Трудный путь в будущее

Ветер надежд и обновлений

Со смотровой площадки, вырубленной на вершине скалы, серая громада бетонной плотины, зажатой между двумя отвесными скалами, видна как на ладони. От нее через реку и горы шагнули опоры высоковольтных линий электропередачи. В воздухе стоит несмолкаемый гул падающей воды. Над каменным ущельем Наглу многоцветье радуги. Это ГЭС — самый мощный энергетический комплекс страны.

Когда сюда в августе 1960 года приехали советские специалисты и афганские строители, то казалось немыслимым, что в этом нагромождении диких скал будет сооружен гидроузел. Строительство ГЭС Наглу можно считать продолжением афгано-советского сотрудничества в области энергетики, начало которому было положено еще в 1925 году, когда для пуска дизель-электрогенератора, закупленного гератскими купцами, в Афганистан приехали два советских специалиста.

Гидроузел — сложное высотное сооружение. Он построен в трудных геологических условиях: в узком ущелье, на слиянии трех рек — Кабула, Пандшира и Тагао. Сама плотина гравитационного типа — из монолитного железобетона с облицовкой граней железобетонными сборными плитами. Сброс паводковых вод осуществляется через водоносы над машинным залом, встроенным в тело плотины. Плотина, высота которой составляет более ста метров, образовала водохранилище емкостью свыше шестисот миллионов кубических метров.

Недруги афгано-советского сотрудничества немало потрудились в свое время над тем, чтобы посеять сомнение в экономической целесообразности строительства ГЭС в Наглу. Однако жизнь со всей очевидностью показала, как важна эта станция для развития не только энергетической промышленности, но и всей национальной экономики. ГЭС дает Кабулу две трети потребляемой столицей электроэнергии. А водохранилище, образованное плотиной, создало возможность накапливать большое количество воды и использовать ее в сухой сезон для нужд электростанций — Сароби и Дарунта.

Водохранилище также играет большую роль в обеспечении водой Джелалабаде кой ирригационной системы. Оно позволяет при своевременной задержке паводковых вод рек Кабула и Пандшира избавить от размыва важную транспортную магистраль, идущую от Кабула до пакистанской границы, напоить многочисленные мелкие оросительные системы крестьян провинции Нангархар.

С пуском в эксплуатацию ГЭС Наглу и понизительной электростанции «Восточная», через которую распределяется часть электроэнергии, вырабатываемой гидростанцией, в кабульской энергосистеме был ликвидирован дефицит электрической мощности и созданы благоприятные условия для развития промышленности.

Всякий, кто проезжает через район Пули-Чархи, промышленный район города Кабула, может увидеть своими глазами, сколько новых предприятий строится или уже построены и успешно работают на благо народа Афганистана. В этом немалая заслуга и ГЭС Наглу.

Эксплуатационники ГЭС Наглу осуществляют своими силами систематический контроль за работой всех узлов гидростанции, проводя ремонт, своевременно устраняя возникающие в процессе эксплуатации неисправности. Специалисты ГЭС Наглу часто оказывают техническую помощь другим энергоуправлениям департамента энергетики. На гидростанции, например, был выполнен капитальный ремонт гидрогенератора для ГЭС Фило в городе Кандагаре. Специалисты Наглу, командированные в Мазари-Шариф, оказывали помощь в строительстве высоковольтной линии электропередачи и подстанции.

Гидроэлектростанция в Наглу, ведущий энергетический объект республики, обслуживает Кабул, его промышленные зоны и сельские районы. Вооруженная оппозиция не раз пыталась вывести из строя это энергетическое сердце республики, но ей давался отпор.

Но я хотел бы вернуть читателей к тем дням, когда этот гидроузел строился, к дням напряженного труда советских и афганских строителей. В мае 1967 года сюда, на торжественную церемонию официального ввода в строй станции, приехала делегация Верховного Совета СССР. Мне предстояло подготовить репортаж об этой новостройке.

Вечером, когда гости покинули Наглу, я встретился с нашим главным специалистом на объекте Александром Артышем и его коллегами-гидростроителями. До глубокой ночи они рассказывали о том, как и в каких условиях сооружался этот гидроузел.

Основная трудность, с которой столкнулись советские специалисты, прибывшие в Наглу, — нехватка квалифицированных кадров. Дело в том, что в это время широким фронтом велись работы по сооружению Джелалабадской ирригационно-оросительной системы, автострад Кушка — Герат — Кандагар, Кабул — Пули-Хумри с туннелем сквозь толщу Гиндукуша под перевалом Саланг.

Подавляющее большинство афганских квалифицированных рабочих и мастеров были заняты на этих объектах. А объем работ предстоял немалый. Надо было взорвать и перебросить 2,5 миллиона кубических метров скальных пород, уложить 740 тысяч кубометров бетона.

Группа западногерманских и американских инженеров, посетившая в те дни площадку Наглу, категорически заявила:

— В таких условиях соорудить гидроузел невозможно.

На строительство были наняты более семи тысяч человек — в основном неграмотные крестьяне из окрестных селений. Им предстояло овладеть специальностями бетонщиков, сварщиков, монтажников, слесарей, электриков, механиков, водителей. Причем овладеть на месте и в сжатые сроки.

С учетом плана работ были составлены графики потребности рабочей силы. Афганцы разбивались по профессиональным группам обучения. Для них в доходчивой форме на языках пушту и дари составлялись учебно-производственные программы, разного рода инструкции по эксплуатации машин, оборудования и механизмов, наглядные пособия. Обучение проводилось бригадным, курсовым и индивидуальным методами. Советские специалисты и переводчики, не считаясь со временем, обучали афганцев сложным профессиям. За полгода до пуска первого агрегата ГЭС начался подбор эксплуатационного персонала из числа наиболее способных и грамотных электриков, которые потом и составили основной костяк специалистов по обслуживанию гидроузла.

Большое внимание было уделено также вопросам техники безопасности на производстве. Это было далеко не легкое дело. Рабочие, вчерашние деревенские парни, привыкшие ходить босыми, нередко появлялись на монтаже металлоконструкций и на площадках, где проводились буровые и скальные работы, без обуви. Стоило большого труда заставить их обуться. Обувь они «жалели».

Жители горных мест, привыкшие к большим высотам и умеющие ходить по крутым склонам, поначалу считали ниже своего достоинства пользоваться страховочными средствами на монтажных работах, не пристегивались поясами.

Запомнились трое афганцев. Способные монтажники, трудолюбивые ребята, они сбрасывали ботинки, каски и поясные ремни, как только оказывались на перекрытиях. Балансируя, ходили по бетонным балкам на высоте двухсот метров, перепрыгивали с одной конструкции на другую. Один из них как-то сорвался, поломал ноги.

— На то воля Аллаха, — спокойно сказали его друзья, когда их снова стали увещевать пользоваться страховочными средствами.

Тогда афганская администрация издала приказ, предупредив, что человек, отказывающийся выполнять правила техники безопасности на стройке, будет уволен. Приходилось прибегать и к таким методам воздействия, чтобы избежать увечий и гибели людей.

Безотказно работающие агрегаты поставил Харьковский турбинный завод имени Кирова. За 1961–1967 годы на стройке усилиями наших специалистов подготовлено около 6 тысяч квалифицированных рабочих по 89 различным производственным специальностям.

Почти одновременно с пуском ГЭС в Наглу была открыта и гидроэлектростанция Махипар, сооружавшаяся при технико-экономическом содействии Западной Германии. Она построена выше по течению реки Кабул и обслуживалась немецкими специалистами. Если на ГЭС в Наглу мог приехать любой иностранный журналист, встретиться с руководством комбината и побеседовать, то на Махипар попасть было невозможно.

И это не случайно. Дела на ГЭС Махипар шли неважно. От многих афганцев не раз приходилось слышать, что эта гидроэлектростанция работает с перебоями. Там часто происходили аварии, выходило из строя то или иное оборудование. Вполне естественно, что западногерманские специалисты не хотели, чтобы об этом писалось в газетах. Они были против посещений станции иностранными журналистами.

Незадолго до прихода к власти Дауда в Кабуле вышла книга «Наша экономика». Ее автор Рухулла Хабиб, председатель парламентской комиссии по промышленности и горному делу, посвятил целую главу ГЭС Махипар. Этот человек, выступавший за ориентацию Афганистана на западную технологию, признавал, что обращение за содействием в строительстве ГЭС Махипар к западногерманским фирмам было ошибкой афганских ведомств. Когда началось сооружение ГЭС Махипар, отмечает автор, то под давлением немецких специалистов была закрыта для проезда автодорога от Кабула до электростанции Сароби. Вследствие такого решения десятки тысяч различных видов средств транспорта, доставлявшего строительные материалы для ГЭС Наглу, Джелалабадской оросительной системы, сооружаемых мостов через реку Кунар, а также транзитные и местные грузы вынуждены были направляться в объезд по караванной дороге. Это повлекло за собой большие финансовые издержки. Нас утешали: ввод в строй ГЭС Махипар в короткий срок покроет все эти убытки. Немцы, мол, народ расчетливый. И если они советуют, то так и надо делать. Мы им поверили.

Наконец-то на ГЭС Махипар завершены строительные работы, говорит далее автор в своей книге. Надо бы радоваться: ведь афганцы получили станцию мощностью 65 тысяч киловатт. Но, увы, гидроузел приносит лишь одни огорчения и убытки. То одна авария, то другая надолго выводят станцию из строя.

Разве не удивительно, что в 1971 году она, например, работала всего лишь… семь дней! И можно себе представить, что было бы с Кабулом и его промышленностью, если бы не соорудили ГЭС в Наглу, которая действует бесперебойно!

ГЭС Махипар построили. Но все эти годы ее три турбины беспрестанно ремонтируются, многие узлы оборудования раньше срока выходят из строя и требуют замены. Выяснилось также, что турбины поставлены с крупными техническими дефектами. Перестало быть секретом и то, что при разработке проекта самого гидроузла были допущены серьезные ошибки, неправильно выбрано место для сооружения станции.

И вот вместо электричества ГЭС Махипар регулярно вырабатывает лишь новые долги и траты. Ремонт идет за наш счет, пишет Хабиб, он исчисляется миллионами немецких марок и местной валюты. Не надо также забывать, что строительство этого гидроузла обошлось Афганистану в два раза больше запланированных сумм. Горько сознавать, что мы стали объектом малограмотного технического эксперимента западной фирмы, создавшей нам «музейный экспонат несбывшихся надежд». Индийская комиссия, изучавшая состояние ГЭС Махипар, пришла к выводу, что она нуждается в коренной реконструкции. Слабое утешение! Ведь это потребует колоссальных средств, которых нет у Афганистана. Но сколько же можно обращаться за займами и кредитами к другим державам? — спрашивает автор.

Появление книги вызвало недовольство посольства ФРГ. Его представители делали даже заявления, пытаясь обелить фирму и специалистов, свалить свои просчеты на афганцев.

Направляясь летом 1978 года из Кабула в Джелалабад, я решил заехать на ГЭС Махипар. Станция бездействовала. Афганский инженер, встретивший меня у входа, сказал:

— Турбины опять вышли из строя. Станция прекратила подачу энергии.

…Зимой, когда по промерзшим кабульским улицам разгуливают пронизывающие до костей ветры с Гиндукуша, застывают говорливые арыки, здесь, в Джелалабадской долине, примерно в 150 километрах от столицы, вовсю цветут розы и магнолии, соком наливаются апельсины и мандарины. «Афганская жемчужина» — так называют путеводители этот удивительный край. Здесь всегда тепло и много солнца. Защищенная от северных ветров и стужи громадами хребта Гиндукуша, долина в любое время года радует глаз зеленью финиковых пальм, цитрусовых, бананов и инжира, серебром оливковых плантаций. Расположенный в ней Джелалабад, административный центр провинции Нангархар, утопает в зелени.

Перевал, окутанный облаками и снегом, исчез за поворотом. Асфальтовая дорога головокружительно скользит вниз. Вот слева, за крутым склоном показалась и вскоре исчезла серая подкова железобетонной плотины гидроэлектростанции Наглу. Скрипя тормозами на поворотах, наш «газик» то ныряет в туннели, пробитые в гранитных толщах, то взлетает на мосты, нависшие над пропастями, где ревут неугомонные воды реки Кабул. Пустынны и суровы каменистые склоны. То и дело на вершинах можно увидеть полуразрушенные крепостные валы, служившие в далеком прошлом опорными пунктами для отрядов, охранявших путь из Кабула в Пешавар.

Но вот дорога пошла по Дарунтскому ущелью. Река успокоилась, влившись в большое глубокое озеро, зажатое с двух сторон отвесными гигантскими скалами. Оно питает земли Джелалабаде кой долины. Перед взором — панорама уходящей вдаль долины, окаймленной цепью высоких снеговых гор.

Трудно поверить, что еще в начале шестидесятых годов здесь, на месте фруктовых и оливковых плантаций, вплоть до границы с Пакистаном простирались безжизненные земли, жаждавшие влаги. Между тем река Кабул протекала рядом, всего в нескольких километрах отсюда. Но у подножия горы Сафид-Кух она делала резкий поворот, обходила иссушенные солнцем и ветрами земли, уходила в горные расщелины и на территории Пакистана впадала в полноводный Инд.

Направить воды реки Кабул на поля и возродить к жизни этот край помогли советские люди. 6 ноября, в канун 44-й годовщины Великого Октября, бульдозеристы бригады Султана Мавлиянова перекрыли Кабул. Образовалось водохранилище емкостью более 400 миллионов кубических метров. Отсюда воды потекли по каналам и арыкам, неся жизнь мертвым землям.

В марте 1965 года состоялась торжественная сдача основных объектов Джелалабадского оросительного комплекса, сложного и грандиозного технического сооружения. От самой Дарунтской плотины, высотой более 20 метров, на 70 километров протянулась закованная в бетон водная магистраль, давшая возможность оросить более 30 тысяч гектаров земель, с которых можно снимать до трех урожаев в год. Канал имеет десятикилометровый подземный туннель и 229 различных гидротехнических сооружений. Общая протяженность арычных ответвлений достигает 510 километров.

Гидростанция, построенная при головном узле сооружений, дала энергию создаваемым здесь сельскохозяйственным центрам, насосным станциям машинного орошения, поселкам Хадда, Ботикот, Газиабад, Самархель и Дарунта. Она ликвидировала перебои в снабжении электричеством города Джелалабад.

Более 14 тысяч афганцев трудились на сооружении Джелалабадского оросительного комплекса. Им помогали 500 советских специалистов. Это о них в ноябре 1967 года писала газета «Анис»: «Благодарная память афганского народа навеки сохранит то, что сделано нашими друзьями — советскими людьми здесь, на пустынных землях. Каждый советский специалист проявил много инженерной выдумки, точного расчета и большого мужества, воплощая объект в бетон, чтобы напоить землю водой, улучшить жизнь местного населения».

Да, это так. Участник обороны Ленинграда, инженер Алексей Бобра трудился на сооружении туннелей, внес немало рационализаторских предложений, ускоривших темпы строительства объектов. Добрую память о себе оставили инженеры Камо Пзизян, Николай Потапов, Юрий Воробей и многие другие. Они не только вкладывали душу в сооружение этого комплекса, но и настойчиво помогали афганцам овладеть различными специальностями. Более 4600 афганцев стали квалифицированными электросварщиками, бульдозеристами, бурильщиками, арматурщиками, бетонщиками и слесарями.

Приезжая в Кабул, я всегда старался побывать в этих местах, которые менялись со сказочной быстротой. Приняв эстафету от строителей, афганские агрономы при содействии наших специалистов, приехавших в основном из Узбекистана, начали осваивать новые площади, создавать многоотраслевые сельскохозяйственные центры.

Прибыв как-то в Джелалабадскую долину, я остановился в поселке Самархель, где жили наши специалисты. Этот поселок появился в ходе освоения земель. Стоял конец октября 1970 года. Небольшие каменные особняки утопали в зелени тополей, пальм и кипарисов, плотной стеной оградивших поселок от автострады, идущей на Пешавар.

Виктор Сидельников, мой давний знакомый, главный специалист, позволил себе провести пятницу — нерабочий день — дома, готовил традиционный узбекский плов в большом чугунном казане, вынесенном в садик. Он с ранних лет жил в Ташкенте и в совершенстве постиг секреты приготовления этого блюда.

Со стороны автострады раздались гудки, и вслед за тем на широкую усыпанную гравием дорогу поселка въехала легковая машина. Из нее вышел пожилой афганец. Его имя я, к сожалению, не запомнил. Это был сотрудник управления по освоению Джелалабаде кой долины. Весь вид его говорил, что человек чем-то расстроен. Гость был приглашен к столу, где готовый уже плов источал аромат.

Сегодня губернатора провинции, — сказал он, — посетила делегация местных феодалов. Они заявили, что управление подрывает их хозяйства. Жаловались на то, что мы, дескать, переманиваем батраков к себе, обучаем их профессиям, сбиваем цены на воду. Феодалы составили обращение к королю, настаивая на том, чтобы Джелалабадский комплекс был продан частному сектору.

— Чем же закончилось посещение? — поинтересовался Виктор Сидельников.

— Губернатор хитрый человек. Он не хотел портить отношений с местными помещиками, но и опасался навлечь на себя недовольство Кабула. Он сказал им, что доложит об их просьбе правительству, согласен с тем, что часть орошаемых земель долины следовало бы продать людям состоятельным. Сам же решить, мол, ничего не может. Феодалы ушли рассерженные, заявив, что Аллах может и покарать своим гневом все эти сооружения и людей, работающих в долине.

— Это серьезно, — заметил Сидельников. — Следовало бы усилить охрану.

— Мы так и сделали, — ответил афганец. — Усилили охрану плотины и гидроэлектростанции, механических мастерских и складов.

Подобные меры предосторожности были не лишними. Солдатам, несшим охрану Джелалабадского комплекса, приходилось уже в те годы не раз предотвращать разного рода диверсии, которые пытались устроить местные помещики. В апреле 1970 года была даже совершена попытка вооруженного нападения на объекты Джелалабадского комплекса. Но благодаря бдительности подпольной ячейки НДПА Джелалабада, своевременно информировавшей администрацию, это нападение было сорвано.

Но я несколько забежал вперед.

На следующий день Сидельников собирался в поездку по Нангархарской провинции. Он пригласил меня совершить с ним это путешествие. Едва мы покинули Самархель и выехали за пределы осваиваемой территории, как по сторонам избитой караванной дороги потянулись безжизненные места. Лишь кое-где по оврагам мелькали кактусы и верблюжья колючка. Иногда вдруг наплывали квадраты недавно засеянных полей пшеницы и хлопчатника, апельсиновые и мандариновые рощи. Среди них словно крепости высились каменные дома, обнесенные глинобитными заборами, с деревянными воротами, окованными железом.

Где вода, там жизнь. Грунтовые воды находятся здесь на небольшой глубине, и они благодаря колодцам выводятся на поверхность, а затем по арыкам расходятся по полям и садам. Неестественным кажется этот зеленый оазис среди пустыни. Стоит остановиться в одном из таких мест, как к машине подходят крестьяне, просят зайти к ним в дом, даже если это хижина бедняка, выпить по чашке чая, отведать фруктов. Гостеприимство здесь — традиция.

Ближе к горам оазисов и орошаемых земель становится все больше. Крестьяне этих мест издавна пользуются кяризным способом орошения, выводя на поля воду, скапливающуюся под толщей обломочных отложений и у подножия гор.

Останавливаемся в большом селе. В нем свыше сорока дворов. Типичное селение пуштунов: невысокие дома, огороженные глинобитными заборами, за которыми скрыты от постороннего глаза внутренние дворы и садовые участки. На узкой центральной улице и в еще более узких переулках, где с трудом проедет арба, дремлют ишаки. Бородатые мужчины, отложив в сторону винтовки, распивают чай, расположившись на коврах в чайхане.

В продымленной шашлычной, зажатой между загоном для скота и овощным складом, староста Гулам-хан, импозантный пожилой пуштун в белой чалме, перепоясанный патронташем и с громадным маузером на боку, угощает нас кебабом. В металлической тарелке гора салата из ломтиков редьки, помидоров и лука. Все это приправлено красным перцем, обжигающим рот. В глиняном кувшине питьевая вода. Она некипяченая, взята из колодца.

Виктор Сидельников, переболевший прошлой весной какой-то разновидностью холеры, — он не делал прививок, наивно надеясь на свой могучий организм, — морщится, со страхом поглядывая на яства. Но, не желая обидеть гостеприимного старосту, тянется за мясом. Следую его примеру, согнав с кебаба жирную муху.

— Эх, — говорит он негромко, — на что только не пойдешь во имя сохранения добрых отношений.

Заметив, как нерешительно мы едим мясо и салат, староста спокойно и дружески замечает:

— Кушайте, уважаемые гости. Мясо свежее, овощи мыты водой. А вообще-то не бойтесь — жизнь наша в руках всемогущего Аллаха.

Рассказывая о селе, Гулам-хан говорит, что жизнь ему дали кяризы-колодцы, построенные лет двадцать назад несколькими семьями. Сейчас эти семьи довольно зажиточные, им принадлежит значительная часть орошаемых земель, у них много скота. Каждая из этих семей имеет постоянных батраков, а в сезон уборки урожая они нанимают еще поденно местных жителей, у которых мало земли. Часть воды продается в соседние хутора.

Интересуемся ценами на отпускаемую воду. Она непомерно высока, раз в шесть дороже, чем продает соседним деревням Джелалабадский комплекс.

Затем староста приглашает нас посмотреть распределительную систему. Сооружения очень примитивны. Гулам-хан говорит, что в отдельные сезоны, особенно в жаркие дни лета, воды для некоторых полей, находящихся в обороте, не хватает. Поэтому иногда часть земли приходится оставлять в залежи, а климат здесь такой, что с полей, если бы им дать воды в достаточном количестве, можно снимать до трех урожаев в год. Главное — сохранить фруктовые плантации.

— В нашем селе, слава Аллаху, воды еще достаточно, — говорит староста. — А вот в деревне моего зятя — беда. Там весной после обильных ливней с гор пошел сель, забил кяризы. Чтобы их восстановить, нужна техника, а главное — деньги. Бедняки бросили дома, устроились на работу в Джелалабадский комплекс. Один из феодалов недавно закупил по дешевке брошенные поля, думает восстановить кяризы.

Небольшая тропинка ведет нас к кукурузному полю, с которого недели через две будут снимать урожай. Узнаем, что года два назад этот участок принадлежал одной обедневшей семье, которая задолжала ростовщику изрядную сумму. Ростовщик, воспользовавшись трудностями семьи — в тот год здесь прошли сильные бури, погубившие урожай, — предложил крестьянину немедленно вернуть взятую у него под высокий процент ссуду. Денег у крестьянина не было. Ростовщик подал в суд. Пришлось участок продать. Землю купил местный богатей. В течение одного только года здесь и в соседних деревнях разорилось двенадцать семей. Власти отказались предоставить им кредиты, сославшись на их несостоятельность. Землю скупили помещики, которым дали и кредиты и семена.

Нас познакомили с одним из помещиков, который за два года скупил земельные участки у пяти обедневших крестьян села и соседнего хутора. Звали его Фазал-хан. Степенный пуштун, владелец семи буйволов, большого стада овец. Сколько у него земли, узнать не удалось. Он просто не стал отвечать на этот вопрос. Вместе с тем с нескрываемой гордостью сообщил нам, что недавно женился. У него теперь три жены.

— Я настоящий мусульманин, — говорит он. — Пять раз в день молюсь, пожертвовал деньги на ремонт мечети. Много работаю. Чту законы и обычаи предков. Поэтому Аллах помогает мне во всем.

Спрашиваем, каково его мнение о Джелалабаде ком оросительном комплексе. Он отвечает:

— Плохо одно — батраки стали портиться. Чуть что, говорят: «Уйдем работать на комплекс». Это уже бунтарство. У меня постоянно работает шесть батраков. За свою работу они получают еду, я им плачу также тем, что выращивается на моей земле: зерном, овощами, фруктами. Так вот, узнав, что кто-то из их друзей и знакомых неплохо устроился на комплексе, они потребовали, чтобы я увеличил им плату. Одного я хотел по-отцовски отхлестать плеткой, но тот схватился за кинжал. Я его уволил. Он еще остался должен, обещал выплатить. Если не выплатит долг, я упрячу его в тюрьму.

…Спустя несколько месяцев после свержения монархии мне довелось вновь побывать в этих краях. Виктор Сидельников находился уже в Москве, на ответственной работе в ГКЭС. На посту главного специалиста Джелалабадского комплекса его заменил энергичный агроном Борис Миланов. Он выпускник Самаркандского плодоовощного техникума. Работал некоторое время агрономом в Кашкадарьинской области. Потом окончил Ташкентский сельскохозяйственный институт, возрождал земли в Голодной степи. (Забегая вперед, хочу отметить: мне было приятно узнать от моих коллег, что Миланов вновь в 1982 году был приглашен сюда в качестве главного специалиста и много сделал полезного в освоении земель.)

Я начал было расспрашивать Бориса Миланова о том, как идут дела по освоению долины. Вместо ответа он предложил проехаться с ним по фермам и полям, плантациям и садам.

Мы поехали в сторону агроцентра Газиабад. Еще несколько лет назад здесь высаживали саженцы кипарисов и тополей, оливковых деревьев. А сегодня по сторонам дороги выросла плотная ограда деревьев и кустарников. За нею, увитые ^виноградными лозами, прятались белые коттеджи, кирпичные постройки. Это жилые дома, школы, больницы. По обочине дороги тянулись бетонные желоба-арыки, идущие на плантации и поля. Над головой повисли линии электропередачи. Навстречу то и дело попадались автомашины, груженные ящиками с мандаринами и апельсинами. Они направлялись на автостраду, ведущую в Кабул.

— Урожай цитрусовых и маслин, — заметил Миланов, провожая взглядом грузовики, — исчисляется уже тысячами тонн. Хозяйства рентабельные.

В одном месте поля и плантации обрываются. По бурой земле ползают бульдозеры и скреперы, очищающие участки от галечника и валунов. Немного в стороне, 171 на расчищенном участке закладываются оливковые плантации. Маслины стали доходной статьей Джелалабадского комплекса. Деревья, посаженные в агроцентрах Хадда и Газиабад, хорошо прижились. Маслины консервируются на местном предприятии, отправляются на рынки Кабула и других городов, а также на экспорт. С сочными, зеленовато-желтого цвета маслинами, выращенными на этих землях, знакомы и советские люди.

Джелалабадский комплекс — это многоотраслевые хозяйства, включающие в себя цитрусовые и оливковые плантации, поля, засеянные зерновыми, молочнотоварные фермы, лесозащитные питомники, различные агролаборатории и мастерские, предприятия по переработке сельскохозяйственной продукции. Все основные процессы труда здесь механизированы.

Борис Миланов с уважением рассказывает о своем предшественнике, много сделавшем для освоения этого края и налаживания производства. Вспомнил он и первого нашего главного специалиста — Александра Мичурина. Этот агроном закладывал первые сады, подбирал наиболее подходящие для этой местности сорта цитрусовых и оливковых и разрабатывал оптимальные нормы внесения в почву удобрений.

Мы беседовали с афганцами, работавшими на полях, плантациях, на оросительной системе и в мастерских. Рассказывая о себе и своей работе, они обязательно говорили о тех, кто помог им овладеть специальностью, повысить квалификацию. Записная книжка сохранила имена этих людей. Вот некоторые из них: Гулам Касымов, механизатор из Ташкента; его друг и соотечественник Мургаб Кабулов, инженер-экономист; Леон Вартазян, консультант, работавший на Дарунтском гидроузле.

Советские специалисты, приехавшие в долину, продолжали эстафету добрых традиций своих предшественников, которые делали все, чтобы успешно развивать край. Работа строилась таким образом, чтобы каждый гектар земли как можно скорее дал прибыль. Некоторые агроцентры были еще в проекте, а их земли уже пускались в оборот: на них закладывались плантации или производился посев зерновых.

Провинция Нангархар — традиционное место кочевий. По решению правительства кочевников стали наделять участками из фонда земель, осваиваемых Джелалабадским комплексом, оказывать им помощь семенами, удобрениями и водой в кредит или по минимальным ценам. Поселенцы могут получить работу на том или ином объекте комплекса, овладеть специальностью.

Джелалабадский оросительный комплекс — один из многих объектов, которые созданы при содействии СССР. Неподалеку от древнего города Газни сооружена плотина с водохранилищем емкостью более 160 миллионов кубических метров воды. Плотина оросила засушливые земли района Сарде. Урожаи пшеницы составляют примерно 35 центнеров с гектара. Таких урожаев в этих местах крестьяне раньше не знали.

Сарде… Я вспоминаю, как в конце апреля 1969 года, направляясь в Кандагар, я остановился на два дня у наших специалистов. Над долиной, расположенной на высоте почти двух тысяч метров, дули холодные ветры, поднимая в воздух облака пыли. Уныло выглядели темно-коричневые поля, подходившие к высокой бетонной дамбе, за которой блестела накапливаемая вода.

В коридорах домов, где жили наши специалисты и их семьи, пахло пирогами, жареным мясом и ванилином. Откуда-то доносились звуки рояля и аккордеона, детишки разучивали песню. Приближалось Первое мая. И люди, находясь за сотни километров от родных мест, готовились встретить этот праздник в семейном кругу.

Руководитель группы наших специалистов на этом объекте Василий Климкин говорил, что летом здесь жарко, много солнца. А зимы суровые. Минувшая зима была на редкость трудной: морозы достигали 35 градусов, выпало много снега, несколько раз налетали бураны. Но все это не стало помехой для строителей.

— Объект, — говорил он, не скрывая гордости, — сооружается с опережением графика на два с лишним месяца. Желанием ввести поскорее оросительную систему горят и наши специалисты, и афганские строители. Хотелось бы сюда вновь приехать лет этак через десять — пятнадцать и посмотреть долину Сарде с ее садами, пашнями, новыми домами. Думаю, что Сарде, как и Джелалабадская долина, станет цветущим краем.

…Надо отметить, что для осуществления некоторых планов экономического развития прошлые режимы довольно охотно прибегали к помощи западных держав и международных фирм. Еще в сороковых годах американская компания «Моррисон — Надсен» подрядилась построить крупную оросительную систему в долинах рек Гильменд и Аргендаб. Афганские власти рассчитывали, что с освоением новых земель им удастся переселить более ста тысяч крестьян из юго-восточных районов и перевести на оседлый образ жизни ряд кочевых племен, которые на зиму уходили в Пакистан.

За всем этим скрывались прежде всего внутриполитические соображения. Дело в том, что в южных и юго-восточных районах особенно сильно было недовольство крестьян своим положением — они разорялись и теряли землю. Предполагалось, что на поднятых к жизни землях будут создаваться также государственные фермы хлопко-зернового направления и крупные животноводческие хозяйства.

На освоение земель у рек Гильменд и Аргендаб ушло более 150 миллионов долларов. Договорная смета строительства оказалась превышенной в три раза, а результаты — плачевными. На значительных площадях начался такой интенсивный процесс засоления, что стали выходить из строя даже те земли, которые ранее находились в обороте. Крестьянские семьи, а также кочевники, переселившиеся сюда в надежде на лучшую долю, начали покидать эти земли. В 1968–1973 годах мне не раз доводилось бывать в этих долинах. Я видел брошенные дома и выжженные солнцем поля. Какой же контраст являла собой Джелалабадская долина!

Американцы, хотя их и предупреждали индийские, японские и советские специалисты, не провели в полном объеме почвенных и гидрологических изысканий, не предусмотрели надежной системы дренажа. Они затянули сроки ввода в действие оросительной системы, которая к тому же была построена с серьезными техническими просчетами. А местные власти ничего не предпринимали, чтобы своевременно исправить положение.

Положение стало выправляться только после победы Апрельской революции. Афганские власти, используя опыт, накопленный Джелалабадским оросительным комплексом, начали реконструкцию гидротехнических сооружений, промывку засоленных полей, очистку каналов от селевых потоков. Это, конечно, потребовало новых и немалых капиталовложений.

Помещиков, построивших без ведома властей насосы вдоль каналов и бесплатно перекачивавших воду на свои поля, заставили расплатиться с государством. Было установлено также, что сельские богачи захватили немало участков орошаемых земель. Незаконно занятые земли пришлось вернуть государству. Мероприятия властей по наведению порядка вызвали недовольство верхушки помещиков, которые ответили покушениями на представителей администрации, диверсиями и саботажем.

…Опаленные солнцем каменные хребты, прорезанные узкой долиной, выходящей к беспокойным водам реки Логар, словно спят под бирюзовым небом. Но пройдет время, и весь этот край, разбуженный ревом экскаваторов и самосвалов, взрывами строителей, прокладывающих дороги, голосами людей, начнет давать из глубины недр его богатство — медь. Имя этому месторождению дал приютившийся в тополиной роще кишлак Айнак.

Вместе с корреспондентом ТАСС Леонидом Бирюковым я в августе 1978 года побывал в этих местах. Стоим на вершине горы, с которой хорошо просматривается местность. Начальник геологоразведочной партии, выпускник Кабульского политехнического института Н. Сурат владеет русским языком. Указывая на виднеющуюся вдали буровую установку, он говорит, что Айнакское месторождение обследовано и изучено совместно советскими и афганскими специалистами.

По количеству запасов меди, компактности и высокому качеству руд, заявляет геолог, это одно из крупнейших на Среднем Востоке месторождений. Обнаружены также залежи строительного сырья. Выявлены большие запасы грунтовых вод, которых с избытком хватит для производства и бытовых нужд. Кроме того, часть воды можно будет пустить на орошение крестьянских полей.

Первенец отечественной цветной металлургии, продолжает Сурат, пока существует лишь на чертежах. Но его строительство, если нам ничто не помешает, — дело недалекого будущего. Ввод его в строй окажет огромное влияние на развитие Логарской провинции и всей национальной экономики. А пока идет будничная и незаметная на первый взгляд работа, связанная с дальнейшим уточнением запасов меди, ее процентного содержания в рудах, глубины залегания пластов.

Интересуюсь, что нового в стиль работы геологической группы, в настроения людей привнесла революция. Самое главное, следует ответ, что у рабочих начинает постепенно меняться отношение к труду. Они начинают осознавать, что труд сегодня — это труд на самого себя, на родину. Значительно сократились, например, неявки или опоздания без уважительных причин. Люди стали бережнее относиться к инструментам и оборудованию. И, если надо, задерживаются, чтобы завершить задание. Недавний пример. Заболел один из рабочих и не мог выйти на работу.

Напарник, проработавший целую смену на буровой установке, не ушел и отстоял вторую смену, не потребовав даже дополнительной оплаты труда или отгула. Все это способствует тому, что производственные задания у нас выполняются и перевыполняются.

Создали мы и профсоюз, продолжает собеседник. В него вступили рабочие и служащие нашей геологоразведочной партии, а это более пятисот человек. На собраниях, которые мы проводим, обсуждаются самые различные вопросы. Недавно приняли решение о проведении соревнования. И оно у нас началось.

Едем в поселок геологов у подножия гор. По пути останавливаемся возле пролома, ведущего в глубь скалистого холма. Это древняя шахта. Выходы медных руд, поясняет Сурат, были известны в этих местах еще далеким предкам, которые вручную добывали самородную медь и окислы. Так что нельзя сказать, будто никто не знал о том, что здесь есть медь.

Однако западногерманские и японские геологические группы, работавшие в этих местах в шестидесятые годы, не дали конкретных рекомендаций по дальнейшему изучению этого района. Результаты проведенных исследований они увезли с собой. И если бы не настойчивость наших советских друзей, которые обратили внимание на это месторождение и тщательно в течение нескольких лет изучали его, то страна еще долго оставалась бы в неведении относительно залежей меди в Айнаке.

Афганские геологи, продолжает Сурат, добрым словом вспоминают В. Чмырева, С. Яшинина, Ю. Щербину, много потрудившихся здесь, чтобы доказать, что Афганистан имеет медное месторождение промышленного значения. Советский Союз оказал Афганистану решающую помощь в поисках и освоении природных ископаемых — газа, угля, железной руды, магнезита, кунцита, оникса и мрамора.

В небольшом вагончике, где разместилось руководство геологической партии, за чашкой чая продолжается разговор. Люди делятся своими производственными заботами и планами на будущее. Главный геолог С. Наджав — недавний выпускник Кабульского политехнического института — избран секретарем комитета НДПА.

Мощные проливные дожди, обрушившиеся в июле 1978 года на центральные районы страны, не обошли и здешних мест. С гор устремились всесокрушающие сели. Неожиданно один из потоков двинулся по лощине, где находилось завезенное туда ценное оборудование. Увидев опасность, 176 первыми спасать имущество бросились члены НДПА, увлекая за собой остальных рабочих. С помощью скреперов и бульдозеров они успели до подхода каменного потока соорудить из скальной породы надежный заслон. (ель пошел в другую сторону, вниз в ущелье. Бок о бок с ними трудились и советские специалисты. Люди выиграли сражение со стихией.

И как только прекратились ливни, все, кто работал в экспедиции, поспешили на помощь крестьянам соседних кишлаков. Вместе с ними они расчищали арыки и дороги, восстанавливали мосты.

…Километрах в двадцати от Айнакского месторождения расположился городок Баракибарак — административный центр провинции Логар. Путь туда лежит через кишлаки, вдоль полей, изрезанных мутными желтыми арыками, тополиных рощ.

Погода стоит на редкость жаркая. И крестьяне торопятся поскорее убрать пшеницу и ячмень, чтобы не осыпались колосья. Поражает изможденный вид крестьян. И на больших, и на малых участках уборка идет вручную. Ребятишки на маленьких мохнатых осликах отвозят солому с поля. Разгрузив арбу, бросаются в арыки и тут же пьют из ладошек воду.

А вот и сам городок, шумный и пыльный, с бесчисленным количеством лавчонок, разбросанных вдоль улицы. На стенах домов плакаты, призывающие людей поддерживать новую власть. Небольшой, еще не достроенный двухэтажный дом, где временно разместились ведомства местной власти. В коридорах полно посетителей — внешний вид их говорит о том, что это крестьяне-бедняки, мелкие ремесленники или торговцы.

Заместитель губернатора провинции М. Назир и его коллега Д. Ака, отвечающий за сельское хозяйство, оторвавшись от дел, охотно соглашаются побеседовать с нами. Оба они члены провинциального комитета НДПА, в прошлом длительное время находились на подпольной работе.

Разговор заходит о главном в сегодняшней афганской деревне — претворении в жизнь изданного в июле 1978 года декрета № 6, который ликвидирует крестьянскую задолженность помещикам и ростовщикам. Этот декрет, говорят логарские руководители, облегчает долговое бремя 11,5 миллиона человек — более 80 процентов безземельных и малоземельных крестьян.

Раньше около 30 процентов пахотных площадей и лесных угодий, а также большое число арыков и водоемов этой провинции принадлежали членам королевской семьи. Все это национализировано. Часть земель будет распределена среди бедняков, а на остальных будут созданы сельскохозяйственные кооперативы.

В нашей провинции, отмечают собеседники, безземельных крестьян-бедняков насчитывается 45 процентов. Уж кто-кто, а они хорошо знают, что такое феодальная кабала, долги, за которые они, не свершись Апрельская революция, не расплатились бы до конца жизни. Богатеи, используя тяжелое положение бедняков, давали кредиты под очень высокие проценты. Если же крестьянин вовремя не расплачивался с долгами, то помещик или ростовщик забирал у бедняка и инвентарь и землю, заставляя батрачить в своем хозяйстве. Феодалы имели собственные тюрьмы, в которые бросали должников или просто строптивых. Теперь ростовщичество запрещено.

Для проведения в жизнь декрета 1978 года созданы специальные провинциальные и уездные «комитеты по урегулированию крестьянских проблем». На комитеты возложена также обязанность распределения государственных средств, семян, удобрений, предоставления льгот беднейшим хозяйствам, создания необходимых условий для объединения крестьян в кооперативы.

Собеседники не скрывали трудностей. Многовековое господство феодалов, освященное традициями, говорили они, не могло не сказаться на психологии тружеников. Страх перед всесилием помещиков настолько велик, что не все обездоленные решаются воспользоваться новым законом.

Назир и Ака, беззаветно боровшиеся за претворение в жизнь идеалов Апрельской революции, как я узнал несколько лет спустя, были убиты террористами из организации «Хезбё ислами». Террористы подкараулили их на шоссе, когда они в марте 1980 года возвращались с одного из совещаний партийно-хозяйственного актива провинции.

…В январе 1979 года вступил в силу декрет № 8 Революционного совета. Он предусматривал ограничение землевладения, бесплатное наделение участками безземельных и малоземельных крестьянских хозяйств, создание кооперативов по совместной обработке посевных площадей, оказание крестьянам государственной помощи.

Однако в проведении земельной реформы были допущены поспешность и волюнтаризм. Недооценивалась психология крестьян, сила традиций. Массовая экспроприация земли и перераспределение ее не сопровождались созданием эффективной государственной система! кредитования, равно как и обеспечением семенным зерном и инвентарем.

Только в последние годы ошибки и промахи, допущенные в ходе проведения реформы, начали устраняться. Создается государственная кредитная система, в рамках которой крестьяне под небольшие проценты могут получить краткосрочные кредиты для приобретения зерна, удобрений и ядохимикатов, а также долгосрочные кредиты на 10 лет для приобретения сельскохозяйственного инвентаря. Землю стали давать вместе с правом на воду.

Было приостановлено также носившее бюрократический характер централизованное распределение земли. На уровне деревень созданы крестьянские советы. Они существуют независимо от местных властей и берут на себя решение вопросов по претворению в жизнь земельной и водной реформы. Им предоставлено право распределять землю и воду, выявлять потребность в семенах, удобрениях и т. д.

Если раньше крестьянину давали землю без традиционного юридического оформления, и крестьянин, опасаясь, что феодал когда-нибудь вновь отнимет ее, не засевал надел, то теперь вместе с землей он получал и документы на ее владение. По официальным данным, в ходе осуществления земельно-водной реформы к декабрю 1986 года около 324 тысяч безземельных и малоземельных крестьян получили более 345 тысяч гектаров плодородных пахотных земель, дающих возможность собирать два урожая в год. Однако далеко не все крестьянские семьи сумели воспользоваться правом владения. Часть земель, намечавшихся к передаче новым владельцам, оказалась в зоне, контролируемой вооруженной оппозицией.

Другое важное новшество — указ, упорядочивающий землепользование. В частности, он предусматривал сохранение вакуфных (т е. принадлежащих исламским учреждениям) земель и земельных излишков, имеющихся у мусульманских богословов, а также у вождей и старейшин племен.

Специальное решение гласило, что владельцам земельных участков, бежавшим за границу, но вернувшимся на родину, возвращаются их наделы либо предоставляется новый участок земли в тех же размерах или же выплачивается денежная компенсация.

Власти отказались от аминовской практики принудительного создания сельскохозяйственных кооперативов. К началу 1988 года на добровольной основе, отмечала газета «Кабул нью тайме», создано около 400 сельскохозяйственных товариществ. Тем не менее недостаточное оснащение сельского хозяйства средствами производства и продолжающаяся гражданская война не позволили добиться значительного повышения сельскохозяйственного производства. Из имеющихся в стране угодий общей площадью 37 910 тысяч гектаров (в том числе 30 миллионов лугов и пастбищ и 7910 тысяч гектаров культивируемой земли) в 1986/87 году сельским хозяйством использовалось только 3829 тысяч.

Государственных средств, отпущенных на широкомасштабное освоение целинных и залежных земель, недостаточно, поэтому правительство разработало планы, дающие больший простор частной инициативе. При этом были сняты ограничения на приобретение целинной земли.

С помощью этих мер правительство стремится побудить тех крупных земельных собственников, которые не уехали за границу, вложить имеющиеся у них капиталы в сельскохозяйственное производство.

В ходе осуществления социально-экономических преобразований все большее число кочевников переводится на оседлый образ жизни. Кочевые племена Афганистана составляют около 17 процентов населения. Это почти 3 миллиона человек. Им принадлежат многочисленные стада. Так, только число овец, имеющихся у кочевников, достигает 21 миллиона голов, что составляет примерно 70 процентов их общего количества в Афганистане. С целью ускорения перехода кочевников на оседлый образ жизни государство взяло на себя строительство школ и больниц, ветеринарных пунктов.

Раньше кочевые хозяйства несли большие материальные потери из-за того, что производимая ими продукция — молоко, шерсть, масло, ковры — реализовалась только через посредников. Теперь они могут продавать ее сами или же сдавать в кооперативы, которые специально занимаются реализацией товаров.

В целях расширения и укрепления социальной базы народно-демократической революции и реализации политики национального примирения были внесены существенные коррективы в планы аграрных преобразований. В мае 1987 года принят указ «Об основных принципах урегулирования земельно-водных отношений», а в ноябре того же года — «Об аграрных отношениях». В соответствии с этими документами потолок частного землевладения повышен с 30 до 100 джерибов земли так называемой первой категории (1 джериб равняется 0,2 гектара). В ряде случаев размер земельных наделов не подлежит ограничению. Не изымаются земли свыше 100 джерибов у тех, кто принимает активное участие в процессе национального примирения. Ранее экспроприированные земли возвращаются землевладельцам в соответствии с новыми нормами.

Принципиально новым является решение о переходе в собственность государства изъятых сверхнормативных земель и о предоставлении их не в собственность, а в «вечное» пользование малоземельным крестьянским хозяйствам. Таким образом грех за изъятие чужой земли государство как бы берет на себя, снимая ответственность с набожного крестьянина, который по Корану не имеет права брать чужое. Земля для афганского крестьянина — святое понятие, вопрос совести.

Проводимая в стране реформа в области сельского хозяйства рассматривается руководством НДПА и правительством как важнейшая задача, органически связанная с решением основных проблем политического урегулирования и национального примирения, социально-экономического и культурного развития Афганистана.

…Но вернемся на десять лет назад, в Кабул. В августе 1978 года правление Центрального совета профсоюзов размещалось в Кабуле в небольшом двухэтажном здании возле овощного рынка в районе Шаренау. Просто обставленное помещение, деревянные столы и скамейки. Во всю стену громадный плакат: руки рабочего, крестьянина и представителя интеллигенции, сомкнувшиеся в крепком рукопожатии. Вместе с корреспондентом журнала «Новое время» Александром Игнатовым приходим сюда, чтобы подготовить материалы об этой организации трудящихся. Нас приняли А. Шахболь, В. Тутахель — члены правления Центрального совета.

Рабочий класс Афганистана, говорили они, еще молод. Формирование его началось лишь в двадцатых годах нынешнего века. До Апрельской революции организованного профсоюзного движения в стране не существовало. Правители испытывали страх перед организованными трудящимися. Они пытались сдерживать рост классового сознания рабочих, расколоть их по национальному и религиозному признакам.

Тем не менее в 1972 году по инициативе членов НДПА был создан профсоюз водителей, насчитывавший около двух тысяч человек. Появились профсоюзные организации и на Джангалакском механическом заводе, Баграмском текстильном комбинате. Однако они были разогнаны властями, а их руководители брошены в тюрьму.

Создание профессиональных объединений сталкивалось также с трудностями, обусловленными самим положением рабочих в отсталой стране. Здесь существовали наиболее изощренные формы угнетения рабочих, крайне тяжелые условия труда и низкая его оплата. Рабочим — вчерашним крестьянам — приходилось оставлять семью в деревне. Вследствие этого устойчивые связи с деревней сохранились даже у квалифицированных кадров, Это приводило к большой их текучести, порождало сезонную миграцию, так как рабочие часто отправлялись из города в сельскую местность на полевые работы. Тесные связи с деревней способствовали постоянному проникновению в рабочую среду мелкобуржуазного влияния, тормозили формирование пролетарской идеологии, классового самосознания.

Поэтому до середины шестидесятых годов можно говорить только о зачатках рабочего движения в Афганистане. Были отдельные выступления рабочих, которые требовали повышения заработной платы, ее своевременной выдачи, прекращения вымогательств и т. д. Лишь после создания Народно-демократической партии Афганистана эти выступления стали приобретать организованный характер. После Апрельской революции на многочисленных митингах и собраниях трудящихся, приветствовавших победу над деспотическим режимом, все чаще обсуждалась необходимость организации профсоюзных объединений рабочих, создания фондов в поддержку революции.

Первой ласточкой стала профсоюзная организация на крупном текстильном комбинате в Баграме, в предместье Кабула. Затем профсоюзы появились на предприятиях Шибергана, Кандагара, Пули-Хумри и Мазари-Шарифа. Уже через три месяца после падения режима Дауда в профсоюзы вступило более 100 тысяч трудящихся предприятий и учреждений.

— Нужно сказать, — продолжают собеседники, — опыта у нас еще недостаточно. Мы делаем только первые шаги по пути становления и развития профсоюзного движения. Но на примере Баграмского текстильного комбината и Джангалакского механического завода в Кабуле видно, что там, где возникли профсоюзные организации, растет производительность труда, рабочие по-новому относятся к своим обязанностям.

Вместе с администрацией профсоюзы начинают принимать участие в улучшении бытовых и производственных условий рабочих и служащих. На предприятиях частного сектора они активные защитники прав трудящихся. На государственных предприятиях столицы состоялись первые народные «субботники» («дни свободного труда»). Эти «субботники» продемонстрировали качественно новое отношение людей к своим обязанностям, к предприятию. Рабочие и служащие после трудового дня или в выходной добровольно убирали территорию, ремонтировали цехи, не требуя вознаграждения. Это явление, которого не знал дореволюционный Афганистан.

Но, как показали события последующих месяцев, процесс демократического становления и развития профсоюзного движения был нарушен авантюристической деятельностью аминовской группировки. Руководители профсоюзных организаций, пользовавшиеся доверием и поддержкой рабочих, были либо смещены со своих постов, либо брошены в тюрьмы. Только после устранения авантюристов вернулись к общественной жизни многие рабочие активисты. На предприятиях прошли перевыборные собрания. В профсоюзные комитеты были избраны люди, пользовавшиеся уважением в коллективах. Доверие трудящихся к своим объединениям стало укрепляться.

В первых числах марта 1981 года в Кабуле состоялся первый съезд профсоюзов ДРА, объединяющих более 160 тысяч рабочих и служащих, а также учащихся высших и средних учебных заведений. Он завершил организационное оформление профсоюзов, утвердил их устав, флаг и эмблему. Одной из важнейших задач профсоюзов стала защита завоеваний Апрельской революции. Инициатива кабульских трудящихся, которые взяли на себя обеспечение безопасности предприятий и учреждений, подхвачена профсоюзными организациями в провинциях. Охрану многих предприятий страны взяли на себя сами рабочие. Наиболее крупными профсоюзными организациями созданы добровольческие отряды защиты революции, которые совместно с органами безопасности и милиции отражали вылазки контрреволюционеров.

Профсоюзные организации принимали участие в разработке законодательных положений о труде, заработной плате, прилагали все усилия, чтобы ускорить экономический, социальный и культурный подъем страны. Проводя социальную политику НДПА, профсоюзы только в течение 1982 года совместно с администрацией открыли на предприятиях 38 медицинских пунктов, 30 детских яслей, домов матери и ребенка. Тогда же появились первые дома отдыха для рабочих в Джелалабаде и Пагмане.

…Когда приезжаешь сюда, на окраину Кабула, и видишь громадный ансамбль современных жилых зданий, окруженных скверами и парками, то не представляешь, что здесь когда-то была городская свалка. В жаркие летние дни над этими местами повисали полчища мух, разносивших заразу по всей столице.

Советские градостроители помогли соорудить здесь жилой комплекс с благоустроенными квартирами, в которых селятся рабочие и служащие, ремесленники и представители городской интеллигенции. Для многих афганских семей переезд из традиционного дома, огороженного дувалом, в многоквартирные здания европейского типа — не только улучшение их жилищных условий, но и ломка сложившихся привычек и обычаев.

Строительство новых зданий в этом районе, который носит название «Микрорайон», продолжается. Он расширяется, обрастает магазинами, детскими садами и яслями, школами и больницами. Вспоминается моя поездка в июле 1978 года. Повез меня туда руководитель группы советских специалистов, известный московский строитель, Герой Социалистического Труда Геннадий Масленников. Богатый опыт, накопленный им по застройке крупных жилых массивов, он применял на Кабульском домостроительном комбинате (КДСК) и на сооружении новых зданий в Микрорайоне.

Рассказывает Адина Сангин, выпускник Ленинградского инженерно-строительного института, назначенный правительством на пост директора этого комбината:

— В первые месяцы ввода в строй КДСК казалось, некуда девать продукцию предприятия. Глина, кирпич — вот основной материал, которым раньше пользовались при сооружении домов. Сборные здания не воспринимались всерьез. В правительственных кругах все чаще начали поговаривать, что комбинат не нужен, что необходимо, как и прежде, сооружать здания из кирпича и глины. Особенно в этом усердствовали владельцы частных фирм, возводившие дома довольно примитивными средствами. Они видели в КДСК угрозу своим прибылям и все делали для того, чтобы свернуть производство. Инженеров и техников, работавших на предприятии, они сманивали в свои фирмы высокой зарплатой. Делались даже попытки скомпрометировать советских специалистов.

В 1973 году на КДСК трудились восемнадцать афганцев с высшим образованием, а перед революцией их оставалось всего пять. Дирекция комбината, связанная с дельцами, ставила этих людей в невыгодные материальные условия. Особенно мешали тем, кто учился в СССР. Завод лихорадило. Противников комбината мало волновало, что около 70 процентов кабульских жителей — рабочих и ремесленников, низкооплачиваемых служащих, ютились в пещерах и полуразрушенных хижинах, без электричества и воды.

Сейчас, когда развернулось массовое жилищное строительство не только в столице, но и в других населенных пунктах, продукции комбината, работающего на полную мощность, уже не хватает.

Почти целый день провел я на КДСК. Здесь занято более двух тысяч человек. Директор показал мне различные производственные объекты, участки, где шло сооружение новых цехов. Завод, говорил он, расширяется и имеет конкретную перспективу деятельности на двадцать пять лет вперед. Впервые на комбинате стали создаваться необходимые условия для тружеников. С гордостью он показал столовую, комнату отдыха, душевую, поликлинику, детские ясли, новые общежития.

Собеседник говорит, что по решению правительства для рабочих предприятия за счет государства строится поселок. По инициативе НДПА и профсоюзной организации состоялся первый «субботник», на котором закладывалась строительная площадка. Весь день там трудились целые семьи рабочих и служащих. (Прошло несколько лет, и на месте пустыря появились благоустроенные многоквартирные дома со всеми коммунальными удобствами, а также больница, детский сад, школа, спортивная площадка.)

…На следующий день посещение кабульского муниципалитета. Здесь только что под председательством члена ЦК НДПА мэра Мухаммада Азиза состоялось совещание партийно-хозяйственного актива столицы. Несмотря на большую загруженность, Азиз все же выкроил время для беседы.

Послереволюционный Кабул, говорил он, живет в деловом, уверенном ритме, и в этом большая заслуга членов НДПА, активистов молодежных, студенческих и профсоюзных организаций. Работают магазины, учреждения, предприятия и транспорт. Сдав экзамены, многие студенты и учащиеся уехали на производственную практику в сельские районы и на промышленные объекты. Часть людей остались в городе и выполняют разного рода поручения городских организаций по поддержанию порядка и безопасности в столице.

Кабул будет расширяться и застраиваться с учетом роли и значения его в экономической, культурной и политической жизни страны. Группа советских специалистов во главе с И. Покровским участвовала в составлении перспективного плана развития и реконструкции столицы. В плане учтено, что население Кабула к 2000 году превысит полтора миллиона. Предусматривается дальнейшее благоустройство города, строительство крупных административных зданий и жилых массивов. Так как оно будет вестись в основном индустриальными методами, то потребуется соорудить по меньшей мере еще четыре домостроительных комбината и асфальтовый завод. Существующие районы в основном сохранят свои очертания, но будут кардинальным образом благоустраиваться. Появятся новые скверы и бульвары, будут реконструированы улицы и площади за счет сноса ветхих и не представляющих исторической ценности зданий. Однако некоторые строения, сооруженные много веков назад, в том числе остатки крепостных стен, сохранятся как музейная ценность. Под охрану государства берется парк Бабура и его мавзолей.

В летние месяцы река Кабул в городской части пересыхает и порой превращается в мусорную свалку. План предусматривает сооружение плотины в отрогах близлежащих гор, что даст возможность сделать реку полноводной в любое время года. Арыки будут заключены в трубы, и вода из них пойдет на поливку улиц. Началась подготовка к сооружению мощной, разветвленной системы водоснабжения, которая, по мнению экономистов, ликвидирует нехватку воды в столице и ее промышленной зоне. Наше страстное желание — как можно скорее ликвидировать жалкие глинобитные хижины на окраинах, дать людям полноценное жилье с водопроводом и канализацией, электричеством и отоплением.

Из-за подрывных действий вооруженной оппозиции, говорит мэр, мы вынуждены временно сохранять комендантский час, который начинается в 11 часов вечера и продолжается до рассвета. В это время передвижение по городу ограничено.

…Кабул строится и расширяется. Через четыре месяца после Апрельской революции в городе завершилось сооружение первой в стране троллейбусной линии, связавшей рабочие окраины с центром. Чехословацкие специалисты помогли в этом кабульскому муниципалитету. Ко второй годовщине революции открылось еще шесть кинотеатров, а также Музей истории афганского революционного движения. Дворец пионеров, значительно был расширен Дом матери и ребенка, построенный при советской помощи.

Много сил реконструкции и перестройке Кабула отдает наш старый знакомый Адина Сангин, ставший летом 1980 года мэром столицы. На новом посту пригодились знания, полученные тогда, когда он возглавлял домостроительный комбинат.

Все последние годы я внимательно следил за тем, как живет и развивается Кабул. С большим интересом, искренне радуясь за моих афганских друзей, я прочел сообщение, что в марте 1988 года в этом городе было подписано соглашение об установлении прямых деловых связей между Москвой и Кабулом на период до 1993 года. В числе пунктов этого соглашения — продолжение технического содействия в проектировании, строительстве и эксплуатации различных объектов, безвозмездные поставки оборудования и материалов для нужд городского хозяйства Кабула. От имени кабульского муниципалитета подпись под этим документом поставил А. Сангин.

Реконструкции подверглось здание драматического театра «Кабул нандари», открытого в тридцатых годах. Сегодня на сцене этого театра выступают с концертами различные национальные труппы и ансамбли, в том числе Театр юного зрителя. Всегда большую аудиторию собирают выступления фольклорного музыкально-танцевального коллектива «Наргис», руководимого известным певцом и композитором Гул Заманом. Зрители Москвы, Ташкента, Праги, Берлина, Будапешта и Софии хорошо знакомы г программой гастролировавших там кабульских артистов.

Театральная труппа «Кабул нандари», ставившая спектакли по произведениям Гоголя, Чехова, Мольера, Брехта, расширяет репертуар. На сцене театра с большим успехом прошла пьеса известного турецкого писателя Назыма Хикмета «Чудак». Постановку осуществил Хамид Джалиля, окончивший московский ГИТИС. Театр, живо откликающийся на современную действительность, поставил пьесу кабульских драматургов Сархоша и Самина «Грабители». В этом спектакле разоблачаются богатеи, обманом и интригами разоряющие честного крестьянина. В театре работают известные артисты Каюм Бесет и Хабиба Аскар.

…Климат в афганской столице здоровый. Здесь сухо, летом нет изнуряющей влажности, вечера прохладные. Однако у Кабула есть и свое «но». Столица расположена в горах на высоте около двух тысяч метров над уровнем моря. В летнее время дает знать нехватка кислорода. Нередко, когда в течение дня несколько раз меняется давление, людям, страдающим гипертонией, трудно.

Но давайте продолжим знакомство с Кабулом. Кого только не встретишь в этом городе: и пуштуна-кочевника, перепоясанного патронташем через плечо, и туркмена, разложившего прямо на тротуаре свои чудо-ковры, и таджика, восседающего возле пирамид полосатых арбузов и дынь.

Примечательная черта людей — ходят спокойно и неторопливо, держатся с достоинством. Кажется, что никто не спешит. Но стоит тому же самому афганцу сесть за руль автомобиля, он моментально преображается. Он спешит, он нетерпелив, носится по городу на предельной скорости. Ну а если вырывается за город, на открытое шоссе, то и говорить нечего. Выжимает все, на что способна машина. Этой же болезнью страдают и водители больших пассажирских автобусов.

Помнится, однажды мне пришлось добираться из Кабула до Джелалабада рейсовым автобусом. Перегружен он был до предела. Пассажиры сидели даже на крыше, держась за приделанные там поручни. Автобус был старый, помятый, весь какой-то облезший. Едва мы выехали из Кабула, как шофер начал набирать скорость, хотя дорога все время делала повороты и временами шла вдоль обрыва.

Вдруг из-за поворота выскочил шедший навстречу на большой скорости грузовик, груженный металлическими прутьями, торчавшими над кабиной. Скрип тормозов обеих машин, сильный толчок, и все пассажиры, сидевшие на крыше, вместе со своим багажом посыпались на землю.

Водители обеих машин спокойно вышли из кабин, подошли друг к другу и стали не спеша разговаривать, каждый прижимая руки к сердцу. Потом обнялись и пошли помогать пассажирам подняться с земли, забросить на крышу вещи. Спокойно вели себя и пассажиры. Они не ругались. Потирая бока и спины, смеясь, они полезли наверх.

…Старая часть города. Нескончаемо тянутся лабиринты узких пыльных улочек с серыми дувалами, к которым пристроены лавочки. В воздухе стоит разноголосица зазывал, разносчиков дров, мелодичный перезвон молоточков чеканщиков по меди, пронзительные вопли ишаков и верблюдов. Снуют водоносы с бурдюками за спинами, ха-малы — переносчики тяжестей.

Столица — это зеркало страны, ее традиций, быта и социальных условий. На улицах можно увидеть крестьян из самых различных районов страны. Одни приехали на базар продать плоды своего труда, другие — устроиться на работу. Словно тени, скользят вдоль дувалов женщины, закрыв лица чадрой.

В столице есть водопровод. Вода подается в него из источников, расположенных неподалеку от города. Однако без водоносов пока не обойтись, особенно жителям окраин. Как часто доводилось наблюдать такую сцену. Сгорбившись, идет по улице босоногий человек в обтрепанной одежде. На спине привязан бурдюк из козлиной кожи, в котором литров двадцать свежей воды. Улица переходит в неровную тропинку, поднимающуюся в горы. На склонах прилепились хижины, сложенные из камней, крытые кусками железа. Там нет не только воды. Там нет электричества. Освещение — в лучшем случае керосиновая лампа. В окнах слюда или куски белого полиэтилена.

По вечерам, когда вспыхивают огоньки в этих хижинах, облепивших склоны гор, то снизу кажется, что это выстроились гигантские небоскребы. Трудно жили поселившиеся здесь бездомные. Спрятав под халат глиняные горшочки, наполненные углями, они коротали вечера, обогревая себя, когда в город приходила холодная зима. Здесь вечно простуженные дети и взрослые, здесь велика смертность.

Этим трущобам приходит конец. Вскоре после установления нового строя начали приниматься первые меры но оказанию помощи жителям этих мест. К началу 1985 года, в условиях, когда стране приходилось бороться с непрекращающимися вылазками контрреволюции, более восьми тысячам семей рабочих было предоставлено жилье, а хижины, где они ранее обитали, снесены.

Да, узкие глухие улочки и переулки — а рядом пролегла асфальтированная магистраль Джади Майванд с неоновым освещением. Мчатся современные лимузины Здесь антикварные и ювелирные магазины. В витринах можно увидеть шкатулки, инкрустированные перламутром, старинные ружья и сабли, щиты и пики, медные тарелки с чеканенными узорами и арабской вязью, на бархатных подушечках разложены дымчатые топазы, сиреневые аметисты, кровавого цвета рубины, знаменитые синие и голубые лазуриты, гранатовые браслеты, золотые перстни и кольца.

Поднимая придорожную пыль, степенно шагает по обочине дороги караван верблюдов. На их спинах тюки с товарами. За ними идут бородатые босоногие погонщики в белых или коричневых чалмах. За городом караван свернет с дороги и повезет груз в отдаленные места по многим старым, еще не забытым караванным тропам.

А вот сцена, словно кадр из кинофильма: колотя ногами ишака, восседает, держа в руках японский транзисторный приемник, упитанный мужчина в темно-коричневом шелковом халате. Позади, взвалив на плечи большой мешок с поклажей, спешит его жена, пряча лицо за паранджой. Тут же, весело переговариваясь, торопятся на занятия девушки в модных брючных костюмах…

Неподалеку от международного аэропорта раскинулся табор кочевников, пригнавших на базар овец. Здоровенные лохматые псы — волкодавы дремлют возле залатанных и прокопченных шатров, из которых доносятся «транзисторные» мелодии. С наступлением холодов кочевники устремляются на юг, в Пакистан, в долину Инда или же к Индийскому океану, чтобы через несколько месяцев вновь вернуться в свои родные места, в Афганистан. Путешествуют они без паспортов и виз, по тропам, известным порой только им одним.

Вот, позванивая медным колокольчиком, зазывает к себе посетителей продавец «походного» ресторана-тележки, на которой помещаются початки кукурузы, лепешки, горячие бобы и фасоль и острая мясная подлива. Сворачиваем к реке. Набережная — это сплошной базар, галантерейные лавки и чайханы. В воздухе запах шашлыка, плова и жареного лука.

Гудят пузатые медные самовары. В тени под тентами мужчины пьют зеленый чай, курят кальян. Продавец сладостей зазывно щелкает кусачками над связкой очищенных палок сахарного тростника, этого любимого лакомства афганских детишек. Все что-то продают, куда-то спешат, о чем-то спорят. Крики людей, одетых в красочные национальные костюмы, стук лошадиных копыт, скрип колясок, резкие гудки мотороллеров, переоборудованных в такси, и над всей этой смесью звуков, красок и запахов — безоблачное небо и палящее солнце.

В конце лета вдоль тротуаров возникают пирамиды полосатых арбузов и дынь, ярко-красных яблок, оранжевых апельсинов и розовато-желтых абрикосов. Смешение цветов и запахов. Все это привезено в основном из Кандагара и Герата, районов, исстари славящихся своими садами и бахчами.

Рука невольно тянется к фотоаппарату. И торговцы и покупатели обычно не против того, чтобы их фотографировали. Они охотно позируют и просят обязательно выслать им снимок. Но надо всегда проявлять осторожность, потому что не все мужчины любят, когда фотографируют их жен и взрослых дочерей.

Однажды я совершил ошибку, грозившую большими неприятностями. Правда, это произошло в первый мой приезд в Кабул, в 1967 году. Бродя по улицам, я увидел поразившую меня сцену. Две женщины, закутанные буквально с ног до головы в темные одеяния, торговались с продавцом цветных шелковых шалей. Колоритный торговец — высокая белая чалма на голове, большая рыжая борода, голубая рубашка до колен и красные шаровары, пальцы сплошь унизаны драгоценными перстнями. Он ловко расстилал перед женщинами шаль за шалью, расхваливал на все лады товар, уговаривая их совершить покупку.

Я навел было аппарат, чтобы заснять эту сцену.

— Не сметь! — раздался за моей спиной чей-то резкий голос.

Ко мне быстрыми шагами направлялся высокий мужчина, держа в руках винтовку. Злое лицо, решительные движения не предвещали ничего хорошего.

— Кто ты такой и зачем снимаешь моих женщин? — спросил он на ломаном английском языке, сверкнув глазами.

Объяснил, что я советский журналист и снимаю торговца и женщин потому, что меня поразила сама сцена и краски.

— Ах советский, — заметил, сменив гнев на милость, мужчина. — Мой брат работает с русскими специалистами — строителями в Мазари-Шарифе на химическом комбинате. Очень хорошие люди. Не обижайтесь, что я запретил снимать женщин, — одна из них, моя жена, ждет ребенка, и я боюсь, что сглазите ее и опять родится девочка. У меня пятеро детей — и все девочки. Просто не везет.

Сказано было на полном серьезе. Я повесил камеру на плечо.

— Приглашаю попить со мной чаю, — продолжал он. — Я рад знакомству.

Я не стал отказываться. Торговец шалями вызвал приказчика, и тот через несколько минут принес нам кипящий самовар. Уселись под тентом возле лавочки. Торговец разлил в пиалы душистый чай, угостил курагой. Женщины покорно отошли в сторону, присели на корточки в тени навеса и ждали, пока мужчина не кончит чаевничать.

— Советские люди — наши друзья, — сказал на прощание новый знакомый, которого звали Инаятулла. — Они помогают нам строить дороги, ищут нефть. Я это хорошо знаю, — мне брат, когда приезжает в деревню, много о вас рассказывает.

Я стал прощаться.

— Подождите, — сказал он и подозвал сидевших в стороне женщин. Он развел их в стороны, встал между ними. Лица у них были закрыты чадрой.

— Снимите на память, — попросил он. — А фотографии, если не затруднит, отошлите в дирекцию строительства химического комбината в Мазари-Шарифе. На конверте напишите мое имя. Я скажу моему брату. Спасибо.

Центральный крытый рынок занимает обширную площадь в центре города. Каждый квадратный метр использован под торговые заведения. Вас окликают, хватают за руки.

Интересно, что вместо гирь на базаре, и это не только в Кабуле, раньше пользовались обыкновенными камнями и булыжниками различной величины. На глаз определялся его примерный вес. Не имело значения, на сколько была разница в весе. В августе 1978 года Афганистан перешел на метрическую систему мер и весов. Но рыночная стихия не выразила особой радости в связи с этим. Продавцы и покупатели свыклись с порядками, существовавшими не один десяток лет. Ряд предприятий получили правительственные заказы на производство гирь, и специальные контролеры начали проверять на базарах, пользуются ли торговцы гирями или, как и прежде, предпочитают прибегать к помощи булыжников.

Когда видишь такое обилие лавчонок, создается впечатление, что люди только и делают, что торгуют и едят. Шипят жаровни с фасолью и каштанами. Слышны крики зазывал и торговцев, рекламирующих свой товар, скрип 192 арб, треск запущенных на всю мощность транзисторных приемников, гудки мотороллеров и протяжный рев ишаков.

Но лишь раздастся заунывный голос муэдзина, разносимый по городу динамиками, как шум и крики спадают. Одни идут в мечети, а другие тут же расстилают коврики, прикрывают головы и начинают совершать намаз. Истинный мусульманин молится пять раз в день, какими бы срочными делами он ни был занят. Наступает время молитвы, он все отложит и опустится на свой коврик.

…Кабул не только административный и культурный, но и промышленный центр. В западной его части высятся серые громады хлебокомбината с элеватором. На этом предприятии, решившем проблему снабжения населения печеным хлебом, полностью механизированы все процессы, начиная с приема зерна и кончая выпуском готовой продукции.

На правом берегу реки расположился Джангалакский механический завод. Задуман он был как небольшое авторемонтное предприятие. Сегодня это крупный механический завод широкого профиля. Здесь занято более тысячи рабочих, служащих, инженеров и техников. Предприятие не только ремонтирует машины, но и выполняет заказы промышленности. Эмблему «Сделано в Джангалаке» можно увидеть на механических насосах и помпах, плугах и цистернах, на некоторых видах электрооборудования.

В годы, предшествовавшие Апрельской революции, власти часто срывали заказы, не давали материалов заводу. Но, несмотря на все помехи, советские специалисты все делали для того, чтобы предприятие работало ритмично и рентабельно. Добрую память о себе оставил инженер В. Туманов, возглавлявший группу советских экспертов.

Мне довелось побывать на этом заводе в августе 1978 года. Меня встретил недавно назначенный директор — Абдул Хабибзада. До того он работал на различных должностях в цехах и отделах того же предприятия. Абдул Хабибзада считался грамотным и добросовестным работником, однако прежняя администрация относилась к нему, мягко говоря, недоброжелательно. Инженер отстаивал интересы рабочих, выступал против практиковавшегося рукоприкладства. Власти установили полицейское наблюдение и ждали только удобного случая, чтобы избавиться от него. Впрочем, это было отражением общей политики даудовского режима.

Теперь мы сидим в кабинете директора и беседуем. Наш разговор временами прерывается. Звонят из министерства, входит работник отдела кадров и представляет выпускников Кабульского политехнического института, принимаемых на работу.

— Предприятие, — говорит Хабибзада, — приносит ощутимую прибыль и справляется со всеми заданиями правительства. В этом большая заслуга советских специалистов. Вместе с ними мы работаем, вместе переживаем трудности и радости. Ну а что касается взаимоотношений, то они прекрасные, сердечные.

Здесь, как и на других объектах, высоко ценят тех, кто сегодня помогает заводу решать производственные задачи. Помнят и тех, кто, добросовестно поработав, возвратился на родину. Абдул Хабибзада предлагает побывать в цехах, поговорить с рабочими. В руках сопровождающего меня председателя завкома Малик Шера вижу учебник тригонометрии и толстую тетрадь.

— Учусь без отрыва от производства на вечернем отделении автомеханического техникума, — улыбается профсоюзный активист. — Теперь у нас многие учатся.

…В Кабуле мне довелось познакомиться с советской семьей — Тер-Минасовыми. Георгий Тер-Минасов — общительный и энергичный по натуре человек — был заместителем председателя ГКЭС в Афганистане. Его жена Наташа до приезда в Кабул работала в «Известиях» и регулярно выступала со статьями на моральные и социальные темы. Отъезд в Кабул не прервал ее журналистской деятельности. Она стала зарубежным корреспондентом газеты, хотя официально и не была аккредитована.

Вместе со своим неугомонным супругом она колесила по афганским дорогам, бывала на объектах советско-афганского сотрудничества. Ее статьи, репортажи с места событий, небольшие, но яркие заметки регулярно появлялись на страницах «Известий» в конце шестидесятых — начале семидесятых годов. Знание проблем страны, образный язык — примечательная черта ее корреспонденций. И еще — наш брат журналист, очутившись в Кабуле, мог всегда рассчитывать на помощь со стороны этой семьи. С признательностью вспоминаю этих обаятельных людей, оказывавших бесценные услуги и мне в сборе материалов, в организации встреч с афганцами и поездок по стране.

Они же познакомили меня с Виктором Кустовым, инженером из Минска. Он возглавлял группу наших специалистов, оказывавших помощь в сооружении Политехнического института в Кабуле.

Официальное открытие этого института состоялось в мае 1969 года. Однако учебный процесс начался еще в апреле 1967 года, хотя тогда не были полностью завершены работы по отделке многих аудиторий. В 1973 году состоялся первый выпуск специалистов, которые были направлены в различные отрасли промышленности.

Нелегко началось становление Кабульского политехнического института как учебного заведения. До революции институт в административном отношении подчинялся руководству Кабульского университета, которое не всегда внимательно относилось к его нуждам, в частности к подбору преподавателей.

Кабульский политехнический институт занимает территорию свыше 60 гектаров. Его корпуса стоят на фоне подступивших к нему белоснежных гор. Это красивейший район столицы. Афганцы гордятся им. В программу ознакомления иностранных гостей с Кабулом обязательно включается посещение этого института.

Учебные и жилые корпуса плотно окружены деревьями, посаженными еще в первые дни строительства. Все кафедры и лаборатории оснащены современным оборудованием и приборами, поставленными Советским Союзом, которые позволяют вести учебные занятия на высоком научно-техническом уровне и выполнять широкие научно-исследовательские работы. Институт располагает учебно-научной библиотекой с читальным залом и библиографическим отделом. Книжный фонд ее насчитывает более 60 тысяч томов книг на дари, пушту и русском языке. Здесь есть также мечеть, которую посещают верующие студенты.

Это учебное заведение готовит инженеров разнообразных специальностей: по промышленному и гражданскому строительству, строительству гидротехнических объектов и автодорог. Оно выпускает специалистов в области геологии и разведки полезных ископаемых, химической технологии нефти и газа.

Советский Союз с первых дней работы института оказывает помощь в организации учебного процесса, а также поставляет учебное оборудование и пособия. В институте работает группа советских преподавателей, которые отдают свои знания, большой педагогический опыт и мастерство делу подготовки национальных кадров Афганистана.

Особенно большое значение придается производственному обучению будущих инженеров. Студенты ежегодно проходят производственную практику на различных предприятиях. Непременным условием для получения диплома инженера является также защита студентами последнего курса дипломных проектов, оценку которым дает авторитетная комиссия, состоящая из афганских представителей от различных предприятий и учреждений и советских преподавателей.

В программу занятий входит также изучение русского языка. Кафедра русского языка укомплектована сильными лингвистами. Многие студенты уже на третьем курсе овладевают русским языком, читают в подлиннике литературу по специальным предметам, наши газеты и журналы.

Институт проводит, кроме того, большую научную работу и оказывает научно-техническое содействие различным организациям и предприятиям страны.

Геологическая служба Афганистана поддерживает постоянные контакты с кафедрой геологии и разведки твердых полезных ископаемых. Совместные систематические поездки работников департамента и работников кафедры в различные районы Афганистана плодотворно сказываются на формировании общих принципов и направлений геологического изучения страны. Кафедра также предоставляет в распоряжение заинтересованных организаций свои лаборатории для анализа минералов, горных пород и руд Афганистана.

Инженерно-технический персонал цементного завода в Джабель-Сарадже периодически кооперируется в решении производственных проблем с кафедрой разработки месторождений полезных ископаемых, а также с кафедрой геодезии и маркшейдерского дела.

Специалисты кафедры автомобильных дорог и кафедры архитектуры и строительных конструкций оказывают содействие в строительно-проектировочной деятельности министерству общественных работ Афганистана. Совместное проектирование новых жилых кварталов столицы, автодорог, мостов, исследование строительных материалов и конструкций, дорожных покрытий расширяет работу названных кафедр до прямого участия в коммунальном и строительном хозяйстве страны.

До Апрельской революции подготовку инженерно-технических кадров сдерживала существовавшая в стране система начального и среднего образования. Школа давала своим питомцам главным образом гуманитарное образование, они оканчивали школу с поразительно слабыми знаниями в области математики, химии и физики, не зная порой обыкновенной таблицы умножения.

Подготовка национальных научных и технических кадров всегда была важной областью советско-афганского сотрудничества. Помимо создания технических учебных заведений в самом Афганистане Советский Союз ежегодно предоставляет стипендии афганским юношам и девушкам для обучения в различных вузах и техникумах СССР. Многие из них окончили аспирантуру, защитили диссертации, стали учеными. И когда выпускники собираются в Кабуле на ежегодные дни встреч специалистов, окончивших советские вузы, то кажется, нет конца воспоминаниям.

…В первые недели после Апрельской революции Ана-хита Ратебзад возглавила министерство социального обеспечения и вошла в состав комиссии Политбюро ЦК НДПА, на которую были возложены задачи ликвидации неграмотности и развития просвещения в Афганистане. В июне в одном из зданий, находившемся в Микрорайоне, у меня состоялась встреча с Ратебзад.

Но сначала несколько слов о ней самой. Родилась она в состоятельной семье, получила медицинское образование. Еще в юные годы примкнула к революционному движению. Стала членом НДПА с момента ее создания. По ее инициативе в 1965 году была создана Демократическая организация женщин Афганистана.

А. Ратебзад была избрана в парламент, трибуну которого она активно использовала не только в защиту прав угнетенных женщин, но и для борьбы против существовавшего монархического режима. Она рассказала мне, что когда реакционеры внесли на обсуждение парламента законопроект, запрещавший девушкам получать образование за рубежом, то женская организация подняла студенток университета и лицеев на проведение марша протеста.

— Мы направились, — продолжала А. Ратебзад, — к зданию парламента и в конце концов захватили его. Решили бороться и умереть здесь же, но не допустить голосования. В результате обсуждение проекта было отложено. После этой победы фанатики стали прибегать к самым изуверским способам, чтобы запугать активисток. Они бросали им в лицо флаконы с соляной кислотой, избивали на улице. Однако наше движение быстро ширилось. И правые поняли, что мы являемся значительной силой, поддерживающей Народно-демократическую партию Афганистана. Во время одной из парламентских дискуссий три члена НДПА, в том числе и я, подверглись нападению. Это событие вызвало взрыв возмущения. В Кабуле состоялась демонстрация протеста».

— Важную победу мы одержали, когда в Кабул прибыл тогдашний вице-президент США Спиро Агню, — вспоминает А. Ратебзад. Целью визита было «разъяснение и оправдание» предпринятых администрацией Никсона бомбардировок Вьетнама. Женская организация вместе с НДПА организовала антиамериканскую демонстрацию протеста, участники которой выстроились на всем протяжении от аэропорта до резиденции, где должен был остановиться Агню. Демонстранты сжигали американские флаги и портреты Никсона, забрасывали машину вице-президента помидорами. В конце концов Агню вынужден был покинуть страну, так и не встретившись ни с одним из членов правительства, за исключением тех, кто участвовал в официальной церемонии встречи в аэропорту.

А. Ратебзад, сыгравшая большую роль в подготовке Апрельской революции, в организации женского движения, в 1987 году ушла на пенсию.

…В лекционном зале Кабульского университета летом 1978 года перед журналистами выступал министр просвещения Г. Панджшири:

— В наследство от свергнутого режима, — говорил он, — мы получили почти поголовную неграмотность населения. Да, в свое время Дауд объявил о борьбе с неграмотностью и о создании курсов, на которых взрослых учили бы читать и писать. На эти цели отпускались средства, выделяемые как по бюджету, так и в счет помощи, поступавшей от международных организаций. Суммы в общем-то немалые, но деньги разворовывались чиновниками, отвечавшими за кампанию по ликвидации неграмотности. За пять лет пребывания у власти Дауда не было выпущено ни одного пособия, ни одного учебника. А к созданию письменности для нуристанцев так и не приступили.

Ликвидация неграмотности, создание эффективной системы народного образования — неотложная задача, стоящая перед НДПА и правительством. В этой работе мы намерены использовать богатый опыт, накопленный Советским Союзом, Кубой, Вьетнамом и другими социалистическими странами. Представляет большой интерес, как решаются эти проблемы в Японии и Китае.

Недавно мы провели национальный семинар, на котором обсуждались вопросы ликвидации неграмотности и совершенствования системы народного образования. Выявились две точки зрения на проблему ликвидации неграмотности. Первая — форсировать эту работу, привлекая в кружки в массовом порядке в качестве учителей всех, кто способен неграмотных людей научить читать и писать. Посещение кружков сделать обязательным для всех неграмотных. Это относится и к женщинам. Вторая точка зрения — не торопиться с созданием кружков. Создавать их только там, где существуют условия для этого, не стремиться к массовому охвату и очень внимательно относиться к привлечению в кружки женщин, считаться с традициями и обычаями.

Министра спросили, какой точки зрения придерживается он сам.

— Я считаю, — ответил он, — что форсирование решения этой проблемы преждевременно. В такой отсталой стране, как наша, ликвидировать неграмотность в короткие сроки невозможно, хотя нам всем этого очень хочется. Пока обучение людей идет на языках пушту и дари, на которых говорит большая часть афганского населения. Но в стране, как известно, проживает значительная группа малых народностей, не имеющих даже собственной письменности. Новая власть, покончившая с культурной и языковой дискриминацией, принимает все меры к тому, чтобы процесс ликвидации неграмотности охватил все этнические группы страны.

Ликвидация неграмотности сопровождается мероприятиями по развитию всего комплекса бесплатного всеобщего образования, которое должно соответствовать социальным и экономическим потребностям общества.

В этом году открыто 400 новых школ и лицеев. Весьма примечательно, что для того, чтобы ускорить строительство школьных зданий, жители многих районов добровольно трудились на их сооружении. В течение следующего года намечено построить еще 516 школ, в основном для учащихся начальных классов. Почти миллион детей, если позволит обстановка, сядут в этом учебном году за школьные парты.

Так летом 1978 года начиналась кампания по ликвидации неграмотности в стране и развитию всеобщего образования. Однако в те месяцы, когда у власти оказался Амин, программа ликвидации неграмотности была извращена. Было решено обучить всех грамоте в нереальные сроки — за три — пять лет. Посещение кружков становилось обязательным. Это неизбежно приводило к постоянным конфликтам, особенно в сельских районах, где в отсталых крестьянских семьях не могли примириться с мыслью о том, что женщина должна бросить хозяйство и посещать школу. При проведении кампании по ликвидации неграмотности игнорировались сплошь да рядом семейные, религиозные и культурные традиции. Преподавателей, не согласных с подобного рода методами, аминовские власти объявляли «контрреволюционерами и саботажниками».

С 1980 года в кампании по ликвидации неграмотности принимают участие различные общественные организации, представители интеллигенции, студенты старших курсов. Правительство пересмотрело сроки реализации программы ликвидации неграмотности. Изменен и сам подход к этой задаче. Женщинам на селе предлагают самим решать, хотят они или нет посещать кружки ликбеза.

В августе 1980 года всю страну облетела новость: несколько тысяч учащихся старших классов средних школ, лицеев и колледжей столицы, а затем и других афганских городов изъявили желание в свободное от учебы время работать в качестве учителей на создаваемых правительством курсах по ликвидации неграмотности. С такой же инициативой выступили студенты техникумов и высших учебных заведений страны. Высоко оценивая это патриотическое движение, газета «Анис» подчеркивала, что включение образованной части революционной молодежи в борьбу за ликвидацию неграмотности — примечательное явление, рожденное Апрельской революцией. В последние годы подготовлены и изданы массовым тиражом необходимые учебные и методические пособия.

В первых числах февраля 1986 года большая группа иностранных журналистов посетила Кабул и встретилась с членом Революционного совета, министром без портфеля А. Сороби. Рассказывая о мерах правительства по ликвидации неграмотности, он отметил, что после революции свыше 1,5 миллиона человек научились читать и писать. В стране действуют более 20 тысяч курсов, посещение которых сугубо добровольное. Женский контингент превышает 40 процентов.

Одновременно проводится дальнейшая реформа системы школьного обучения. Закон о всеобщем обязательном и бесплатном образовании предоставляет всем юным гражданам независимо от национальности, пола и вероисповедания право на получение образования. Для этого строятся новые школы, готовятся квалифицированные кадры учителей. Основные принципы развития школьной системы были обсуждены на состоявшемся Первом съезде афганских учителей, собравшем 400 делегатов и иностранных гостей. Примечательно, что в работе этого представительного форума впервые приняли участие 90 женщин-учителей из различных провинций Афганистана.

Структурная перестройка сопровождается увеличением в школьных программах доли естественнонаучных дисциплин. Школьникам также прививаются трудовые и профессиональные навыки, которые позволяют им сразу после окончания школы найти себе работу в той или иной отрасли национального хозяйства. Упор на политехнизацию обучения проявился в решении властей увеличить число профессионально-технических училищ, техникумов, а также различных производственных курсов. Это один из реальных и надежных путей ускорения подготовки квалифицированных кадров для развивающейся национальной экономики.

…Острый приступ аппендицита застал Эхсана в поле. Родственники растерялись. Единственный врач, проживавший в соседнем уезде, еще в прошлом году уехал в Иран. На десятки километров вокруг ни врача, ни медицинского пункта. От непрекращающихся болей Эхсан потерял сознание… К счастью, в это время через кишлак проезжала машина из одной воинской части народной армии. Шофер, увидев собравшихся, притормозил «газик». Узнав в чем дело, он сразу же отвез больного в Баграми. Там, в поликлинике текстильного комбината, крестьянину сделали операцию, спасшую ему жизнь.

Эту заметку, опубликованную в газете «Анис», я невольно вспомнил, когда побывал в министерстве здравоохранения. Вот что я записал тогда в блокнот.

В апреле 1978 года в Афганистане насчитывалось всего около тысячи врачей. Это примерно один доктор на 15 тысяч жителей. Причем основная часть врачебного персонала проживала в Кабуле и еще в трех-четырех крупных городах. Тысячи кишлаков и селений были лишены элементарного медицинского обслуживания.

Разрекламированные прежними властями программы развития национального здравоохранения так и остались на бумаге. Простому труженику лечение было не по карману. Например, операция аппендицита стоила 6 тысяч афгани. А где взять такую сумму, если средняя зарплата рабочего в месяц составляла не более 1200 афгани?

А что делать безработному или крестьянину-бедняку? Медикаментов не хватало, а те, что имелись, продавались по высоким ценам.

Неудивительно поэтому, что малярия, трахома, туберкулез были постоянными спутниками трудового народа. По смертности, особенно детской, Афганистан занимал одно из первых мест на Среднем Востоке.

Делегация Всемирной организации здравоохранения, посетившая Афганистан в 1976 году, констатировала в одном из своих отчетов, что около 1,5 миллиона афганцев больны туберкулезом. Почти 4 миллиона страдали трахомой и малярией.

После Апрельской революции 1978 года один из первых декретов страны поставил перед государством задачу создать эффективную службу здравоохранения, повести широкое наступление против различных эпидемий и болезней, сделать лечение доступным для всех. Для неимущих слоев населения лекарства начали продавать по льготным ценам, а многим категориям рабочих и служащих, крестьянам-беднякам они отпускались бесплатно. С 1981 года правительство расширило подготовку национальных медицинских кадров как в стране, так и за рубежом.

…Один из июльских дней 1978 года. В небольшом просмотровом зале киностудии «Афганфильм» гаснет свет и на экране появляются кадры документальной хроники, которые уже сегодня стали историческими: я вижу кабульские улицы, заполненные ликующими демонстрантами. Они несут кумачовые полотнища с надписями «Народно-демократическая партия — наша партия!», «Политику Революционного правительства одобряем!» Это работы кинодокументалистов первых дней после победы Апрельской революции. Крупным планом показываются грубо сколоченные столы, за которыми склонились крестьяне. Студент-учитель выводит буквы на грифельной доске. Голос диктора: «Одержали победу над эксплуататорами — победим и неграмотность!»

Вместе с кинооператором мы совершаем путешествие по стране. Мы едем по автострадам, проложенным через знойные пустыни и сквозь горы, забираемся в отдаленные кишлаки Бадахшана и на стойбища кочевников. Мы присутствуем на торжественном выпуске студентов Кабульского автомеханического техникума, при раздаче беднякам земельных наделов и сжигании долговых расписок, наблюдаем за прокладкой нового канала и видим, как подключается к линии электропередачи отдаленная деревня. Мимо нас по шоссе несутся автомашины с грузом зерна нового урожая, помидоров, апельсинов и яблок.

После демонстрации документальных фильмов — пресс-конференция. Директор студии — выпускник режиссерского факультета ВГИК Абдул Халек Алиль. Он рассказывает:

— Зарождение афганского кинематографа относится к сороковым годам. В конце 1943 года сделана первая попытка создать фильм, который назывался «Любовь и дружба». Это было музыкальное ревю, где ведущие роли играли в основном индийские артисты. Да и сам фильм снимался в Индии. Успеха он не имел. Через несколько месяцев кинокартина, как не приносившая доходов, была снята с экрана.

Идут годы. В Иране, Пакистане и других соседних странах появляются первые национальные кинофильмы. Однако в Афганистане ничего не предпринимается, чтобы создать собственную кинопромышленность. Причина — равнодушие к этому виду искусства со стороны монархического режима, полное отсутствие профессиональных кадров режиссеров, актеров и операторов. В стране нет организации, которая занималась бы производством фильмов, нет студии.

И все же прогрессивная культурная общественность не теряет надежды на создание собственного кинематографа. Абдул Гафур Брешна, Гуль Пача Ульфат и многие другие деятели культуры пишут статьи, призывая власти оказать содействие в налаживании отечественного кинопроизводства. В 1964 году ценой больших усилий выпускается художественный фильм «Подобно орлу». В этой лирической киноновелле рассказывалось о забавных приключениях одной деревенской девочки, которая отправилась в Кабул на празднование Дня независимости. Критика отмечала великолепно снятые кадры народных гуляний, национальных обычаев, жизни простых крестьян и горожан.

В известной мере появлению этого фильма способствовало и то, что правительство под давлением общественности пересмотрело свое отношение к национальному кинематографу и создало государственный департамент по делам. кино и фотографии. Впоследствии эта организация была преобразована в киностудию «Афганфильм», которая была оснащена оборудованием, закупленным за рубежом. Перед ней были поставлены задачи весьма ограниченные — выпуск хроникальных и документальных фильмов.

Первой значительной удачей «Афганфильма» был выпуск получасовой документальной киноленты «Афганистан в развитии», приуроченной к пятидесятилетию со дня провозглашения национальной независимости и установления отношений добрососедства и сотрудничества с Советским Союзом. В нем, несмотря на цензурные рогатки, все же нашло отражение то, что делает Страна Советов для экономического и культурного развития Афганистана.

В 1970 году «Афганфильм» выпустил на экраны три короткометражные новеллы под общим названием «Временщики». Однако они вскоре были запрещены. Реакцию бесило то, что в этих фильмах резко обличались жадность ростовщиков и бесправие крестьянских масс. И как я уже говорил выше, афганские кинематографисты приняли участие в создании совместно с советскими деятелями кинофильма «Миссия в Кабуле».

Большой творческой удачей местных кинематографистов стало создание серии цветных короткометражных фильмов, рассчитанных для показа на зарубежных экранах, с целью привлечь иностранных туристов. Сюжет их — традиции, быт, нравы и обычаи различных этнических групп Афганистана, памятники зодчества прошлых лет и художественные ремесла. Одна из таких лент — «Краски Афганистана» — была показана летом 1975 года советским телевидением в программе «Клуба кинопутешественников». Мне довелось комментировать эту ленту, которая, к сожалению, из-за краткости времени, отведенного на ее показ, демонстрировалась в урезанном виде. Выпали, на мой взгляд, очень интересные кадры, повествующие об архитектурных памятниках прошлого.

Осенью 1973 года на экраны страны вышел художественный полнометражный фильм «Наказ матери» (режиссер-постановщик А. Х. Алиль). Создатели этого фильма преодолели все препятствия, которые чинились цензурой, стремившейся исключить многие кадры, носившие социальную направленность. Картина посвящена проблемам воспитания молодежи, борьбе с отсталостью и фанатизмом, всему тому, что мешает людям жить и работать. Фильм получил поощрительный приз на Ташкентском кинофестивале стран Азии и Африки в 1974 году.

В июле 1974 года афганский зритель получил возможность увидеть новый полнометражный фильм «Трудные дни». Автором сценария был Рафик Яхья, режиссером-постановщиком — Вали Латифи. Фильм создавался в условиях еще неизжитых иллюзий в отношении режима Дауда, обещавшего проведение ряда социально-экономических реформ. Кинокартина заставляла людей задуматься об их месте в обществе, призывала бороться за обновление жизни, против гнета помещиков и ростовщиков. Вскоре после появления фильма на экранах реакция повела борьбу против показа его в провинции. В Герате был сожжен кинотеатр, где демонстрировалась лента, в Кандагаре и Газни владельцы кинозалов отказались устроить просмотр. В конце концов по указанию властей лента «Трудные дни» была снята с экрана.

Противники национального кинематографа, связанные с коммерческим прокатом лент, всячески тормозили деятельность студии «Афганфильм». Она не получала в достаточном количестве пленки, не обновлялось оборудование студии. Вплоть до Апрельской революции студия «Афганфильм» не могла наладить регулярное производство ни документальных, ни художественных картин. Поэтому на экранах страны демонстрировалась продукция, завезенная главным образом из Индии, США, ФРГ и Ирана.

Новая власть расчистила путь для развития подлинно национального кинематографа. Специальным постановлением ЦК НДПА и правительства намечена программа развития всех видов искусства и культуры, в том числе и кино. Студия «Афганфильм» получила возможность обновить оборудование, она имеет необходимые средства и материалы для производства кинолент. Ввоз низкопробной продукции из других стран запрещен.

На данном этапе, — говорил А. Х. Алиль, — студия «Афганфильм» делает упор на производство лент документального характера, рассказывающих о том, чем живет народ Афганистана. Это пропаганда решений партии и правительства, поддержка трудовых починов, вроде афганских «субботников», призыв к борьбе с пережитками прошлого, тормозящими развитие. Однако это не исключает и создания полнометражных художественных лент о жизни свободного афганского народа.

С той памятной встречи с А. Х. Алилем прошло много времени. Мне было приятно узнать, что под его руководством в 1982 году создан фильм «Пробуждение». Этот фильм вызвал большой интерес зрителей, так как создателям удалось осветить самые злободневные проблемы, которые волнуют афганцев. В основе киноленты судьба обыкновенной семьи в далеком кишлаке, ее отношение к революции, на сторону которой она становится после того, как соприкасается с действиями контрреволюционеров, стремящихся с помощью террора восстановить феодальные порядки. На состоявшемся в Ташкенте VII Международном фестивале стран Азии, Африки и Латинской Америки этот фильм удостоен специального приза.

Афганские кинематографисты создали в последнее время серию документальных фильмов, например «Освобождение политзаключенных», «Революция побеждает», «Крестьяне получают землю», «Беженцы возвращаются домой». Совместно с советскими кинематографистами был создан художественный фильм «Жаркое лето в Кабуле». Сценарий написали афганский писатель Асадулла Хабиб и советский новеллист Вадим Трунин. Тема фильма — будни революционного Афганистана, интернациональная помощь советских людей его народу.

…Известного писателя Мухамаддина Жвака я встретил в редакции газеты «Анис». Этот убеленный сединами пожилой человек, недавно совершивший поездку в район Кундуза, принес серию новелл о переменах, происходящих в жизни простых людей.

— Подавляющая часть нашей творческой интеллигенции, — рассказывает главный редактор Мухаммад Рафат, подписывая в набор рассказы писателя, — вместе с народом участвует в переустройстве жизни. Многие известные поэты и прозаики считают своим долгом работать на радио и в газетах, отправляются в далекие поездки, чтобы рассказать о трудовых буднях страны, ее заботах. Они пишут и о том, что мешает прогрессу.

В беседу вступает Мухамаддин Жвак:

— Служить делу обновления жизни, — подчеркивает он, — большая честь для литератора. В моих планах издание запрещенного прежним режимом сборника повестей и рассказов о тяжелой доле народа, стонавшего под игом помещиков, о революционной борьбе лучших сынов и дочерей Афганистана, о новом времени. И, конечно, мне бы хотелось создать произведение о том, какое неоценимое значение для судеб афганского народа имеет дружба с Советским Союзом.

Забегая вперед, скажу, что в 1982 году он опубликовал небольшой рассказ «Он придет». Этот рассказ построен как монолог-воспоминание матери, потерявшей сына, умершего в аминовской тюрьме. Беспредельно горе матери, но она не винит в гибели сына новую власть, в которую верит, и готова бороться за лучшее будущее своего народа.

Надо отметить, что тема дружбы, которая давно связывает народы СССР и Афганистана, занимала видное место в творчестве различных представителей афганской культуры и искусства. Эту тему интересно раскрыл в своей книге «Великий Ленин» писатель М. Шинвари.

Страна, вставшая на путь обновления, располагает небольшим по численности, но боевым отрядом работников средств массовой информации. Это писатели и журналисты — люди с большим опытом работы и жизни и молодежь, которая своей активной деятельностью доказала свою политическую и творческую зрелость. К ним можно отнести Инаят Шариф и Фарида Анвари, сотрудников Кабульского радио и телевидения.

СССР оказывал помощь в формировании квалифицированных журналистских кадров. Под руководством советских коллег в Кабуле на курсах подготовки и усовершенствования работников печати, радио, телевидения прошли учебу десятки афганцев. Студентов из Афганистана можно увидеть в Москве и Ленинграде.

На состоявшемся в январе 1986 года семинаре-совещании идеологических работников отмечалось, что в Афганистане издается 15 газет, 21 еженедельник и 40 журналов. Годовой тираж периодики составляет почти 40 миллионов экземпляров. По сравнению с первыми днями после революции объем национального радиовещания вырос в 4 раза, а телевидения почти в 6 раз.

Назову лишь несколько органов печати. В стране и за рубежом хорошо известна газета «Хакикате инкилабе саур» («Правда Апрельской революции»), орган ЦК НДПА. Большим авторитетом у афганских воинов пользуется газета «Хакикате сарбаз» («Солдатская правда»), орган министерства национальной обороны. Она рассказывает о боевой и политической подготовке в армии, освещает героические подвиги воинов, действия частей и подразделений в боях против контрреволюционных банд.

После революции создана газета «Дехкан» («Крестьянин»), отражающая думы и чаяния крестьянских масс. Печатный орган имеет Центральный совет профсоюзов. Некоторые ранее издававшиеся газеты получили новый статус. Например, газета «Анис» стала органом Национального отечественного фронта.

В городах и поселках появляются газетные киоски. Цены на газеты и журналы минимальные. В афганской столице существует центральная государственная типография, у нее около 20 филиалов в городах провинции. Все работники средств массовой информации объединены в Союз журналистов, который поддерживает широкие международные связи, является членом Международной организации журналистов (МОЖ).

…Огромная чаша кабульского стадиона, вмещающая более пятидесяти тысяч человек, переполнена. Люди расположились даже на зеленом поле спортивной арены. Сегодня с сольным концертом, весь доход от которого пойдет в национальный фонд борьбы со стихийными бедствиями, выступает известный афганский певец Садек Фитрат. И когда в свете прожекторов на импровизированной сцене — дощатом помосте — появляется стройная фигура артиста, зрители устраивают ему овацию.

Более трех часов продолжается концерт. Садек Фитрат исполняет песни, запрещенные при прежнем режиме. Их сменяют песни, в которых говорится о долгожданных переменах, происходящих' на древней земле Афганистана.

Родился С. Фитрат в семье мусульманского проповедника в Кандагаре. Петь мальчик начал еще в школьные годы. Но его отец, человек крутого нрава и консервативных взглядов, не хотел, чтобы сын избрал профессию певца, которая казалась ему неприличной.

Потихоньку от родителей и знакомых Фитрат стал выступать на радио, взяв себе псевдоним Нашинас, что в переводе с пушту означает «неизвестный». В конце концов тайна раскрылась, отец узнал, что артист, выступающий под именем Нашинас, его сын, и смирился с этим. Певец, обладатель мягкого лирического баритона, не только исполнитель. Он еще и поэт, и композитор, создавший около двухсот произведений, многие из которых записаны на пластинки и широко известны в Индии, Пакистане и других странах Востока.

Однажды — это было еще в годы монархии — его пригласили во дворец. Артисту предложили выступить перед королевской семьей и потребовали, чтобы он перестал заниматься «сочинительством» песен для народа. Садек Фитрат отклонил предложение. В отместку ему запретили выступать по радио. Когда власть в стране перешла в руки Дауда, тот попытался привлечь знаменитого артиста на свою сторону. Фитрат отказался и на этот раз. Тогда певца уволили с работы на радио, а его записи, в том числе и исполнявшаяся на русском языке популярная песня «Подмосковные вечера», были уничтожены.

Обеспеченной жизни модного певца Садек Фитрат предпочел путь борца за свободу и счастье своего народа. Когда в апреле 1978 года патриотически настроенные армейские части штурмовали дворец, Садек Фитрат пошел в штаб Военно-революционного комитета и предложил свои услуги. Его направили на радио. Вскоре афганский народ вновь услышал голос артиста.

Встретился я с ним в редакции Кабульского радио. Садек Фитрат сказал, что сегодня подавляющее большинство музыкантов честно служат новому строю. И уже не редкость, когда поэт, певец и музыкант выступают на заводе или перед солдатами воинской части, дают концерты в далеком кишлаке или на новостройке. Он говорил, что такие представители музыкальной культуры, как Ахмад Закир, Ахмад Вали, Масхур Джамал, исполнительницы народных песен Фарида Махваш и Камар Гул, отказались эмигрировать за рубеж, они посвятили свое творчество народу.

Апрельская революция изменила отношение к певцам, композиторам, музыкантам. Раньше на них смотрели как на людей второго сорта. Артистов не сажали с гостями за один стол. Многие умирали в нищете. Сегодня заботу о деятелях культуры взяло на себя государство, которое предоставляет им работу и жилище.

Вплоть до последнего времени, продолжал Садек Фитрат, в Афганистане существовала всего лишь одна музыкальная школа, где учились двадцать человек. Революционное правительство наметило открыть несколько музыкальных учебных заведений, в том числе государственную консерваторию. На стажировку и совершенствование профессионального мастерства в Советский Союз и другие дружественные страны будут направляться воспитанники учебных заведений. Впервые в истории страны будут готовиться преподаватели музыки, композиторы и певцы из многих народов, проживающих в Афганистане.

Буквально на днях в различные районы выехали первые группы специалистов. Они будут записывать национальные мелодии и песни, которые пополнят сокровищницу афганского музыкального искусства. Ряд песен и баллад, созданных на языках пушту, дари и балучи, включены в программу радиопередач. Выявлено немало одаренных детей, в том числе девочек, которым будет предоставлена возможность получить музыкальное образование.

…Небольшая заметка, появившаяся в августе 1978 года на страницах кабульских газет, сообщала, что в Афганистане учреждена Академия наук. В двухэтажном особняке, где размещалась ее дирекция, меня принял профессор Мухаммад Гул Нурзай, возглавлявший это научное учреждение.

Только при новой власти стало возможным создать отечественный центр научной мысли, рассказывал профессор. До революции существовало лишь несколько разрозненных научных обществ. При министерстве культуры и информации, например, действовало Историческое общество. Специалисты по языку и культуре пуштунов сотрудничали с Академией пушту, которая называлась «Пашто толына». При министерстве просвещения работал Международный центр по языку и культуре Афганистана.

Активнее других действовала «Пашто толына», возникшая по инициативе Кабульской литературной ассоциации и Кандагарской лиги по изучению языка пушту, сыграла крупную роль в комплексном изучении литературы, языка, истории и культуры афганского народа. За годы своего существования «Пашто толына» выпустила около двухсот исследований. Это общество много сделало для того, чтобы ознакомить Афганистан с шедеврами классической европейской, а также русской и советской литературы. В изданиях «Пашто толына» регулярно публиковались переводы трудов сотрудников Института востоковедения АН СССР, а также востоковедческих центров Ленинграда, Ташкента, Ашхабада и Душанбе.

Нынешняя Академия наук объединила существующие научно-исследовательские общества. Она создает на их базе институты и лаборатории, объединяет имеющийся библиотечный фонд. На Академию возлагаются ответственные задачи. Она будет направлять работу научных обществ в интересах народного хозяйства, науки и культуры.

— Конечно, — замечает профессор, — задачи нелегкие, особенно учитывая то, что у нас слаба научно-исследовательская база, нет достаточного опыта, кадров. Свои надежды мы связываем с молодежью. Многие молодые ученые обучались в СССР. Они полны решимости внести свой вклад в развитие экономики, науки и культуры. Что же касается ученых старшего поколения, то они, за исключением небольшой группы лиц, покинувших страну, тоже полны желания участвовать в обновлении жизни.

С того разговора прошло почти десять лет. Сегодня в составе афганской Академии имеется Институт естественных наук с отделениями геологии, сейсмологии, металловедения, энергетики, ботаники, биологии, зоологии и растениеводства и центром вычислительных машин. Сотрудники оказывают содействие предприятиям министерства горного дела и промышленности, министерству планирования, геологическим и изыскательским службам, различным учебным заведениям, в том числе Кабульскому университету и Кабульскому политехническому институту.

Имеется Институт здравоохранения, на базе которого развернута национальная санитарно-эпидемиологическая служба. Институт уделяет большое внимание диагностике, предупреждению и лечению желудочно-кишечных заболеваний, которые составляют 60 процентов всех инфекционных заболеваний.

Ученые института проводят большую работу по борьбе с таким давним бичом Афганистана, как малярия. С этой целью вся территория страны разбита на шесть зон, и в каждой из них действуют специальные анти-малярийные службы, подчиняющиеся непосредственно институту. Через эти службы ученые института и осуществляют на практике свои разработки в сотрудничестве с органами министерства здравоохранения.

Институтом издано несколько сборников, в которых опубликованы результаты исследований, проводившихся в области хирургии и терапии, эпидемиологии и оказания первой помощи на местах. Руководство этого института, впрочем, как и других, стремится к тому, чтобы научная деятельность персонала тесно переплеталась с практическим воплощением исследований в жизнь.

Работает Институт языка и культуры, созданный на базе «Пашто толына». Институт, имеющий теперь свою редакционно-издательскую базу, только за шесть лет деятельности выпустил около пятидесяти монографий и сборников научного и познавательного характера. Вышли сборники редких слов, употребляемых в языке пушту, пословиц и поговорок, литературный словарь языка дари. Издан энциклопедический словарь на две тысячи терминов. Подготовлены пособия по изучению дари, туркменского, узбекского, белуджского и других языков.

Совместные исследования по актуальным проблемам естествознания, а также экономики, истории, этнографии, культуры и языков Афганистана станут главной формой сотрудничества двух академий наук — СССР и Афганистана. Это определено рассчитанным на пятилетний срок советско-афганским соглашением, подписанным в январе 1988 года. Программа предполагает широкий спектр сотрудничества. Это поездки ученых, конференции по развитию производительных сил Афганистана и использованию результатов совместного космического полета для изучения природных ресурсов страны.