Туда и обратно

22

Саттон сложил письмо, и шуршание старой бумаги неестественно громко прозвучало в тишине комнаты. Затем он что-то вспомнил, снова развернул стопку листов и нашел среди них эту вещь. Бумага была желтой, старой и не такого хорошего качества, как та, на которой было написано письмо. На ней чернилами был написан ряд строчек. Чернила выцвели так, что едва можно было прочесть написанное. Дата была неясной, кроме последней цифры «7». Саттон с трудом разобрал, что там нацарапано:

Подпись неразборчива, впрочем, она, вероятно, была неразборчивой и тогда, когда едва успели высохнуть чернила, но две буквы в самом конце оказались ясно видны. Это были буквы «Д» и «М» (Доктор Медицины).

Саттон, глядя в пустоту комнаты, представил себе сцену, которая происходила в тот дальний день.

«Доктор, я намерен написать завещание. Не могли бы вы…» Джон К. Саттон, конечно, не мог сказать доктору действительную причину того, зачем ему понадобился этот документ.

Саттон мог легко представить себе автора письма. Человек с медлительной походкой, делающий все, предварительно хорошо обдумав. Это обдумывание занимало у него много времени, он верил в те жизненные принципы, которые уже в то время казались для большинства людей устаревшими и совершенно забылись в течение прошедших столетий.

Очень вероятно, что для своих родных он был выживающим из ума семейным деспотом. Возможно, он служил объектом насмешек своих соседей, которые издевались над ним за его спиной. Этому человеку недоставало чувства юмора, и он с недоумением поднимал брови, сталкиваясь с различными тонкостями этики и этикета.

Он получил образование в области права, и интеллект его сформировался под действием этих факторов — это отчетливо было видно из его записей. Его склад ума проявлялся в пристрастии к деталям, медлительности мышления, обстоятельность проистекала от близости к земле, преклонный возраст проявлялся в категоричности суждений. Не было никаких сомнений в том, что это человек искренний. Он верил, что действительно видел эту странную машину и действительно разговаривал с этим необычным человеком, и подобрал с земли гаечный ключ, на котором была…

Ключ!

Саттон резко поднялся с постели.

Ключ был в сундуке. Он, Ашер Саттон, держал его в руках и бросил в кучу старых бумаг вместе с обглоданной костью и тетрадками, оставшимися со времени его учения в колледже.

Рука Саттона дрожала, когда он клал письмо обратно в конверт.

Его внимание сначала привлекла марка на конверте, которая стоила бог знает сколько тысяч долларов… затем само загадочное письмо… и теперь этот ключ. Он все объяснял.

Он означал, что действительно существовала эта загадочная машина и еще более странный человек… человек, который достаточно разбирался в искусстве ведения разговора и в психологии, чтобы произвести сильное впечатление на престарелого и углубленного в себя Джона К. Саттона. Он обладал достаточно быстрой реакцией, чтобы направлять разговор с этим фермером, встреченным им во время прогулки, и удержал его от тех вопросов, которые ему очень хотелось задать.

«Кто вы? Откуда вы прибыли? Что это за машина? Я никогда раньше не видел такой. Как она работает?» На эти вопросы было бы нелегко ответить, если бы они были заданы.

Но они не были заданы.

Джон К. Саттон оставил свое последнее слово за собой. Это всегда было в его привычках.

Ашер Саттон рассмеялся, думая об этом его качестве, и к чему это, в конце концов, привело. Старина был бы доволен, если бы он мог узнать об этом… Конечно, где-то, в чем-то был какой-то просчет. Письмо утеряли, отправили не туда, куда следует, и, наконец, оно каким-то образом попало в руки другого представителя рода Саттонов, но уже через шесть тысяч лет.

И вероятно, так было лучше для Саттонов, потому что эти записки не сумели бы правильно оценить в те годы.

Люди, которые путешествовали во времени и чьи машины выходили из строя, что приводило, так сказать, к «вынужденным посадкам во времени» на пастбищах для коров… И были другие люди, которые сражались во времени, и их горящие корабли падали в болото…

«Бой произошел в 83-м», — сказал умирающий юноша. Не битва при Ватерлоо, не сражение на орбите Марса, просто в 83-м.

Был человек, который перед смертью произнес имя и, приподнявшись, сделал знак странно сложенными пальцами.

«Итак, я известен, — подумал Саттон. — В 83-м и позднее, как следует из его слов, то есть в его время, три столетия спустя».

Он сперва потянулся к своему пиджаку и вытащил письмо вместе с книгой из кармана, затем встал с постели и начал одеваться.

Ему пришло в голову, что нужно кое-что сделать. Прингл и Кейс прибыли на астероид на каком-то космическом корабле, и пока они здесь, его нужно найти.