Три героя - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора Линетт Нони (ч. 4)

— Я знаю.

Он отстранился как раз вовремя, чтобы увидеть, как ее горло дернулось, а щеки снова вспыхнули. Он знал, что она ненавидит это… проклятие рыжеволосости, как она однажды пожаловалась ему. Но хотя в то время он знал, что лучше не признаваться ей в этом, это было еще одной чертой, которую он любил в ней. Что ее эмоции так ясно отражались на ее лице, сама кровь выдавала, что она чувствовала в любой момент времени.

— В любом случае, — сказала Д.К., и на этот раз ей пришлось откашляться, — я пришла сюда искать тебя не только для того, чтобы извиниться за прошлую ночь. — Она перевела взгляд с него на ресторанный дворик, между ее бровей пролегла морщинка. — Уже поздно. Ты завтракал?

— Нет, — ответил он, — но я не голоден.

Она выглядела обеспокоенной этим, и поскольку он знал, что она внимательно следила за его привычками в еде в течение недели, и быстро объяснил:

— Флетчер накачал меня регидратационной ириской как раз перед тем, как ты меня нашла. Чтобы помочь мне прийти в себя после, э-э, поздней ночи. — Он ни за что не собирался признаваться в истинной причине ириски… и остальных лекарств, которые дал ему Флетчер. — Я не буду хотеть пить или есть в течение нескольких часов, пока это не пройдет.

Д.К. кивнула, придерживаясь своего обещания и не спрашивая больше.

— Это хорошо, так как я не думаю, что у нас есть время, чтобы ты поел перед встречей.

— Встречей?

— Вот почему я пришла за тобой, — сказала Д.К., указывая ему следовать за ней, когда она направилась в сторону здания Башни, снег хрустел под их ботинками. — Алекс хочет, чтобы мы были с ней, когда она будет разговаривать с директором и некоторыми другими учителями. Я думаю, у нее есть план.

Предвкушение скрутило желудок Джордана, когда он подумал об обещании, данном Алекс, когда она освободила его… что они будут бороться против Эйвена. За последнюю неделю никому из них не удалось провести мозговой штурм ни одной жизнеспособной идеи. Но если Алекс назначила встречу с Марселем и кем-то еще, тогда, возможно, что-то изменилось. Возможно, они, наконец, смогут действовать.

Ускорив шаг, Джордан и Д.К. поспешили, пока не достигли входа в Башню, где обнаружили, что Биар уже ждал их.

— Я думал, вы двое никогда сюда не доберетесь.

Несмотря на нетерпение, сквозившее в его словах, лицо Биара светилось нетерпением, которое, как почувствовал Джордан, отразилось на его собственных чертах.

Д.К. переводила взгляд с одного на другого, ее губы скривились, когда она прочла их энтузиазм.

— Давайте пойдем посмотрим, что все это значит, а?

— 8-

Встреча в кабинете директора была, мягко говоря, интересной.

Наряду с Марселем, среди других присутствующих учителей были инструктор по боевому искусству Картер, учитель стрельбы из лука Мэгги и Ходящий по Теням Каспар Леннокс, а также Охотник и Флетчер. Присутствие последних двух заставило Джордана остановиться при входе в кабинет директора. Но когда учитель Хитрости и Уловок не проявил никаких признаков о событиях прошлой ночи — ни о каких из них — Джордан воспринял это как намек и с облегчением сосредоточился на встрече.

План Алекс, как вскоре обнаружил Джордан, состоял в том, чтобы посетить самые могущественные смертные расы Медоры и сформировать политический союз. Он не был так удивлен, услышав это, как некоторые учителя, поскольку это была одна из возможностей, о которых она упоминала во время всех их обсуждений на прошлой неделе. Что действительно удивило — и восхитило — его, так это то, что она намеревалась, чтобы он, Д.К., и Биар сопровождали ее. Для Алекс не было редкостью отправляться в одиночку в некоторые из своих самых смелых приключений, не всегда по собственному выбору, но, тем не менее, так оно и было, особенно когда ее путешествия включали в себя путешествие по Библиотеке.

В отличие от Джордана, Биара и Д.К., не все учителя были рады услышать намерения Алекс. Марсель, в частности, неожиданно воспротивился идее политического союза между смертными расами. Или, возможно, он не так сильно сопротивлялся этой идее, как не хотел, чтобы они вчетвером уходили за пределы безопасной территории академии, чтобы обратиться за помощью.

Джордан мог понять, к чему клонит директор, но никто из них не собирался оставаться в безопасности надолго — независимо от того, где они были — если они не начнут предпринимать что-то упреждающее, если они, по крайней мере, не попытаются остановить Эйвена, пока не стало слишком поздно. Этот план стал бы первым шагом многих в кампании по объединению смертных рас против общего врага. Это жизненно важно, если у них была хоть какая-то надежда на будущее. И хотя для этого потребовалось несколько дерзких слов от Алекс и несколько колких замечаний от других учителей, особенно Охотника и Картера, Марсель, наконец, признал, что это хорошая идея, и согласился с мыслями и советами вместе с другими.

После многочасового мозгового штурма они смогли закончить встречу на высокой ноте, и все испытывали робкую надежду на следующие выходные, когда Джордан и его друзья отважатся сначала отправиться к Флипам и Джарнокам в субботу, а затем к Ходящим по Теням и Дневным Всадникам в воскресенье.

Джордан не знал, какой город он хотел бы посетить больше всего. Что он действительно знал, так это то, что он с нетерпением ждал этого… и это было то, что даже день назад было невозможно. По крайней мере, не с искренним энтузиазмом. Он бы, конечно, разыграл это, но это было бы ненастоящим. Теперь, однако… Он не мог дождаться.

Несмотря на то, что он чувствовал себя свободнее, чем когда-либо за последние недели, он все равно не был удивлен, когда проснулся той ночью. Это было не то же самое потное, кричащее пробуждение, от которого он страдал в большинстве других ночей, но кошмары были достаточно яркими, чтобы он знал, что в ближайшее время снова не заснет.

Поэтому он направился к озеру. И вскоре после этого к нему присоединилась Д.К..

Однако на этот раз, когда она свернулась калачиком рядом с ним, он нарушил молчание, которое они поддерживали до сих пор.

— Я не просто ходил в лес с Охотником прошлой ночью.

Она ничего не сказала, просто зарылась поглубже, чтобы он знал, что она слушает.

— После этого я вернулся с ним в его комнату. Мы поговорили. Это… помогло.

Долгая пауза, а затем Д.К. прошептала:

— Я рада.

Это было все, что они сказали друг другу за оставшееся время, проведенное вместе, но этого было достаточно. Потому что Джордан узнал от Охотника, что со временем и заботой шрамы могут исчезнуть. Времени ему придется ждать. Но заботы… это было то, что он должен был дать себе сам. Или позволить кому-то другому.

И, несмотря на то, что он знал лучше, несмотря на его решимость держать ее на расстоянии, Джордан знал, что, если его шрамы когда-нибудь начнут исчезать, Д.К. обеспечит лучший уход, чем он когда-либо мог дать себе, просто свернувшись калачиком рядом с ним и предлагая исцеляющий комфорт молчания.

Следующий день застал Джордана на Арене в спарринге с Биаром в классе Дельта. Он чувствовал себя более отдохнувшим, чем за последние недели, главным образом потому, что впервые с тех пор, как они с Д.К. начали свои полуночные прогулки к озеру, он устал настолько, что предложил вернуться в свои комнаты задолго до того, как рассвет коснулся горизонта. Затем он проспал до утра… во что до сих пор не мог поверить.

Джордан забыл, что такое хороший ночной сон или, по крайней мере, его часть. Его тело благодарило его за это сейчас, подпитываясь энергией, которой ему не хватало в последнее время. Это означало, что он встречался с Биаром страйк за страйком в рукопашной схватке, с чем он боролся во время их последних нескольких занятий. Но сегодня они были на равных, и ни один из них не сдерживался.

После одного особенно жестокого апперкота, в результате которого Джордан пригнулся как раз вовремя, чтобы удар прошел мимо его челюсти, Биар приостановил атаку, отступил назад и упер руки в бедра. Задыхаясь от напряжения, он почти закричал:

— Прости, я больше не могу это игнорировать. Ты мой лучший друг, ты мне как брат, и я не могу… я не могу…

Джордан, так же тяжело дыша, с беспокойством посмотрел на него.

— Что происходит?

— Что происходит? — недоверчиво воскликнул Биар. — Это ты мне скажи, Джордан! Что с тобой происходит?

Когда Джордан просто посмотрел на него широко раскрытыми, растерянными глазами, Биар ткнул в него пальцем и сказал:

— Я знаю, что ты не спишь. Я знаю, что у тебя в лучшем случае скудный аппетит. Я знаю, что ты делаешь вид, что ничего не случилось, чтобы люди не заметили. Я знаю тебя, Джордан. И я оставил это на прошлой неделе, потому что думал, что тебе нужно время. Но я больше не могу этого делать, если тебе больно.

Джордан и Биар всегда были в близких отношениях, ближе, чем друзья, больше как братья, как и сказал Биар. Они всегда были рядом друг с другом, с их первого дня в академии, когда стали соседями по комнате. Переживая взлеты и падения, они рассчитывали друг на друга… но до сих пор у них в основном было много взлетов и очень мало падений.

Однако то, через что недавно прошел Джордан, унижало их дружбу. И он был тронут тем, что Биар так сильно переживал по этому поводу, что был готов накричать на него посреди их занятия.

Но именно по этой причине Джордан также обнаружил, что он был подавлен. Он не был уверен, то ли хлопнуть себя ладонью по лицу, то ли, вопреки здравому смыслу, разразиться смущенным смехом.

— Э-э, приятель, — сказал Джордан, оглядываясь на своих одноклассников из Дельты, которые приостановили спарринг, чтобы понаблюдать за разворачивающейся сценой. Даже Картер наблюдал за происходящим, скрестив руки на груди и приподняв бровь над своими ледяными голубыми глазами. — Может быть, нам стоит поговорить об этом, когда мы вернемся в общежитие. Ты знаешь… позже?

— А мы поговорим? — закричал Биар, раскидывая руки в стороны. Затем, по-видимому, осознав, какое внимание он привлек, его щеки вспыхнули, и он шагнул вперед, чтобы нанести еще один удар, возобновив их борьбу.

Однако он не прекратил говорить. Но он действительно понизил голос.

— Я беспокоюсь о тебе. И я не знаю, что делать. Я не знаю, как помочь. Особенно, если ты не хочешь со мной разговаривать.

Волна благодарности охватила Джордана, когда он перепрыгнул через нерешительную попытку Биара нанести удар ногой и ответил обратным вращающимся ударом. Биар был так отвлечен тем, что он говорил, что ботинок Джордана чуть не коснулся его лица, и он в самую последнюю секунду отклонился назад.

— Хорошо, Спаркер! — крикнул Картер с другого конца Арены. — Но в следующий раз побольше скорости. Вращай бедрами во время поворота, и это добавит дополнительной силы. Еще раз!

Джордан лишь наполовину обратил внимание на инструкции Картера, больше сосредоточившись на Биаре, даже когда он повторил ход с изменениями в своей позиции. Его учитель был прав: регулировка бедра действительно позволяла увеличить скорость и силу, но на этот раз Биар был готов и отклонил удар предплечьем, почти выведя Джордана из равновесия. Затем Биар атаковал серией ударов руками, которые заставили Джордана быстро отступить и снова перейти в оборону.

Джордан пытался отвечать Биару в промежутках между выпадами, но его друг теперь направлял свое беспокойство в эмоциональные атаки, и Джордану потребовалась вся концентрация, чтобы не поддаться.

Когда Джордан, в конце концов, увидел брешь, он пошел низом и нанес серию ударов в живот и грудную клетку Биара, заставив друга хрюкнуть и свернуться калачиком, прежде чем сделал выпад вверх и сумел удивить Джордана, схватив его за голову и прижав к твердой, покрытой инеем земле. Затем Биар продолжил атаку, снова крича на Джордана.

— Я, — ворчание, — просто хочу, — удар, — быть здесь, — удар локтем, за которым последовало еще одно ворчание, — для тебя!

Жестокий удар по почкам заставил Джордана выплюнуть ругательство, превратившееся в стон, но затем ему удалось опереться ногой на лед и приподняться достаточно, чтобы перекатить вес Биара и придавить его к земле.

— Не мог бы ты перестать бить меня на секунду и дать мне высказаться! — заорал Джордан в лицо Биару, грубо встряхивая его.

Широко раскрыв глаза, Биар просто смотрел на него, тяжело дыша, как и Джордан.

— Я понимаю, хорошо? — воскликнул Джордан. — Ты был прав, мне действительно нужно время… мне действительно нужно время. То, что произошло, выбило меня из колеи, и я плохо справлялся с этим. Мне следовало поговорить с кем-нибудь — поговорить с тобой — об этом, а не пытаться действовать в одиночку. Я облажался, и теперь я это знаю. — Он сделал паузу, чтобы быстро перевести дыхание, прежде чем добавить: — Что тебе нужно знать, так это то, что я в порядке.

Когда глаза Биара сузились, а его рот открылся в том, что, вероятно, было возражением, Джордан продолжил:

— Я серьезно, Биар. У меня не все получалось… теперь я могу это признать. Но Охотник немного вразумил меня за выходные, заставил осознать несколько вещей. Я все еще работаю над всем этим, но я не лгал… сейчас мне лучше. Или, по крайней мере, я приближаюсь к этому.

Джордан ослабил хватку и перенес свой вес с Биара в сторону, поднимаясь на ноги и морщась от боли от полученных ударов. Он протянул руку другу, и Биар осторожно принял ее и встал рядом с Джорданом.

Не сводя с Биара темных глаз, Джордан мягко поделился:

— Тем не менее, это много значит для меня. То, что ты сказал. Я просто… хочу, чтобы ты это знал.

Горло Биара дернулось, и он отвел взгляд. Когда повернулся обратно, в его глазах появился знакомый свет, и он сердечно хлопнул Джордана по плечу… это заставило Джордана подавить еще один стон боли.

— Предложение остается в силе навсегда, брат, — сказал Биар, его голос был таким же мягким, как у Джордана. — Я всегда буду рядом с тобой. Несмотря ни на что.

— И я с тобой… брат, — ответил Джордан, его губы изогнулись в улыбке.

— Если вы оба закончили, урок закончился пять минут назад, — вмешался Картер, заставив Джордана и Биара посмотреть на него. — Уберите свои задницы с моей Арены.

Дружески улыбнувшись с Биаром, Джордан отряхнул лед и грязь с одежды, которые он накопил во время борьбы на земле, затем направился к выходу из боевого амфитеатра.

— Спаркер.

Джордан оглянулся и увидел, что грубоватый мужчина смотрит на него с редким проявлением эмоций… и безошибочной гордостью.

— Мое предложение тоже в силе, мальчик. Если когда-нибудь тебе это понадобится.

Картер ушел, прежде чем успел заметить реакцию Джордана… быстрый вдох и быстрое моргание глазами. Биар, однако, увидел и снова хлопнул Джордана по спине, жест был полон понимания.

Джордан не мог игнорировать теплоту, разливающуюся внутри него при еще одном доказательстве того, как ему повезло, что в его жизни есть такие поддерживающие люди. Биар, Д.К., Алекс… Охотник, Флетчер… а теперь еще и Картер. Он действительно был идиотом, пытаясь справиться со всем в одиночку, когда было так много людей, к которым он мог бы обратиться. Так много людей с протянутыми к нему руками.

— Пошли, — сказал Биар, подталкивая Джордана вперед, когда он застыл на месте. — Нам лучше привести себя в порядок и отправиться на стрельбище, пока Мэгги не устроила нам наказание за опоздание… снова.

— Верно, — глухо откликнулся Джордан. Он кхыкнул и собирался сказать что-то еще, чтобы скрыть это, когда они прошли через выход с Арены и чуть не столкнулись с быстро шагающей Алекс.

— Вау, — сказала она, отступая назад, чтобы не врезаться в них.

— Кто-то спешит, — прокомментировал Биар.

К удивлению Джордана, щеки Алекс залились румянцем. Ее взгляд скользнул мимо них на Арену, прежде чем она повернулась обратно, выглядя разочарованной. Она быстро изобразила на лице кривую усмешку и сказала:

— Ты знаешь, как сильно я люблю проводить время с Картером. Мы практически лучшие друзья.

Джордан фыркнул, а Биар слегка усмехнулся.

— Вы оба пришли позже, чем обычно. — Алекс заерзала, оглядываясь на Арену, а затем через плечо, ее глаза разглядывали фигуры, направляющиеся в их сторону, прежде чем ее плечи опустились, и она снова сосредоточилась на друзьях, чтобы спросить: — Все в порядке?

Присмотревшись к ней повнимательнее, Джордан понял, что Алекс была не только отвлечена, но и обеспокоена. И это беспокойство не имело никакого отношения к тому, что они с Биаром отстали от графика на несколько минут.

— Мы не настолько опоздали. Но ты очень рано, — сказал он, не в силах сдержать любопытство в своем голосе. — Что происходит, Алекс? Обычно ты тащишься на урок боя.

Она прикусила губу и зашаркала ботинками по снегу, ее взгляд метнулся к трем ее одноклассникам по искусству боя, когда они прибыли и, после короткого приветствия, продолжили путь на Арену. Все они были учениками первого и второго курсов — Себастьян, Ник и Брендан, если Джордан правильно помнил.

— Алекс, — прорычал Джордан с предупреждением в голосе. — Если что-то не так…

Она прервала меня, чтобы сказать:

— Все в порядке. Я не… я не… — Она замолчала, вздохнула и попыталась снова. — Я просто… Я ищу Кайдена.

Биар кашлянул и отвернулся, в то время как Джордан попытался быстро скрыть свою ухмылку, чтобы она ее не заметила. Алекс обманывала себя, если думала, что никто из них не видит той химии, которую она разделяла с Кайденом Джеймсом. Джордан заметил это с первого момента, когда увидел их танцующими вместе на вечеринке по случаю семнадцатилетия Д.К. месяцами ранее. Они не могли отвести глаз друг от друга, и даже когда песня закончилась, они оставались в объятиях друг друга, не обращая внимания ни на что вокруг.

Джордан, Биар и Д.К. с тех пор строили догадки о них двоих, не то чтобы Алекс было приятно это слышать. Он, наконец, заговорил с ней об этом после их неудачной ночной экскурсии в SAS, надеясь, что она признается во влечении, которое испытывала к пятикурснику. Но вместо этого она перевела разговор на Джордана и спросила о его чувствах к Д.К…. то, о чем он не хотел говорить в то время. Они оказались в тупике, когда оба знали правду, не нуждаясь ни в каких подтверждениях.

По негласному соглашению ни один из них больше не поднимал эту тему, но теперь… Что ж, эта возможность была слишком хороша, чтобы Джордан мог устоять.

— Неприятности в раю, Алекс?

Взгляда, который она послала ему, было достаточно, чтобы он подавился смехом.

— Серьезно, однако, — вмешался Биар, играя роль посредника, даже если его голос искрился юмором. — Почему ты его ищешь? Все в порядке?

Алекс поджала губы, очевидно, раздумывая, что бы она предпочла: пнуть их по голеням или объясниться. К счастью для их голеней, она остановила свой выбор на последнем.

— Он пропускал занятия всю прошлую неделю. И мне… мне просто очень нужно поговорить с ним кое о чем.

— Держу пари, что так и есть, — сказал Джордан себе под нос, сдерживая очередной смешок при виде выражения ее лица. Сжалившись над ней, он указал подбородком на фигуру, которая приближалась следующей, и сказал: — Ты спрашивала Деклана?

Алекс обернулась как раз в тот момент, когда лучший друг Кайдена подошел ко входу на Арену и остановился возле их небольшой группы.

— Что случилось? — Деклан поздоровался, кивнув Джордану и Биару и одарив Алекса теплой улыбкой. Заметив выражение ее лица, его улыбка сменилась беспокойством, и он спросил: — Что случилось?

— Ничего, — поспешила успокоить его Алекс. — По крайней мере, я так думаю.

Видя недоумение Деклана, Джордан сказал:

— Алекс просто интересно, где Кайден.

Взгляд, который бросила на него Алекс, мог растопить весь лед у них под ногами, и он только усилился, когда Деклан усмехнулся и пробормотал:

— Почему я не удивлен?

На этот раз Биару действительно пришлось уйти, но Джордан даже не потрудился скрыть свое веселье. Что касается него, даже если это делало его ужасным человеком, он слишком наслаждался собой, чтобы рисковать что-то пропустить. И, кроме того, он знал, что Алекс отомстит позже.

— Боюсь, я знаю не больше, чем сказал тебе на прошлой неделе, — сказал Деклан Алекс с извинением в голосе, которое противоречило юмору, танцующему в его взгляде. — Знаешь, когда ты выследила меня и пригрозила уволить Деклана-младшего, если я не расскажу тебе все, что знаю? Что, я напомню тебе, ничего не значит.

Тело Джордана заметно дрожало, когда он пытался сдержать смех.

— Ты серьезно угрожала отрезать его…

— Он знал, что я не это имела в виду, — пробормотала Алекс, скрестив руки на груди и не в силах встретиться с ними взглядом. — И он заслужил это за всю ту помощь, которую не оказал.

Деклан поднял руки.

— Эй! Это не моя вина, что его срочно отозвали, и он не оставил никаких подробностей. Не вини посланника.

Алекс громко выдохнула.

— Ты прав. Мне очень жаль. — Она одарила его покаянной улыбкой и сказала: — Будешь моим партнером сегодня? Я позволю тебе надрать мне задницу?

Деклан фыркнул.

— Сомневаюсь в этом. Ты превратилась в боевую машину с тех пор, как вернулась из отпуска. Я почти уверен, что ты используешь какой-то препарат, повышающий работоспособность.

Алекс моргнула, глядя на него.

— Они существуют здесь?

Выгнув бровь, Деклан повторил:

— Здесь?

Когда Алекс побледнела, осознав свою ошибку, Джордан решил, что пришло время вмешаться.

— Мы все опоздаем, если не поторопимся. А Картер сегодня в своем обычном веселом настроении, так что вам обоим лучше начать разминаться, чтобы быть готовыми к его возвращению.

Алекс послала ему благодарный взгляд, который он предпочел бы ее предыдущему обжигающему взгляду, и он легонько подтолкнул ее к внутренней части Арены.

Только когда она ушла с Декланом, Джордан начал трусцой взбираться на холм туда, где ждал Биар, все еще посмеиваясь над отрицанием Алекс.

Все, о чем мог думать Джордан, это о том, что он хотел бы, чтобы Биар был там и услышал об угрозах Алекс мужественности Деклана. Потому что это стоило того, чтобы побыть здесь и послушать.

— 9-

— Когда мне было восемь, мальчик по имени Макстон посетил дворец, — сказала Д.К. поздно вечером, когда они уютно устроились на берегу озера. Луна освещала поверхность, отражаясь от ледяных краев. — Его мать, леди Нерита, была судьей Верховного суда, и они вдвоем оставались с нами в течение нескольких недель. У них в распоряжении было целое крыло… она проводила частные встречи и все такое.

Джордан накрутил пальцем прядь волос Д.К., выбившуюся из-под ее шерстяной шапочки, внимательно прислушиваясь. Кроме двух слов, сказанных шепотом прошлой ночью, она не нарушила своего полуночного молчания, так что он знал, что должна быть причина, по которой она делится сейчас.

— Я была… одинока, — тихо призналась Д.К.. — Когда я была маленькой, во дворце было не так много детей, и все те, кто был там, знали, кто я такая. Они держались церемонно, всегда кланялись и делали реверансы и называли меня «Ваше Высочество». Я… я ненавидела это.

Джордан крепче обнял ее, услышав печаль в голосе, осознав, насколько изолированной она чувствовала себя в детстве. В каком-то смысле у него было похожее детство, но у него всегда был Лука. По крайней мере, в детстве.

— Я была так взволнована, когда услышала, что у нас будут гости, которые останутся надолго, и причем один из которых будет моего возраста. Я взяла с родителей обещание не представлять меня как принцессу, чтобы убедиться, что весь дворцовый персонал сохранит это в секрете. Я думала, что… Я была уверена, что если мальчик не узнает, кто я такая, мы в конечном итоге станем лучшими друзьями. И я была уверена, что когда он, в конце концов, узнает, кто я такая — поскольку я знала, что не смогу вечно держать это в секрете, — ему будет все равно, потому что к тому времени он уже узнает меня. Настоящую меня.

Ее голос слегка дрогнул, но она продолжила.

— Сначала это было чудесно, именно так, как я себе и представляла. Мы вместе играли, вместе смеялись, вместе бегали по дворцу и территории. Он стал моим первым настоящим другом.

Прошла минута молчания.

— Но однажды я рано пришла на конюшню, чтобы встретиться с ним, и подслушала, как он разговаривал с группой других детей, в том числе с двумя молодыми служанками, которые, как мне показалось, видели во мне нечто большее, чем просто «принцессу». Кроме этих двух девушек, я не очень хорошо знала остальных. Никто из них раньше со мной по-настоящему не разговаривал, поэтому я была удивлена, услышав, как произносят мое имя, настолько, что спряталась за углом. Они… они понятия не имели, что я была там. Понятия не имели, что я подслушивала.

Д.К. еще глубже прижалась к Джордану, ее слова теперь были такими тихими, что он едва мог ее слышать.

— То, что Макстон говорил им… обо мне… — Ее голос дрогнул. — Тогда я поняла, что меня разыграли. Он все это время знал, кто я такая. Я была для него просто игрой, мимолетным развлечением. — Д.К. громко сглотнула. — Он назвал меня простушкой. Он назвал меня наивной. Он назвал меня легковерной и никчемной. Он называл меня и по-другому. А потом он рассмеялся… они все рассмеялись… так громко, что я подумала… Как будто он когда-нибудь подружится с «избалованным королевским отродьем» — так он назвал меня сразу после того, как сказал, что никто никогда не захочет «застрять, проводя время» со мной. И я… я поверила ему.

У Джордана заболело сердце. Физически жгло грудь. Он притянул ее ближе, прижимаясь губами к ее макушке, покрытой шерстью шапки, предлагая то немногое утешение, на которое был способен.

— Я… — голос Д.К. надломился, поэтому она прочистила горло и попыталась снова. — Для меня это было все. За восемь лет я не нашла никого, кому могла бы доверять, и после того, как меня предали и причинили боль в тот день, я не хотела снова проходить через это. Не тогда, когда я пыталась снова и снова со столькими другими до Макстона, но взамен не получала ничего, кроме одиночества и душевной боли. — Она сделала паузу. — Поэтому я перестал пытаться. Я возвела стены вокруг себя и никого больше не впускала. — Еще одна пауза. — Не раньше, чем через восемь лет. Пока Алекс. И Биар. — Она перевела дыхание. — И… ты.

Понимая, что происходит что-то важное, Джордан обнял ее, не в силах ничего сказать, чтобы не испортить момент. Она делилась с ним своими шрамами. Настала его очередь хранить молчание и просто слушать.

Удивительно, но тогда Д.К. рассмеялась. Это был низкий звук, не совсем веселый, но в нем был намек на юмор.

— Знаешь ли ты, что я возненавидела тебя с первого дня, как увидела?

Джордан поднял бровь от такого поворота в разговоре, не то чтобы она могла видеть этот жест.

— Это был наш первый день занятий, ориентация для медицинских наук, и ты пошутил о радужном пальто Луранды, когда она выходила из комнаты. Все остальные смеялись, но все, о чем я могла думать, был Макстон… мальчик, который обзывал меня и смеялся за моей спиной.

Джордан почувствовал этот укол глубоко внутри себя. Он прошептал:

— Ты назвала меня клоуном, ищущим внимания.

— Я хотела назвать тебя хуже, — призналась она, и, как ни странно, в ее голосе прозвучала улыбка. — Я просто не чувствовала, что это было полностью оправдано. Или уместно, поскольку я едва знала твое имя.

— Мне жаль.

Д.К. напряглась и повернулась к нему лицом.

— Я не сказала тебе всего этого, потому что хотела, чтобы тебе было плохо, Джордан. Тебе было всего четырнадцать, и то, что ты сказал о пальто Луранды, было не так уж плохо. Это не твоя вина, что я мысленно провела это сравнение. То, что ты сказал, даже близко не походило на то, что я слышала, когда была младше.

— Тогда что?..

Она протянула руку в варежке и прижала ее к его щеке.

— Я рассказала тебе это, чтобы ты понял. Чтобы ты знал, как я благодарна за то, что ты есть в моей жизни, даже если наши первые три года были… тяжелыми.

Ее губы изогнулись в его любимой причудливой усмешке, прежде чем она снова стала серьезной.

— Я рассказала тебе все это, чтобы ты знал, как я благодарна за то, что мы разделяем — ты, я, Алекс, Биар — за то, насколько это реально, несмотря на то, кто я, в какой жизни я родилась, с каким будущим я столкнусь. И еще…

Она прикусила нижнюю губу, и Джордану пришлось бороться с внезапным желанием сократить расстояние между ними и сделать то же самое.

— Я также рассказала тебе все это, чтобы ты точно знал, что… именно то, что ты значишь для меня. — Она опустила взгляд, чтобы посмотреть на его шарф, как будто она была не в состоянии выдержать его взгляд. — Я была одна долгое время, достаточно долгое, чтобы достичь точки, когда я подумала, что меня это устраивает. Что я могу жить так вечно. Но я ошибалась. Ты показал мне это… ты, Алекс и Биар. Ты показал мне, что такое настоящая дружба. И ты также показал мне, что… что… — Ее голос был едва слышен, когда она закончила: — Ты показал мне… больше, чем дружбу… больше, чем симпатию.

Даже в бледном свете луны Джордан мог видеть глубокий румянец на ее щеках. Он знал, о чем она говорила. Он все прекрасно понял.

Их лица разделяло всего шесть дюймов. Все, что Джордану нужно было сделать, это наклониться вперед.

Он хотел этого.

Отчаянно.

И вот он начал двигаться. Один дюйм, потом два.

Затем он сделал паузу.

Он заглянул глубоко в ее глаза, его сердце колотилось, когда он видел, как она наблюдает за ним, ни один из них не дышал, оба ждали.

Но потом… Он резко вдохнул и отвернул лицо, крепко обняв ее и прижав к себе. Он прижал ее к себе, не желая, чтобы она почувствовала какой-либо отказ, потому что это было не то, что только что произошло. Даже близко.

Он хотел ее. Сильно. Достаточно, чтобы испытывать физическую боль.

Но он также был напуган.

Так… Чертовски. Напуган.

И он не знал, как ей это объяснить. Не знал, как поделиться с ней тем, чем она поделилась с ним, так открыто выставляя ему на обозрение свои шрамы.

Его там еще не было.

Но он хотел там быть.

И он собирался сделать все возможное, чтобы это произошло.

— Мне жаль, — прошептал он, нуждаясь в том, чтобы она знала, как сильно он это имел в виду. Нуждаясь в том, чтобы она знала, почему он это говорит. Нуждаясь, чтобы она знала, что это была не она, а он.

— Тебе никогда не придется извиняться передо мной, Джордан, — прошептала она в ответ. Она обвила рукой его талию, держась за него так же, как он держал ее. Затем, так тихо, что он почти подумал, не почудилось ли ему это, она сказала: — Я никуда не уйду.

И с этими словами напряжение покинуло его плечи, и он притянул ее еще ближе, они вдвоем погрузились в целительную тишину, наблюдая, как лунный свет путешествует по ночному небу.

И снова Джордан вернулся в свое общежитие с озера, имея достаточно времени, чтобы хорошенько выспаться… к счастью, без сновидений. Как и в предыдущий день, его тело было благодарно за отдых, уровень энергии улучшился, а разум стал яснее, чем когда-либо с тех пор, как Эйвен заявил на него Права.

Войдя в ресторанный дворик за завтраком, он немного нервничал из-за того, что между ним и Д.К. будут напряженные отношения, опасаясь, что, несмотря на то, что он прижимал ее к себе после этого, она все равно неправильно истолковала причины его отстранения. Когда они расстались у ее спальни ранним утром, он не смог удержаться, чтобы не поцеловать ее в щеку, его губы задержались на ее коже, прежде чем он заставил себя уйти. Но с тех пор прошло достаточно времени, чтобы она задумалась о том, что произошло у озера. Или, скорее, то, чего не произошло.

Джордан знал, что ему нужно найти способ рассказать ей об этом как можно скорее. Поделиться с ней… всем. Показать ей свои шрамы, чтобы она поняла, почему он не сократил расстояние между ними прошлой ночью. Это было то, что он решил за время, прошедшее с тех пор, как они в последний раз видели друг друга. И он был полон решимости довести дело до конца, как бы тяжело это ни было. Ему просто нужно было придумать, как лучше всего это сделать.

Обо всем этом он думал, когда Д.К. вошла в ресторанный дворик вместе с Алекс, они весело болтая, направляясь к тому месту, где сидели Джордан и Биар. Точнее, Д.К. радостно болтала. Алекс же выглядела такой же усталой, каким Джордан чувствовал себя на прошлой неделе, и, зевая, она продолжала бормотать себе под нос бессмысленные вещи, такие как «меярин-рабовладелец», «слишком рано» и «все еще не чувствую пальцев ног». К этому добавились ее еще более странные бредни типа: «Я покажу мистеру Загадочный Человек, что он может сделать со своим клубком пряжи» и «Я больше никогда не съем ни одного банана».

К тому времени, когда они заказали завтраки, и еда была подана на стол, Джордан действительно подумывал о том, чтобы сопроводить Алекс в медицинское отделение. Биар и Д.К. казались такими же встревоженными… тоже с намеками на веселье. Но после того, как Алекс съела достаточно большой завтрак, чтобы накормить небольшую семью, ей удалось прийти в себя настолько, что ее бормотание прекратилось. Только тогда Джордан почувствовал, что может обратить свое внимание на Д.К., и он вздохнул с облегчением, когда она поймала его нервный взгляд, поняла, что это такое, и послала ему теплое подмигивание вместе с его любимой причудливой улыбкой.

Видя ее реакцию — утешение, которое она предложила ему, ничего не прося взамен, — он был более чем когда-либо полон решимости довести свои планы до конца и поделиться с ней всем. Но он все еще не приблизился к пониманию наилучшего способа сделать это.

Так уж случилось, что ответ пришел к нему позже той ночью, во время урока хитрости. И снова на помощь пришел Охотник.

— Джордан, на пару слов.

Их урок только что закончился, и поскольку это были особенно изнурительные два часа, заполненные избеганием — или в основном распутыванием — некоторых из самых коварных ловушек, Джордан и его одноклассники были все покрыты ледяным лесным гранжем и стонали от боли. Последнее, чего он хотел, это чтобы Охотник возобновил их разговор по душам после выходных, но это единственная причина, которую он мог придумать, чтобы его попросили остаться.

Несмотря на то, что Джордан ничего так не хотел, как принять горячий душ и свернуться калачиком в постели как можно дольше, прежде чем его настигнут кошмары, он был в долгу перед своим учителем за то, что тот дал ему столь необходимый психологический пинок под зад. Поэтому вместо того, чтобы покинуть лес с остальными одноклассниками, Джордан помахал Алекс, Деклану, Пипсквик, Блинку и Тому — теперь их было всего шестеро, Кайден все еще отсутствовал в академии, а Скайла никогда не вернется — и стал ждать, что скажет Охотник.

Учитель, однако, промолчал. Вместо этого он сунул руку в складки плаща, вытащил что-то маленькое и бросил Джордану.

Не ожидая броска, пальцы Джордана дрогнули, но ему удалось сомкнуть руку вокруг стеклянного флакона, прежде чем тот упал на землю. Короткий, резкий свист вернул его внимание к Охотнику как раз в тот момент, когда к нему подлетел еще один флакон, который он снова поймал как раз вовремя, чтобы избежать катастрофы.

Посмотрев на предметы, которые теперь были у него в руках, Джордан нахмурился, узнав в них Сферники.

— Что?..

— Они оба разрешённые. Используй их правильно. И что бы ты ни делал, убедись, что ни одного из вас не поймают.

После этого мудрого, хотя и неожиданного совета Охотник развернулся и, взмахнув плащом, исчез в темноте леса.

Джордан, однако, долгое время оставался на месте, в очередной раз пораженный неопровержимым доказательством того, что его учитель SAS, казалось, всегда знал все.

Но на этот раз Джордан был особенно благодарен. Потому что Охотник предложил ему подарок и ответ одновременно. И даже если его ладони вспотели при одной мысли о том, что он держал в руках, и обо всем, что это значило, он ни за что не воспользуется предоставленной возможностью.

— Спасибо, — прошептал Джордан на ночь, уверенный, что, где бы ни был его учитель, он услышал его. И что он точно понимает, насколько он благодарен.

— 10-

Джордан отвлекался большую часть среды, настолько, что это доставило ему больше проблем, чем обычно.

На физкультуре Финн наказал Джордана за невнимательность, заставив остаться в конце и пробежать дополнительные два круга по полю, после чего последовала изнурительная последовательность отжиманий, приседаний и выпадов. Из-за его задержки с психопатом-учителем, вооруженным электрошокером, Джордан опоздал на занятия верховой ездой, из-за чего он навлек раздражение своего инструктора Тайлы. Он намеревался оставаться незамеченным для остальной части класса, но, катаясь по заснеженному лесу на тренировке по сплочению команды по пересеченной местности, он не понял, что Тайла была всего на расстоянии одной лошади позади него, когда прошептал несвоевременное замечание Блинку и Пипсквик о свойствах клея. Обычно добродушная учительница яростно защищала своих любимых лошадей и обиделась за них, что привело к тому, что она назначила Джордану задержание на обед, чтобы он вычистил все стойла в конюшенном комплексе.

К тому времени, как парень добрался до своего боевого класса, он был потным, вонючим, уставшим и голодным. Он знал, что не сможет продержаться до конца дня в своем нынешнем состоянии. И даже не был уверен, что сможет пройти весь курс Картера.

— Что у тебя сегодня за дела? — спросил Биар, отводя свой деревянный посох назад как раз перед тем, как он мог раскроить голову Джордана. — Ты вообще сейчас здесь?

— Прости, приятель, — извинился Джордан, пытаясь сосредоточиться. Ему повезло, что Биар был осторожен, иначе остался бы без сознания — или еще хуже — после того последнего нападения. Боевые занятия всегда были более опасными, когда они спарринговали с оружием, поэтому Джордан знал, что ему нужно взять под контроль отвлеченные мысли, которые преследовали его с тех пор, как Охотник дал ему Сферники прошлой ночью. Даже Д.К. заметила его невнимательность, когда они были у озера в полночь и снова молчали.

— Последние пару дней ты больше спал, — заявил Биар, снова делая выпад вперед, раздался глухой стук, когда два их посоха встретились в воздухе. — Твой аппетит, кажется, тоже возвращается. И ты сам сказал мне на днях, что у тебя все получается лучше. Итак, что происходит?

— У меня просто крутится пара мыслей. — Джордан стиснул зубы, когда особенно резкий удар отразился от его рук.

Биар скривил губы.

— Я предполагаю, что одна из этих мыслей рыжеволосая?

Джордан чуть не пропустил следующую атаку Биара.

— Что?

Биар рассмеялся.

— О, да ладно. На прошлой неделе ты сказал, что между тобой и Дикс пока ничего не произошло, но мы все знаем, что это только вопрос времени. У тебя же не все так плохо, как у Алекс с Кайденом.

— Неправда, — сказал Джордан, переходя в наступление с мощным замахом вверх, за которым последовал удар сверху вниз, а затем развернувшись и опустившись низко, чтобы сбить Биара с ног. От всего этого Биару удалось защититься, в том числе перепрыгнуть через посох. — Алекс все еще твердо отрицает это, в то время как у меня нет проблем с признанием того, что я чувствую к Дикс.

— Тогда почему ты ничего с этим не делаешь? — спросил Биар, его посох задел тазовую кость Джордана, когда тот недостаточно быстро отразил удар. — Я понимаю, что ты работал над некоторыми вещами, но теперь, когда тебе начинает становиться лучше, может быть…

— Ты не считаешь, что я уже думал об этом? — Джордан увернулся, тяжело дыша, поскольку их бой набирал скорость и силу. — Как ты думаешь, почему я сегодня так не в себе?

— Ах-ха! — рассмеялся Биар, а затем издал болезненный звук «Ууу!», когда конец посоха Джордана сильно ткнул его в живот.

— Ах-ха, что?

— Ах-ха, я так и знал, — прохрипел Биар, задыхаясь от удара. Он согнулся в талии и приложил руку к животу, жестом показывая Джордану, чтобы тот дал ему секунду. Когда снова выпрямился, на его лице появилась слегка болезненная, но все еще широкая улыбка. — Значит, ты собираешься пойти на это?

Ответ на это оказался более сложным, чем Джордан хотел сказать, поэтому вместо этого он ответил:

— Если я смогу понять, как. И когда.

— По крайней мере, у тебя кое-кто есть, — сказал Биар, все еще ухмыляясь. — У тебя есть «где»?

Джордан кивнул, но не стал вдаваться в подробности.

— Тогда все просто. — Биар оперся на посох, выражение его лица было открытым и полным ободрения. — Если это так сильно тебя отвлекает, то тебе нужно сделать это как можно скорее. Сегодня. Сегодня днем.

— Проще сказать, чем сделать, — сказал Джордан, обводя пальцем, чтобы напомнить Биару, что у них середина урока, а потом еще один, и к тому времени наступит время ужина. Зимнее солнце уже клонилось к закату, и для того, что планировал Джордан, и ему, и Д.К. нужно было иметь возможность видеть при естественном освещении. Это означало, что, несмотря на «простой» ответ Биара, Джордан не сможет довести дело до конца сегодня… ему придется подождать выходных. Но с другой стороны, он также не сможет этого сделать, поскольку все они направлялись, чтобы начать свою дипломатическую миссию в субботу и продолжить в воскресенье.

Время было не в пользу Джордана.

По крайней мере, так казалось, пока Биар не фыркнул и не напомнил ему:

— С каких это пор у тебя проблемы с пропуском занятий?

Джордан замер, обдумывая это, и ему в голову пришел примерный план. Возможно, все действительно было просто, как и говорил Биар.

— Ты не мог бы прикрыть меня с Мэгги?

Биар выглядел оскорбленным.

— Конечно. К тому времени, как я закончу с ней, она даже не вспомнит твоего имени, не говоря уже о том, что ты в ее классе.

Джордан не думал, что Биару понадобится использовать свой дар до такой степени, но все равно он был благодарен.

— И Дикс тоже? Она должна быть на физкультуре с Финном.

— Фу, ненавижу очаровывать Финна, — проворчал Биар. — Он такой упрямый. Мне требуется целая вечность, чтобы пробиться, и я всегда должен подходить творчески к своим предложениям.

Вероятно, заметив, что лицо Джордана вытянулось от разочарования, Биар быстро продолжил:

— Но ты же знаешь, я готов к этому… я заставлю Финна есть с моей ладони. Команда Джордикс вперед!

Джордан, хотя и был благодарен, также обнаружил, что сомневается в здравомыслии своего друга.

— Команда… Джордикс?

— Ты знаешь… Джордан и Дикс. Джордикс.

В ответ на взгляд «какого черта?», который Джордан послал Биару, тот провел рукой по своим и без того растрепанным волосам и сказал:

— Думаю, я слишком много времени провожу с Алекс. Она продолжает пытаться объяснить эту фреянскую одержимость кораблями и канонами и… знаешь что? Неважно. Просто вини ее за это имя. Она сама это придумала.

Джордан задался вопросом, какое отношение плавсредства и древнее оружие имеют к объединению его имени с именем Д.К., но решил не продолжать свой допрос. Вместо этого он сказал:

— Ты лучший, Биар.

— Можешь поблагодарить меня, назвав своего первенца в мою честь.

У Джордана перехватило дыхание, но у него не было возможности понять, было ли то, что он чувствовал, весельем или паникой, потому что Картер выбрал этот момент, чтобы подкрасться к ним и рявкнуть:

— Когда вы, два болтуна, перестанете болтать, возможно, вы подумаете о том, чтобы по-настоящему вспотеть.

Поскольку у Джордана теперь был план благодаря Биару, он не хотел рисковать получить еще одно задержание в тот день. Биар тоже, казалось, не был склонен рисковать дурным характером Картера, поэтому они вдвоем взяли свои посохи и начали атаковать друг друга с удвоенным рвением.

Поскольку Картер пристально наблюдал за ними до конца урока, у них не было возможности продолжить разговор… чему Джордан почти обрадовался, учитывая комментарий Биар о первенце. Возможно, он был готов признать, что испытывает сильные чувства к Д.К., но он никоим образом не был готов к… этому. И хотя он был совершенно уверен, что Биар просто пошутил, он не хотел раздувать это конкретное пламя. Нет, сэр.

Когда их урок боевых искусств, наконец, закончился, они расстались, и Биар поспешил применить свое обаяние к Финну и Мэгги, в то время как Джордан направился прямо в здание общежития. Обычно Д.К. заходила, чтобы переодеться после занятий по верховой езде, поэтому он надеялся, что их пути пересекутся без того, чтобы ему пришлось выслеживать ее в конюшенном комплексе или по пути на физкультуру.

Очевидно, в тот день звезды сошлись в пользу Джордана, так как он чуть не столкнулся с ней у входа в общежитие. Алекс не было рядом, несмотря на то, что они были из одного класса, и Джордан спрятал улыбку, уверенный, что другая девушка, вероятно, бежала на Арену в надежде, что все еще отсутствующий Кайден наконец появится.

— Что-то забыл? — с тёплой улыбкой спросила принцесса.

Это было признаком того, насколько он внезапно занервничал, что он чуть не выпалил: «Тебя» без какого-либо контекста — то, что прозвучало бы бесконечно банально. Он бы никогда этого не пережил. Поэтому он испытал облегчение, когда мозгу удалось включиться достаточно, чтобы ответить полным предложением.

— Вообще-то, да. Есть кое-что, что мне нужно захватить из комнаты, но потом я надеялся, что…

Д.К. вопросительно склонила голову набок, ее рыжие волосы рассыпались по плечам.

— Надеешься на что? — Прежде чем он успел ответить, беспокойство отразилось на ее лице. — Ты хорошо себя чувствуешь? Ты выглядишь немного раскрасневшимся.

Одарив себя улыбкой, которая, как он молился, не показала, насколько плохо он себя внезапно почувствовал, Джордан ответил:

— Я в порядке. Просто… Я надеялся… Э-э…

Д.К. рассмеялась, звук был похож на звон колокольчиков в воздухе.

— Выкладывай, Джордан.

Наконец, взяв себя в руки, Джордан подошел ближе и четко сказал:

— Я хочу отвезти тебя кое-куда. Сегодня. Сегодня днем. — Он быстро добавил: — Биар прикрывает нас обоих, так что тебе не нужно беспокоиться о…

— Просто дай мне пять минут, чтобы смыть с себя лошадиный запах, — сказала Д.К., без вопросов, без аргументов, без необходимости в каких-либо дополнительных деталях. Это само по себе тронуло Джордана, зная, что она верит, что у него была веская причина попросить ее пропустить урок.

Договорившись встретиться снова, они разошлись по своим комнатам. В конце концов, потрудившись до седьмого пота на занятиях по боевому искусству, и все еще воняя после предварительной уборки в конюшне, Джордан также быстро принял душ, прежде чем переодеться в чистую теплую одежду. Он схватил два Сферника и в последнюю секунду порылся под кроватью, пока не нашел то, что давно не искал, и положил это в карман вместе со стеклянными флаконами. Затем вышел из комнаты и побрел по коридору, пытаясь выровнять дыхание и не дать сердцу выпрыгнуть из груди.

Часть его задавалась вопросом, что он делает, гадая, почему он это делает. Было намного легче поддерживать свои стены, скрывать свои шрамы. Но потом он вспомнил, как Д.К. бросилась на него, когда он вернулся в академию, освободившись от Заявления Эйвена, и так сильно плакала, что ей потребовалось успокоительное. Он вспомнил, как она жертвовала своим сном ночь за ночью, чтобы сидеть с ним у озера, каким-то образом зная, что он не готов говорить, и давая ему исцеляющий комфорт тишины. Он вспомнил, как она не суетилась вокруг него в течение дня, несмотря на представление, которое явно видела насквозь, вместо этого обращаясь с ним так, как будто ничего не изменилось. И, наконец, он вспомнил, как она поделилась историей об одинокой маленькой девочке, чье сердце было разбито предательством, но она снова научилась доверять. Чтобы снова любить.

Когда Джордан вспомнил все это, он точно знал, почему сейчас стоял перед ее дверью. И именно поэтому он без колебаний постучал и не дрогнул, когда она открыла дверь и вышла рядом с ним с любопытной улыбкой на лице.

— Итак, — спросила она. — Куда?

Он почувствовал, как его губы растянулись в полуулыбке, пораженный тем, что эта красивая девушка хотела пойти с ним куда угодно. Полная остановка.

— Увидишь, — вот и все, что он сказал, зная, что никогда не сможет объяснить, пока они не приедут.

Пожав плечами в знак согласия, Д.К. пошла за ним по коридору на полшага позади, позволяя ему идти впереди. Но Джордан не хотел, чтобы она стояла у него за спиной… он никогда не хотел, чтобы она стояла у него за спиной. Ее место было рядом с ним, точно так же, как его место было рядом с ней. Поэтому он потянулся к ее руке и переплел их пальцы, притягивая ближе, пока они не оказались ближе друг к другу. Она вопросительно посмотрела на него, с надеждой во взгляде, и осторожно сжала его руку, когда они бок о бок прошли оставшуюся часть коридора, затем спустились по лестнице и вышли на площадку.

Джордан не хотел отпускать ее руку, но на улице было холодно, и он знал, что там, куда они направлялись, будет лишь немного теплее. Только по этой причине он отпустил ее, чтобы надеть перчатки и потуже затянуть пальто. Как только они были лучше защищены от холода, Джордан повел их вокруг здания общежития, пока не нашел относительно уединенное место и, убедившись, что никто не видит, достал один Сферник и бросил на снег.

Д.К. издала удивленный звук, но не задала никаких вопросов, когда Джордан взял ее руку в перчатке в свою, и за это был благодарен. В основном потому, что его горло сжалось от нервов, и он не был уверен, что сможет говорить, даже если захочет.

Вместо этого он крепче прижал ее к себе и шагнул в сферическую дверь, отчетливо представляя себе их пункт назначения. Это было нетрудно. Он видел это каждую ночь в своих снах. В кошмарах. Даже если бы он не видел этого в реальной жизни с того дня шесть лет назад, он никогда бы этого не забыл.

Кровь стучала в ушах, Джордан вышел из сферической двери с Д.К., они вдвоем молча оглядывались на живописный вид перед ними.

… Вид на зимний пруд, окруженный покрытыми инеем ивами, спрятанный глубоко в сердце безупречной территории родового дома Джордана.

— 11-

Пруд был расположен глубоко в лабиринте территории, чтобы иметь вид на особняк Шонделль, и это была единственная причина, по которой Джордан был готов рискнуть привести Д.К. куда-нибудь рядом с домом своих родителей. Он знал, что ни Маркус, ни Наташа Спаркер не бродили по лабиринту из топиариев к пруду после смерти Луки, это сделало его, возможно, еще более безмятежным и волшебным, чем шесть лет назад. Теперь в этом присутствовала какая-то отстраненная красота, дикость, которой не существовало, когда Джордан и Лука были постоянными посетителями.

Когда они были младше, два брата каждый день в теплое время года часто посещали пруд, прыгая с ив в кристально чистую воду и нежась на солнышке, прежде чем вылезти обратно и наперегонки перепрыгивать с берега на берег. Пруд не был огромным, но и маленьким он ни в коем случае не был, так что им всегда приходилось тащиться обратно в особняк в конце дня, уставшими, но безумно счастливыми. Когда погода становилась прохладнее, они все равно посещали его так часто, как только могли — по крайней мере, когда Лука не был в школе, — лазали по ивам, играли в снежнки, бросали камешки через воду, даже катались на коньках в более холодные зимы, когда пруд полностью замерзал. Это было особое место Джордана и Луки — убежище, в которое они убегали всякий раз, когда им нужно было отдохнуть от ожиданий, связанных с фамилией Спаркер.

Даже после того, как Лука окончил Акарнаю и поступил на работу, он по-прежнему старался проводить как можно больше времени с Джорданом у пруда. Однажды он поделился, что именно там чувствовал себя наиболее свободно быть самим собой, где он мог избежать осуждающих взглядов, которые следовали за ним повсюду.

В то время Джордан этого не понимал. Не полностью.

Теперь же понял.

Еще не готовый мысленно отправиться туда, Джордан оглядел убежище, которое когда-то было местом такой радости, но теперь представляло собой такую боль.

При этой мысли его взгляд переместился на дерево… дерево… и он боролся с воспоминаниями, которые угрожали захлестнуть его. Как будто ему снова было одиннадцать, и он наблюдал за призраком своего брата с веревкой на шее, когда тот спрыгнул с ветки навстречу собственной смерти.

Должно быть, он издал какой-то звук, какой-то тихий шорох, потому что Д.К. сжала его руку, и девушка придвинулась ближе, шепча его имя.

Только ее мягкий, взволнованный голос смог отвлечь его взгляд от величественной ивы, самой любимой из всех, и он посмотрел вниз, чтобы увидеть, что Д. К. с беспокойством смотрит на него. Джордан крепко зажмурился и наклонился, пока лбом не прижался к ней, слегка дрожа, когда почувствовал, как ее рука переместилась и легла ему на грудь, прямо над сердцем. Он находил утешение в этом жесте, расслабляясь в ее присутствии и позволяя прикосновениям успокаивать его.

Наконец, когда он снова почувствовал некоторую уверенность, он открыл глаза и сделал шаг назад, делая глубокий вдох.

— Прости, — сказал он хриплым голосом. — Я знал, что будет тяжело прийти сюда. Я просто надеялся…

— Что я тебе говорила прошлой ночью? — мягко перебила Д.К.. — Тебе никогда не придется извиняться передо мной, Джордан. — Тише, она добавила: — Хотя, я бы не возражала, если бы ты просветил меня по поводу этого места. Здесь, конечно, красиво, но я предполагаю, что ты привел меня сюда не только для того, чтобы мы могли наслаждаться пейзажем.

Джордан издал смешок, пораженный тем, что он смог это сделать. Он потянулся вперед и заправил растрепанную ветром прядь волос ей за ухо, сказав:

— Нет. В этом ты права.

Собравшись с духом, Джордан начал спускаться к краю пруда, Д.К. двигалась рука об руку с ним. Каждый шаг казался ему шагом в свинцовых ботинках, но он заставлял себя идти вперед, шаг за шагом, пока они вдвоем не остановились перед деревом Луки.

Джордан запоздало сообразил, что ему следовало взять с собой одеяло, чтобы они могли посидеть на нем. Но потом он понял, что никогда не делал этого с Лукой, даже в зимние месяцы… они всегда либо забирались на ветки, либо падали в снег, не обращая внимания на холод или влагу, просачивающуюся сквозь одежду. И хотя Д.К. было не привыкать сидеть на снегу, как она делала каждую ночь у озера, Джордан почувствовал себя неловко из-за того, что заставлял ее делать это сейчас. Но прежде чем он смог придумать альтернативу, она опустилась на землю, дергая его за руку, пока он не понял намек и не последовал за ней. Они были на небольшом возвышении, ива Луки справа от них, пруд прямо перед ними и лабиринт листвы, окружающий их. Прекрасный вид.

Джордан тяжело и глубоко вздохнул, и, уставившись на пруд, сказал:

— Я привел тебя сюда по нескольким причинам, но также и потому, что это лучшее место для меня, чтобы рассказать тебе о моем брате.

Он скорее почувствовал, чем увидел, как Д.К. сделала испуганное движение рядом с ним. Джордан не мог винить ее… она понятия не имела, что они были совсем недалеко от того места, где он жил до того, как его наполовину усыновили в семье Ронниган. Она также никак не могла понять значение этого места, того, что здесь произошло. Но Джордан собирался рассказать ей.

— Как много ты знаешь о Луке? — спросил он, желая, чтобы его слова не звучали так хрипло. — Я знаю, что не говорю о нем, но ты, должно быть, слышала… кое-что.

Д.К. теребила край своего пальто, тоже пристально глядя на слегка подернутую рябью воду с ее ледяными пятнами.

— Я знаю, что вы были близки, — ответила она тихим, осторожным голосом. — Очень близки. И я знаю, что ты был маленьким, когда он… когда он… умер.

— Да, близки. И да, я был мал. — Джордан стянул перчатку и зарылся пальцами в снег, наслаждаясь обжигающим прикосновением льда к коже и позволяя пригвоздить себя к земле.

— Лука был больше, чем брат, больше, чем лучший друг. Он был всем, что у меня было в этом мире. — С отрешенным взглядом он поделился: — Знаешь, он сделал это здесь. Прямо с этого дерева. Я никогда не забуду выражение его глаз перед тем, как он прыгнул. Как будто он умолял меня понять.

Д.К. снова дернулась рядом с ним.

— Ты… Ты видел? — Она замолчала, увидев его быстрый кивок, и сделала глубокий вдох, который показался Джордану болезненным для ушей.

— Я пришел как раз вовремя, чтобы увидеть его смерть.

Низкий звук, почти похожий на стон, донесся от Д.К., и парень оторвал взгляд от воды, чтобы посмотреть на нее. Увидев бледное, пораженное лицо, он убрал руку со снега и снова переплел их пальцы. Даже в перчатках ее хватка была такой крепкой, что почти причиняла боль.

— Я никогда никому этого не говорил, но я хочу… я хочу, чтобы ты знала, — сказал Джордан. — Мне нужно, чтобы ты… мне нужно, чтобы ты поняла.

Д.К. хранила молчание, давая ему время, необходимое, чтобы собраться с мыслями.

Не зная, с чего начать, как поделиться всем, что он хотел, чтобы она знала, юноша решил, что лучше всего сразу перейти к делу.

— Ты рассказала мне прошлой ночью о том, что случилось с тобой, когда тебе было восемь, — сказал Джордан. — Когда мне было восемь, в моей жизни тоже произошло кое-что важное. — Он кивнул на дерево. — Однажды я спустился сюда и нашел Луку с другим мальчиком.

Когда Д.К. никак не отреагировала, Джордан подумал, что ему, возможно, нужно уточнить, поэтому добавил:

— Было очевидно, что они были… больше, чем друзья.

Д.К. провела большим пальцем по тыльной стороне его ладони и тихо сказала:

— Я поняла, что ты имел в виду, Джордан.

Он не был уверен, чего ожидал от своего заявления… возможно, какого-то шока, может быть, чего-то похуже, но Д.К. просто продолжала пристально смотреть на него, ее глаза были полны понимания, даже утешения. Его горло сжалось, когда он поймал себя на том, что жалеет, что она не была рядом с ним шесть лет назад. Даже раньше.

— Верно. Ну, Луке тогда было восемнадцать… он учился на пятом курсе в Акарнае. Мальчик был одним из его одноклассников. Я никогда не встречал его раньше, но я видел, как Лука был счастлив с ним. Я никогда не видел, чтобы мой брат так много улыбался, так много смеялся, выглядел таким расслабленным, был самим собой. Я был так рад, что Лука нашел это. Что у него был кто-то, кто заставлял его чувствовать себя так. Но мои родители… — Джордан замолчал, его глаза остекленели, когда воспоминания нахлынули на него. — Когда они узнали, они не… восприняли это хорошо.

Внезапно Джордан больше не сидел у пруда; вместо этого он перенесся в личный кабинет своего отца, где Маркус стоял с мертвенно-бледным выражением лица, а Наташа с ужасом сгорбилась в кресле, и слезы катились по ее щекам. Лука стоял перед ними совершенно белый, заметно дрожа. Никто из них не знал, что Джордан был там, выглядывал из-за угла, разбуженный их громкими голосами.

— Очнись, папа! — Лука плакал, его щеки покраснели от эмоций… гнева, смущения, Джордан не был уверен, что именно. — Общество больше не привязано к набору устаревших, нетерпимых убеждений, и так было уже долгое время. В наши дни это не редкость, и многие люди…

— Только не в этой семье! — взревел Маркус. — Меня не волнует, если сам король объявит, что он держит мужчину на стороне, ты не будешь… не будешь… навлекать на нас такое унижение, продолжая с этим мальчиком… хоть еще минуту. Ты меня слышишь?

Лука выглядел так, как будто ему дали пощечину, на его веках появился намек на влагу. Дрожащим голосом он прошептал:

— Ты не можешь… Ты не можешь указывать мне, кого любить.

Маркус наклонился вперед, в его ледяных глазах появился угрожающий блеск, когда он сказал:

— Попробуй остановить меня.

По выражению лица Луки Джордан понял, что в нем что-то сломалось. Желание Луки получить признание, понимание от своих родителей… как будто он внезапно понял, что никогда, ни за что этого не получит.

Джордану было больно за своего брата, за единственного человека в мире, который имел для него значение. Он хотел ворваться туда и потребовать, чтобы его родители оставили Луку в покое. Неужели они не видят, как он счастлив? Разве они не хотели этого для него? Но Джордан знал, что ничего не может поделать… Маркусу и Наташе никогда не будет дела до его мнения, они только накажут его за то, что он думает, что имеет право им делиться. Все, что он мог делать, это продолжать наблюдать, ожидая, что произойдет дальше; ожидая, встанет ли Лука и даст отпор или сдастся.

Лука не сделал ни того, ни другого.

Вместо этого он судорожно вздохнул, повернулся на каблуках и вышел из комнаты, не сказав больше ни слова. Его шаги замедлились, когда он увидел Джордана, у которого не было времени спрятаться. Но Лука ничего не сказал… он просто подозвал Джордана поближе, обнял его за плечи и быстро повел по коридору, быстро проводя по его щекам.

— Лука, ты…

— Я люблю тебя, Джордо, — перебил Лука, его голос больше не дрожал, но все еще был полон эмоций. — Независимо от того, какой выбор ты сделаешь в жизни, я всегда, всегда буду любить тебя. Ты понимаешь?

Джордан не понимал значения его слов. Не полностью. И когда пришло время, он, наконец, понял… было слишком поздно.

Возвращаясь к настоящему, когда большой палец Д.К. снова коснулся его руки, Джордан поделился тем, что он помнил о той ночи, а затем продолжил, сказав:

— После этого я не так часто видел Луку. Он был таким же гением химии, как и Биар, и следующие два года проходил стажировку в академии, прежде чем ему предложили работу мечты в Химтехе сразу после окончания учебы. Большую часть времени, когда мы встречались, мы проводили прямо здесь, тайно, чтобы ему не приходилось иметь дело с нашими родителями и их предубеждением по отношению к нему.

Мускул дернулся на щеке Джордана, когда он подумал обо всем, что было дальше.

— Несмотря на то, что Лука делал все возможное, чтобы избегать их, наши родители были неумолимы. Несмотря ни на что, он все еще был их первенцем, и с этим приходили определенные обязанности, которые он должен был выполнять, соответствовать им. — Джордан опустил глаза. — На протяжении многих поколений Спаркеры считались социальной элитой. Ожидалось, что Лука войдет в это, он чувствовал себя обремененным с самого рождения. Я тоже, в меньшей степени… до того, как решил идти своим путем.

Джордан сделал еще один глубокий вдох и продолжил.

— Лука всегда был слишком мил для своего же блага. Несмотря на различия между ним и нашими родителями, он все еще пытался оправдать их ожидания, и единственное, в чем он отказался уступить, было то, что они были полны решимости искоренить из него.

Взгляд Джордана вернулся к пруду, на самом деле не видя его.

— И вот однажды, сразу после моего одиннадцатого дня рождения, пришли голографические сообщения. Два с интервалом в несколько минут.

Когда он не продолжил, Д.К. мягко надавила:

— Сообщения?

— Это были публичные новостные передачи, которые получал любой, у кого был ComTCD, — сказал Джордан. — Возможно, ты даже помнишь.

Д.К. продолжала терпеливо ждать его ответа.

— На первом была фотография молодого человека в форме Надзирателя. Заголовок гласил: «Несчастный случай на тренировке привел к трагической смерти Молодого Защитника. — Шепотом Джордан сказал: — Он был на три года старше, чем когда я впервые увидел его здесь с Лукой, но я все равно узнал в нем мальчика, с которым мой брат ходил в школу, мальчика, которого любил мой брат.

Джордан повернулся обратно к Д.К. как раз вовремя, чтобы увидеть, как она смаргивает слезы. Ей это не совсем удалось, и одна из них выскользнула, стекая по ее щеке.

— Второе голограммное сообщение пришло сразу после первого, — продолжил Джордан. — Это было объявление о свадьбе… Луки.

На недоуменный взгляд Д.К. он объяснил:

— Мои родители организовали для него брак по расчету, и все это за его спиной. Они были полны решимости, что он произведет на свет их наследников. — Джордан горько усмехнулся. — Это были те слова, которые они использовали. Наследники. Как будто он был не более чем ценным животным, единственной целью жизни которого было размножение. Я никогда в жизни не испытывал такого отвращения.

Даже сейчас Джордан чувствовал угрозу желчи, но он проглотил ее обратно и продолжил свой рассказ.

— С девушкой не было ничего плохого, за исключением того факта, что она была девушкой, — сказал Джордан. — Она вела свой род от тех, кого наши родители считали респектабельной семьей, и, судя по всему, казалась идеальной парой для Луки, кого-то, с кем светские сплетники могли легко увидеть, как он остепенится, чтобы создать семью и продолжить наследие Спаркеров. Но даже если бы Лука не был погружен в свое горе, он никогда бы не согласился на свадьбу. Он никогда бы не заставил девушку страдать из-за брака без любви, из-за осознания того, что она никогда не родит ему детей, никогда не почувствует от него ничего, кроме безразличия, даже жалости. Он был не таким человеком.

У Джордана перехватило дыхание.

— Но он, должно быть, не видел другого выхода… из своего горя, из своей помолвки, из своего будущего первенца в нашей семье… потому что через три дня после того, как пришли оба объявления, я нашел его записку на своей кровати. А потом я нашел его здесь… но к тому времени было уже слишком поздно.

Когда он повернулся, чтобы посмотреть на Д.К., она больше не моргала, сдерживая слезы. Они тихо стекали по ее щекам.

— Записку? — прошептала она. — Я слышала… что он оставил тебе ее. Но я не знала, что ты нашел его… раньше.

— Никто не знает. Я никогда никому не говорил, что видел, как он умирал. И я никогда никому не показывал записку. — Он боролся с тисками, сдавливавшими его грудь. — Но я бы хотел показать тебе.

Ее глаза расширились, и она заморгала мокрыми ресницами.

— Ты принес ее с собой?

— Я беру ее с собой, куда бы ни шел.

Д.К. казалась в равной степени смущенной и опечаленной его заявлением, вероятно, воображая, что он так привязан к последнему, что оставил ему брат, что не мог вынести разлуки. Она была как права, так и не права в этой оценке.

Уверенный, что его мужество иссякнет, если он будет медлить еще немного, Джордан отпустил ее руку и встал, расстегивая толстое зимнее пальто и бросая его на землю вместе со второй перчаткой. Затем он схватил край термобелья с длинными рукавами и стянул его через голову, оставшись без рубашки и дрожа от холода.

— Ты с ума сошел? — спросила Д.К., вскакивая на ноги с его пальто в руках и протягивая его ему. — Надень одежду обратно, пока не замерз до смерти!

— Ты поймешь через секунду, — перебил Джордан, стуча зубами.

Его кожа покрылась мурашками, когда холодный воздух коснулся обнаженной груди, но он не принял у нее пальто. Вместо этого он порылся в карманах, отодвигая в сторону второй пузырек с пузырьками, пока его пальцы не обхватили предмет, который он прятал под кроватью. Это тоже был стеклянный флакон, наполненный жидкостью, но на этом сходство заканчивалось.

— Что это? — спросила Д.К., прищурившись на флакон, когда Джордан бросил пальто обратно на снег.

— Вода, — ответил он, откупоривая пробку и брызгая несколько капель на неповрежденную плоть над сердцем, слегка морщась от холода. — Вода из этого пруда, если быть точным. — Он понял, что плохо объясняет, поэтому добавил: — Я не был уверен, замерзнет ли пруд или нет, поэтому взял немного на всякий случай. По крайней мере, здесь не так холодно, как было бы, если бы пришлось искупаться.

Явно опасаясь, что он сошел с ума, Д.К. неуверенно сказала:

— Думаю, на сегодня с тебя хватит. Может быть, нам стоит вернуться в академию. — Нерешительный взгляд. — Возможно, мы навестим Флетчера.

Невероятно, но Джордан обнаружил, что тихо посмеивается. Он определенно вел себя как псих, достаточно, чтобы оправдать ее предположение. Но его неожиданный юмор испарился, когда Д.К. издала удивленный вздох и шагнула ближе, наклоняясь, пока он не почувствовал ее теплое дыхание, щекочущее его грудь.

— Что?..

Джордан посмотрел вниз вместе с ней, увидев знакомую татуировку, которая теперь ярко выделялась на его загорелой коже.

— Лаэторские чернила, — тихо объяснил он. — Невидимые, если не активированы раскрывающим агентом, уникальным для каждого человека. — Он указал подбородком в сторону пруда. — Это было простое решение — забрать отсюда моего разоблачающего агента. Принимая во внимание… все.

Она медленно сняла одну из перчаток, взглянув на него, как будто спрашивая разрешения. Когда он кивнул, она слегка провела пальцем по рисунку, ее прикосновение приносило одновременно удовольствие и боль.

Джордану не был нужен разоблачающий агент, чтобы знать, что она видит… он видел это, даже когда его глаза были закрыты. Он также чувствовал; тепло химически настоянных чернил, пульсирующих под его кожей… чернил, которые показывали последние слова, когда-либо написанные ему братом. Их было всего пять… последние пять слов, которые Лука когда-либо кому-либо говорил:

НИКОГДА НЕ ПОЗВОЛЯЙ ИМ СЛОМАТЬ ТЕБЯ

На записке больше ничего не было нацарапано, но Джордан хотел большего, чем просто слова Луки, отпечатанные чернилами на его плоти. Он также хотел еще одного напоминания… не того, что он когда-нибудь забудет. И именно поэтому, когда он много лет назад охотился за уважаемым художником по коже, Джордан попросил женщину смоделировать дизайн, в котором последние слова Луки были расположены вокруг скручивающейся веревки… которая заканчивалась петлей.

Это было замысловато и художественно, веревка была свободной и расслабленной, а слова располагались рядом с витками и охватывали обе стороны петли. Весь рисунок был размером всего с его ладонь и идеально подходил к левой грудной клетке… над сердцем. Напоминание, которое всегда было рядом, даже когда оно было скрыто. Последние слова его брата.

Слова, по которыми нужно жить.

Слова, за которые можно умереть.

Никогда не позволяй им сломать тебя.

— Я ношу их с собой, куда бы я ни пошел, потому что это означает, что я тоже могу носить его с собой, — сказал Джордан. — И когда Эйвен… когда все было действительно плохо… когда я боялся, что он может использовать меня как оружие, чтобы причинить боль Алекс, Биару, тебе, и я подумал, что единственный способ остановить это, если я… вычеркну себя из уравнения… — Вспышка боли, промелькнувшая на лице Д.К., заставила Джордана сжаться внутри, но он справился с этим, ему нужно было быть полностью честным с ней обо всем, через что он прошел. — В те времена, когда я думал, что для всех будет безопаснее, если я… уйду… все, что мне нужно было сделать, это почувствовать, как чернила проникают под мою кожу. Почувствовать напоминание о том, что у меня отняли. И я знал, что не мог поступить так с кем-то другим, не мог заставить кого-то, кто был мне дорог, пройти через такую боль.

Он судорожно вздохнул, его тело дрожало, и не только от холода.

— Я любил брата и понимаю, почему он думал, что не сможет прожить то будущее, которое ему предстояло, но я также немного ненавижу его за то, что он так меня бросил. А также за сообщение, которое он оставил после себя… то, которое он сам не выполнил. Он позволил им сломить себя. И, в свою очередь, его смерть чуть не сломила меня.

В воздухе повисло долгое молчание, пока Джордан пытался придумать, как сказать остальное из того, чем ему нужно было поделиться. Он не был уверен, из-за чего нервничал больше… из-за разговора, который только что пережил, или из-за того, что должно было произойти дальше.

Пока он размышлял, Д.К. отстранилась от него и собрала сброшенную одежду, протягивая ему с умоляющим выражением лица. На этот раз он не сопротивлялся, он просто замерзал.

Только когда его снова подняли на ноги и Джордан согрелся, он нашел в себе силы продолжить.

— Когда на меня заявили Права, Эйвен потратил много времени, мороча мне голову, заставляя пересматривать смерть Луки сто, может быть, тысячу раз. — Слова застряли у него в горле, как стекло, но он продолжил. — Он получал удовольствие от того, что мучил меня… особенно ему понравился тот день в Раэлии, когда он заставил меня рассказать вам все, что я просил его заявить на меня Права, потому что был уверен, что Лука жив. Это было… — Джордан покачал головой. — Я никогда не знал, что кто-то может быть таким жестоким. Со стольким количеством ненависти в сердце. — Он сделал паузу. — Но это было хуже всего. Потому что Эйвен заставил меня смотреть не только на смерть Луки.

Это был тот самый момент. Помимо того, что он хотел поделиться с Д.К. информацией о своем брате, именно по этой причине он привез ее сюда, чтобы показать ей свои шрамы… все до единого.

— После того, как Калиста убила Скайлу, Эйвен прокручивал это на повторе, заставляя меня переживать это снова и снова. Но в недели, предшествовавшие этому, и потом, после этого, он не просто показывал мне настоящие воспоминания. — Джордан сглотнул. — Он заставил меня смотреть на то, что он собирался сделать. Вещи, которые он собирался заставить меня сделать.

Джордан повернулся так, чтобы оказаться прямо перед Д.К., лицом к ней.

— День за днем, час за часом… он заставлял меня смотреть, как я убиваю тебя. Снова и снова.

— 12-

Воспоминания, нахлынувшие на Джордана, были настолько яркими, что он изо всех сил старался оставаться в настоящем моменте, а не позволять им одолеть себя; изо всех сил старался продолжать смотреть на Д.К., наблюдая за эмоциями, разыгрывающимися на ее лице. Печаль, гнев, тоска — все из-за него. Из-за того, через что Эйвен заставил его пройти, заставил его стать свидетелем, заставил его испытать.

— Ты, Алекс, Биар и его семья — все, о ком я забочусь, были бесплатным развлечением, — сказал Джордан. — Но особенно ты, так как Эйвен был в моей голове достаточно, чтобы знать, что я чувствую к тебе. — Последняя часть была произнесена шепотом, его глаза затуманились, когда он погрузился в воспоминания. — Я отравил тебя, заколол, утопил, задушил. Я делал, — он вздрогнул, — ужасные, подлые вещи с тобой. Непростительные вещи.

Д.К. неподвижно стояла перед ним, слезы стекали по ее щекам и падали на снег, ее сине-зеленые глаза были полны ужаса.

Наполнены болью.

Из-за него.

— И хотя я свободен, — сказал Джордан, все еще шепча, — это то, что я вижу каждую ночь, когда закрываю глаза. Вот от чего я просыпаюсь, крича до хрипоты. Я слышу голос Эйвена, когда он говорит мне, что я принадлежу ему навсегда. Я вижу Луку, свисающего со нашего любимого дерева. Я слышу, как у Скайлы ломается шея. Я смотрю, как Алекс, Биар, все остальные умирают. И я вижу, как причиняю тебе боль, убиваю тебя, потому что я был недостаточно силен, чтобы защитить тебя… от себя.

Теперь он тяжело дышал, его сердце бешено колотилось, когда эмоции стали слишком сильными для него. Но ему нужно было закончить. Ему нужно было, чтобы она узнала остальное, узнала все. Увидела его… шрамы и все остальное.

— Я знаю, что Эйвен больше не контролирует меня, что он не может заставить меня что-либо сделать с тобой, — сказал он, его пальцы чесались вытереть слезы, которые реками текли по ее лицу. Но он держал руки по швам, не уверенный, как она отреагирует, когда стояла перед ним так неподвижно, так безмолвно. — Я знаю это. Но я также знаю, что если бы ты и я… если бы мы когда-нибудь начали что-то между нами… он сделал бы своей миссией преследовать тебя только для того, чтобы заставить меня заплатить. Он позаботился бы о том, чтобы ты страдала, и он позаботился бы о том, чтобы я наблюдал, как это происходит. Я тот, кто сбежал, и он никогда этого не забудет.

Его пристальный взгляд оставался прикованным к ней, когда он произносил эти слова, поскольку был свидетелем ее реакции на них. Юноша не знал, что и думать, когда Д. К. закрыла глаза и отвернулась.

Переместив свой вес, он продолжил, его пульс все еще бился слишком быстро:

— Я не могу… Я не могу потерять и тебя, Дикс. Вот почему я отстранился той ночью. Потому что мысль о том, что с тобой что-то случится из-за того, что у тебя со мной отношения, была невыносима. Мои родители — джокеры, я не знаю, что бы они сделали, если бы узнали. Но Эйвен, я точно знаю, что бы он сделал. Он живо показал мне, чего ожидать. И я бы предпочел… Я бы предпочел никогда больше тебя не видеть, чем видеть, как с тобой происходит что-то подобное.… из-за меня.

Он протянул руку и, дрожа, нежно повернул ее подбородок, чтобы девушка посмотрела на него. Джордан был удивлен, увидев огонь в ее глазах, но ему нужно было сказать еще кое-что, и он заставил себя закончить.

— Я как яд, Дикс. Моя жизнь была испорчена с самого рождения, и все хорошее в ней, все, к чему я прикасаюсь, в конечном итоге отнимается у меня. Я не могу… я не позволю, чтобы с тобой случилось что-то подобное.

Чувствуя себя опустошенным, Джордан опустил руку, ожидая услышать, как она ответит; ожидая услышать, как она скажет, что поняла.

Однако, чего он не ожидал, так это того, что она сказала вместо этого.

— Ты закончил?

В сочетании с огнем, все еще пылающим в ее глазах, тон, который она использовала, заставил Джордана почувствовать необходимость собраться с силами.

Он кивнул, несколько нерешительно, и подтвердил:

— Я закончил.

Он был прав, что приготовился, потому что, хотя он ожидал продолжения сострадания и заботы, которые Д.К. проявляла к нему не только сегодня, но и с момента его возвращения в академию, она снова оказалась неожиданностью.

— Ты идиот, Джордан Спаркер.

Джордан моргнул. Дважды.

— Что?

Д.К. скрестила руки на груди, ее глаза сузились.

— Ты же понимаешь, что у меня на спине нарисована мишень со дня моего рождения, не так ли? Даже до этого? Я наследница короны Медоры… наследница одного из самых могущественных тронов во всем мире. Угрозы расправы поступали ежедневно еще до того, как я была зачата! Сам Эйвен уже пытался убить меня… и это не имело к тебе никакого отношения. И это будет не последняя его попытка.

Джордан стиснул челюсти и посмотрел на пруд, не желая слышать ее слова, почувствовать страх, отчаяние и уязвимость, которые они зажгли в нем.

— Я вижу, ты не хочешь этого слышать, — сказала Д.К., ее сердитый тон смягчился, хотя и немного, — но это не делает это менее правдивым. И даже если бы я не была принцессой, даже если бы я не была лучшей подругой Алекс — что, кстати, дает еще одну причину для Эйвена преследовать меня, чтобы добраться до нее, а не до тебя — тогда я все равно была бы в опасности.

Д.К. придвинулась на шаг ближе. Потом на еще один. Пока она тихонько не положила руки ему на грудь.

— Разве ты не видишь, Джордан? — сказала она умоляющим тоном, которого было достаточно, чтобы он подняла глаза и поймал ее блестящий, яркий взгляд. — Мы все сейчас в опасности. Неважно, кого мы знаем, неважно, с кем мы близки. Если Эйвен добьется своего, по всему миру разразится тотальная война. Никто по-настоящему не в безопасности.

Она сильнее прижала правую руку к его груди над сердцем… над чернилами, которые теперь были скрыты его одеждой и скоро исчезнут под кожей.

— Если ты позволишь ему забрать у тебя то, что ты любишь, из-за страха, что ты это потеряешь, тогда ты все равно потеряешь.

У Джордана перехватило дыхание, но Д.К. еще не закончила.

— Сколько бы ни было моих дней, если бы у меня был выбор между тем, чтобы провести последний из них с теми, кого я люблю, даже если это означает окончание моего времени в боли и страданиях, я бы выбрала это в мгновение ока. Потому что лучше прожить жизнь, наполненную любовью, и умереть за нее, чем прятаться за своими страхами и никогда не рисковать болью разбитого сердца, болью печали, болью, которая приходит, когда любишь кого-то всем, что ты есть, и всем, чем ты когда-либо будешь.

Она выдержала его пристальный взгляд, проводя пальцами по тому месту, где чернила пульсировали под его кожей, и прошептала слова Луки:

— Не позволяй им сломать тебя, Джордан. Не позволяй Эйвену сломать тебя. Он не заслуживает такой власти. И если ты дашь ему её добровольно, тогда он выиграет… но ты не единственный, кто проиграет. — Ее голос был хриплым, когда она заявила: — Я тоже.

Значение в ее глазах было безошибочным. Но она все равно позаботилась о том, чтобы он точно знал, что она говорит, сказав ему следующее.

— Я люблю тебя, Джордан, — выдохнула она, глядя на него полными слез глазами. — Я знаю, что ты через многое прошел… больше, чем кому-либо когда-либо приходилось проходить. Но если единственная причина, по которой ты не со мной, заключается в том, что ты боишься пройти через большее, тогда ты должен знать… это действительно глупо.

Удивленный звук сорвался с губ Джордана… что-то среднее между раздраженным весельем и подавленным недоверием. Это был звук, который потряс его, так как он исходил из места глубоко внутри… места, которое начинало наполняться теплом, заставляя его чувствовать себя легче, чем когда-либо за долгое время. Но все же…

— Я понимаю, о чем ты говоришь, и ты права… из-за того, кто ты есть, ты всегда будешь мишенью. И из-за твоей дружбы с Алекс тоже, — признал Джордан, уже осознав все это. — Но я не думаю, что ты понимаешь, насколько Эйвену понравились картинки, которые он мне прислал… как сильно он хочет, чтобы они произошли. И что, если он узнает, что мы… вместе… он позаботится о том, чтобы они сыграли свою роль.

— Пусть попробует.

Джордан отшатнулся от силы слов Д.К., от вызова в ее голосе, от решимости в ее глазах.

— Думаю, ты обнаружишь, что это одна из принцесс, с которой не так-то легко связываться, — продолжила она. — И это то, что он тоже найдет, если он достаточно глуп, чтобы осмелиться снова прийти за мной.

Вокруг них поднялся ветер, раздувая распущенные волосы Д.К. вокруг лица. С горящими глазами и свирепым выражением лица, Джордан подумал, что она никогда не выглядела более красивой.

— Это и мое решение, Джордан, — тихо сказала она, снова подходя ближе, теперь носки их ботинок соприкасались. — И я выбираю тебя. Потому что верю, что все, что будет дальше, будет стоить риска. Вопрос в том, чувствуешь ли ты то же самое? — Она облизнула губы, что было единственным признаком ее нервозности. — Стою ли я такого риска?

Джордан крепко зажмурился, когда наклонился и прижался лбом к ее лбу, точно так же, как он сделал, когда они впервые вошли через сферическую дверь. Его разум был в смятении, его шрамы обнажились. Его страхи, его кошмары, его прошлое… все. И все же она была здесь, не убегая, не соглашаясь держаться на безопасном расстоянии; вместо этого она предлагала ему себя, готовая рискнуть собственной жизнью, собственной смертью, чтобы быть с ним.

— Ты мой, Джордан Спаркер. Навсегда.

Джордан услышал, как угроза Эйвена вторглась в его память. Но затем, ясно как день, он услышал другой голос — голос Алекс — и слова, которые она произнесла в его голове.

«С тобой покончено, Эйвен. У тебя здесь больше нет власти.»

А потом, сразу после Алекс, Джордан услышал Биара:

«Я всегда буду рядом с тобой. Несмотря ни на что.»

Затем он услышал слова, сказанные всего несколько минут назад:

«Если ты позволишь ему забрать у тебя то, что ты любишь, из страха, что ты это потеряешь, то ты все равно это потеряешь.»

И, наконец, он услышал Луку, голос своего давно умершего брата, так близко, что Джордан почти мог представить, что он стоит прямо рядом с ним:

«Никогда не позволяй им сломать тебя, Джордо».

Сделав измученный вдох, прервавшийся на середине, Джордан открыл глаза и отодвинулся достаточно, чтобы увидеть, что Д.К. наблюдает за ним, выражение ее лица открытое, теплое, наполненное всей любовью, которую она испытывала к нему.

Увидев все это, он услышал последний голос… Охотника.

«За исчезающие шрамы. И надежду на исцеление.»

Джордан почти мог представить, как его инструктор поднимает бокал в очередном тосте, когда его мысли выстроились в ряд и начали укрепляться внутри. Когда его шрамы начали исчезать в тишине, предложенной девушкой, которую он любил, пока она ждала, когда он поймет то, что она уже знала: что быть вместе стоило риска. Это стоило любого риска, любого риска. И что Эйвен был бы идиотом, если бы пошел за ними, потому что они не собирались сдаваться без боя.

Они не собирались позволить ему победить.

Они не собирались позволить ему сломить их.

Чувствуя, как на него снизошел покой, непохожий ни на что, что он испытывал раньше, Джордан наконец смог ответить на вопрос Д.К..

Как бы.

— За последние несколько минут ты назвала меня тупицей и идиотом, оба термина я нахожу крайне оскорбительными. — Уголки его губ приподнялись, когда он потянулся и медленно начал обнимать ее за талию. — Но я также думаю, что ты, возможно, права. В этом… и обо всем остальном.

— Обычно я права, — сказала Д.К., ее голос был слегка хриплым, когда он притянул ее ближе, намек на робкую — и обнадеживающую — улыбку распространился по ее лицу. — Ты уже должен был знать это обо мне.

— Каким-то образом тебе удается удивлять меня, — сказал он, одна его рука поднялась, пока не коснулась ее щеки, другая все еще обнимала ее за талию. — Предполагаю, что это то, к чему мне придется привыкнуть, особенно если мы будем проводить больше времени вместе. — Его голос стал многозначительным, когда он сказал: — Гораздо больше времени.

— Намного больше времени, да? — спросила Д.К., теперь в ее улыбке не было ничего робкого… она сияла по-настоящему. Игриво наклонив голову, она продолжала удивлять его тем, что сказала дальше. — Я надеюсь, это означает, что ты собираешься поцеловать меня. Потому что, если хочешь знать мое мнение, мы давно опоздали.

Джордан притянул ее ближе, борясь с усмешкой. Даже борясь со смехом… то, что он никогда бы не вообразил возможным, учитывая, где они стояли и через что только что прошли.

— Я не знаю, — сказал он, наслаждаясь тем, что дразнит ее. Наслаждаясь тем, что чувствует себя достаточно беззаботным, чтобы дразнить ее. — Я имею в виду, ты можешь быть девушкой, в которую я влюбился, но давай не будем забывать, что ты также королевская принцесса. Есть ли какие-то документы, которые мне нужно заполнить в первую очередь? Какая-то официальная петиция? Может быть…

— Просто заткнись и поцелуй меня, Джордан, — сказала Д.К., глаза ее плясали.

Джордан улыбнулся в ответ и наклонился вперед, пока не прошептал ей в губы:

— Как пожелаете, Ваше Высочество.

А затем он сократил расстояние между ними, прикоснувшись губами к ее губам и наслаждаясь тихим вздохом, который она издала, когда он это сделал… и пока он продолжал это делать, пока послеполуденное солнце не скрылось за горизонтом и на его месте не взошла луна.

Только когда им обоим стало так холодно, что они едва могли чувствовать свои губы, Джордан активировал второй Сферник, чтобы вернуться в академию.

Они поднялись в свои комнаты, щеки раскраснелись, а глаза сияли от счастья, которое разделяли. Именно там Джордан подарил ей последний — и затяжной — поцелуй на ночь прямо в дверях, который закончился только тогда, когда Алекс вошла и откашлялась, не в силах пройти, потому что они загораживали путь. Взгляд, который она послала им, был одновременно понимающим и насмешливым, а также показывал, насколько она счастлива за них.

Биар тоже был в таком же восторге, как обнаружил Джордан, когда пришел в свою комнату только для того, чтобы попасть в засаду парня, который требовал знать все.

Джордан, конечно, не делился всем. Но он подтвердил свой новый статус отношений… то, что, казалось, порадовало Биара почти так же сильно, как и Джордана.

Готовясь ко сну, Джордан думал о предстоящих днях, зная, что они будут трудными, вызывающими, даже пугающими. Но так было бы независимо от того, были ли они с Д.К. вместе или нет. Когда Эйвен был там, никто не был в безопасности. И хотя в выходные Джордан и три его ближайших друга — одна из которых теперь официально стала его девушкой — отправятся в Ниалас, Мару и Граэвал, чтобы обратиться за поддержкой к другим расам в грядущей войне, даже с их помощью, он знал, что всех ждет битва всей жизни.

И он знал, что, возможно, не все они выживут.

Но Д.К. была права, когда сказала, что лучше провести отпущенные им дни с теми, кого они любят, чем отталкивать их из-за страха того, что с ними может случиться.

Джордан так много потерял за свою короткую жизнь… так много страдал. И он все еще боялся потерять еще больше. Потерять больше своих друзей. Потерять Д.К..

Но, как она заставила его признать это, она стоила риска. И он не собирался жертвовать тем небольшим временем, которое у них могло остаться, только потому, что боялся будущего. Если бы он это сделал, то был бы именно таким тупым идиотом, в чем она его и обвиняла.

Вместо этого он собирался держаться за нее. Любить ее всем своим сердцем. И будь что будет.

Он прошел через ад и выжил… и он будет продолжать выживать, независимо от того, какие шрамы он получил, независимо от того, какие новые могут появиться.

Потому что, как он узнал, шрамы исчезают.

И с Д.К. рядом, с Биаром и Алекс, Джордан знал, что сможет пройти через все. Он знал, что они смогут пройти через все, что угодно. Вместе.

У Эйвена не было ни единого шанса.

Потому что они не собирались позволять ему сломать их.

С этой мыслью Джордан забрался в постель и, измученный эмоциональными потрясениями дня, вскоре заснул. Но впервые с тех пор, как он вернулся в академию, он не слышал голоса Эйвена, зовущего его сквозь сны. Он не был свидетелем того, как его брат висел над прудом, или как его близкие были убиты его собственной рукой. Он не видел смерти и разрушений всех, о ком он заботился, как их забирали у него.

Вместо этого ему снилась улыбающаяся принцесса и украденные поцелуи.

И он проспал до самого утра.

СЕРДЦА И НАДГРОБИЯ

— 1-

Боль.

Всепоглощающая, бесконечная боль.

Все, что чувствовал Биар… агония, подобно которой он никогда раньше не испытывал.

Его глаза резко открылись, стон сорвался с губ, когда боль пронзила тело.

— Он очнулся, Флетчер, сделай что-нибудь!

— Держи его, Деклан, мы должны держать его неподвижно. Охотник, дай мне… нет, не это… Да, вот это.

Биар снова застонал, глубоко в горле, когда молния прошлась вверх и вниз по его ноге. Желудок скрутило, нервы были в огне. Пот выступил на лбу, но по венам бежал лед. Он начал сопротивляться, отталкиваясь от рук, которые прижимали его к кровати, нуждаясь в том, чтобы избежать кинжалов пламени, пронзающих ногу до самого колена и дальше.

— Полегче, Биар, — снова сказал первый голос, прямо над ним. — Полегче.

Биар извивался под руками, которые жестко его удерживали. Он попытался открыть глаза, его затуманенное зрение уловило знакомое лицо, обеспокоенно смотрящее вниз.

— Деклан… больно… — Биар не мог даже произнести целую фразу, его невнятные слова были едва ли не вздохом боли.

Черные точки начали расползаться, и Биар увидел, как Деклан напрягается, чтобы удержать его на месте, когда парень корчился на кровати в медицинском отделении.

Он помнил деревья, жару, бег. Один неверный шаг, затем треск ломающейся кости, эхом разносящийся по лесу.

Он вспомнил Алекс и Охотника, их бледные лица, когда они пытались перевязать его ногу, чтобы успокоить. Когда они несли его через лес, спасаясь от джарноков, которые охотились на них.

Он помнил, как прикусил губу, чтобы не закричать, малейшее движение вызывало волны мучений.

Он вспомнил, как, наконец, нашел дверь Библиотеки и вернулся в академию, а затем эйфорическое забвение от обезболивающих Флетчера.

Обезболивающих, которые теперь перестали действовать.

— Ты не можешь снова усыпить его? — спросил Деклан доктора, его твердый ониксовый взгляд был прикован к Биару — успокаивающий, мягкий.

Продержаться, Деклан, казалось, хотел этого. Просто чтобы Биар продержался.

Это было последнее, что увидел Биар, последнее, что он услышал и подумал, прежде чем очередная острая боль пронзила его настолько, что он закричал, его глаза закатились, когда он вернулся в блаженное беспамятство.

Голос донесся до него как будто издалека, низкий и глубокий, прорываясь сквозь пелену сна.

— …и я все еще зол на него. Одно дело — заразить меня зариновой оспой, особенно учитывая, что я был идиотом, который проигнорировал табличку «КАРАНТИН» на его двери и сам вошел внутрь. Так мне и надо, правда. Но неужели Кейду пришлось одолжить генерала Эзофелеса прямо перед тем, как они закрыли это заведение? — Раздалось недовольное ворчание, а затем: — Мы столько раз возвращались посмотреть, но нет. Нигде не можем его найти. К тому же выпущенный ограниченным тиражом и затерянный в руинах Hearthstone Grove. Возможно, навсегда.

Биар попытался открыть глаза, когда услышал раздраженный вздох Деклана. Но затем, тоном, в котором был намек на веселье, другой мальчик сказал:

— Я думаю, это один из способов укрепить дружбу. Разделить болезнь, разделить героиню, а потом потерять и то, и другое и остаться друг с другом. — Фырканье. — Не говори Кейду, что я сказал это. В наши дни он очень чувствителен, особенно с тех пор, как девушка, в которую он по уши влюблен, слишком занята спасением мира, чтобы встречаться с ним. Бедный малыш.

Губы Биара изогнулись вверх, и он, наконец, смог открыть глаза, моргая от яркого света.

— Ну, наконец-то, — сказал Деклан, откидываясь на сиденье рядом с кроватью Биара, вытягивая длинные ноги, его широкие плечи казались слишком большими для кресла. — Насчет времени, когда ты решил проснуться. У меня заканчивались истории.

— Как долго я находился в отключке? — сказал Биар, его голос был резким, скрежещущим.

— Несколько часов. Уже утро.

Утро. Это было больше, чем просто несколько часов. Биар, должно быть, проспал всю ночь.

— Что… — Он закашлялся, пытаясь прочистить пересохшее горло, но ему казалось, что он глотает гравий.

С большей грацией, чем полагается такому крупному человеку, Деклан встал и неторопливо пересек комнату, вернувшись со стаканом воды. Он придвинулся ближе и поднес соломинку ко рту Биара, как будто помогая ребенку, нуждающемуся в няньке.

Биар демонстративно забрал у него стакан и прохрипел:

— Я не ломал себе руки.

— Не за что, — просто сказал Деклан.

Отбросив соломинку и вместо этого делая большие, глубокие глотки успокаивающей воды, Биар заговорил снова, только когда стакан опустел, его голос уже не был таким хриплым.

— Что ты здесь делаешь?

Раздался веселый смех.

— Способ заставить парня почувствовать себя желанным гостем.

Намек на тепло покалывал щеки Биара.

— Прости. Это не то, что я имел в виду.

Веселье освещало темные черты Деклана, когда он сказал:

— Знаю. — Его легкая усмешка доказала, что он не обиделся. — Я здесь, потому что Флетчер должен был пойти помочь Луранде с чем-то, но не хотел, чтобы ты просыпался один. Я заскочил проведать тебя как раз в тот момент, когда ему нужно было уходить, поэтому я предложил остаться.

— Ты не должен был этого делать.

Деклан пожал плечами, двигая ими будто горами, вверх и вниз.

— Сегодня воскресенье. Мне не нужно никуда спешить.

Воскресенье. Биар должен сегодня поехать в Грейвел с Алекс. Джордан и Д.К., застряли в заключении, он остался всем, что было у Алекс.

Откинув одеяло, Биар свесил ноги с кровати. На нем все еще была вчерашняя одежда, включая его «счастливые джинсы», как он их называл, хотя теперь он чувствовал, что смена названия может быть уместной.

— Стой, стой, стой… что ты, по-твоему, делаешь? — потребовал Деклан, вставая перед Биарем, подбоченившись, с хмурым выражением лица.

— Мне нужно кое-где быть, — ответил Биар. Согнув ногу, он почувствовал приступ боли — усталой, как будто он перенапряг мышцу — но в остальном регенераторы Флетчера за ночь сотворили чудеса.

— Да, ты знаешь, — сказал Деклан, указывая пальцем на кровать. — Флетчер сказал, что ты должен оставаться здесь, пока он тебя не осмотрит.

— Я в порядке.

— Прошлой ночью ты сломал надвое малую берцовую кость. — С ударением Деклан повторил: — Пополам, Биар. Лекарства действуют быстро, но у тебя еще есть несколько дней на заживление, прежде чем ты полностью восстановишься.

Биар проигнорировал его и поставил ноги на землю, осторожно поднимаясь. В тот момент, когда он перенес вес на раненую ногу, усталая боль превратилась во вспышку боли, достаточную для того, чтобы он издал приглушенное проклятие и рухнул обратно на кровать.

Деклан, к его чести, ничего не сказал.

— Как долго, по словам Флетчера, он будет отсутствовать? — спросил Биар сквозь стиснутые зубы, ожидая, пока боль утихнет.

— Он не сказал.

Биар громко выдохнул.

— Я не думаю, что смогу убедить тебя принести обезболивающее и позволить мне идти своей веселой дорогой?

— Приказ есть приказ, Би, я здесь, чтобы убедиться, что ты остаешься на месте.

«Би». Никто так Биара не называл. Парень задумался, почему Деклан был таким дружелюбным. Они всегда хорошо ладили, но никогда не проводили много времени вместе. У них не было общих занятий в Акарнае, но поскольку отец Биара был Надзирателем, а дедушка Деклана — советником медоранского трона, они часто сталкивались друг с другом на общественных мероприятиях на протяжении многих лет. Биар вообразил, что если бы он и Джордан не были так близки, как и Деклан с Кайденом, то Биар и Деклан, вероятно, стали бы ближе. Они бы нашли ту дружбу друг с другом… ту связь, которая делает двух людей почти неразлучными.

… Но этого было недостаточно, чтобы остановить Биара от того, что он сделал дальше, что он должен был сделать дальше.

— Ты не хочешь быть здесь, — сказал Биар, наполняя свои слова намерением, ободрением. Он часто сравнивал свой дар обаяния с колыбельной песней… чем-то, что гипнотизировало слушателя, склоняя его к молчаливому согласию. — Ты голоден и хочешь пойти позавтракать. Но прежде чем ты это сделаешь, передай мне тот зеленый флакон, который стоит на столе Флетчера. Тогда ты сможешь пойти и поесть.

Биар ждал, когда Деклан поддастся силе его дара. Но вместо того, чтобы ошеломленно кивнуть, отдать обезболивающее и исчезнуть, Деклан улыбнулся широкой, недоверчивой улыбкой.

— Ты серьезно только что пытался использовать свой дар на мне?

Биар выругался себе под нос.

Фыркнув, Деклан сказал:

— Ты ведь знаешь, кто мой дедушка, верно? Тебе не кажется, что Джексон позаботился бы о том, чтобы у меня была хотя бы какая-то подготовка к обороне? Возможно, я не смогу противостоять читателям мыслей так же хорошо, как Кайден или даже Джордан, но я могу постоять за себя против большинства ментальных манипуляций.

Биар отказывался чувствовать себя виноватым.

— Я должен выбраться отсюда. Я нужен Алекс.

— Алекс нужно много вещей, — сказал Деклан с невозмутимым лицом. — Не в последнюю очередь это праздник.

Биар не мог с этим поспорить.

— Но если ты говоришь о том, что ты ей нужен, особенно сегодня, — продолжил Деклан, — тогда ей придется обойтись без тебя.

— Ты не понимаешь. Мне нужно…

— Тебе нужно отдохнуть и восстановиться, — твердо сказал Деклан. — И Алекс достаточно умна, чтобы знать это.

Биар прищурился.

— Что ты имеешь в виду?

— Она уже ушла. Что бы ты ни планировал сделать… я видел, как она исчезла в тенях с Каспаром Ленноксом, когда шел сюда этим утром. Алекс знает, что тебе нужно восстановиться, и следит за тем, чтобы ты делал именно это.

Биара охватило чувство разочарования и беспомощности. Он ненавидел то, что Алекс была брошена в Грейвел в одиночестве. Но… по крайней мере, она не была совсем одна… хотя, он сомневался, что она была в восторге от компании их учителя SOSAC. Прошло четыре года его обучения в Акарнае, и даже Биар все еще временами чувствовал себя на взводе рядом с Ходящим по Теням.

… В большинстве случаев.

— Ты не можешь присоединиться к ней, и, предполагая, что ты в здравом уме, ты не захочешь присоединиться к Дикс и Джордану в заключении, так что остается… — Деклан многозначительно замолчал.

— Это, — сказал Биар со вздохом. — Это оставляет меня здесь.

— Наконец-то понял. — Деклан ухмыльнулся. — Все говорят, что ты самый умный в своей семье.

У Биара вырвался удивленный смешок, прогоняющий его разочарование.

— Не позволяй моим братьям слышать, как ты это говоришь.

— Ах, да. Печально известные братья Ронниган.

— Не позволяй им слышать, как ты это говоришь. — Биар скорчил гримасу, зная, что никогда не услышит конца, если до Джонни или Блейка дойдет слух, что они «прославились».

— У меня рот на замке, — сказал Деклан, в его проникновенных глазах плясали искорки юмора, — если ты пообещаешь остаться здесь на день.

Зная, что его голос звучит как у сварливого ребенка, Биар не мог удержаться от вопроса:

— Не похоже, что у меня есть выбор, не так ли?

— Вот это настрой!

Прежде чем Биар успел возразить, Деклан отошел в сторону и схватил флакон со стола Флетчера, передавая его.

Биар посмотрел на него с подозрением.

— Я думал, ты сказал, что мой дар на тебя не действует?

Деклан закатил глаза.

— Я не выпущу тебя отсюда. Это просто для того, чтобы помочь снять напряжение.

Поскольку нога Биара все еще болела после неудачной попытки встать, он кивнул в знак благодарности и проглотил обезболивающее, не останавливаясь, чтобы как следует рассмотреть или понюхать его перед этим. В тот момент, когда вкус коснулся его, он понял свою ошибку.

— Что…

— Извини, Би, — сказал Деклан, его теперь расплывающееся лицо выглядело одновременно удивленным и извиняющимся. — Ты быстрее восстановишься, если будешь спать. И ты не сможешь попытаться сбежать, как только никто не будет смотреть.

— Ты… — Биар не смог произнести оскорбление, прежде чем его глаза закрылись сами по себе, и сон снова овладел им.

Когда Биар проснулся в следующий раз, в комнате были тени, указывающие на то, что день уже был в самом разгаре.

Хруст заставил его посмотреть в конец кровати, где он обнаружил Джордана, который ел из коробки крекеры. Д.К. свернулась калачиком сбоку и читала учебник по медицине, слегка нахмурив брови, делая заметки свободной рукой. Они вдвоем выглядели идеальной парой, отчего у Биара потеплело на сердце.

Он был так рад за них; на самом деле, он был в восторге после всего, через что они прошли… особенно Джордан, который преодолел демонов, чтобы достичь того, где он сейчас находится. С тех пор, как он и Д.К. перестали танцевать вокруг своих чувств друг к другу и стали официальной парой несколькими днями ранее, казалось, что вся их групповая динамика была в самый раз. Как будто недостающая часть была заполнена, хотя все игроки остались прежними.

— Ну, наконец-то, — сказал Джордан, ухмыляясь, когда заметил, что Биар проснулся. — Мне пришлось трижды просить Флетчера проверить, мертв ли ты. Деклан уверен, что ты хорошо справился с этим обменом флаконов, не так ли?

— Я определенно поговорю с ним позже, — криво усмехнулся Биар. Но когда вытянул ногу и почувствовал лишь слабый намек на боль, то подумал, что, возможно, эти слова будут включать в себя «спасибо». День отдыха, похоже, был именно тем, в чем нуждался Биар, к его большому неудовольствию.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила Д.К., выражение ее лица смягчилось, когда она поставила закладку в свой учебник и отложила его в сторону. — Твоя нога все еще болит?

Снова потянувшись, Биар удивленно покачал головой и сказал:

— Я почти этого не чувствую. Похоже, все как новенькое.

— Я буду судить об этом, — сказал Флетчер, появляясь из подсобки и подходя к кровати Биара. — Давай посмотрим на тебя.

Доктор закатал джинсы Биара и повернул его ногу туда-сюда, проводя руками по кости и используя свой МедТех, чтобы проверить, все ли хорошо, прежде чем, наконец, кивнуть.

— Будет немного больно, пока Регенератор не закончит свою работу, так что будь спокоен в течение следующих нескольких дней. Но в остальном, ты можешь идти, — сказал Флетчер, закатывая джинсы обратно на место.

С облегчением Биар свесил ноги с кровати, на этот раз почувствовав лишь легкий укол дискомфорта, когда попытался встать.

— Если боль снова усилится или ты будешь чем-то обеспокоен, приходи ко мне, — сказал Флетчер. Его взгляд был суровым, когда он добавил: — Я серьезно, Биар. У тебя был неприятный перелом, и хотя ты полностью восстановишься, ты увеличишь время заживления, если не будешь заботиться о себе.

— Не волнуйся, Флетч, — сказал Джордан, — мы позаботимся о том, чтобы его окружили заботой с утра до ночи, пока ему не станет лучше. Завтрак в постель, кормление с ложечки, обтирание губкой — вся эта чертовщина.

Суровый взгляд Флетчера изменился, когда он заметил выражение лица Биара. Теперь, борясь с улыбкой, доктор сказал:

— Я не уверен, что кормление с ложечки будет необходимо. — Подергивание губ. — И ванны с губкой.

Сделав Джордану очень четкое предупреждение, Биар сказал:

— Только подойди ко мне с ложкой или губкой, и я покажу тебе из первых рук, насколько зажила моя нога.

Д.К. фыркнула, а Джордан усмехнулся, но все равно кивнул.

— Тогда давай вытащим тебя отсюда, приятель, — сказал Джордан, когда Д.К. отстранилась от него, и они вдвоем встали. — Ты голоден?

— Умираю с голоду, — ответил Биар. Он посмотрел на Флетчера и сказал: — Спасибо, что собрал меня воедино, Флетч. До следующего раза.

— Вы все заставите меня преждевременно поседеть, — сказал Флетчер.

— Не драматизируй, — сказал Джордан. Подмигнув, он добавил: — Мы все знаем, что заслуга в этом принадлежит Алекс.

Флетчер вздохнул — глубоко — и побрел прочь, бормоча себе под нос о том, что ему нужна новая работа.

Хихикая, Биар надел пальто, предложенное ему Д.К., прежде чем, прихрамывая, выйти из медицинского отделения вместе с друзьями, направляясь сквозь густой снег в направлении фуд-корта. То, что он сказал раньше, было правдой… он умирал с голоду, так как ничего не ел со вчерашнего обеда.

Когда они дошли до входа, Д.К. остановилась и сказала:

— Я пойду посмотрю, вернулась ли Алекс из Грейвела.

Биар посмотрел на двух своих друзей и спросил:

— Вы не проверяли раньше?

— Мы пришли прямо к тебе после того, как вышли из-под ареста, — сказала Д.К., как будто ему было смешно думать иначе. — Мы хотели быть там, когда ты проснешься.

Ее слова и нежная улыбка глубоко отозвались в сердце Биара. Когда он впервые заметил чувства, растущие между ней и Джорданом несколько месяцев назад, Биар гадал, будут ли отношения между ними означать, что его оттеснят в сторону. Но это не так… они все прошли через слишком многое вместе, их узы были слишком глубоки, чтобы они когда-либо думали о том, чтобы бросить его.

— Ты хочешь встретиться с нами здесь? — спросил Джордан свою девушку.

— Звучит неплохо. Но если мы не присоединимся к тебе к тому времени, как ты закончишь, найди нас, — ответила Д.К., снова улыбаясь Биару, прежде чем наклониться, чтобы слегка поцеловать Джордана, а затем направиться к зданию общежития.

— Похоже, у вас обоих дела идут хорошо, — прокомментировал Биар, когда они с Джорданом вошли в ресторанный дворик и сели за ближайший свободный столик.

С довольным вздохом Джордан сказал:

— Она потрясающая.

Биар ухмыльнулся, заказывая самый большой стейк в меню.

— Ты говоришь как влюбленный придурок.

Джордан улыбнулся в ответ и сказал:

— Поверь мне, я знаю. Прошлый я бы уже надрал тебе задницу. Но… все меняется.

Тень тьмы промелькнула в глазах Джордана, прежде чем он смог моргнуть и снова улыбнуться. Мгновение было мимолетным, но его было достаточно, чтобы сердце Биара заныло при напоминании о том, через что прошел его друг от рук Эйвена… и на протяжении всей его оставшейся жизни. Джордану никогда не было легко. Его семья была в беспорядке, его детство было наполнено кошмарами, но, несмотря на все это, ему удалось пережить все это.

Биар был достаточно самосознателен, чтобы понимать, что он приложил руку к тому, чтобы помочь другу пройти через многое из этого. Его семья фактически усыновила Джордана с первого момента их знакомства, и это во многом помогло залечить прошлые раны Джордана. Но так много боли все еще оставалось, и она усилилась после того, как на него Заявили права. Когда он был спасен Алекс, Биар боялся, что тьма внутри Джордана оставит вечные шрамы.

Глядя на друга сейчас, Биар был бесконечно благодарен за то, что Джордан нашел способ преодолеть внутренние тени. Д.К., как знал Биар, сыграла большую роль в этом исцелении, но Джордану все равно пришлось столкнуться со своими кошмарами и принять решение двигаться дальше. По этой и многим другим причинам он, без сомнения, был одним из самых сильных людей, которых знал Биар, и тем, кого он чертовски гордился называть своим лучшим другом.

— Почему ты так смотришь на меня?

Биар моргнул, осознав, что пялился.

— Прости. Просто размышляю.

— Ну, ешь, пока думаешь, а то твоя еда остынет, — сказал Джордан, указывая вилкой на тарелку, появившуюся перед Биаром.

Не нуждаясь в дальнейшем поощрении, парень с наслаждением вгрызся в мясо, едва сдерживая стон от того, насколько оно было вкусным. Джордан наслаждался каким-то блюдом из курицы, и долгое время ни один из них не произносил ни слова, сосредоточившись исключительно на еде.

Только когда его желудок снова начал чувствовать себя немного наполненным, Биар спросил:

— Как, по-твоему, Алекс сегодня справилась?

— Честно? — сказал Джордан, набивая рот овощами. — Могло произойти все, что угодно. Если все Ходящие по Теням похожи на Каспара Леннокса, тогда нам крышка. Но, может быть, ей повезет с Дневными Всадниками.

Биар кивнул.

— Я мало что знаю о Дневных Всадниках, но Блейк ненавидит, когда ему приходится поддерживать связь с Ходящими по Теням. Говорит, что они надменные и расистские. И ненавидят людей в частности.

Джордан фыркнул.

— Хорошее предзнаменование.

Губы Биара дрогнули.

— Если под «хорошим предзнаменованием» ты подразумеваешь «мы мертвы», тогда конечно.

— Ты как будто читаешь мои мысли, — ответил Джордан, его глаза смеялись.

Биар понятия не имел, как им удавалось находить юмор в этой ситуации. Но опять же, либо это, либо погрязнуть в страданиях и страхе перед тем, что может принести будущее.