Три недели в Париже

Глава 8

Шагая по Елисейским полям, Кей недоумевала, как она могла все это время жить без Парижа. По светло-лазурному небу плыли белые облака, старинные дома купались в лучах солнца.

Проходя под Триумфальной аркой, Кей неожиданно вспомнила о женщине, которая тоже не могла родить наследника тому, кого любила, — об императрице Жозефине. В конце концов Наполеону пришлось с ней развестись и жениться на другой. Он был не слишком счастлив с Марией-Луизой, дочерью австрийского императора, хотя та и родила ему мальчика. Это был династический брак, и всю жизнь Наполеон тосковал по Жозефине.

Вздохнув, Кей перешла на другую сторону Елисейских полей и зашагала по бульвару, думая о докторе Франсуа Бужоне. Вчера вечером она побывала у него в приемной на авеню Монтень. После осмотра у нее взяли анализы. Возможно, ей придется провести несколько дней в клинике.

Через некоторое время Кей подошла к авеню Георга V и неторопливо направилась к площади Альма. Вдали четко вырисовывался силуэт Эйфелевой башни, и она вспомнила, что Николас Седжуик как-то сказал ей: в конце любой парижской улицы обязательно увидишь либо белые купола Сакре-Кёр, либо Эйфелеву башню. И он был прав.

Интересно, как поживает Ники и девочки, с которыми она проучилась вместе три года. Получат ли они удовольствие от Аниного праздника, если не помирятся друг с другом? Кей в этом сомневалась. Долгое время она считала их коварными и жестокими, но, может быть, она слишком строга. Жизнь коротка, и в ней есть вещи поважнее, чем ссора, случившаяся семь лет назад. Это сказала ей Аня вчера вечером, когда они говорили по телефону. И Аня была права.

Кей села за столик кафе на одной из боковых улочек за площадью Альма. Когда подошел официант, она заказала омлет с помидорами, зеленый салат и бутылку содовой. Потом задумалась о своей жизни, и в частности о своем муже Иане, которого очень любила.

Иан терпеть не мог поездок, но вчера был вынужден вылететь в Нью-Йорк, чтобы уладить деловой конфликт. Он собирался вернуться через десять дней, и к этому времени Кей надеялась закончить обследование у доктора Бужона. Она также рассчитывала найти подходящее помещение для своего парижского бутика. На следующей неделе в Париж приедет ее помощница Софи Макферсон, и они вместе поработают с риэлтором, которого ей очень рекомендовали.

Потягивая содовую, Кей вспоминала годы, проведенные в Париже. Кей тогда очень тосковала по матери, но Элис Смит не разрешала дочери приезжать домой. «Запомни, девочка, — говорила она. — Джин Смит больше не существует. Ты теперь Кей Ленокс. У тебя теперь новое имя. Новая жизнь. Назад возврата нет».

Голос матери, казалось, звучал у нее в ушах, всегда подбадривая, всегда говоря о новой жизни и будущем. Я добилась очень многого, подумала Кей. Но меня постоянно терзает страх все потерять. Я не могу наслаждаться тем, что имею. Вот в чем моя проблема.

Она стала настоящей красавицей, думала Аня, глядя в окно на только что появившуюся Кей Ленокс. Кей стояла под вишней в саду, глядя вдаль. Она не знала, что за ней наблюдают, и выражение ее лица было мечтательным и отсутствующим.

Она такая стройная, что в ней есть что-то неземное, отметила про себя Аня. В лучах солнца, падавших сквозь ветви цветущей вишни, волосы Кей казались золотым нимбом. Они по-прежнему ниспадали ниже плеч, как и тогда, когда Кей пришла в школу девятнадцатилетней девушкой. На ней был темно-голубой костюм с очень узкими брюками и пиджаком длиной три четверти, напоминавшим кафтан магараджи. Кей была воплощенной элегантностью.

— Кей, дорогая, вот и я! — воскликнула Аня, выходя во двор. — Прости, что заставила тебя ждать.

Кей бросилась к Ане и крепко ее обняла.

— Как я рада вас видеть!

— И я тебя тоже, Кей. Но проходи, дорогая, пойдем посидим немного. Мне хочется услышать, что у тебя нового.

Две женщины подошли к чугунному столику, куда экономка поставила все необходимое для дневного чая. На серебряной вазочке лежали маленькие — «игрушечные», как их называла Аня, — сандвичи и крекеры, бисквитные пирожные с джемом и взбитыми сливками и темный английский кекс с цукатами, сверху украшенный миндалем.

Аня разлила чай и сказала, глядя на Кей:

— Ты выглядишь просто потрясающе!

Кей улыбнулась:

— Наверное, раньше я была неуклюжей и неотесанной?

— Ничего подобного. И еще поздравляю тебя с огромным профессиональным успехом. Наша школа гордится тобой.

— Своими успехами я обязана вам. И конечно, маме. Без нее я была бы… ничем.

При упоминании об умершей матери по лицу Кей пробежала тень. Аня знала, что Элис многим пожертвовала ради дочери.

— Мы, старшие, можем только показать путь, — заметила Аня. — А своими успехами ты обязана одной себе.

Кей задумалась, ее лицо посерьезнело. На несколько мгновений она погрузилась в прошлое.

— Я рада, что ты приехала задолго до торжества, — сказала Аня, нарушив тишину. — Мы можем встречаться друг с другом, болтать. Другие девочки — Алекса, Мария и Джессика — тоже здесь.

У Алексы и Джессики остались в Париже незавершенные дела, подумала Аня. Интересно, у Кей тоже была особая причина приехать раньше?

— Кей, дорогая, ты приехала пораньше с определенной целью? — спросила Аня.

— Да, вы правы. Я хочу открыть здесь бутик. Говорят, мои модели должны хорошо продаваться в Париже.

— Великолепная идея, уверена, что так оно и будет.

— Спасибо. — Затем наступила короткая пауза. — Значит, другие девочки уже здесь. Вы с ними виделись?

— С Марией несколько раз, а Алекса вчера приходила на ленч.

— Они вышли замуж?

— Нет.

— А Джессика?

— Мы с ней еще не виделись. Но она тоже не замужем. Мне кажется, ты одна из всех нашла мужчину своей мечты.

Лицо Кей исказило страдание, на глазах выступили слезы.

— Дорогая, что с тобой? — Аня дотронулась до ее руки.

Смахнув слезы, Кей нерешительно произнесла:

— Я так боюсь, Аня… за свой брак. Я никак не могу забеременеть, вот в чем дело.

— О да, я понимаю, дорогая, Иану нужен сын и наследник.

Кей судорожно сглотнула:

— Иан по своей доброте не говорит об этом. Ни разу не говорил. Но я знаю, о чем он думает. И это меня угнетает.

— Я понимаю, о чем ты говоришь.

— Я приехала в Париж, чтобы показаться доктору Франсуа Бужону. Вы наверняка о нем слыхали.

— Да, он очень знаменит. Уверена, он тебе поможет.

— Ах, Аня, я очень на это надеюсь.

— Ты у него уже была?

— Вчера. Он меня осмотрел. И еще мне сделали анализы… — Кей снова расплакалась.

Аня внимательно посмотрела на нее:

— С тобой все в порядке?

— Я солгала доктору Бужону, — выпалила Кей.

— Но почему? — нахмурилась Аня.

Прикусив губу, Кей объяснила:

— Я не хотела посвящать его в мою тайну. Мне показалось, будет лучше, если… если никто не узнает о некоторых вещах…

— Ясно. — Аня откинулась назад, не отрывая взгляда от Кей. — И что именно ты скрыла от доктора Бужона?

— Когда он спросил, были ли у меня беременности, я ответила, что нет, не было. Но это не так. Я однажды была беременна. Вы думаете, он понял это, когда меня осматривал?

— Не уверена. — Аня изучающе смотрела на Кей: — Ты потеряла ребенка?

Кей глубоко вздохнула:

— Я сделала аборт.

— О!

— Не смотрите на меня так. Пожалуйста. Меня изнасиловали. Я забеременела в двенадцать лет.

Аня закрыла глаза и долго сидела не шевелясь. Когда она наконец открыла глаза, сад показался ей не таким солнечным, как прежде, словно свет отчего-то померк. Она накрыла рукой ладонь Кей, ее прикосновение было нежным и ободряющим.

— Тебе станет легче, если ты об этом расскажешь?

— Я никому об этом не рассказывала, — прошептала Кей. — Об этом знала только мама.

Аня сжала руку Кей, потом выпрямилась, налила еще чаю себе и ей. Кей пила чай, стараясь взять себя в руки. Понемногу она успокоилась.

— Наверное, лучше начать сначала. Моя мать работала у одного модельера в Глазго, у Элисон Роли. У той была подруга, знатная англичанка, которая иногда приезжала к Элисон, останавливалась у нее и, разумеется, покупала платья. Эта женщина предложила маме поработать у нее экономкой.

— И твоя мать согласилась?

— Да. Предложение было фантастическим. Дом стоял у залива Ферт-оф-Форт, в получасе езды от Эдинбурга. Ее светлость сказала маме, что она может взять с собой меня и Санди и что у нас будут свои комнаты. Мама увидела в этом возможность поправить наши дела, а заодно и вывезти нас за город. — Кей помолчала. — Я никогда не забуду тот дом, Аня. Там был великолепный парк, откуда открывались прекрасные виды на Ламмермьюирские холмы и Ферт-оф-Форт. Я была очарована царящей вокруг красотой. Но вскоре появилась одна проблема, во всяком случае, у меня. Его светлость.

— Он преследовал тебя? — мягко спросила Аня.

— Это началось через год после нашего приезда. Мне было одиннадцать с половиной. Сначала все происходило как бы случайно. При встрече лорд сжимал мне плечо, гладил по голове. Потом стал опрокидывать меня на землю, в лесу. Он… трогал меня… за всякие места.

Аня молча кивала, не желая прерывать потока слов.

— После нескольких по-настоящему неприятных случаев я стала защищаться. Лорд пригрозил уволить маму и выгнать нас из дома, если я не стану делать того, что он хочет. И я испугалась. Я знала, что означает для нас мамина работа. Где мы станем жить, если нам придется уехать?

— И ты ничего не сказала маме? — решилась спросить Аня.

— Я боялась… Боялась его… того, что он может с нами сделать. Он был влиятельным человеком, а мы бедны.

— Кей, дорогая, — пробормотала Аня, — сколько же тебе пришлось пережить.

— Это было ужасно. Со временем лорд позволял себе все больше и больше. Я пыталась сопротивляться, но он был силен и настойчив. Мне не исполнилось и двенадцати, когда он… когда он сделал то, чего хотел. — Кей снова замолчала и отпила чаю. — Потом это повторялось еще несколько раз. Когда у меня не наступила менструация, я поняла, что случилось то, чего я боялась.

— И тогда ты рассказала маме?

— Да. У меня не было выбора. Мой рассказ потряс ее. Она рассвирепела, сказала, что подаст в суд, наймет в Эдинбурге адвоката. Сначала лорд все отрицал, но в поместье не было других мужчин, кроме двух престарелых садовников, а место было уединенным.

— И твоя мать пошла в полицию.

— Нет, не пошла. Лорд предложил ей… сделку. Он сказал, что пошлет нас к доктору в Эдинбург, и тот сделает мне операцию, за которую он заплатит. Лорд предложил ей трехмесячное пособие с условием, что мы уедем. Немедленно.

— И что? Твоя мать согласилась?

— Нет. Она поняла, что у нее все козыри на руках. Его светлость заседал в Палате лордов в Лондоне. Они с женой вращались в высших сферах, и он не хотел скандала. Поняв это, мама сделала ответный ход. Она потребовала, — Кей перевела дыхание, — миллион фунтов стерлингов…

Аня ошарашенно смотрела на Кей и на какой-то момент лишилась дара речи. Наконец она проговорила:

— Элис получила эту сумму?

— Нет. Она запросила так много, потому что знала, лорд будет торговаться, а ей нужна была свобода маневра. В конце концов они сошлись на ста тысячах фунтов.

— Боже мой!

Кей слабо улыбнулась:

— Мама не уехала, пока не получила всей суммы. Потом мы собрали вещи и отправились в Эдинбург, где мама сняла для нас маленькую квартирку.

В саду все замерло. Умолкло даже щебетанье птиц.

— Деньги пошли на твое образование, так распорядилась ими Элис, я угадала?

— Да, и на образование Санди. На оплату колледжа Харрогейт и вашей школы в Париже. А остаток мама положила на счет в банке, эти деньги помогли мне начать собственное дело.

— Элис была мудрой женщиной, Кей, очень мудрой, и во всем остальном тоже. Но ты ничего не сказала про аборт. Его плохо сделали?

— Не знаю. Это меня и беспокоит. У меня было сильное кровотечение, и несколько дней я ужасно мучилась от боли. Что, если врач что-нибудь мне повредил?

— Вполне возможно, но мне кажется, ты бы об этом знала. А после… все было в порядке?

— Да, но я не уверена, что это о чем-то говорит.

Аня поднялась, подошла к ней и обняла. Кей прижалась к Ане, спрятала лицо у нее на груди и начала всхлипывать. Аня нежно гладила ее по голове, и понемногу Кей затихла.

Через несколько секунд Аня осторожно спросила:

— Иан не знает об этом, да? Ты никогда ему об этом не рассказывала?

— Как я могла? — прошептала Кей. — Он ничего не знает о моем прошлом. Моя мать создала меня заново, а деньги позволили ей приобрести необходимые документы. Иан умрет, если узнает, что я родилась в трущобах. И конечно, потребует развода, в этом я не сомневаюсь.

— Напрасно, Кей. Люди многое могут понять.

— Я не хочу рисковать.

— Кей, дорогая, слова — слабое утешение, — тихо начала Аня. — Сказать, что я сожалею о том, что с тобой случилось, значит ничего не сказать. Боль, которую я испытываю, не передать словами. Ты была совсем маленькой девочкой… — Анин голос дрогнул от волнения, она не могла продолжать.

— Я жила в страхе и с раннего детства училась мечтать. Я умела забывать о невзгодах и думать о лучшем.

— Ты преодолела все трудности, — сказала Аня, возвращаясь на место. На ее глазах еще блестели слезы. — Ты храбрая и сильная, и я горжусь тобой. Я хочу, чтобы ты знала: ты всегда можешь на меня рассчитывать.

— Спасибо, Аня, — растроганно проговорила Кей. — Вы мой единственный настоящий друг.

Услышав эти слова, Аня нахмурилась:

— Надеюсь, я все же не единственный твой друг?

— Я довольно близка с моей помощницей Софи и с Фионой, сестрой Иана, но вы — мой единственный близкий друг.

Как это грустно, подумала Аня.

— Жаль, что ваш маленький квартет распался, — сказала она. — Я искренне надеюсь, что вы сумеете забыть о ваших разногласиях и вновь подружиться. Прислушайся к совету женщины, много повидавшей на своем веку: жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на ссоры.

— Вы правы, — ответила Кей, думая о том, что в той размолвке она виновата меньше всех.