Ева Армор звала его:
— Аш, Аш, проснись!
В уши Саттона вошли приглушенные раскаты грома от швартующихся ракет и глухой дробный звук маленького корабля, со свистом уносящегося в космос.
«Джонни», — мысленно произнес Саттон.
«Мы в корабле, Аш».
«Сколько здесь человек?»
«Андроид и девушка. Та, по имени Ева. И они дружелюбны. Почему ты не обращаешь на них внимание?»
«Я не могу верить никому».
«Даже мне?»
«Не твоему суждению, Джонни. Ты новичок на Земле».
«Не новичок, Аш. Я знаю Землю и землян много лучше, чем ты. Ты не первый землянин, с которым я живу».
«Я не могу вспомнить, Джонни. Что-то нужно вспомнить. Я стараюсь вспомнить что-то, но нет ничего, кроме неясных очертаний. Конечно, то, что я учил, что я записал, и взял с собой, важно. Но я забыл как раз само то место, где говорится о людях, живущих здесь».
«Они не люди, Аш».
«Я знаю, но не могу вспомнить…»
«Ты и не должен, Аш. Все это было слишком чужим. Ты не можешь носить такую память с собой… потому что, когда ты вспомнишь слишком четко все, ты станешь частью этого. А ты должен остаться человеком, Аш. Мы должны сохранить тебя человеком».
«Но когда-нибудь я должен вспомнить, когда-нибудь».
«Когда ты должен будешь их вспомнить, ты вспомнишь. Я об этом позабочусь».
«И Джонни?»
«Что, Аш?»
«Ты не возражаешь против этой затеи с «Джонни»?»
«О чем ты это, Аш?»
«Мне не стоило называть тебя «Джонни». Это легкомысленно и фамильярно… Но это дружески. Это самое дружеское имя, которое я знаю. Вот почему я называю тебя так».
«Я не возражаю, — ответил Джонни, — я совсем не возражаю».
«Ты понял что-нибудь из этого, Джонни? О Моргане, о ревизионистах?»
«Нет, Аш».
«Ты видишь в этом систему?»
«Начинаю замечать».
Ева Армор потрясла его за плечо.
— Проснись, Аш, — прошептала она. — Ты что, не слышишь меня, Аш? Проснись…
— О’кей. — Саттон открыл глаза. — Можешь не волноваться. Все о’кей.
Он свесил ноги с кровати и сел на край. Рука его поднялась и пощупала опухшую челюсть.
— Херкимер должен был ударить тебя, — сказала Ева. — Он не хотел тебя бить, но ты был безрассуден, а мы не могли терять время зря.
— Херкимер?
— Конечно. Ты помнишь Херкимера, Аш? Он был андроидом Бентона. Он ведет этот корабль.
Корабль, как увидел Саттон, оказался мал, но чист и уютен. Правда, в нем нашлось бы место еще для одного или двух пассажиров. Херкимер, выражаясь точным, книжным языком, сказал бы, что он был небольшим, но приличным.
— Ну, раз вы меня похитили, — проворчал Саттон, — не думаю, что вы будете скрывать то место, куда мы направляемся.
— Мы ничего не собираемся скрывать. Мы отправляемся на охотничий астероид, что достался вам от Бентона. На нем есть дачный домик и большой запас пищи. Никому не придет в голову искать нас там, — сказала Ева.
— Это чудесно, — с усмешкой произнес Саттон. — Мне подойдет место, где можно будет поохотиться.
— Вам не придется охотиться, — произнес голос за ним.
Саттон резко обернулся. Херкимер стоял в люке, ведущем в кабину пилота.
— Вы будете там писать книгу, — мягко произнесла Ева. — Конечно, вы знаете об этой книге, той самой, которую…
— Да, — подтвердил Саттон, — я знаю об этой книге.
Он остановился, вспоминая, а рука его бессознательно нащупывала грудной карман. Там находилась книга и что-то еще, что шуршало при прикосновении. Он вспомнил и об этом. Письмо… Невероятно старое письмо, которое Джон К. Саттон забыл распечатать шесть тысяч лет назад.
— Что касается книги… — произнес Саттон и запнулся, так как хотел сказать, что друзьям не нужно беспокоиться о ней, поскольку у него уже был экземпляр. Но что-то удержало его. Он не был уверен, что с его стороны было разумным откровенничать о той книге, которая у него была.
— Я привез ящик, — сообщил Херкимер, — все рукописи там. Я посмотрел.
— И наверное, очень много бумаги? — насмешливо поинтересовался Саттон.
— Много бумаги. — Ева Армор наклонилась к Саттону так близко, что он мог чувствовать запах ее медных волос. — Разве вы не понимаете, — спросила она, — как важно, чтобы вы написали эту книгу? Разве вы не понимаете?
Саттон покачал головой.
«Важно, — подумал он. — Важно для чего? И для кого? И когда?»
Он вспомнил открытый рот человека: ту картину смерти на болоте в лунном свете и слова умирающего, все еще отчетливо звучащие в его ушах.
— Но мне самому не все ясно, — возразил он. — Может, вы мне растолкуете.
Ева покачала головой.
— Пишите книгу, — повторила она ему.