Турецкий дебют (СИ)

Глава 18

— Похоже, мы плотно подсели на ночной образ жизни.

— Тебе не нравится? — спросил на ходу Рысь, таща к флайеру здоровенный чемодан.

— Это не жалоба, это констатация факта, — улыбнулся я, подкинув на плече большую сумку с барахлом Лики.

Мы наконец-то начали переезжать в мой старый новый дом. Пока только впятером: я, Рысь, Лика с Белкой и Вжик. Кузьма Фёдорович, осмотрев подземный гараж в доме на Большом проспекте, разочарованно скривился и, поджав губы, заявил, что пока его не оборудуют хотя бы до уровня "Ада" — ноги его тут не будет. Соответственно, и его флайера. В ответ на моё возмущение, при очередном рейсе за вещами, он показал мне свою мастерскую в гараже борделя. Сказать, что я потерял дар речи — это ничего не сказать. Там был даже промышленный подъёмник, который мог не только поднимать любой вид транспорта, но ещё и поворачивать его под нужным углом к мастеру. Нецензурно восхитившись, я лишь почесал голову, а когда узнал стоимость этого агрегата, то молча закатил глаза к потолку и сплюнул на пол. Вернее, хотел сплюнуть, но только сделал вид — вокруг стояла хоть и не стерильная, но всё же безупречная чистота. На моё предложение перевезти подъёмник, Рысь только рассмеялся и поверг меня в ступор сообщением, что это собственность борделя. Ну вот зачем публичному дому приспособление, способное вертеть во всех положениях машины, а не девушек?

Давно известно — то, что нельзя получить за деньги, всегда можно достать за большие деньги. Или за очень большие деньги. Так что, каналы и ходы найдутся, тут Берендей поможет, вопрос лишь, где взять эти самые большие деньги. Когда я поделился этой нехитрой мыслью с Рысью, то в ответ услышал:

— Только не вздумай просить Папу. Он помочь, несомненно, сможет, но сколько и чего потребует от тебя взамен — это большой вопрос… — увидев, что я открыл рот для вопроса, Рысь сделал предостерегающий жест рукой, — Я попробую Кузьму уговорить, потому что зависеть от Берендея, даже по мелочам — не лучшая идея.

Удивила меня и Лика. Каждый раз возвращаясь вместе с нами на флайере в "Ад", она выезжала оттуда на совершенно другом байке. Сначала я не обратил на это никакого внимания; голова была занята мыслями кого и куда лучше разместить. Но когда мне после очередной ходки попалась на глаза шеренга мотоциклов, выстроенная в гараже моего дома, то я был очень сильно удивлён.

— Лика, о предоставлении жилья твоим сильно бородатым друзьям у нас договора не было. Прежде чем тащить сюда свою банду, могла бы хоть меня спросить.

— А при чём тут они? — в свою очередь удивилась девушка.

Я молча показал пальцем на скопище двухколёсного транспорта.

— Это мои личные! — и она, с блеснувшим в глазах вызовом, посмотрела мне в лицо.

Я отвернулся и, медленно обозревая байки, поинтересовался, напустив в голос побольше сарказма:

— И сколько же их всего… у нашей королевы дорог?

— Шесть, — невозмутимо ответила "королева" и, выдернув пару баулов из флайера, направилась к лестнице.

Толкнув локтем стоящего рядом Рысь, я мотнул головой в сторону поднимающейся наверх Лики:

— Не, ну ты слышал? Шесть штук… — растерянно произнёс я, — И куда ей столько?

— Я её об этом уже спрашивал… после появления четвёртого. Сказала, что я дурак и ни хрена не понимаю, — усмехнулся тот, — Больше не интересуюсь, да и тебе советую мозг не загружать такой ерундой. Каждый сходит с ума по-своему. Да и бзик у Лисы не из худших, уж поверь, бывает и пострашнее.

После последней поездки, невольно мазнув взглядом по шеренге железных коней, я решил, что мне померещилось. Ещё раз пересчитав мотоциклы, я убедился в своей нормальности — их стало семь.

— Лика, солнышко, а что тут делает ещё один? — спросил я с подозрением, проходящую мимо девушку.

— А это не мой, — состроила она в ответ невинное личико и, похлопав пару секунд ресницами, сообщила со зловещей улыбкой, — Это твой.

Мой байк?! Да я с велосипеда-то умудряюсь падать. С удивлением посмотрев ей вслед, я невольно призадумался — что-то не понравилось мне это ничем неприкрытое злорадство.

После тщательного исследования дома, выяснилось, что дед времени зря не терял. С момента объявления его единственным наследником имущества Турчаниновых и до продажи дома с аукциона прошло всего полтора суток, но он умудрился вывезти отсюда всё мало-мальски ценное. Нет, он не опустился до демонтажа унитазов и кухонных плит, но картины, украшения, старинная мебель и всё, что было в кабинете отца и комнате матери, исчезло.

На вполне уместный вопрос Рыси, почему осталась в неприкосновенности библиотека, я поманил его рукой поближе к книжным шкафам.

— Что видишь на полках?

— Книги, естественно. Причём все довольно дорогие, вот и интересуюсь, почему их не вывезли.

— Всё просто, Рысь, такие книги у него есть. Мало того, они есть у многих. По сути, то, что здесь стоит — это минимальный набор для аристократов нашего уровня. А вот действительно ценные экземпляры были в кабинете, их Илья Андреевич реквизировать не побрезговал.

— Неужели твой дед не проверил дом на тайники? — Рысь дёрнул подбородком в сторону шкафа, за которым находилась лестница в родовое хранилище.

— Естественно проверил, — усмехнулся я, — Можешь и сам попробовать, ты же помнишь, как он открывается.

Рысь подошёл и потянул за нужную книгу; шкаф послушно отъехал в сторону. Только на этот раз в противоположную, открыв нашему взору обычный серийный сейф.

— Если книгу потянет посторонний человек, то он увидит пустышку с кучей мелочёвки внутри, — я показал рукой на явно вскрытую дверцу, — Так что, люди деда благополучно нашли полный сейф старых и давно никому ненужных документов.

— Нифигасе… Хитрая тут система, — Рысь заглянул в сейф и ожидаемо ничего там не обнаружил, — Подчистую обнесли. Хотя оно и понятно, потом в спокойной обстановке разберут.

— Им и тут никто не мешал, — возразив ему, я вернул шкаф на место.

— Не скажи, Кира, дедушка явно торопился. Ему же поручили дело твоего рода вести, а все улики удобнее в одном месте держать, — задумчиво произнёс Рысь глядя на шкаф и внезапно, то ли спросил, то ли уведомил, — Я пока внизу покопаюсь… Тебе всё равно сейчас некогда.

Открыв ему хранилище, я вернул шкаф на место и отправился в жилое крыло помогать нежданным постояльцам обживаться на новом месте.

Белка освоились практически сразу: во-первых, она уже бывала в этом доме, а во-вторых — всё же она была баронессой и прекрасно знала что, куда и зачем.

Лику, похоже, переезд вообще не озаботил. Вывалив все свои пожитки прямо на кровать и убедившись, что дверь в мою комнату не запирается, она испарилась из дома по своим, неведомым мне, делам. Поглядев на устроенный ею бардак, я пришёл к неутешительному выводу, что пользоваться этой кроватью по прямому назначению, она не собирается.

Но самым неприхотливым оказался Вжик. Едва приехав и узнав, что под комнаты отведён второй этаж жилого крыла, он тут же застолбил себе угловую комнату, которая, судя по виду, давно никем не использовалась. Зато там стояла нераспечатанная коробка с абсолютно новым компьютером. Вжику потребовалось всего десять минут, чтобы подключить его к сети и сделать настройку. Когда я зашёл к нему в комнату и спросил, что ему требуется, то был незамедлительно послан подальше. Послав его в ответ, я пошёл проверять, как устроились на первом этаже "волки", и звонок Берендея застал меня на лестнице. Даже не поздоровавшись, он скороговоркой произнёс всего пару фраз:

— Евгений Андреевич, вашу знакомую, за которой вы просили присмотреть, только что вместе с отцом отвезли в Петропавловскую крепость. Это были люди вашего хорошего знакомого, Ильи Андреича.

Сообщив новость, Папа сразу же отключился. Хитрован, даже деда представил, как моего знакомого, а не как Главу СБИ.

Я уже начал тихо ненавидеть дедушку. Старый хрыч развил слишком бурную деятельность, которая мешала лично мне. Но пока я спускался, то немного успокоился — всё же это его работа и он пытается найти убийц. Прикинув, что в данный момент Альхе фактически ничего не грозит, — всё же свидетель, а не соучастник, — я уже со спокойной душой обошёл первый этаж. Гвардейцев бывших не бывает, и служба у них была налажена, как и в былые времена.

И тут меня словно молотком по голове треснули. Петропавловка! С какого хрена Петропавловка?! Там ведь содержат только государственных преступников! Альху было положено везти для допроса в департамент, а не в казематы. И какой допрос свидетеля в два часа ночи?! Одним прыжком развернувшись к лестнице, я как ужаленный в задницу взлетел на третий этаж.

Князь Стариков сидел за столом и задумчиво барабанил по нему пальцами. Находился он этой ночью не дома, а в допросной комнате Петропавловских казематов, и был обязан этим непредвиденному случаю. После обеда ему доложили: информатор получил сведения, что граф Фарносов пытается негласно связаться с османским послом. А такие действия подданного Империи попахивали изменой, война с турками была уже не за горами. Выехавшая к графу "для беседы" группа быстро выяснила истинные цели Фарносова — деньги. Тот хотел продать снимки и видеозаписи нападения на усадьбу Турчаниновых, сделанные его дочерью в тот злополучный день. Князю сразу вспомнились ходившие недавно в высшем обществе столицы слухи, по поводу отсутствия шестнадцатилетней Альхи на бале дебютанток.

— Разрешите, Ваша светлость? Арестованный доставлен, — прозвучал голос конвоира от двери.

— Заводи, Петрович, — устало откинулся на спинку кресла князь.

За долгие годы работы в Службе безопасности Империи у князя выработался свой особый стиль работы с подчинёнными. Подозревающие в крамоле и измене всех и вся, они готовы были не задумываясь пожертвовать собой ради… нет, не ради князя. Ради Империи. Стариков вырастил в СБИ поколение истинных фанатиков-патриотов, чем очень гордился.

Фарносова было не узнать. Всего полчаса работы группы дознания и перед тобой уже не человек, а послушная марионетка. Взглянув на вошедшего графа, князь невольно поморщился. Он и так-то не любил "стихийников", а тут в очередной раз убедился в их никчёмности. То ли дело старинные рода, работающие с внутренними резервами организма. Не зря в Империи правят Годуновы, с их единственным в мире даром невидимости.

Чёткого деления по возможностям родов в Империи давно не было, хотя исстари повелось считать тех, кто обладает личным даром, выше работающих со стихиями. Стихии, по сути, были у всех аристократов — в виде техник, или, как их начали называть пару веков назад, умений. А вот дар был строго индивидуален и передавался исключительно по наследству.

Арестованный оказался ещё и глуп. Побоявшись шантажировать Сутормина, граф сначала хотел отдать снимки и записи Великому князю, но жадность, которую Фарносов объяснил денежными трудностями, взяла верх. Тогда-то в его голове и созрел план продать улики туркам, которых не обвиняли впрямую, но всячески поддерживали слухи об их причастности к убийству старинного рода, сбежавшего в своё время в Империю из Массалы [16].

Князь тяжело вздохнул и махнул рукой замершему у дверей конвоиру: "Увести". Протокол требовал участия должностного лица и его подписи под показаниями злоумышленника, хотя дознаватели и выбили признание своими способами задолго до официального допроса. Естественно, графа никто не бил, уже давно использовались совершенно безболезненные способы получения информации, но словосочетание "выбивать признание" так и не изменилось.

Практически, Альха была свидетелем. Не имея злого умысла, она оказалась не в том месте и не в то время, и стала потенциальной угрозой для Сутормина и сброда, который на него работает. Девчонку надо придержать — это козырь, причём сильный козырь. Ещё бы Белову найти.

Тут Стариков выругался в голос:

— Вот же тварь!

Это же надо было так потерять голову от вида смазливой и сисястой баронессы. И ведь кто бы мог подумать, что в юной и неискушённой на вид Беловой может таиться природный талант интриганки. Князь передёрнулся. Неужели он потерял нюх на такие вещи, что его вот так запросто сумела обвести вокруг пальца девчонка?

…

— Ваше сиятельство, а у вас в усадьбе так же строго с видео наблюдением? — Белова, словно невзначай, закинула ногу на ногу.

Она ещё вчера сменила свой неизменный комбинезон на довольно короткое платье чуть выше колен и… И князь уже не мог отвести взгляда от её оголившегося бедра. Это был настоящий удар ниже пояса.

— Н-н-нет, — заикаясь ответил он, почувствовав, как его лоб покрывается испариной.

Давно в жизни Ильи Андреевича не было женщин, очень давно. И дело было вовсе не в верности своей любимой жене, погибшей в нелепой аварии несколько лет назад. Попросту после её смерти, всё его время было занято исключительно работой на Империю и заботой о единственной, горячо любимой дочери. Но теперь Марго тоже больше нет, и в душе князя образовалась огромная тёмная дыра, которую он пытался чем-нибудь заполнить.

Белова наклонилась вперёд, чтобы взять со столика бокал с вином, и перед глазами Старикова открылся восхитительный вид — в глубоком вырезе платья мелькнули груди третьего размера с маленькими розовыми сосками. Белья на баронессе не было, и ничем не придерживаемый бюст перемещался куда ему вздумается.

— Так может быть пригласите девушку в гости? — глаза девушки, устремлённые на него, обожгли своим огнём.

Дальнейшие события для князя происходили, как в тумане. Вызов флайера, езда с включённым спецсигналом, резкая остановка посреди кольцевой трассы и, в прямом смысле слова, леденящее чувство беспомощности. Эта тварь заморозила ему нервные окончания на конечностях и сняла с пальца кольцо. Сидя в собственной служебной машине, он бессильно наблюдал, как Белову подбирает, идущее в сторону столицы, беспилотное такси.

…

Вынырнув из омута воспоминаний, Стариков скрипнул зубами: "Все они суки!"

— Допрос Альхи Фарносовой отложить, обратно в камеру до особого распоряжения, — бросил он вошедшему по вызову дежурному.

"Домой, спать. И думать."

— Альха в Петропавловской крепости, у деда!

— Не ори, Кира, я уже проснулся, — осклабился Рысь, выпрямляясь в кресле.

Я уставился на его ухмыляющееся лицо с недоверием.

— Чего вылупился? Устал я сильно в последние дни. Шастать в невидимости непросто, много сил уходит, вот и сморило меня.

Чёрт, он же никогда не рассказывал мне о своих возможностях. На здоровье так уж точно не жаловался.

— Прости, Рысь, — я перевёл взгляд на лежащий перед ним на столе толстый талмуд.

Проследив за моим взглядом, он пояснил:

— Дневник Омера Мехметоглу. Не удивляйся, что толстоват для дневника, в те времена было принято писать подробно, нудно и витиевато. Одно описание завтрака на пару страниц тянет.

Я улыбнулся, забыв на время о цели своего спуска в хранилище:

— Да и сейчас многие писаки такой фигнёй страдают.

— Присядь и успокойся, — он показал рукой на стоящее напротив кресло и, дождавшись пока я его займу, сказал, — А теперь давай по порядку: что случилось, где случилось и когда случилось.

— Позвонил Берендей и сообщил, что люди Старикова отвезли Фарносова старшего и Альху в Петропавловку. Я не сразу и сообразил, зачем.

— Видимо граф всё же решился воспользоваться своей информацией и на него вышла СБИ. Идиот, что я ещё могу сказать.

— Но Алька же свидетель, а не преступница! Её-то за что арестовали?!

— Видимо, до выяснения. Не дёргайся, Кирилл, твой дед не зверь, не будет девчонку гнобить. И не рви сердце раньше времени, у нас скоро поход к нему в гости, там всё и узнаем.

[16] Массала — второе, историческое название Османской Империи в этом мире. Занимает собой весь Ближний Восток, половину Африки, Кавказ и Среднюю Азию.