Твой личный мерзавец

Глава 26

Андрей приоткрыл глаза и уставился в белый потолок с прикрученными к нему длинными лампами в типично больничном стиле. Не было неприятных ощущений в боку, с которыми он уже почти свыкся с момента ранения, голова была почти ясной, вот только нестерпимо хотелось пить. Интересно, как он сюда попал? Мужчина помнил, как стащил бугая с Полины, как врезал ему пару раз, как уже потом его стащили с тела, ткнув мордой в пол, как выводили из погреба с заложенными за спину руками будто в самом страшном сне, в то время как он пытался оглянуться, чтобы увидеть Полю, и изо всех сил старался сохранить сознание, превозмогая боль. Помнил, как его впихнули в бронированный автомобиль, а дальше наступила темнота.

Андрей чуть повернул голову и заметил Арчакова, сидящего на стуле с телефоном в руке, что-то увлеченно читая.

— Привет, — прохрипел Смолкин, едва ворочая пересохшим языком. — Как там Полина?

— Ну, привет, мститель! — сдержанно улыбнулся Илья, отложил гаджет и подошел ближе к койке больного. — С девушкой всё хорошо. Небольшое сотрясение, многочисленные синяки и ушибы, шок — стандартный набор. А собственное здоровье тебя не интересует?

— Жить буду… — ухмыльнулся парень, сообщая о своем самочувствии.

— Швы разошлись, кровопотеря, но в целом ты в порядке, — ответил Илья и вздохнул, не понимая, от чего возится со своим подчиненным как курица-наседка с цыпленком. Неужели старость замаячила на горизонте, и он совсем размяк.

— Как там всё прошло?

— Ты про операцию? Хохлов не сдался, был убит одним из бойцов в ходе перестрелки. Другого товарища ты к праотцам отправил, третий дает показания. Двое заложников освобождены силами доблестного отряда СОБРа.

— Двое? — нахмурился Андрей, соображая, кого ещё могли прихватить похитители.

— Да, там ещё парнишка был… Тот совсем не пострадал, так, шишка на голове.

— Понятно… — протянул Смолкин. — А где сейчас Полина?

Арчаков с досадой закатил глаза. Ему не хотелось сообщать парню неприятные новости так скоро, но, видно, придется, чтобы раз и навсегда закрыть этот вопрос.

— Девушку после осмотра и обработки ран сердобольный дед забрал домой, подальше от тебя. Теперь будет держать её под семью замками. Гусев просил передать, что не простит допущенного промаха и, если ты только снова сунешься к его внучке, он не станет ограничиваться отписками бойцов по поводу обстоятельств смерти второго похитителя и привлечет тебя к уголовной ответственности по статье…

— Понятно, — безрадостно хмыкнул Андрей. Что ж он, действительно, виноват и крыть ему нечем… Вот только мужчина не собирался убегать, пождав хвост. Он любит Полю и не оставит её.

Заметив решительно вздернутый подбородок парня, Арчаков твердо проговорил:

— Андрей, не дури! С Гусевым шутки плохи… Он бы никогда не потерпел возле своей внучки кого-то вроде тебя, с мутным прошлым и бандитскими замашками, а уж после всего произошедшего…

Но Смолкин только отвернул голову к окну, показывая, что не намерен больше обсуждать этот вопрос. Он уже не маленький мальчик, как-нибудь разберется с Гусевым… Не век же ему пугать тем случаем, везде есть свои сроки…

Словно прочитав мысли подчиненного, Илья ещё раз вздохнул и направился к двери, решив дать ему время всё хорошенько обдумать.

— Тебе он что-нибудь предъявил? — бросил вдогонку Андрей, ощущая что-то вроде вины перед боссом за то, что невольно подмочил его репутацию и сорвал сделку с Гусевым.

— Разберусь, — ответил Илья и уже взялся за ручку, когда услышал следующую фразу.

— Я ещё хотел с тобой по поводу Ящера поговорить… Знаешь…

— Знаю, — улыбнулся Арчаков. — На днях он отправляется домой в Брянск, гайки крутить в автосервисе отца…

— Понятно, — хмыкнул Андрей и, услышав, как за посетителем захлопнулась дверь, прикрыл глаза.

Полина металась во сне и отчаянно кричала, молотила ногами, пытаясь отбиться от несуществующего противника, и проснулась вся в слезах только после того, как Григорий Вениаминович хорошенько потряс её за плечи.

— Полюшка, внученька, — звал он её, чуть не плача. — Проснись дорогая, всё хорошо! Ты дома, в безопасности!

Девушка приоткрыла свои глаза и, увидев родное лицо, бросилась в объятия деда. Она ещё долго рыдала, сотрясаясь всем телом, прижимаясь к мужчине и словно ища у него защиту.

— Ну, что ты, что ты, — похлопывал по плечу девушку Гусев, стараясь храбриться. — Может хочешь поговорить о своих кошмарах, Поленька? Расскажи мне всё, тебе будет легче!

Но девушка лишь отчаянно затрясла головой, ещё сильнее прижимаясь к деду: как рассказать о грязном надругательстве, которое ей пришлось пережить? От одной только мысли об этом к горлу подступала тошнота. Прошло уже почти пять дней с тех пор, как её спасли, но кошмар случившегося не отпускал, с каждым разом пугая девушку всё новыми и новыми реалистичными подробностями.

Через пару мгновений Полина отстранилась от деда и попыталась выдавить из себя улыбку, чтобы не нагнетать на старика ещё больше волнений. Ему, итак, пришлось многое пережить по её вине.

— Дедуля, приготовь мне, пожалуйста, ромашковый чай, а я пока пойду в душ… — проговорила она и сползла с кровати. Всё тело ныло, добавляя к душевным терзаниям ощутимый физическим дискомфорт.

— Ну, как же… — хотел возразить Григорий Вениаминович, ведь Поля мылась буквально перед сном, а не зажившие ссадины не рекомендовалось лишний раз мочить и беспокоить, но после короткого размышления он всё же предусмотрительно промолчал.

Взяв халат и чистое полотенце, девушка скрылась в ванной. Там она включила воду погорячее, ступила под жесткие струи и принялась с остервенением оттирать своё тело. Измученное сознание, подогретое реалистичным сном, то и дело подбрасывало бедняжке картинки с участием Одноухого ублюдка, терзающего её. Полине казалось, что она чувствует его тяжесть на себя, искаженное злостью грубое лицо стояло перед её глазами как наяву. Мерещился его запах застарелого пота и похоти, девушка была уверена, что безнадежно пропахла им. Повсюду на теле были его отпечатки, засосы… Поэтому она терла и терла свою уже саднящую покрасневшую кожу, не в силах избавиться от воображаемых следов. И пусть Поля не помнила, как бандит насиловал её, за что была очень благодарна всевышнему, но она легко смогла сопоставить факты: промежность болела, внутренняя сторона бедер была сине-бордовой от его отметин, и где-то на краешке сознания отпечатались воспоминания о следах крови на её коже.

Стоило только снова подумать об этом, как пустой желудок скрутил спазм, и Поля согнулась пополам, хватая воздух, не в силах унять приступ боли, а потом медленно сползла по кафелю и завыла как раненое животное. Господи, как же ей теперь жить с этим? Как посмотреть в глаза Андрею? Неудивительно, что он не позвонил ей, не навестил… Зная, какой он ревнивый собственник, девушка понимала, что другой реакции ждать от него и не стоило… Зачем она ему теперь такая нужна? Грязная, попользованная другим мужчиной… И она не обижалась, сознавая свою долю вины в произошедшем, свою физическую и моральную ущербность… Только предательское сердце всё равно замирало каждый раз стоило только девушке подумать о любимом. Она безумно тосковала по нему и отчаянно нуждалась в его поддержке. Казалось, что одним своим присутствием мужчина сможет вселить в неё веру в лучшее, сильными руками развеяв все мрачные тучи, что сгустились над ней.

Поля только однажды спросила об Андрее у деда, но тот лишь стыдливо отвел глаза в сторону и сказал, что, посчитав свою задачу выполненной, Смолкин вернулся к прежней жизни, пожелав Полине скорейшего выздоровления. О том, как он отреагировал на новость о её похищении, ждал ли её освобождения, Полина не стала спрашивать, боясь услышать ответ. Андрей ведь так и не признался ей тогда в любви, и это многое объясняло.

Выключив воду, девушка выбралась из ванны, с огромным трудом натянула на мокрое тело халат и побрела в свою комнату. Там, проигнорировав ароматную чашку приготовленного дедом чая, Поля улеглась на кровать и уставилась в стену, рассматривая незамысловатый узор обоев. Она боялась закрыть глаза, боялась заснуть. Казалось, что воспоминания об Одноухом ублюдке только и ждут этого, чтобы пробраться в её сон и терзать и без того измученную душу…

Андрей расхаживал по своей квартире словно разъяренный лев, запертый в клетке жестоким укротителем. В руках он сжимал свой многострадальный телефон, выплескивая на него накопившийся гнев и раздражение. Прошло уже пять дней с тех пор, как он в последний раз видел Полину. Это были самые долгие, самые мучительные дни в его жизни, если не считать тех часов, что любимая провела в руках похитителей. Каждый день Смолкин звонил Гусеву, чтобы узнать, как себя чувствует его девочка, как идет её восстановление, а самое главное, чтобы дать понять старому ворчуну, что он ни за что не отступится от неё, как бы тот не пугал его тюрьмой.

В первый день Григорий Вениаминович сдержанно рассказал о состоянии внучки и дал понять Андрею, что он — не желательный гость в их доме. На второй — выбранил мужчину и снова намекнул про срок за убийство того подонка, если Смолкин не оставит Полю в покое. На третий день — не взял трубку, пришлось звонить с номера Арчакова, который с недовольным видом наблюдал за трепыханиями подчиненного, в душе будучи согласным с Гусевым. На четвертый день Андрей позвонил с нового номера, не решаясь больше впутывать босса в свои разборки. Гусев орал, грозил всеми карами небесными, твердил, что он загубил жизнь его внучке, которая никак не может оправиться от такого потрясения. Андрей весь извелся, тревожась за Полину, и был готов сорваться к ней в любой момент.

Сегодня история повторилась: многочисленные звонки остались без ответа — видно, генерал-майор решил игнорировать их.

В этот момент раздалась трель дверного звонка, и Смолкин, бросив гаджет на оттоманку, устало побрел встречать гостя. На пороге Арчаков с кем-то увлеченно общался по телефону и, перехватив взгляд Андрея, дал знак, что ему требуется ещё пару минут. Мужчина отступил, пропуская Илью в квартиру, и направился на кухню, чтобы приготовить кофе. Это будет его первая еда за сегодня, если не считать четверть выкуренной пачки сигарет.

Краем уха мужчина улавливал напряженные ноты в голосе босса, который то обсуждал условия какой-то очередной сделки, то выслушивал длинные излияния своего собеседника, прерывая его только, чтобы высказать сочувствие и понимание по поводу трудностей последнего. Когда разговор закончился, Арчаков уселся за барную стойку, придвинул к себе чашку с ароматным напитком и как-то странно посмотрел на Андрея. И в груди того заворочалось недоброе предчувствие.

— Что? — спросил он чуть хрипловатым голосом, но Илья молчал, словно обдумывая, что именно сказать мужчине.

— Кто это был? — снова задал вопрос Смолкин, а затем в голове мелькнула догадка. — Гусев? Это бы он? Что он говорил? Что-то с Полей?

Илья помолчал ещё мгновение, а потом нехотя начал рассказ.

— Я позвонил Григорию Вениаминовичу по делу, но тот совсем в расстроенных чувствах и хоть пытался держать лицо, всё же не смог промолчать… Сегодня он вернулся с работы на обед и застал Полину в окне…

Услышав эти слова, Андрей вскочил с места, опрокидывая под собой стул, и метнулся в прихожую, собирая ключи от машины, бумажник, телефон.

Арчаков застыл в дверном проеме и продолжил говорить:

— Кажется, девушка так и не пережила произошедшего с ней кошмара, Гусев пытается подключить психолога, но она не идет на контакт.

Больше ничего не слушая, Андрей выбежал из квартиры, думая только о том, чтобы успеть к любимой, чтобы поскорее оказать рядом, чтобы помочь, удержать от глупости, чтобы обнять и никогда больше не отпускать от себя.