Тревоги любви

Глава 5

— Ну, дорогая, теперь ты мне веришь? — прошептала Френсис, подойдя сзади к Розлинн, стоявшей в окружении поклонников, не отходивших от нее с того момента, как она появилась на балу. Это был третий по счету бал, куда выехала Розлинн за последнее время.

Глупее вопроса нельзя было задать в такой ситуации. Мужчины, окружавшие Розлинн, на мгновенье увлеклись обсуждением назначенных на завтра скачек. Но тут же их взоры вновь обратились к Розлинн, бесподобно выглядевшей в облегавшем ее шелковом платье. Саму же Розлинн сейчас занимало только одно: как ей отвертеться от выбора партнера на следующий танец. Она слишком устала от танцев, особенно от танцев с лордом Бредли, у которого был самый крупный шаг по эту сторону шотландской границы.

К счастью, Розлинн не нужно было просить Френсис объяснять, в чем суть ее вопроса. Последние несколько дней Френсис без конца твердила Розлинн о том, как была права, когда предсказывала подруге блестящий прием в обществе. Она грелась в лучах славы Розлинн, воспринимая ее успех как свой собственный.

— Я верю тебе, — подтвердила Розлинн, предпочитая в душе больше этого вопроса не слышать. — Честно, как перед Богом. Но, скажи, как мне выбрать из стольких?

Френсис предостерегающе потянула ее на несколько шагов назад:

— Тебе не нужно выбирать кого-то из них. Силы небесные, поиск только начался. Есть и другие женихи, которых ты не видела еще. Тебе же не совсем безразлично, кто станет твоим избранником?

— Нет, нет, конечно, нет. Я не собираюсь выходить замуж за первого встречного. Когда я выберу кого-нибудь, сразу же займусь им всерьез. Но прежде мне нужно многое о нем разузнать. Я должна быть уверена, что знаю все о моей добыче. Я не могу допустить ошибки.

— Добыча! В самом деле? — Френсис трагически закатила глаза. — Так-то ты смотришь на замужество!

— Френсис, я не знаю. Это кажется мне таким циничным, что совершенно уже не важно, как ты относишься к этому, — Розлинн старалась казаться твердой и полной решимости, — пока не встретила никого, кто хоть немного заинтересовал бы меня. Да, я собираюсь купить себе мужа. Потому что другого, лучшего способа и просто не знаю. Конечно, хотелось бы, чтоб человек, на которого падет мой выбор, хотя бы нравился мне.

— Превосходно! — с чувством произнесла Френсис, и это прозвучало очень сурово. — Ты сдаешься в самом начале поиска. Что случилось, что так расстроило тебя?

В тоне Розлинн слышалось явное смятение:

— Они все так молоды, Френсис! Гилберту Тараитту чуть больше двадцати, Невилл Болдуин не намного старше его, граф моих лет, а лорд Брэдли всего на несколько лет старше меня, но и он производит впечатление мальчишки со школьной скамьи! Те двое — ничуть не лучше. Черт возьми, рядом с ними я чувствую себя просто древней. Но Грэмп предупреждал меня. Он мне велел искать более зрелого человека. А где они? Только не говори, что все они уже женаты, а то я разревусь.

Френсис в ответ только рассмеялась:

— Роз, ты просто торопишь события. Здесь есть несколько представительных джентльменов — вдовцов и несколько убежденных холостяков, которые, я уверена, пересмотрят свои взгляды сразу же, как встретят тебя. Однако я не сомневаюсь, что они не решаются подойти к тебе, потому что боятся не выдержать конкуренции с этими молодыми щеголями. Но все равно, ты пользуешься потрясающим успехом. Если же тебе нужен более зрелый человек, ты должна подбодрить беднягу, дать ему понять, что заинтересована им — ну, ты знаешь, что я имею в виду…

— Черт побери, Френсис, не смущайся. Я совершенно не против сама сделать первый шаг, если это необходимо. Я даже могу взять дело в свои руки, и сама сделать предложение. Ну, не хмурь брови. Ты знаешь, я действительно так сделаю, если это потребуется.

— Ты прекрасно знаешь, что ты не сможешь быть такой дерзкой.

— При нормальных обстоятельствах — наверное, но в сложившихся — у меня нет выбора. У меня нет времени на обязательные ухаживания и, конечно, мне некогда сидеть и дожидаться, пока придет достойный мужчина. А сейчас, — Розлинн решительно повернулась к залу, — назови мне наиболее опытных и подходящих претендентов, чтобы я могла выбрать из них того, кому хотела бы быть представлена.

— Ладно, пусть будет по-твоему, — Френсис мельком окинула зал взглядом. — Видишь, вон тот, рядом с музыкантами, высокий. Я не могу тотчас припомнить его имя, но знаю, что он вдовец с двумя детьми — нет, с тремя, кажется. Ему около сорока одного — сорока двух лет, и, как я слышала, он очень приятный человек. У него большое поместье где-то в Кенте, где и живут его дети. Он же предпочитает городскую жизнь. Ну, что, он подходит к тому типу, который тебе нужен?

Розлинн улыбнулась этой неудачной попытке сострить:

— О, он недурен, совсем недурен. Мне нравится седина в его волосах. Если уж я не смогу рассчитывать на любовь, то, по крайней мере, настаиваю на приятной внешности, и он как раз подходит, как ты думаешь? Хорошо, его рассмотрели для начала. Кто следующий?

Френсис смотрела все вокруг таким оценивающим взглядом, что казалось, будто она на рынке выбирает товар — какой получше. Розлинн так не могла. Все это было неприятно: слишком деловито. Но у большинства девушек есть отцы или покровители, чтобы заниматься деталями брачного контракта, тогда как их самих касаются лишь счастливые фантазии о вечной любви. У Роз не было никого из родственников, кто мог бы позаботиться о ее замужестве, поэтому ей придется обо всем договариваться самой, включая и финансовые расчеты.

Да, сейчас она должна сама решать земные проблемы и избегать этого было бессмысленно.

А между тем Френсис называла все новые и новые имена мужчин; через час Розлинн предстоит встретиться с ними со всеми, и она составила целый список возможных претендентов, более подходящих ей по возрасту. Ио молодые повесы не хотели оставлять ее в покое, приглашая на танцы. Поэтому ее успех вызывал у нее сильное беспокойство, почти досаду.

Долгое время живя в замкнутом мире с дедушкой и слугами, Розлинн редко общалась с чужими людьми, а посторонних Розлинн вообще никогда не замечала. В отличие от Нетти, которая перехватывала все брошенные на Розлинн взгляды и была прекрасно осведомлена о том, какое впечатление производит та на мужчин, Розлинн совершенно не обращала внимание на происходящее вокруг нее. Ничего удивительного — ей не хватало опыта и знания жизни. Но она была уверена, что положение богатой наследницы может спасти ее. Ведь в ее возрасте смешно соревноваться с молоденькими девушками, недавно начавшими выезжать в свет. Каждая из них боится прослыть бесперспективной, либо выйти замуж за второго или третьего из сыновей, либо стать женой азартного картежника — какого-нибудь лорда, чье состояние заложено-перезаложено. Зато Розлинн подпишет брачный контракт так, чтобы самой контролировать большую часть своего состояния, и тогда она будет щедрой. Она сможет позволить себе быть щедрой. Ведь она так богата, что можно сойти с ума. Но после первого же приема, на который взяла ее Френсис, Розлинн быстро удостоверилась, что многие мужчины проявляют к ней интерес, даже не зная о размерах ее состояния. Конечно, ее платья и украшения говорили сами за себя, но захотят ли они жениться на ней. Поживем — увидим. Сейчас лучше узнать о них как можно больше, чтобы застраховаться от неприятных неожиданностей, не обнаружить дурные привычки после свадьбы. Поэтому хорошо было бы иметь наперстника и советчика, кого-то, кто знал бы этих людей не один год. Но увы, среди ее знакомых не было никого из мужчин, с кем она могла бы все это обсудить. Она могла бы многое почерпнуть из сплетен, но на них Розлинн не слишком полагалась. Старые сплетни имеют свойство забываться, вместо них появляются новые, и это не способствует выяснению истины. Если бы у Розлинн были бы еще друзья… Но Френсис была первой и единственной.

Розлинн не приходило в голову нанять кого-то, чтобы собрать сведения о каждом кандидате в мужья. Да и все равно, она не знала бы, где найти такого человека. Кроме того, такое решение было бы слишком простым, а Розлинн казалось, что ее охота за мужем должна быть трудной. Она ожидала страстной борьбы и напряженных моментов для быстрого и правильного достижения задуманного. Сегодняшний вечер дал некоторые результаты, небольшие, но полезные. Сэр Артемус Шедвилд, вдовец с серебряными висками, спас ее от группы светских молодчиков в тот момент, когда она была уже не в силах переносить их чрезмерно докучливого преследования; он перехватил ее, пригласив на танец. К сожалению, танец не благоприятствовал разговору, и единственное, что она смогла узнать, что у него пять детей от первого брака (о, Френсис говорила только о трех!) и он не был намерен иметь новых детей, даже если когда-нибудь опять женится. Интересно, как он предполагает избежать этого? Во всяком случае он заранее об этом говорил спокойно.

Это было очень дурно, потому что если Розлинн и хотела что-то иметь от своего мужа, так это ребенка. Она мечтала о двух-трех детях или даже четырех, и потому в ее возрасте, если уж Розлинн собиралась создавать семью, ей следовало начинать заводить детей незамедлительно. Она прекрасно понимала это. Ведь в ее жизни уже нет места словам «может быть» или «посмотрим». Но Розлинн пока не исключила из своего списка сэра Артемуса. Кроме того, он не был в курсе, что является одним из возможных претендентов на ее руку, поэтому, вполне вероятно, что, обсуждая вопрос о детях, он был не очень серьезен. А мнение мужчин меняется, это Розлинн знала.

После танца лорд Артемус подвел Розлинн к Френсис, стоявшей у стола с закусками и мирно беседовавшей с молодой женщиной, еще не представленной Розлинн. Но тут начался новый танец — вальс и Розлинн с ужасом увидела, что настойчивый лорд Бредли направляется прямо к ней.

— Что-то опять не так, Розлинн? — участливо спросила Френсис.

— Ничего, все в порядке, — раздраженно ответила Розлинн, но потому добавила спокойно и решительно, ни секунды не раздумывая о том, стоит ли говорить это при незнакомке. — Я не собираюсь опять танцевать с этим лордом Бредли, Френсис. Он отдавил мне все ноги. Клянусь тебе, что я не пойду… Я упаду в обморок, и тебе будет за меня очень стыдно. Поэтому ты должна извинить меня, в общем я собираюсь скрыться от него.

И, радуясь, что хоть на какое-то время она может исчезнуть, приняв такое самостоятельное решение, она одарила женщин обольстительно-таинственной улыбкой и в мгновение ока затерялась в толпе, оставив им почетную дипломатическую миссию — самим объясняться с лордом Бредли и отвечать на вопрос, как это очаровательная Розлинн смогла так быстро исчезнуть?

Розлинн быстро прошла к одной из открытых дверей и вырвалась наружу, на террасу. Свет из окон бального зала падал на прелестный, освещенный луной сад. Перед Розлинн расстилалась большая лужайка, в самом потаенном уголке которой она увидела каменную террасу. Там, слава Богу, никого не было. Она еще раз оглянулась, чтобы удостовериться в том, что ее исчезновение никого не переполошило в зале. Чуть приоткрыв дверь, Розлинн увидела, как неуклюжий лорд пригласил кого-то на танец. И Розлинн поздравила себя: теперь ее ноги были спасены. Как раньше она не подумала о том, что можно выйти в сад?! Свежий ветер принес ей успокоение, и все тревожные и неясные мысли стали не то что понятнее, но как-то отдалились и перестали волновать. Она с радостью отдавалась этим нескольким минутам одиночества — чтобы забыться и ни о чем не думать, позволить своей душе унестись вдаль на нежных волнах вальса, лившихся к ней сюда, в сад из зала.

Мягкий золотистый свет из окон и открытых дверей рассек на ровные квадраты к каменную террасу, и волнующий таинственный и влажный сад. Тут, на террасе были разбросаны несколько кресел, стол. Но они были слишком заметны и Розлинн мудро обошла их.

В скрытом от посторонних глаз уголке террасы Розлинн увидела скамью под вьющимися ветвями деревьев, низко опущенных к земле. Свет от дома и лунная дорожка не трогали эту скамейку; она, казалось, была в глубине мрака, заслонялась этим мраком, оберегала свое одиночество. Кроны деревьев не давали лунному свету открыть эту тайную скамейку. Как замечательно! Она сможет поднять ноги на скамейку и отдохнуть. Розлинн уже предвкушала момент, но перед ней встало еще одно препятствие: скамья и вожделенная тень находились в нескольких футах от Розлинн, а эти футы земли были ярко освещены, и кто-нибудь, случайно остановившись у окна, мог, не напрягая зрения, увидеть ее, бегущей в это укрытие. Секунду она колебалась — в конце концов, это действительно абсурдная затея, но Розлинн быстро поняла, как ей необходимы несколько минут передышки.

Внезапно она почувствовала, как кровь стынет в жилах. Скамейка, этот достигаемый рай, ее скамейка, была уже кем-то занята. Она так разозлилась, что не заметила, как остановилась в самом освещенном месте сада и не сводила глаз со смутного очертания, кажется, мужской ноги в черной брючине. Другая нога, была, вероятно, закинута на скамью. Человек сидел в той позе, в которой мгновение назад мечтала замереть она сама. Розлинн взглянула, тщательно изучая согнутую в колене ногу, затем перевела глаза выше, увидела бедро, полусогнутый корпус незнакомца, и поняла: ему, несомненно, было очень удобно. Потом она разглядела предплечье и руки, охватившие колено, расслабленные пальцы, длинные и изящные — все эти детали были хорошо видны лишь потому, что контрастировали с черными брюками этого человека. Затем Розлинн увидела усталую спину, склоненную вперед и расслабленные широкие плечи. Но лицо было плохо видно, тень падала так, что черты лица были почти неразличимы.

Незнакомца скрывал полумрак. Розлинн, напротив, была вся как на ладони в потоке света, исходящем из дома. Он, видно, видел и все ее дурацкие маневры, когда она наблюдала за лордом Бредли, как ребенок, играющий в прятки. Он может поднять ее на смех! Но он пока молчал, даже не шевельнулся ни разу. Он просто смотрел на нее. Ее щеки залились краской стыда. Ее злость усиливалась тем, что он не проронил ни слова, хотя мог бы облегчить ее положение, сказав, например, что только что заметил ее, как должен бы сделать джентльмен на его месте в подобном случае. У Розлинн возникло желание убежать отсюда, но отступать, не узнав, кто он такой, а потом, встречая других мужчин, опасаться что кто-то из них про себя смеется над ней — это уж слишком! И если он сам не назовется, она готова была даже, пожалуй, вытащить его на свет — настолько она была сердита. Но тут в комнатах наверху зажегся свет и луч просочился сквозь крону деревьев. Лицо мужчины высветилось совершенно четко.

Розлинн была не готова к этому. У нее даже перехватило дыхание. На несколько мучительно длинных для Розлинн мгновений ее разум помутнился, и если бы у нее спросили в этот момент, как ее зовут, она бы ни за что не вспомнила.

Его полные губы были приподняты в уголках, сильная, надменная линия скул была отчетливо различима для Розлинн. Нос был острый и гордый, как у орла. Кожа — смуглая, оттененная черными как смоль волосами, обрамлявшими его лицо. Его глаза — Боже, спаси невинных девушек от этих глаз! — они были наичистейшего голубого цвета и обнажали душу. Экзотичные, понимающие, гипнотизирующие, в обрамлении черных ресниц и стремительных лучей-бровей, эти глаза оценивали, изучали, но они были наполнены теплым чувством, слишком теплым. Она ощутила слабость, как от недостатка воздуха. И она глубоко вздохнула. Это вывело ее из шока, она начала дышать глубоко и медленно.

Как же все несправедливо!

Грэмп предупреждал ее. Но ей и не нужно было ничего говорить. Она и сама знала: он был один из тех, «на кого нельзя положиться». Слишком уж он был красив, чтобы не быть таким!

Весь прежний ход мыслей был забыт. Теперь она испытала странную горечь из-за того, что он был здесь. Почему он? Почему именно этот мужчина, заставляющий ее сердце биться чаще?

— Вас здесь хорошо видно, сэр, — она удивилась себе: откуда вдруг взялся спокойный голос при ее растерянности?

— Я знаю, — просто ответил он и улыбнулся. Он не стал говорить ей, что она тоже очень выделяется. Он явно получал удовольствие, любуясь ею. Слова были не нужны, когда ее сильный голос ласкал его кожу. Энтони Мэлори был совершенно очарован. Он видел ее перед тем, как она вышла сюда. Он смотрел за Розлинн через ближайшее окно, и она появилась в поле его зрения. Тогда он не разглядел ее лица, только стройную спину, обтянутую легким шелком и ее волосы. Потрясающий рыже-золотой цвет сразу привлек его внимание. Он потерял ее из поля зрения прежде, чем успел хорошенько рассмотреть, и ему захотелось прорваться к ней сквозь толпу, увидеть лицо девушки, имеющей такие великолепные волосы.

И вдруг она неожиданно сама вышла в сад. Он откинулся на скамейку, теперь уже терпеливо. Она была еще далеко и лицо все еще было скрыто от него. Но он увидит. Она может пойти только в одно место — сюда, где он сейчас находится. Поэтому он просто наблюдал, как она, согнувшись, смотрит внутрь зала из своего укрытия за дверью — губы его тронула улыбка; наконец, она повернулась и пошла… к нему.

"О, дорогая, ты даже не знаешь, что приняла приглашение». Словно читая его мысли, она пересекла террасу, направляясь в его сторону — он решил, что раскрыт. Он был потрясен тем, что она шла прямо к нему, бежала к нему, освещенная лучом яркого света. Даже мелькнуло сомнение, успеет ли он рассмотреть прелесть ее лица прежде, чем она скроется в тени.

Она остановилась и выглядела такой же пораженной, как и он сам, но его удивление быстро рассеялось, когда он понял, что она бежала не к нему — она бежала, не подозревая, что он здесь. Теперь буря эмоций пронеслась по ее лицу, как порыв ветра. Это было так забавно: шок, любопытство, смущение, но никак не страх. Ее искрящиеся глаза напряженно рассматривали его. Ему было интересно, насколько ей это удалось — скамью защищала тень, она же стояла на свету, а он пока не собирался обнаруживать себя.

С одной стороны, его изумило, что она не убежала немедленно, не упала в обморок или не сделала какой-нибудь глупости в этом роде, что первым делом случается обычно с молодой девушкой при встрече с незнакомым мужчиной, скрывающимся в тени. Бессознательно он нашел причину, почему она реагировала на него по-иному, но отбросил ее. Когда она пришла ему в голову, это было очередным шоком. Она не была такой уж юной, достаточно юной для него вообще. Ей могло быть сколько угодно лет. Осознание этого сразу же задело Энтони. Если сначала он хотел просто как знаток оценить ее красоту, то сейчас он понял, что взгляда будет недостаточно, необходимо еще и прикоснуться. И вот она остановилась перед ним потрясенная, обворожительная. Еще никогда в жизни он не был так рад, что женщина нашла его таким расчувствовавшимся. Во внезапном порыве Энтони спросил:

— Кто опекает вас здесь? Кто ваш покровитель? Розлинн слушала его голос, прекрасно понимая, что должна была уйти немедленно. Но она продолжала стоять, не смея поднять на него глаз, не боясь, что она почти на виду у всего общества.

— Мой покровитель?

— Да, кому вы принадлежите?

— О, никому.

Энтони удовлетворенно улыбнулся:

— Может быть, мне нужно повторить вопрос?

— Нет, я поняла. И вы тоже. Видите ли, мой дедушка, с которым я жила, недавно умер. Теперь у меня никого нет.

— Тогда у вас буду я.

Его нежные слове наполнили теплом ее сердце. О, что бы она сделала, чтобы заполучить его себе в мужья! Конечно, он этого не имел в виду, а значит, она должна была бы смутиться, слушая подобные речи. Но она не была смущена. Иного она и не ожидала услышать от такого мужчины. Френсис рассказывала ей: они любят говорить всякие шокирующие вещи. Она могла помочь себе только сама и она спросила:

— Значит, вы женитесь на мне?

— Женюсь?

Она заставила его взволноваться, и он позабавил ее, всем своим видом выражая ужас.

— Я поставила вопрос так прямо, как никогда, пожалуй. Но, похоже, он задел вас за живое. Могу взять на себя смелость утверждать, что вы не годитесь в мужья.

— Боже мой, конечно, нет!

— Не стоит этого подчеркивать, — сказала она с едва заметным разочарованием. — Я и не думала, что вы могли бы.

Он испугался, что она быстро уйдет:

— Вы уже не собираетесь так быстро разрушить мои надежды, дорогая, не так ли? Неужели вы так же стремитесь к супружеству, как и все остальные?

— У меня совсем иная ситуация. Именно поэтому я и приехала в Лондон.

— Совсем не как другие…

Он не спрашивал, просто повторял, проясняя все для нее и для себя. Потом Энтони наклонился вперед и, поймав ее руку, нежно притянул ее ближе.

— Какое же имя носит такое прелестное существо?

Какое имя? Какое имя? Она не могла думать ни о чем, кроме этих пальцев без перчаток, горячо сжимающих ее собственные. Она ударилась коленом о скамью, но не заметила этого. — У вас ведь есть хотя бы одно, не так ли? — упорствовал он. Розлинн все сильнее охватывал трепет.

— Что?

Он был в восторге от ее смущения.

— Моя дорогая девочка, имя? У всех нас есть какое-то имя, хорошее или дурное. Мое, например, Энтони Мэлори, для близких — просто Тони. Теперь признавайтесь, как ваше?

Она закрыла глаза. Только так она могла собраться с мыслями.

— Роз — Розлинн.

Он насмешливо прищелкнул языком.

— Не удивительно, что вы хотите выйти замуж, просто потому, что желаете сменить имя.

Она захлопала глазами, ослепленная его улыбкой. Он просто шутил. Так мило, так непринужденно. Другие мужчины, которых она встречала до этого, были слишком глупы, пытаясь произвести на нее хорошее впечатление вместо того, чтобы быть проще в ее присутствии. Она вернула ему улыбку:

— Розлинн Уэдуцк, если быть точной.

— Вы должны сохранить это имя, дорогая, по крайней мере, пока мы не будем ближе знакомы. А мы будем, вы знаете. Хотите, я расскажу, как?

Она засмеялась, отбивая его нападки:

— Вы опять хотите шокировать меня, но это невозможно. Я слишком взрослая, чтобы заливаться краской и, кроме того, я предупреждена относительно таких, как вы.

— Как я?

— Распутников.

— Виноват?

— Мастеров обольщения.

— Надеюсь на это!

Она засмеялась снова, и опять это было не глупое хихиканье или притворство, разрушающее чувства, а только теплота, которая заставляла его хотеть… Нет, он не отважился бы. Он боялся спугнуть эту женщину. Она могла быть не невинной в ее годы, но он не знал еще, насколько она была опытна.

В темноте сада рядом с Энтони испуг Розлинн совершенно прошел, хотя это не имело уже никакого значения, потому что ей было хорошо с ним. Они были так близко друг от друга, она понимала лишь одно: он — распутник, и она не может позволить себе стать соблазненной.

— Я должна идти.

— Не сейчас!

— Нет, я действительно должна.

Она попыталась освободить свою руку, но он притянул ее сильнее. Его другая рука коснулась ее щеки, лаская ее медленно и нежно. Она должна была объяснить ему.

— Я… я должна поблагодарить вас, мистер Мэлори.

Она заговорила с акцентом, не замечая этого. Половина ее сознания была отдана его прикосновению, другая — все возрастающей панике.

— Вы могли бы избавить меня от волнений, а вы добавляете их. Мне нужен муж, а не любовник, каким можете быть вы… к большому сожалению.

Она добилась своего, хотя бы потому, что снова удивила его.

Энтони смотрел на удалявшуюся Розлинн, которая переходила из одной полоски света в другую, пока не исчезла внутри дома, и он опять почувствовал этот глупый толчок — пойти за ней. Но он не пошел. Улыбка снова появилась на его лице. «К большому сожалению», — сказала она горько. Маленькая мисс не знала, что этими словами окончательно решила свою судьбу.