучит Crazy, вдруг вспоминаю, что мама просила не выключать эту песню, когда ее крутили по радио. Не сказать, чтобы она была очень сентиментальной женщиной, даже напротив, жизнь сделала ее черствой и бесстрастной, но, может, это я был не достаточно мудрым и внимательным, чтобы разглядеть или разбудить в ней нежность? Наверное, в этой музыке все-таки есть что-то такое… трогательное.

В этой уютной квартире, на этом мягком диване в ворохе пухлых подушек, под эту музыку и с пряным горьковатым привкусом вермута во рту, когда за окном мелькает белый пух снежинок, в голову почему-то лезут исключительно развратные и дерзкие идеи.

— Кис-кис-кис… Кики! Или как там тебя, рыжая? — Котенок доверчиво подбегает и тычется в мою руку нежной мордочкой, пока я не беру его в охапку и не сажаю себе на живот, ласково почесывая его ушки, шейку, а затем и беззастенчиво подставленный животик. — Ты же не будешь возражать, если я немножко развлекусь с твоей милой хозяйкой? Уверяю тебя, ей понравится. Я умею обращаться с рыжими ласковыми кошечками…