Трансдукция

Глава 6

Отец сделал выразительную паузу, явно давая Борису осмыслить услышанное.

— В общем, сынок, выбрось из головы глупые мечты в обозримом будущем избавиться от коммунаров, пока эти мысли не довели тебя до цугундера. Тут разве только массированная ядерная бомбардировка поможет, но тогда мы умрем вместе с ними. Возможно, когда-то коммунары и сами свернут свои шеи, но, чувствую, мы до этого момента времени просто не доживем. Поэтому следует хорошенько поразмыслить, как тебе лучше устроиться в существующих реалиях бытия.

— И как? — поинтересовался Борис.

— Об этом позже, — усмехнулся отец, — а сейчас вернемся к основной теме разговора, от которой мы благополучно уклонились в сторону. В итоге до тебя лучше дойдет.

Так вот, в ваших научно-технических делах у коммунаров такой же постоянный кадровый голод, как и в делах управленческих. Даже еще больший голод, поскольку они изначально концентрировали все имеющиеся у них кадровые ресурсы в данной сфере всего на нескольких направлениях, которые считали наиболее важными. Ну, ты, должен знать: связь, вычислительные машины, тонкая электроника, особенно микросхемы, приборы и комплектующие для информационной сети, для системы безналичных платежей и системы управления экономикой. Это они никому не доверили. Сами все проектировали, правда, с привлечением лучших сторонних специалистов, сами производили все основные элементы на своих предприятиях, сами все монтировали, сами до сих пор эксплуатируют, или хотя бы обслуживают. На первых порах многие недоумевали, зачем им это надо. Но теперь-то ясно — они строили фундамент своего проклятого нового «информационного» мира и заранее знали к чему шли. Поэтому никому и не могли ничего доверить. Несколько отсутствующих, неудачных или просто ненадежных элементов, и эти системы просто не заработали бы, а все усилия пошли бы прахом. Но краха, как известно, не произошло. Все работает как часы, характеристики и надежность аппаратуры вызывают желчную зависть и у немцев и у японцев и у американцев, все завидуют.

А что же касается комплектующих для этой техники, то самые критичные из них никто в мире даже скопировать не может. А зачастую и просто понять, как это вообще сделано и работает.

— Так уж и никто, — даже обиделся Борис, — да, технологии сложные, но особых теоретических проблем там нет. Если бы деньги и ресурсы на разработки были выделены не коммунякам, а подходящим НИИ в соцсекторе, то они тоже сделали бы. Просто коммуняки фактически монополизировали это направление, поэтому и на коне.

— Ой ли, — усмехнулся отец, — знаю я, как у вас там работают. — Научники витают в чистой науке и кропают диссертации. Конструкторы чешут языками в курилках и шарахаются от реального производства. На заводах ИТР думают только о плане. А гегемонам в цехах вообще на все наплевать, кроме зарплаты и премии. Я сам в молодости начинал карьеру в радиопромышленности, так что знаю, о чем говорю.

— Папа, ты опять преувеличиваешь, может, во времена твоей молодости так и было, но с тех пор многое изменилось. Сейчас и в соцсекторе все очень жестко. Работа идет на результат.

— Так я тебе и поверил, прекрасно помню, как ты ныл, когда надо было ехать в командировку на АОМЗ, помогать заводу запускать в производство вашу технику.

В общем, думается, не потяните вы. Немцы, уж какие аккуратисты, но и у них пока не получается. Наши партийные эксперты считают, что для всей этой микроэлектроники требуется совершенно иной уровень научно-конструкторской работы и совершенно иная культура производства. Да что далеко ходить, сам же сегодня рассказывал, как «колобки» уели вас с фотоприемником. Ваши смежники как не пыжились, а ничего толкового сделать не смогли. И дай им деньги на разработку матричного приемника, наверняка бы все просрали. А коммунары смогли, для них такая тонкая работа вполне привычна. Насколько я понял, технология производства этих матриц сходна с той, что они уже давно используют для изготовления процессоров вычислителей? Так ведь?

— Так, — вынужден был признать Борис, — но раньше они в нашу епархию не лезли.

— Вот об этом и разговор. Раньше они никуда особенно не лезли. Тянули свои кабели по всей стране, меди и алюминия на это ушла прорва, теперь правда уже оптоволокно тянут. Ретрансляторы ставили. Никто не возмущался, все понимали, что стране нужна хорошая связь. Кто же знал, что это планировалось с дальним прицелом на создании сети? Вычислительные машины проектировали и выпускали. Опять никто не возмущался, дело казалось полезным, да и прогрессивным опять же. Кто же знал… Сделали автоматизированную систему управления движением для струнника. Сделали систему управления для единой энергосистемы. Еще в военных целях мощную систему радиоэлектронной разведки. Потенциальные противники за бугром теперь даже по телефонам разговаривать опасаются. В другие же крупные государственные проекты технического плана, вроде космоса или атома, коммунары толпой не перли. Там они выступали только в качестве субподрядчиков, в соответствии со специализацией. То есть опять же системы управления, системы связи, поставки вычислителей, различной тонкой электроники. А что такое, например, система управления АЭС в сравнении с прочим объемом работ по ней? Мелочь, там одно рытье котлованов, наверное, дороже стоит.

Аналогично и с космосом. Основные объемы работ, а, следовательно, и финансирования, оставались за соцсектором: космодромы, сами ракеты и все прочее, что с запусками связано. А электронная начинка… сколько ее там относительно всех расходов? Ну, стоит, ну работает, причем, обычно без сбоев, все уже привыкли это воспринимать как должное.

Хотя у той же Германии спутники связи на орбите больше пары лет не работают, аппаратура из строя выходит. Приходится тратить немалые деньги на новые запуски. Мда-с…

Отец замолчал, снова наполняя рюмки.

— А теперь, как я понимаю твое долгое вступление, — заметил Борис, намахнув очередную рюмашку, — ситуация изменилась? Теперь коммуняки меняют политику и в дальнейшем собираются лезть во все щели?

— Нечто вроде этого, — подтвердил отец, — дело в том, что по большинству их проектов, вроде радикальной модернизации систем связи, основные объемы работ уже выполнены. Следовательно, высвобождается и часть людей, ранее в этих проектах занятых. Поэтому…

— Так уже третий год говорят, что на очереди мобильная телефонная связь по всей стране, — возразил Борис. — Технически, вроде, все уже готово. На это им тоже люди понадобятся. Или данный проект зарубили как преждевременный, или из-за проблем с финансированием?

— Нет, не зарубили, — помотал головой отец, — пойдет в запуск на следующий год. Но дело в том, что хотя он и дорогостоящий, но как раз людей-то для него потребуется не так уж и много. Основное оборудование в основном прекрасно монтируется на уже имеющейся инфраструктуре, персонала много не нужно, а наиболее трудоемкие операции по сборке собственно носимых телефонов, слышал, собираются делать по кооперации в других государствах ЕС.

— Понятно, — протянул Борис, — неприятная тенденция.

— Это еще не все, — продолжил отец, — есть еще более неприятная тенденция. Их просто вообще станет больше.

— В смысле, коммунаров? — уточнил Борис, — А с чего бы это? Вроде они как отбирали для себя порядка пяти процентов, мать их, «достойных», так столько и отбирают. Или решили пересмотреть критерии отбора в сторону понижения требований? Так в добрый путь, глядишь, быстрее изнутри загниют.

— Нет, критерии они понижать не собираются. Но надо учитывать тот факт, что в настоящее время входит так сказать во взрослую жизнь первое поколение, выросшее в коммунах с малолетства. В свое время шли серьезные споры по поводу того, какой процент отбраковки в смысле годности для коммунизма будет у детей коммунаров и будет ли он вообще, если правильно этих детей воспитывать. Ученые ничего определенного сказать не могли, больше гадали на кофейной гуще за отсутствием реального объекта для изучения. То есть просто негде было соответствующую статистику набрать. Фактически с потолка приняли допущение, что годных будет где-то с четверть. К этим цифрам они своих людей и готовили морально. Мол, не следует переживать. Мол, если дети отбор и не пройдут, то их же не людоедам отдадут на съедение, а всего лишь в соцсектор, а там тоже люди живут и, в общем-то, неплохо живут.

— А какой процент у них выходит на самом деле? — с немалым интересом спросил Борис.

— Ну, ты же знаешь, какие коммунары упорные, а тут для них прямо таки дело чести. В общем, в части внимания к образованию и воспитанию детей они далеко переплюнули даже еврейских мамочек. Всем колхозом, то есть коммуной на это дело наваливаются. Реальным ограничением в данном случае являются только панические вопли их собственных медиков и психологов о недопустимости подобных умственных и физических нагрузок на детские организмы.

В итоге разговор уже идет о том, что отбраковка видимо, составит менее пятидесяти процентов. И нужно учитывать, что рождаемость в коммунах достаточно высокая, где-то порядка четырех детей на одну женщину или чуть больше.

Борис наскоро прикинул в уме цифры и присвистнул: — Хреново, эдак они как тараканы расплодятся. И начнут расползаться из своих гнезд в разные стороны, отравляя нам жизнь.

— Вот именно, — усмехнулся отец, — и надо еще учесть то, что согласно оценкам наших экспертов, выросшие в коммунах кадры существенно отличаются по психологии от тех, что шли туда ранее по отбору. Те-то до совершеннолетия, когда принимается окончательное решение, росли в обычных семьях и среди обычных людей. А эти, судя по имеющейся информации, в гораздо меньшей степени склонны, так сказать, проявлять снисхождение к различным человеческим слабостям. Со всеми вытекающими последствиями.

Борис с минуту переваривал сообщенную отцом информацию, а окончательно осознав ее, возмутился: — Что? Эти еще хуже будут? Какого черта! Пусть тогда держат своих фанатичных ублюдков на цепи и не выпускают за ограду! Нам только их тут еще не хватало!

— На цепь… это было бы замечательно, — мечтательно протянул отец, — но, к сожалению не получится. Эта публика весьма решительно настроена на активное вмешательство в жизнь страны. И кстати, что уже касается лично тебя, в числе прочего мечтает устроить очередной радикальный прорыв в науке и технике. А заодно создать и научно-техническую базу постиндустриала, мол, без этого настоящий коммунизм не построить.

— Да бог с ним с этим постиндустриалом, — отмахнулся Борис, — до него еще как до луны раком, после того как этот рак на горе свистнет. В ближайшее-то время чего можно ожидать?

— А ты дискуссии на эту тему на коммунарских ресурсах почитай, сразу многое прояснится. Или посети свою альма-матер и поинтересуйся, кого там на первые курсы понапринимали. Но это еще цветочки! Одной научно-технической сферой они ограничиваться явно не собираются. У них же и в других сферах толковые специалисты имеются. Так что, видимо, последуют серьезные подвижки везде, в том числе и во внутренней и внешней политике. Понимаешь, чем это пахнет?

— Да понимаю, понимаю я, — с некоторым раздражением ответил Борис, — осознаю так сказать. А что мне в такой ситуации делать прикажешь?

— Я же тебе уже сказал — вынимать голову из задницы! Все что я тебе тут сегодня наговорил ты и сам прекрасно мог узнать из доступных всем желающим источников. Просто тебя это до сих пор не интересовало. Пора начинать интересоваться!

— Папа, может, хватит читать мне сегодня нотации? У меня и без них настроение паршивое. Лучше скажи без экивоков, можешь, помочь мне с новой работой или нет?

— Помочь-то я тебе, разумеется, помогу, — сообщил отец, и покачал бутылку на столе, видимо оценивая остаток сквозь темное стекло, — и советом помогу и делом.

— Попробовал бы отказаться, — злорадно подумал Борис, — мама тогда тебя на ломтики настругает.

— Но вот примешь ли ты мои советы, и пойдет ли моя помощь тебе впрок?

— В каком это смысле? Объясни по-человечески.

— Просто, судя по твоим репликам, к серьезному разговору на данную тему ты еще не готов. Понятно, день у тебя выдался тяжелый, ты раздражен, расстроен… В общем, давай перенесем обсуждение конкретных вариантов твоего трудоустройства на пару недель. Время пока терпит — два месяца по закону у тебя на раздумье есть. За это время я по своим каналам наведу справки, поговорю с нужными людьми, что-то да отыщется.

Да и сам в это время сиднем не сиди: с сокурсниками посоветуйся, с коллегами по институту, в городской Центр Занятости сходи…

— А зачем туда самому ходить? Что я там забыл? — возмутился Борис, — есть же автоматизированная система поиска. Она мне сегодня сообщила, что в Ленинграде подходящих вакансий нет! Да и вообще, этот, Центр, говорят, коммунарская богадельня.

— А ты все же туда сходи, не побрезгуй, причем, выбери там оператора как раз с коммунарским значком. Думается, узнаешь для себя много нового и полезного.

— Издеваешься, папочка?

— Нет, — усмехнулся отец, — просто советую, без шуток. И вообще… раз уж у тебя теперь образовалось свободное время, займись, наконец, изучением реальной жизни. Поинтересуйся, чем страна живет и дышит. В сети покопайся, газетки почитай, радио послушай, Конституцию перечитай. Глядишь, что-то и дойдет.

— Отец! — Борис вскочил со стула, — перестань разговаривать со мной, как с идиотом! Мне и без того тошно!

— Сядь, успокойся! А как с тобой, сынок, разговаривать, если ты элементарных вещей не знаешь и знать не хочешь? И еще совет, ты сейчас порядком озлоблен… не ищи утешения у своих так называемых «друзей», знаю я твою компанию, там одни чванливые придурки. Ну, пройдетесь в очередной раз по поводу «коммунячьей сволочи», а дальше что? Ну, обсудите в очередной раз «великие» планы по ее ниспровержению, и что? Не вам с вашими слабыми лапками за такое браться! Подобных ниспровергателей — пятачок за пучок. Вам ваши лапки, если что, в момент выдернут, и в задницу засунут! Понял, сынок? Не наделай глупостей!

Борис, молча, кивнул, мысленно пообещав папаше припомнить этот весьма нелицеприятный разговор. Но в данный момент спорить с ним уже не было сил, клонило в сон. День действительно был тяжелый и нервный, да еще приличная доза крепкой настойки до кучи. Утро вечера мудренее.