Требуется мужчина

Глава 9

Позвонить в этот вечер генералу Файфу — вернее, как потом выяснилось, полковнику Воссу, который дежурил в районном штабе, — у меня возможности не было: я был по уши занят нашими делами. Во-первых, о Джейн и Дженсене. Когда я, тщательно подбирая слова, коротко передал им послание Вулфа, они только растерянно моргали, ничего не говоря, что было вполне понятно. Потом обоих словно прорвало. Я заставил их утихнуть двумя простыми замечаниями.

— Вы пришли к Вулфу, чтобы помочь ему разыскать убийцу вашего отца, — напомнил я Дженсену. — Вулф сделал это сам, без вашей помощи, можно сказать, не вставая с места. Ради всего святого, чего же вам ещё надо? — Я повернулся к Джейн: — Вы же хотели избежать ненужной огласки, чтобы она не помешала вам стать вице-президентом фирмы. Вулф пошёл вам навстречу. Я тоже внёс посильный вклад в ваше благосостояние — познакомил вас с бравым майором. Вам бы следовало прыгать от радости.

Естественно, они возжаждали выслушать Вулфа, причём выражали своё желание, стоя в позах, говоривших сами за себя. Они стояли лицом друг к другу, правая рука Дженсена покоилась на левом плече Джейн, а Джейн держалась левой рукой, только пальцами, за правый локоть Дженсена. Я предоставил им самим искать дорогу в кабинет и, позвав Пэрли Стеббинса, отправился наверх, в южную комнату.

Минут десять спустя мы приволокли наш груз в кабинет. Хотя мистер Хаккет весьма убедительно продемонстрировал своё нежелание находить общий язык, тем не менее с того мгновения, как я начал обыскивать его карманы, всего шесть минут из десяти мы посвятили тому, чтобы довести до его сознания: в жизни случаются невзгоды и похлеще, чем необходимость спуститься по лестнице. Оставшиеся четыре минуты я сидел на экс-Вулфе верхом, проверяя, не оставил ли он мне на коленях синяков и не растянул ли я запястья. Тем временем Пэрли в ванной смывал с шеи кровь и заклеивал ссадину пластырем. Я бы не сказал, что Хаккет ограничился тем, что царапался и пинался, — нет, он ни в чём себе не отказывал. Так что нам с Пэрли пришлось немного ограничить его в свободе движений.

Мы притащили его в кабинет целого и невредимого, если не считать нескольких синяков, и усадили в кресло. Пэрли встал сзади, хотя явно порывался находиться рядом, так что я отошёл к своему столу. Джейн и Дженсен сидели рядышком на стульях около большого глобуса. Кремер оставался на том же месте, что и раньше.

— Он сопротивлялся, — сказал я.

Надо сказать, я ни разу ещё не видел, чтобы Вулф так пожирал кого-нибудь глазами. Он разглядывал Хаккета как нечто из ряда вон выходящее.

— Пэрли говорит, что он его уже видел, — наябедничал я.

Пэрли, как положено, обратился к своему начальнику:

— Честное слово, инспектор, я его уже где-то видел, только не помню где.

Вулф кивнул:

— Конечно, форма придаёт несколько иной вид. Я думаю, вам приходилось видеть его, когда он был в форме.

— В форме? — нахмурился Пэрли. — Военной?

Вулф покачал головой:

— В среду утром мистер Кремер сказал мне, что во время убийства мистера Дженсена и мистера Дойла в доме дежурил привратник — толстый болван, нанятый всего две недели назад и не знающий жильцов по именам, и этот привратник заявил, что в момент убийства находился в подвале, в котельной, где нагревается вода. Позвоните и выясните, работает ли он там ещё.

— Нет, — прорычал Кремер, — он уволился в среду днём, потому что ему, видите ли, не нравится работать там, где убивают людей! Я сам его не видел. С ним говорили только мои люди.

— Вот как? — Пэрли внимательно смотрел на Хаккета. — Чёрт побери, это он и есть! А я-то думал, у него мозгов не хватает, чтобы сообразить, с какого конца брать лопату.

— Перед вами — поразительное сочетание дурака и гения, — провозгласил Вулф. — Он приехал в Нью-Йорк только для того, чтобы убить мистера Дженсена и меня. Кстати, вы, кажется, немного ошеломлены, мистер Хаккет? Вы хорошо слышите, что я говорю?

У Хаккета даже веки не дрогнули; он промолчал.

— Думаю, слышите, — продолжал Вулф. — Вас это должно заинтересовать. Я попросил военную разведку проследить, как ведёт себя в тюрьме Мэриленда капитан Питер Рут. Несколько минут назад я получил по телефону ответ. Капитан Рут лгал, говоря, что не общается с отцом и годами не виделся с ним. Среди его вещей обнаружили несколько писем от отца, датированных двумя последними месяцами, из которых явствует, что отец капитана Рута, Томас Рут, весьма гордится своим отпрыском. У него это превратилось в пунктик. — Вулф ткнул пальцем в сторону Хаккета. — Кажется, вы можете ответить, так это или нет. Верно?

— Всего один день, — хрипло прокаркал Хаккет. Руки его подёргивались. — Всего один, — снова повторил он.

— Я знаю, — кивнул Вулф, — всего один день, и вы бы меня прикончили, направив все подозрения на мисс Гир или мистера Дженсена или на обоих сразу, благодаря тому трюку, который вам удалось сегодня выкинуть. Потом вы бы снова исчезли, возможно, с тем же объяснением, что не любите находиться там, где убивают людей.

Дженсен перебил:

— Вы ещё не рассказали, каким образом он провернул этот фокус.

— Сейчас, мистер Дженсен. — Вулф уселся в кресле поудобнее. — Но сначала о том, что произошло вечером во вторник. — Он не сводил глаз с Хаккета. — Это был шедевр в своём роде. К счастью для меня, вы решили первым убить мистера Дженсена и, поскольку во всех домах сейчас острая нужда в рабочих, без труда устроились привратником в тот дом, где проживал мистер Дженсен. Вам оставалось лишь дождаться подходящего случая, когда рядом не окажется прохожих и других свидетелей. Такой случай представился на следующий день после того, как вы послали по почте свою угрозу. Ситуация была идеальной, если не считать того, что мистера Дженсена сопровождал нанятый им телохранитель. Когда они подошли к дому, само собой, у них не возникло и тени подозрения по отношению к консьержу в форме. Возможно, мистер Дженсен поздоровался и заговорил с вами. Момент был слишком хорош, чтобы упустить его, — вокруг никого, а лифтёр уехал наверх на лифте вместе с пассажиром. Чтобы заглушить звук выстрела, вы завернули револьвер в тряпку. Сначала вы застрелили в спину мистера Дойла, а когда мистер Дженсен обернулся на звук выстрела, убили и его, после чего поспешили вниз в котельную разогревать бойлер. Думаю, что первой в топку полетела та самая тряпка, которой вы обернули револьвер. — Вулф перевёл глаза на Кремера: — Что-нибудь не стыкуется?

— Нет, звучит довольно правдоподобно, — признал Кремер.

— Хорошо. Ведь именно за эти убийства должны осудить мистера Хаккета — вернее, мистера Рута. Не отправишь же его на электрический стул за то, что он слегка поцарапал себе левое ухо. — Вулф взглянул на меня. — Арчи, у него в карманах не было каких-нибудь инструментов?

— Только ножичек — мечта бойскаута, — ответил я. — Два лезвия, ножницы, шило, пилочка для ногтей…

— Пусть полиция определит, на чём остались следы крови. Это как раз из тех дел, в которых мистеру Кремеру нет равных.

— Перестаньте паясничать, — прорычал Кремер. — Пока вы рассказали только про вторник. Пойдём дальше. Что случилось сегодня?

Вулф тяжело вздохнул:

— Вы, как всегда, торопитесь, пропуская самое интересное: как мистер Хаккет ответил на моё объявление в газете. То ли он оказался необычайно проницательным, догадавшись, что данные, приведённые в объявлении, — точное описание меня, и решил воспользоваться такой удачей, чтобы подобраться ко мне? Или же он просто был на мели и решил таким образом подзаработать? Я склоняюсь ко второму, хотя, признаться, меня разбирает любопытство. Мистер Рут, вы не внесёте для меня ясность в этот вопрос?

Похоже, мистер Рут не собирался этого делать, по крайней мере сегодня.

— Ладно. Принуждать вас я всё равно не могу. Так или иначе, вы ответили на объявление, получили от меня приглашение, пришли в восторг, а потом вдвойне обрадовались, когда я вас нанял. — Вулф обвёл взглядом всех нас, сидящих перед ним. — Можете смеяться или даже издеваться надо мной, но я платил сто долларов в день, предоставил жильё, стол и своё кресло человеку, который спал и видел, как бы убить меня. Я готов снести любые ваши насмешки, поскольку, несмотря на совершенно безнадёжный для меня расклад, я всё-таки выжил и останусь в живых, чего не скажешь о нём.

Никто не пытался ни язвить, ни насмешничать, только Дженсен вставил:

— Вы так и не объяснили, как ему удался этот трюк.

Вулф снова кивнул:

— Я как раз перехожу к этому. Естественно, с первой же минуты, попав сюда, мистер Рут принялся строить разные планы, отвергая одни и обдумывая новые; без сомнения, он наслаждался положением, в котором очутился. Бесспорно, решение обернуть револьвер носовым платком, чтобы на руке не осталось следов пороха, было одной из частей его дьявольского замысла, но он и представить себе не мог, какую прекрасную службу ему это сослужит. Он знал, что в шесть часов сегодня у меня назначено свидание с мисс Гир, а ему предстоит подменить меня. После обеда, когда он был здесь один, он взял с софы одну подушку, завернул в неё револьвер и прострелил спинку моего кресла, чтобы пуля попала в стену, разбив штукатурку. Потом он запихнул подушку в дальний конец правого нижнего ящика моего стола, заметив, что, судя по содержимому ящика, пользуются им редко. Револьвер он положил себе в карман, а кресло поставил так, чтобы спинка его закрывала отверстие в стене. Дыру в кожаной обивке скрыть было нельзя, но мистер Рут пошёл на риск, надеясь, что её не заметят. Когда он сам сидел в кресле, то закрывал отверстие в спинке головой.

— Если бы заметили дыру, то могли бы и пулю найти, — проворчал Кремер.

— Я уже сказал, что он непревзойдённый дурак, — ответил Вулф. — Но даже если и так, он знал, что вместе с Арчи после обеда выйдет из дома, а я останусь в своей комнате. Я как-то проговорился при нём, что не сяду в своё кресло до тех пор, пока он мне его окончательно не освободит. В шесть часов пришла мисс Гир, которую, как неожиданно оказалось, сопровождал мистер Дженсен. Ему было хорошо их видно из кабинета, благо дверь в гостиную была открыта. Извилины мистера Рута мгновенно сработали, и он приступил к действиям. Достал из стола Арчи один из револьверов, вернулся в кресло, выстрелил в подушку, бросил револьвер в ящик и задвинул его.

Вулф снова вздохнул.

— Ворвавшись в кабинет, Арчи увидел, что мистер Рут сидит на прежнем месте, и поспешил в гостиную. У мистера Рута появилась возможность сделать две вещи: вернуть револьвер на место в ящик стола Арчи и поработать одним из лезвий или, скорее всего, шилом, чтобы поцарапать себе ухо. Это, конечно, сыграло ему на руку, но ещё больше ему повезло, когда Арчи проводил его в ванную и оставил там одного. Он бы нашёл и другую возможность, но эта была просто идеальной. Он прошёл из ванной в гостиную, положил в вазу свой револьвер, завёрнутый в носовой платок, вернулся в ванную, а уж затем присоединился к остальным в кабинете.

— Господи Иисусе! — недоверчиво воскликнул Пэрли. — Да этот малый сиганул бы с крыши Эмпайр-Стейт-Билдинг, чтобы поймать за хвост самолёт!

— Запросто, — согласился Вулф. — Я назвал его дураком; однако всё теперь не казалось бы настолько нелепым, не заметь я отсутствия одной из диванных подушек. Мой стол плотно пригнан к полу, и пулю, пущенную в нижний ящик, никто бы не заметил, если бы только не выдвинули ящик до конца, а кто и с какой стати стал бы это делать? Было маловероятно, что Арчи обнаружит, что из одного из револьверов в его столе стреляли, да если бы он это и заметил — что с того? Мистеру Руту было хорошо известно, как обращаться с револьвером, чтобы не оставлять отпечатков пальцев. Он бы улучил удобную минуту, чтобы расправиться со мной — сегодня вечером или ночью, а то и завтра утром, — и при этом все подозревали бы мисс Гир и мистера Дженсена, а потом исчез бы.

Кремер медленно качнул головой:

— Возражений у меня нет. Я вам верю. Но вы должны признать, большую часть из того, что вы рассказали, доказать вы не в силах.

— Конечно, нет. И вы тоже. Я вам уже сказал: мистера Рута следует судить за убийство мистера Дженсена и мистера Дойла, а не за его художества в моём доме. Кстати, я был бы не прочь, если бы вы его забрали отсюда поскорее. Я на него уже достаточно насмотрелся.

— Не могу вас за это винить, — ухмыльнулся Кремер, что случалось весьма редко. — Пойдёмте, мистер Рут.

Проводив их до крыльца и посмотрев, как Кремер вместе с Пэрли ведут Хаккета-Рута вниз по ступенькам к поджидавшей возле тротуара полицейской машине, я закрыл дверь и, не удосужившись задвинуть засов, вернулся в кабинет. Джейн и Дженсен стояли рядом перед столом Вулфа, только что не держась за руки и сияя улыбками.

— …более того, — говорил Дженсен, — это было блестяще.

— Я до сих пор не могу поверить, — вторила ему Джейн. — Просто замечательно.

— Дело как дело, ничего особенного, — буркнул Вулф, как будто имел хоть какое-то представление о скромности.

Никто не обратил на меня ни малейшего внимания. Я сел и зевнул. Дженсен, казалось, колебался, затем сказал:

— Я должен заплатить вам. В среду я пришёл сюда, чтобы нанять вас расследовать убийство моего отца. Потом, когда полицейские вбили себе в голову бредовые мысли о том, что я могу быть замешан в этом деле, мне ещё больше захотелось прибегнуть к вашим услугам, но повидаться с вами мне не удалось — теперь я понимаю, почему. Формально о плате речь не идёт, но морально я чувствую себя в долгу перед вами и потому с огромным удовлетворением оплатил бы вашу работу. Сейчас у меня чековой книжки с собой нет, но я готов прислать чек по почте — скажем, на пять тысяч долларов?

Вулф покачал головой:

— Я принимаю плату от клиентов, только когда это заранее оговорено. Если вы пришлёте мне чек, я вам его верну. Если вы не можете без этого спокойно спать, пошлите чек в Национальный военный фонд.

Я постарался сохранить невозмутимое выражение лица. Вулф мог позволить себе отказаться. Как-никак его годовой доход достиг того уровня, что из следующих пяти тысяч после уплаты налога ему осталась бы примерно пятая часть. А что до щедрости Дженсена, то ясное дело — если мальчишки в присутствии девчонок лазают по деревьям и ходят на голове, то почему бы в более зрелом возрасте им не размахивать чековыми книжками? Джейн смотрела на него так, как когда-то в Огайо на меня пялилась одна пятиклассница, когда я подтянулся четырнадцать раз на перекладине.

Итак, они уладили дело, порешив, что проявят обоюдное благородство, и парочка двинулась к выходу. Не желая, чтобы меня сочли грубияном, я пошёл открыть им входную дверь. Проходя мимо, Джейн наконец заметила меня и, остановившись, с чувством протянула мне руку:

— Я беру свои слова назад, Арчи. Вы не предатель. Пожмём друг другу руки. Верно, Эмиль?

— Конечно, — сердечным баритоном отозвался Дженсен.

— Ах, — проворковал я, глядя на них повлажневшими глазами, — это самый счастливый день в моей жизни. Как бы он не сделал меня предателем в другом роде.

Мы распрощались, и я запер дверь.

Вернувшись в кабинет, я застал Вулфа в любимом кресле, которое, правда, немного пострадало от пули; впрочем, маленькую дырочку можно было легко залатать. Перед Вулфом на подносе стояли три бутылки пива, а сам он откинулся на спинку кресла, положив руки на подлокотники. Глаза прищурены — ни дать ни взять праздный отдыхающий.

Увидев меня, он буркнул:

— Арчи, не забудь мне завтра напомнить, чтобы я позвонил мистеру Вискарди насчёт эстрагона.

— Слушаю, сэр.

Я сел за стол.

— Если позволите, сэр, у меня есть к вам одно предложение.

— Какое?

— Это только предложение. Давайте поместим объявление о том, что нам требуется тигр-людоед, весящий двести шестьдесят фунтов и способный вести активный образ жизни. Держать его можно будет за большим шифоньером, а при вашем появлении он будет прыгать вам на спину.

Вулф даже ухом не повёл. Он настолько наслаждался вновь обретённым креслом, что вряд ли расслышал мои слова.