Тувинские народные сказки

Сказки о животных

В глухом лесу в берестяном чуме жил козлик. Как-то бродяга волк наскочил на его чум. И спрашивает:

— Что это у тебя на голове такое белое сверкает?

— Это моя сабля, которой я убиваю волков и медведей.

— А что это у тебя около рта такое серое болтается?

— Это мой платок, которым я утираюсь, когда съем волка или медведя, — ответил козлик и с криком «Бол-бол!» поскакал да так боднул свой берестяной чум, что рассыпался чум на части. Козлик снова крикнул «Бол-бол!» и боднул скалу.

Испугался волк силы козлика и убежал. Скоро ему встретился медведь. И спрашивает:

— Никого не боявшийся, кого ж ты испугался? Никогда не отступавший, от кого ты бежишь?

— Козлик меня испугал, — ответил волк.

— Э-э, какой ты маленький трусишка! Надо было съесть этого козлика! Пойдем вместе.

— Нет, дедушка, я боюсь.

— Не бойся, я привяжу тебя к себе веревкой, и ты будешь чувствовать, что я все время с тобой.

Медведь привязал один конец веревки к шее волка, а другой конец — к своей шее. Вдвоем пришли к козлику.

— Что это у тебя на голове такое белое сверкает? — спросил медведь.

— Это моя сабля, которой я убиваю медведей и волков.

— А что это у тебя около рта такое серое болтается?

— Это мой платок, которым я утираюсь, когда съем медведя или волка.

И с криком «Бол-бол!» козлик боднул скалу.

Медведь испугался и побежал. Он бежал и приговаривал:

— Страшный козел кричит: «Бол-бол!». Страшный козел кричит: «Бол-бол!». — И тащил за собой волка.

— Дедушка, я задыхаюсь! — кричал волк.

— Задыхайся, задыхайся, кулугур! — отвечал медведь.

— Дедушка, я умираю! — кричал волк.

— Умирай, умирай, кулугур! — отвечал медведь. И бежал еще быстрее.

— Бол-бол! — кричал козлик и бежал за ними по пятам.

Тяжело стало медведю. Оглянулся и видит: тащит он мертвого волка. Перегрыз медведь веревку и ушел поскорей.

А козлик подбежал и видит: мертвый волк. Взвалил он волка на плечи и потащил. Скоро он подошел к берестяному чуму. Сбросил волка у входа, а сам вошел в чум. Там было семь волков. Один играл на чадагане, остальные слушали. Увидев козлика, они пропели:

Сегодня есть что поесть!

А что завтра будем есть?

Козлик не растерялся и сказал:

— Дайте-ка я поиграю!

Волки удивились и дали ему чадаган. Козлик запел:

Волки испугались и тихонько говорят одному:

— Посмотри-ка, что там у дверей.

Волк пошел посмотреть и не вернулся. Послали второго — второй тоже исчез. По очереди волки выходили, и никто не возвращался. Двое последних выскочили вместе, увидали мертвого волка и пустились наутек. Козлик — за ними.

— Я вас всех забодаю, кулугуры, я из вас шубу себе сошью! Бол-бол! — кричал он.

Волки побежали по льду. Козлик заскользил, остановился и закричал им вслед:

— Эх, если бы не скользкий лед, расправился бы я с этими кулугурами! Всех бы на рога надел!

Жила у реки ленивая сова. Однажды теплым тихим утром сидела она на иве и сладко дремала.

Из огромного зеленого леса вылетел пестрый дятел, сел недалеко от совы на лиственницу и начал стучать по стволу своим длинным носом: тук-тук, тук-тук!

Сова вздрогнула, проснулась, огляделась и увидела, что пестрый дятел устроился рядом с ней и стучит по дереву. Сова рассердилась, захлопала крыльями и закричала:

— Эй, дятел! Зачем ты сюда прилетел? Что ты тут делаешь?

— Как что? — удивился дятел. — Я тут ем! Тут много еды. Тут-тут.

— Убирайся в другое место и там ешь! Ведь ты мешаешь моему величавому спокойствию, моему блаженству, моему сладкому сну! Сейчас же убирайся! — крикнула сова.

— Эх ты, засоня! — сказал дятел. — Ты — сонный мешок!

Он с удивлением посмотрел на сову маленькими, как зернышки проса, глазками и улетел в зеленый лес.

Сова снова заснула. Но вот прилетела кукушка, села где-то рядом и начала куковать.

— Перестань куковать, кукушка! Какой шум! Ты меня разбудила!

— Ха-ха, ха-ха, ха-ха! — засмеялась кукушка. — Разве можно спать в такое веселое утро? Вода в ручейках звенит, листья на деревьях шелестят, трава блестит под лучами золотого солнца! Разве ты не видишь, что для всех зверей и птиц настало лучшее время? Я славлю этот день своей песней! Я не уйду отсюда!

Что делать сове? Пришлось улетать самой. Она села на серый тальник, который свесился над водой. И сразу же задремала. Но скоро опять проснулась от какого-то шума. Злыми зелеными глазами всмотрелась она и увидела, что прямо рядом с ней крохотный ремез, птичка-мастерица, вьет свое круглое мягкое гнездышко. Птичка сновала туда-сюда над тальником, ловила тополиный пух и неутомимо строила свой домик. Посмотрела сова, как без, отдыха трудится маленькая пташка, и стало ей стыдно своей лени.

Решила она улететь подальше, чтоб никого не видеть. Опустилась на голой скале с острыми камнями и думает: «Вот это — хорошее место. Никто сюда не придет, спать не помешает». Но в трещинах скал гнездились ласточки, и их щебет опять разбудил сову.

«Нет, это плохое место, — подумала она. — Полечу в степь».

Но в степи ей мешали спать жаворонки и кузнечики. Всюду, куда бы она ни прилетала, кипела жизнь, работа.

И сова подумала: «Чем я хуже ремеза, этой крохотной птички-мастерицы? Я тоже совью себе гнездо!» Но она очень устала от перелетов и тут же решила: «Совью завтра, а сейчас посплю…»

На другой день сова опять отложила постройку гнезда на завтра. Так было каждый день. Наступили морозы. Выпал снег. Уже не было вокруг ни сухой травы, ни тополиного пуха, ни мягкой глины, чтобы сделать гнездо.

Так ленивая, сонливая сова до сих пор все откладывает работу на завтра, до сих пор у нее нет гнезда, и летает она то туда, то сюда и промерзает в холодные ночи до самых костей.

Это было тогда, когда рога козла упирались в небо, а хвост верблюда тащился по земле.

Шел по дороге голодный хромой волк. Голод его был виден во впалых глазах. Немощь его была видна в подгибающихся ногах.

Тридцать дней месяца он лизал лужи и глодал сухие кости на покинутых стойбищах. По ночам он выл, а днем грелся на солнце и все думал о теплой крови, о свежем мясе.

И вот он пришел к желтой отвесной скале и увидел, что возле нее пасется жирный козлик. «О-о, наконец-то, — радостно подумал волк, — наконец-то я наемся!» Он осторожно крался между кустами и облизывался. Но шустрый жирный козлик почуял врага и легко вскарабкался на скалу. Встал на вершине и стал гордо поглядывать вниз.

Потухла радость в глазах волка. Темно стало в его животе. И крикнул волк:

— Эй, козлик! Лучше сам отрежь мне кусок мяса от своей ноги! Не то буду ждать тебя здесь день и ночь и уж тогда съем без остатка, съем так, что мокрого места — змее лизнуть — не останется, съем так, что капля крови — суслику попробовать — не достанется!

Козлик подумал и сказал:

— Я согласен отрезать тебе кусок своего мяса, но у меня нет острого железа. Чем я отрежу? Сбегай к Донгулу, попроси нож.

Волк подумал: «Чем стоять и ждать, лучше сбегать за ножом». И побежал к Донгулу.

— Донгул, дай мне нож, и мне отрежет мяса козлик, который стоит на отвесной скале.

— Нож бери хоть сейчас, — ответил Донгул, — но он совсем тупой. Надо его наточить. Пойди к Чалдыю, попроси брусок.

Волк подумал: «Чем спорить с Донгулом, лучше сходить за бруском». И пошел к Чалдыю.

— Чалдый, дай мне брусок, чтобы наточить нож Донгула, чтобы отрезал мне мяса козлик, который стоит на отвесной скале.

— Брусок бери хоть сейчас, — ответил Чалдый, — но он слишком тяжелый, тебе его не поднять. Сбегай к Чанныку, попроси сани.

Волк подумал: «Я совсем ослаб, еле ноги таскаю, где мне тащить тяжелый брусок!» И заковылял к Чанныку.

— Чаннык, дай мне сани, чтобы отвезти на них брусок Чалдыя, чтобы наточить нож Донгула, чтобы отрезал мне мяса козлик, который стоит на отвесной скале.

— Сани бери хоть сейчас, — ответил Чаннык, — но сами они не пойдут, и тебе их не свезти. Сходи к Кулдую, попроси коня.

Волк подумал: «Такие огромные сани мне, конечно, не свезти. Надо коня». И заковылял к Кулдую.

— Кулдуй, дай мне коня — тащить сани Чанныка, чтобы отвезти на них брусок Чалдыя, чтобы наточить нож Донгула, чтобы отрезал мне мяса козлик, который стоит на отвесной скале.

— Нет человека, который не знает резвости моего коня, — ответил Кулдуй. — Конь сейчас на пастбище, и без аркана его не поймать. Сходи к Алдаю, попроси аркан.

Волк подумал: «Без аркана такого коня, конечно, не поймать». И шатаясь, поплелся к Алдаю.

— Алдай, дай мне аркан, чтобы поймать коня Кулдуя, чтобы он тащил сани Чанныка, чтобы отвезти на них брусок Чалдыя, чтобы наточить нож Донгула, чтобы отрезал мне мяса козлик, который стоит на отвесной скале, — собрав все силы, еле-еле выговорил волк.

— По правде говоря, мне совсем не жалко для тебя аркана, волк, — сказал Алдай. — Но аркан мой лежит в сундуке, а сундук — на замке, а ключ — у охотника. Сходи принеси ключ.

Волк начал думать. И понял, что без ключа не обойтись. Он собрал последние силы и медленно потащился в лес — искать охотника.

Охотник был сильным и ловким. У него было черное ружье.

Вдруг он увидел, что к чуму на брюхе ползет волк.

— Что, кулугур, сам идешь ко мне? — сказал охотник.

Волк испугался и повернул обратно. Но охотник снял с плеча черное ружье и выстрелил. Волк упал.

А козлик стоял на неприступной скале, грелся на солнце, щипал траву. Он знал, что человек всегда защитит его от волка.

Жил когда-то старик Мёге-Сарыг. Не было у него ни детей, ни скота. Ходил по аалам, ел что дадут.

Однажды на слиянии двух дорог он увидел большой кожаный мешок. «О, это моя дорожная добыча-удача!» — радостно подумал он и скорее развязал мешок.

Оттуда выскочил голодный серый волк с оскаленными зубами. И говорит:

— Ага, кулугур! Сейчас я тебя разорву! Всего проглочу, ни капли не оставлю, все съем-вылижу! Наконец мой радостный день настал!

Старик так испугался, что не сумел ответить волку, а только пробормотал:

— Подождите… не торопитесь… съешьте меня вечером.

Волк подумал: «Можно и вечером. Добыча моя никуда не уйдет». И посмотрел на солнце. Старик говорит:

— Я тебя спас, а ты хочешь меня съесть. Это неправильно. Пусть нас рассудят.

Вдвоем они пошли по дороге. Скоро им встретился огромный вол. Старик ему говорит:

— Этот волк сидел в мешке. Я его спас. Так скажи, родной вол, должен ли он меня съесть?

Вол долго думал, а потом сказал:

— Я не могу разрешить ваш спор. Я не могу понять, как это человек спас волка? Но в этом лесу живет белый заяц. Он умный. Он вас рассудит. Идите к нему.

Старик и волк вошли в лес. Но зайца там не видно. Волк уже так хочет есть, что вот-вот проглотит старика. И вдруг вдалеке мелькнул заяц.

— Эгей, заяц! Подожди! Не убегай! Разреши наш спор! — закричал старик.

Заяц подошел к ним и спросил:

— В чем ваш спор?

— А вот в чем. Шел я дорогой и увидел мешок. Развязал я мешок, а оттуда — волк! Видишь, я его спас, а он теперь хочет меня съесть, — сказал старик.

— Да, хочу! — подтвердил волк.

Заяц сказал:

— Я — настоящий судья. Я должен прийти на то место, где все это было, и посмотреть, как ты спас волка.

Втроем они пришли на развилку дорог.

— Покажи, старик, где лежал мешок? — попросил заяц.

— Мешок лежал вот тут, — показал старик.

— Положи его на это место, — сказал заяц.

Старик положил.

— А ты, волк, покажи, как ты лежал в мешке, — сказал заяц.

Волк залез в мешок.

— Мешок был завязан? — спросил заяц.

— Да, завязан, — ответил старик.

— Как он был завязан? Покажи! — потребовал заяц.

Старик завязал мешок.

— Ну вот и все, — сказал заяц, — я разрешил ваш спор. Ты, старик, иди своей дорогой, а волк пусть лежит в мешке. Прощайте!

И заяц, петляя и путая свои следы, побежал в лес. А старик пошел своей дорогой.

Когда-то давно жила серая овца. У нее было двое ягнят. Однажды овца задумала пойти поклониться богдо-бургану. И пошла вместе с ягнятами.

Идет она по степи, а навстречу — волк.

— И тебя и твоих ягнят сейчас съем! — кричит.

— Ах, волк, подожди немного, дай мне помолиться-покло-ниться богдо-бургану. А когда буду идти обратно, тогда и съешь.

— Ну ладно, так и быть, съем тебя, когда пойдешь обратно, но пойдешь к бургану одна, ягнят оставишь здесь! Если через три дня не вернешься, я их съем! — сказал волк.

Что делать овце? Пришлось оставить ягнят.

Через три дня идет овца назад, идет совсем печальная. Думает, как бы выручить ягнят, да ничего придумать не может. И вдруг навстречу — заяц.

— Что ты, овца, такая грустная, такая печальная? Откуда ты идешь? — спрашивает он.

— Я шла поклоняться богдо-бургану. По дороге встретился волк. Он хотел меня съесть, но оставил у себя моих ягнят и сказал, что, если я через три дня не вернусь, он их съест. Три дня прошло. Вот потому я и печальная.

— А мы с тобой обманем волка, — сказал заяц.

— Как же его обмануть? — спросила овца.

— Пойди и найди какую-нибудь бумагу с надписью, — сказал заяц.

Побежала овца туда, откуда недавно откочевал аал, нашла там пеструю обертку от чая с китайской надписью и радостная вернулась к зайцу.

— Ну вот, — сказал заяц, — эту бумагу я надену на твои рога, и ты скажешь волку, что несешь указ самого богдо-бургана. Скажи ему: «Сначала прочитай указ, а потом ешь меня!»

Овца пришла к волку и закричала:

— Я несу указ самого богдо-бургана! Волк, прочитай его, а потом ешь меня!

Волк взял бумагу, посмотрел на нее со всех сторон, письмена видит, а прочитать не может. И вдруг увидел зайца.

— Эй, заяц, друг, иди сюда, прочитай мне, что тут написано? А потом мы с тобой вместе съедим эту овцу! — крикнул волк.

Заяц взял бумагу, посмотрел на нее, посмотрел на волка… И, заикаясь, прочитал: «Указ. Сделать шубу из шкуры волка. Сделать шапку из шкуры лисы…»

Волк услышал эти слова и пустился наутек.

А заяц начал хохотать.

Так спаслась овца с ягнятами от жадного волка. Они жили очень долго, и овец в наших степях становилось все больше и больше.

Давным-давно жили на земле семь братьев-мышей. У них была своя юрта величиной с ладонь.

Однажды утром проснулись они и увидели, что за ночь снегу навалило — стены скрыло! Сделали братья деревянные лопаты и начали разгребать снег. Целый день трудились, очень проголодались.

И вдруг на том месте, где только что отгребли снег, все увидели кусочек масла. Он лежал прямо перед носом Самого Младшего Брата. Не успели все и рта раскрыть, как он съел это масло.

Самый Старший Брат закричал:

— Что ты наделал?! Все съел сам! Вот я тебя сейчас!

И на глазах у перепуганных братьев-мышей он прыгнул и проглотил Самого Младшего Брата прямо с хвостиком. Тогда пять братьев накинулись на него, связали и поволокли на суд к хану. Долго шли, очень устали, пока добрались до хана. Связанного брата оставили у дверей, а сами вошли в юрту.

Хан величественно восседал на троне. Он с усмешкой посмотрел на взмокших, запыхавшихся мышей.

— Откуда вы пришли? — спросил хан.

— Мы пришли из-за семи рек, из-за семи перевалов, — ответили мыши.

— Это и видно, вон как язычки-то высунули! — заметил хан.

— Нас было семеро, — сказали мыши.

— Ого, как много! — засмеялся хан.

— У нас была своя юрта величиной с вашу ладонь, — сказали мыши.

— Большая юрта! — усмехнулся хан.

— Когда мы разгребали снег, наш Самый Младший Брат нашел кусочек масла и съел. И тогда Самый Старший Брат проглотил его прямо с хвостиком!

— О, какой он страшный! Где же он? — спросил хан.

— Мы его связали и приволокли к вам на суд. Он лежит за дверьми. Он очень большой. Когда мы его нашли, он был совсем маленький, мы взяли его к себе и стали звать наш Самый Младший Брат, но он рос быстрее всех, и скоро мы стали его звать наш Самый Старший Брат. Он стал спать уже не в юрте, а снаружи.

— Втащите его сюда, — приказал хан.

Братья-мыши втащили связанного Самого Старшего Брата.

— Ха-ха-ха! — захохотал хан. — Да ведь это — кот! — И он стал развязывать травинки, которыми были спутаны лапы кота.

— Хан, как вы его накажете? — спросили мыши.

— А вот как: развяжу и отпущу. Он хорошо сделал, что съел мышь! И пусть он всех вас сожрет! — крикнул хан.

Испугались братья-мыши и разбежались кто куда.

А хан самого старшего их брата сделал своим котом.

С тех пор кот не дружит с мышами. Он помнит, как они волокли его связанного через семь рек, через семь перевалов на суд к хану.

А мыши обиделись на хана, что он оправдал кота-преступника, и начали таскать у хана зерно, лепешки, сало, масло.

Вот с тех пор и стали мыши врагами людей, а кошки — врагами мышей.

Это было тогда, когда рога горного козла упирались в небо, а короткий хвост верблюда тащился по земле.

Жил на горе Дарбайты быстрокрылый сильный орел. Однажды сидел он у подножия горы, у глубокой норы и подстерегал сурка. От жаркого солнца орел задремал. И вдруг проснулся от крика. Он увидел, что серый ястреб прямо у него из под носа выхватил сурка и понес на холм. Там ястреб начал его быстро расклевывать. Орел рассердился и, чуть не сбив с ног ястреба, сел рядом с ним.

— Если ты хочешь угоститься — будь вежливым, опускайся осторожно. А у тебя все перья дыбом! Ты, может быть, меня пугаешь? — издеваясь, сказал ястреб.

Орел еще больше рассердился и говорит:

— Я больше тебя, я сильней тебя. Чего это я буду у тебя угощения просить? Я просто прилетел спросить, где ты подобрал этого дохлого сурка?

— Он не дохлый, ты сам его подстерегал, — сказал ястреб.

— Ты — жалкое существо, ты подбираешь мышей и сусликов, которые попадают в петли! А я ем косулю, зайца! Вот это — настоящее мясо! — крикнул орел.

От досады клюв ястреба зашевелился. Но он промолчал и продолжал клевать.

— Жалкая птица, — кричал орел, — ешь, ешь скорее, пока кровь не остыла, пока мясо не протухло!

— Конечно, буду есть. Ты, наверное, думаешь, что я всего не съем и тебе остатки достанутся? У тебя уже и горло приготовилось мясо глотать! — насмешливо сказал ястреб.

— О, что за ядовитая тварь! Ты будешь мне подчиняться! Я должен стать ханом птиц! — вскричал орел.

— Почему ты, а не я? — спросил ястреб.

— Мы будем состязаться. Кто лучше летает, тот и будет ханом.

На шум собрались все птицы. И все решили: кто выше взлетит, тот будет ханом птиц, чтобы разрешать птичьи споры.

— Все под моей властью будете, — гордо сказал ястреб.

— Все под моей властью будете, — важно сказал орел.

— Все под моей властью будете, — спокойно сказал белоголовый гриф.

Пока птицы Шумели, пока кричали: «Я, я!», маленькая летучая мышь залезла под крыло белоголового грифа и спряталась там. Гриф крикнул:

— Начинаем состязания!

Все взлетели. Сначала ястреб летел так, что ни у кого не было надежды его обогнать. Но птицы поднялись выше и попали на встречный ветер. Ястреб оказался ниже орла, а орел — ниже белоголового грифа. Ветер трижды перевернул ястреба. он больше не мог подниматься, а гриф летел все выше и выше. И он закричал:

— Я победил! Никто не может подняться выше меня! Я буду ханом!

Орел и ястреб согласились, они видели, что у них нет сил тягаться с грифом.

— Будем снижаться, — сказал белоголовый гриф.

И в это время все услыхали голос сверху:

— Ты что, гриф, думаешь, что выше тебя никто не летает? Я летаю выше тебя! Я буду ханом!

Это кричала летучая мышь. Все спустились. Ястреб сказал птицам, которые сидели на земле:

— Я летел выше всех, если не считать орла, грифа и летучей мыши.

Орел сказал:

— Если кто и будет властвовать, то только тот, кто летел выше всех. А если он властвовать не захочет — пусть все будет по-прежнему.

— Зря вы спорите, — сказал гриф, — ханом буду я.

— Ах вот как! — сказала летучая мышь, — значит, высота полета — не главное, а главное — кто больше и сильнее? Если бы я знала об этом, я бы не прилетела на состязания! Но я выполнила условие, я летела выше всех!

И тогда маленькие птицы закричали-запищали:

— Пусть ханом будет летучая мышь, она победила в состязаниях!

Но серая кукушка сказала:

— Я не подчинюсь летучей мыши, я ее не люблю! Ночью она летает, спать не дает. Вот был бы у нее голос, как у меня… Лучше я буду вместо нее ханом!

И тогда все птицы, которые были больше летучей мыши, захлопали крыльями и закричали:

— И я, и я ей не подчинюсь! Лучше я, лучше я буду ханом!

Поднялся такой шум, такой гвалт, что можно было оглохнуть. Черный ворон-волшебник, который сидел на вершине дерева, послушал этот крик и сказал:

— Нет, вам никогда не договориться, никого вы слушаться не хотите. Вы умеете только шуметь. С этого дня вы будете только свистеть, пищать, чирикать, щелкать, крякать, курлыкать, клекотать, а говорить больше не будете.

С тех пор птицы не говорят.

В начале ранних времен, когда только возникли леса и травы, жил старик Ак-Кандызы, хан зверей.

Однажды утром пошел он к реке — попить воды, поесть травы. Деревья и травы, увидев его, зашумели и заговорили:

— Среди твоих слуг, хан зверей, появился такой зверь, который приносит нам, лесам, большой вред. Если ты, хан зверей, не отыщешь его, мы не будем держать тебя в лесу и кормить вкусными сочными травами. Ты не увидишь ничего, кроме серого песка.

Сказали они так и запели песню ветра. И увидел старик, как начали вдруг исчезать травы и на их месте открывался серый унылый песок. Хан зверей, никогда не печалившийся, опечалился. И кликнул летучую мышь.

— Ты — ночной зверь, — сказал он. — Ночью все звери будут в своих логовах, ты их легко разыщешь. Скажи им всем: завтра, как только займется заря, как только заблестят спины голых камней, пусть все прибегут ко мне.

Летучая мышь летала весь день и всю ночь и оповестила всех-всех зверей. Наутро к хану пришли все его подданные, от белоголовой медведицы до белоголовой мыши. Хан сказал:

— Все звери, которые умеют рыть землю, должны к полудню выкопать яму-пропасть, которая едва не достигнет нижнего мира.

К полудню звери выкопали яму-пропасть, и все собрались вокруг отца-хана. Они бушевали, как море. И хан сказал им свое слово:

— Среди вас, зверей, я должен найти того, кто провинился в ханстве лесов. Если мы не найдем виновного, нам грозит беда. Исчезнут деревья и травы. Не будет здесь леса, который стал нашей матерью. Кругом будет только голая пустыня. В наше ханство придут голод и смерть. Не будет ни предков, ни потомков. Не будет даже вороны, чтобы каркнуть, даже сороки, чтобы вскрикнуть. Завтра утром, когда чуть заблестят спины голых камней, начнем прыгать через яму-пропасть. Кто прав, тот перепрыгнет, а кто виноват, тот упадет вниз.

Звери стали расходиться. Каждый шел и думал: «Кто же виновен? Кто упадет? Неужели я?»

Больше всех опечалился волк. Он шел и говорил:

— Наконец, неумиравший, я умру, негаснувший мой огонь погаснет. Кто виновен больше, чем я? Всех зверей я пожирал. Мне не миновать пропасти. Тот, кто хотел мне отомстить, — вот обрадуется! Когда я в бездну упаду — вот посмеется!

Всю ночь волк не спал — плакал, выл, ждал смерти.

С тех пор волки стали выть по ночам.

А серый заяц, который сидел в кустах и слышал, что говорил волк, отбежал подальше и давай хохотать. Он прямо покатывался со смеху.

— Конечно, — кричал он волку, — ты упадешь в яму-пропасть! Кому и падать, как не тебе! Вот был бы ты, кулугур, честным и безвинным, как я, тогда другое дело!

Заяц хохотал до самого утра, хохотал, пока верхняя губа у него не лопнула.

А утром собрались все звери перед пропастью. Хан-отец говорит:

— Нас много, времени мало. Начнем с волка. Прыгай!

Волк отошел для разбега далеко-далеко. Так побежал, что язык высунул. И перемахнул пропасть.

— Теперь очередь зайца! — сказал хан.

Заяц для разбега ускакал еще дальше. Разбежался и… прыгнул прямо в пропасть. Увидев это, все звери начали признаваться, в чем они виновны. И все перепрыгнули яму-пропасть.

Молодая лиственница, слуга лесного хана, сказала:

— Волк, хоть и виновен был, но признал свою вину. Поэтому он и перепрыгнул яму. А заяц, который ободрал в лесу все молодые деревья, так что они высохли, не признался. Поэтому он и упал.

А заяц смотрел вверх и кричал:

— Умираю! Спасите! Вину свою признаю!

Хан зверей сжалился и вытащил его из ямы за уши.

— Пусть заяц остается жить, — добавила молодая лиственница, — но пусть он будет самым трусливым среди зверей.

И заяц побежал в тайгу. Бежит и косит глаза: не гонится ли кто за ним.

С тех пор стал заяц длинноухим, косоглазым и верхняя губа у него осталась раздвоенной.

Жил когда-то лама. В его монастыре завелись мыши. Они не только припасы ели, но стали даже подтачивать столбы монастыря. Тогда он пригласил к себе кота.

Когда кот пришел, лама созвал всех мышей на хурал и сказал:

— Этот кот будет вашим учителем, наставником. Каждый вечер он будет читать вам судур. Вы все должны ему подчиняться.

Мыши испугались и согласились.

И вот каждый вечер стали они собираться у кота и слушать судур. Когда они расходились, кот ловил последнюю мышь и съедал. С каждым днем мышей становилось все меньше и меньше. Они заметили это. Одна говорит:

— Что это такое? Как начал кот нас учить, нас все меньше и меньше! Куда деваются мыши?

— Может быть, кот мышей поедает? — спросила другая.

— Не может быть, ведь он — наш учитель! — возразила третья.

— Давайте проверим, — сказала четвертая мышь. — Надо украсть у ламы бубенчик и привязать его к хвосту кота.

На другой вечер мыши пришли к коту с бубенчиком. И незаметно привязали его к хвосту своего учителя. После чтения молитв мыши пошли домой. Но за дверьми они не разбежались, а остановились и стали слушать. Сразу же раздался звон бубенчика. Мыши вернулись и увидели, что их сестру, которая выходила последней, кот держал в лапах. Не успели мыши и ахнуть, как кот ее сожрал.

— Вот видите, — сказала старшая мышь, — Это не учитель, это — мангыс. Надо отсюда бежать!

И мыши разбежались в разные стороны.

С тех пор они остерегаются кошек.

Когда-то лиса была черной.

Однажды она вздумала состязаться с налимом: кто из них резвее. Она подошла к реке и закричала:

— Гадкий налим, ты здесь?

— Я здесь, — ответил налим.

— Завтра утром будем состязаться в беге вверх по течению!

— Согласен, — сказал налим.

Он ушел в воду, собрал всех налимов этой реки и сказал:

— Лиса вызвала меня на состязания. Сейчас я вас расставлю вдоль берега. Когда подбежит лиса и спросит: «Гадкий налим, ты здесь?» — высовывайте голову из воды и отвечайте: «Здесь!» Так мы проучим заносчивую лису.

Назавтра, чуть взошло солнце, прибежала лиса к реке и кричит:

— Гадкий налим, ты здесь?

— Я здесь, — ответил налим.

— Ну давай побежали!

— Побежали, — сказал налим.

Лиса пустилась вдоль берега, вверх по реке, а налим нырнул в воду. Во всю прыть бежала лиса, устала, остановилась и кричит:

— Гадкий налим, ты здесь?

Далеко впереди высунулась из воды голова налима и ответила:

— Здесь!

Лиса пустилась еще быстрее, совсем из сил выбилась, язык высунула. А когда прибежала в условленное место, там ее поджидал налим.

— Эх ты, — сказал он с усмешкой. — Я давно тебя жду. Не можешь обогнать гадкого налима! Как же тогда тебя назвать, лиса? И названия такого нету!

От этих слов заносчивая лиса покраснела вся от головы до ног. И осталась навсегда красной.

Раньше у верблюда были ветвистые рога и длинный густой хвост. И был он самым красивым среди животных.

Однажды, когда верблюд пил воду из реки, подбежал к нему марал и говорит:

— Дай мне свои рога, брат. Я иду на праздник, хочу нарядиться. Завтра на этом же месте отдам их тебе. Поверь, брат.

Верблюд поверил и отдал рога. Только он снова начал пить, подбегает конь. Тяжело дышит, но приветливо ржет. И говорит:

— Дай мне свой густой длинный хвост, брат. Я иду на скачки, хочу нарядиться. Завтра верну тебе твой хвост. Поверь, брат.

Верблюд отдал хвост.

Много дней ждал он марала и коня. Все стоял у реки и смотрел вдаль. Пил все реже и реже. Смотрел и смотрел, боялся пропустить коня и марала.

Но ни конь, ни марал не пришли.

И с тех пор стал верблюд смотреть вдаль ожидающим взглядом. И стал редко пить воду.

А марал убежал в тайгу, в степи больше не показывался. С тех пор он ходит с красивыми ветвистыми рогами. Но рога у него не свои, поэтому они каждый год отпадают.

Конь с тех пор бегает с длинным густым хвостом. А с верблюдом встречаться не любит. Избегает его, сторонится.