ДОРОГАЯ МИССИС ДЕЛАНИ

Шарлотта сидела за туалетным столом, пока фрейлины завивали и укладывали ей волосы. Как бы они не старались, ничто не сделает меня красивой, подумала она. Швелленбург стояла в стороне, наблюдая за ними; по существу, всю работу выполняла мисс Паскаль, ставшая теперь миссис Тильке.

Королеве принесли газеты, так как она любила просматривать их в то время, как ей делали прическу. Но сегодня утром она не смогла сосредоточиться на том, что пишут газеты.

Она думала об Альфреде.

Прошлой ночью он выглядел очень плохо, его состояние вызывало у нее большую тревогу, хотя она изо всех сил старалась не показывать этого. Она не хотела волновать остальных детей.

– Теперь мы есть готовый для пудриться, – сказала Швелленбург на своем отвратительном английском, с которым, как была уверена Шарлотта, она вполне могла бы справиться, стоило ей только попытаться.

– Да, конечно, – Шарлотта отложила газету и направилась в свою гардеробную. Пока она была там, пришел король. Он выглядел обезумевшим от горя, и она поняла, что у него какие-то новости об их ребенке. Руки у него дрожали.

– Шарлотта, – сказал он, – наш бедный малыш. Королева отпустила фрейлин, чтобы они могли остаться одни.

– Говори же, что с ним? – спросила она.

– Врачи сказали, что он не сможет прожить даже сегодняшний день.

Она закусила губы, пытаясь сдержать слезы.

– Моя дорогая Шарлотта, – промолвил король, – Альфред – наше дитя, и мы очень любим его, а? Но… у нас есть другие…

Она кивнула, а король взял ее руку, и они долго сидели молча.

Потом они встали и направились в комнату, в которой умирал их сын.

Георг закрылся в своем кабинете. Он уже ничего не мог сделать, только ждать. Он думал о маленьком Альфреде, таком доверчивом, милом ребенке. Невинное дитя, во всем зависящее от своих родителей и еще не научившееся досаждать им.

Принц Уэльский начал уставать от миссис Робинсон, а она создавала ему неприятности. Угрожала ему то тем, то другим. Придется от нее откупиться.

Урок для него, а? Пойдет ему на пользу. Научит его понимать, что из себя представляют подобные женщины. С Ханной никогда такого не было. Она ничего не требовала. Благодарение Богу, он не позволил вовлечь себя в неприятности, подобные тем, в которых оказался принц Уэльский.

Но сейчас его мысли были заняты маленьким Альфредом, которого, хоть и прожил он не так уж много, все успели полюбить, поэтому его смерть будет для них большим горем.

Он сел за стол и написал своему священнику, епископу Вустерскому, потому что сам процесс писания доставлял ему некоторое успокоение.

«Вряд ли вероятно и, no-существу, едва ли возможно, что мой самый младший ребенок переживет сегодняшний день. Я знаю, что Вам известно, насколько доброе и любящее сердце у королевы, и потому уверен, что вы станете тревожиться, пока не узнаете, что в своем горе королева уповает на единственного надежного помощника – веру в Господа.»

Это было правдой. Шарлотта – религиозная женщина, и вера поддержит ее и в этом испытании, и во всех других.

И он тоже должен полагаться на Бога. Он нуждается в помощи. Государственные дела требовали от него огромного напряжения. Георг никогда не забудет тех страшных дней гордоновского мятежа. В прошлом году лорда Гордона судили за измену, но благодаря своему хорошему адвокату, он был оправдан. Слава Богу, что удалось справиться с этим делом, хотя его терзали сомнения, правильно ли он поступил, велев солдатам стрелять в людей. Вот пример того, как всегда нужно выполнять свой долг, сколь неприятен он не был бы.

Семейные заботы тоже угнетали его; он все время ждал, что услышит о какой-нибудь новой выходке принца Уэльского или своих братьев. А теперь еще эта, смертельная по словам врачей, болезнь младшего сына.

Врачи оказались правы. Вскоре после того, как король написал письмо епископу Вустерскому, маленький Альфред скончался.

Король метался по своим покоям. Голова у него раскалывалась, мысли путались.

– Господи, какие бы испытания ты не послал мне, я должен их вынести, – шептал он. – Это правда. Так должно быть.

Но душа его была полна сомнений.


Особую радость доставляли Георгу младшие дети. Он предпочитал не слышать ничего о принце Уэльском, ибо очень разочаровался в этом молодом человеке, который, очевидно, полагал, что наследник трона должен проводить все свое свободное время в боксерских балаганах, на скачках, в игорных домах, в компаниях самых распущенных людей. Вокруг принца образовался новый двор. Этот двор, как утверждали буквально все, был именно таким, каким должен быть королевский двор. Кому нужен этот степенный семейный двор, в котором главную роль играют дети и царит скучный домашний уют? Кому нужна некрасивая маленькая королева, которая редко показывается на глаза и ведет себя совсем не как королева, хотя те, кто прислуживают ей, не могут пожаловаться на нее, разве только на то, что в ведении домашнего хозяйства она экономна до скаредности, и больше похожа на какую-нибудь обедневшую второстепенную леди, а не на королеву Англии. Кому нужен король, который не устраивает балов и банкетов, никогда не выезжает верхом, чтобы, сверкая драгоценностями, показаться своему народу; никогда не дает поводов для сплетен и скандалов, и заставил их немного поволноваться лишь когда несколько лет тому назад заболел, и ходили слухи, что он сошел с ума?

А вот у принца Уэльского и внешность королевская, и манеры королевские. Яркий, красивый, с уже начавшими появляться признаками дородности, что в молодости не столь уж страшно, великолепный, галантный, остроумный и склонный к авантюрам! Он уже шокировал двор своими отношениями с миссис Робинсон, а теперь его видели едущим в карете, запряженной парой прекраснейших лошадей, в направлении Ричмонд-хилла с визитом к своей новой даме сердца.

Люди говорили, что все изменится, когда принц Уэльский станет королем. От него можно будет ожидать всяких сумасбродств, ходили слухи, что у него уже есть долги, причем немалые. Но принц стоил того. С принцем Уэльским не соскучишься.

Тревога не покидала короля, она спутывала его мысли, вызывала головную боль. Когда кто-то являлся к нему с каким-нибудь важным делом, его первой мыслью было: «Неужели снова этот принц Уэльский?»

Нет, король бывал счастлив только со своими малышами, он с трудом переносил разлуку с ними. Какая радость наблюдать за детьми, когда они собираются в своей маленькой гостиной, приседают в реверансах, играют на музыкальных инструментах или слушают музыку. Георг настоял на том, чтобы всем детям прививали любовь к музыке.

Его любимцем был принц Октавий, возможно, потому, что не отличался таким здоровьем как другие; и после того, как умер Альфред, он стал самым младшим в семье.

Теперь семья жила в Виндзоре, который находился от Сент-Джеймса даже дальше, чем Кью. Король очень любил бывать там в апартаментах королевы – Куиндз-лодж, где царила такая счастливая семейная атмосфера.

Прислуживала королеве Элизабет Пемброук, которую он знал еще с тех пор, когда той было семнадцать лет. Ему тогда было столько же и он восторгался ею. Он очень сочувствовал ей, когда ее муж сбежал с Китти Хантер, и у него даже появилось желание утешить милую Элизабет. Но Пемброук вернулся к ней, а Китти Хантер вышла замуж и исчезла со сцены. Бедняжка Элизабет! Не очень-то счастливо сложилась ее жизнь, часто думал Георг. Но она – одна из самых прекрасных и очаровательных женщин, которых ему доводилось знать. Ему нравилось, что она служит у королевы, являясь частью общего домашнего фона. Она все еще была красива, и ему всегда кажется, что рядом с Элизабет Шарлотта выглядит особенно невзрачной.

В гостиной королевы собирались дети, там была и Элизабет, прислуживавшая Шарлотте, и эта неизменная Швелленбург, «без которой я вполне мог бы обойтись», подумал король. Но бедная Шарлотта, допускал он, должна иметь хоть какое-то право распоряжаться в своем собственном доме. Поэтому она и держала Швелленбург.

Королева встретила его словами:

– Ваше Величество, я хочу познакомить вас с миссис Делани.

Пожилая леди присела в реверансе; у нее были живые, умные глаза, и она явно понимала, какую честь ей оказали, приняв вначале в гостиной королевы, а затем представив королю.

Король сел и, проявив себя гостеприимным хозяином, предложил присесть миссис Делани. Пожилая леди излучала доброту и это очень понравилось ему.

Внимание королевы на нее обратила герцогиня Портленд, обожавшая эту женщину, и королева уже неоднократно принимала ее у себя. В этот день миссис Делани попросила королеву принять в подарок одну из ее картин, на которой были изображены цветы, по ее мнению весьма оригинальные, и королева любезно приняла этот дар.

– Может быть, Его Величество пожелает взглянуть на работу, которую подарила мне миссис Делани, – обратилась королева к одной из своих фрейлин.

– Ваше Величество необычайно любезны, – промолвила пожилая леди. – Боюсь, что я была излишне самонадеянна, преподнеся вам этот скромный подарок в знак выражения моего смиренного почтения и искренней признательности.

Шарлотта, уже успевшая привязаться к этой пожилой даме, ответила, что находит ее работу восхитительной.

– Вот она. Что скажет на это король?

Король внимательно рассматривал картину, выполненную из кусочков цветной бумаги различной формы, приклеенных на ровный лист плотной бумаги, и составлявших великолепное по форме и цвету мозаичное полотно.

Георга всегда интересовали поделки других людей, и чем проще они были, тем больше он восторгался ими. Ему захотелось поподробнее узнать, как делаются такого рода вещи, и он упросил миссис Делани объяснить ему все в деталях.

Для миссис Делани не было большего удовольствия, чем рассказывать о своей работе, а Шарлотта добродушно наблюдала за ними, прислушиваясь к бесконечным «Что? Что?» Георга. Сейчас все эти вопросы задавались спокойно и были вполне естественными, хотя она всегда следила не начал ли он говорить слишком быстро. Ее память часто возвращалась к тому, другому, самому страшному случаю. Но он давно уже чувствовал себя хорошо, поэтому, может быть, ее тревоги напрасны.

Если Георг заболеет, то теперь у нее есть принц. Она подумала о нем с огромной любовью. Почему он не навещает ее? Он всегда будет ее любимцем; она помнит малейшие подробности его детства и сейчас… Что ж, возможно, это к лучшему, что он не приезжает, потому что здесь может оказаться король, а принц очень расстраивает его.

– Ваши картины с изображением цветов – очаровательны, – сказал король. – По-моему, это весьма искусная работа, что? Маленькие кусочки бумаги, а? – Он повернулся к Шарлотте и принялся объяснять ей, как делается бумажная мозаика, чему он только что научился у миссис Делани.

Пожилая леди зарделась от удовольствия. Она несомненно обожала короля, и он сразу же почувствовал расположение к ней и уже называл ее «моя дорогая мисс Делани».

Вошли дети, чтобы засвидетельствовать свое почтение к родителям, и миссис Делани была приглашена остаться с королевской семьей.

Георг подхватил на руки Октавия.

– Как ты, мой сыночек, а? Рад видеть своего папочку, а? Что?

– Очень рад, папочка, – пролепетал ребенок.

– А сейчас я представлю вас миссис Делани, которая делает весьма искусные бумажные мозаичные картинки. Может быть, вы попросите ее показать вам ту, что она подарила королеве, а? И рассказать вам, как они делаются, а? Что?

Октавия поднесли к миссис Делани, а он, заинтересованный ее ожерельем, потянулся ручонками, чтобы дотронуться до него.

Взволнованная миссис Делани поцеловала ручку ребенка, а Георг, чтобы показать, как ему понравилась эта женщина, сказал:

– Поцелуйте его в щечку, миссис Делани. Поцелуйте. И она приложилась губами к щечке ребенка не скрывая умиления.

– А теперь, миссис Делани, дети устроят вам представление. Сейчас у нас время концерта. Ну как, мы готовы, а? Надеюсь, вы включите произведения Генделя в свою программу. По-моему, ни один композитор не может сравниться с ним, миссис Делани. Полагаю, что он и ваш любимый композитор, а? Что?

Миссис Делани расчувствовалась и готова была полюбить всех, кто нравился королю и королеве.

Во второй гостиной был устроен семейный концерт. Девятилетний принц Эрнест притащил для миссис Делани стул, почти такой же величины как он сам. Король сидел, откинувшись в кресле и слушал как его маленькие дочери пели хором. Какая очаровательная сценка! Вон там, рядом с королевой расположилась милая Элизабет Пемброук, задумчивая и прекрасная, и дорогая миссис Делани, такая счастливая от оказанной ей чести, добрая и верная подданная своего короля.

Как жаль, размышлял король, мимолетно подумав о том, чем, интересно, в данный момент занимается принц Уэльский, что дети не могут всегда оставаться юными.

Но даже маленькие дети могут заставлять страдать. Через девять месяцев после смерти принца Альфреда серьезно заболел Октавий.

Это было еще большей трагедией, чем потеря Альфреда, потому что Октавию исполнилось уже четыре года, и он был самым любимым и очаровательным из всех детей. Король обожал его и часами играл с ним в детской.

– Это уже выше моих сил, – сказал он королеве. Бедная Шарлотта! Она страдала также, как и он. Королева вновь была беременна и чувствовала себя не так хорошо, как обычно; к тому же, она очень тревожилась об Октавии.

Когда мальчик умер, король едва мог вынести свое горе. Он заперся в своих покоях и не хотел никого видеть. Но когда Георг вновь появился на людях, всем стало ясно, что он смирился с неизбежностью.

– Многие, наверное, думали бы, зачем Бог послал им такого славного ребенка, если им пришлось расстаться с ним. А я не сожалею. Я благодарю Бога за то, что он милостиво позволил нам наслаждаться общением с таким необыкновенным созданием целых четыре года.

Он пошел к Шарлотте и повторил ей эти слова.

– Ты должна согласиться со мной, моя дорогая.

И Шарлотта изо всех сил старалась не выдать своего горя. Через шесть месяцев она родила дочь. Они назвали ее Амелией.

Амелия была немного болезненным, но очень милым ребенком и помогла королю смягчить его скорбь по Альфреду и Октавию.


Король все чаще и чаще искал убежища в своей семье. Только среди них, своих маленьких детей, он мог чувствовать себя счастливым. Ушел в отставку Норт, и этот факт, сам по себе, весьма расстроил короля. Чарлз Джеймс Фокс досаждал всем и все больше сближался с принцем Уэльским. Молодой Уильям Питт, второй сын лорда Чатема, заявил о себе в парламенте, и король благоволил к Питту отчасти еще и потому, что тот враждовал с Фоксом. Когда Питт был назначен Первым лордом-канцлером и канцлером казначейства, Палата общин встретила это сообщение насмешками, поскольку Питту не исполнилось еще и двадцати пяти лет. Но Питт рвался в бой. Он собирался показать этим старым дуракам, на что способен молодой человек. У него за спиной была школа его отца, и он добавил к ней самоуверенность и напористость молодости. Георг верил в этого юношу. Он знал, что от этого человека не следует ждать уверений в преданности короне, но Георг и не нуждался в них. Он хотел, чтобы во главе государства стоял высоко принципиальный человек, способный вернуть честность его правительству. Георг хотел мирной жизни. Он понимал, что очень нуждается в этом. Он хорошо знал о недостатках своего здоровья – физических, и душевных – и это часто его беспокоило.

Пусть себе памфлетисты говорят, что страна отдана на попечение школяру, он доверял этому школяру и благодаря ему мог чаще находить спасение в приятном домашнем уюте своей частной жизни, в которой он так нуждался.

Король старался не думать о том, каких бед еще может натворить принц Уэльский. Теперь принц имел место в Палате лордов и уже подал свой голос в поддержку Фокса. Он с большой роскошью обставил Карлтон-хаус, в котором недавно поселился; открыл достоинства курортного местечка Брайтон и начал возводить там какой-то фантастический павильон. Но страшнее всего были слухи о том, что он сделал предложение вдове-католичке, некой миссис Марии Фитцерберт.

Король заткнул уши; он не хотел ничего слышать о том, что вытворяет принц Уэльский. Георг просто заболевал, когда думал о своем старшем сыне. Мысли о нем вызывали у короля головокружение, и он часто ловил себя на том, что разговаривает сам с собой. Это встревожило его.

Теперь ему захотелось побыть в деревне и он зачастил в Виндзор. Там у него были фермы, где он мог заниматься такими обычными и любимыми делами, прогуливался или ездил верхом по проселочным дорогам, а затем возвращался домой и играл с детьми. Самым большим счастьем для него была малышка Амелия – восхитительнейшее создание. Он любил это дитя. Конечно, он любил и остальных детей, но эта очаровательная девчушка, протягивавшая к нему свои ручонки, когда он подходил к ней, была, признавался он себе втайне, его любимицей.

Внезапно умерла герцогиня Портленд, и когда королева сообщила об этом королю, он сразу же вспомнил о «своем дорогом друге» миссис Делани.

– Я не знаю, – сказал он, – в какой степени герцогиня помогала ей, но, думаю, что милая миссис Делани устроена не так комфортно, как я того бы желал. Что ты на это скажешь, а? Что?

Королева ответила, что, по ее мнению, бедная миссис Делани устроена не так уж хорошо.

– Ну тогда, – решил король, – мы должны как-то помочь ей, а? Что? Разве мы можем позволить этой милой леди испытывать трудности?

И сам же ответил на свой вопрос. У нее должен быть свой небольшой дом, где-нибудь поблизости в Виндзоре, чтобы король при желании мог навещать ее. Ей следует выделить пожизненную ренту в три тысячи фунтов в год, и она должна ни в чем не испытывать нужды.

Кажется у нее есть племянница, некая мисс Порт, или как-то еще? Нужно, чтобы она приехала сюда и жила вместе с ней. Он сам проследит, чтобы все было сделано как следует.

Ему нравились такого рода занятия. Они нисколько не утруждали его, а, напротив, стимулировали.

Он решил сам посмотреть за тем, как будут обустраивать для нее дом.

– Сообщи ей, – велел он королеве, – чтобы она не брала с собой в Виндзор ничего, кроме своей одежды, племянницы и самой себя. А теперь давай посмотрим, что ей может понадобиться, а? Что? Во-первых, мебель. Оставь это мне… оставь это мне…

Король предусмотрел все, вплоть до столового серебра, постельного белья, стеклянной посуды, вин в погребе и даже засахаренных фруктов и солений в кладовой.

Странное это было занятие для короля, но никто не удивился. От короля, ходившего по фермам и помогавшего взбивать масло, можно было ждать все, что угодно.

Когда миссис Делани приехала в подготовленный для нее королем маленький дом, то обнаружила, что Георг, своей собственной персоной, ожидает ее на пороге.

– Теперь это ваш дом! – радостно сказал он. Он очень волновался и с нетерпением ждал того момента, чтобы все показать ей. Своей работой он был явно доволен и возбужденно засыпал ее вопросами.

– Вам нравится это, а? Что? Здесь все, что вам нужно, а?

Миссис Делани со слезами на глазах поблагодарила Его Величество. Чем она заслужила такой щедрый подарок от лучшего из королей?

У Георга в глазах тоже стояли слезы. События, подобные этому, доставляли ему огромнейшее счастье. Они отвлекали его от размышлений о «подвигах» принца Уэльского. Но эти мысли, как он ни старался избавиться от них, настойчиво лезли ему в голову.

Загрузка...