Трофей Степного Хана

Глава 16

Только успел влезший в шатер захватчик исчезнуть, почти в ту же секунду к ней за занавеску вихрем влетел Тэмир.

- Ты! Вернулся! - взвизгнула она.

И бросилась ему на шею, а он обхватил ее руками, прижимая к себе и пряча в объятиях всю. В тот миг не было ничего важнее, как почувствовать друг друга. Но в следующий миг он зарычал, увидев прореху в шатре, бросился туда. А она вдруг вспомнила, что голая совсем! Да еще вигвам тот опрокинулся прямо на жаровню, начала тлеть шерсть. Завоняло паленым. Аля охнула, и прикрыться надо, и это тушить. Схватила шкуру, но он уже отвел ее руку:

- Бекле*. (постой)

В два счета погасил все, залив водой из миски, а ее одним ловким движением завернул в халат. Вынес оттуда на руках и сразу же спрятал от глаз туда, где была отгорожена их спаленка. Потому что в шатре были люди.

Посадил ее на ложе, взял лицо в ладони, крепко поцеловал и шепнул:

- Коркма, охин-луу. Хувцасла*. (одевайся)

А сам сразу вышел.

Его громкий голос раздался рядом, люди вторили, кто-то смеялся. Он снова успел, снова ее спас. Аля прикрыла глаза и выдохнула от облегчения. Потом вспомнила, что она вообще-то голая, и кинулась одеваться.

***

Что творилось с ним все это время! Он как безумный прорывался с боем туда, к своему шатру. И надо было и командовать тысячей, и даулетам не дать угнать скот и табуны! А сердце не на месте! Последние минуты он уже действовал на чистых инстинктах.

Влетел в шатер, а там старая Шертэ в ее красном халате. Где? Что случилось? Что?!

Старуха молча показала рукой туда, за вторую загородку, которой, Тэмир помнил, раньше не было. Рванулся туда. Нашел! Нашел... Нашел. Прижал ее к груди и замер, застыл. Имело значение только одно, что его девушка-дракон жива, что она с ним.

Ей Тэмир не показал, но опасность была серьезная.

Сейчас он вышел к людям.

В шатер уже набились его парни, гомонили и галдели. Еще не схлынуло возбуждение после боя. А он увидел старую Шертэ и двинулся прямо к ней.

- Ай, Шертэ-ханым, - сказал, беря ее за руки. - Я же говорил, быть тебе госпожой!

И обнял.

- Ох-хо-о-о! - хохотала Давина бабка, отмахиваясь от него. - Я старая! Обнимай свою охин-луу!

Хотела снять красный халат, но он остановил.

- Нет, Шертэ-ханым, оставь. Тебе идет.

- Ох-хо... - бабка смешалась, но покраснела от удовольствия.

Стала разглаживать на себе складочки, поправлять полы. И подмигнула:

- Теперь только замуж выйти осталось.

Поднялся хохот. А Тэмир отвел в сторону Даву и Гырдо. Есу был ранен, его перевязывали. И показал прорезанную стенку шатра за загородкой. Дава хлопнул себя по бедрам, а Гырдо выругался и сказал:

- Даулетов здесь не было. Десятка прорвалась в последний момент. Злые, знали куда шли! И с ними был брат Меркула Джейдэ, я узнал его, раньше видел. Мы бы не справились, брат. Хорошо, что подоспели двое из личного мингана Забу-Дэ, они сильно помогли. Но было тесно, темно, рубились все, один из нападавших мог незаметно уйти.

- Джейдэ, говоришь... - протянул Тэмир.

Он не сомневался, что это был Джейдэ. Значит, вслед за братом пришел? Плохо, что даулет видел Алию, теперь не отстанет. Надо беречь девушку пуще прежнего и что-то придумать, чтобы сделать менее уязвимым их жилище. Потом усилием воли отогнал эти мысли и спросил:

- А что Дер-Чи?

Тэмир спросил не случайно. Он же видел, какими глазами Дер-Чи смотрел на Алию в то утро, когда они перебрались в новый шатер. После этого старший ханский сын выступил с двумя минганами в поход на даулетов.

И вот, двух дней не прошло, как даулеты ударили снова. Как будто их кто-то наводил! Что, в становище грабить больше нечего, или в шатрах ургурцев и китданов нет других женщин, что они лезут именно к нему?

Откуда даулетам вообще было знать про Алию?

Но Джейдэ сунулся не куда-нибудь, а прямо в его шатер. Сначала Меркул, потом он.

А ведь перед тем, как Меркул напал на стан, Дер-Чи тоже несколько ночей подряд ездил в степь. Проверял посты. Трудно было не связать это все воедино!

- А что Дер-Чи? - нахмурились парни, подходя ближе. - Мы о нем ничего не слышали.

- Хорошо, - Тэмир кивнул и оглянулся на прореху в стене.

- Не волнуйся, минбаши, мы все сделаем!

- Я еще не минбаши, - хмуро отмахнулся он и пошел к выходу.

Это тоже была отдельная тема для размышлений.

Забу-Дэ фактически поставил его командовать над тысячей, это он подсказал хану идею. И то, что его люди вмешались и помогли парням защитить шатер, тоже было неожиданно. Тэмир терялся в догадках, что хотел этим показать старый темник, и не представлял себе, как выразить свою благодарность. Уместно ли это.

Надо было идти к людям, надо было оценить потери и отправить гонцов. Здесь он ненадолго, только проверить, как его охин-луу. Но Тэмир не мог уйти, не увидев ее. Зашел за занавес, она как раз успела одеться. Бросилась к нему, обняла, прижалась, дрожит...

Глоток огня и живой воды.

Он целовал ее жадно и не мог напиться. Его охин-луу, девушка-дракон.

- Хурдан келим* (скоро вернусь), - прошептал в губы.

В следующую минуту он уже отстранил ее и вышел.

***

Дер-Чи в тот день с самого утра разыскивал становище даулетов. Следов было множество, во все стороны! Куда идти?! А рана на лице все ныла. Ничего серьезного, что бы угрожало жизни, но она воспалилась и постоянно напоминала о себе. И это бесконечно раздражало его.

Но еще больше раздражали бесплодные поиски.

Уже третий день, как он вышел в поход, а с новым вождем даулетов так до сих пор и не встретился. Дер-Чи рассчитывал на настоящий бой, а ему достались только стычки с мелкими отрядами и брошенное становище.

Тем временем солнце поднялось выше. Стало палить, в небе появились стервятники. А его неожиданно нагнали ханские гонцы. Дер-Чи слушал и потихоньку зверел.

Угэ-хан выступил в поход вслед за ним?

Вчера встретился с силами даулетов и одержал победу?!

- Агххххх! - зарычал он.

Отец сделал это специально, чтобы его законной славы лишить!

Но неприятнее всего было слышать, что в бою особо отличился ханский «умный сотник» Тэмир. И теперь этот ублюдок назначен минбаши. Дер-Чи слушал и скрипел зубами. Ненависть к отцу в тот момент была запредельной, а проклятому змеенышу он уже сто раз переломил хребет мысленно.

- Это не все, господин.

- Что еще? - бросил Дер-Чи.

- Вчера ночью даулеты напали на стан. У них вождем Джейдэ.

Он вот так должен узнавать, кто теперь вождем у врага? Все знают, только не он! Чем дальше, тем злость вскипала больше, но он держал лицо. А гонцы смотрели на него, и один продолжал говорить:

- Джейдэ угнал скот и разорил шатры. В том числе шатер Тэмира.

Дер-Чи стал оглядываться по сторонам. Казалось, в него вошел раскаленный клинок и там вспыхнул. Услышанное могло значить только одно - Трофей выкрали!

Этого он не мог перенести.

- Урра-гах! - взревел, поднимая войско, и бросился разыскивать Джейдэ в степи.

***

Старший ханский сын и будущий наследник ощущал себя странно. Откуда-то брались силы и знание, где искать врага. Его представление изменилось. До того он вел свое войско, накрывая степь широким медленным разливом, рыскающим из стороны в сторону, а иногда даже возвращался по собственным следам.

А теперь движение превратилось в быстрый стремительный поток. Дер-Чи шел впереди, каким-то внутренним звериным чутьем угадывая направление. И к ночи настиг врага.

В первый раз с того момента, как он встал во главе двух минганов, данных отцом, это был настоящий бой. Яростный. Обе армии были измотаны переходом. Голодные, злые, они рубились в сгущавшейся темноте. А Дер-Чи, забыв о всякой осторожности, вклинился в ряды врага и словно одержимый искал Джейдэ, чтобы отобрать у него девушку.

- Джейдэ! - кричал он. - Выходи, если ты мужчина!

Но младший брат Меркула не покупался на такие дешевые уловки. Плевать ему было, что ургурец орет, как будто его под хвост ужалила оса. У него были другие цели и задачи. И сложить голову прямо здесь этой ночью в степи в его планы точно не входило. Сейчас Джейдэ нужно было прорваться и сохранить силы.

Поэтому - да, он показался на мгновение. Дер-Чи бросился к нему, очертя голову, а даулет подался назад, заманивая его за собой. И внезапно развернулся. Дер-Чи в пылу преследования не заметил, что сильно оторвался от своих. А на него уже со всех сторон налетела целая толпа даулетов.

- Проклятый сын шлюхи! - рычал Дер-Чи, отчаянно отбиваясь от наседавших на него врагов. - Дерись!

Напрасно. Джейдэ уже ускакал, уводя за собой свое войско.

Однако не стоило раньше времени списывать Дер-Чи. Он был сильным и опытным воином, и за то время, что его людям понадобилось, чтобы пробиться, он сам положил десятерых. А как только смог вырваться из клещей, тут же бросился вдогонку. Смог нагнать, основательно потрепал даулетов еще раз и отбил у них всю взятую в становище добычу.

Но их вождю все-таки удалось уйти. И основная часть его людей смогла прорваться вместе с ним. Может быть, Дер-Чи, разгоряченный боем и не чувствовавший ран, снова бросился бы вдогонку, но два его минбаши отговорили.

- Господин, люди устали. Много раненых, - сухо сказал один.

Другой выразился более обтекаемо и дипломатично:

- На этот раз ты одержал победу, господин. Отправим хану гонцов, чтобы в становище знали. Сейчас остановимся здесь, а завтра при свете дня мы накроем их арканом и соберем в загон, как скот.

Он все еще гарцевал на своем чалом и, раздувая ноздри, смотрел вслед врагу. В темноте было видно только удаляющиеся смутные очертания сероватого облака. Преследовать даулетов дальше не было смысла. Дер-Чи уже понял, что девушки со светлыми волосами там нет. Но где же она? С проклятым змеенышем? Он даже не знал сейчас, что бесит его больше. Победа не ощущалась победой.

Но минбаши был прав. Гонцов отправить отцу следовало. Чтобы великий Угэ-хан не думал, что смог отнять у сына всю славу. Дер-Чи собирался доказать отцу, что его время прошло, пора освободить дорогу.

- Хорошо, - сказал он. - Отправляйте хану гонцов.

***

После того боя между двух холмов Угэ-хан никак не мог прийти в себя. Слишком долго он не знал поражений. Привычка к спокойной жизни тоже сделала свое дело. Он закоснел и уже не хотел напрягаться.

А время прошло, подкралась старость. Хан вдруг понял, что в молодости мужчины как жеребцы, ржущие на кобыл, всегда готовы бросаться в схватку. Молодые полны сил и думают, что бессмертны, они не умеют ценить жизнь. Но когда дней остается мало, умирать страшно.

В этот раз Угэ сильно испугался. И с ним случилось самое неприятное, что может случиться с правителем, - он потерял уверенность в себе, в своих силах. Великий Угэ-хан держался высокомерно и надменно, но это жило в нем и грызло изнутри. Теперь любая чужая победа воспринималась им как нечто враждебное. Даже если это победа собственного сына над даулетами.

На совете зачитывали послание Дер-Чи, в котором он докладывал о том, как разгромил Джейдэ. И что намерен двинуться дальше, пока не сотрет даулетов с лица земли. Угэ слушал со снисходительной улыбкой, за которой он прятал злость. А взгляд его нет-нет, да и устремлялся к новому минбаши Тэмиру.

Змееныш не только не сдох, он умудрился прекрасно справиться с управлением тысячей и даже проявил доблесть. И после всего еще выглядел так, будто живой воды напился. Уверенный, полный сил. От него так и фонило всем тем, в чем Угэ сейчас так нуждался. От этого ненависть вскипала еще больше.

А между тем начали зачитывать конец послания Дер-Чи.

«А добычу, отнятую у врага, я посылаю тебе, мой великий отец», - отдавалось в ушах. - «Чтобы ты не беспокоил себя походами, а сидел спокойно в своем шатре и устраивал пиры. Для этого у тебя есть я».

Это было последней каплей. Дерзость!

Повисло звенящее молчание, все глаза устремились на хана. Угэ расхохотался как гиена, потом поднялся с места и процедил:

- Господин научился воевать? Хе-хе. Завтра я устрою пир в его честь. Отправьте ему гонцов, пусть порадуется.

Ушел из шатра совета и велел вызвать к себе шамана.

***

Шамана привели по темноте.

Жилистый старик с коричневым лицом, на взгляд не поймешь, сколько ему лет. Он был стар уже тогда, когда Угэ сел на небесный трон. С тех пор он, казалось, не изменился, все те же седые кусты бровей и тонкие ниточки усов. Только кожа теперь еще сильнее обтягивала череп.

- А, пришел, - проговорил Угэ, уставившись на старика тяжелым взглядом, и махнул рукой, чтобы все нукеры вышли.

В стане шаманов хватало. Они предсказывали погоду и будет ли удачной торговля. Иногда хан обращался к кому-нибудь из них или ко всем сразу. Этого Угэ терпеть не мог. Став великим ханом, он вызвал его к себе, хотел узнать будущее. Тот смерил его взглядом и сказал:

- Твоя нога осталась в прошлом, она споткнется.

Угэ был еще молод, полон сил, хитер и ловок.

- Разве такое возможно, чтобы нога осталась в прошлом? - посмеялся он.

Шаман ответил:

- Посмотрим.

Тогда еще хану не понравился его тон. Но он рассудил, что с шаманом ссориться не стоит, может проклятие наслать, он спросил о другом. Угэ хотелось знать, долгим ли будет его правление. Шаман ответил:

- Долгим.

С тех пор он вызывал его к себе редко, только перед важными походами. Шаман не ошибся ни в одном своем предсказании. Но у хана каждый раз оставался такой неприятный осадок, как будто от общения с этим высохшим коричневым стариком сокращались его годы. Но сейчас Угэ-хану нужно было его мастерство.

Они остались одни, только после этого хан сказал:

- Ты должен поклясться, что будешь молчать обо всем, что здесь произойдет.

Ничего не отразилось на лице шамана, только во взгляде проскользнуло легкое презрение. Потом старик вытащил из-за полы своего одеяния костяной нож и взрезал кожу над запястьем, появилась кровь.

- Клянусь.

Вытер кровь и снова замер, глядя куда-то поверх его плеча. Как будто видел что-то за его спиной. Угэ почувствовал, как по спине бегут иглы, но все-таки сказал:

- Я хочу вернуть силу.

Он слышал, что были обряды, такое возможно. Вернуть силу и молодость.

- Я должен посмотреть, - сказал шаман.

Угэ знал и заранее подготовился. За занавесом в небольшом отгороженном пространстве у него уже была установлена каменная столешница. А рядом были привязаны ягненок и пестрый сокол. Он откинул занавес и жестом показал, чтобы старик вошел. Сам вошел следом и молча встал в сторонке.

Сначала шаман зарезал барашка и выложил его внутренности на стол. Потом оторвал голову соколу и выпотрошил тушку. Сложил все внутренности рядом, перемещал, перекладывал... Смотрел долго, а Угэ пробирала нервная дрожь. Наконец шаман поднял на него взгляд и сказал бесстрастно:

- У тебя есть то, что тебе нужно.

Хан шумно выдохнул, еле сдерживая охватившую его дрожь. От внезапного осознания, что желаемое достижимо и близко, его прошиб пот. Он бросился к столу, уставившись на разложенные там кровавые потроха, пытаясь разглядеть эту самую возможность. Потом вскинул на шамана горящий взгляд и спросил, нервно сглатывая:

- Где это? Что?!

Его трясло. Угэ уже мысленно прикидывал, что проведет обряд сейчас же, этой же ночью. Шаман обтер пальцы от крови, выпрямился и сказал:

- Но ты это не возьмешь.

- ЧТО?!.. - вырвалось у Угэ.

Темное лицо старика оставалось бесстрастным, он так же смотрел куда-то поверх плеча хана. Нет, только не сейчас! Хан не мог ждать.

- Говори, что это?!

- Мне не дано видеть, что это, - проговорил шаман, почти не разжимая губ.

Угэ разозлился и сразу вспомнил, что он хан, а хан терпеть не мог, когда ему перечат.

- Сейчас тебе переломят хребет, может, тогда заговоришь? - процедил угрожающе.

А тот перевел на него взгляд и проговорил:

- Недолго проживешь.

Хан задохнулся от гнева, а когда смог говорить, выкрикнул:

- Убирайся! И никогда не появляйся передо мной!

Шаман поклонился и молча ушел. А Угэ впал в бешенство. Он рычал как раненый зверь, перевернул тяжелую каменную столешницу, разметал все. Едва не зарубил верных нукеров, бросившихся к нему на помощь. Потом прогнал всех.

Остался один, забился, прямо как был, в сапогах, на ложе, а мысли лихорадочно крутились. Проклятый шаман не сказал, что это или кто, но это где-то рядом, под рукой. Это может быть кто угодно или что. Вещь, конь, кто-то из его окружения.

Кто? Нукеры? Сыновья? Жены, наложницы... Что угодно! Он должен найти это, и тогда он сможет вернуть молодость и силу.

С этой мыслью хан уснул.

***

И с того момента старый Угэ стал пристально присматриваться ко всему, что видел и до чего мог дотянуться. С утра, проснувшись, он подолгу держал в руках каждую вещь, а денщика, помогавшего ему одеться, даже ущипнул. Тот дернулся, но не посмел хану перечить.

Потом Угэ отправился навещать старшую жену, в шатер к которой он не заглядывал уже многие годы. Ею он с большим удовольствием и сознанием своей правоты пожертвовал бы, если нужно. Дер-Чи был ее сыном. Мало ли, какие она в нем взращивала надежды и что она ему тайно нашептывала? Женщина угощала его, а Угэ смотрел на нее и пытался понять, то или не то, и ничего не чувствовал. Ничто не откликалось на его внутренний зов здесь.

Наконец он, еще больше раздосадованный, ушел.

Решил проехаться по становищу. Ему оседлали любимого коня, коня он тоже с пристрастием разглядывал и трогал упряжь, прежде чем сесть в седло. Теперь внимание Угэ привлекало все. Каждый шатер, собака, воин, он рыскал взглядом вокруг, словно голодный волк.

Проезжая мимо шатра, который он подарил змеенышу, хан вдруг остановился. Надо же, как змееныш быстро своими людьми оброс! Островерхий шатер в центре был облеплен мелкими низенькими шатрами голытьбы, и все это имело еще свою внутреннюю площадь.

Совсем как маленький стан внутри ЕГО становища. И посреди этой площади на большой кошме сидела старуха и катала войлок. Увидев его, подняла голову, стала кланяться.

Хан хотел подъехать ближе.

Но тут Угэ показалось, что ему что-то попало в глаз. А потом хан забыл об этом, потому что надо было созвать совет. Дер-Чи прислал новых гонцов.

***

- Кыш-кыш-кыш, тьфу-уу, - шептала старая Шертэ, кланяясь и глядя в глаза хану. - Соль в глаза, соль в глаза, соль...

Выдохнула только после того, как хан отвернулся.

Этот взгляд.

Старая шаманка не раз видела подобное. Так смотрит голодный волк, рыскающий по степи в поисках добычи. Угэ-хан был страшен, а вокруг его лица как будто вились темные тени.

Вчера ночью ей казалось, что ворожит кто-то. Как будто око слепое ходило вокруг. Встала и пошла вокруг шатров, шептала на углы, чтобы око их не увидело. Вот и сейчас, она шептала, а сама не сводила с хана глаз и все била поклоны.

А как дождалась, что великий хан повернул в другую сторону, крикнула Даву, чтобы собрал ее кошму и унес в шатер. И снова пошла вешать на шесты незаметные клочки шерсти и нитки, чтобы злая сила к ним сюда не проникла.

За этим занятием ее застал Тэмир.

- Ай, Шертэ-ханым, что делаешь? Шесты ставишь? Я пришлю тебе парней, чтобы помогли. Постарше присылать или помоложе?

- Ох-хо, - засмеялась бабка, погрозила ему пальцем. - Помоложе присылай, помоложе! Старый конь кому нужен?

С Тэмиром было трое парней, они стали зубоскалить:

- Старый конь знает дорогу!

- Оис-с-с, - махала рукой она. - Знает, да спотыкается.

- Хорошо, найдем тебе огненного жеребца, только смотри, когда седлать его будешь, не рассыпься!

Хохот поднялся еще больше. Наконец парни разошлись, а Тэмир направился к своему шатру. Шертэ еще некоторое время подождала, а как убедилась, что никто не смотрит, продолжила.

***

В эти несколько дней вместе с новым назначением на Тэмира свалилось столько всего, что он еле успевал минутку выкроить, чтобы увидеть Алию. Приходил в шатер уже ночью, выжатый досуха. Минган отнимал все его время, а под вечер голова гудела от того, сколько еще надо было сделать и успеть.

Но стоило переступить порог и увидеть ее, его охин-луу, разом пропадало все. Усталость уходила, откуда-то брались силы. Это были их ночи.

Сейчас объявили, что в полдень соберется совет. Под это дело он урвал чуть-чуть времени, оставил вместо себя людей, чтобы следили за тренировками, а сам зашел в шатер перекусить. И снова повторилось все.

Дрожь предвкушения, волнение перед встречей. Когда она увидела его на пороге и бросилась к нему на грудь, мужчина ощутил себя неимоверно богатым, сильным, значительным. Потому что счастье, которое он держал в руках, стоило всего мира.

- Знаешь, - рассказывала Алия, пока он целовал ее и нес к плетеному столику. - Я сегодня катала маленькую кошму! Сделаю для тебя, будешь класть под седло.

Она уже знала много слов, а что не могла выговорить, показывала жестами и мимикой. Он засматривался на нее. После они вместе ели и говорили. А Тэмир вдруг накрыл кончиками пальцев ее рот и сказал:

- Сегодня после совета буду просить три дня на свадьбу.