Тренировочный День 5

Глава 17

Три приятеля за столом разговаривают и один

другому говорит, вот в детстве мол объелся манной кашей

аж до блевоты, с тех пор на кашу смотреть не могу.

Второй говорит, да, у меня такая же ерунда с макаронами.

Третий выслушал их всех и плечами пожимает:

— Странно, сколько с водки не блевал, все пью и пью…

Сидеть в засаде поначалу было скучно, но потом, после первых результатов ее захватил охотничий азарт. Да, сперва было неудобно сидеть на толстой ветке большого дерева, которое возвышалось на холме совсем рядом с забором из сетки рабицы, окружающем «гостевой комплекс Заря-17», но потом она свернула куртку и подложила ее под себя и стало нормально. Мощный морской бинокль, предоставленный Лешкой, блокнот, пара карандашей и вот уже она сама себе напоминает супершпионку из зарубежных фильмов про Джеймса Бонда, не хватает только вечернего платья, опасно открывающего спину и пистолета с глушителем. Козлова, Мария Козлова… нет, определенно ей нужно фамилию менять, в качестве позывного для красной шпионки «Козлова» — совсем не звучит.

Она поерзала попой на ветке и снова прильнула к биноклю, наблюдая за окнами гостевых домиков. В ее голове мелькали заголовки с легким оттенком сенсации, конечно никто не даст ей написать полноценную «желтую» статью со сплетнями и слухами, но слегка намекнуть и оттенить все двусмысленностями она совершенно точно сможет. Если бы не цензура в лице главного редактора, то она бы пошла напролом. «Тренер заставляет своих подопечных делать немыслимое!», «Владелец гарема из спортсменок!» или там «Волейболистки Комбината в сексуальном рабстве у маньяка!» — вот как она бы назвала свою статью и будьте уверены, что завтра про Марину Козлову, скромную корреспондентку «Вечерней Правды» уже знала бы вся область. Но такие заголовки никто не пропустит, значит нужно быть скромнее. Например «Секретные тренировки волейболисток» или там «Нескромные притязания команды Комбината», «Вынужденный союз двух врагов». И фотку этой Бергштейн в купальнике на разворот. Или вон той здоровенной девушки, Федосеевой… ах, мечты, мечты… пропадает она в этом Колокамске, вот что…

В бинокль она увидела, как мужчина в спортивном костюме и эта Бершштейн — вышли вместе из дверей столовой и направились по усыпанной белым гравием дорожке к одному из гостевых домиков. Значит это и есть тот самый Полищук Виктор Борисович, двадцати пяти лет от роду, не женат, не привлекался, не участвовал…

Двери гостевого домика закрылись за парочкой, и Марина недовольно цыкнула, опустив бинокль. Что именно происходило за закрытыми дверями гостевого домика? Видеть она не могла, но могла предполагать, что может себе придумать молодой мужчина, оставшись наедине с такой как эта Бергштейн, которая известна своими выходками на танцах. И уж она наверняка не против… и вообще это несправедливо что она тут на ветке сидит как сова под дождем, а они там в номере черте-чем занимаются! Не то чтобы ей присоединиться хотелось, но природное любопытство, помноженное на профессиональное желание знать подробности — так и зудели внутри.

— Злоупотребление служебными полномочиями. — задумчиво бормочет она себе под нос: — сексуальное насилие в отношении зависимого лица. Интересно сколько лет этой Бергштейн?

— Двадцать два года. — тут же отзывается Лешка, который сидит, оседлав соседнюю ветку со своими фотоаппаратом. На фотоаппарате прикручен здоровенный объектив для фотоохоты, длинный и толстый как предплечье руки взрослого мужчины. Когда Лешка сидит вот так, серьезно глядя вперед, в кепке, повернутой козырьком на затылок, в зеленой рубахе и с сосредоточенным выражением лица — он даже немного привлекателен, думает она и тут же — выгоняет эти мысли из головы. Не хватало еще на Степанова слюни пускать, он дурак и шуточки у него дурацкие…

— И откуда ты знаешь сколько ей лет? — интересуется она, снова поднимая бинокль в надежде что удастся что-нибудь увидеть через занавески на окне гостевого домика.

— Шутишь что ли? — Лешка опускает свой фотоаппарат, удобно устраивая длинный объектив на сгибе локтя: — это ж Железная Кайзер! Я все ее размеры знаю, сколько она весит, какой у нее объем груди и какой — бедер. Ее рейтинг вдувабельности класса «А плюс»!

— Серьезно? А… у меня какой рейтинг? — осторожно спрашивает Марина: — вы и мне присвоили рейтинг вдувабельности а?

— Д-да с чего ты взяла⁈ Мы бы никогда…

— Значит присвоили… — кивает она, опуская бинокль: — а ну сознавайся, какой у меня рейтинг!

— Это же все глупости, Марин! Ты чего? Мы… ну просто шутили! — оправдывается Лешка, подняв одну руку. Вторую он поднять не может, на сгибе локтя устроился длинный черный объектив для фотоохоты, да и за ветку нужно держаться чтобы не упасть вниз.

— Тц. Значит и рейтинг у меня невысокий. — Марина прикусывает ноготь большого пальца: — это все потому, что вы всех этих знаменитостей вроде Карениной и Бергштейн видите только когда они расфуфыренные на публике появляются, а меня — каждый день! Это называется предубеждение, «нет пророка в своем отечестве» и все такое. Скотина ты. Лешка. И Петька Пить скотина и Слон.

— И Лера?

— Лера не скотина. Она умница. Просто связалась с вами, остолопами… о! Идет кто-то! — она подносит бинокль к глазам: — стучится к ним в дверь. Сейчас ей от ворот поворот дадут… и… эй! Они ее пустили!

— Это Наташа Маркова, запасная в команде Комбината. — поясняет Лешка: — серая мышка, ничем себя не проявила. Говорят, с Серегой Холодковым крутила, под лестницей в спортзале.

— И откуда ты все знаешь… о! Еще кто-то идет! А это кто?

— Не знаю. В команде таких не было, да и по фигуре не видно, что она спортсменка…

— Хм… странное что-то там творится. Продолжаем наблюдать. — Марина снова подносит бинокль к глазам.

— И как? Надеюсь, после этого ты не будешь больше на девчонок-поварешек кидаться. — говорит Лиля, подперев подбородок рукой и глядя на то, как Виктор глядит в потолок стеклянными глазами.

— Я и не кидался. — отвечает Виктор: — хотя с результатами спорить трудновато. Скажи, у тебя внутри что батарейка атомная стоит? Откуда столько энергии?

— Не знаю. — пожимает плечами девушка: — я всегда такой была. И потом, если ничего не делать, то мне скучно становится. Кстати, а ты видел какие у Вальки Федосеевой бицепсы? Ого! Какая силища… интересно каково это…

— Что?

— А не обращай внимания! — машет рукой Лиля: — лучше скажи, о чем ты думаешь?

— Да вот… про матч думаю. У нас все позиции твердо закрыты, ну насколько это возможно, вот только Салчакова меня беспокоит. Не знаешь какая кошка между ней и Синицыной пробежала? А то она с утра смурная какая-то…

— Юлька и Айгуля? Не знаю. — Лиля чешет затылок и хмурит брови, становясь комично серьезной: — но Юля никогда особой обходительностью не отличалась, она всегда все прямо говорит. На нее многие обижаются, но она ж не врет. Как есть, так и говорит. Я с ней нормально уживаюсь, но обычно она в команде только со Светкой ладит. Юлька вообще, как скажет — как отрубит. Мне она в тот раз сказала, что я — золотая рыбка и мозгов у меня ровно столько же как у рыбки. И что я даже это забуду раньше, чем на ужин пойду. А я — запомнила! Вот специально. Иногда так охота ей наподдать! — Лиля поднимает кулачок в воздух: — но она же старшая и товарищ по команде. И когда чего — не подведет, пусть и грубая. Слушай, а может мне просто грубые люди нравятся, а? Вот например Маша Волокитина тоже грубиянка, Юлька Синицына опять-таки… и ты тоже!

— Это я-то грубиян?

— Точно грубиян! Ты как Адриано Челентано в фильме «Укрощение строптивого», такой же грубиян. И тебе точно так же девушка нужна чтобы ты хмуриться перестал. Если бы не моя Машка, я бы осталась рядом с тобой, родила тебя пятерых детей и сидела бы дома, ожидая когда ты с работы придешь. Хотя… как подумаю, так скука берет… — Лиля сваливается на бок, закидывает руки за голову и смотрит в потолок гостевого домика: — вот каждое утро детей в школу собирать, бутерброды им резать или яичницу готовить… а ты пробовал мою готовку?

— Пробовал. Больше не буду.

— Вооот. Не, я современная женщина, у меня карьера. Если с Машей ничего не получиться, то уйду из волейбола в большой теннис, стану турниры выигрывать, уеду в Кёник обратно… ну или в Москву.

— Погоди-ка… — Виктор переваливается на живот и смотрит на лежащую рядом Лилю: — так ты что в волейболе только из-за Маши?

— Ну… не совсем. Почти. То есть… ай, все сложно! В общем если в этом году не получится, то придумаю что-нибудь. Я вообще в Колокамск случайно попала — со Светкой вместе. Надо было куда-то деваться, а она сюда поступила на политех, ну я с ней вместе и рванула. Первое время вместе в общаге жили, а потом она меня на гормолзавод устроила, техничкой.

— Техничкой? Не дояркой?

— Не, ты чего. Дояркой квалификация нужна, а у меня никакой не было, я ж после школы сразу. Техничкой, полы мыть. Правда мыла я недолго, там сразу праздники были, мы ж в сентябре приехали, а в октябре-ноябре праздники пошли. И спортивные мероприятия. Там был конкурс по пионерболу во время субботних мероприятий, меня там и заметили. Наташа Мордвинова заметила и нашему тренеру подсказала чтобы меня в команду перевели. Так я перестала быть техничкой и стала игроком в «Красных Соколах».

— Наташа Мордвинова. Та самая что ушла в «Крылья Советов»?

— Угу. Она самая. Наташка была такая… ух! Лучшая в составе. Даже немного боязно против нее на площадку выходить. Когда она была с нами — мы вообще не проигрывали по региональным. Ты про нее слышал? — Лиля поворачивается к нему, оперевшись на локоть правой руки.

— Как не слышать. Говорят, что она и есть создательница «Железной Троицы» Синицына-Кондрашова-Бергштейн. И… — в этот момент в дверь постучали. За дверью оказалась Наташа Маркова.

— Ви… ктор Борисович! — запнулась она, увидев за спиной Виктор Лилю: — там повар просила передать что может завтра приготовить блюдо для каждого по его предпочтениям, ну типа прощальный ужин и все такое. А вы чего любите? И, раз уж Лиля тут — тоже пусть скажет.

— Да ты заходи, не стесняйся. — приглашает ее Виктор и она — заходит. Оглядывается по сторонам.

— Не мне стесняться тут нужно. — говорит Наташа, подмигнув Лиле: — не я тут голая на кровати валяюсь.

— И ничего я не голая. Я в трусах.

— Неважно. Так чего? Придумали что? Я вот шашлыки люблю, заказала себе из свиной шейки, а Валя Федосеева — рагу по-карски. — Наташа Маркова садится на кровать рядом с Лилей: — будет жалко если ничего не закажете, тогда просто каша, наверное, будет.

— Тогда я котлеты по-киевски закажу. С маслом внутри и мягким картофельным пюре, как в день когда мы сюда приехали. — говорит Лиля: — и десерт! Желе малиновое. И компот из абрикосов. Или… или мясное рагу! Нет, погодите… хочу мороженного из ананасов! И… погодите, дайте подумать…

— Ага, подумай пока. — кивает Наташа, глядя как Лиля погружается в глубокое раздумье, шевеля губами и что-то бормоча себе под нос.

— Слушай, Наташ, а ты не знаешь, что себе Айгуля заказала? — спрашивает Виктор: — и вообще что с ней случилось-то?

— Заказала она себе «птичьего молока» на десерт, она его обожает, а по поводу основного блюда ничего менять не стала. — отзывается Наташа: — а что с ней случилось… ну она с Юлей Синицыной вместе же в гостевом домике поселилась.

— И что?

— Я думала вы знаете. У нее это как его… идиосинкразия к Синицыной. Она Черной Птицы до усрачки боится, в первую игру за профи Синицына ее размазала по площадке как…

— Картофельное пюре буду! С маслом, молоком, и чтобы воздушное было… — бормочет себе под нос Лиля и Наташа — кивает.

— Вот-вот. — говорит она: — совсем как картофельное пюре. С маслом. Как раз и Алена Маслова тоже была. Но для Масловой все как с гуся вода, а Айгуля переживала. Я думала что вы специально этих двоих вместе подселили чтобы она свои страхи преодолела.

— Нет. Я даже не догадывался. Черт… — Виктор прикусывает губу. Задумывается.

— Безе хочу. Или не хочу? Медальоны из говяжьей вырезки, такие мягкие… — бормочет Лиля. Виктор поднимает голову и осматривает Наташу Маркову таким взглядом, словно видит ее впервые.

— Вот я дурак. — говорит он: — совсем не сообразил. Если кто тут и знает все, то это ты, Маркова. Так ведь?

— Что?

— Первая сплетница в команде, знающая все и обо всех — Наташа Маркова. Я ведь верно все понимаю?

— Что? Нет, все не так и…

— Скажи мне, Наташ, в чем проблема у Айгули Салчаковой?

— Да мне откуда знать!

— Не хочешь значит колоться… ну-ну. Ээ… а что ты вообще про нее знаешь? Это важно, у нас матч на носу, она одна из ведущих игроков, Наташ. Мне нужно знать. Что она любит, чего не любит, почему так боится выхода на площадку… или вот например — ты слышала какую-нибудь историю из ее детства? Какие у нее странности и особенности?

— Да нету у нее никаких странностей и особенностей! И предпочтений никаких особенных! Правда… — Наташа задумывается, надувая губы и глядя в потолок: — правда она почему-то плов не ест. Странно, да? То есть плов — ну она же не казашка на самом деле, а узбечка. А плов — самое узбекское блюдо, на вокзале плов в большом казане готовят именно узбеки. А она — ни в какую.

— Да? А почему?

— Ну я у нее спрашивала, а она говорит, что как-то в детстве шла по коридору или бежала и тарелку с пловом уронила и разбила все вдребезги. Порезалась и тарелку разбила… ну и что? То есть я хочу сказать, что я вот в детстве чего только не роняла и не разбивала, но ем все подряд. Разве это повод от еды отказываться?

— А… она говорила, когда это все произошло? — осторожно уточняет Виктор: — событие какое-то было, да?

— Говорила, что вроде свадьба была… — хмурит брови Наташа: — или что еще… праздник какой-то точно. Они тогда вроде еще в Ташкенте жили. Не помню. Но странно, согласитесь.

— Странно. Хм. А какой плов был?

— А? В смысле? Плов и есть плов…

— Плов и есть плов⁈ Маркова да тебя за такие слова нужно прилюдно карать суровыми карами, лично буду карать. Плов самый разный, даже если только узбекский взять. Ферганский, например. Да и готовят его самыми разными способами, в некоторые кладут изюм или зернышки граната, некоторые немыслимы без куркумы или как его тут называют шафрана, а некоторые наоборот — избегают класть шафран, но не могут без зиры. Некоторые добавляют только желтую морковь, барбарис, а некоторые готовят плов из мелкой пшеничной лапши. Есть откидной плов, тот, что лучше готовить из басмати и жасмина, есть хан-плов из Азербайджана, есть демдеме куруч из Киргизии, есть душанбинский плов с яйцами в оболочке из фарша, есть ходжентский, с фаршированными виноградными листьями, есть огурджалинский из Туркмении, там же готовят рыбный плов, что на мой взгляд ересь и подлежит анафеме, но некоторые любят его именно таким. Такой плов подают с салатом из горного ревеня. Есть бухарский и хорезмский плов, есть плов бахш — плов, который готовят бухарские евреи и…

— Хочу плов! — говорит Лиля: — ты так вкусно рассказываешь! Хочу плов с изюмом и зернышками граната, ферганский! И салат из горного ревеня! И… кто там? Входите, не заперто!

— Виктор? — в дверях появляется женщина-повар, видит компанию и останавливается на пороге. Ее взгляд быстро пробегает по Лиле и Наташе, сидящих на кровати. Лиля прикрывается простыней. В глазах у женщины что-то мелькает и уходит на глубину.

— Я не вовремя? Извините. — говорит она и собирается уже уходить, но Виктор останавливает ее, уверяет что все в порядке и что они только что обсуждали аттракцион невиданной щедрости со стороны кухни, выбирали что бы такого заказать.

— Так вы уже в курсе. — всплескивает руками повариха: — а я хотела вам лично рассказать и спросить, чего бы вы хотели.

— Я хочу плова! Ферганского с изюмом, желтой морковью, из ферганского риса с красными зернышками, на хлопковом масле и салатом из горного ревеня!

— Боюсь, что у меня на кухне и половины из этого нет.

— Лиля, плов на одну порцию никогда не готовят, плов готовят на очень большую компанию, ну или на семью… — Виктор задумывается. На семью? Интересно, найдется ли на кухне лишняя тарелка? У него нет золота для того, чтобы практиковать кинцуги, но уж клей-то найдется…