Требуется мужчина

Глава 8

Утомительно — не то слово, чтобы описать подобное двухчасовое ожидание.

Поначалу меня развлекало то, что Джейн и Дженсен не проявляли ни малейшего желания сидеть на софе рядышком, держась за руки. Одному богу известно, где Вулф отыскал эту софу с бархатными подушками; когда я впервые появился у него в доме, она уже там была. Джейн и Дженсен по очереди сидели на софе после безостановочного вышагивания по комнате, но так ни разу и не присели вместе. Ядовитые реплики Вулфа сделали своё чёрное дело. Было интересно следить за развитием событий. Тот из парочки, который не стрелял, подозревал другого; а другой, видя это, очевидно, думал, что, попытайся он — или она — заговорить сердечным тоном: «Черт побери, дорогая (или дорогой), мы же не можем быть убийцами, не так ли?» — может запросто разоблачить себя, ведь другой подумает: «Если я его (её) подозреваю, то почему он (она) не подозревает меня?»

Естественно, я бдительно наблюдал за ними, пытаясь уловить хоть какой-то знак, указывающий, кто из них есть кто. Я склонялся то к одному мнению, то к другому, но так и не пришёл к определённому выводу.

В семь тридцать нас пригласили в столовую, но они оба отказались. Фриц принёс нам ужин в комнату на подносах. Я быстро расправился с порцией запечённого поросячьего филе, салатом, заправленным соусом, который придумал лично Вулф, с ломтем дыни, пирогом с голубикой и кофе. Дженсен от меня не отставал, а вот Джейн даже не посмотрела на еду.

Я бы не стал держать пари, кто из них убийца, даже поставив на кон порванные шнурки от ботинок. Всё, что я мог сделать, чтобы решить головоломку, это завязать глаза и поиграть в жмурки — кого первым поймаю, тот и есть убийца. Я сдался ещё прежде, чем начал. Вулф употребил слова «дерзкий и отважный», но это было мягко сказано. Он — или она — приехал сюда уже с заряженным и завёрнутым в носовой платок револьвером, засунув его в карман или сумочку. Конечно, злоумышленник собирался воспользоваться оружием лишь в том случае, если представится возможность, ибо не мог же он заранее предвидеть, какой оборот примут события. Я ещё никогда не встречал никого, способного столь молниеносно реагировать на обстоятельства и принимать решения. Преступник заходит в гостиную. Видит через открытую дверь Вулфа (как он полагает), сидящего за столом. Кладёт руку на пистолет, завёрнутый в платок. Ждёт. Улучив миг, когда Вулф прикрывает глаза или отворачивается, а другой человек, что находится рядом в гостиной, смотрит в прихожую или, стоя у пианино, повернулся спиной, хладнокровно прицеливается и стреляет. После чего, пока его спутник недоуменно озирается по сторонам, ловко прячет пистолет в вазу.

Попробуй выведи их на чистую воду. Если не установить, кому принадлежит револьвер, или не докопаться до подлинного мотива убийства, как добиться, чтобы присяжные вынесли обвинительный приговор? Не говоря уже о том, что обвинять-то нужно было не за неудавшееся покушение на Хаккета, а за убийство Дженсена и Дойла.

За два часа я обращался к Джейн всего три раза, и не слишком многословно. А именно:

1. «Не хотите чего-нибудь выпить?»

2. «Из этой комнаты тоже есть дверь в ванную, вон там. Дверь из ванной в кабинет сейчас заперта».

3. «Прошу прощения». — Это когда я не сдержался и зевнул.

Она не только ни разу не ответила, но даже не удостоила меня взглядом.

Дженсен вёл себя не лучше. Не припомню, случалось ли мне прежде проводить два часа в столь скучной компании.

Вот почему, когда около девяти зазвенел звонок входной двери, я даже обрадовался — хоть какой-то просвет в этом унылом ожидании. Так как дверь из гостиной в прихожую тоже была звуконепроницаемой, то за исключением звонка я расслышал лишь слабый звук шагов и ещё более слабые и неразборчивые голоса. Но минуты через три дверь открылась и вошёл Фриц. Закрыв за собой дверь, он негромко сказал:

— Арчи, мистер Вулф зовёт тебя в кабинет. Пришли инспектор Кремер и сержант Стеббинс. Мне велено оставаться здесь.

С этими словами он протянул руку за пистолетом. Я отдал ему оружие и вышел.

Если обстановка в гостиной не располагала к общению, то в кабинете она просто угнетала. Одного взгляда на Вулфа, который вычерчивал на своём столе круги безымянным пальцем, было достаточно, чтобы заметить, что он в совершенном бешенстве. Сержант Стеббинс вытянулся у стены, всем своим видом показывая, что он при исполнении. Физиономия инспектора Кремера была под стать обивке красного кожаного кресла, в котором он расположился. Никто не потрудился взглянуть на меня, когда я вошёл.

Вулф рявкнул:

— Блокнот!

Я подошёл к столу и, достав карандаш и блокнот, сел.

— Вот что случается, когда дверь открываю не я, — изрёк я назидательным тоном. — Я бы ни за что не впустил…

— Пф! — Вулф подтолкнул мне через стол лист бумаги. — Посмотри.

Взяв бумагу, я пробежал её глазами. Это был ордер на обыск.

Ого! Странно, что Кремер ещё жив. Или Вулф. Кремер прорычал, с трудом сдерживаясь:

— Я постараюсь забыть, Вулф, что вы сейчас наговорили. Тем более что это совершенно несправедливо. Чёрт побери, я миллион раз терпел вашу наглость! Теперь о револьвере. Пуля, выпущенная из него, в точности соответствует пуле, которую вы мне прислали, и тем двум, которыми убили Дженсена и Дойла. Вот этот револьвер — вы мне сами его прислали. Хорошо. Значит, у вас есть клиент, а своих клиентов вы всегда прячете так, чтобы я до них не добрался. Я был бы последним дураком, если бы снова начал вас умолять. Я уже делал это раньше.

Вулф снова принялся чертить пальцем круги, рокоча:

— Я повторяю, сэр, что, принимая своё жалованье, вы обманываете налогоплательщиков Нью-Йорка, и вообще позорите нашу достойную профессию…

Кремер побагровел ещё больше, так что его круглое лицо приняло свекольный оттенок.

— Раз так, ничего забывать я уже не стану. Приступим к обыску дома.

Он привстал с кресла.

— Если вы это сделаете, то вам никогда не поймать убийцу мистера Дженсена и мистера Дойла, — произнёс Вулф.

Кремер снова плюхнулся в кресло.

— Не поймать?!

— Нет, сэр.

— Не вы ли мне помешаете?

— Пф! — Вулф всем своим видом изобразил отвращение. — Глядишь, ещё немного, и вы предупредите меня, что ставить палки в колеса правосудию — преступление. Я не говорил, что убийцу не поймают, а сказал, что вам его не поймать. Потому что я уже его поймал.

Сержант Стеббинс хрюкнул, но этого никто, кроме меня, не заметил. Я ухмыльнулся ему в ответ.

Кремер выдавил:

— Не может быть!

— Может, сэр. И ваш отчёт об идентичности револьвера и пуль ставит все точки над «i». Но признаюсь, дело немного сложнее, чем я думал, и я вас официально предупреждаю: вы не в состоянии довести его до конца. Я же — могу. — Вулф подтолкнул ордер через стол. — Порвите эту штуку.

Кремер медленно покачал головой:

— Поймите, Вулф, я вас знаю как облупленного. Боже мой, мне ли вас не знать! Но прежде чем произвести обыск, я бы хотел поговорить с вами.

— Нет, сэр, — произнёс Вулф. — Я не подчинюсь насилию. Я бы даже предпочёл иметь дело с окружным прокурором Скиннером. Порвите ордер или приступайте к обыску.

Вулф нанёс удар ниже пояса. Кремер считал, что Скиннер — отрыжка нашей чрезмерно демократической системы. Кремер посмотрел на ордер, на Вулфа, на меня и снова на ордер, после чего взял его и порвал. Подобрав обрывки, я выбросил их в корзину для мусора.

Вулф не выглядел довольным — слишком уж его обидели, чтобы ожидать проявления чувств. Но бормотать он перестал и произнёс уже вполне внятно:

— Проклятье. В следующий раз не тратьте столько времени — своего и моего тоже. Вам не удалось выяснить, кому принадлежит этот револьвер?

— Нет. Номер спилен. Изготовлен в десятых годах. Ни одного мало-мальски приличного отпечатка обнаружить мы не смогли. Ровным счётом ничего, кроме размазанных пятен.

— Разумеется, — кивнул Вулф. — Держать оружие через платок куда удобнее, чем вытирать его потом или действовать в перчатках. — Он бросил взгляд на Стеббинса: — Присядьте, пожалуйста, сэр, а то вы меня нервируете. — И снова обратился к Кремеру: — Убийца находится в моём доме.

— Я так и подозревал. Он — ваш клиент?

Вулф пропустил его слова мимо ушей. Откинувшись в кресле с привычным хрюканьем и сплетя пальцы на Гринвичском меридиане необъятного экватора своего пуза, он был готов забыть об ордере на обыск и приступить к обсуждению дела. Я подмигнул Стеббинсу, но сержант сделал вид, что не заметил. Он тоже открыл блокнот, но пока ничего не записал.

— Основное затруднение, — промурлыкал Вулф, — заключается в следующем. В моей гостиной находятся мужчина и женщина. Подозревая, что один из них убийца, как узнать — кто именно?

Кремер насупился:

— Вы говорили вовсе не о подозрениях. Вы заявили, что поймали убийцу.

— Да, я поймал его. Его или её, они оба там под стражей. Видимо, мне придётся рассказать вам, что здесь произошло, чтобы вы могли бросить в бой свою армию, в противном случае мы будем бесконечно топтаться на месте. Итак, когда я получил по почте угрожающее письмо, я нанял человека, наружностью достаточно похожего на меня, чтобы появляться вместо меня на улице и жить в этом доме, сам же заперся в своей комнате. Ничего не произошло…

— Не заинтересован, не замешан и не желаю…

— Не перебивайте меня! — свирепо рыкнул Вулф. — Я же рассказываю вам о случившемся.

И он рассказал. И хотя я весьма высокого мнения о своих журналистских способностях вообще и о заметках, в которых я излагал события последних дней, в частности, всё же как беспристрастный слушатель я вынужден признать, что перещеголять Вулфа не смог бы. Он говорил сжато, но ничего не упустил. Стеббинс от усердия чуть не откусил кончик языка, старательно занося его рассказ в записную книжку. Я же не удосужился записать и строчки.

Вулф закончил.

Кремер хмурился.

Вулф снова промурлыкал:

— Вот в чём закавыка, сэр. Сомневаюсь, что нам по плечу справиться с ней самим. Вам придётся подключить к делу своих людей, чтобы выяснить то, о чём я вас просил. Я готов давать любые консультации.

— Хотел бы я знать, — прорычал Кремер, сверля взглядом Вулфа, как всегда, когда его ставили в тупик, — сколько здесь правды, а сколько — вашей обычной отсебятины!

— Всё, что я рассказал, — чистая правда. Вы сами знаете, у меня в этом деле лишь один интерес. У меня даже клиента нет.

— Возможно, возможно. — Кремер выпрямился с видом человека, готового к действиям. — Ладно, посмотрим, что из этого выйдет. Прежде всего я бы хотел задать им пару вопросов.

— Я так и подумал. — Вулф терпеть не мог сидеть и слушать, как кто-то задает вопросы, особенно в его кабинете. — Кстати, с мисс Гир вам придётся попотеть. Она требует адвоката. Вам будет ещё сложнее из-за вашего официального статуса. С кого вы начнёте?

Кремер поднялся.

— Я бы хотел осмотреть гостиную, прежде чем буду говорить с ними. Хочу поглядеть, что там есть. И взглянуть на эту вазу.

Я был поражён — Вулф тоже поднялся. Вулф, который без необходимости и пальцем не пошевелил бы! Более того, шагнув к двери в гостиную, я заметил, что и шеф направляется туда же. Конечно, он терпеть не мог слушать, как другие задают вопросы, но, видно, в данных обстоятельствах он ещё больше не мог перенести, если бы не услышал этого. Стеббинс поплёлся за ними, а я замкнул шествие.

Джейн сидела на стульчике у пианино, Дженсен — на софе. Он поднялся, едва мы вошли. Фриц, стоя у окна, держал револьвер, который тут же дёрнулся вверх, едва Дженсен встал.

— Мисс Гир, позвольте представить вам инспектора Кремера, — сказал Вулф. Она не шевельнулась и не издала ни звука. — Я полагаю, вы знакомы с инспектором, мистер Дженсен, — продолжал Вулф.

— Да, конечно, — просипел Дженсен и прокашлялся. — Значит, обещание не звать полицию тоже было частью фарса, — с горечью добавил он.

— Такого обещания я не давал. Я сказал вам, что мистер Кремер не может долго оставаться в неведении. В меня — то есть в мистера Хаккета — стреляли из пистолета, который был найден вот в этой вазе, — Вулф указал пальцем. — Из этого же пистолета убили вашего отца и мистера Дойла. Таким образом, поле нашей деятельности весьма сужается.

— Я настаиваю на своём праве обратиться к адвокату, — проговорила Джейн. Я с трудом узнал её голос, настолько он изменился.

— Одну минуту, — ответил Кремер тоном, который, должно быть, считал успокаивающим. — Мы к этому вернёмся, но сперва я должен осмотреть комнату.

Кремер с помощью сержанта Стеббинса принялся перетряхивать всё подряд, замеряя углы и расстояния и отмечая расположение вещей в гостиной. Кажется, полицейские пытались выяснить, из какой части комнаты можно было выстрелить таким образом, чтобы пуля, пролетев через открытую дверь в кабинет, прошила насквозь спинку кресла Вулфа и расколола штукатурку.

Они старательно занимались своим делом, когда Вулф вдруг повернулся к Фрицу и спросил:

— А куда делась ещё одна подушка?

Фриц опешил:

— Какая подушка?

— Раньше на софе было шесть бархатных подушек, а теперь их осталось пять. Ты убрал одну?

— Нет, сэр. — Фриц вперился взглядом в софу, пересчитывая подушки. — Да, верно. И лежат они теперь по-другому, чтобы занимать столько же места, как и раньше, когда их было шесть. Ничего не понимаю. Ещё вчера они все были на месте — я сам их чистил.

— Ты уверен?

— Абсолютно, сэр.

— Поищи, куда она могла запропаститься. Арчи, помоги ему. Я хочу знать, в этой ли комнате подушка.

Право, казалось несколько странным заниматься поисками подушки в такую напряжённую минуту, но, поскольку делать мне всё равно было нечего, я решил угодить Вулфу и повиновался. Кремер и Стеббинс продолжали пыхтеть, определяя траекторию полёта пули, а мы с Фрицем разыскивали пропавшую подушку. Дженсен следил за всеми, а Вулф — только за мной и Фрицем. Джейн делала вид, что происходящее её не касается.

Наконец я сказал Вулфу:

— Её здесь нет.

— Я и сам вижу, — проворчал он.

Я посмотрел на него внимательно — на его лице было то выражение, которое мне было слишком хорошо знакомо. Нет, не возбуждение, хотя во мне самом это выражение неизменно вызывало возбуждение. Вулф набычился, словно он опасался хоть чуть-чуть пошевелить головой, чтобы не взболтать в ней мозги; глаза были полузакрыты и не видели решительно ничего вокруг, а губы слегка шевелились, то выпячиваясь, то замирая. Я так и уставился на него, поскольку должно было случиться нечто более значительное, чем пропажа диванной подушки, чтобы у Вулфа стало такое лицо.

Внезапно он словно очнулся.

— Мистер Кремер! Прошу вас, оставьте здесь сержанта Стеббинса вместе с мисс Гир и мистером Дженсеном. Если хотите, можете тоже остаться или идёмте с нами. Фриц, Арчи — пошли!

Он грузно затопал в кабинет. Кремер, который прекрасно разбирался в интонациях Вулфа, уступая разве что мне, отдал приказ Стеббинсу и последовал за нами. До нас долетел голос Джейн:

— Возмутительно! Я требую…

Я закрыл дверь. Вулф уселся в своё кресло и только тогда заговорил:

— Я хочу выяснить, не кроется ли ключ к разгадке в диванной подушке. Переройте весь дом от подвала до крыши, но только не заходите в южную комнату — там отдыхает мистер Хаккет. Начните отсюда.

— Какого чёрта, что всё это значит? — пролаял Кремер.

— Я вам всё объясню, когда сам разберусь до конца. Я собираюсь сидеть здесь и работать и прошу меня не беспокоить. Возможно, это займёт десять минут, а возможно, и десять часов. Оставайтесь здесь или уходите, только оставьте меня в покое.

Он откинулся на спинку и закрыл глаза, его губы снова зашевелились. Кремер до предела погрузился в красное кресло, закинул ногу на ногу и, вынув сигару, вонзил в неё зубы.

Обыскать кабинет было не так-то просто, не то что гостиную. Во-первых, он был значительно просторнее, а кроме того, в нём было полно тайников, где можно было спрятать подушку, — бесчисленные ящички, шкафчики, книжные полки, стеллажи для газет и журналов, бюро, секретеры. Потолок здесь был высокий, и, чтобы добраться до верхних полок, приходилось взбираться по лестнице. Исключить нельзя было ничего, так как полки были глубокие, и работёнка мне не улыбалась — сперва нужно было вынуть оттуда все книги, а потом поставить обратно. Фриц взялся за дело с обычной неторопливой методичностью, да и я не слишком суетился, зато усиленно ломал голову, пытаясь сообразить, почему исчезновение диванной подушки, словно внезапно ворвавшаяся комета, поломало всю выстроенную перед этим логическую систему доказательств. Я то и дело поглядывал на Вулфа, всякий раз убеждаясь, что он по-прежнему погружён в работу мысли, закрыв глаза и втягивая и выпячивая губы.

Прошло полчаса или около того, когда я услышал знакомое хрюканье. Обернувшись, я чуть не свалился с лестницы: Вулф сам, лично встал со своего места и принялся что-то делать. Он взял корзину для мусора, которая стояла у дальнего угла его письменного стола, повернул её к свету и усердно рылся в ней, покачивая головой. Потом поставил её на место и принялся выдвигать ящики своего стола, один за другим, исследуя их содержимое. Первые два сверху, похоже, его не заинтересовали. Он дёрнул следующий, самый глубокий, и заглянул в него, потом наклонился, чтобы рассмотреть получше, и, наконец, засунув внутрь руку, пошуровал в нём, после чего удовлетворенно хрюкнул, задвинул ящик, выпрямился и объявил:

— Я её нашел.

В его голосе слышалось откровенное самодовольство. Мы все вытаращили глаза.

Вулф взглянул на меня:

— Арчи, слезь с этого сооружения, да смотри не упади. Проверь, не стреляли ли из одного из моих пистолетов.

Я спустился и, подойдя к своему столу, выдвинул ящик с оружием. Первый револьвер, который я достал, был нетронут. Я взял другой, понюхал его и взглянул на обойму.

— Вы правы, сэр. В барабане было шесть патронов, а теперь их пять. Точь-в-точь как с подушками. Гильза на месте.

— Ха! Проклятый осёл! Скажи, пусть мисс Гир и мистер Дженсен зайдут сюда, если им по-прежнему интересно знать, что здесь произошло, а если не хотят, пусть отправляются на все четыре стороны. Они нам больше не нужны. А сам поднимись вместе с сержантом Стеббинсом наверх и доставь сюда мистера Хаккета. Кстати, будь осторожен и хорошенько его обыщи. Он — очень опасный человек, хотя и непревзойдённый идиот.