Турция между Россией и Западом. Мировая политика как она есть – без толерантности и цензуры

Глава 2 Частичная мобилизация в Турцию

Евгений Сатановский: Мы живём в интересное время, в ту эпоху, когда китайцы жить вообще не рекомендовали, но мы в ней родились. И, в конце концов, мы уже столько всего пережили и ещё переживём, пока живём на этом свете, что остаётся, как говорят кинозрители, запастись попкорном и наблюдать.

Между тем отношения России и Турции меняются динамично. Мы видим безумное количество тех примет нового времени, которых, ещё вчера казалось, мы не увидим.

Например, вот туристический сезон-2023 – а он реально стал для российско-турецких отношений совершенно другим, чем мы традиционно привыкли и турки традиционно привыкли, потому что вообще-то цены-то взлетели и взлетели немерено. А с другой стороны, вряд ли можно было бы ожидать чего-то другого – и землетрясение, и релоканты наши… Огромное количество российских граждан, которые в Турцию перелетели, и многие из них там живут, работают на удалёнке. Это всё тоже влияет.

Иван Стародубцев: В прошлой главе книги мы говорили о дате 24.02.2022 и о том, что изменило начало специальной военной операции России на Украине для российско-турецких отношений. Вот было до 24 февраля – стало после 24 февраля. И, следуя некоторой логике нашего повествования, ещё одна поворотная дата – это 21 сентября 2022 года, когда в России была объявлена так называемая частичная мобилизация без объявления войны.

Евгений Сатановский: Можно я ещё вклинюсь на полсекунды? Две даты, которые я не назвал, лично для меня и для очень многих людей тоже стали очень жёсткими реперными точками. Март: знаменитая речь Владимира Мединского, где присутствовали и замминистра обороны Фомин, и на заднем плане – Роман Аркадьевич Абрамович, да и не только он. И «зерновая сделка», которая была подписана министром обороны Сергеем Кужугетовичем Шойгу. Ещё и присутствие в этом помещении господина Гутиерриша, генсека ООН, и Реджепа Тайипа Эрдогана. А это – ну не настолько эпохальные события, как начало спецоперации, объявление мобилизации, но ой как сильно они изменили отношение значительной части российского истеблишмента и к самой идее посредничества Турции между Москвой и Киевом, и много-много чего ещё на арене нашей внутриполитической поменяли эти два дня. Но вернёмся к частичной мобилизации.

Иван Стародубцев: На самом деле не могу с вами не согласиться. Действительно, эти даты знаковые. Я бы даже начал с Дипломатического саммита в Анталье, на котором присутствовал министр иностранных дел Сергей Лавров, раз. Конец марта – это печально знаменитый Стамбульский саммит по украинскому урегулированию, и та самая речь, и те самые участники, о которых вы только что упомянули, это два. Ну и частичная мобилизация. Это – три. И вы знаете, я вижу между всеми этими тремя датами, во-первых, логическую взаимосвязь. И, во-вторых, это в общем-то явления одного порядка.

Явления одного порядка в том смысле, что Россия вот своими такими шагами не явила себя, к сожалению, стороной, которая уверенной рукой ведёт дело на Украине к победе. Напротив, и саммитом в Стамбуле, и «зерновой сделкой», и частичной мобилизацией, а точнее, её последствиями, и тем, как она выглядела для внешнего мира, мы обнаружили известную слабость. Про «зерновую сделку» и про Стамбульский саммит мы сказали много с вами и даже в нашей книге «Турецкие диалоги – 1». А сейчас у нас с вами уже «Диалоги – 2»…

Для «Диалогов – 2» новая важная вводная – это, конечно, частичная мобилизация и то, что произошло, собственно, в её результате, как это выглядело для внешнего мира. А выглядело это, скажем мягко, крайне интересно и местами даже крайне неожиданно.

Евгений Сатановский: Поцевато это выглядело, Вань. Есть такое идишское слово «поц» из трёх букв. И есть такой термин «поцеватый». Он очень точно характеризует то, как мы выглядели. Совершенно абсолютно, прямо такие, вот конкретно. Я, конечно, понимаю, что оно как бы и не по-русски. Но поскольку моя страна состоит из десятков и сотен народов, языки которых употребляются в нашей обычной лексике часто, и не только татарский и украинский или языки народов Кавказа, то я сейчас использую точный и абсолютно интернациональный термин.

Иван Стародубцев: Евгений Янович, ранее вы употребляли слово «фраер», теперь «поц». И, к сожалению, происходит это применительно не к нашим внешним партнёрам, а применительно к нам. Это очень грустно.

Евгений Сатановский: Это называется: «Но таки если он – поц, то поц, но кто это ценит?»

Иван Стародубцев: Никто не ценит – все норовят воспользоваться.

Так что, возможно, возьмём за рабочую гипотезу, что 21 сентября стало поворотной датой, и потом будем её доказывать.

Но для начала я предлагаю порассуждать на тему того, всё-таки до 21 сентября, что была Турция для российских граждан, тех или иных: которые прибывают в страну на отдых, или ведут ли бизнес, или даже местами строят какие-то матримониальные планы. Что это было такое?

И здесь я вспоминаю знаменитую фразу из фильма «Москва слезам не верит», помните её? «В Сочи, я думаю, хоть раз в жизни отдыхает каждый человек».

Мне кажется, Турция до 21 сентября – это была страна, где отдыхал хоть раз в жизни каждый россиянин, включая, кстати, и вас, я так понимаю…

Евгений Сатановский: А вот в Сочи я не отдыхал. Только один раз в жизни был проездом из Пицунды в Одессу, но ровно столько времени, сколько заняло закупиться консервами, виноградом, буханкой чёрного хлеба и сесть на пароход.

Иван Стародубцев: До 21 сентября Турция была страной, которая заместила собой Сочи в глазах наших соотечественников. То есть в Сочи ты отдыхать не обязан. Не факт, что каждый россиянин отдыхал в Сочи или в Крыму, но при этом каждый обязан отдыхать в Турции, и каждый обязан «увидеть турецкий шведский стол и умереть».

Евгений Сатановский: Ну я с нежностью отношусь к отелю «Батыхан», недалеко от города Кушадасы в тех далёких 1995-1996-х годах, когда жена меня туда выгнала с детьми, а заодно с моим шофёром и его сыном. Дети уже давно выросли, но «Батыхан» был вполне озеленён и хорош на самом деле. Время такое было.

Иван Стародубцев: Было время надежд, было время открытости, было время ехать в Турцию на отдых, потому что Турция себя позиционировала как место для экономичного отдыха или отдыха среднего уровня, но с крайне привлекательным сервисом. Так что ехали туда охотно. Ехали туда для летнего отдыха, ехали туда для отдыха выходного дня и, если были какие-то праздники, в межсезонье охотно ехали в Стамбул. В конце концов, в последние годы, пока не случилось повышение турецких цен, охотно начинали ездить и на Новый год.

Турция очень успешно стала продвигать свои альтернативные форматы отдыха, будь то медицинский туризм или горнолыжные спуски. Все это воспринималось на ура.

Россияне охотно ехали, потому что имели перед глазами две цены: цена, за которую они могут съездить в Европу, к примеру, на горнолыжные склоны, и цена, за которую они смогут съездить в Турцию. При прочих равных, если смотреть с точки зрения цены, Турция выигрывала.

Евгений Сатановский: А кожаные куртки? А, в конце концов, пальто из аргентинской лисы с капюшоном, которое жена носила долго. А потрясающие, с моей точки зрения, мраморные фрукты в вазочке – тоже из мрамора. Полированные фрукты-то какие в Турции делают! Я уже даже не говорю про всё остальное. У меня до сих пор кальян c той поездки дома стоит сувенирный. Я не курю шишу, но кальян привёз. Да, господи, смешные какие-то иногда, но очень милые сувениры. Там шахматы ониксовые, самовары из стекла. Ну чего там только не было! Нет, Турция на самом деле даже и в начале 90-х годов была страной ремесленной. Там не было каких-то пяти-, десяти-, двадцатизвёздочных отелей, как, может быть, сейчас, да? Там не было высокого уровня ресторанов, но турецкий кебаб был вкусен. Донельзя вкусен. Море было замечательное. Полетать с парашютом и походить по волнам на «банане» можно было с огромным удовольствием.

То есть всё то, что вам нужно для того, чтобы ваш семейный отдых запомнился, без особых изысков, навсегда. Более того, свежее молоко с турецким хлебом, свежайшим – более свежего хлеба я в жизни своей не ел.

И это было здорово. Всё… Теперь я умолкаю и отстал.

Иван Стародубцев: Евгений Янович, почему «умолкаете» и почему «отстали», я вот только не понял? Ваши воспоминания, полагаю, очень ценны для публики, как и воспоминания о Турции 1990-х годов.

Евгений Сатановский: Ну вы поймите! Тогда это было время, когда в Памуккале можно было… Ну да, два-три часа надо было ехать. Но в Памуккале вот в эту «Хлопковую крепость» вас пускали походить по природным бассейнам из кальцита. Сейчас уже не пускают.

А римская купальня, которой две тысячи лет, наверняка работает до сих пор. Вот бассейн. Ты прыгаешь в бассейн с тёплого мрамора. А на самом деле этот бассейн строили две тысячи лет назад, и ты это понимаешь. Потрясающие римские развалины и гигантские античные доримские развалины. Я, к сожалению, не доехал до хеттских городов. Хаттуса, вот это всё прошло мимо меня.

Но семейный отдых с маленькими детьми всё-таки ограничивает посещение музеев. Грешен… Да даже и в Измир не ездил, не говоря уже о Стамбуле, потому что Кушадасы – это был максимально близкий город, до которого можно было добраться.

Но мороженое и местные мороженщики, которые устраивают фантасмагорические шоу, переворачивая этот удивительный состав, безумно вкусный, но при этом не падающий с ложки с длинной ручкой, рожочек… Когда маленькие дети смотрят на это квадратными глазами, такое впечатление, что они ещё и цирк посетили дополнительно. В конце у них, конечно, остаётся в руках полный рожочек мороженого, но само по себе действо абсолютно цирковое.

Чего говорить, в этом плане Турция в начале 1990-х – совсем не такая, как сегодня. Она была хороша. Чертовски хороша.

Иван Стародубцев: Евгений Янович, насчёт мороженого… Сразу зарисовку вам из жизни. Помню, мы поехали в Стамбул с коллегами – рестораторами и отельерами России, с которыми вы хорошо знакомы. И один из них оказался хоккеистом.

И вот на улице Истикляль в Стамбуле с ним этот мороженщик решил поиграть в свою вот эту игру. Мороженое на палке начал вертеть. Игра продолжалась ровно полсекунды. Наш кахаэловец, просто не моргнув глазом, схватил и случайно раздавил это мороженое вместе с рожком – настолько хватка была резкая и быстрая. На глазах у совершенно изумлённой публики.

Я такое видел впервые в своей жизни. Обычно всё-таки эти мороженщики устраивают такие шоу, которые продолжаются довольно долго, ко всеобщему удовлетворению. Но это был, справедливости ради, единственный подобный случай, который я наблюдал за 20 лет жизни в Турции.

Евгений Сатановский: А как реагировал мороженщик?

Иван Стародубцев: Глаза выпучил. Он же чемпион улицы Истикляль, без пяти минут чемпион Стамбула по тому, чтобы сразу не передавать людям честно оплаченное мороженое…

Евгений Сатановский: Короче, «кручу, верчу, мороженое не даю». Ну вот так с нашими хоккеистами…

Иван Стародубцев: Турция действительно не всегда была такой, какой мы её сейчас знаем: с многочисленными гостиницами «пять звёзд» и со знаменитым и беспощадным турецким «всё включено».

Кстати, я лично знаю человека, который придумал систему «всё включено». Родом эта система из 1980-х годов, а зовут человека Джем Кынай, очень уважаемая в Турции личность. Вот он как раз-таки и придумал систему «all inclusive».

Сама по себе система даёт некоторый ключ к пониманию турецкого менталитета. Который, во-первых, креативный, а во-вторых, турки любят какие-то «инклюзивные», выражаясь современным языком, решения.

Вот человек шёл по гостинице своей, родной, турецкой… и думал: «Как мне надоело! Тут деньги достань, там деньги достань, за это заплати, за то заплати. А давай-ка я один раз заплачу, и больше меня вообще за весь отдых трогать не будут». Вот то, что буквально сказал Джем Кынай, когда мне о своей придумке рассказывал.

И эта модель сейчас реализуется во многих странах мира, не только в Турции. Но в Турции, пожалуй, наиболее успешным образом. Так что всё это родом из 1980-х годов, как, впрочем, и эти пятизвёздочные хоромы-гостиницы. Эти дворцы, в золоте и с лепниной, возникли благодаря спросу со стороны России и Германии прежде всего. Так что отнюдь не потому, что всё это вот так «само собой» взяло и взлетело.

К слову сказать, и та же кожевенная промышленность Турции. Вот вы упомянули свою супругу и изделия, которые она приобрела… Ну так ведь и кожевенная промышленность Турции не только подстраивалась, но создавалась под рынок России.

Обратите внимание, насколько оказались разворотливыми турецкие предприниматели, что они моментально создали целую отрасль для обслуживания наших потребностей. Турция по европейским меркам, конечно, немаленькая страна, и у неё есть восточные провинции, где бывают зимы, даже вполне снежные. Но турки в массе своей не носят кожаную одежду, она – для внешнего потребления!

Евгений Сатановский: А я до сих пор в холода турецкую дублёнку ношу. Хорошая дубленка, тёплая. Да и кожаная куртка у меня тоже достаточно долго прожила, на моих-то телесах. Я действительно турок в коже там не видел. А наши просто не уезжали без кожаной куртки, без дублёнки.

Иван Стародубцев: Турки почти не покупают кожу. Это чистой воды товар, который рассчитан на зарубежных покупателей. Их количество из России оказалось в Турции столь велико, что не случайно в российских городах даже есть памятники «челнокам».

Ведь «челноки» – это первопроходцы, которые подняли «на своих двоих» отрасль. Не скажу, что для всей Турции, но для отдельных турецких провинций – точно.

Всероссийски известен стамбульский район Лалели, где как раз-таки возникают и реализуются торгово-экономические связи челночного типа.

И вот эти многочисленные тюки, наверное, вы видели – замотанные изолентой, на которых жирным фломастером и крупным шрифтом немного неказистой кириллицей написано «Елена», «Ирина», «Наташа». Все эти тюки полноводной рекой вытекают из Лалели, чтобы попасть в стамбульский аэропорт и отправиться в Россию.

Кстати, в тех или иных формах и объёмах челночная торговля сохраняется, как это ни странно, вплоть до настоящего времени.

Или, к примеру, без преувеличения, всемирно знаменитый стамбульский Крытый рынок. И вот эти «типа бренды»: условные Louis Vuitton, Gucci, Dolce & Gabbana, б-г знает, что ещё. Это ведь тоже создано под потребности в немалой степени наши, российские. Вот хотим мы, кебаб кушать не можем, ходить от пяток до макушки в Louis Vuitton? Имеем все возможности – зайти на тот самый Крытый рынок в Стамбуле…

Там, правда, можно заблудиться. У людей, которые клаустрофобичны, может случиться приступ. Сразу вспоминается фильм «Бриллиантовая рука». Помните, Андрей Миронов заблудился, по всей видимости, все-таки не на стамбульских, а на бакинских улицах…

Евгений Сатановский: Бакинских, бакинских. Метался там по старому городу. Ну до Стамбула-то, простите, уж в те времена, в 60-х, доплыть – валюта была нужна.

Иван Стародубцев: И если ты выберешься из Крытого рынка в Стамбуле, как Андрей Миронов из тех бакинских переулков, то ты имеешь все шансы выбраться из них «вся в Дольче Габбана», от пяток до ушей. Там, правда, какие-то логотипчики будут прошиты не так, швы – немножко хуже, после первой стирки может быть «линька» не совсем удачная. Но до второй носки красиво же, правда?

Евгений Сатановский: Бренды турецкой одежды – вязаной, шитой – появились, турецкие-турецкие, сейчас на российском рынке вовсю. И они оказались по качеству очень даже хороши. Это я вам свидетельствую, потому что жена разбирается в этом профессионально. И как раз она больше косяков видела в дорогих магазинах, на «супернастоящих» брендированных вещах, чем во многом из того, что приходит к нам из Турции, из Малайзии, из каких угодно стран, типа Лесото, о которых мы вообще и не слышали.

Турецкое качество – это хорошо, в том числе вязаные вещи. Это достаточно высокий класс изделия. А вот это в конце концов главное. Ну, во всяком случае, для меня главное – качество товара, а вовсе не то, какой на нем стоит лейбл…

Иван Стародубцев: Турция – это страна, которая в плане моды, скажу сразу – для широкой публики, а не «от-кутюр», является вполне себе заметной даже на мировой арене.

Да и западные бренды очень любят шить свою одежду именно в Турции. Тогда, когда они не хотят доверять пошив Юго-Восточной Азии.

Турки, глядя на всё это, обшивая довольно продолжительное время западные бренды, начали развивать и свои собственные торговые марки. Началось это не так давно. Сейчас качество турецких брендов не только неотличимо от ведущих западных брендов, но турки шьют ярче, они ищут, что интересней. В особенности в том, что касается мужской одежды.

Всё-таки мужчины в Турции, они – ух! какие яркие. Набриолиненные, брови не домиком, а сплошной густой полосой, яркий галстук, костюм-тройка, лакированные штиблеты. Все как надо, в общем. Шутка, конечно, но перед глазами именно такой «классический» образ, над которым сами турки и подшучивают.

Евгений Сатановский: Кстати, насчёт «штиблетов»… Как в Армении, да? Слушайте, прямо рассказываете, как Михаил Галустян о Ереване. Один в один.

Иван Стародубцев: Приблизительно. У нас у каждого – свой «Ереван».

Так вот, говоря о турецких штиблетах, могу сказать, что их обувная промышленность за последние несколько лет буквально на глазах сильно выросла. И вот этого сейчас реально много в Турции и безо всякой Италии.

Настолько они достигли высокого уровня, что начали даже восприниматься за рубежом со своими собственными брендами, а уже не под маской чужих – западных, известных и раскрученных торговых марок.

А именно со своими брендами они довольно успешно идут и в Западную Европу, и, кстати, в Россию. Замещая собой исход тех, кто занимается с начала СВО каким-то жёстким садомазохизмом, когда уходят из России совсем, или приостанавливают свою деятельность, или меняют бренд, называя себя на новый манер с приставкой «и точка». Короче, замещая собой всех тех, кто занимается разного рода формой тяжёлых извращений.

Евгений Сатановский: Ну кто виноват, что люди хотят разориться? Мы, что ли?

Иван Стародубцев: Турки увидели в этом свою возможность, потому что у них для этого всё готово. У них есть развитая индустрия моды для широкого круга потребителей. Со своими торговыми марками они успели познакомить не только местных жителей, но и российских туристов.

Многие наши соотечественники приезжают в Турцию, даже не дожидаясь сезона, не за морем, а именно чтобы пройти спокойно «по холодку» по торговым центрам Антальи и закупиться. А турецкие марки одежды все россияне, кто едет в страну, уже давно знают.

Все уже давно выучили турецкие бренды. Все уже разбираются в том, куда надо идти, что смотреть, какие там размеры, на кого чего брать? Не обязательно лично – берут для мужа, жены, детей и прочих племянников. Причём можно не глядя покупать, потому что уже размерный ряд в общем-то понятен.

Так что Турция с точки зрения шопинга стала достаточно привлекательной для туристов, а постепенно на плечах туристов турецкая продукция входит и в Россию. То есть в России мы уже не удивляемся, когда идём по торговому центру какому-то в Москве и смотрим: «О, так это ж турки. Направо – турки, налево – турки, прямо – это турки».

Включаем телевизор – и там снова турки. Смотрим турецкий сериал. Но это мы несколько отклонились в сторону креативных индустрий.

Впрочем, к 2023 году возникло одно «но», которое заключается в том, что цены в Турции сейчас воспарили на какую-то невероятную доселе высоту. Стоны и «плач Ярославны» раздаются по всей Турции.

Показательно, что председатель главной оппозиционной Народно-республиканской партии и кандидат в президенты от оппозиционного альянса Кемаль Кылычдароглу перед майскими выборами-2023 крутил перед ТВ-камерами не чем-нибудь, а очень даже репчатым луком, пытаясь максимально ярко проиллюстрировать турецким избирателям новую реальность Турции, в которой даже банальные вещи становятся весьма дорогими.

Евгений Сатановский: Ну слушайте, у нас ведь всё равно не работает там больше карточка «Мир».

Иван Стародубцев: Не работает с конца 2022 года…

Но как только наши люди не изощряются. Научились получать банковские карточки условного «Киргизского национального банка», или что-то в этом духе.

В Москве вообще эта индустрия была налажена со «сверхзвуковой» скоростью. То есть очень странные банки, во всяком случае – для нашего слуха, из бывших республик Советского Союза готовы вам не только выдать карточку, а оформить её «за час» и привезти на дом с курьером центральноазиатской внешности, гармонирующей с логотипом на платежном инструменте.

Евгений Сатановский: Слушайте, ну когда нам включают санкции какими-то десятками тысяч единиц… Смешные люди! У нас в стране полтораста миллионов человек могут челноками поработать, если что. Ну наивные, глупые наши враги.

Иван Стародубцев: У нас под это все готово. У нас, как выяснилось, готовы валютные спекулянты, точнее, они с советских времен никуда и не девались.

Помните ведь, первые месяцы СВО ограничены были в хождении доллары на нашей территории? Немедленно материализовались советские «валютные трейдеры». Старенькие дедушки – валютные спекулянты старой закваски – почувствовали свой момент, свою вторую молодость, и всё это, когда понадобилось, появилось назад.

«Челноки» вроде как тоже начали уходить в прошлое, но они с началом СВО, с уходом западных брендов снова немедленно потянулись на закупки за рубеж и в первую очередь в ту самую Турцию.

Пожалуйста всё готово: люди готовы, каналы поставки готовы, каналы сбыта готовы. Просто надо, что называется, «освежить телефонную книжку» и «тряхнуть стариной».

Евгений Сатановский: Мы умеем жить в условиях «перемен». Западники жить даже не просто не умеют, они не представляют, как это. А нашим – на ура. Нам это только давай. Наоборот, адреналин. Вот опять ребята почувствовали молодость. Отличное кино…

Иван Стародубцев: А что? Как говорится: «Война – дело молодых, лекарство против морщин». Общество у нас молодо духом!

Но мы не сказали с вами об одной очень интересной вещи – люди поехали в Турцию за недвижимостью.

Турция, в последние два десятка лет в особенности, вывалила на рынок недвижимости такое количество предложений… Первичный рынок, вторичный рынок. Хочешь – вилла, хочешь – квартира, хочешь – эконом-класс, хочешь – премиум. И все с видами на турецкие морские красоты. Завалила буквально рынок так, что россияне не могли на это дело не поддаться.

И опять же до определённого момента, сейчас мы о нём говорим с вами, россияне были одними из лидирующих покупателей турецкой недвижимости.

Первые строчки уверенно делили и с европейцами – с одной стороны, и с другой стороны – с братьями нашими ближневосточными, будь то иракцы, иранцы, катарцы. Вот такая основная группа покупателей турецкой недвижимости.

И вот россияне, наряду с этими ребятами ближневосточными и с европейцами, покупали недвижимость везде. Возникли целые российские кварталы в Анталье.

Очень популярным направлением последних лет стал Мерсин, особенно после того, как начали строить атомную электростанцию «Аккую». инженеры, которые в большом количестве приехали на стройку, оценили местные красоты по достоинству. А вот вам, пожалуйста, под боком – «курорт Мерсин»: приезжайте, смотрите дома, заходите в шоурумы так называемые. Покупайте! Приезжайте на лето, привозите или присылайте свою родню – бабушек, дедушек, жён с детьми. И пусть они в Турции совершают регулярные «омовения ног» в Средиземном море и, заметьте, безо всяких завоеваний.

Евгений Сатановский: Нет, отличная тема! Еда вкусная, свежая, воздух чистый, море хорошее, тёплое. Ну нормальное кино – дача на море. Старая идея советского человека. Да и у российского она точно никуда не делась.

Иван Стародубцев: Тем более что во времена до СВО лететь можно было не «криво», а по прямой и время доставки человека из, допустим, европейской части России, к примеру из Москвы, до той же Антальи составляло ну максимум два часа сорок минут.

Сейчас лететь будешь, Б-г знает, через чьё воздушное пространство, если не через стратосферу, часов пять. Это как до Дубая. А что делать? Зато, опять же до СВО, недвижимость в Турции с точки зрения транспортной доступности была действительно как подмосковная дача.

Тем более, пожалуйста, въезжай в Турцию: между Россией и Турцией – «безвиз».

Всё это было недорого, без формальностей и удобно.

Я говорю в прошедшем времени, просто потому что кое-что в мире поменялось. Поменялось и в плане продажи недвижимости иностранцам в Турции, и в плане выдачи там же туристических видов на жительство.

С другой стороны, в плане полётного времени, чисто физически, летать стало неудобно – это раз. А кратно увеличилось полётное время – также кратно увеличилась и цена на авиабилеты, это два.

Поездки выходного дня в Турцию стали сильно менее доступными. Понятно, что авиакомпаниям не хочется нигде кружить. Топлива они сильно больше сжигают. Они же по пять часов где-то «болтаются», прежде чем долетят до Турции.

Евгений Сатановский: Ну что поделаешь? Но, когда и если выйдем на Днепр по всей протяжённости этой реки, будет проще. Когда и если выйдем на венгерскую границу, будет ещё проще. А если доберёмся до Берлина и Парижа, так и вообще напрямую опять рейсы будут лететь. Тут ведь только докуда добраться…

При этом нам даже в этот раз не приходится отпихиваться ни от Москвы, ни от Сталинграда для того, чтобы разбираться с теми, с кем надо разбираться. Хотя да, считайте, что у нас сейчас ситуация какая? Сорок третий год, судя по положению на фронтах. Большая часть Украины – у врага, и приходится с этим что-то делать. Правда, зато в Белоруссии врага нет. Такая жизнь. Я сейчас страшно извиняюсь перед теми, кого я невольно до глубины души оскорбил этим достаточно жёстким замечанием. Но простите, пожалуйста, ребята. У меня – вся семья из Украины.

У меня вся семья жены – из Украины. Для меня это вообще Гражданская война, ничем не отличающаяся ни от прошлой Гражданской, ни от Отечественной, ни разу.

Иван Стародубцев: Евгений Янович, после китайского посла, который на днях очень хорошо высказался, мне кажется, вы ещё очень мягко выразились.

Евгений Сатановский: Нет, я вообще очень мягкий и добрый человек. На Украине – масса родственников и друзей. Но они сегодня под оккупационным режимом, извиняюсь за резкость.

Иван Стародубцев: Евгений Янович, вот ведь как получилось за тридцать с небольшим лет новейшей российской истории с открытыми границами… Теперь у нас родственников и друзей много уже не только на Украине, но уже и в Турции. Подчеркну, у очень многих россиян.

Да, то есть мы говорим с вами о поездках в Турцию и с точки зрения отдыха, и шопинга, и недвижимости, а, вообще-то говоря, мы крепко с Турцией за последние три десятка лет породнились.

У нас – более ста тысяч совместных семей. Ни у кого нет точной статистики на этот счёт, но все, включая дипучреждения, более-менее сходятся в мысли, что порядок цифр именно такой.

А это что означает? Сто тысяч мужей и сто тысяч жён – уже двести тысяч, да? Детей как минимум по одному на семью. А зная турок, вообще-то и по два, и по три. Это уже минимум четыреста тысяч. Папы, мамы, их дети, дяди и тёти, дедушки и бабушки с обеих, с российской и с турецкой, сторон. Представляете, какое это количество народу, который так или иначе очень неравнодушно относится к тому, что делается в российско-турецких отношениях?

Евгений Сатановский: Я это представляю, потому что лучший друг моего внука, имея турецкого папу, в Турцию ездит к другим бабушке и дедушке. Ну вот так… Что ж теперь поделать? Жизнь такая…

Иван Стародубцев: Оказалось, что мы крайне неплохо можем с турками уживаться.

Евгений Сатановский: Понимаете… Я не знаю, как в Турции с феминизмом… Но что-то мне подсказывает, что вопросы о том, сколько всё-таки на свете полов, свободны ли в Турции трансгендеры от общественного порицания и можно ли детям в школе рассказывать о том, как замечательно менять пол и родители не могут в это вмешаться… Я про гей-парады тоже ничего не знаю, но что-то мне подсказывает, что они там не как в Берлине, Париже или в южном Тель-Авиве. Вот что-то мне подсказывает, что мы в этом близки.

Иван Стародубцев: Ну чтобы было понятно нашей публике, я бы предложил такую аналогию: если попытаться провести, к примеру в турецкой Конье, гей-парад, то это будет то же самое приблизительно, как если попытаться его провести на территории Российской Федерации, допустим в городе Грозном. Эффект будет приблизительно одинаковый. Это к вопросу о том, сколько у нас полов в России и в Турции.

Евгений Сатановский: Я бы не рекомендовал. А там вообще где-нибудь проходят гей-парады или Б-г миловал?

Иван Стародубцев: Время от времени предпринимаются попытки проводить разные «марши гордости» в том же Стамбуле. Вот только на днях была очередная несанкционированная попытка. Заканчиваются они крайне плохо – столкновениями и вмешательствами полиции.

Если посмотреть на то, что говорит и делает турецкая власть, то они стоят на консервативных позициях.

Это в довесок ещё к их антизападной риторике эпохи позднего Эрдогана. Их риторика в сторону Запада всё больше начинает напоминать нашу: «Мы боремся за то, чтобы у нас так, как у них, не было, мы этого не хотим! У нас муж – это муж, жена – это жена, и никак не наоборот, а уж тем более никак не какие-то варианты однополые».

Евгений Сатановский: Так, а однополых семей нет?

Иван Стародубцев: Да ну что вы…

Евгений Сатановский: Да я просто спрашиваю, ну откуда я знаю? То есть Турция в этом плане сохранила обычное, нормальное… Я не понимаю, консервативно это или нет? Оно для меня – нормальное отношение к человеческой жизни. Тем более в Турции не все религиозные, там светского населения полным-полно.

Иван Стародубцев: Давайте сразу определимся. И вот прямо чтобы было понятно… У нас, в нашей стране, встречается некое заблуждение на тему того, что такое светская Турция и что такое религиозная Турция. У нас почему-то считают, что светская Турция – это те, кто не верит в Аллаха, не исповедует ислам. На самом деле это далеко не так.

Подавляющая часть населения Турции исповедует ислам. Они являются активными в религиозном смысле людьми.

Но разница между светскими и религиозными гражданами заключается в том, что религиозные говорят, что ислам должен быть частью турецкой жизни, и он должен проникать во все сферы, и он должен поддерживаться, в том числе финансово, государством, и госслужащим не надо скрывать свою религиозную принадлежность.

А другие, светские, говорят, что давайте государство – отдельно, а религия – отдельно. Но это не делает их атеистами, которых не слишком много в Турции.

Поэтому – что светские, что религиозные граждане Турции – все консервативны. Они одинаково правильно настроены, граница проходит совершенно в другом месте: там, где возникает дискуссия про отношения государства и религии, а точнее – религиозных институтов.

Евгений Сатановский: Не знаю, я вполне себе прожил жизнь советским человеком, то есть атеистом, что вовсе не мешало мне придерживаться традиционных каких-то взглядов. И повенчались мы с женой религиозно, когда смогли, хупу нам поставили, и у моего сына была бар-мицва у ортодоксальных моих друзей.

Как-то я не чувствую себя чужим ни в каких ортодоксальных храмах: ни в православных, ни в мечетях, ни в синагогах – уж точно ни в синагогах… А вот в современных американизированных версиях чувствую себя плохо. Потому что этот идиотизм, когда женщина – раввин и она в кипе ходит и в талесе, он что-то коробит.

Он очень сильно коробит, потому что в традиции такого нет, не было, и в данном случае вспоминаю Давида Бен-Гуриона, который когда-то сказал: «Я – атеист. Я в синагогу не хожу, но синагога, в которую я не хожу, ортодоксальная!» Вот это именно так!

На эту тему мы как-то всегда удивительно забавно дискутировали с моими друзьями не только из еврейского, но и из православного духовенства до высших фигур включительно. Потому что для них обычно слово «атеист» – это что-то «о-о-о!».

А на самом деле есть воинствующие атеисты. А есть люди вполне традиционные, которые не заморачиваются на эту тему. Покойный Гайдар называл это «агностиком», это означало: «А я не знаю, есть Бог или нет. Он мне про это сам ничего не говорил».

Я в таких случаях вообще проще подхожу к теме. Я говорю: «Ребята, если у меня всё в этой жизни получается, а пока получается, когда и если Он существует, наверное, меня таким, как я есть, Он одобряет.

Если же Ему захочется меня укорить и наставить на путь истинный, то сделает Он это сам, без посредников. Для этого Ему не нужен никакой притопавший из Америки козлобородый раввин, который говорит с дичайшим акцентом, но при этом вдруг почему-то должен научить меня жить. Спасибо, не надо. Ну как-то можно мы здесь сами разберёмся с тем, какие у нас отношения с религией?»

И это работает, отлично работает. Мы не заморачиваем друг друга, всегда умудряемся друг друга поддерживать в том, в чём надо. Во всяком случае, ну не знаю, детям-инвалидам я спокойно помогаю в православном приюте… Ну нормально же? Люди добро делают. Это нормально и правильно.

Я подозреваю, что если американские заморочки до Турции не докатились и однополых браков там нет, и, наверное, всё-таки что-то мне подсказывает, что феминизм в Турции есть, но не в тех дичайше извращённых формах, которые мы видим…

Ну мне что-то не верится, что турецкий политик выходит на сцену, в качестве главной рекламы обсуждая свою сексуальную ориентацию, особенно нетрадиционную. Мне почему-то кажется, что за такого политика в Турции не проголосуют, а может быть, даже и погонят в шею. Я не встречал таких. А в Америке только они уже и остались.

Иван Стародубцев: Евгений Янович, американские ценности… Хотя, наверное, «ценностями» их называть неправильно. Вот этого-то американские «приблуды», назовём их так…

Евгений Сатановский: Ну «извращения» я это называю. Невежливо, но как уж называю…

Иван Стародубцев: Вот американские или европейские «приблуды» до Турции как дойдут, так и уйдут. Никто, конечно, этими идеями не проникнется.

И, вообще говоря, вот накануне слушал (достаточно интересно) конференцию, которую организовал вашингтонский The Brookings Institution. И вот что обратило на себя внимание в этом мероприятии…

Обратило внимание такое заявление от американского эксперта, достаточно известного, который сказал: «The credibility of the United States in Turkey is zero». То есть «у Соединённых Штатов Америки – нулевая кредитоспособность», в смысле авторитет в Турции. Ноль. Поэтому они и не могут ничего принести на турецкую территорию и имплантировать туркам в мозг. Не получится.

Мозги у турок устроены очень интересно, в смысле избирательно.

Да, там есть «напыление» вот этой самой «западной цивилизации». Это выглядит как небоскрёбы, моллы, офисы, деловая культура, костюмы. Не в шароварах они уже давно на работу ходят – они ходят в «европейском платье». Фески с них снял ещё Мустафа Кемаль Ататюрк.

Выглядят турки более чем себе по-западному, но при этом уклад жизни у них свой. Уклад жизни у них традиционный: есть мужчины, есть женщины, у них есть разделение прав и обязанностей, уважение к старшим, уважение к людям-учёным или мыслителям.

Учёных и врачей в Турции называют «ходжа». У тебя есть учёная степень? Значит, ты имеешь право на обращение «ходжа». Вот я – кандидат технических наук. Поэтому и называют меня не только Иван-бей, но и Иван-ходжа. Потому что уважение.

У турок – правильное отношение к детям. То есть дети – «цветы жизни». Дети – это вообще все. Ради этого, собственно, они и живут. За своих детей, как и за свою родину, как и за свой флаг, они умрут. Не космополиты они. И это тоже очень правильный подход.

Евгений Сатановский: Очень правильный подход!

Иван Стародубцев: Ещё и отношение к браку тоже правильное: догнал – сразу женись. Там нет вот этих знакомых российским женщинам многолетних ухаживаний, длинных сожительств. Нет. Поймал за локоть? Всё. Сразу турецкий мужик тащит турецкую барышню в местный ЗАГС. Поймал нетурецкую барышню? Тащит туда же. Возможно, именно поэтому и благодаря этому у нас такое количество смешанных браков между Россией и Турцией, где муж – турок, а жена – русская. Потому что всё-таки российские мужчины избалованы и в брачно-регистрационном смысле являются достаточно пассивными, не сказать – «уклонистами».

Кроме того, русский мужик ещё, как выражается современное поколение, «душный», то есть скучный. На фоне турецкого «астронома», который барышням про звёзды рассказывает, держа её под локоть.

Во-вторых, турецкий язык сам по себе весьма поэтичен. Если буквально переводить любовные речи турок на русский язык, то там будет сплошной «Серебряный век» – «о звезда моя», «моя возлюбленная» и так далее, сплошные «ланфрен-ланфра» и «лети, моя голубка!». Звучит красиво. Для неизбалованных российских женщин во всех отношениях – вдохновительно.

Ну и третье, турок понимает, к примеру, что вот эта девушка приехала в Турцию и через неделю она уедет. Она приехала по путёвке. Он сразу хвать её – и «пойдём сразу в ЗАГС!» и скрепим «союз наших сердец».

То есть отношение к браку очень правильное: вступаешь в отношения – строишь семью, строишь семью – всё, давай детей сразу.

Евгений Сатановский: А у меня последний относительно этого предмета вопрос. Иван-бей, Иван-ходжа, а вот если люди идут в кафе или в ресторан, пригласил он как-то девушку. Они делят счёт пополам? Или он платит за девушку?

Иван Стародубцев: Нет, смотрите. За девушку, естественно, платит мужчина. Но есть один нюанс. Есть турецкие девушки, такая вот категория турецких девушек, которые такие, знаете, современные, которые иногда любят чередовать: сегодня ты за меня заплатишь, я завтра за тебя заплачу. Что должно в их глазах, видимо, означать, что она современная, независимая девушка. И никто её за еду «не купит».

Вот поэтому, когда в Турции в изобилии появились россиянки и к мужчинам турецким не стали подкатывать с такими странными идеями, они тоже очень были положительно восприняты турецкими мужчинами. Потому что идея «а давай поделим счёт» всё-таки не слишком естественно для них смотрится.

Евгений Сатановский: Ой, она меня всегда до того коробила. Я обычно отбивался от разных ослиц, там «женщина-посол» с Запада или из Израиля – это, конечно, абсолютная катастрофа.

И когда ты пытаешься объяснить этому существу: «Ну позволить себе просто не могу». Вы чего, ребята, совсем, что ли, с ума сошли? Ну как тебе можно не открыть дверь, как тебе можно не подать пальто, если сезон, а уж дать возможность заплатить за вашу еду, если ты сидишь с дамой… Ну не знаю, мой папа из могилы выйдет и просто убьет меня. Так не бывает. Вы это вообще что? Это неджентльменское поведение.

Они отбивались, отбивались, но потом в конечном счёте понимали, что ну дикий человек, варвар, неандерталец. Бородатый, волосатый, из тайги вышел. Бесполезно с ним говорить и спорить с ним тоже бесполезно – непрогрессивные мы люди, и слава Б-гу, что в Турции это тоже так.

Иван Стародубцев: Потому так мы друг с другом и договариваемся, наверное, что где-то мы похожи друг на друга.

Евгений Сатановский: Это называется химия отношений. Между тем релоканты, люди, которые понеслись в Турцию, уходя, уклоняясь, убегая, опасаясь – я могу какие угодно слова здесь применять – частичной мобилизации, и при этом у меня нет к ним никакого негатива… Но я вижу: вспугнутый лемминг бежит в панике. Я чего, негатив, что ли, увижу? Я помню «Большую алию» 1990–1991 годов.

Народ ломанул во все стороны, сотни и сотни тысяч. Миллионы людей не понимают, что завтра будет. Та паника, которая была создана в интернете в связи с частичной мобилизацией, создана украинскими бойцами информационного фронта, создана в Европе и Соединённых Штатах или в Израиле, откуда работали вовсю и работают тамошние электронные средства массовой информации, заморочила головы очень-очень многим.

Наш собственный бардак и балаган, который, разумеется, был, есть и будет, – составная часть нашей жизни… Мы на коронавирусе особенно здорово увидели, как мы умудряемся изгадить любой «орднунг» и превратить его в сумасшедший дом. Но вот с турецкого берега-то как это смотрится? Вот на них свалилась чёртова туча народу. И очень многие из этих людей живут, до сих пор в Турции. Правда? Правда. А некоторые из них ещё и ведут активную политическую деятельность, причём жёстко антироссийскую.

Я не уверен, что это сильно нравится турецким властям. Я даже не говорю об антироссийской деятельности, которую ведут в Турции выходцы с Украины. Мы же видели некоторые инциденты в отелях вплоть до попытки организовывать драки, когда люди слышали русский язык, просто русский язык в лифте… Ну вот, между собой говорят на своём языке. А вот, ах вы такие-сякие! И что-то мне не кажется, что турецкая полиция и турецкие власти, вообще говоря, будут этому попустительствовать. Как это всё смотрится с турецкого берега?

Иван Стародубцев: Евгений Янович, как человеку, много перемещающемуся между Россией и Турцией на протяжении последних двадцати лет, как человеку живущему такой жизнью, мне повезло или не повезло, но в очередной раз я стал свидетелем поворотного события. Я говорю об этой частичной мобилизации, которая «частично случилась» в направлении Турецкой Республики. Такое вот «частично» в квадрате.

Дело в том, что, так уж получилось, по совпадению, а никак не по злому умыслу, но я тоже попал в один самолёт с людьми, крайне напоминающими тех самых релокантов. И было это в двадцатых числах сентября 2022 года.

Напомню, частичная мобилизация у нас была объявлена 21 сентября 2022 года. Ну прежде всего, без преувеличения, взлёт цен на авиабилеты был безумным. Я летел чартерным рейсом. Билет обошёлся, вы не поверите, в одну сторону в сто тысяч рублей.

Евгений Сатановский: Чего-то это многовато!

Иван Стародубцев: Вот до такой степени взмыли вверх цены. Такое чувство, что людей не из страны, которая ведёт нормальную жизнь, перемещают из точки А в точку Б… Выглядит так, что речь идёт о спасении людей из полыхающего дома. И эти люди готовы всё бросить и заплатить сколько угодно. Поскольку «сейчас всё рухнет» и «надо бежать».

На этой волне немедленно возникло оппортунистическое предложение со стороны авиаперевозчиков, которые цены взвинтили просто до каких-то заоблачных высот. И при этом самолёты были битком набиты.

Вот я в сентябре 2022 года летел в битком набитом самолёте. Там что-то мало было семейных пар. Обычно ведь летишь в Турцию и видишь семейные пары с детьми. А вот нет, в этот раз ничего такого не было. В большинстве своём были группы мужчин очень даже призывного возраста. Какие-то очень странные доносились от них перешёптывания. Кто-то утирал пот даже, когда трап отъезжал от самолёта со словами: «Ой, вырвался. Ничего не случилось со мной».

Вот я опять же делюсь личными воспоминаниями и впечатлениями: да не было там, на паспортном контроле, с российской стороны ничего особенного. Никого не отводили в сторону, не требовали военных билетов, не ссаживали с рейсов. Ну за крайне редкими исключениями, которые могли и вовсе не быть никак связанными с частичной мобилизацией.

Все было рутинно в двадцатых числах сентября 2022 года. Обычная стандартная проверка документов и не менее стандартные вопросы, да и то не ко всем.

Может быть один вопрос: «С какой целью едете? Туризм или работа?» И всё на этом. Ответил – прошёл.

Евгений Сатановский: Да его всегда задают. Я же помню истерику в интернете: «А военный билет в аэропорт брать?», «А если я военный билет не возьму, меня выпустят?», «Я же должен показать, что я там в категории, не знаю, „годен – негоден“». «По возрасту не прохожу, рядовой необученный!».

Мне в своё время задавали такие вопросы. Я говорю: «Ваш военный билет является документом внутреннего пользования. Какого хрена вы потащите его за границу?» Ну у меня бывали чудеса, когда я за границу не успевал с рейса на рейс. У меня в кармане было два паспорта. Один – заграничный, второй – российский. Ну ладно, я не успевал там с Шереметьево – в Домодедово.

Военный билет-то здесь при чём? «Как?! Не выпустят, будут проверять!» Был действительно сумасшедший дом. Это истерика, и ты ничего не объяснишь людям.

Иван Стародубцев: Ну я скажу так, что ровно таким образом и рассудил, что военный билет – это очень специальный документ, который используется исключительно на территории Российской Федерации. Более того, при поездках за границу его увозить не только не имеет смысла, но догадываюсь, что это не вполне законно. В том смысле: а что, если твой военный билет попадёт к вероятному противнику?

Это ж всё-таки документ, удостоверяющий личность военнослужащего. Документ крайне серьёзный, поэтому брать его я с собой не стал. Только на всякий случай запасся командировочным удостоверением.

«Куда, с какой целью?» – если спросят. «Ну вот, смотрите – командировочное удостоверение. Еду по служебным делам. Вот билет туда, вот билет обратно».

Но это, повторюсь, не понадобилось. А самолёт был набит битком взрослыми дядьками. Извините уж, так скажу, которые утирали пот и тряслись, как натуральные юнцы. Очень возможно, что они вспомнили при этом 1990-е годы, когда были чеченские войны, когда массово «косили» от военкомата.

Может быть, что-то такое они вспомнили или что-то ещё. Я не знаю, я не психиатр. Но это какой-то очень крутой гештальт у них оказался зашит внутри, который они не разрешили в отношении своей страны. Вообще говоря – не те времена. Никто за вами особо бегать не будет.

Евгений Сатановский: Ну кому это надо? Вот только объяснить это было невозможно. Как? «Поголовная мобилизация, будут ловить на улицах! Вручают повестки! Уже вручают повестки на улицах!»

Какие улицы? Ну в Одессе – да, в Киеве, Харькове – да. А в России-то откуда? Причём это была такая волна по интернету, что я действительно могу ну только похвалить украинский ЦИПСО. И что этим ребятам удалось создать, так это им удалось создать панику.

Иван Стародубцев: Евгений Янович, справедливости ради надо сказать, что не только украинский ЦИПСО здесь поработал, но и, вообще-то говоря, наше руководство.

Евгений Сатановский: Нет, а наш идиотизм никто не отменял, так же как и ляпанье чиновниками и политиками… Ой, какую чушь они несли и несут иногда до сих пор!

Иван Стародубцев: Ну, во-первых, не только чушь, но и откровенный обман. Вот когда руководство откровенно врёт, когда принимается поправка к закону об увеличении ответственности за уклонение от мобилизационных мероприятий и говорят: «Нет, нет… Это мы случайно нашли такую дыру в нашем Уголовном кодексе. Ну на самом деле мы просто хотим её закрыть, не будет никакой мобилизации».

И на следующий же день объявляют мобилизацию. Ребята, вам доверия – ноль! Это тоже льёт воду на мельницу паники, которая возникла. Как так можно разговаривать со своим народом? В расчёте на что? Вот я приведу пример.

Соединённые Штаты Америки… Немного отклоняясь в сторону. Сто лет назад был такой известный деятель, которого считают пионером по связям с общественностью. Звали его Айви Ли. Он как пионер тех самых связей со своими идеями возник на волне того, что и руководство страны, и крупный капитал поняли, что они с места сдвинуться не могут, пока они не заговорят с обществом и не убедят его в том или ином решении или в той или иной инициативе. Иначе – забастовка, иначе – протесты, иначе – народные волнения. И связи с общественностью возникли, когда потребовалось объясняться с народом. И Айви Ли на протяжении своей карьеры занимался тем, что разъяснял людям понятным и, главное и принципиальное, честным образом, намерения правительства и крупного капитала. Не всегда получалось идеально, но намерение понятно: наладить открытый диалог.

К чему я это говорю? У нас такое чувство, что мы тоже уже подошли к той точке, когда надо бы объясняться с народом.

Вот Америка её прошла сто лет назад, а мы до сих пор не разговариваем со своим собственным населением. И оттуда, а отнюдь не на пустом месте, возникает крайнее недоверие общества. В частности, к тому, что вещают наши руководители. Потому что сегодня говорят одно, завтра – другое. Один руководитель говорит одно, второй говорит другое, или вообще просто в молчанку играть будут. «Вообще ничего не скажем» – любимая форма общения нашего верхнего начальства с народонаселением, сопровождаемая загадочным надуванием щёк.

Евгений Сатановский: Вань, я не вчера живу на свете… У меня рецепт простой. Я в данном случае вижу одного человека, ровно одного, в стране. Соловьева я в данном случае не беру. Он не политик. Хотя у Володи рейтинг не случайно максимальный из журналистов по уровню популярности и доверию. Нравится это кому-то, не нравится.

Что касается политиков, есть Путин – и всё… И дальше большая-большая пропасть до следующих фигур. И это, наверное, нормально. Потому что, ну я что могу поделать, раз это так – значит, это так. В этой ситуации президент что-то сказал? Всё отлично. Президент сказал… Все остальные лезут к микрофонам, толкаются, несут ахинею. Какие-то пытаются забежать вперёд паровоза, тоже чего-нибудь сказать. Но у меня лично есть там десяток человек, которых я просто сам знаю на протяжении кого-то – десятка лет, кого-то – трёх десятков лет, и на слова которых я обращаю внимание.

Все остальное – вообще мимо кассы. Я не обращаю внимания на всю эту политическую, околополитическую, политтехнологическую и политологическую болтологию вообще. От слова «совсем». Я никогда не слушаю, что говорят профессиональные политологи, люди, которые непрерывно требуют национальной идеи, идеологии, и тем более разные смешные клоуны, которые называют себя философами. Да у нас же есть такая тема. Вот наш православный философ, а вот наш исламский философ, а вот наш философ-евразиец.

Да идите к дьяволу, ребята. Я вас видел во всех видах, спасибо большое. Что-то я никого из них на уровне ни Серафима Саровского не видел, Аристотеля, Авиценны, ни, кстати, Гумилёва. И в этом плане мне легче жить – не заморачиваешься…

Как правило, они не следуют закону, о котором моя «англичанка», преподаватель английского языка с шестого класса Ирина Михайловна, нам рассказывала: перед тем как пропустить слово через нижнюю часть головы, через рот, ты пропусти его через верхнюю, через мозг. Если, конечно, у тебя там что-то есть!

Ну а эти несут такую ахинею… В том числе и депутаты Думы, в том числе депутаты от правящей партии. Потому что у «Единой России» есть удивительно умные ребята, а есть такие «тук-тук – войдите!». И причём «войдите» они прямо вот говорливые. Это катастрофа.

Им не надо верить, когда они глотку рвут. Совершенно не важно о чём. Они рвут её на тему «Да мы сейчас всех порвём!» или, наоборот, – «Всё пропало!». И та, и другая категория – полная фигня. И, в общем, как-то живёшь спокойно, и всё правильно получается. Но я помню эту волну бегущих людей. И я помню две книги, которые я в своей жизни на эту тему прочёл: Алексея Толстого «Хождение по мукам» и Михаила Булгакова «Бег». Вот всё исчерпывает ситуацию полностью.

Да, другая ситуация, абсолютно отличающаяся от Гражданской войны, от революции. Но отношения людей, ситуации, в которые они попадали, там были этими двумя блестящими писателями совершенно точно описаны. Оба дворяне, и оба жили в Советской России. Но Алексей Толстой, граф, сильно лучше жил, чем Михаил Афанасьевич Булгаков. Но знаменитыми стали. Хотя у Толстого был опыт эмиграции и до крайности негативный.

Нынешняя эмиграция, или релокация, ещё не огребла своё, и не хочется людям плохого, но, откровенно говоря, они даже не представляют ещё, в какие ситуации они могут вляпаться. Причём где угодно, абсолютно где угодно – в Израиле, в Турции. В Турции одно только землетрясение чего стоит! Вот теперь я передаю вам слово.

Иван Стародубцев: Я могу сказать, что довелось мне поездить в конце сентября, в октябре, в начале ноября 2022 года по Турции. И это были центральная, южная Турция, юго-запад Турции. В начале 2023 года ездил на юго-восток Турции. Знаете, я не видел ни одной, даже самой захудалой, турецкой деревни, где бы я не встретил российских релокантов.

Евгений Сатановский: О как…

Иван Стародубцев: И, более того, разговоры, которые ведутся с каждого угла: «Ух, я вырвался. Ух, там путинский режим!» – и утирание крупных капель пота со лба. Как стало заметно, очень многие из релокантов страдают повышенным потоотделением.

Они постоянно утирают пот, и как-то их слегка «потряхивает» или, как говорит президент Беларуси Лукашенко, «потрахивает» на ходу. Они трясутся от одного воспоминания, как им удалось «выскользнуть».

Евгений Сатановский: «Путинский режим», он что им сделал?

Иван Стародубцев: Не знаю, что он им конкретно сделал. Но у страха глаза велики. Поэтому я думаю, что они себе все сами напридумывали, что «Путинский режим» не сделал, но мог ведь сделать и даже собирался! Но они такие ловкие и быстрые прямо выскользнули из «кровавых рук» «Путинского режима».

Так что этим всем контингентом наполнена была и есть Турция. Конечно, немало они уже там поразили и продолжают поражать турецкую публику своими разговорами, которые зачем-то они ведут не только друг с другом…

Бог бы с ним, чтобы они там ни говорили. Что мы, россияне, внутри себя, внутри своей страны между собой разговариваем – это совершенно отдельная история. Но эти «уклонисты» разговаривают со всеми турками, кто им попадается на глаза, без какого-либо разбора, начиная с обслуживающего персонала.

Понимаете, в Турции – глубокое социальное расслоение. В их обществе обслуживающий персонал, официант – тебе не ровня. Ты как клиент не будешь вести с ним откровенный разговор – не положено. Только в рамках клиентских разговоров. Твой уровень «заклиентских» разговоров – это уровень директора ресторана хотя бы. Вот хотя бы… И это ещё какой ресторан попадётся.

И вот они ведут с ними такие странные разговоры по поводу страны, по поводу Путина, по поводу всего, что происходит в ходе СВО.

Но в Турции это воспринимается с шоком и с ужасом. Потому что в Турции так не положено, не заведено. В Турции взгляд очень простой: «Моя страна воюет. Она может быть права. Она может быть не права. Она может быть частично права. Она будет, может быть, фиг знает, не разберёшь, права или нет. Но я поддерживаю свою страну. Я поддерживаю свою армию. Вот она выполнит все задачи, что перед ней поставил верховный главнокомандующий, с победой и барабанным боем, с развёрнутыми флагами вернётся назад, а вот тогда будем разбираться и поговорим. Но поговорим опять же не с армией. Поговорим с руководством страны и поговорим об этом, не вынося сор из избы».

А у нас же такое чувство, что прилюдно, на общемировое обозрение, вытряхнули пылесос. И весь мусор, который накопился, вытряхнули прямо на глазах у изумлённой публики. Конечно, публика пришла в шок от такого перформанса.

Надо сказать, что это до такой степени опускает статус этих людей…

Евгений Сатановский: Они этого не понимают по тупости своей. С другой стороны, я понимаю психологию этого процесса. Человек сделал глупость. Я видел это сто раз на эмиграции и эмигрантах. Эта глупость может быть обратимой, а может быть с высочайшей степенью вероятности необратимой. Он попал в чужую среду.

У него там нет никаких шансов выйти на тот уровень, на котором он спокойно жил в России. Никаких! Ни в каком будущем! Вот это я могу гарантировать за свои там лет сорок – сорок пять знакомства с тем, как эмиграция живёт, существует, протекает без всякой мобилизации и релокации – в Израиле или в Европе.

То есть только подросток, который там куда-то уехал с родителями, а лучше ребёнок, и там выучился, окончил вуз, лучше даже школу, а потом вуз, имеет шанс выйти на тот же уровень, на который он мог выйти в России.

Более того, я знаю, все мои знакомые, по-настоящему серьёзные ребята из Америки, ставшие там миллиардерами из эмиграции, или нырнули туда вовремя детьми, приехав в сектор новых технологий, которого просто не было до них, или они заработали деньги на распаде Советского Союза, вернувшись сюда уже после обучения в американских или британских университетах.

Допустим, человек знает какие-то вещи по банковской части, по управленческой, в частном бизнесе, которого у нас не было. Он вписался и заработал деньги. Ровно там, откуда он родом! Всё остальное не работает!

А эти… У них нет никаких шансов, и они это понимают. Они жёстко замкнуты в среде своего языкового общения. Ну хорошо кто-то из них знает английский. Кто из них владеет турецким в Турции, или в Израиле ивритом, или армянским в Армении, или казахским, узбекским, киргизским? Да никто.

А в Турции не все всё-таки знают русский язык, правда? Из турок как минимум. Но им надо обязательно с кем-то общаться. Человек – животное общественное…

Но релокантам надо доказывать самим себе, что они не идиоты. Что то, что они живут на порядок, на два порядка, на десять порядков хуже, бессмысленней, выживают, иногда без малейших перспектив, чем они жили, – это не ошибка, что это всё правильно. Да, они всё, что у них было, потеряли, а то и ещё потеряют. Но при этом они всё равно правы, потому что вот-вот здесь сейчас всё обрушится, и жить нельзя, и «режим страшный».

Никто из них при этом не знает, какой режим в Америке, в Израиле, в Армении, в Казахстане, в Грузии, в Турции. Ну, ребята, вы ни хрена не понимаете в этом. Ничего не понимали и понимать не будете. Многие вообще не понимают, как мир устроен. Как он устроен в российской действительности. Иногда справедливо, иногда по глупости, иногда просто они с этим не сталкиваются. Но мир же устроен не так, как им хочется. Вот эта штука… «А я хочу, чтоб было иначе!» Ну хоти.

Мало ли, что ты хочешь… А ты не хочешь, чтобы Солнце вращалось вокруг Земли? Ну как же? Ну что вы?! Есть коррупция. Спроси: «А её где-то нет?» – «Нет! А у нас она страшная!» Да? Страшнее, чем… и даёшь примеры. «Нет, ну бюрократия!» Ребята, вы не видели итальянской, японской, израильской бюрократии. Израильские чиновники – это отдельная тема.

И ты видишь людей, которые огребают это всё по полной.

А им же хочется почувствовать, что они всё-таки сделали правильно. Им обязательно надо с кем-то на эту тему пообщаться. С новым, со свежим, который ещё не знает их и их рассказов. Потому что общаться с такими же, как они, – это бесполезно. А там, в мозгах, примерно как у Новодворской, которая говорила: «Вот „кровавая гэбня“». Помните? Путин, Патрушев, Бортников – это же всё «кровавая гэбня». Я умилялся Валерии Ильиничне. Она была очень искренней… дурой. Ну извините, пожалуйста, ну полной… но искренней, честной. Вот, она так думала.

Иногда говорила глупые фразы типа: «Ну вот вы здесь все дураки и не лечитесь, а я вся в белом пальто стою, красивая такая!»

Такой типаж. И вот просто те люди, которых вы видите, это переход от юродивого к Новодворской. Переходная стадия. А теперь я умолкаю. Извините, поделился опытом. И опять отдаю вам слово.

Иван Стародубцев: Евгений Янович, вы абсолютно правы, что выступать с таких позиций – это жёсткое опускание себя в глазах местного населения. Напротив, уважение вызывает принципиальная позиция, даже если ты уехал… Ну вот так: ты посчитал для себя нужным и правильным сделать, по тем или иным обстоятельствам, такой шаг в своей жизни.

Вот не надо по этому поводу откровенничать с посторонними, тем более с посторонними иностранцами. Ни в коем случае нельзя поносить свою собственную страну. Кстати, нельзя поносить её, я полагаю, не только в общении с иностранцами, но и вообще плевать не надо в ту сторону. Потому что ты есть продукт нашей страны. Она тебя вырастила, она тебя воспитала, дала тебе бесплатное и очень приличное образование. В России ты зарабатываешь деньги и, уезжая, по всей видимости, рассчитываешь продолжать их зарабатывать в России же или на России.

Скажу так: никакое знание языка, иностранного любого – ты приехал в Турцию и даже если ты блестяще говоришь на турецком языке, – не компенсирует тебе то, что релокация означает полное обнуление твоего социального капитала.

В плане социального капитала ты становишься новорожденным. Ты – ребёнок. У тебя нет ни друзей из детского сада, ни друзей из школы, из вуза, нет коллег по работе, нет попросту никого. У тебя нет истории. Ты сам, своими руками, не вынужденно, а под влиянием то ли минутной паники, то ли клинической паранойи, обнулил свою историю.

И никто с этих позиций никак в новом для себя обществе практически не может стартовать. Даже если он, не знаю, обладатель каких-то уникальных навыков, которые востребованы в любом уголке мира.

Ну, к примеру, приличный музыкант. Музыка, она везде музыка, её язык вроде как универсален. Но это не даст носителю музыкального образования социального капитала. Он может продолжить зарабатывать деньги, но заметно меньшие, чем в России. Оберут его там, пользуясь его беспомощностью. И, самое главное, у релоканта не возникнет ни друзей, ни знакомых, ни тех людей, на кого он может опереться в тяжёлый момент. Это всё нарабатывается с детства, и это всё осталось далеко там, за паспортным контролем «со злым фээсбэшником в будке».

Уезжая, сжигая мосты, ты сжигаешь и свой социальный капитал. Устраиваешь вот такой погребальный костёр. Поэтому на самом деле все эти люди, они, наверное, какие-то, может быть, недалёкие, что ли? Какие-то непонимающие того, что такое иммиграция.

Евгений Сатановский: Этого никто никогда не понимает, пока сам не напорется.

Иван Стародубцев: Вот я хотел как раз и сказать. Может быть, надо хоть раз это пройти и на своей шкуре ощутить, что такое обновление социального капитала, чтобы потом уже какие-то свои ошибки, возможно, и не повторять. Но тем не менее это случилось.

Но мы сказали о какой-то, знаете, жёсткой релокации, которая по всему является именно бегством. А есть ведь ещё и другая релокация. Она не носит отрицательного смысла «сжигания мостов» и «бегства от режима Путина». Речь идёт о перемещении бизнеса. Но это уже связано с другими вещами. Это перенастройка российским бизнесом своих каналов поставки, поиск альтернативных поставщиков, поиск новых партнёров.

Вы знаете, за двадцать лет наблюдения за Турцией изнутри могу сказать, что такого интереса в России к Турции не было никогда.

В год, в «нормальные годы», в Турции открывалось ну в среднем 20–30 компаний с российским капиталом. Только за 2022 год возникло новых около 1300 компаний. Понятно, что большинство из открытых российских «дочек» – это офисы, которые носят технический характер, которые созданы для простых операций «купи-продай» или чтобы перевести через них деньги. Но тем не менее такого вала интереса к Турции не было никогда.

Всё-таки развеем некоторые бытующие у нас на эту тему иллюзии. Турция никогда не была традиционным рынком сбыта для российской продукции. Ни во времена Советского Союза, ни во времена последних двадцати лет «лидерской дипломатии» между Путиным и Эрдоганом.

Да, мы реализуем стратегические проекты между собой. Но стратегические проекты подобного рода реализуются на базе межгосударственных договорённостей. Здесь нет никакой конкурентной среды.

Мы строим атомную электростанцию «Аккую», и нет там никакой конкурентной среды. Причём её мы строим за свои, российские деньги. Турция туда не вкладывается, вопреки своему праву на 49 %-е долевое участие в проекте.

Или мы поставляем Турции систему С-400… Или мы, к примеру, строим газопровод «Турецкий поток», или же планируем организовать газовый хаб. Это всё очень далеко от конкурентной среды, это межгосударственные договорённости, причём с российской инвестицией или льготным финансированием с низкой ставкой и большим периодом возврата.

А вот так, чтобы ты приезжал в Турцию и видел бы на каждом углу российские товары в магазинах продовольственных или в магазинах товаров народного потребления, – этого нет. Повторю: Турция для нас нетрадиционный рынок сбыта.

Поэтому очень многие приехали в Турцию, рассчитывая всерьёз, что они будут там кому-то интересны как бизнесмены со своими товарами, услугами и задумками.

А оказалось, что нет. Про них никто слыхом не слыхивал, да и интереса большого не проявляет. Оказалось, что Турция только со стороны выглядит как такая страна, с которой «всё просто».

Турция намеренно создаёт себе такой образ для внешнего мира, что с ней «легко». Из серии, что в неё легко приезжать, в ней легко останавливаться, в Турции легко общаться с людьми, легко договариваться.

Но если ты турист и приехал с деньгами, то да… А если про бизнес, то тебе приходится разговаривать совсем по-другому, и турки – крайне жёсткие переговорщики. И нас они точно не ждали. И наши товары, и услуги им совершенно «не упёрлись» до тех пор, пока ты не докажешь обратное.

И, конечно, огромное разочарование я вижу в среде нахлынувших в Турцию индивидуальных предпринимателей, которые пытаются что-то в Турцию продать. Ну или что-то через Турцию купить. Думая, что, к примеру, через Турцию они сейчас возьмут и успешно обойдут американские санкции. Но это тоже иллюзия…

Да, Турция не объявила формальных, официальных санкций в отношении России. Но на неофициальном уровне отдельный бизнес, отдельные предприниматели, отдельные банки, отдельные чиновники всё равно сверяются с западными санкционными списками. Никуда ты от них не денешься.

Будь то санкции в отношении каких-то российских юридических и физических лиц или же на поставку каких-то санкционных товаров и услуг. Так что и релоканты, как я вижу, очень круто обожглись о турецкую дороговизну и об утрату социального капитала. И российский бизнес, который хотел привычным нам кавалерийским наскоком решить свои проблемы с турками или же через Турцию, тоже обжёгся. Обожглись очень крепко и те, и другие.

Евгений Сатановский: Ну на эту тему есть старая израильская поговорка, как в Израиле стать миллионером: привезти туда три миллиона долларов – через год один останется.

Но она абсолютно точно действует практически везде. Я знал людей, которые, заработав на кооперативах первый миллион, два, три, говорили: «Всё, мне дальше хватит на всю жизнь» – и уезжали куда-нибудь в Канаду или в Соединённые Штаты. А потом оказывалось, что всё, обратно в бизнес уже не войдёшь. И деньги заканчиваются быстрее быстрого, потому что он же отбывает в мир свободного предпринимательства.

А он ни черта не понимает, как там всё это предпринимательство устроено. И он не может наладить там бизнес. Он просто не умеет. Он не знает, что такое налоги. В конце 1980-1990-х годов какие были налоги? Он думает совершенно иначе. Это во-первых.

А во-вторых, есть старая история об эмиграции: «Устроили в аду и в раю предварительный просмотр, чтобы человек выбрал, куда ему после смерти идти. Но в раю скучно. Все тренькают на лирах, ходят чинно, по дорожкам. В аду – веселье, пьянки-гулянки. В ад, конечно. Ну в ад так в ад. Он из чистилища попадает в ад, его тут же макают в котёл с кипятком, из котла – на сковородку, со сковородки – на вилы. Он кричит: „А ведь так всё было хорошо. Только что… Я же здесь был!“ Ему говорят простую вещь: „Да, ты здесь был. Но ты-то был по гостевой. А сейчас ты приехал на постоянно“».

Иван Стародубцев: Не путайте туризм и эмиграцию.

Евгений Сатановский: Это абсолютно точно характеризует реальность. Ехать вроде бы ну на чуть-чуть. И ты застреваешь. Ты можешь вообще ничего не иметь в виду. И думаешь, что это ну сейчас же всё кончится. «Я вернусь!» А ничего не кончится. Это очень и очень надолго. И, повторяю, ты не знаешь, куда ты вляпаешься – в бешеные волнения, в революцию, в развал страны с переменой границ… Что вполне возможно во всех тех странах, куда наши ломанули. Или как в Турции – в чудовищное землетрясение и в предвыборную гонку, которая могла всё поменять, в том числе в статусе эмигрантов в любой момент. А вот об этом никто никогда не думает, меняя шило на мыло.

Иван Стародубцев: Евгений Янович, мы поговорили про две категории релокантов – про беженцев, назовём их так, и про наш бизнес.

Но есть же ещё и третья категория. Это активисты в каких угодно формах и проявлениях. Это могут быть какие-то наши артисты, крайне известные на российских просторах.

Мне напоминает это буквально эмиграцию наших артистов в 1990-е годы. Наверное, прежде всего на Брайтон-Бич или куда-то в те края.

Евгений Сатановский: Да и в Израиль тоже ездили. И Козаков не вписался, и Максим Леонидов не вписался. И, кстати говоря, и Вертинский не вписался в послереволюционную эмиграцию. Он же вернулся в Советский Союз.

Иван Стародубцев: Насчёт цен на Турцию в 2023 году у меня возникает гипотеза, почему они так сильно подорожали. Потому что это будет, мне кажется, самая дорогая в истории турецкой туриндустрии анимация. Те наши артисты эстрады, которые сбежали из России, может быть, они такие гонорары себе хотят, чтобы в гостиницах выступать в Анталье. Причём я наполовину не шучу, потому что у меня турецкие афиши – перед глазами.

Я вижу знакомые фамилии, вижу, что этот выступает в Стамбуле, этот выступает в Анталье, этот выступает в гостинице, а этот выступает в ресторане. Наших исполнителей в той же Турции стало непривычно или неприлично много. Я, правда, не верю, что эти люди способны хоть близко заработать так, как они имели и зарабатывали в России, будучи у нас известными, признанными, любимыми артистами, исполнителями, певцами и прочее.

Евгений Сатановский: Понты, конечно, дороже денег, и над Москвой они светятся. Я даже думаю (у нас, вы, может быть, знаете, полярное сияние только что было в Москве и в Питере. В Москве! Полярное сияние! До утра… Причём прямо на всё небо.) может, это понты светились наших деятелей культуры и эстрадников? Я даже не знаю. Интересная версия, надо бы её рассмотреть…

Но когда человек уезжает с толпой куда-то, где на самом деле публики-то у него не так много, вот этот чёс не устроишь. И в этой толпе не заработаешь, это совершенно точно. Они этого ещё не поняли. Но опять это их проблемы. В данном случае я очень спокойно к этому отношусь. Есть, конечно, люди, которые могут открыть рот и такого сказать, или спеть, или ляпнуть, как тот же Галкин или Смольянинов, что обратно им дорога закрыта. Лучше не показываться.

А то будет очень больно. Причём огребут они ни от какого не от «режима», которому они в общем неинтересны, а просто тупо от прохожих на улицах. Их будут бить, по крайней мере мужиков. Ну потому что мы же грубые люди, простые, простодушные. А я уже говорил – в тайге живём, медведи на улицах ходят, и сами мы такие же. Ну а кто не успел вытереть ноги о свою страну, да, ребята, разбирайтесь как хотите. Большой ностальгии по вам не испытают, но тем не менее.

Среди тех, кто ломанул, есть активисты-артисты. А есть, я так понял, и политические активисты, путешественники.

Иван Стародубцев: Именно так Евгений Янович. Я как раз подходил к этой мысли. Давайте сразу, чтобы закруглить тему с артистами. Почему они активисты? Потому что они поехали не на заработки, и они не «молча» выступают с концертной сцены. Они всё-таки воспринимают эту сцену одновременно и как трибуну и не могут не самовыражаться, придавая этому характер некой политической декларации: «Я не на заработки поехал в Турцию. Я сбежал от преследований, чтобы свободно творить и самовыражаться против СВО и диктатуры».

В отличие от 1990-х годов, когда потянулись наши артисты на заработки за границу. Но они, наверное, верили при этом, что смогут быть более известными на Западе, зарабатывать больше денег. Тогда не было, по большому счёту, политической подоплёки.

Здесь же у наших «поехавших» артистов – чёткая политическая позиция: «Я не просто выступаю. Я выражаю свою гражданскую позицию. Там выступать не буду, буду выступать здесь».

То, что их при этом будут бить и там, и здесь, наверное, они уже начали догадываться по прошествии определённого времени с объявления частичной мобилизации.

Что касается активистов-активистов, которые не артисты-активисты, а активисты-активисты, то таких в Турцию понаехало довольно-таки прилично. Опять же, пользуясь достаточно либеральным режимом пребывания на территории Турецкой Республики, они затеяли такую штуку: начали организовать разного рода то, что называется по-английски shelters – в переводе с английского языка «убежища».

То есть они снимали квартиру одну, условно, на десять активистов, пытались организовывать в Турции какие-то платформы: антивоенные, борьбы за мир во всём мире, за «примирение» на Украине, за то, чтобы отдать Крым Украине – и начали на турецкой земле проводить тематические конференции.

И, вы знаете, эта история довольно быстро в Турции кончилась. Давайте ещё раз напомню, что 21 сентября 2022 года в России была объявлена частичная мобилизация, и тогда начался массовый исход, включая тех самых активистов-активистов. Прошли октябрь и ноябрь, а к середине декабря либеральный режим выдачи видов на жительство в Турции «накрылся медным тазом», или, можно сказать, «медным казаном», если использовать местную турецкую лексику.

Потому что турецкое руководство посмотрело на это всё дело – кто-то непонятный из России понаехал.

Во-первых, их слишком много. Они производят какой-то неподобающий шум. Сегодня они свергают Путина. Завтра они начнут свергать кого-нибудь ещё, включая самого Реджепа Тайипа Эрдогана. Они явно финансируются и причём финансируются с Запада. Зачем такие кадры в Турции нужны? Это как минимум.

Во-вторых, кроме этого, вместе с ними возник ещё целый ряд сопутствующих негативных моментов и факторов. Рынок подстроился под небедных приезжих. Всё резко подорожало. Аренда подорожала, естественно. Стали сдавать в аренду жильё не туркам местным, а россиянам и условно не за 1 доллар, а за 10 долларов. То есть взлетели цены на рынке недвижимости. Прочие цены тоже поползли вверх.

Посмотрело на это турецкое руководство и сказало: «Yeter. Хватит». И где-то в середине декабря 2022 года в миграционные службы по всем регионам страны из Анкарского центра, судя по всему, пришла негласная установка: заворачивать всех скопом, кто приходит за туристическим видом на жительство и пытается офицеру миграционной службы всучить какой-то там договор на долгосрочную или среднесрочную аренду того или иного жилья, будь то квартира, вилла или всё что угодно, вплоть до палатки.

«Лафа» с турецкими ВНЖ закончилась моментально, потому что ну не нужно турецкому руководству вот это всё «счастье» на своей территории – шумная, крикливая, скандальная и крайне неопрятно выглядящая толпа. Пусть она отправляется себе назад, туда, откуда приехала.

Евгений Сатановский: Ну я не могу на самом деле не отметить ещё одну чёрточку. Если вы, сидя в Турции, выступаете за возвращение Крыма Турции, то, может, вас и воспримут. А вот если вы говорите, что Крым должен пойти Украине, для турецкого начальника – это нонсенс.

Турок должен бороться за Крым в составе Турции. По Кучук-Кайнарджийскому, насколько я помню, мирному договору Крым отошёл от Турции в пользу Российской империи, которая его завоевала – в пользу России, но никак не в пользу Украины. В ХVIII веке какая Украина? И в XIX веке какая Украина? На 2014 год Крым пребывал в составе украинской «незалежности», которая его чуть не похоронила, поскольку копейки в него не вкладывала, а вынимала всё, что можно.

Это пребывание – нонсенс, и, более того, вообще значительная часть уровня отношений Турции с Украиной была под возвращение в родную гавань Крыма.

Я же прекрасно это помню, как там работал Ахмет Давутоглу, который этнический крымский татарин, с Мустафой Джемилёвым и не только. Как с Рефатом Чубаровым, как «Хизб ут-Тахрир» действовал среди крымских татар. И, кстати, действует до сих пор в «Милли меджлисе» прокиевском!

И вот со стороны турок получается: ты работал-работал. Ну хорошо, Россия забрала обратно свою землю. Всё, вопрос ушёл. В этом плане бороться за отрезание Крыма от России в пользу Украины… Ну, может быть, в Америке это бы проканало, в Канаде, где-нибудь в Европе, но в Турции?! Совсем нонсенс. Как-то так, извините. Такое маленькое замечание страноведческое.

Иван Стародубцев: Да, вы абсолютно правы. Турция вложилась очень прилично в Украину. Очень приличные деньги, силы, время, ресурсы вложены в налаживание особых отношений с Крымским полуостровом. И когда он был забыт Российской Федерацией и оставлен Украине, всё вами сказанное делалось. И действительно, по Кучук-Кайнарджийскому мирному договору, вообще-то говоря, если Крым не принадлежит России, то он принадлежит Турции. Это очень важно, что он не может никому принадлежать, кроме России и Турции. Там два, собственно, кандидата. Нет там никакой Украины. О чём вы говорите вообще?

Евгений Сатановский: Вот я вам скажу больше: добрая половина Украины в этой ситуации – это бывшие турецкие земли: Приазовье, Причерноморье, Подолье, чего там только не было.

Иван Стародубцев: Но сейчас, к вящей радости Турции, переименуют Одессу в Хаджибей, всем улицам вернут исторические названия…

Евгений Сатановский: А там не было Одессы. До шевалье де Рибаса, Ланжерона и дюка де Ришелье никакой Одессы не было. Был лиман Хаджибей. Ну да. И что? Там сохранилась крепостная стена до сих пор. Я помню, я вдоль неё ходил…