Тот Самый Мужчина

Глава 2, в которой Бруно сидел возле стойки бара

— Вот и моя девочка. — Бруно сидел возле стойки бара и даже не поднялся мне навстречу. — А ты не верила, малышка. — Он игриво щелкнул по носу молоденькую пухленькую барменшу.

— Да, мсье, — мяукнула девушка и скептически окинула меня взглядом с головы до ног.

— Я же говорил тебе, что она придет, вот и пришла: Моя девочка.

— Девочка! — Барменша хмыкнула, почесав вздернутый носик. Она явно не одобряла вкус мсье.

— Ты моя девочка? — Бруно, наконец, неуклюже спустился с высокого табурета и шагнул ко мне.

Не могу сказать, что в зальчике было много посетителей, но все они уставились на меня и от неожиданно повисшей тишины словно увеличились в количестве.

— Добрый вечер, Бруно. — Я старательно улыбнулась. Я видела, что он изрядно навеселе, но делать замечания с порога было бы глупо. Впрочем, я и без того выглядела глупо с мокрыми волосами, в забрызганных по колено брюках и с ярким курортным зонтом. — Холодно сегодня.

— Разве? — Бруно повел бровью и неторопливо закурил. В своем дорогом костюме он заметно выделялся среди остальной неказистой публики.

— Да. Очень.

— Между прочим, я соскучился. — Не выпуская сигареты, он обнял меня одной рукой, а пальцем другой погрозил перед моим носом. — Очень соскучился!

Публика вожделенно следила за нами.

— С самого утра ждет, — укоризненно заметил посетитель с унылыми глазами, сидевший за ближайшим столиком. — А мадам нет и нет. Разве ж можно в такую холодину?

— Нельзя, — медленно произнес сосед унылого. — Совсем нельзя.

— Чего нельзя-то, папаша Тибо? — заинтересовалась барменша и подмигнула.

— Бруно, пойдем, — прошептала я. У меня начинала кружиться голова, и давно покалывало спину.

— А я говорю, нельзя! — Папаша Тибо ударил кулаком по столу. — Мала еще, чтоб со мной спорить!

— Да ты сам не прочь, Тибо! — угрюмо хмыкнул унылый. — Когда в последний раз грелся с девочкой?

— Пойдем, Бруно, — повторила я.

— Да-да, — рассеянно произнес он, с интересом наблюдая за пьяницами. — Коньяку не хочешь?

— Пойдем, Бруно, потом[3]… — Больше всего на свете мне хотелось уйти отсюда, меня раздражали эта пьяная болтовня и это низкосортное заведение. Отчего Бруно взбрело в голову встречаться именно здесь?

— Детка, налей-ка нам с мадам коньяку, — сказал он барменше и, отстранившись от меня, похлопал по плечу унылого: — У нашего малыша Тибо все еще впереди!

— Скажете тоже, мсье! — Польщенный папаша Тибо хрипло захихикал. Окружающие тоже с воодушевлением приняли шутку.

Неужели Бруно всегда был таким пошлым? — ужаснулась я. Или я слишком устала и придираюсь по пустякам, а шутка действительно удачная? Я прислонила свой несуразный зонт к стойке, а барменша поставила перед нами рюмки и старательно налила в них коньяк. Он, естественно, оказался отвратительным, но мне сразу сделалось определенно теплее и не так дискомфортно.

— Редкостная дрянь, — констатировал Бруно, ставя на стойку, пустую рюмку. — Пойдем, Клер, в номере я припас кое-что получше для своей девочки. Детка, — это относилось уже к официантке, — пришли-ка нам в номер кофе погорячее, только свари нормальный, как я тебя учил сегодня. Не забыла?

— Такое не забудешь, мсье. — Толстушка многозначительно потупилась, по-кошачьи зажмурив глаза.

— А я говорю, что нельзя! — опять завелся папаша Тибо.

— Можно, можно! — Бруно нетрезво рассмеялся и, подмигивая кому-то через плечо, повел меня к лестнице. — Представляешь, Клер, эта маленькая негодница собирает остатки кофе и варит их заново. А я заметил, я же весь день сидел рядом, и пригрозил ей судом. И она поверила! Что тут было!

Я промолчала. Не потому, что подумала о чем-то другом между Бруно и этой барменшей, а потому что не узнавала Бруно. Я же всю жизнь любила его, одного его, но я любила совершенно не этого человека! Я не могла любить человека, который грозит судом жуликоватой барменше из дешевой гостиницы, пошло шутит наравне с безмозглыми пьянчугами, во всеуслышание при посторонних людях называет меня «девочкой» и демонстративно, как некую добычу, ведет в номер!

Стоп, стоп! Какое мне дело до этих людей? Я вижу их в первый и в последний раз в жизни, главное, что сейчас я вместе с Бруно, моим Бруно! Здесь, в этом маленьком номере, на этой скрипучей кровати все между нами произошло впервые, а для меня — и вообще впервые, Бруно — мой первый мужчина… Мой любимый и единственный… Мы вместе! Разве не об этом я думала тысячи раз, днем и ночью, не об этом ли я молила судьбу?..

Но, как я ни старалась, я не могла вызвать чувства и восторги двадцатилетней с лишним давности. Единственное, что я испытывала, так это отвращение, горечь и брезгливость.

— Раздевайся и иди ко мне! — Бруно аккуратно развесил свои вещи на одиноком стуле и проворно забрался в постель. — Девочка моя, ну что ты стоишь? Помочь тебе раздеться? — Он выбрался из-под одеяла и поёжился. — Правда, нежарко. Ну, иди ко мне! — Он поманил меня обеими руками. — Наконец-то мы вместе, ты и я…

Он стоял голый и старый. Нет, фигура Бруно была все еще той же: тренированная, спортивная плоть, но — и этого я не могу объяснить — мне почему-то совсем не хотелось ни обнять его, ни прижаться к нему. И даже не новые морщины на лице, не едва заметно обвисшая кожа на шее, не помутневшие с возрастом некогда пронзительно темно-зеленые глаза, не эта незнакомая мне еще седина, причем достаточно эффектная и красивая, не это все отталкивало меня…

— Девочка моя, может быть, выпьешь? Это твой любимый коньяк, я специально купил его для тебя!

— Да, спасибо, потом…

Я не двигалась с места, мучительно пытаясь разобраться в своих чувствах.

— Хочешь, я помогу тебе раздеться? Но ты же всегда не любила, чтобы я раздевал тебя, ты всегда раздевалась сама…

Раздеться и заняться с ним любовью? Здесь? С ним?

— Я ждал тебя так долго, с самого утра. — Он налил коньяк в пластиковые стаканчики и сел на кровати. — Почему ты не пришла раньше?

— Было много работы.

— Я так ждал! — Бруно отхлебнул коньяк из одного стаканчика. — Ты же могла все бросить, ты же знала, что я жду тебя!

А сколько ждала я, застучало у меня в голове, отдавая в спину, почему же ты не бросал ничего?

— Мне нужно так много сказать тебе! Понимаешь, я теперь свободен! Мы будем вместе! Не молчи! На, выпей со мной, — он протянул мне стаканчик, я машинально взяла. — И еще, я не знаю, как тебе сказать, это серьезно… В общем, я хотел купить тебе кольцо, но не знал твоего размера…

— Шестнадцать с половиной, но это не важно…

— Нет, важно! Я запишу. — Он полез в карман висевшего на стуле пиджака, вытащил очки и записную книжку. — Шестнадцать с половиной. Как это пишется?

Он вскинул на меня глаза. Голый, в очках, Бруно выглядел еще более несуразным. Как коньяк из пластиковых стаканчиков…

В дверь постучали.

— Цифрами, — сказала я. — Шестнадцать, запятая, пять.

В дверь стучат.

— Да, слышу. Кто там?! — раздраженно бросил он. — Значит, просто цифрами?

— Ваш кофе, мсье, — сказали за дверью.

— Ты хочешь кофе? — спросил меня Бруно.

— Нет.

— Не нужно! — крикнул он. — Унесите назад!

— Но, мсье…

— Оставьте меня в покое!

— Что с тобой, Бруно? — Никогда прежде я не видела у него таких взрывов ярости.

— У меня эрекция! У меня все утро и весь день была эрекция! Я ждал тебя, я так хотел тебя! У меня и сейчас эрекция! Видишь?! Это все из-за тебя! Почему ты не пришла сразу? В постели с любой женщиной я закрываю глаза и представляю, что рядом ты! Только ты!..

Боже мой! Как он мерзок! И дело не в каких-то там эфемерных признаках его старости, не в его преждевременном вожделении, и даже не в убогости комнатенки! Просто передо мной совершенно чужой и неприятный мне человек! Да, неприятный, пошлый и такой же убогий и жалкий, как эта обстановка, как моя мечта… Что может быть омерзительнее убогой мечты?

— А ты морочишь мне голову какими-то цифрами! Я схожу с ума по тебе! Ты не могла прийти сразу? Ну, пожалуйста, скорее! Ну, хотя бы возьми в руки!

Он потянулся ко мне. Жалкий и омерзительный… Отшатнувшись, я попятилась к двери.

И этого человека я любила всю жизнь?..