Тролль

Гостеприимоство

Очаровательная гора высилась над густым лесом, который прорезали ледяные ручейки. Один ручеёк проходил сквозь величественный замок — хоромы владыки этих мест. Великолепного охотника, покорителя женских сердец, знатока различных искусств и, когда дело касается бытовых вопросов, добряка да щедреца. Проявление последних качеств наиболее сильно ощущали на себе крестьяне, коих сеньор, не стесняясь, всех называл сервами, то бишь рабами. В чём же заключалась радость их положения у такого чудесного во всех смыслах хозяина? А в том, что кроме подушной, подымной и поземельной подати, крестьяне были вынуждены платить за выпекание хлеба либо пользоваться печью в замке, занимая очередь за неделю, а то и за месяц. Плюс к тому запрягать мужчин в ярмо воинской обязанности и регулярно, поочерёдно работать несколько дней в году на своего господина — класть гати, чинить дорогу, обустраивать замок, обрабатывать поля. Задаром. Прелесть, а не жизнь! Хотя бы потому, что у других сеньоров в разы хуже.

— Наведаемся в замок? — спросил Филин, вглядываясь в зубчатые стены.

— Не будем начинать с самоубийства, — кисло проговорил Дбалин. — Припрячем данный вариант на крайний случай. Да и вряд ли сеньор сможет нам помочь. Дело властителей — знать границы. А вот знать земли — уже дело крестьян.

— Мы с Дестриэ будем ждать в лесу, чтобы не привлекать внимание? — спросил Бай.

Эльфийка впервые искренне ему улыбнулась. Непривычно тепло и самую малость грустно.

— Наша цирковая труппа привлечёт внимание в любом случае. И, поверь, виной тому будешь не ты…

— Амарилль права, — подтвердил Дбалин. — Так что не волнуйся, к тому же на нашей стороне день. Как бы мы ни хотели, сейчас вряд ли удастся вызвать крупный переполох, ибо vivere est laborare*.

Они проехали к деревне, что раскинулась ниже отлогости, на которой высился замок, почти у подножья. Дома крестьян были косы, малы и в целом плохи, почти все с плешивыми соломенными крышами. Худосочные огороды и сараи ограждал знававший лучшие времена плетень. Сама деревня казалась царством ребятни и в меньшей степени женщин. Взрослых мужчин в ней будто вовсе не было. Дюжина босоногих ребят сразу же окружила незнакомцев. Дбалин сорванцов не интересовал, Филин, сколько бы он ни красовался мышцами, закатав рукава, тоже. Эльфийка привлекала слабо, а вот Бай оказался в центре внимания. Его и взбесившегося Дестриэ трогали, щипали. А ещё засыпали вопросами:

— Ты ведь великан, да, да, да?

— Гоблин, может?

— А почему под солнцем камнем не становишься?

— Дурак! В камень вампиры превращаются. Так ведь?

— Это твои губы или картошка?

К сожалению надоедливых детей, Бай не отвечал, а лишь миролюбиво улыбался «картошками». Дестриэ же не выдержал и в один момент оглушительно заржал. Часть детей с криком разбежалась, другую часть оттащили в сторону покрывающие благим матом всех и вся матери. Осталась лишь одна девочка — сорванец как сорванец, курносая, но, что сразу бросалось в глаза, в модных ботинках с пробковой подошвой. Очарованная троллем, она напевала:

— А я кое-что знаю, а я кое-что знаю.

— И что же? — мягко спросил Бай, чем заставил малышку широченно улыбнуться.

— Секрет!

— Милейшая госпожа, — обратился Дбалин к девочке, — отведёт нас к своему папе — старосте?

— А как ты узнал, что папа — староста?

— Секрет!

— Э-эй!

Девочка надула губы и грозно топнула, но Филин прервал её до того, как она успела разразиться гневной писклявой тирадой:

— Путь можешь показывать сидя на троллевом жеребце.

Как ни странно, девочку эта идея не порадовала.

— Да ну эту глыбу. А можно… с господиной? Хочу быть как маркиза-разбойница!

— «Господиной»? С этой язвой? Хотя ты права, мордочка у эльфийки нашей отменная. Амарилль, так что, пустишь маленькую господину на своего мерина?

В скрежете зубов «да» было едва различимым. Девочка запрыгала, захлопала в ладошки.

— А чуть позже — меня?

— Филин, умри. Просто умри.

Девочка не без помощи взобралась на коня, пища от радости, прижалась к угрюмой Амарилль и манерно ткнула пальчиком:

— Туда.

Коней направили по указанному пути. Вырвавшаяся из материнских рук ребятня побежала следом. Оказалось, в помощи девочки не было необходимости. Дом старосты показался ещё издалека, выделяясь добротной гонтовой крышей. Окружал его не плетень, а крашеный, хоть и невысокий забор, за которым виднелся просторный двор не серва, а настоящего виллана, домишко с сараем, баня, резная собачья будка, колодец, за которым простирался ухоженный огород. А уже на огороде был виден крупный зад склонившейся женщины, что рвала сорняки.

— Мама! — закричала девочка, приподнимаясь в седле. — Мама! Я маркиза!

Пёс выбежал из будки, натянул цепь, яростно залаял. Женщина поднялась, заметила гигантического Бая на колоссальном Дестриэ, а после — дочку в седле с эльфийкой. Вскрикнула и, бросив сорняки, устремилась к незнакомцам. Мгновенно оказалась за калиткой.

— Боже, Сенья, слезай! Слезай, кому говорят! Добрые господа, простите.

— Мама, — сказала девочка уже на земле, — я была маркизой!

— Домой, Сенья! Быстро! Добрые господа, — обратилась она теперь к путникам, — Сенья что-то натворила, да? Простите уж вы ребёнка, ну что с него взять.

— Нет, нет, нет, — быстро проговорил Дбалин, — всё хорошо. Маленькая маркиза, наоборот, нам помогла. Мы здесь, чтобы поговорить с твоим мужем, обсудить вопросы делового характера, так сказать.

— И воспользоваться правом гостеприимства, — добавил Филин.

Женщина как будто впервые осознанно посмотрела на лица гостей, задержавшись на Амарилль. Губы едва заметно дрогнули. Пёс продолжал надрываться, греметь цепью.

— Что именно вам нужно от моего мужа?

Дбалин криво улыбнулся. Бай ощутил, как будто что-то мерзкое ползёт по шее, заставляя волосы вставать дыбом. Он догадывался, что это. Крестьянки с соседних дворов уставились на них, замерев на дороге, выглядывая, спрятавшись за плетнем. Все навострили уши.

— Негоже гостей держать у порога, — сказал Филин. — Ответим на все вопросы только после того, как пристроим коней и, как положено, набьём брюхо.

Эльфийка фыркнула.

— Не стоит опасаться, мы не разбойники.

— А кто? — Хозяйка посмотрела на Амарилль с опаской.

— Послы горнодобывающего цеха, — нашёлся Дбалин.

Женщина, что было видно по сжатым губам, не поверила, но впустила гостей внутрь, раскрыла ворота, чтобы можно было ввести коней. Лающий пёс, как только Бай оказался во дворе, заскулил и спрятался в будке.

— Лошадок в сарай отведём, там зерно есть, места хватит. Идите за мной. Только дверцу за собой закрывайте, иначе куры убегут.

Чуть позже путники уже были в доме. Бая, так как через дверь не пролезал, пришлось провести через зимние ворота и «скотинную» половину, на которой в холода держат животных. Маленькая маркиза смотрела на это и хихикала. Внутри, как и положено у вилланов, жилище оказалось в меру просторным и наполненным мебелью: столом, скамьями, ларем с сосудами, в которых настаивается сыр, и двумя большущими кроватями. На стене была развешена рыболовная сеть, комнату пересекали косички чеснока, нанизанные на нитку сушёные грибы. В углах стояли корзины, кувшины, метла, лежала лестница. Но самое главное — высился простенький камин и небольшая хлебная печь. Видимо, только семье старосты разрешалось иметь её в своём доме. Пахло соленьями, кислым сыром и готовящейся выпечкой. Филин обратился к девочке, жующей сушёное яблоко:

— А мне?

Маленькая маркиза показала язык. Женщина некоторое время молчала, глядя то на сковороду, то на ножи у камина, то на прислонённый к стене ухват.

— Вечереет, — наконец, сказала, слегка бледнея. — Вскоре муж вернётся с полей, тогда и будем есть. Еда в печи ещё не готова. Но, так и быть, вынесу кое-какие закуски. Сенья, поможешь мне? Господа и… почтенная дама, присаживайтесь.

Братья и эльфийка заняли скамью, тролль, неловко улыбаясь, сел на пол, будучи при этом всё равно выше товарищей. Женщина спустилась в подпол, девочка осталась наверху, присела, чтобы было удобнее принимать мешочки, завёрнутые в вощёную бумагу чашки. Бай слышал перешёптывания, в которых различил «морды», «разбойники», «бежать», «помощь». Взглянул на Дбалина. Дбалин пожал плечами с грустным выражением лица, снял очки, протёр об одежду.

— А может, ещё достанем джема? — неуверенно спросила девочка.

— Сенья, не капризничай!

К столу принесли сушёные фрукты и мясо, круг сыра. Филин приступил к еде первый.

— Благодарим!

Темнело. Женщина распахнула шире ставни, вернулась к столу. Обратилась к Дбалину:

— Так что вы хотите узнать?

Мужчина ответил, не растерявшись:

— Расположение гномских шахт, исключительно богатых на уголь и медь.

Женщина вроде бы расслабилась, по крайней мере перестала смотреть на нож.

— Да, о чём-то таком слыхала. Что горы наши гномами были заняты до того, как в них эти жуткие, тупорылые тролли заселились… Не в обиду будет сказано, господин, — обратилась она к не прикоснувшемуся к еде Баю. — Вы на них не похожи. Взглядом.

— Не обижаюсь. Я читал, что мои сородичи не очень-то добрые и разговорчивые.

— Он так забавно выглядит, мама! — засмеялась маленькая маркиза, стоявшая у ставень. — Как у него с такими губищами говорить выходит?

— Сенья!

— Тяжело выходит, — признался Бай. — Но я стараюсь.

— Табун! — закричала девочка, высунувшись по пояс из окна. — Табун! Сейчас папа придёт.

— Сенья, не стой, беги встречать коровок.

Маленькая маркиза схватила прутик у двери и вприпрыжку побежала на улицу. Бай повернул голову так, что аж хрустнуло, оттопыренные уши зашевелились.

— Табун?

— Здесь так, скорее всего, стадо называют. Скотину на выгуле, — объяснил Дбалин. — Коровы, лошади, овцы и прочая живность.

— Зорька наша с брюхатой Катериной, — добавила женщина. — Лучшее молоко в деревне.

— Можно посмотреть?

Филин заржал, Дбалин не скрыл усмешки. Женщина удивлённо вылупилась.

— Мне одному стыдно идти.

Амарилль выдохнула, взяла Бая за руку.

— Пошли. Эм, откроете ваш зимний вход?

— А я ворота и не запирала, — медленно проговорила хозяйка, всё ещё удивлённая неведением Бая. — Ишь, какой странный…

Уже во дворе, пока тролль из-за забора глазел на поток бекающих, мычащих, блеющих и просто в молчании гадящих на дорогу животных, эльфийка спросила:

— Ты в самом деле никогда не видел такого?

— Нет. Выглядит волшебно…

— Ага, пахнет так же. — Амарилль улыбнулась. — А у тебя тёплые руки, хоть и кожа твёрдая, как камень.

— Прости, — Бай отпустил ладонь эльфийки.

— А разве есть за что?

Погоняющие скотину дети и женщины поглядывали на высящегося над оградой тролля, смеялись, некоторые пугливо отворачивались. Вскоре шумный и смердящий поток разнообразили мужчины, потные, уставшие, голодные — кто-то возвращался с полей, кто-то с рыбалки или тихой охоты, а кто-то из замка сеньора. С держащимися за руку троллем и эльфийкой староста, коренастый мужичок с добродушным лицом, поздоровался коротко и, как ни странно, равнодушно, измученный прополкой нивы. Разве что на Амарилль глянул косо. Несмотря на полноту, жена быстро выбежала навстречу с чаном воды, поцеловала. Окружила, почти придушила мужа заботой. Вскоре, уже в доме, подносила суп, пироги, только-только надоенное у Зорьки молоко. Староста ел молча, молча ели братья, тролль и эльфийка. Маленькая маркиза, сопя, помогала накладывать еду.

— Пап, а можно джема? — не удержалась, за что получила от матери по лбу.

К делу приступили позже, когда совсем стемнело. Женщина давно ушла топить баню, девочка лежала на полатях и сонливо дёргала равнодушного Бая, эльфийка понуро сидела рядом. Говорили братья и староста.

— Хотите наведаться к горам, к гномским шахтам? Местность хорошо я знаю, это да, но всё ж не в моей, так сказать, власти вам помогать. Земля то сеньорья — к сеньору и обращайтесь. Мы-то крестьяне обычные.

— Дело в том, что обращение к сеньору — это не самый выгодный для нас ход событий, а попросту трата времени, — ответил Дбалин. — Трата времени на составление обращения, отправку его в замок, ожидание ответа. Могут пройти месяца. А вдруг после всех бумажных тяжб окажется, что шахты в состоянии неудовлетворительном?

— Или что хозяин ваш жмот и задаром нам пещерки не покажет, — поддакнул Филин.

— Соглашусь с братом, хотя сказал бы помягче. А так мы без особых проблем посмотрим на состояние шахт и, если сии нас устроят, тут же отправимся к сеньору составлять договор. Нарушать закон никто не собирается, присваивать себе чужое мы не будем. Инструменты не при нас, тайно проникать в горы намерения не имеем.

Филин поддакнул, ковыряясь ногтем в зубах:

— Ага. Стали бы мы тогда палиться перед вами…

Староста некоторое время молчал, свет от огня в камине плясал на его добродушном лице бородатого ребёнка. Почесал макушку.

— Звучит так-то неглупо… И, кажись, не противузаконно. Но проблема-то есть одна. Давно ж гномы с гор ушли, от дракона улепётывая. Мой прадед, земля ему пухом, от своего прадеда слыхивал сказ тот. И дело в том, что ещё тогда никто шахт никаких не находил. Хотя, признаться, и не искал никто особо: дырявая ведь Очаровательная гора, как сито. Блуждать неделями можно, за день точно все пещеры не обойдём. К тому ж урсов полно, медведей то бишь, и троллей прям тьма.

— А супротив последней напасти у нас есть средство. — Дбалин указал на Бая, что безуспешно пытался играть в ладошки с зевающей маркизой.

— Значица, вот как. Теперь понятно, зачем он вам. А, извиняйте, эльфка на что?

Амарилль притворилась, что не услышала укора.

— Она полноправный товарищ по цеху.

— Разбойничья кровь в добрые дела подалась? — удивился староста. — Любопытно. Вот только сомневаюсь я всё равно. Шахты-то под защитою тролля вашего мы точно найдём, места я знаю, за несколько ходок справимся. Но дурной затея кажется всё равно, да и не хочется противу сеньора-то идти, поймите.

— Ну, не ломайтесь, — протянул Филин, рыгнул. — Монеток вам отсыплем!

— Каждый труд должен быть оплачен, — попытался смягчить высказывание брата Дбалин. — Мы это понимаем. И если вы согласитесь нам помочь, то услуги оплатим. Заранее. На монет, так, восемьдесят. И обратно деньги не потребуем, даже если шахты найти не удастся. Всё-таки вы потратите драгоценное время.

— Хм… Жёнушке прялку куплю.

Дбалин улыбнулся.

— Знаете, я не против. Можно попытаться, — кивнул староста. — Отвяжем пса и тролля вашего возьмём. День-два поищем. Коль найдём, то сеньору сообщим, вы его договором этим задобрите. Человек вы рассудительный. Хоть и с эльфами водитесь.

— По рукам?

— Отчего бы и нет.

Девочка в очередной раз обыграла Дбалина и радостно взвизгнула, после чего широченно зевнула. Заразила всех в доме. Дбалин, прикрывая рот в зевоте, уточнил:

— Ночь-то у вас?..

— Не спрашивайте такого, господин, конечно же. По праву гостеприимства, оставайтесь у нас, занимайте вторую кровать. Вот только троллю вашему, думается мне, в сарае будет удобнее. Надеюсь, он животинку пугать там не будет?

Бай отрицательно кивнул.

— И, — добавил староста, — эльфку бы вашу туда же… Не доверяю я ей.

Амарилль злобно глянула.

— Даже если я клянусь держать её в объятиях крепко всю ночь? — уточнил Филин совершенно серьёзным тоном, лишь губы подрагивали от сдерживаемого смеха.

— Даже в этом случае. Простите, госпожа, но нет доверия к вашему роду. У тролля его и то больше.

1. Vivere est laborare — жизнь есть работа. К сожалению, незыблемая истина, как и то, что жизнь конечна.