Троцкий и заговор в Красной Ставке

Глава 4 «Троцким велся поход против Главкома (Каменева) и принятой стратегии…»: Чья стратегическая линия будет проводиться в жизнь?

«Было четыре случая стратегических разногласий, которые захватили Центральный комитет; иначе сказать, разногласий было столько, сколько было главных фронтов, — вспоминал в 1930-м гг. Л.Д. Троцкий… — Первый острый спор возник… летом 1919 г. в связи с обстановкой на Восточном фронте… Я заботился о том, чтоб укрепить уверенность Вацетиса в себе, в своих правах, в своем авторитете. Без этого командование немыслимо. Вацетис считал, что после первых наших крупных успехов против Колчака нам не следует зарываться слишком далеко на восток, по ту сторону Урала. Он хотел, чтоб Восточный фронт зазимовал на горном хребте. Это должно было дать возможность снять с востока несколько дивизий и перебросить их на юг, где Деникин превращался во все более серьезную опасность. Я поддержал этот план. Но он встретил решительное сопротивление со стороны командовавшего Восточным фронтом Каменева, бывшего полковника генерального штаба, и членов Революционного военного совета фронта Смилги и Лашевича, старых большевиков. Они заявили: Колчак настолько разбит, что для преследования его нужно не много сил; главное — не давать ему передышки, иначе он за зиму оправится и к весне нам придется начинать восточную операцию сначала. Весь вопрос состоял, следовательно, в правильной оценке состояния армии Колчака и его тыла. Я считал уже тогда Южный фронт неизмеримо более серьезным и опасным, чем Восточный. Это подтвердилось впоследствии полностью. Но в оценке армии Колчака правота оказалась на стороне командования восточного фронта. Центральный комитет вынес решение против главного командования и тем самым против меня, так как я поддерживал Вацетиса, исходя из того, что в этом стратегическом уравнении есть несколько неизвестных, но что солидной величиной в него входит необходимость поддержать еще слишком свежий авторитет главнокомандующего. Решение Центрального комитета оказалось правильным. Восточный фронт выделил некоторые силы для юга и в то же время победоносно продвигался в глубь Сибири по пятам Колчака. Этот конфликт привел к смене главного командования. Вацетис был уволен, его место занял Каменев»[604]. Если арест можно считать увольнением, то Троцкий безусловно прав…

12 апреля 1919 г. вышли составленные В.И. Лениным «Тезисы ЦК РКП(б) в связи с положением на Восточном фронте». На основе этих тезисов положение на фронте признавалось угрожающим, ЦК и Совнарком признали Восточный фронт главным и приняли срочные меры по его укреплению[605]…

Троцкий в воспоминаниях признался: «В войне с Деникиным, в защите Петрограда и в войне с Пилсудским — я занимал самостоятельную стратегическую позицию и боролся за нее то против командования (большинством РВС Республики в целом и Главнокомандующего всеми вооруженными силами Республики Каменева в частности. — С.В.), то против большинства ЦК»[606]. О «политических трудностях», переживаемых ЦК РКП(б) «в тех случаях когда… Троцкий расходился с ним по вопросам военной политики», два года спустя писал бывший командующий Восточным фронтом С.И. Гусев. На памяти Гусева было 2 из 3 случаев. Его мнение субъективно — как антагониста Троцкого и непосредственного участника событий. Но основной смысл передан верно: «28 апреля 1919 г. наши армии, отброшенные Колчаком к рекам Волге и Вятке, начинают контрнаступление. Успех всей операции покоился на постоянном обходе левого (южного) фланга Колчака, вследствие чего он должен был… откатываться назад всем фронтом от Оренбурга до Перми. Операция с самого начала протекает с блестящим успехом…Через 7 дней после начала операции, неожиданно, без запроса Революционного военного совета Восточного фронта, состоявшего в это время из тт. Лашевича, Юренева и меня, командующий фронтом С.С. Каменев (будущий Главком) снимается с поста». Гусев цитирует приказ Троцкого о замене Каменева: увольняя Каменева «в 6-недельный отпуск и выражая ему благодарность от имени Красной армии, твердо надеюсь, что войска Восточного фронта, под руководством нового командующего А.А. Самойло, разовьют уже полученные успехи и дадут Советской Республике полную победу над Колчаком».

В 1921 г. Гусев вспоминал: «Назначенный вместо С.С. Каменева командующим Восточным фронтом А.А. Самойло — прекрасный штабной работник, специалист по разведке, а также П.П. Лебедев (будущий начальник Штаба РККА)…с первых же дней обнаружили недостаточное знакомство с оперативными вопросами, недостаточное искусство в оперативном управлении армиями фронта. В старой армии обоим им, насколько мне известно, пришлось работать почти исключительно на штабных должностях, чем, вероятно, и объяснялось то обстоятельство, что они производили на фронте впечатление новичков. Для членов РВС Восточного фронта создалось чрезвычайно тяжелое, невыносимое положение. Мы видели, что директивы даются неправильные, ошибочные, что через голову командующих армиями фронтовое командование нервничает, часто меняет директивы, дергает армии и дивизии и пр. Об этом мы открыто говорили А.А. Самойло и П.П. Лебедеву, причем споры у нас происходили с ним прежестокие. Командующие армиями также начинали нервничать и (небывалая почти вещь) открыто выступали против фронтового командования и открыто критиковали исходившие от него директивы. Отношения между фронтовым командованием и армейским приняли крайне ненормальный характер. Фронт начинал разлагаться. И тогда мы прибегли к единственному средству, которое оставалось у нас, как у членов партии. Мы засыпали наш ЦК длиннейшими телеграммами с требованием вернуть С.С. Каменева на Восточный фронт. Телеграммы эти в наших архивах пока найти не удалось, но, видимо, они были достаточно убедительны — через месяц С.С. Каменев, по постановлению ЦК, вновь принял командование Восточным фронтом»[607]. Примечательны воспоминания С.С. Каменева — по его словам, он был вызван в Реввоенсовет Республики к Э.М. Склянскому, который сообщил приказ «возвращаться в Симбирск и вновь принять командование Восточным фронтом». Каменев выразил сомнение в возможности возвращения: «Как же я могу вернуться на должность командующего фронтом, когда буквально две недели назад был с этой должности снят? Кто же меня будет слушаться?» За это Склянский «достаточно внушительно отчитал» Каменева, указав на «неуместность» сомнений, и передал приказ В.И. Ленина «немедленно ехать в Серпухов, где находился тогда штаб главнокомандующего и „договориться“ с ним». Неожиданности продолжались и в Серпухове, где Вацетис будто бы заявил Каменеву, что он «снят за неисполнение… приказания и недисциплинированность». Каменев принялся протестовать. По воспоминаниям Каменева, «трудное поручение найти „общий язык“» с Вацетисом стало бы невыполнимым, если бы не вмешательство кого-то из членов РВСР — «сколько помню, т. Аралова»[608]. Итак, о назначении С.С. Каменев должен был узнать 22 мая[609]. Скорее всего, именно Аралов и разрешил ситуацию[610].

К июню 1919 г. И.И. Вацетис, учитывая ставшую очевидной необходимость оказать помощь Южному и Западному фронтам (что неоднократно требовали большевистские ЦК и Совнарком), пошел, по оценке В.Г. Краснова и В.О. Дайнеса, на «крайне рискованный, но, возможно, единственно верный в той ситуации шаг», а именно, как писал впоследствии Троцкий — «снять с востока несколько дивизий и перебросить их на юг, где Деникин превращался во все более серьезную опасность». Троцкий поддержал план Вацетиса, считая «неизмеримо более серьезным и опасным Южный фронт»[611].

Конфликт между Главкомом и командованием Восточного фронта разгорелся с особой силой в результате директивы Главкома от 6 июня. Директивой в качестве ближайшей задачи ставилось — разбить войска Колчака, действующие в районе правого берега р. Камы, овладеть течением рек Белой и Камы и на флангах срочно закрепиться путем создания опорных пунктов в районах Пермь, Оса, Сарапул, Бирск, Уфа, Стерлитамак, Оренбург, Уральск. Эта директива была воспринята командованием фронта как указание приостановить успешное наступление фронта, что грозило «самыми тяжелыми последствиями» — они были опротестованы в докладе Главкому от 10 июня[612]. С.С. Каменев впоследствии прямо заявил: «В июне 1919 г. я в полном смысле слова не исполнил приказа Главнокомандующего. Наступление на Восточном фронте развивалось вполне успешно. Белогвардейские армии Колчака откатывались за Уфу, а в это время Главнокомандующий отдал приказ остановиться за р. Белой. Я отказался остановить наступление. Решение вопроса перешло к Владимиру Ильичу»[613].

Как писал Гусев, «„закрепиться“ на берегах Камы и Белой и выделить при этом несколько дивизий» означало:

1) «Дать Колчаку возможность передохнуть и перейти в контрнаступление… Колчак, отдохнув, шутя прорвал бы наш фронт и заставил бы наши войска опять отступать к Волге»;

2) Наступающие части Восточного фронта, «окрыленные блестящим успехом первых недель, неудержимо рвались вперед. Остановить их при том революционном подъеме, который их охватил, значило бы не более не менее, как рисковать тем, что в них возникнет грозное подозрение в измене со стороны командного состава»;

3) «Впереди, как раз за реками Камой и Белой, Красную армию ждали десятки тысяч свежих, крепких резервов из уральских рабочих, ненавидевших Колчака»;

4) «Максимально быстрым продвижением вперед можно было достигнуть наискорейшего выделения дивизий и переброски их на Южный фронт»[614].

И.И. Вацетис в письме В.И. Ленину (тот же 1921 г.) интерпретировал факты иначе: он «категорически требовал переброски с Востфронта четырех безработных (за неимением перед собой противника) дивизий на Южный и Западный фронт против армии Деникина и Юденича, где у нас чувствовалась большая потребность в резервах. Реввоенсовет Востфронта всеми мерами тормозил эту крайне необходимую стратегическую меру и свел в конце концов к тому, что будто бы таковое снимание войска с Востфронта препятствует использованию успехов, достигнутых на Волге»[615].

Позицию Главкома И.И. Вацетиса поддержал Л.Д. Троцкий, также вступивший в конфликт с С.И. Гусевым сотоварищи. От правильных стратегических решений зависела судьба большевистской диктатуры, поэтому в дело вмешивалось высшее руководство партии, в частности В.И. Ленин. Конфликт Вацетиса с РВС Восточного фронта в результате апелляций Гусева сотоварищи в ЦК вылился в конфликт Троцкого с Лениным, суть которого передана в сборнике о Реввоенсовете Республики и обращении Троцкого в ЦК от 16 июня.

В начале июня 1919 г. под Петроградом сложилось угрожающее положение. 2 июня Э.М. Склянский и И.Т. Смилга докладывали объединенному заседанию Орг- и Политбюро ЦК «о положении дел на Западном фронте»[616]. Вопрос о положении на фронтах, очевидно, предполагалось обсудить на пленуме ЦК 8 или 9 июня. Однако Ленин был против заседания и настоял на том, чтобы созыв пленума отложили до приезда Троцкого, о чем и сообщил главе военного ведомства Склянский 5 июня[617]. В тот же день Ленин запросил Троцкого: «Вполне ли Вы информированы о положении на Южном фронте? Что Вы предпринимаете, куда едете? Считал бы полезным послать сейчас в Царицын Минина для проведения работ по его защите. Как Вы к этому относитесь?»[618] 8 июня Г.Е. Зиновьев и И.В. Сталин доложили об этом телеграммой В.И. Ленину[619]. Тот 10 июня составил проект постановления ЦК о признании важнейшим фронтом «Питерского». В проекте предполагалось снять с Восточного фронта дивизию и разделить ее между Петроградом (2/3) и Южным фронтом (1/3)[620]. Ленин провел свое решение через Политбюро[621]. 13 июня группировка Льва Троцкого оформила постановление РВСР (подписано Троцким, Э.М. Склянским и И.И. Вацетисом) о признании Петроградского фронта «важнейшим фронтом, требующим чрезвычайного сосредоточения сил и исключительных мероприятий по сплочению частей и закреплению фронта». С Восточного фронта, как и предложил В.И. Ленин, было решено снять 2 крепкие, боеспособные дивизии, считая в том числе уже назначенные для переброски на Петроградский фронт 2 бригады[622]. 10 июня командование Западного фронта доложило Вацетису о сложившейся обстановке, по итогам Главком распорядился передать под Петроград 2 дивизии из Туркестанской армии Восточного фронта[623].

Ленин затем пересмотрел вопрос и признал важнейшим фронтом Восточный[624] — под влиянием С.И. Гусева.

13 июня Л.Д. Троцкий приказал Реввоенсовету Восточного фронта «с исключительной энергией выделить, согласно отданному распоряжению Главкома, две боеспособные дивизии без всякого промедления с таким расчетом, чтобы они в кратчайший срок могли быть погружены и направлены по назначению». Троцкий жестко предупредил РВС об ответственности за проведение приказа в жизнь[625].

15 июня на заседании ЦК Л.Д. Троцкий настаивал на том, что основным фронтом должен быть не Восточный, а Петроградский. В этом он разошелся с В.И. Лениным. Уже на следующий день на основании постановления ЦК вышло постановление Реввоенсовета Республики, на заседании которого не было Троцкого. ЦК пошел за Лениным, постановив на Восточном фронте продолжать «интенсивное наступление с целью скорейшего решения поставленной Главнокомандующим задачи — разбить войска Колчака… Во изменение отданных распоряжений снимаются немедленно три боеспособных бригады, из коих одна направляется в 10-ю армию, а две в Петроград. Восточный фронт обязуется подготовить в течение недели снятие еще трех бригад. Момент снятия определяется Главнокомандующим»[626]. В.Г. Краснов и В.О. Дайнес делают вывод о победе «точки зрения И.И. Вацетиса»[627]. Но при этом они не учитывают принятое на том же заседании решение о замене Ф.В. Костяева М.Д. Бонч-Бруевичем на посту начальника Полевого штаба[628], а это решение имело далеко идущие последствия.

В довершение всех бед к началу лета 1919 г. на фронте 8-й, 12-й 13-й армий Южного фронта положение было примерно таким, каким на германском фронте к весне 1918 года: армии бежали, красноармейцы митинговали, арестовывали комиссаров и комсостав (были даже случаи расстрелов), с поля сражения исчезали «целые команды и батальоны, штабы полков и даже бригад»: так, «целая бригада самовольно оставила фронт, арестовала командный состав». Перешедший на сторону Деникина командующий 9-й армией Н. Всеволодов позднее свидетельствовал, что Полевой штаб, не ожидавший «такого развала» фронта, заволновался; «в 12-ю армию (по завершении пленума ЦК — 5 июня или несколько позднее. — С. В.) прибыл Л.Д. Троцкий, по своему обыкновению начавший аресты и массовые расстрелы, но и это не спасло фронт от развала». 1 июля 1919 г. Троцкий уехал в Москву. Командующему Южным фронтом В.М. Гиттису «удалось все свалить на Вацетиса»[629]. Свалить весьма кстати! Вероятно, это вбило последний гвоздь в крышку «гроба» И.И. Вацетиса.

По мнению апологета Троцкого Исаака Дойчера, 3 июля 1919 г. на заседании ЦК РКП(б) на отставке И.И. Вацетиса и назначении на его место победителя Колчака — С.С. Каменева настаивал Сталин[630]. Если дело и обстоит таким образом (что маловероятно), то здесь не обошлось без С.И. Гусева: по свидетельству А.А. Самойло, у него «установились почти дружественные отношения» с Каменевым, более того — когда с 6 по 28 мая 1919 г. Главнокомандующим Восточным фронтом был Самойло, Каменев посредством Гусева (с которым они, кстати, жили в одном доме) оказывал «сильное влияние на принятие и осуществление всех оперативных соображений»[631]. Это подтверждает, очевидно, фрагмент стенограммы, который цитируют в своей книге о Троцком исследователи В.Г. Краснов и В.О. Дайнес:

«С.И. Гусев: В настоящее время объем операций перерос способности существующего главного командования, со стороны которого продолжается мелочное вмешательство в деятельность командующих фронтами. Главкома Вацетиса необходимо заменить человеком, способным руководить многочисленными фронтами и понимающим особенности нашей войны.

Л. Д. Троцкий: Я против смены Главкома, так как товарищ Вацетис доказал свою преданность идеям революции и умело провел ряд операций против войск генерала Краснова и адмирала Колчака».

Вопреки обыкновению, В.Г. Краснов и В.О. Дайнес не приводят документ целиком, а лишь упоминают о «яростной словесной перепалке сторонников и противников И.И. Вацетиса»[632]. Косвенно сведения подтверждаются воспоминаниями К.Х. Данишевского: «На заседании ЦК партии (очевидно, 3 июля 1919 г. — С.В.) особенно резко и убедительно выступал Гусев. Указывалось, что объем операций перерос способности существующего главного командования; что с его стороны продолжается мелочное вмешательство в операции, неизбежное в начале войны (1918 г.), но ставшее вредным в 1919 г.; что фронты уже выдвинули новых стратегов и тактиков, которым надо дать возможность свой опыт перенести на штаб главного командования (Полевой штаб. — С. В.), где непосредственно сконцентрировались люди старого уклада, не бывавшие непосредственно на фронтах Гражданской войны»[633]. Разрядкой я выделил очевидное несоответствие истине: действительно у занимавших ключевые посты выпускников курсов академии Генштаба не было фронтового опыта Гражданской войны, но все они прошли Первую мировую; да и средний возраст этих людей «старого уклада» составлял около 30 лет. «Троцкий яростно и упорно высказывался против смены главного командования. На первом заседании ЦК по этому вопросу определенного решения еще не принял. Владимир Ильич ограничился главным образом отдельными замечаниями, выясняющими положение вопросами и т. п., но видно было, что он недоволен главным командованием. На следующий день (4 июля 1919 г. — С.В.) было назначено дальнейшее обсуждение этого чрезвычайно важного вопроса. Троцкий на заседание не явился», сославшись на болезнь. Минут через 10–15 после телефонного звонка Ленина, предложившего собрать ЦК на квартире у Троцкого, если тот не в состоянии явиться, пришел председатель РВСР и заседание ЦК продолжилось. «Троцкий снова резко настаивал на необходимости оставить прежнее главное командование, указывал, что нет основания для смены его, заявлял о своем уходе в случае, если смена будет осуществлена». Все реплики Ленина говорили о том, что глава партии «уже твердо стоит за смену главного командования и за то, что именно командование Восточного фронта необходимо назначить на этот ответственный пост, потому что оно уже научилось бить противника и вполне показало свою преданность делу революции»[634].

7 июля, по воспоминаниям К.Х. Данишевского, его вызвал В.И. Ленин и поручил «немедленно поехать в Серпухов по вопросу о подготовке смены командования». В ту же ночь Данишевский в сопровождении нескольких партийных работников выехал на автомобиле в Серпухов: «Все произошло как намечалось. 8 июля 1919 г. был объявлен новый состав Реввоенсовета Республики со включением в него нового Главнокомандующего С.С. Каменева…» Об аресте Вацетиса 8 июля К.Х. Данишевский в воспоминаниях умолчал[635]. 9 июля И.Т. Смилга в интервью корреспонденту «Правды» включил шарманку, назвав причиной смены Вацетиса Каменевым на посту Главкома «крупные разногласия стратегического характера…Вацетис был решительным противником наступления на востоке. Жизнь показала, что прав был Каменев»[636].

Летом 1919 г. Южный фронт находился под пристальным вниманием Л.Д. Троцкого[637], и все лето действия председателя РВСР критиковали члены ЦК[638]. В ряде случаев обоснованно. В июле С.С. Каменев и командующий Южным фронтом В.Н. Егорьев разошлись во мнениях о времени контрнаступления на левом крыле Южного фронта. Член РВС Южного фронта Г.Я. Сокольников запаниковал, поддавшись логике Егорьева: он экстренно вызвал Троцкого. 27 июля председатель РВСР просил о замене Егорьева как человека априорно убежденного в провале — вначале он предлагал дать Егорьеву помощника, а потом сделать это помощника командующим[639]. На следующий день Ленин под псевдонимом «По поручению ЦК Стасова» признал необходимость твердо следовать разработанному Главкомом плану, сделать разъяснения «всем ответственным работникам», а кроме того, добавил в РВС Южного фронта помимо 6 уже состоящий в нем 3-х новых членов — И.Т. Смилгу, Л.П. Серебрякова и М.М. Лашевича. И все это вместо назначения одного-единственного помощника командующему Южным фронтом — 29 июля Троцкий отписал в ЦК (Ленину) резкий протест. Все бы хорошо, только 3 августа Троцкий засомневался в правильности намеченного С.С. Каменевым плана наступления, считая более выгодным нанесение удара не на царицынском, а на воронежском направлении (местное крестьянство больше сочувствовало Советской власти, чем царицынское казачество)[640]. Ленин не внял совету Троцкого и 10 августа потребовал от Э.М. Склянского начать наступление[641]. Несмотря на спешку Троцкого и командования Южного фронта с подготовкой контрнаступления, противник упредил части Красной армии — начался сокрушительный рейд Мамонтова; если бы не действия Н.И. Махно, все бы закончилось для большевиков весьма печально[642]. 11 августа Троцкий написал: «Жду сюда Серебрякова с группой политических работников. Надеюсь, что Серебряков сильно упрочит здешний Реввоенсовет, пока еще весьма слабый, несмотря на очень хорошего командарма в лице Егорова»[643]. Не исключено, что у Троцкого были и иные основания ждать Серебрякова: как пишет дочь Леонида Петровича, у него осложнились отношения со Сталиным; «по-видимому, Серебряков испытывал интуитивное недоверие к Кобе»[644]. 6 августа Полит- и Оргбюро ЦК совместно на расширенном заседании в составе Ленина, Стучки, Каменева, Томского, Калинина, Белобородова, Бухарина, Стасовой и Сокольникова рассмотрели доклад Г.Я. Сокольникова о положении на Южном фронте и телеграмму И.Т. Смилги о Реввоенсовете фронта. Постановили: «Сократить Реввоенсовет Южфронта до состава четырех товарищей (Сокольников, Смилга, Лашевич, Серебряков). Ввиду необходимости сокращенного состава реввоенсоветов вообще — предложить Реввоенсовету Республики остальных членов Реввоенсовета Южфронта в дальнейшем в составе Реввоенсовета не числить. Поручить тт. Гусеву и Склянскому провести это решение в Реввоенсовете Республики»[645]. Примечательно, что провести через РВСР решение Политбюро поручалось не Троцкому, а Гусеву: в этот период он был фактическим главой военного ведомства.

Положение было настолько тяжелым, что большевики вновь вернулись к идее об использования в своих целях левых эсеров. Обсудив заявление ПЛСР «об их новой позиции», Политбюро поручило Л.Б. Каменеву и Е.Д. Стасовой продолжить переговоры с бывшими «попутчиками во власти» (в частности, И.З. Штейнбергом) и решило «от случая к случаю» освобождать отдельных левых эсеров и их группы «для работы в тылу Деникина»; для организации подобных освобождений Дзержинскому поручалось даже организовать встречи с арестованными Штейнберга[646].

16 августа И.Т. Смилга телеграфировал ЦК (а затем Гусеву), что командующий Южным фронтом не справляется с делом, Сокольников и Троцкий вносят дезорганизацию в управление фронтом. Смилга предлагал отозвать Троцкого и Сокольникова, создать новый Реввоенсовет фронта из самого Смилги, своего постоянного напарника М.М. Лашевича и «дельного военспеца», после чего немедленно перебросить ответственных коммунистов с Восточного фронта на Южный. Около 25 августа Смилга просил собрать пленум ЦК «для окончательного решения вопроса о Южном фронте», нерешение которого «будет стоить… лишних средств, сил и крови»[647]. Гусев копию своей телеграммы переслал Е.Д. Стасовой, которая поддержала предложение о временном отозвании Л.Д. Троцкого в центр и назначении Г.Я. Сокольникова на Западный фронт. В тот же день Смилга направил письмо в ЦК РКП(б), в котором сообщал о тяжелом положении на Южном фронте и называл основной причиной неудач Красной армии «неумение Реввоенсовета Южного фронта командовать и управлять войсками». По словам Смилги, «теперешний состав Реввоенсовета нетрудоспособен. Взаимное непонимание настолько сильно, что думать о том, что можно будет „сработаться“, не приходится»[648]. В это время РВС фронта составляли М.М. Лашевич, И.Т. Смилга, Г.Я. Сокольников. Ленин в ответной телеграмме выразил надежду на то, что у Смилги установятся нормальные отношения с Л.Д. Троцким; просил «не нервничать, не зарываться»[649]. Вероятно, в отношениях с Троцким начался очередной перелом…

30 августа Политбюро ЦК, рассмотрев заявление Троцкого о докладе И.Т. Смилги о Южном фронте, постановило: «Принять к сведению»[650]. По поводу поездки Троцкого на Юг и в Петроград — предложить Троцкому «ехать на день в Петербург для ответственных официальных выступлений по поводу Финляндии. Затем командировать его на Южный фронт с остановкой по пути в Туле и Орле для усиления действий против Мамонтова. Если положение с Мамонтовым до возвращения т. Троцкого изменится к лучшему, вопрос о времени поездки на Юг вновь рассмотреть»[651].

Как установила З.Л. Серебрякова, к осени 1919 г. положение на Южном фронте продолжало катастрофически ухудшаться. 6 сентября Троцкий, Лашевич и Серебряков телеграфировали в ЦК и сообщили по прямому проводу Ленину: «Опасность прорыва фронта на участке Курск — Воронеж становится очевидной… Центр тяжести борьбы на Южном фронте всецело перешел на Курско-Воронежское направление, где резервов нет». Они предложили экстренные меры борьбы, считая необходимым перенести главный удар по войскам Деникина на Центральное направление. Это означало изменение ранее принятого плана, разработанного С.С. Каменевым, в соответствии с которым основные действия предусматривалось развернуть в направлении Царицына. Первоначально Ленин не счел целесообразным менять существующий план. Однако в протоколах заседаний Политбюро ЦК от 6 и 11 сентября нет критики или неодобрений предложения Троцкого, Лашевича и Серебрякова, а 21 сентября ЦК принял ряд решений, по которому фактически принимался план Троцкого и его коллег по нанесению контрудара войскам Деникина[652]. Лев Троцкий снова входил в права наркома по военным делам.

Сам Главком Вацетис связывал свои отставку и арест со стратегическими разногласиями в большевистском руководстве. Причины своей замены Каменевым Иоаким Вацетис 16 декабря 1919 г. охарактеризовал как «чрезвычайно веские в том виде, в каковом они были представлены Правительству». Член Президиума ВЦИК В.А. Аванесов сразу после ареста заявил Вацетису, что его не подозревают «в контрреволюционности или заговоре, или в состоянии какой-либо противоправительственной организации». Вацетис, по его словам, представил, что «где-то в недрах состоялась новая перегруппировка сил, которая выбросила на мое место новое лицо, каковым лицом, вероятно, выставлялись другие задачи, в корне расходящиеся с теми задачами, преследовать разрешение которых стремился я». Официальное заявление Смилги Вацетис проанализировал по частям:

1) Главком оказался не на высоте положения, Вацетис не хотел наступать на Востоке и не использовал тем самым победы на Волге, в то время как Каменев совершенно справедливо стоял за наступление на Востоке. Это заявление Ивара Смилги, по словам Вацетиса, «грешит отсутствием правдивости, так как именно я (Вацетис. — С.В.) предписал командующему Восточным фронтом форсировать действия против Колчака и разгромить его не позже средины августа; командующий же Восточным фронтом в то время доказывал, что покончить с Колчаком он может лишь не раньше осени; заявление о наступлении на восток надо „дешифровать“: „Наступать на Восток — это значит преследовать Колчака и доконать его, а организовать военные действия в Западной Сибири — это совершенно другое, это значит начать покорение Азиатской России, т. е. дать широкий размах нашим военным действиям, это значит гнаться за пространством, это значит втянуть значительную часть сил Восточного фронта в Западную Азию, в то время когда главный враг Деникин у нас на Юге, против которого и должны быть предприняты решительные военные действия — превосходными силами, сосредоточив их на Юге за счет всех других фронтов, имеющих второстепенное значение хотя бы временно. Так что заявление тов. Смилги в этом отношении совершенно не отвечает действительности“».

2) О «шкурниках и проходимцах». Ответить на это соображение Вацетис счел ниже своего достоинства, принимая во внимание, во- первых, тот факт, что для подобных заявлений есть начальник Полевого штаба, а во-вторых — невиновность генштабистов, освобожденных одновременно с Вацетисом[653].

По мнению Вацетиса, к зиме 1919/1920 гг. стала окончательно ясна правильность его стратегической линии: «Новый Главнокомандующий (С.С. Каменев) начал наступление на Юге… по другим планам. Он направил главный удар по казачеству; а против главных сил Деникина, т. е. против Добровольческой армии, им были направлены недостаточные силы… Августовское наступление, как построенное на основаниях, не отвечающих природе политической и стратегической обстановки, как мы знаем, кончилось для нас катастрофически. Мы потерпели поражение и были отброшены далеко на север, втянуты в зимнюю кампанию. Нынешнее же наступление, как мы видим, ведется по тому принципу, который был положен в основу моего июльского плана, с оставленного в Полевом штабе и предусматривавшего направление главного удара по Добровольческой армии»[654].

В заключение Иоаким Вацетис писал: «Главнокомандующий (Вацетис) держался того мнения, что нам необходимо добиться решительных результатов войны еще до наступления зимы. Следовательно, в течение июля, августа, октября месяцев необходимо было решить все важнейшие вопросы, выдвигаемые стратегией для окончательного сокрушения главного противника, каковым Главнокомандующий считал Деникина, под командованием которого находились как Добровольческая армия, так… и все силы Донского и иных казачеств, стремившиеся овладеть Югом России… Несомненно, что мы имели возможность нанести поражение Деникинской армии на основании тех мероприятий, которые были намечены Главнокомандующим в начале июля… Был выработан план восстановления наших фронтов и план операций против Деникина. По этому плану главный удар должен быть направлен на Добровольческую армию Деникина нашим отступлением от фронта Курск — Киев в общем направлении на Ростов на Дону четырьмя нашими армиями, а именно — 8-й, 13-й, 14-й и 12-й. Что касается Донского фронта, то Главнокомандующий полагал придать ему второстепенное значение и держать против него лишь 9-ю и 10-ю армии. Однако, по мнению Главнокомандующего, обстановка Республики сложилась так, что вряд ли исключительно работа стратегии могла дать возможность окончить победоносно войну до наступления зимы, так как разбитая нами Добровольческая армия Деникина могла бы снова отойти в район Нижнего Дона и снова использовать донское казачество в качестве своего прикрытия, что, несомненно, могло бы создать обстановку, в которой Деникин получил бы возможность снова восстановить утраченную боеспособность своих разбитых частей. Ввиду изложенного Главнокомандующий полагал, что для достижения поставленных им целей необходимо, чтобы на помощь стратегии пришла бы политика (курсив мой. — С. В.) а именно чтобы Правительство предложило бы всем казачествам, начиная с Донского, форменный мир. Главнокомандующий полагал, что Донское казачество было склонно выйти из рядов активных контрреволюционных вооруженных сил под условием оставаться нетронутыми нами… предложение Главнокомандующий сделать Правительству не успел вследствие совершенно неожиданного его ареста. Что же касается мероприятий стратегии, то они все были закончены к 8 июля, т. е. ко дню ареста Главнокомандующего. В Полевом штабе был совершенно готовый план восстановления Южного фронта, разработанный ранее Главнокомандующим на основании вышеприведенных предложений»[655]. Свой арест Вацетис оценивал следующим образом: «Разбираясь в военных событиях конца июня и начала июля (1919 г.), мы не можем замолчать один факт, имевший крупные последствия, а именно смена Главнокомандующего, или „освобождение его от должности“, как было сказано официально, в такой форме, как оно совершилось, а именно — сам Главнокомандующий Вацетис был внезапно арестован в то время, когда он был вызван в Москву, в Совет Обороны, и делал там доклад пред собранием о плане дальнейшей деятельности (не делал, а должен был сделать. — С.В.), причем дальнейшая обстановка этого „освобождения от должности“ привела к полному отсутствию преемственности между стратегической работой прежнего Главнокомандующего, т. е. Вацетиса, и нового Главнокомандующего Каменева. После ареста 8 июля никто не поинтересовался… каков же был план дальнейшей деятельности смещенного Главнокомандующего (естественно, все уже было решено. — С. В.). Его бывший начальник штаба Костяев тоже был арестован, арестованы также были ближайшие сотрудники Костяева и Вацетиса из лиц Генерального штаба. Таким образом, новый Главнокомандующий стал развивать свои оперативные работы на совершенно новой платформе»[656].

Телеграммы Л.Д. Троцкого В.И. Ленину о предполагаемых перестановках в высшем военном руководстве[657]

21 мая 1919 г.

Лично, в собственные руки

По прямому проводу из Харькова, принято 22.5.1919, 1 час.

<…>

№ 48/с.

3. На возвращение С.С. Каменева на Востфронт вместо Самойло[658] согласен, но не знаю, где сейчас С.С. Каменев. Против смещения Костяева также не возражаю (нередко сам поднимал этот вопрос), но вся трудность в замене его лицом, которое было бы не хуже. Не думаю, чтобы Лашевич был тверже Аралова. У него только другой уклон мягкости. Скорее уже для Полевого штаба подходит Гусев. Во всяком случае, при возвращении С.С. Каменева, а тем более — при смещении Костяева нужно предварительно поговорить с Главкомом, чтобы не расстроить сразу всей машины. Предлагаю начать с наиболее острого момента, то есть возвращения С.С. Каменева, а для этого разыскать его и немедленно вызвать в Москву. Одновременно наметить возможных заместителей Костяева и Аралова, что менее спешно. Сообщите принятые решения.

№ 51/с.

4. Дан ли предполагавшийся мандат Бонч-Бруевичу?[659]

№ 52/с.

5. ПОСТ-СКРИПТУМ. Должен, однако, сказать, что Кузьмин, Орехов, Наумов, Ветошкин были такого же мнения о Самойло, как Лашевич, Гусев, Смилга о С.С. Каменеве, как Аралов о Костяеве. Эти фронтовые привязанности — наша общая беда.

№ 49/с.

21 мая 1919 года.

Предреввоенсовета Троцкий.

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 109. Д. 14. Л. 103. Незаверенная машинописная копия.

Из протокола расширенного заседания Политбюро и Оргбюро ЦК РКП(б) — военные вопросы

2 июня 1919 г.

ЗАСЕДАНИЕ РАСШИРЕННОГО ПОЛИТИЧЕСКОГО И ОРГАНИЗАЦИОННОГО БЮРО от 2 ИЮНЯ 1919 ГОДА[660]

ПРИСУТСТВОВАЛИ: тт. Ленин, Раковский, Крестинский, Дзержинский, Каменев, Смилга, Калинин, Серебряков, Мицкевич, Томский, Муранов, Склянский, Цюрупа.

Порядок дня: 1. Военные вопросы: а) Реорганизация военного управления и военного командования на Украине; б) Западный фронт; в) Назначения и перемещения.

I. а) Реорганизация военного управления и военного командования на Украине в связи с постановлением ВЦИК от 1 июня 1919 года.

1. а) Как директива для членов комиссии, разрабатывающей формы взаимоотношений между Российской и Украинской Советскими Республиками, принять следующие положения, обязательные для представителей как Украинской, так и Российской Республики (см. приложение 1).

Ввиду сообщения т. Раковского, что командарм Ворошилов и Дыбенко большую часть отбитого у Григорьева военного имущества взяли в распоряжение своих армий — Поручить т. Раковскому послать т. Троцкому в Изюм телеграмму об этом и просить т. Троцкого принять самые энергичные меры к передаче этого имущества в распоряжение Реввоенсовета Республики.

Вопрос о направлении интернациональных формировании на Украине — Интернациональные формирования, имеющиеся на Украине, назначаются в 12-ю армию для действия в Галиции и Бессарабии.

б) Доклады тт. Склянского и Смилги о положении дел на Западном фронте.

См. приложение II §§ I, 2, 3.

4. Военному ведомству найти кандидатов для замещения должностей командарма и членов Реввоенсовета Белитармии.

5. Поручить Реввоенсовету Республики послать 5–6 тысяч пополнения Белитармии в одну из первых очередей, а также в одну из первых очередей подкрепить ее за счет новой мобилизации профессиональных союзов.

6. Тов. Смилгу делегировать в Белитармию для упорядочения дел в ней и разрешить ему приезжать в Москву для инструктирования работы т. Горбунова приблизительно один раз в 10 дней.

в) Вопросы о перемещении ответственных работников военного ведомства.

1. Тов. Гусев отзывается с Востфронта и назначается в Ставку комиссаром при начальнике Полевого штаба, если со стороны т. Троцкого не встретится препятствий.

2. Тов. Семашко откомандировывается с Запфронта и командируется в распоряжение т. Троцкого для назначения в одну из армий Донбасса или Южфронта.

3. Тов. Нацаренуса отозвать из Петрограда, если т. Сталин не возбудит формального протеста против его отозвания, и представить в распоряжение Реввоенсовета для назначения в одну из армий Донбасса или Южфронта.

4. Тов. Механошина откомандировать в распоряжение т. Троцкого и ускорить отъезд т. Раскольникова в Астрахань…

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 11. Л. 1–2. Машинописный текст.

Приложение 1

ВОЕННАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ НА УКРАИНЕ

I. Действующая армия

Украинский фронт упраздняется. Вместо него образуется армия, действующая в направлении на восток и подчиненная Южфронту (ныне 2-я Украинская армия) и 12-я армия, действующая в направлении на запад и подчиненная непосредственно Главнокомандованию.

II.

1) Вся территория Украины разделяется на военные округа, число и границы коих определяются Реввоенсоветом Республики немедленно.

2) Окружные военные комиссариаты подчиняются во всех отношениях и безо всяких ограничений Всероссийскому главному штабу на общих основаниях, как и в Российской Республике, и создаются и работают по штатам военных округов этой последней.

3) Званием наркомвоена Украины и правом голоса в Совнаркоме Украины пользуется окружный военный комиссар Киевского военного округа. При Наркомвоене Украины существует секретариат по особому штату.

4) Штат секретариата Наркомвоена Украины разрабатывается этим последним и утверждается Реввоенсоветом Республики. Состав служащих назначается Наркомвоеном Украины.

5) Наркомвоен Украины информирует Совнарком Украины о состоянии воендел на Украине, представительствует при установлении взаимоотношений всех окружных военных властей с гражданскими органами и при улаживании конфликтов, возникающих между военными властями и гражданскими.

На основании этих директив Реввоенсовет Республики разрабатывает положение о правах Наркомвоена Украины и вносит на утверждение Политбюро ЦК. Политбюро ЦК принимает решение об этом положении, снесясь с Политбюро КПУ.

6) Все центральные органы Народного комиссариата по военным делам Украины упраздняются или передаются в состав других ведомств, за исключением тех и в тех пределах, кои признается необходимым сохранить Реввоенсоветом Республики.

7) Это постановление подлежит проведению к 7 июня с.г.

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 11. Л. 5–5 об. Машинописный текст.

Приложение 2

1. ЦК поручает Реввоенсовету Республики реорганизовать войска Западного фронта (Белитармии, Латармии и т. д.) и свести их в боевые соединения, руководствуясь исключительно стратегическими соображениями.

2. Реввоенсовету Республики предоставляется право все национальные дивизии и отдельные части в зависимости от обстановки в кратчайший срок переформировать, сводить их в общеномерные дивизии и переводить их на другие фронты из занимаемых в данное время ими районов.

3. Эстляндскую армию как отдельное самостоятельное боевое соединение — расформировать.

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 11. Л. 6. Машинописный текст.

Письмо бывшего Главнокомандующего войсками Восточного фронта А.А. Самойло И.И. Вацетису об обстановке в РВС фронта

г. Серпухов

8 июня 1919 г.

Совершенно доверительно

Иоакиму Иоакимовичу Вацетису

МИЛОСТИВЫЙ ГОСУДАРЬ, ИОАКИМ ИОАКИМОВИЧ!

Командуя в период с 6 по 28 мая войсками Восточного фронта[661], я, как командующий, был поставлен в очень тяжелое положение создавшимися отношениями с членами Реввоенсовета фронта, тт. Гусевым и Лашевичем. Эти отношения, а равно названные лица, оказывали столь сильное влияние на принятие и осуществление всех оперативных соображений, что ныне, для общей пользы дела, считаю своим служебным долгом совершенно честным образом, для Вашего личного осведомления, довести до Вашего сведения о названной обстановке, в которой приходилось работать по управлению войсками фронта.

Непосредственное участие тт. Гусева и Лашевича в принятии решений по оперативным вопросам, как мне кажется, было заведено и осуществлялось с согласия самого т. Каменева. Спустя несколько дней после моего приезда на фронт т. Гусев от лица Реввоенсовета потребовал от меня (в присутствии члена Реввоенсовета 5-й армии т. Розенгольца), чтобы я не обсуждал оперативных вопросов с начальником штаба в отсутствии членов Реввоенсовета, ссылаясь на то, что такой порядок принят на фронте и что я обязан его и придерживаться, а не ограничиваться представлением Реввоенсовету на подпись уже подготовленные распоряжения, как результата моего обсуждения обстановки совместно с начальником штаба. В пояснение этого первого инцидента считаю нужным доложить, что т. Гусев и Лашевич приходили в штаб около 12 часов, в то время как я с начальником штаба начинал работу с 10 час. и этим свободным промежутком я пользовался, чтобы на свободе от других занятий Реввоенсовета неоперативного характера возможно тщательнее обдумать обстановку и принять решение, что, конечно, отнюдь не исключало соответствующего доклада начальника штаба Реввоенсовету.

Должен оговорить, что третий член Реввоенсовета, т. Юренев, в этом отношении держался на вполне законной почве: наряду со вниманием, самым напряженным, ко всем операциям, он ни разу не позволил себе оказать давление на принятие тех или других оперативных решений и, наоборот, старался сгладить, насколько мог, назревавшие конфликты с тт. Гусевым и Лашевичем. Воспоминания о сотрудничестве с т. Юреневым у меня остались самые лучшие.

Насколько я мог себе объяснить создававшуюся обстановку, последняя явилась прямым следствием смещения т. Каменева, у которого установились почти дружественные отношения с т. Гусевым: оба даже жили в одном доме, каковое обстоятельство, несомненно, имело большое значение, так как т. Каменев, оставаясь после своего ухода жить в Симбирске и даже на прежней квартире, не мог не сохранять, как мне казалось, деловых сношений с т. Гусевым, а через него влиять даже на принятие тех или других решений, на осуществление своих взглядов и пр. Я замечал случаи, когда т. Гусев высказывал, например, один взгляд, а затем, даже в тот же день, после поездки к себе домой, возвращался со взглядами иными или измененными. Утверждать всего этого, конечно, не могу, но вероятность такого общения напрашивается сама собой.

Отношения т. Лашевича ко мне носили несколько иной характер. Как бывший командарм, т. Лашевич знаком ближе с военным делом, но у меня до сих пор не составилось определенного мнения, кто на кого влияет: т. Лашевич на т. Гусева или обратно, один факт был налицо — оба во всех вопросах занимали совершенно одинаковое положение, но участие т. Лашевича выражалось не в обсуждении военных вопросов, а в простом критиканстве, как мне казалось, иногда даже малообоснованном, но всегда с самым авторитетным видом и в самой категорической и даже резкой форме. Свое отрицательное отношение к оперативным соображениям г. Гусев и Лашевич высказывали при этом открыто, не стесняясь даже присутствием в комнате посторонних лиц, иногда прибывших из армии. Как яркие примеры последнего могу привести следующее: 1) в вопросе об известной телеграмме командарма 5-й Тухачевского, открыто обвинившего меня в противоречивых распоряжениях, т. Гусев принял определенное положение защитника т. Тухачевского, коего он находил совершенно правым, что и не скрывал высказывать и при посторонних; 2) Когда командарм 2-й[662] возбудил вопрос о передаче ему из состава 5-й армии двух полков, каковую передачу я не соглашался, по оперативным соображениям, произвести в ближайшие дни, т. Гусев вызвал к аппарату командарма 2-й и советовал ему настаивать передо мной на передачу полков, обещая ему и свое содействие в этом отношении.

В своих шагах такого рода т. Гусев иногда переходил даже границы общего приличия: так, когда т. Новицкий (помощник командующего Южной группой т. Фрунзе) по аппарату передал т. Гусеву о желании т. Фрунзе переговорить со мной о судьбе Южной группы (таковая мной признавалась, вопреки мнению Реввоенсовета, к существованию лишь как оперативное соединение), т. Гусев ответил, что разговаривать со мной не стоит, так как состоялось назначение ком- фронтом снова т. Каменева, и затем, через несколько минут разговора на другие темы, т. Гусев снова подтвердил т. Новицкому свой совет такой фразой: «не забудьте же передать Фрунзе, чтобы он не расточал по-пустому бисера» (по поводу Южной группы). При моем совещании по этому поводу с т. Юреневым, как мне реагировать на приведенную выше фразу в официальном служебном разговоре, т. Юренев убедил меня передать ему этот инцидент для улаживания, дабы избежать непосредственных разговоров моих с т. Гусевым.

Как дополнение к доложенному, считаю необходимым отметить высказывавшийся мне не раз взгляд, что т. Каменев и в своих служебных отношениях далеко не был беспристрастен к своим сотрудникам, число коих, по отзывам лиц, близко знавших Каменева, последний упорно пополнял по соображениям, не только преследовавшим пользу службы.

Данную черту отмечаю здесь потому, что мне пришлось даже при известии о возвращении т. Каменева советовать некоторым непосредственным сотрудникам комфронта (я не имею здесь в виду начальника штаба, а лиц, которые просили их разговор считать частным) не осложнять дела возбуждением вопроса об одновременном уходе с Востфронта, хотя бы т. Каменев и утяжелял службу своим пристрастным отношением к сотрудникам, не им лично выбранным.

Прошу принять уверение в совершенном моем уважении и преданности

А. САМОЙЛО

Город Серпухов

8 июля 1919 г.

Верно: Генерального штаба (подпись)

Резолюция В.И. Ленина: «Склянскому и Троцкому. Секретно».

РГАСПИ. Ф. 2. Оп. 1. Д. 10076. Л. 1–2 об. Заверенная машинописная копия.

Резолюция В.И. Ленина — автограф карандашом.

На документе имеются пометы: 1) Э.М. Склянского о прочтении: «Ск» посередине Л. 1; 2) «Дело № 2».

Сопроводительная И.И. Вацетиса Л.Д. Троцкому

№ 224/8, г. Серпухов.

9 июня 1919 г.

Совершенно секретно. В собственные руки

Председателю Революционного военного совета Республики Л.Д. ТРОЦКОМУ

Препровождаю копию доклада бывшего командующего Восточным фронтом Самойло, сделанного мне в частном порядке. Ради пользы дела и создания нормальных условий работы на Восточном фронте, считаю необходимым этот доклад довести до Вашего сведения.

ПРИЛОЖЕНИЕ: копия доклада бывшего командвост Самойло.

ГЛАВНОКОМАНДУЮЩИЙ Вацетис

Верно: Генерального штаба Мартынов

РГАСПИ. Ф. 5. Оп. 2. Д. 160. Л. 9. Подлинник — машинописный текст на бланке Главнокомандующего всеми вооруженными силами Республики с автографом красным карандашом.

Сопроводительная Л.Д. Троцкого в ПБ ЦК РКП(б)

В Политическое бюро Центрального комитета РКП

Мною получен через Главкома прилагаемый при сем доклад бывшего командвост Самойло, сделанный Главкому в частном порядке.

Считаю со своей стороны полезным ознакомление Политбюро ЦК с этим докладом.

Равным образом прилагаю частное письмо ко мне коморси Беренса, которого знаю, как малоактивного, но очень добросовестного и честного работника. Выход вижу только один: назначение самостоятельным заместителем по морским делам авторитетного, энергичного работника, который целиком вошел бы в дело и производил бы необходимые целесообразные нажимы, которые теперь — при отсутствии всякого серьезного контроля — заменяются случайными щипками.

Оба письма по ознакомлении прошу мне вернуть.

19 июня 1919 г.

Л. Троцкий

№ 152/с[663]

г. Курск.

РГАСПИ. Ф. 5. Оп. 2. Д. 160. Л. 16.

Подлинник — машинописный текст с автографом синим карандашом.

РГАСПИ. Ф. 5. Оп. 2. Д. 160. Л. 10–11 об. Заверенная машинописная копия.

Телефонограмма С.И. Гусева Э.М. Склянскому о противоречии действий по переброске частей с Восточного фронта решению ЦК РКП(б).

Позднее 15 нюня 1919 г.

Телефонограмма № 707

Тов. Склянскому

С Востфронта были сняты по 25 июня: из фронтовых резервов 15 разных полков (бригада 4-й дивизии, башкирские части, крепостные полки) и из армий (из боевой линии) 2 бригады 2-й дивизии и 1-я бригада 5-й дивизии. Востфронт лишился своих фронтовых резервов, Туркестанская армия своего армейского резерва (2 бригады 2-й дивизии) и 5-я армия своего армейского резерва (бригада 5-й дивизии). В настоящее время с Восточного фронта снимаются еще 2 дивизии: 31 — я (из 5-й армии), которая была намечена к снятию согласно решению ЦК, и 7-я дивизия (двухбригадная из 2-й армии, бывшая в армейском резерве) с бригадой Аргира (из 3-й армии). Никаких других приказаний о снятии частей дивизии командированием не давалось и в ближайшее время давать не предполагается. Вокруг снятия этих частей было много разговоров и споров, но самое снятие никакой путаницы не создало. Протест тов. Смирнова психологически совершенно понятен, т. к. ослабление 5-й армии в то время, когда начал развиваться последний решительный удар на Златоуст, ощущается армией весьма болезненно. Дальнейшее снятие частей с Востфронта, который за май — июнь лишился 42 полков, по крайней мере, в ближайшие 2–3 недели считаю опасным и создающим реальную основу для справедливых протестов со стороны армий и фронта, а также противоречащим решению ЦК. Самая возможность дальнейшего снятия частей с Востфронта обусловлена обязательной посылкой туда винтовок и пулеметов для вновь формируемых частей и пополнения прежних формирований. К сожалению, наряд на июнь на Восточный фронт вовсе не выполнен, и Востфронт получил только 2,5 тысячи винтовок. Причина невыполнения наряда — путаница в ЦУСе, который дал сначала наряды на один склад, а затем перевел наряды на другой склад.

Член РВСР С. Гусев

РГВА. Ф. 6. Оп. 10. Д. 14. Л. 200–201. Автограф сиреневым карандашом.

Выписка из протокола заседания ЦК РКП (большевиков) о военных вопросах

3 июля 1919 г. (утреннее заседание)

Протокол заседания ЦК РКП (большевиков) 3/VII—1919 г. (утреннее заседание)[664]

Присутствовали: тт. Ленин, Томский, Л.Б. Каменев, Калинин, Серебряков, Смилга, Дзержинский, Сталин, Белобородов, Троцкий, Крестинский, Стучка, Бухарин, Евдокимов, Зиновьев, Муранов, Стасова, Данишевский, Розенгольц и Гусев.

V. Военные вопросы:

1. а) Перенести Полевой штаб Реввоенсовета Республики в Москву. (Единогласно).

б) Назначить Главкомом Командвоста С.С. Каменева. Начальника Штаба по соглашению с ним.

в) Вацетису дать почетное военное назначение с приличным окладом. Назначение конкретно утвердить Политбюро.

2. Создать Реввоенсовет Республики из шести фактически работающих в нем товарищей. В состав его ввести председателем т. Троцкого, тт. Склянского, Гусева, Смилгу, Рыкова и Главкома С.С. Каменева. Всех прежних членов Реввоенсовета от этого звания освободить.

3. В присутствии тт. Милютина, Рыкова, Красина, Цюрупы, Межлаука, ЦК постановляет немедленно объединить всю организацию снабжения армии. Техническое проведение поручить одному лицу (члену Реввоенсовета Республики тов. А.И. Рыкову), который получает диктаторские полномочия в области снабжения армии. Малый Совет обороны в связи с объединением снабжения армии — упраздняется.

4. Проект письма ЦК к военным комиссарам, представленный тов. Зиновьевым, по обсуждении его т. Зиновьевым и Троцким, передать в Политбюро.

Поручить т. Троцкому и Смилге составить и издать от имени Реввоенсовета Республики предусмотренную постановлением VIII Съезда партии инструкцию о правах и обязанностях комиссаров в армии.

5. Кроме происходящих мобилизаций 19-летних и 10 % профессиональной остальные массовые партийные и профессиональные мобилизации приостановить. Приостановить также массовые отправки коммунистов по старым нарядам. Впредь производить лишь персональный отбор партийных работников для замещения должностей комиссаров в армии и на политическую работу в армии и в тылу, в особенности среди гарнизона.

6. В целях получения наибольшего количества, как политработников для армии и тыла, так и работников по снабжению, прекратить или, по крайней мере, до минимума сократить работу в центральных и местных не абсолютно необходимых комиссариатах и отделах.

Печатается по: Trotsky’s papers. Т. 1. 1917–1919. L.; Р, 1964. Р. 578–580.

Телеграмма члена РВСР и РВС Южного фронта А.И. Акулова В.И. Ленину и Л.Д. Троцкому с просьбой об освобождении его от ответственной военной работы

№ 8484.

6 июля 1919 г.[665]

2 час. 40 мин.

ТЕЛЕГРАММА

Из Ряжска, ж.д. — В Москву, предреввоенсовет ТРОЦКОМУ по нахождению; предсовнарком ЛЕНИНУ

По целому ряду причин я заключаю, что Курск[666] военной политике меняется. За время моей работы я пришел к некоторым бесспорным для меня выводам, изменить которые в угоду настроению момента я не в силах. Позвольте просить Вас освободить меня от всякой военной работы или, по крайней мере, от особо ответственной. А если по условиям момента дальнейшее мое участие в военной работе необходимо, прошу дать мне отдельно организационную задачу в виде формирования одной какой-либо дивизии. Я думаю, что эту задачу я решил бы хорошо, если бы мне дано было право выбирать наштаба по месту указания и с его согласия. Не откажите ответить —

Реввоенсовет Южфронта, мне по нахождению. № 882.

Член Реввоенсовета Ал. Акулов

Резолюция тов. Склянского: «тт. КРЕСТИНСКОМУ и СТАСОВОЙ. 8.VIII. Ск».

РГАСПИ. Ф. 5. Оп. 1. Д. 1237. Л. 1. Незаверенная машинописная копия.

Телеграмма Г.Я. Сокольникова Л.Д. Троцкому и В.И. Ленину о несогласии со стратегическим планом Главкома С.С. Каменева

24 июля 1919 г.

ПРЕДРЕВСОВЕТ РЕСПУБЛИКИ ТРОЦКОМУ

ПРЕДСОВОБОРОНЫ ЛЕНИНУ

копия: ГЛАВКОМ КАМЕНЕВУ.

Козлов, 24 июля. На совещании с Главкомом в Козлове я высказал соображения против предложенного им плана. Не претендуя на то, чтобы этот план пересматривался, что только спутало бы намеченную операцию, не считаю себя вправе не указать на обстоятельства, которые так или иначе должны быть учтены. Считаю ошибочной мысль, что удар Деникина направляется в восточном направлении: во-первых, с этого участка Деникин уже производит переброску в других направлениях; во-вторых, он будет наносить удар возможно дальше от фронта наших восточных армий, чтобы затруднить естественно предполагаемую их переброску; в-третьих, политически Деникину не интересно спасать Колчака, а в военном отношении спасать слишком дорого, трудно, долго. В действительности удар более оснований ждать в западном направлении: во-первых, на это указывает присутствие здесь ударных частей; во-вторых, здесь ближе базы — черноморские порты; в-третьих, установление единого фронта на западе с румынами и поляками стратегически легче, политически выгоднее. Самым вероятным из западных направлений является направление на Брянск. При комбинировании удара на Брянск с уже вполне обозначившимся движением поляков на Мозырь создается угроза гигантского мешка, в который попадает вся украинская группа, ибо захватом только этих двух узлов Украина отрезается от Москвы. С другой стороны, распространение вдоль черноморского побережья уменьшает значение Новороссийска, а вместе с ним Кубанской области для Деникина, что приобретает особо важный смысл в связи с восстаниями на Кавказе и Кубани, разногласиями с Кубанской радой, столкновениями с Грузией, то есть факторами, выжимающими деникинскую армию из кубанской колыбели. Поэтому сосредоточивать удар со стороны Дона и Кубани может означать наносить удар на наименее важном для Деникина направлении, поскольку южная Украина будет им уже превращена в новую операционную базу. Возможность захвата Украины, катастрофа украинских армий должны более тщательно учитываться. Одновременно Деникин готовит крупную операцию в общем направлении от Урюпинской на Грязи.

Утверждаю, что Деникин вообще опаснее Колчака, ибо, во-первых, он имеет многочисленный офицерский кадр; во-вторых, слабо поддающиеся политразложению казачьи части, притом кавалерийские; в-третьих, более короткие коммуникационные и операционные линии. Настоящее положение на Южфронте представляет не столько перелом, сколько антракт. Если инициатива возобновления активных действий окажется в руках Деникина (а, по-видимому, это будет так), то мы снова можем попасть в невыгодное положение, и указанные перспективы начнут получать реальное значение. Каждый день промедления намеченных перебросок, каждое замедление подхода пополнений и в особенности присылки вооружения получает в нынешней обстановке чрезвычайный вес. Добавляю: за район 8-й, 9-й, 10-й армий можно быть сравнительно спокойным. В районе 13-й не исключены самые неприятные сюрпризы, возможности. В районе Сумской и Полтавской групп также положение неустойчивое; дальше к югу не осведомлен ввиду отсутствия связи. О получении этой телеграммы прошу уведомить особо.

Сокольников

Помета В.И. Ленина: «от Сокольникова; в архив»[667].

РГАСПИ.Ф. 2. Оп. 1. Д. 10708. Л. 1–2.

Подлинник — машинописный текст с автографом.

Помета В.И. Ленина — автограф синим карандашом[668].

Записка Л.Д. Троцкого по прямому проводу в ЦК РКП(б) о необходимости отправки ответственных коммунистов в прифронтовые губернии, где происходят формирования частей для Южного фронта

№ 237

27 июля 1919 г.

2 часа.[669]

Совершенно секретно

Записка по прямому проводу из Козлова, принята 27.7.1919

2 часа.

Москва, Склянскому для ЦК

Сейчас решающее значение имеет политработа в прифронтовых губерниях, где идут формирования Южфронта. Направить туда надо ответственных работников — агитаторов парткомов. Необходимо отправить немедленно Стеклова.

№ 237. 27 июля. Предреввоенсовет Троцкий.

Послано: т. Ленину, т. Серебрякову, т. Стасовой по телефону

РГАСПИ. Ф. 5. Оп. 2. Д. 160. Л. 17. Машинописный текст.

Докладная записка Л.Д. Троцкого Центральному комитету РКП(б) о ликвидации конфликта со штабом Южного фронта

3 августа 1919 г.

ВЕСЬМА СЕКРЕТНО

ЦЕНТРАЛЬНОМУ КОМИТЕТУ РОССИЙСКОЙ КОММУНИСТИЧЕСКОЙ ПАРТИИ

Не столько для формальной ликвидации недоразумения с моей телеграммой по поводу Козловского штаба, сколько ввиду огромной важности вопроса по существу, считаю необходимым более близко ориентировать ЦК относительно создавшегося положения.

1. Фактические подробности — для ликвидации конфликта

После сообщения мне Сокольниковым (других членов Реввоенсовета не было в Козлове) относительно недостаточного «оперативного авторитета» и выраженного мимоходом командюжем сомнения относительно плана, я предполагал было с командюжем вовсе не говорить об этом вопросе. Мотив, высказанный мною Сокольникову, был формален: «исполнение плана Главкома не есть вопрос и не может быть предметом разговоров и пересудов». В тот момент я послал вам телеграмму, но через час или два, накануне отъезда, снова обдумал положение, поехал к Сокольникову и сказал ему, что, пожалуй, вернее перешагнуть через формальные соображения и поставить вопрос по существу ребром. Он согласился. Последовал краткий разговор с командюжем, который ответил: «Я слишком хорошо знаю, как трудно заранее с уверенностью сказать, какой из планов даст лучшие результаты, но я солдат, умею подчиняться и кроме того хочу успеха. Если у вас есть кто лучше моего, назначьте, ибо против Деникина необходим успех и республике, и мне. Но если оставите меня, выполню все и сделаю, что могу». Наштафронта Пневский, которому мною поставлен был вопрос о мерах осуществления принятого плана, высказался о плане довольно положительно или, вернее, пассивно, как о чем-то, что решено. Тут мы решили с ним удалить Перемытова, заменив его Беренсом. Рассчитывая на назначение Селивачева, авторитетного и опытного в оперативном смысле человека, через которого можно будет иметь некоторую проверку как сомнений, колебаний, так и фактических ошибок, мы с Сокольниковым пришли к выводу, что таким путем дело будет поставлено с достаточной основательностью, вполне обеспечивающей проведение плана.

В этих условиях вы можете себе представить мое изумление, когда я в Пензе получил паническую телеграмму Политбюро.

2. Фактическое положение

Удар решен со стороны Царицына, т. е. Камышина, т. е. ныне Саратова. Насколько я понимаю, причина одна: сюда ближе доставить подкрепления с Восточного фронта. В жертву этому соображению приносятся все остальные.

а) наступление будет идти по самому длинному пути;

б) по Донской области, где встретит наивысшее сопротивление;

г) группировка подкреплений производится у чрезвычайно зыбкого участка фронта. За время переброски сдан Камышин;

д) воронежское направление остается самым коротким и по составу населения — линией наименьшего сопротивления (крестьянство, а не казачество)[670];

е) 8-я армия (Воронежское направление) является, бесспорно, сильнейшей и надежнейшей во всех отношениях. Решающий удар на этом направлении гораздо более обеспечен всей обстановкой, равно как и самая группировка подкреплений в тылу 8-й армии гораздо надежнее[671].

Но, оставляя в стороне вопрос выбора направления основного удара, должен указать на полную неразработанность всей постановки наступления с организационно-снабженческой стороны.

В запасных частях армий Южного фронта имеется уже сейчас очень значительное количество пополнений. Они не могут быть пущены в дело вследствие несвоевременного прибытия обмундирования и вооружения. Этот вопрос составляет часть оперативного плана. Необходимо было разработать детально, куда направлять маршрутными поездами снабжение, вооружение, обмундирование для скорейшего упрочения армий на наиболее важных участках. Этот вопрос совершенно не был разработан ни в малой степени. Между тем, влитие вооруженных пополнений имеет несравненно большее значение, чем присоединение двух дивизий Восточного фронта, из коих прибытие первой совершенно неопределенно во времени, а вторая как будто вообще стоит под знаком вопроса.

Поскольку для решающего удара будут иметь значение две дивизии Восточного фронта, считаю, что время, затраченное на переброску их на Воронежское направление, окупилось бы сторицей ударом по наиболее короткому и наиболее благоприятному во всех отношениях пути. По существу дела главное командование свелось к двум дивизиям с Восточного фронта и к геометрической линии наступления; но линия уже изменилась, удлинившись после падения Камышина.

При таким положении полагаю, что план как план практически не пройдет. Будет идти нажим по всему фронту, у нас перевес сил, раньше или позже общеорганизационная партийная работа скажется. При перевесе сил мы нажмем, прорвем, отбросим и будем наступать, сжимая кольцо.

Я прилагаю при сем разговор по прямому проводу Главкома с командюжем[672]. Из разговора видно, какие неопределенные очертания приобретает план при его практическом проведении. Фактически придется решать фронту и, по-видимому, довольно эмпирически, так как данный сверху план не заключает в себе элементов развития.

3. Назначение Селивачева по существу

Конечно, Политбюро — надеюсь — не собирается[673](гипотетически)внушать доверие к «оперативному авторитету». Тут нужны некоторые более деловые[674] гарантии. Назначение Селивачева и является в моих глазах такого рода относительной гарантией не только по отношению к Козлову, но и по отношению к Москве, т. е. если там будут делаться серьезные промахи, то Селивачев своевременно тактичным советом (если захочет) поправит без конфликта. Видимость будет соблюдена, и план будет проводиться как нужно. Селивачев, во всяком случае, всеми признается умным, способным и знающим человеком. Весь вопрос в том, в какой мере он захочет быть добросовестным и активным. Но если он останется чисто пассивным исполнителем, вреда и тогда не будет, а небольшая польза будет, так как в повседневной работе он не сможет не вносить те или другие поправки в работу Козловского командования.

Отсюда небольшой вывод. При всей полноте веры в оперативный авторитет нет основания отказываться от кое-каких дополнительных практических гарантий, которые в дальнейшем ходе событий могут оказаться надежнее веры и надежнее самого авторитета, а в настоящее время обеспечивают только наилучшее (т. е. наиболее свободное от грубых промахов) проведение намеченного плана.

Троцкий

3 августа

Ромодан — Миргород

P.S. Назначение Селивачева состоялось. Полагаю, что демонстративное укомплектование Реввоенсовюж отпало. Стало быть, инцидент исчерпан.

Л. Троцкий

РГАСПИ. Ф. 5. Оп. 2. Д. 160. Л. 37–38 об.

Подлинник — машинописный текст с правкой и автографом простым карандашом.

Опубл. в сб: Краснов В.Г., Дайнес В.О. Неизвестный Троцкий. М., 2000. С. 205–208.

Печатается по тексту подлинника.

Телеграмма И.Т. Смилги Центральному комитету РКП(б) о необходимости собрать пленум ЦК для решения вопроса о Южном фронте

16 августа 1919 г.

0 час. 21 мин.

Москва, ЦК коммунистов — Стасовой

Внеочередная. Военная

Моховая 7, кв. 3

Считаю долгом поставить ЦК в известность о следующем: поездка в Козлов и свидание с остальными членами Южфронта привели меня к убеждению, что присутствие Троцкого и Сокольникова на фронте является гибельным. Я считаю их главными виновниками поражений на юге. Созданная ими организация и прием работы показывают, что им чуждо понимание военного дела. В области командования, управления, снабжения — хаос, благодаря неумению поставить дело. При таком положении усилия центра не могут быть использованы на Южном фронте в должном объеме. Теперешний состав Реввоенсовета неработоспособен. Прошу около 25 августа собрать пленум для окончательного решения вопроса о Южном фронте. Нерешение этого вопроса будет стоить республике лишних средств, сил и крови.

0 час. 21 мин.[675] Смилга[676]

РГАСПИ. Ф. 5, Оп. 2. Д. 160. Л. 48. Машинописный текст на телеграфном бланке.

Шифрограмма И.Т. Смилги С.И. Гусеву о необходимости отозвания с Южного фронта Л.Д. Троцкого и Г.Я. Сокольникова и обновления РВС фронта

№ 956[677] копия — тов. Стасовой

16 августа 1919 г.

10 час. 50 мин.[678]

Москва, Реввоенсоветреспублики ГУСЕВУ

Убедился, что командюж не справляется с делом. Также убедился, что присутствие Сокольникова и Троцкого ничего, кроме гибели, фронту не принесут. Их работа противоречит самым основным положениям военного дела. Громадные Реввоенсоветы и распределение работ между отдельными членами приводит к полной децентрализации в области командования и управления войсками, что, в свою очередь, приводит к полному развалу и гибели. Никакой возможности влиять на Южный фронт и даже на свои армии при теперешнем составе фронта у меня нет. Единственный выход из положения: отозвать Троцкого и Сокольникова с фронта, создать нормальный Реввоенсовет фронта с[679] меня, Лашевича и дельного военспеца и приступить к выкачиванию работников с востока. Положение на левом фланге крепнет с каждым часом. Нет сомнения, что операция будет проведена успешно. Дайте мне ответ немедленно.

№ 019

Смилга

16/8 10 час. 50 мин.

Расшифровал и оригинал сжег (ПОРТНОВ)

Верно: Секретарь комиссара Полевого штаба Реввоенсовета Республики М. Буракова

РГАСПИ. Ф. 5. Оп. 2. Д. 160. Л. 49. Заверенная машинописная копия.

Выписка Особого отдела ВЧК из белогвардейской газеты «Утро Юга» — со статьей Н. Всеволодова «Разгром Южных советских армий»

16 сентября 1919 г.[680]

Сов. секретно

Выписка из белогвардейской газеты

Разгром Южных советских армий

12 марта 1919 г. войскам советских армий Южного фронта был отдан приказ о переходе с рассветом 16 марта 1919 г. в самое решительное наступление на Новочеркасск.

Характерно, что штаб фронта, отдавая этот приказ, не имел ни малейшего понятия ни о расположении частей 9-й армии, ни тем более частей 8-й армии, которая должна была наносить главный удар от Луганска. Благодаря стихийной непогоде связь штаба фронта с 8-й и 9-й армиями, а также между штабами армий и дивизий была утеряна.

Штабы армий в течение недели не знали, что делалось в дивизиях и даже где таковые находились.

А в это время 16-я дивизия 9-й армии совершала весьма опасный фланговый марш, сменяя части 12-й дивизии 8-й армии на фронте от устья р. Калитвы до ст. Митякинской.

12-я дивизия только головными частями стала подходить к ст. Луганской, опаздывая почти на 5 суток. Кавалерию 16-й дивизии и отдельную кавалерийскую бригаду 9-й армии нигде не могли разыскать, а ведь она была предназначена для преследования противника, которого еще надо было разбить.

При таких-то обстоятельствах должна была начаться атака 8-й и 13-й армий, от которой Гиттис ожидал решения участи всей кампании.

Но зоркое командование Добровольческой армии предупредило эту атаку. 15 марта н.с., т. е. ровно на сутки ранее, Добровольческая армия, вырвав инициативу из рук противника, сама перешла в наступление, атаковав его к юго-востоку от Луганска. Эта атака оказалась для советской армии роковой.

В однодневном бою 2-я бригада 21-й дивизии 8-й армии, изображавшая вершину клина «Макензеновской фаланги», была разбита наголову. Остатки ее в беспорядке бросились бежать на Луганск и по дороге увлекли за собой части Инзенской дивизии, брошенные из резерва.

Советское командование еще 17 марта 1919 г. пробовало было восстановить положение решительным переходом в наступление на фронте всех армий, но было уже поздно. Инициатива всецело перешла в руки командования Добровольческой армией.

Гиттису пришлось уже не наступать, а отбиваться: не бить, а парировать могущественные удары Добровольческой армии, посыпавшиеся на ударную советскую группу один из другим.

Прорвавшаяся кавалерия Добровольческой армии углубила прорыв до самого Луганска, наводя всюду на советские войска панику и смятение.

Советское командование сильно растерялось и стало разыскивать «волчью дивизию» Шкуро и танки.

О дивизии генерала Шкуро и советских войсках знал каждый красноармеец. Говорили, что эта дивизия пленных не берет; одета она в волчьи шапки и волчьи шкуры; впереди дивизии развивается знамя с изображением волчьей головы, а на обороте которого надпись: «Смерть коммунистам». Указывали, что в атаку эту дивизию всегда ведет сам генерал Шкуро. Около имени последнего сложилось много легенд. Одно имя этого генерала наводило на красноармейцев непонятный страх и трепет. Появление дивизии всегда было связано с поражением советских войск.

Командование фронтом как бы поддерживало и способствовало развитию этих слухов и 17 марта 1919 г. срочной телеграммой запросило все армии о местонахождении «волчьей дивизии генерала Шкуро».

В этой телеграмме за подписью Гиттиса указывалось, что от своевременного обнаружения дивизии генерала Шкуро зависит исход операции, завязавшейся у Луганска.

Или в армиях у страха глаза были велики, или нашлись злые шутники, но только к 20 марта 1919 г. ото всех армий (не исключая 10-й) дружно поступили срочные донесения, что «волчья дивизия генерала Шкуро обнаружена на их фронте». Иначе говоря, таинственная дивизия генерала Шкуро была одновременно обнаружена на фронте всех шести советских армий.

Не лучше было и с танками. Командующий 10-й армией генштаба Клюев донес, что на ст. Ремонтная обнаружено 80 малых танков с английскими командами. Указанные заведомо неверные и противоречивые донесения еще более сбили с толку Гиттиса и создали неуверенную и крайне нервную обстановку.

Та же участь постигла и Московскую дивизию. Не успев закончить сосредоточение у Луганска, эта дивизия, введенная в бой по частям малыми пикетами, быстро растаяла в море атак и, в буквальном смысле слова, «была разбита по частям».

12-я дивизия к 20 марта 1919 г. едва лишь начала появляться, головными частями у ст. Луганской, почему Гиттис во избежание нового отдельного поражения не решился пустить ее в бой.

В это время на левом фланге 9-й армии бездействовала и лишь молча присутствовала на поле сражения при разгроме 8-й армии, на правом фланге 13-й армии генштаба Геккера и 2-я Украинская армия втянулась в ожесточенный бой с левофланговыми частями армии генерала Май- Маевского, в том числе и с дивизией генерала Шкуро.[681]

Крепко вцепившись в две дивизии 13-й армии, дивизия генерала Шкуро прочно приковала их к одному месту, не позволив оказать помощь трем советским дивизиям, которые громились у Луганска.

К 1 апреля 1919 г. Гиттис окончательно признал свое поражение и в пространном донесении в Серпухов сообщил о переходе им впредь до нового сосредоточения ударных сил к обороне.

Новый план Гиттиса была рассчитан на следующее: части 9-й армии должны были занять слабыми частями 14-й дивизии линию р. Лонна от устья до ст. Каменской; все остальные силы армии — 16 и 23-й дивизии сосредоточить у ст. Гундеровской и Новобожедаровки и совместно с 12-й дивизией у Митякинской атаковать правый фланг армии генерала Май-Маевского с фланга и тыла.

Благодаря умышленному распоряжению штаба 9-й армии, ударная группа была сосредоточии, вопреки приказу фронта, не у Новобожедаровки, вблизи 8-й армии, а у Усть-Белокалитвеной, удаленной от 8-й армии на 100 верст с целью нанесения ей отдельного поражения.

Так оно и случилось: 11 апреля 1919 г. части 23-й дивизии под командованием начдива 23-й Голикова переправились на правый берег Лонна и сначала заняли станцию Репное, а потом, изолированные и окруженные со всех сторон, были разбиты и, потеряв свою артиллерию, отброшены назад.

Поражение 8-й и 9-й армий дало возможность командованию Добровольческой армии усилить свои фланги против 13-й и 10-й армий и достигнуть самых решающих успехов.

С появлением же танков на флангах 13-й армии начался полный развал.

26 мая 1919 г. командующий 13-й армией генштаба Геккер донес во фронт, что отступающую армию остановись нет сил: люди митингуют, арестовывают своих комиссаров и командный состав, были случаи расстрелов, с поля сражения исчезают целые команды и батальоны, штабы полков и даже бригад: из района Славянска целая бригада самовольно оставила фронт, арестовала командный состав, а вскоре такое же донесение последовало и от командующего 8-й армией генштаба Любимова.

Серпуховская ставка, не ожидавшая такого развала, заволновалась. В 12-ю армию прибыл сам Троцкий. Вид его был ужасный. Начались аресты и массовые расстрелы, но эта излюбленная и испытанная Троцким мера не помогла. Фронт продолжал разваливаться, и Троцкий 1 июля 1919 г. поспешил уехать из Купянска в Москву.

Совершенно обратное настроение царило в штабе фронта у Гиттиса. Последнему удалось все свалить на Вацетиса. Поражению не придавали значения: считали, что отход не будет глубоким. Надеясь на сильные, стойкие 9-ю и 10-ю армии и при помощи их восстановить положение.

Но и на этот раз высшее командование Добровольческой армии не дремало и отдало приказ о сосредоточении групп у Константиновской и Великокняжеской для атаки левых флангов 9-й и 10-й армий. Этим план Гиттиса вновь был предупрежден, и вместо нанесения могущественного удара при помощи 9-й и 10-й армий советскому командованию пришлось сдать Царицын, Балашов, Борисоглебск — эти важнейшие центры с их многочисленными запасами.

Н. Всеволодов

Статья принадлежит бывшему командарму 9-й армии, перешедшему на сторону белых.

Газета «Утро Юга» хранится у тов. Дзержинского.

Заместитель председателя Особого отдела ВЧК Павлуновский

16 —IX— 1919 г.

Товарищу Ленину

При сем препровождается статья бывшего командарма 9-й армии Н. ВСЕВОЛОДОВА, перешедшего на сторону Деникина.

Статья помещена в номере 157–185 газеты «Утро Юга», издаваемой в Екатеринодаре.

Зампред Особого отдела ВЧК Павлуновский.

Помета В.И. Ленина: «в архив».

«Утро Юга» — ежедневная общественно-политическая и экономическая газета. № 157–185. Среда 17 (30) июля 1918 г.

РГАСПИ. Ф. 2. Оп. 1. Д. 11173. Л. 2–5.

Подлинник — машинописный текст с автографом.

Отношение — подлинник — машинописный текст на бланке ОО ВЧК с автографом.

Записка И.Т. Смилги Центральному комитету РКП(б) с обвинениями Л.Д. Троцкого в клевете

26 сентября 1919 г.

В ЦК РКП

Я утверждаю, что т. Троцким велся поход против Главкома и принятой стратегии. Я ни одним словом не упрекал т. Троцкого в том, что он <выносит> полемизирует против постановлений ЦК за его стенами, и поэтому его слова о «неправде» и пр. на свой счет принять не могу.

26 сентября

И. Смилга

РГАСПИ. Ф. 5. Оп. 2. Д. 160. Л. 59. Автограф простым карандашом.

Из протокола заседания МК РКП(б) — запись доклада А.Ф. Мясникова о военном положении

13 октября 1919 г.

ПРОТОКОЛ ЗАСЕДАНИЯ

Московского комитета от 13 октября 1919 г.[682]

Вместо недождавшегося за недостатком времени тов. Гусева доклад о военном положении делает т. Мясников.

Мясников: Я не буду долго останавливаться на 3-х второстепенных фронтах и привлеку главное внимание на решающий Южный фронт… Наша слабость заключается в нашем командном составе, в плохой организации Южного фронта и в неудовлетворительной работе Центра. 2 месяца тому назад наш Южный фронт был разгромлен Деникиным и его фактически не существовало. С тех пор ведется огромная организационная работа, но она далеко еще не закончена. Около 150 000 войск влили в Южный фронт за лето 1919 г… Сейчас в Южный сектор вливается еще около 90 000. Вторая наша слабость — это командный состав. В перехваченном донесении бежавшего от нас полковника Коробкина[683] к Колчаку так характеризуется и делятся военспецы, работающие в нашей армии: 1-я часть — активные офицеры, работающие активно против Красной армии; 2-я часть — пассивные офицеры, занимающиеся пассивным саботажем, и наконец 3-я часть — отчаявшиеся офицеры, которые хотят лишь окончания войны и работают для Красной армии. Красные командиры преданы революции, но далеко недостаточно обучены. Недостаток в преданном и знающем командном составе играет огромную роль в наших поражениях.

До реорганизации РВСР, прошедшей месяца полтора тому назад, работа Центра почти не велась, центрального командования не существовало. После реорганизации работа пошла усиленным темпом и результаты уже сказываются. Очень хорошие результаты дало то, что РВСР взял в свои руки снабжение армии винтовками и патронами. Снабжение армии поставлено у нас еще очень плохо; центральные снабженческие учреждения работают у нас еще очень плохо. Мы выделываем 18 000 шинелей в день. В 3 месяца мы могли бы одеть всю нашу армию, но шинели не попадают в полки и солдаты остаются раздетыми. Раньше на фронтах сплошь и рядом не хватало патрон. Теперь, когда дело снабжения ими перешло в РВСР, требования фронтов удовлетворяются. Указанные мною 3 слабых стороны наших армий в значительной степени определяют собой наши неудачи на Южном фронте. Чтобы сломить, наконец, сопротивление Деникина и перейти в наступление, нам необходимо оздоровить наши армии, влив туда новые коммунистические кадры; усилить приток новых формирований и улучшить снабжение…

Постановление Московского комитета от 13 октября 1919 года.

Доклад т. Мясникова о военном положении — Доклад принять к сведению.

ЦАОПИМ. Ф. 3. Оп. 1. Д. 101. Л. 79 с об—80. Машинописный экз.

Заявление И.Т. Смилги Центральному комитету РКП(б) о войне с Деникиным

3 ноября 1919 г.

Совершенно секретно

В ЦК РКП, копия т. Ленину

Война с Деникиным[684]

1) Операции на Южном фронте должны иметь целью захват Харькова и Донецкого бассейна. Движение на Киевщину и Херсонщину нецелесообразно, ибо благодетельные для Советской власти социальные процессы в этих областях еще не выяснились с достаточной ясностью.

2) Главным и решающим направлением по-прежнему остается Юго-Восточный фронт, где в тылу у противника или открытое восстание (Кавказ), или положение близкое к восстанию (Кубань, Черноморское побережье), что создает возможность быстрейшей ликвидации Деникина.

3) Захват нами Царицына открывает нам путь на Кубань и широкие перспективы советского движения на юге, и поэтому главному командованию должна быть дана задача овладеть им во что бы то ни стало.

4) Предложение казачьими радами мира является следствием роста Советского движения на Северном Кавказе, Кубани и Дону, с одной стороны, и откровенного монархического уклона Деникина, с другой, и должно нами учитываться как начало разложения казачьей демократии.

5) Ведение мирных переговоров с этими радами не должно ни в какой степени мешать организации и укреплению под линию советских элементов в этих областях (крестьянство, советское казачество). Главной задачей этих переговоров является разлагание[685] тыла противника, но отнюдь не проведение положительной программы (независимость и др. глупости).

6) Немедленно провести самую широкую кампанию в связанных с казачьими областями войсках (корпус Буденного и др.), чтобы они не почувствовали себя оставленными и брошенными, что может повести к печальным последствиям.

7) Немедленно обновить состав казачьего отдела ВЦИК и превратить его в боевое орудие казачьей политики.

3 ноября

И. Смилга

РГАСПИ. Ф. 5. Оп. 2. Д. 160. Л. 64. Копия на правах подлинника — машинописный текст с автографом фиолетовыми чернилами.