Трупы Большого театра

Сцена пятая

В этих помещениях отвратительно пахло. Формалином и трупами. Уже в коридоре Степанова встретили два буроватых тела, растянувшихся на специальных оцинкованных столах. Вокруг столов теснились студенты, готовились к экзаменам. Кто-то из них объяснил Василию Никитичу, где найти Николая.

В подвале две тусклые лампочки под потолком едва рассеивали темноту. В огромных зловонных ваннах что-то шевелилось. Степанов позвал:

— Коля! Коля!

Сын подошел к отцу. В руке Николай держал нечто вроде багра. Ему было поручено вымочить трупы. Работа не пыльная, но, прямо скажем, отвратительная! Трупы плавали в ваннах. Показывались то затылок, то плечо.

— Кто это? — тихо спросил Степанов. — Бомжи! — ответил сын, явно изображая крутого медика. — Некоторые сами себя продают, еще когда живые. Ну, чтобы потом, после смерти, по их трупам учились!..

Из темноты вышел сокурсник Юра, нехотя взял у Николая багор.

— Я пойду у препода отпрашиваться! — пояснил ему Николай. — За мной батян приехал.

Степанов пожалел несчастного Юру, которому предстояло оставаться здесь в одиночестве, наедине с мертвяками...

«А вдруг и Томская здесь!»

Эта внезапная мысль обожгла Степанова. Он вытянул шею. Ему почудилось, будто трупы копошатся в ваннах. И этот запах!.. Да, формалин! В кабинете Грубера тоже пахло формалином!..

Степанов схватил сына за руку и потащил его к машине. Отпроситься у преподавателя студент Степанов так и не успел!..

Разумеется, в театральной поликлинике никого не было. Окна глухо темнели. Василий Никитич звонил и стучал напрасно. И зачем? Ведь все равно у него не было ордера на обыск! Костяшки пальцев заныли. Степанов вернулся в машину.

Всю дорогу до дома сын поглядывал на отца с недоумением, но вопросов не задавал, понимал, что у батяна работа такая!

В прихожей их встретил повеселевший пекинес Чумарик. Маша весело улыбалась, осыпая песика ласковыми словечками. Николай хмуровато косился на собаку, потом с насмешкой спросил:

— Предки, это что, новый член семьи?

Василий Никитич высунулся из ванной:

— Нет, Колюня, это гость!..

Уставший от занятий в анатомичке, Николай лег спать необычно рано. Степанов нервничал. Маша на кухне смотрела телевизор. Комментатор, в темном костюме и при галстуке, монотонно бубнил, изредка повышая голос. Маша обернулась к мужу. Она чуть раскраснелась, глаза блестели:

— Ну, Вася, как тебе это нравится?! — возбужденно заговорила она. — Ты только послушай! В Большом театре ремонт!..

— Разве уже начался? — машинально перебил Степанов.

— Почти! — произнесла жена несколько растерянно. Но тут же снова завелась: — Нет, ты только подумай, Вася! Под предлогом ремонта крадут денежные средства, собираются снести портик!..

Но Василий Никитич не знал, что такое «портик».

— ...портик!.. Работы архитектора...

Но ни Маша, ни Вася так и не вспомнили, кто же был в свое время архитектором Большого театра!