Третий. Том 4

Глава 4

— Здравствуйте, юноша, — поприветствовал он.

— Адвокат, мы вроде уже всё обсудили?

— Отчего же, мы ещё ничего не начинали обсуждать.

— Скажи мне лучше, что я здесь делаю?

— По решению федерального судьи, суда ты будешь дожидаться здесь.

— И когда суд?

— Это пока неизвестно. Прошли только предварительные слушания.

— Почему здесь, а не в камере СБ?

— Так решил судья. Живёшь ты на планете, а не на станции. Поэтому и суда должен дожидаться здесь, а не на станции.

Я понял, что они всё это специально организовали, и к такому развитию событий был совсем не готов. Ведь, по сути, я полностью находился под их контролем, и им не составляло никакой сложности меня прикончить в камере. Впрочем, пока они занимались тем, что пытались меня уговорить отработать долг у них, а я слушал обещавшего мне золотые горы адвоката и думал, как долго это продлится.

Трактовка моего преступления оставалась для меня непонятна. Стрелять около планерного лифта всем было категорически запрещено, чтобы случайно не повредить лифт. Я первым нарушил этот запрет. Корпораты ответили и виноваты были не меньше меня. Невиноватых среди нас не было. Вопрос только в том, что корпораты стреляли, находясь на планетарной земле, а я стрелял, находясь на федеральном объекте. И, со слов моего адвоката, разница существенная, хотя лично я не видел никакой разницы. Так или иначе, судья всё-таки решил поместить меня сюда, без такого решения флот однозначно меня бы не отдал им, а вот стрелявших по мне корпоратов он оставил на станции. Решение, на мой взгляд, хотя и выглядело странным, но у судьи был такой взгляд. Хотя, такое решение явно попахивало корпоративными кредами.

Пока я просматривал документы, что предоставила мне Мэй по видеосвязи, адвокат корпорации пытался меня убедить согласиться на подписание контракта с ними. Он больше часа пытался общаться со мной, хотя я не хотел с ним общаться, но решил согласиться со всеми его доводами. Вот только в конце я сказал «нет» и отказался подписывать что-либо, чем взбесил его.

Впрочем, я зря старался — на следующий день всё повторилось и потом тоже. Вскоре они сменили тактику и меня стали вызывать на допросы к следователю. Мэй сказала, что я имею право не отвечать на вопросы следователя. Впрочем, это совсем не мешало ему меня снова и снова вызывать на допросы. В какой-то момент они успокоились, но началось совсем непонятное — ко мне стали приходить на беседу другие адвокаты, представляющие местные корпорации. Все они обещали вытащить меня на свободу, требовалось лишь подписать контракт на работу, и завтра же я выйду на свободу. Вот только я не верил ни одному из них, и все они были мною посланы.

Меня сильно удивляло, что многие корпорации пытались что-то урвать в сложившейся ситуации. Не понятно зачем я им всем понадобился. У меня закралось сильное подозрение, что все эти корпорации как-то связаны с корпорацией Мидланд и это — их ловкие уловки. С другой стороны, того, кого я бы по-настоящему хотел увидеть, и с кем готов был разговаривать, не было. И непонятно по какой причине. Возможно, адвоката имперской закупочной компании элементарно не пускали ко мне, а, возможно, они в свете последних событий предпочли элементарно забыть о нас, чтобы не связываться с корпорацией Мидланд. Их позицию можно понять, и у меня к ним не могло быть никаких претензий — они и так нас с Ори выручили и не раз.

Ори — вот, кто меня больше всех волновал. С ним всё сложно. Надежда у меня была связана только с ним, но никакой информации о нём мне не давали. Ни мой адвокат, ни адвокаты корпорации — все отвечали, что ничего не знают о нём или делали вид, что не знали.

Мэй я доверял, но она представляла интересы флота, а я отказался от сотрудничества с ними, поэтому не рассчитывал на её помощь. Надеялся только на Ори, и на то, что сумеет найти адвоката. Если, конечно, он находится на свободе, а не сидит в соседней камере. После событий у планетарного лифта я не видел его и ничего не знал о нём. Единственное, знал, что он предоставил отчёт в СБ флота, значит, как и я, остался в живых.

В один из дней я думал, что меня снова повели на допрос, но быстро выяснилось, что это не так. Сопровождавший полицейский повел в этот раз в другую часть здания. Меня привели небольшое помещение и посадили перед большой панелью, пристегнув одной рукой к стене. Полицейский обычно всегда выходил из помещения после того, как меня доставлял на беседу с очередным адвокатом или следователем. В этот раз он остался вместе со мной, чем меня удивил. Пока я размышлял по поводу того, чего что они задумали, панель передо мной включилась и разделилась сразу на три части. На одной большой половине находился неизвестный мне разумный, на двух других Мей и уже знакомый мне адвокат, представляющий интересы корпорации Мидланд.

— Слушается дело Ори Тадези и Отпуска Варгоса против корпорации Мидланд, — начал судья Тарллан, так гласила табличка у него на столе.

— Какого Варгоса? — не понял я.

— А что-то не так? — задумчиво поинтересовался судья. — У меня так написано. Данные с эмиграционного центра.

— Почему Варгоса?

— Не знаю, а у тебя другая фамилия?

— Не помню я свою фамилию.

— Значит, будешь Варгос, как записан.

Алайна Варгос были настоящие имя и фамилия Ланы. Видимо, на флоте это знали, вот и записали меня на её фамилию, но сам я об этом раньше не знал. А они, случаем, меня на ней не женили? Пришла мне в голову странная идея, пока судья представлял других участников процесса. Не должны вроде: кто я, и кто она.

— Слушается сторона обвинения, — тем временем огласил судья.

Адвокат корпорации встал и произнёс:

— Как законный представитель корпорации Мидланд, я выдвигаю обвинение против этих двух разумных в убийстве ими сотрудников корпорации, нанесении ими тяжких и легких ранений сотрудникам корпорации, а также ограблении корпорации.

— Слушается сторона защиты, — сказал судья.

Мэй также встала со стула и сказала:

— Как законный представитель флота и этих разумных, отвергаю все обвинения и считаю, что все обвинения надуманны.

Сам я пытался увидеть Ори, но мне, к сожалению, его не показывали. Хотя он точно должен был присутствовать на процессе. Судя по всему, у него не получилось сбежать от планетарного лифта — его там задержала полиция. С другой стороны, как он тогда отправил доклад в СБ флота? Впрочем, скоро всё должно проясниться.

— Отпуск Варгос, что можешь сказать в своё оправдание?

— Здесь должны судить не нас, а корпорацию Мидланд за нападение на флотский интернат.

— Свою точку зрения вы сможете озвучить на процессе, а пока ответьте, считаете ли вы себя виновным по выдвинутым против вас обвинениям?

— Не считаю себя виновным.

— Ори Тадези, считаете ли вы себя виновным?

— Не считаю, — ответил Ори. Я услышал только голос, но его самого не увидел.

— Позиции сторон мне понятны. Что же, послушаем сторону обвинения.

— Господин судья, — обратился адвокат корпорации, — у меня есть неоспоримые факты, свидетельствующие о том, что эти двое совершили нападение на караван корпорации. К сожалению, у меня нет свидетелей и записей с нейросетей — они всех убили на месте преступления. Однако есть запись с дрона, которого мы отправили к месту преступления. Вот она.

На экране пошла картинка. Дрон приближался к месту нападения. Он летел на большой высоте, место нападения вначале было сложно рассмотреть, но можно хорошо рассмотреть дым, идущий снизу. Подлетев, дрон не стал подлетать близко, а начал кружить, держась на приличном расстоянии. Картинка сфокусировалась, оператор приблизил её, и стало отчётливо видно происходящее внизу. Конвой уже был разбит, нападавшие занимались мародёркой и перегрузкой добычи в свои транспорты, расположенные на месте нападения.

— Отпуск, не спи! Дрон над тобой! — произнес кто-то, и ближайшие багги, стоящие на вершинах дюн, открыли огонь по дрону.

— Вижу, работаю.

Судя по всему, дрон был сбит, так как картинка пропала.

— Думаю, все отлично слышали, что зафиксировал дрон. Это было произнесено в эфире. У меня нет никаких сомнений в том, что эти двое участвовали в нападении на наш караван и в уничтожении собственности корпорации. Разумеется, они там были не на главных ролях, и корпорация даже готова отказаться от части обвинения взамен имен и данных тех, кто ещё участвовал в нападении на караван.

Услышав это, я улыбнулся. Это не осталось без внимания судьи.

— Отпуск Варгос, вы находите это смешным? Там вообще-то погибли разумные.

— Нахожу смешным адвоката корпорации, а особенно его предложения. Кроме того, там погибли не невинные разумные, а корпораты, не достойные сожаления.

— Почему вы так решили?

— Потому что я был там и видел всё своими глазами.

— Значит, вы признаете свое участие в нападении на караван?

— Не признаю.

— Но как же, ты сам только что признал, что был на месте преступления? — поинтересовался адвокат.

— Я это и не отрицаю, но я там побывал не в день нападения, а позже, через сутки или больше, не знаю точно, когда произошло нападение на караван.

— И что же ты тогда там делал? — поинтересовался адвокат.

— Проверял вместе с наемниками, на которых работал, и тебе это, адвокат, известно не хуже меня.

— Это откуда мне это должно быть известно?

— Как откуда? Это же ваши дроны висели над караваном, готовые открыть огонь, и это ваши сотрудники остановили наш караван?

— Стоп! — остановил нас судья. — Ничего не понимаю, о каком караване идёт речь? — спросил он у меня.

— Мы с Ори подписали контракт на работу в отряд наемников и вместе с ними охраняли караван, который шёл из города в посёлок старателей. Вместе с нами шли четыре корпорации и много искателей. Так что там вместе с нами находилось две сотни свидетелей, корпораты-искатели и ещё много кто. Думаю, любой из них готов подтвердить этот факт того, что их корпорация вначале остановила нас, а потом попыталась обыскать.

— Это к делу не относится, — сказал адвокат корпорации.

— Ещё как относится.

— Когда это было? — поинтересовался судья.

— Через день или два после нападения на их караван. Весь караван проходил мимо места нападения на их караван, а мы вместе с наемниками осматривали место происшествия на предмет засады. Любой, кто находился в караване, может подтвердить это.

— В качестве кого вас взяли к наемникам?

— В качестве наемников.

— А вы не маловаты для этого? Вам не положено оружие.

— В песках это никого не волнует. Падальщики не спрашивают свидетельство о рождении. Они не разговаривают, а просто стреляют.

— Господин судья, я связался с полицией и уточнил. Караван действительно был, и они участвовали в нём в качестве наёмников. Думаю, это было сделано умышленно, чтобы спрятаться от нашего расследования. Кроме того, это обстоятельство подтверждает факт того, что они хорошо умеют обращаться с оружием, и ничто им не мешало за два дня до этого напасть на наш караван.

— Господин судья, протестую, — вмешалась молчавшая до этого флотский адвокат. — Это домыслы адвоката корпорации, не больше. Дело в том, что оба моих подзащитных находились в момент нападения во флотском интернате.

— У вас есть доказательства этому?

— Разумеется. Давайте выслушаем руководителя флотского интерната, в котором они проживают. Думаю, он сможет подтвердить алиби обоих подростков.

— Что же, давайте послушаем, — согласился судья.

На экране появилось дополнительное окно с лицом Ардара.

— Представьтесь, — сказал судья.

— Ардар, я руковожу флотским интернатом на планете.

— Скажите, Ардар, вам знакомы эти двое подростков?

— Конечно. Они проживали у нас в интернате раньше, но потом пропали. Мы, как и положено, обратились в полицию, после чего они начали разбирательство…

Он находился в своём кабинете и старался выглядеть спокойным, но даже на расстоянии я чувствовал, как он нервничает.

— С этим мы будем разбираться позже. Меня сейчас только интересует, где они находились во время нападения на караван, — и он назвал точное время и дату.

— Думаю, с утра находились в интернате, а где потом — сложно точно сказать, у нас недавно был уничтожен искин.

— И что, у вас должны сохраниться записи с нейросети?

— К сожалению, они не сохранились, и потом у меня пятьдесят восемь воспитанников. Мы не можем уделять много внимания всем, поэтому уделяем больше внимания самым младшим воспитанникам, а старшие воспитанники предоставлены сами себе. На вопрос, где эти двое находились в указанное вами время, не могу дать точный ответ.

— Возможно, у других воспитателей сохранились данные или записи с нейросети?

— Мне очень жаль, но нет.

— Что же, адвокат, ваша версия об алиби у обоих подозреваемых не подтверждается.

— Отчего же? — и она зло посмотрела на Ардара.

Я понял, что что-то пошло не по плану Мэй. Наверняка у неё имелись определенные досудебные договоренности с Ардаром, но, судя по всему, корпоративные креды перевесили все аргументы Мэй.

— Ардар же сам запретил всем детям покидать интернат, вы не можете не помнить это обстоятельство?

— Это было не в тот день, а раньше, — ответил Ардар.

Пока всё на суде свидетельствовало против нас с Ори. Впрочем, Мэй хотя зло посмотрела на Ардара, но продолжила:

— Почему вы это помните, а что происходило в день нападения нет?

— Потому что этот день я хорошо запомнил.

— Господин судья, хотя господина Ардара посетила внезапная выборочная амнезия, но у нас есть свидетельства, подтверждающие невиновность моих подзащитных.

— Какие же? — поинтересовался судья, который, как мне казалось, склонялся к стороне обвинения.

— У нас сохранились записи с искина интерната.

— Вы имеете в виду у флота?

— Нет, у службы безопасности флота.

— Даже так. Так что записи?

— Записи с камер наблюдения интерната. Вот, к примеру, чем занимался Отпуск во время нападения на караван.

Пошла запись с камеры наблюдения. На записи я в гордом одиночестве занимался в зале, после чего ко мне подошёл Ори, и мы вместе покинули спортзал.

— Как видите, господин судья, оба моих подзащитных находились в интернате и никак не могли участвовать в нападении на караван.

— Господин судья, у меня есть вопрос к господину Ардару по этой записи, — сказал адвокат корпорации.

— Задавайте.

— Скажите, господин Ардар, у вас искин интерната устанавливал точные даты и время во время записи с камер наблюдения?

— Возражаю, господин судья! — сразу отозвалась Мэй. — Господин Ардар не помнит, что происходило в тот день, и однозначно не может помнить такие подробности.

— Отчего же, это я хорошо помню, — отозвался Ардар. — Нет, не устанавливал, мы часто путались из-за этого, но настройки искина были сделаны флотом, и мы не могли ничего изменить.

— Значит, дата и время на записи были нанесены искином флотом? — спросил его адвокат.

— Думаю, да.

— Вот видите, господин судья, это не запись, сделанная искином интерната. Её нельзя считать достоверным доказательством — она могла быть сделана когда угодно, а дата на записи изменена искином флота, и любая техническая экспертиза подтвердит это.

— Господин судья, я возражаю, — вмешалась Мэй. — Эта запись получена от искина интерната, и она подлинная. Кроме того, господин адвокат забывается, бездоказательно обвиняя флот в подделке доказательств по делу.

— Господин адвокат, флот уже не раз попадался на подделке доказательств по разным делам. Могу привести десяток судебных процессов, где это было доказано в судебном порядке, — возразил ей адвокат корпорации.

— У вас есть ещё какие-то доказательства нахождения ваших подзащитных в интернате? — задумчиво спросил судья.

— Какие ещё нужны доказательства? Всё, что говорит адвокат корпорации, всего лишь плод его воображения, не больше.

— Думаю, только этих записей будет недостаточно.

— Есть доказательства! — решил вмешаться в их разговор.

— Очень интересно и какие же? — заинтересовался судья.

— Как я понимаю, все доказательства обвинения строятся на том, что это мы с Ори общались на записи дрона.

— И что с этой записью не так?

— Всё! Думаю, если вы проведете экспертизу голосов и сравните с нашими голосами, то сможете легко установить, что это не мы говорили.