Туманный рассвет

XLVII

Подземные тоннели Амброзио были обширными и местами перекрыты тяжелыми толстыми плитами, которые, вероятно, вели к каким-то важным объектам, но в остальном они идеально подходили для скрытного перемещения внутри города и, как показала практика, из него тоже. Потому Никар периодически отмечал на стенах царапины-пометки тех, кто хотел их использовать для навигации в тёмном лабиринте, а заодно следил за тем, чтобы размётанная чьими-то ногами пыль на полу привела его куда надо. Ощущения выслеживания добычи были приятными, напоминая о чём-то давно забытом из детства на бессветных улицах Нострамо, но, в отличие от того проклятого времени, теперь он был тем, кого стоило бояться. Впрочем, как и всегда с тех пор, как ему даровали генетические улучшения, созданные Императором. Даже когда лоялисты, каким и он сейчас стал, охотились на него, будь то Волки, Кровавые Ангелы или кто-то еще, это была скорее игра, чем охота.

Единственное неудобство, которое он испытывал сейчас, заключалось в поддерживающем каркасе, который техножрец Максимус отладил после поломки в результате схватки с Гальярдом. Из-за того, что приходилось постоянно наклоняться, чтобы разглядеть следы, металл испытывал нагрузку, которая передавалась его не до конца сросшемуся хребту, что и вызывало похожие на уколы болевые ощущения. С учетом того, что Никар крайне редко попадал в апотекарион, за столетия он так и не привык к ранам, и, наверное, это отношение к боли можно было считать его слабостью. Бороться с ней, правда, ему совершенно не хотелось.

Он добрался до очередного перекрытого с двух из четырёх сторон перекрёстка и сначала услышал, а затем и увидел оставленного на страже человека, который мерно покачивался у стены рядом с металлической дверью. Освещение давал тусклый желтый люмен над дверью, так что пройти мимо этого часового было бы сложно, но десантник всё равно двинулся вперёд. Это должно было быть интересно. В конце концов, ему почти исключительно ради удовольствия и немножко ради становления капитаном нужно было всё это делать, так что эффективностью и скрытностью можно было пожертвовать в любой момент ради минутного развлечения. А еще, по прикидкам Никара, который помнил карту города и учитывал расстояние с направлением, которое ему пришлось уже преодолеть, он находился под металлургическим мануфакторумом, самым большим на Фрации, потому что туда свозили на переработку практически всю добывающуюся в городах-колониях руду. Людей там работало много тысяч, так что затеряться в толпе в случае чего было несложно. Но, как пришло Никару в голову, вряд ли устроитель подставы собирался смешиваться с толпой. Ему нужен был выход в разные части города, который давал мануфакторум, находящийся на пересечении четырёх районов.

"Поехали", решил ангел смерти, и бесшумно подкрался к охраннику, в один миг лишив того головы ударом боевого ножа. Коленом он тут же придержал тело, а левой рукой поймал за подбородок падающую голову и отвернул её от себя, а затем аккуратно положил лицом к дальней стене вместе с телом. На самом деле он понятия не имел как на это среагирует паразит, если среагирует вообще, потому с интересом понаблюдал за головой еще несколько секунд, а затем вытер лезвие ножа об одежду трупа, открыл двери и скользнул в полутёмный коридор, в котором уже слышался далёкий гул машинерии.

Некоторое время никто не встречался по пути, пока Никар не прошел несколько пустых подсобных комнат со старой обдёртой краской на стенах и не добрался до убежища, в котором должны были укрываться рабочие из цеха наверху в случае опасности. Там, у запертого входа, что-то было. Как будто кто-то скрытый хамелеолиновым плащом стоял у замка, едва шевелясь.

Никар двинулся к незнакомцу в хамелеолиновой маскировке, плавно шагая по стальному полу так, чтобы тот ничего не услышал пока не будет слишком поздно, но на расстоянии в пару шагов от цели неожиданно подвёл опоясывающий его спину протез, издавший короткий скрип и щелчок.

Реакция незнакомца оказалась мгновенной, доведённой до автоматизма: поворот и одновременный прыжок назад, вскидывая оружие и направляя в цель.

— Я тебя не помню. Назовись, — донёсся слегка искаженный маской или фильтром голос.

Вот так на мгновение отвлекаешься из-за хренового протеза и превращаешься из охотника в жертву. Никару показалась эта мысль забавной и он улыбнулся, глядя на постепенно исчезающее после движения очертание маленького инферно-пистолета в руках, если судить по голосу, женщины. При чём женщины псайкера, поскольку облачена она была явно не в хамелеолиновый плащ, как он подумал вначале, а вполне себе скрыта одним из редких психических даров с тем же названием.

— А я не помню, чтобы слышал о подготовленных псайкерах на планете, — тихо ответил Никар, стараясь удержать в памяти местоположение собеседницы в полутёмном коридоре, куда она попала явно с другой стороны, а заодно прикидывая насколько помешает ему протез, если придётся прыгнуть вперёд, уклониться от выстрела и схватить женщину за горло. — Хорошая игрушка, кстати. Кто подарил?

Кивок страшного лица десантника, медленно откинувшего капюшон, указал на пистолет, который в Империуме стоил баснословных денег. Но, когда он воспроизвёл в памяти те смазанные движения, что она совершила, отскакивая назад, стало понятно, что у неё не только инферно-пистолет, а еще и силовая броня, потому что те выпуклости за плечами могли быть только силовым ранцем, что делало встречу еще опаснее и вызывало куда больше вопросов.

— Один хороший парень, который очень не хотел, чтобы солнце угасло вслед за мной, — витиевато ответила она, говоря нарочито неспешно, пытаясь потянуть время и найти выход. — Но ты не ответил. Твоё имя? Или мне придумать для тебя что-то своё?

"Сука", подумал Никар, вскинув левую бровь, когда речь зашла о солнце за спиной. Это получалось, что ему сейчас сильно повезло вообще остаться живым. Губы десантника растянулись в широкой улыбке, а поза стала более расслабленной, когда он понял, что перед ним не враг.

— Малыш Тлен всем своим девочкам делает по комплекту силовой брони, как я погляжу, — констатировал он, явно нарываясь, но затем коснулся пальцами груди в пародии на аристократический жест приветствия. — Думаю, ты убила моего брата. Жаль его, но что поделать. Зови меня Никаром, инквизитор Майев Ингвардоттир.