Тройной ноль

Глава 17

Итак — ты хотел нож, замечательный, острый нож. Ты отточил этот клинок до предела. Он резал даже камень, когда тебе это понадобилось. А потом ты взбесился, когда он случайно порезал тебя. Ножи, видишь ли, не выключаются. И люди не выключаются, особенно когда ты отточил их до предельной остроты.

Сержант Кэл Скирата, генералу Арлигану Зею, в разговоре о сущности тренировок.

Операционная база "Хижина Квиббу", время 01.15, 385 дней после Геонозиса.

Тяжело дышащий гурланин открыл глаза,

Этейн не могла отличить одного гурланина от другого, если только они сами не позволяли ей этого. Они могли отгородиться от чувств, данных ей Силой, так же легко, как они могли к ней подобраться. Она ничего не могла увидеть в этом существе: ни личности, ни эмоций, ни намерений.

А затем его аура ожила — с ошеломляющим ощущением ярких воспоминаний о прошлом, о воспоминаниях и о предательстве.

— Девчонка. — произнес знакомый, текучий голос. — Ты хоть что-то можешь сделать правильно?

— Я… я тебя знаю. — проговорила Этейн.

— Кое-кто из вас меня знает. — Существо подняло голову и попыталось подняться, но опять повалилось навзничь. — Дарман, Атин в порядке?

— Файрфек.

Дарман кинулся вперед и опустился на колено у головы того, кто выполнял для команды жизненно важную разведывательную работу на Квиилуре. Этейн заметила боль в выражении его лица.

Найнер встретился с ней взглядом; он выглядел спокойным, словно ожидал, что в конце концов их все предадут.

— Джинарт?

— Да. Я предполагала, что для клонов мы все одинаковы.

Дарман оскалился было, но сдержал себя.

— Атин в порядке.

Ордо оборвал его.

— Объясни мне, с чего вы взяли, что убийство моих братьев должно помочь Квиилуре.

Джинарт сфокусировала звериные оранжевые глаза на Этейн и попыталась принять сидячее положение, тяжело поводя боками. Теперь Этейн могла полностью чувствовать ее — злую и решительную, кричащую в глубине своего разума: наверное она пыталась телепатически связаться со своим супругом Валаквилом, бывшим агентом генерала Зея на Корусканте и Квиилуре. Скирата держал правую руку на поясе — небрежно, но не случайно; несомненно — готовый выхватить свой верп и стрелять, если Джинарт дернется.

— Вы думаете, что я передавала информацию сепаратистам.

Ордо шагнул ближе и Дарман подался в сторону.

— Верно. Я склонен думать, что это мог бы сделать всякий, кто решил принять облик Винны Джисс.

— Она исчезла, как это часто с ней бывало. Я приняла ее облик просто чтобы пройти там незамеченной.

— Я заметил. Мы ее уже прикончили.

— Значит, принимая ее облик, я сделала ошибку.

— Это ты очень верно заметила. Итак, что у тебя за проблемы с Великой Армией? Почему бы не целить в политиков? Ты же можешь пройти куда угодно — даже в зал самого Сената.

— Слишком много рассуждаешь. Ты один из тех клонов-ренегатов, которых так боится Зей?

— Это я. — ответил Ордо

— Это не я сливала информацию сепаратистам. И я ни в кого не целюсь.

— Ты все еще работаешь на генерала Зея? — спросила Этейн.

— Нет. Мой народ больше не служит Республике — если вообще служил когда-либо. У нас было соглашение. Вы его нарушили.

— Но…

— У нас было соглашение, джедай. Ты сказала, что вы вернете нам наш мир и остановите фермеров, уничтожающих нас.

— Посреди войны?

— Мы служили вам посреди войны! Когда мой народ умирал от голода, когда нашу добычу разогнали колонисты, мы исполняли наше соглашение. А все, что вы сделали — ты, джедай; ты и Зей — это сделали их способными куда лучше сражаться и охранять свои земли.

Этейн не смотрела на Дармана. Она не хотела вынуждать его вставать на ее защиту, или — более вероятно — заметить, что он может быть согласен с Джинарт.

Она думала, что все, что она сделала — это постаралась сделать из фермеров партизанские отряды для сопротивления сепаратистам, но коренные гурланины явно так не считали.

— Информаторов мы, раньше или позже, выкопаем. — заметил Ордо. — Ты можешь быть готовой сотрудничать или нет — но и я также могу прикончить тебя сейчас же, если ты не готова быть полезной. Мы не можем больше брать пленных.

Всегда было трудно определить — играет ли Ордо на допросе или просто озвучивает свои намерения. Судя по быстрому взгляду, брошенному на него Скиратой, скорее последнее. Он сделал Этейн знак отодвинуться в сторону и зарядил свой верп.

— Я могу сдать вам информаторов. — холодно сказала Джинарт

Ордо просто навел дуло на голову Джинарт. Этейн взглянула на Джусика, потом на Дармана, Найнера и Вэу, но все они лишь безучастно наблюдали. Корр сосредоточенно изучал голокарту и все так же отслеживал перемещения. Веннен сидела в кресле, приложив руку ко лбу так, словно она хотела закрыть глаза. Никто не сделал попытки вмешаться. Инстинкты Этейн говорили, что это неправильно.

Но она не сделала ничего.

— Ты торгуешься. — сказал Ордо. — Я все равно тебя убью.

— Это тебе нужна сделка. И дело даже не в моей жизни.

— Игра закончена.

Ордо не отводил верп. Этейн ждала, разрываясь от неопределенности. Она могла бы задержать Ордо на долю секунды…

— Уберите свои силы и колонистов из моего мира, и я сдам вам сепаратистов.

Ордо — немигающий и бесстрастный — сдвинул дуло чуть вверх, на уровень где у обычного животного находятся уши.

— Ты не сказала мне, почему ты притворялась Джизз. Сейчас это интересует меня больше.

— Ордо, дай я поторгуюсь. — вмешался Скирата. — Остынь.

Ордо незамедлительно вскинул верп и уложил его обратно на плечо. Этейн казалось, что его понадобилось бы уговаривать отойти: она видела постоянно клубящуюся внутри него скрытую жестокость. Но он повиновался Скирате без звука.

Сержант толкнул Джинарт ботинком.

— Ну так рассказывай мне, оборотень.

— Я наблюдаю. — ответила Джинарт. — Я слежу за тем, как вы перемещаете солдат с Квиилуры и обратно, и сколько вы посылаете фермерам в порядке помощи и для обеспечения их лояльности. За всем, о чем вы нам не рассказываете, но что выдает ваши истинные намерения. Я шпионю за вами.

— Так, разреши мне кое-что разъяснить. — перебил Скирата. — Я — не Республика. Работа, которую я для нее делаю, на самом деле — ради моих людей, вот этих самых парней. Так что если ты не поможешь мне сохранить жизни моих людей, то я позабочусь, чтобы Квиилура превратилась в выжженный камень. И я это обещаю. Я не джедай и не политик, так что я делаю все, что мне угодно. А твоя раса не так уж многочисленна. Ясно?

Джинарт удалось подняться на ноги, вернее — приподнять себя на передних лапах.

— Я выдам людей, которых вы ищете. Но Республика должна согласиться уйти с Квиилуры и убрать колонистов в течение года.

— Хорошо, давай сейчас обсудим это с генералом Зеем. — сказал Скирата. — Если он не согласится — мы продолжим, но я не позволю тебе исчезнуть в городе.

— А ты знаешь, сколько нас здесь — или где мы?

— Меня это не волнует. Пусть Зей беспокоится.

— Мои собратья здесь, на Корусканте. Вам нас никогда не выследить, а мы можем быть куда страшнее чем бомбы.

— Слушай, утечки в снабжении сейчас — ерунда. Оставь это Зею. — Скирата активировал комлинк. — Если генерал спит — пусть кто-нибудь пойдет и его разбудит. Война не идет по расписанию.

— Инспектор Веннен, почему бы вам не сделать на всех немного кафа?

Он ожидал какого-то недовольства, но ничего не последовало. Она поднялась, все еще потирая ребра и, пошатываясь, направилась к кухне.

— Можно «Бесани», сержант. — сказала она.

"Да, она на нашей стороне. Неплохо."

— Хорошо, а я — "Кэл".

— Кто любит сладкий?

— Все. — ответил Скирата. — По две больших ложки. Это будет длинная ночка.

Операционная база "Хижина Квиббу", время 02.00, 385 дней после Геонозиса.

Дарман сидел на полу, возле Джинарт, скрестив ноги и упершись руками в колени, словно наблюдая за ней. Джинарт, в ответ, наблюдала за ним, время от времени прикрывая оранжевые глаза, и подобрав под себя ноги.

Иногда Этейн приходилось пристально вглядываться чтобы понять — размышляет ли Дарман или просто спит, потому что образ, который он создавал в Силе, был крайне расплывчатым. Впрочем, когда она опустилась рядом с ним на колени — глаза его были закрыты. На секунду она задумалась — не могла ли Джинарт войти с ним в телепатический контакт.

Его глаза открылись. Он взглянул Этейн через плечо, а потом коснулся губами ее щеки.

— От Зея еще нет новостей?

Этейн помотала головой. Скрывать больше было нечего, и она прижалась к нему лбом, не волнуясь о том, что могут подумать остальные: их отношения невозможно было скрыть в тесной группе солдат, живущих бок-о-бок.

— Он отправился совещаться. Даже Зей не может принять такое решение по своему усмотрению.

— Знаешь, а тебе надо было стать целителем. У тебя неплохо получается.

— Что ж, посмотрим как у меня получается зашивать разрывы. Мне нужно кое-что прояснить вместе с Кэлом.

— Проблемы?

— Ничего, о чем стоило бы беспокоиться.

Этейн перекатилась с носков на пятки и поднялась одним движением. Скирата переговаривался с Найнером и Ордо, стоявшими возле увешанной листами флимси стены, и одновременно с этим размеренно и аккуратно чистил свою обожаемую верпинскую винтовку. Найнер с Ордо обсуждали концентрацию сепаратистов в разных точках ярко светящейся сетки трехмерной голокарты.

Она поймала взгляд Скираты и позвала его жестом за собой. Он наклонил голову в молчаливом согласии, и положил детали полуразобранного верпа на столик рядом, где их затянуло цветной путаницей ярких линий от проекции голокарты.

Они вышли на посадочную платформу. Там уже спал стрилл, улегшийся на пузо и раскинувший все шесть ног, словно плохо сшитое плюшевое насекомое.

— Я сделала кое-что очень глупое. — начала Этейн.

— Опять?

— Ордо.

Скирата сначала казался озадаченным, а затем — балансирующим на грани ярости.

— Ордо?

— Нет, ничего такого… Я использовала команду, которую слышала от тебя. Это его оскорбило. Я скомандовала «шах», чтобы он не убил Джинарт на месте. Он рассказал мне, почему я никогда не должна ее использовать.

Скирата протяжно выдохнул.

— И теперь ты поняла?

— Да. Мне жаль. Он… он сказал, что пристрелит меня, если я когда-нибудь еще так сделаю.

— Он может. Даже не сомневайся в этом.

— Я верю!

— Я, видишь ли, никогда не учил Нулевых тому, что джедаи — их начальники. И я никогда не учил их повиноваться Республике, а каминоанцы не модифицировали их быть готовыми к подчинению более, чем Джанго. Но, по определенным причинам, они подчиняются мне — и даже так, я учу их задумываться над всем чем можно.

— Он запрограммирован?

Скирата взглянул на нее со внезапной неприязнью. Затем он просто и без всякого предупреждения ударил ее кулаком — жестокий удар, удар уличного драчуна. Она одним движением отскочила назад и выхватила световой меч, но кулак прошел мимо ее головы. Намеренно. Она могла прочитать расчет по выражению его лица. Она уняла дыхание и приготовилась к следующему его выпаду.

— Ты так запрограммирована? — поинтересовался он.

Вскинутое ей синее энергетическое лезвие загудело, когда она опустила и отключила его, чувствуя себя одураченной и пристыженной.

Она была потрясена еще и рефлексами Скираты: он мог бы уложить этот удар в цель, и его явно не пугало ее умение обращаться со световым мечом. Больше она не будет его недооценивать.

— Нет. Прошу прощения?

— Ты должна понимать это лучше прочих. Тебя начали натаскивать в обращении с оружием с того же возраста, что и этих парней. Ты размышляла? Или же ты так хорошо натренирована, что твое тело просто реагирует… — он пощелкал пальцами. — …вот так?

Все верно — она отреагировала. Ее мышцы помнили годы тренировок со световым мечом. Ее учителя научили ее полагаться на инстинкты, на Силу — и не задумываться.

— Я сказала, что прошу прощения.

— Как и должна была сказать. Я учил этой команде всех моих мальчиков с самого начала. Я муштровал их снова, и снова, и снова, пока они не стали замирать, что бы они перед этим ни делали. И я это делал ради них, на то время, когда это потребуется чтобы спасти их.

— Я клянусь, что больше никогда так не сделаю.

— Теперь Ордо тебе не поверит.

— Но это задержало его всего на…

— …на долю секунды которая могла его убить. Ты просто использовала его. Как используют все аруэтиизе.

Скирата был в ярости, даже при тусклом свете на платформе она видела, как кожа на его шее налилась кровью — яркий признак сильной реакции. За последние несколько недель Этейн не раз замечала, что он смотрит на нее как на воплощение Республики, использующее его людей ради своих собственных целей. И потому она была удобной целью, на которую он мог выплескивать свое раздражение. Хотя Джусика он, судя по всему, в таком качестве не рассматривал.

Манипуляции для Скираты были больной темой. Этейн отчаянно хотела, чтобы он относился к ней с симпатией, чтобы он создавал для нее то же ощущение семьи, которое он создавал у остальных…

— Я извинюсь перед Ордо.

— Ну да, вот именно с ним тебе и нужно мириться.

Она не могла понять — почему же она не поняла это с самого начала.

"Я в самом деле считаю их людьми? Я жалею о том, что обидела Ордо — или же я всего лишь хочу быть хорошей девочкой для Скираты?"

Она решилась разобраться с этим сама.

Ордо был занят напряженным разговором и прижимал указательным пальцем к уху бусину комлинка. Джусик возился с какой-то платой, время от времени поглядывая на Ордо. Обрывки разговора, которые могла уловить Этейн, создавали впечатление, что кто-то из персонала Зея двигался не так быстро, как хотел Ордо.

Джусик, одними губами, проговорил ей: "Капитан Мэйз".

Она подождала. Ордо хмыкнул.

— Я буду на связи. — Он помотал головой, а потом обернулся к ней. — В чем дело?

— Ордо, я должна перед тобой извиниться. Я поступила неправильно, использовав команду «шах», и у тебя было полное право сердиться на меня.

Он просто кивнул. Ее все еще поражало то, как человеку, физически идентичному с Дарманом, удавалось выглядеть совершенно по-другому.

— Я понимаю, как несправедливо с вами обошлись, Ордо.

— На Камино?

— Думаю, что даже сейчас.

Ордо моргнул пару раз, словно она сказала что-то непонятное. Она не могла понять, что же происходило в его уме, в те доли секунды, когда он не выглядел в Силе сгустком движения.

— У меня не было ни отца, ни матери, но чужак добровольно выбрал меня своим сыном. У вас отец и мать были, но они позволили чужакам забрать вас. Нет, генерал, не жалейте меня. Вам пришлось хуже.

Это шокировало, и это была правда. Предельная ясность его оценки ударила ее так сильно, что она едва не охнула. Речь шла о тех вещах, которые она не хотела о себе знать. Это не могло изменить ее стремлений. Но теперь она лучше понимала свои мотивы — без прикрас, такими, какими они были.

Хотела бы она знать — вспоминали ли о ней ее настоящие родители.

Она предпочла бы не знать этого.