Твой сладкий поцелуй

Глава 13

В этот вечер Мария легла спать поздно. Ей было тошно в своей комнате, поэтому она ждала вечера, пока совсем не выбьется из сил. Теперь она ненавидела свою спальню, место, где она отдала свое глупое, наивное сердце лжецу, обнажила свою душу перед обыкновенным мерзавцем, у которого никогда не могло быть ни малейшей возможности жениться на ней. Неудивительно, что он все делал тайком! Отец натравил бы на него собак за то, что он приблизился к ней. Ей следовало думать, прежде чем доверять человеку, который пробрался в ее комнату… взобравшись по стене высотой тридцать футов… в полночь!

Она отпустила зевающую прислугу; сегодня ей никто не нужен. И уж конечно Гарри. Хам! Ничтожество! Она называла его всеми плохими словами, которые смогла придумать, хотя сердце в груди отзывалось болью.

Тяжело вздохнув, Мария улеглась в кровать и повернулась спиной к окнам. Если бы не было так жарко, она бы их закрыла. Ей хотелось, чтобы сейчас была зима. И чтобы окна ее спальни выходили на улицу. Ей хотелось, чтобы в садах никогда не рос плющ. Ну почему не могли вместо него посадить вьющиеся кусты роз с множеством шипов? Это остановило бы любого мошенника, попытавшегося нарушить ее покой.

И все же… Мария немного пошмыгала носом, потом провела рукой по лицу. Нельзя сваливать всю вину только на Гарри. В ту первую ночь, когда он появился у ее окна, она сама разрешила ему войти. Когда он уходил, это она попросила его прийти снова. Если он проявлял чрезмерную самонадеянность, то она виновата, что принимала и даже поощряла ухаживания с его стороны. Если бы она вела себя осмотрительно, как и полагается молодой леди, ничего бы не случилось.

И что, это сделало бы ее счастливой? Было бы ей лучше, если бы она не узнала Гарри? Может быть, она встретила бы кого-то еще, более подходящего — просто интересного и обаятельного человека… А может быть — нет. В конце концов, она поговорила едва ли не с каждым джентльменом в Лондоне, пока искала Гарри, и многие из них приходили к ней с визитом. Но ни один не привлек ее внимания настолько, насколько это удалось Гарри. Мария опять тяжело вздохнула и попыталась занять удобное положение в кровати. Она подозревала, что глубоко в душе она всегда будет хранить воспоминания о таинственном и романтическом поклоннике. Если бы только…

Она села в кровати и в сильном раздражении ударила рукой по подушке, которая сегодня была ужасно неудобной. Потом Мария опять легла на спину и закрыла глаза, решительно настроившись не открывать их до самого утра. Из-под закрытых ресниц выкатилась слеза и потекла по щеке. Хотелось поскорее уснуть. Наконец, когда совсем стемнело, она провалилась в сон.

Гарри растворился в тени изгороди, которая окружала парк вокруг дома Марии. Он не должен был здесь находиться. Это могло только ухудшить ситуацию — либо для нее, либо для него, а, скорее всего для них обоих. И все-таки он оказался здесь, не послушав голос разума.

Как обычно, парк был пустынным. Гарри никогда не сталкивался ни с садовником, ни с другой прислугой, а ворота сюда мог открыть любой ребенок. Для человека, жизнь которого находится в опасности, Донкастер, похоже, не догадывался, как легко кто-то может пробраться в его парк, взобраться по стене дома и… безнадежно влюбиться в его дочь. Гарри нахмурился. Это он — глупец, а не Донкастер.

Ладно, мрачно решил Гарри. Взявшись за гуж, не говори, что не дюж. Он не перестанет думать о ней, пока не посмотрит на нее в последний раз. Он должен увидеть, как она задирает нос перед скромным секретарем, и услышать от нее жестокую отставку человеку, у которого нет ни титула, ни состояния. Как только он собственной персоной почувствует ее презрение, возможно, он избавится от сумасшествия, которое овладело им, когда он впервые увидел Марию. По крайней мере, ему не надо будет больше обманывать самого себя.

Гарри проскользнул через окно, приготовившись к визгу, проклятиям и приказу покинуть комнату. В спальне было тихо. Очевидно, Мария не ждала его, как было однажды. Наверное, так лучше, тихо вздохнув, подумал Гарри. Когда глаза немного привыкли к темноте, он сделал шаг в глубь комнаты.

— Мария? — прошептал он.

Ответа не последовало, и тогда Гарри увидел, что она спит. Простыни сбились, и он увидел обнаженные до колен ноги, Мария лежала на боку, лицом к нему, подложив одну руку под щеку. Что-то сжалось в сердце Гарри. Она выглядела такой усталой, и на мгновение он подумал, что должен оставить ее в покое.

Но это только продлит мучения. Мария не должна упустить шанс сказать ему, насколько он отвратителен. И он заслуживает услышать такое про себя, потому что с самого начала знал, что у них нет будущего. Он знал, но эгоистично возвращался снова и снова, позволяя ей поверить в ложь, потому что… Гарри выругался про себя. Он позволил ей сделать это, потому что сам тоже хотел верить.

Хотел… Однако это никак не оправдывает его действий.

Гарри тихо пересек комнату. Сегодня была полная луна, небо — совершенно безоблачное, серебряный свет заливал спальню, позволяя увидеть роскошную обстановку лучше, чем прежде. В душе Гарри с издевкой посмеялся над собой. Неужели он поверил, пусть на мгновение, что может соединить свою судьбу с девушкой, которая живет в таком богатстве? Он никогда не сможет обеспечить ей такой комфорт, такую роскошь, глупо даже мечтать об этом. Такие, как леди Мария, не выходят замуж за глупцов.

У ее кровати Гарри остановился, наблюдая за ней спящей. Боже мой, она была самой прекрасной женщиной, которую он когда-либо видел! Гарри потянулся и приподнял с подушки прядь волос, позволив шелковистому локону проскользнуть сквозь пальцы. Под ее щекой подушка казалась влажной. Она плакала — из-за него. Да он просто идиот, что однажды заговорил с ней. Брандон был прав с самого начала: эта девушка не для него.

— Мария. — Гарри опустился на одно колено рядом с ее кроватью, надеясь, что, проснувшись, она не завизжит и не выцарапает ему глаза. Она даже не пошевелилась.

— Мария. — Гарри тронул ее за плечо. У нее дрогнули ресницы, но глаза оставались закрытыми. — Проснись, Мария. — Она наморщила нос, между бровями залегла складка, словно ее раздражало, что кто-то потревожил ее покой. Гарри улыбнулся. — Прости меня, любовь моя, — прошептал он и дотронулся до ее щеки. Его пальцы едва касались нежной кожи, и он почувствовал весь ужас своего безрассудного поведения.

Мария медленно открыла глаза, пару раз моргнула ресницами, но не двигалась.

— Гарри? — хрипло пробормотала она.

— Да. — Он отдернул руку от ее щеки.

— О, Гарри! — Мария потянулась вперед, чтобы обнять его и притянуть поближе к себе. Оказавшись застигнутым врасплох и прижатым к краю кровати, Гарри обнял ее в ответ. — Я так рада, что ты пришел!

Гарри замер. Она действительно проснулась? Ведь он ожидал совсем другого приема.

— Я соскучилась, — выдохнула ему в плечо Мария. Гарри понимал, что ведет себя неправильно, но от этих ее слов сердце встрепенулось в груди. Он прижался щекой к ее шелковистым волосам и вдохнул запах теплой, желанной женщины, все еще надеясь, что есть какой-то способ…

Нет, никакого способа нет. Он снял со своей шеи ее руки и отодвинулся, чтобы смотреть прямо на нее.

— Ты не должна этого делать. Я пришел, чтобы ты смогла задать мне хорошую трепку.

— Но почему? — Мария непонимающе моргала глазами. — Я, конечно, была ужасно удивлена там, у леди Плимптон. Я искала тебя повсюду и потом просто не знала, что сказать, когда ты оказался прямо передо мной. Поэтому я набросилась на тебя и настаивала, чтобы ты вел себя, как будто мы — старые знакомые, но это было ужасно неправильно…

Гарри сощурил глаза. Все это подозрительно смахивало на извинение, но это ведь он должен каяться.

— …потом подошел мистер Крейн, и я совсем растерялась. Мне хотелось, чтобы он ушел. К сожалению, Джоан не оказалось рядом, чтобы отвлечь его. Я так расстроилась, что просто отправилась домой. Но я думала об этом весь вечер и только теперь, пока спала, кажется, поняла…

— Мария, о чем ты говоришь сейчас? — прервал ее Гарри.

— Я поняла, почему ты работаешь у лорда Крейна. — Она улыбалась, у нее светилось лицо, а Гарри мог только безмолвно смотреть на нее. — Это же здорово! Знаешь, ты не первый, младший брат матери тоже некоторое время работал секретарем, я совсем забыла об этом, а потом перешел в парламент…

Мария замолчала на полуслове. Он, наверное, каким-то шумом или движением спугнул ее мысли. Она считает его чьим-то младшим сыном и по-прежнему джентльменом.

— Что? — прошептала тревожно Мария. Гарри медленно покачал головой.

— Но… но так должно быть, — дрожащим голосом сказала Мария. — Младшие сыновья работают в качестве секретарей, особенно с такими людьми, как лорд Крейн. Это такая хорошая возможность.

Гарри сел на корточки, его наполнило смутное чувство досады. Вряд ли он мог обвинять ее за желание или ожидание того, что он все-таки является джентльменом. В жизни ее окружают только люди из хорошего общества. Но ведь он знал с самого начала, что таковым не является, и, несмотря на это, все время позволял ей думать, что он — джентльмен. Гарри знал, даже если не признавался себе в этом, что хотел ей нравиться, и знал, что она никогда бы не заговорила с ним, если бы не была увлечена. Это — заслуженная награда, с горечью подумал Гарри.

Он вдруг рассердился. Рассердился на нее за то, что она так настойчиво старалась подогнать его под свои стандарты. Рассердился на себя за то, что так безрассудно хотел ее, что вынужден, был прибегнуть к обману. Мария — состоятельная, утонченная леди, рожденная для кого-то из сословия пэров. Он — никто, обычный актер, выполняющий роль тайного агента с надеждой на что-то большее, но все равно ей он никак не пара.

Гарри вскочил на ноги и отошел от кровати, стараясь подавить возмущение и гнев и понимая, что они оба страдают в сложившейся ситуации. Мария не виновата в том, что родилась в знатной и богатой семье, а он — в бедной и простой. По крайней мере, она не притворялась, что не является богатой.

Мария правильно истолковала его поведение сейчас.

— Нет, — выдохнула она через минуту. — Я не верю. Ты… Ты должен быть джентльменом. Ты — младший сын графа, или виконта, или пусть даже адвоката…

— Нет, — коротко оборвал ее Гарри. — Нет, Мария, это не так.

Наступила ужасная тишина. Гарри нахмурился, ему очень хотелось ответить ей утвердительно. Но его отец был актером, дед — моряком. Он вовсе не был джентльменом.

— Но это ужасно несправедливо! — взорвалась Мария, стукнув рукой по подушке.

— Что именно? — раскачиваясь на каблуках, поинтересовался Гарри. «Кроме того факта, что я влюбился в тебя и не могу жениться на тебе…»

— Несправедливо, что ты должен скрываясь, тайком видеть меня, а такие глупые и скучные люди, как мистер Крейн, могут приходить ко мне и сидеть рядом целыми днями. И все почему, спрашивается? Потому что его дядя — лорд! Только потому, что однажды он получит титул, он может говорить с любой женщиной, которую выберет. А я должна сидеть и ждать, пока достойный и приятный мужчина найдет меня. Какая несправедливость быть женщиной!

Гнев Гарри моментально испарился, он тихо рассмеялся:

— Возможно, но ты тут ничего не сможешь изменить. Мария скривила губы и опять хлопнула по подушке, но на этот раз без особой силы. Ее темные волосы выбились из косы и упали налицо, скрывая его. Гарри сделал глубокий вдох, потом устало произнес:

— Я пришел извиниться…

— Как ты попал к нам на бал? — требовательно спросила Мария. Гарри напрягся. — Секретари не ходят по балам. Их просто не приглашают. Лорд Крейн никогда не возьмет тебя с собой, во всяком случае, на бал к моей матери.

— Может быть, я прокрался тайком, — уклонился от прямого ответа Гарри.

— Но ты бы выделялся среди других. Никто тебя не знает, а на балу моей матери все знают друг друга или, по крайней мере, друг о друге. А если ты прокрался тайком, то почему? Чего ты хотел добиться?

На языке у Гарри вертелась правдоподобная история; на каждый свой шаг у него была заранее подготовленная легенда. Что-то могло пойти не так, как задумано, люди могут ошибаться. В любой момент его могли схватить или заподозрить. Но он уже и так достаточно много наврал Марии. И хотя это противоречило всему тому, что ему нужно было делать, Гарри подумал, что будет лучше сказать ей что-то похожее на правду, чтобы только удержать ее от попытки докопаться до истины самой.

— Ты должна мне верить, — начал Гарри. — Клянусь, у меня была благородная цель. Я не преследовал личной выгоды и не сделал ничего, чтобы навредить твоей семье или кому-то из гостей. Но я не могу подробно рассказать тебе, почему я там оказался.

С каждым его, словом у Марии все больше округлялись глаза. Некоторое время она молчала. — Это опасно? — прошептала она, наконец. Гарри оставил вопрос без ответа.

— Я… Я никому не расскажу! — приглушенно проговорила Мария. — Я не хочу навредить тебе…

— Я не могу приходить к тебе. Не смею. И ты не должна заговаривать со мной, если мы встретимся где-то. — Гарри шагнул к ее кровати и, не раздумывая, взял ее за руку. — Обещай мне, Мария.

— Хорошо, — едва слышно откликнулась девушка. — Но когда ты будешь… свободен? — Гарри застыл. — Когда ты сможешь прийти ко мне снова? Не говори, что не придешь. Только не ночью, а днем, под своим именем. — Гарри стал отрицательно качать головой, но Мария обхватила руками его лицо, не давая ему сказать. — Ты должен, — умоляла она. — Пожалуйста! Я дам тебе слово, только если ты пообещаешь мне, что, придешь!

Ее лицо было так близко, ее глаза так блестели в серебристом свете луны, ее губы были так соблазнительны, что Гарри услышал свой ответ, прежде чем успел подумать о чем-то:

— Я постараюсь…

Отказываясь думать о том, что он делает, Гарри потянул ее к себе. Она прильнула к нему без колебаний, обвила руками его шею и уткнулась головой в плечо. Она была словно специально создана для него, так замечательно их тела подходили друг другу. Несколько мгновений Гарри просто удерживал ее в своих объятиях. Мария была теплой и мягкой, ее волосы пахли весенними цветами, а щека касалась его щеки как тончайший шелк. Гарри закрыл глаза и подумал, что мог бы продать душу, чтобы только остаться с ней.

Но даже этой сделки будет недостаточно — ни в глазах ее отца, ни в глазах общества, ни даже в ее собственных глазах, если она узнает, кто он такой на самом деле. Поэтому Гарри осторожно посадил ее на кровать.

— До свидания.

— Когда, Гарри? — прошептала Мария. — Когда ты придешь опять? Я не вынесу, если ты мне не пообещаешь…

— Не знаю…

Гарри чувствовал, что этот ответ расстроил Марию, но она промолчала. Может быть, догадывалась, что он не может говорить ей правду. Ведь он не надеялся, что ее родители когда-нибудь примут его, независимо оттого, что он ей пообещает.

— Почему… Почему ты подошел ко мне?

— О чем ты? — нахмурился Гарри.

— Помнишь вечер на балу у моих родителей, когда ты был на балконе, а я вышла подышать воздухом… Первый раз. И почему ты приходил ко мне потом?

Гарри, все еще хмурясь, быстро соображал. Что он, черт возьми, должен ответить?

— Это, случайно, не из-за моей семьи? — продолжала Мария.

Ее предположение было абсолютно абсурдным, Гарри едва не засмеялся. Если уж на то пошло, он приходил, нисколько не думая о ее семье. Отец Марии мог бросить его в тюрьму за это. Но потом он вспомнил, что она сказала в тот вечер на балконе, и все понял. Ему стало обидно, что она приняла его за жадного, помешанного на деньгах поклонника, но ей, должно быть, встречались такие. Вряд ли он имел право обвинять Марию за подобные сомнения после того, как отказался рассказать о себе и о своем занятии.

— Нет.

— Точно? — Эти слова прозвучали почти как обвинение, и только лишний раз напомнили Гарри, как они далеки друг от друга.

— Нет, — резко повторил он.

— Ты же знаешь, в этом нет ничего необычного, — продолжала Мария, не в силах остановиться. — Мой отец — очень важная персона. Жениться на мне — огромная выгода для такого человека, как ты.

Как только эти слова сорвались с ее губ, Мария захотела вернуть их обратно. Она была так взволнована и сбита с толку сегодня, что, похоже, уже не могла контролировать свои чувства. Вся горечь от мысли о том, что Гарри — всего лишь один из тех, кто хочет жениться на ней из-за денег и положения ее семьи в обществе, снова всколыхнулась внутри. В голове стучали слова Джоан: «Как будто у него был какой-то шанс быть принятым… ты должна радоваться, что раскусила его…» Ее обуяла внезапная радость, когда она подумала, что распознала его замысел, потом последовало его резкое опровержение, и Мария уже была не в состоянии усмирить свои эмоции или придержать язык, вот и сболтнула.

— Я не то хотела сказать, — поспешно, проговорила она, но Гарри уже отвернулся.

— Нет, ты права. — Его голос звучал тихо и сдержанно. — В таком браке выгода целиком принадлежала бы мне. Но я уверяю тебя, что ни разу не подумал о какой-то выгоде, когда разговаривал с тобой. Извини, конечно. — Не оглядываясь, он направился к окну.

Мария соскочила с кровати и побежала за ним следом.

— Прости меня, Гарри! Я сказала глупость, потому что никогда не считала тебя похожим на этих бестолковых идиотов и щеголей, которые приходят ко мне, но… — Мария замолчала, заламывая руки, когда Гарри оперся руками о подоконник и оглянулся через плечо. — Я просто хочу знать, — отчаянно продолжала Мария, — почему ты проскальзывал в мою комнату, если даже не надеялся на серьезные отношения?

Несколько мгновений Гарри просто молчал, мрачно глядя на Марию. Лунный свет окрасил его фигуру в серебристо-черный цвет, словно обозначил грань между реальностью и фантазией. Если бы только он объяснил… Мария считала, что сможет вынести почти все и столько, сколько нужно, если он скажет ей правду…

Медленно, словно принимая осмотрительное решение, Гарри повернулся.

— Потому что ты — самое прекрасное создание, которое мне приходилось видеть, — хриплым шепотом произнес он. Его взгляд прожигал Марию насквозь. — Потому что твой голос звучит в моих снах каждую ночь, и я боюсь, что сойду с ума от этого. Потому что я лучше буду видеть тебя вот так, эти несколько тайных мгновений, зная, что у меня нет надежды на большее, чем не видеть тебя совсем. Почему? Потому что я ничего не могу поделать с собой, Мария, хотя знаю, что должен прекратить все это.

Мария почувствовала, как к горлу подступили слезы. Почему? Ну почему он не может быть тем, кого примут ее родители? Гарри, может, и не умрет из-за разбитого сердца, а вот она вполне может.

— Как ты смеешь… — У Марии дрожал голос. — Как ты смеешь приходить и ласкать меня…

— Ты не имеешь ни малейшего представления о том, что это значит, — нервно расхохотался Гарри.

— Имею, — взорвалась Мария, не осознавая, что ее голос прозвучал довольно громко. — Я знаю, и ты…

Сделав два больших шага, Гарри оказался с ней рядом.

— Знаешь? — хрипло прошептал он, обхватив ее руками и немного встряхнув. — Ты знаешь, что я больше всего на свете желаю сделать с тобой?

— Что? — потребовала ответа Мария. — Еще больше мучить меня? И как ты будешь это делать?

Вместо ответа он развернул ее спиной и прижал к себе.

— Я очень хочу каждую ночь вот так держать тебя, — прошептал он, обжигая горячим дыханием ее ухо.

Мария, пораженная его словами, застыла на месте. Она не могла поверить, что он так грубо схватил ее, и все же… Словно какой-то сложный узелок боли развязался внутри от удовольствия, когда ее тело почти бессознательно прильнуло к телу Гарри.

— Я страстно хочу прикасаться к тебе. — Гарри легко дотронулся пальцами до ее щеки, провел линию до подбородка и остановился на шее. Мария вздрогнула. — Я страстно хочу целовать тебя, каждый дюйм твоего тела. — С этими словами Гарри прижался губами к ее шее, лишив всякой возможности протестовать.

Мария никогда не подозревала, что мужчина может быть таким огромным. Он словно укутал ее в свои объятия и даже показался намного выше и крупнее, чем прежде. Его губы путешествовали по ее шее, вызывая легкое покалывание кожи и жар во всем теле, его руки прикасались сначала к плечам, потом спустились к груди, коснулись изгиба талии и живота. Мария задохнулась от волнения, у нее подгибались колени, и, чтобы удержать равновесие, она уцепилась за Гарри.

А он словно чувствовал ее состояние… Он стиснул ее в своих объятиях и прижал Марию к себе так сильно, что она почувствовала крепкие мышцы его тела и плотно прижатые бедра. На Марии был только халат, и тонкий батист не представлял собой серьезного барьера. Гарри был таким горячим, и, наверное, поэтому ей показалось, словно лихорадка охватила ее тело, когда его руки продолжили медленное путешествие по ее телу, пробуждая к жизни сильное и мощное влечение.

— Ты сводишь меня с ума, — прошептал Гарри, покрывая поцелуями ее плечо. Одним движением пальцев Гарри потянул ленточку, завязанную на горловине халата, и он легко соскользнул с плеча. Мария посмотрела вниз, испытав новый шок, и обнаружила, что его пальцы пробрались под халат. Если бы она могла сейчас говорить, она, конечно, приказала бы ему остановиться… Но она уже не могла ни дышать, ни двигаться, когда Гарри обхватил рукой ее грудь и коснулся пальцем соска. Она пыталась сказать его имя, но смогла только ловить воздух открытым ртом.

— Понимаешь? — выдохнул Гарри. — Теперь ты понимаешь, почему я вернулся? — Он крепко прижал к себе ее бедра, и она почувствовала его возбужденную плоть. Гарри ослабил объятия и поднял халат Марии.

На разгоряченной коже появилось ощущение прохлады. В смутном подсознании мелькнула мысль о том, что надо остановить это, но Гарри опять поцеловал ее плечо, и вместо протеста Мария прижалась к нему всем телом, не предпринимая ни малейшей попытки сопротивляться. Она поняла, почему молодых леди предупреждают не оставаться наедине с джентльменами; если бы девушки знали, что может случиться, они бы сто раз подумали.

О Боже! Его пальцы прошлись по бедру Марии, ладонь обожгла кожу. Мария выгнула спину, уцепившись за руку, обнимавшую ее талию, и уперлась ногами в ковер, чтобы устоять перед его прикосновениями. Лихорадочный жар охватил низ живота, волна чувственного наслаждения прокатилась по всему телу. Мария покорно откинула голову на его плечо, колени ее подогнулись, и рука Гарри скользнула меж бедер.

— Я хочу, чтобы ты сгорала от желания, — пробормотал Гарри, обжигая горячим дыханием ее ухо, одновременно его рука продолжала исследовать жаркое лоно.

— Да… — простонала Мария, отметая ложную скромность или возмущение. До сих пор никому она не позволяла таких интимных ласк, но сейчас все тело ныло от безумного возбуждения. Кровь пульсировала в венах, пылая огнем. Она не знала, ни что думать об этой сладкой боли, зародившейся где-то внутри ее тела, ни что с ней делать, но она отчаянно хотела, чтобы Гарри показал ей.

— Нет. Пока нет, — прошептал Гарри, и в этот момент Мария ахнула от изумления: его длинные пальцы проникли внутрь ее лона. Она бесстыдно купалась в его самых смелых ласках, испытывая неземное наслаждение.

— Что… Что еще? — тихо прошелестел ее голос. Гарри лишь негромко рассмеялся в ответ и уткнулся в ее волосы, чтобы поцеловать нежную шею. Его губы заскользили вдоль шеи к плечам, он тихонько покусывал ее кожу. Одна рука продолжала ласкать жаркое лоно, а вторая накрыла грудь, сжав сосок большим и указательным пальцами. Мария почувствовала головокружение, когда ее бедра стали двигаться в такт с движениями его пальцев. Сердце колотилось так, словно хотело выпрыгнуть из груди. Мария пыталась оторваться от Гарри, желая восстановить дыхание и привести в порядок мысли. Но он не давал ей отступить ни на шаг.

— Ты уже чувствуешь это? — прошептал он, пока его пальцы продолжали доставлять ей сладостную муку. — Это жгучее желание внутри, которое грозит свести тебя с ума? Оно заставляет отбросить в сторону все правила приличия, любую крупицу здравого смысла и стеснения. И ты отдашь все, что у тебя есть, за шанс узнать, что будет дальше?

— Да… Нет… — Его чувственные умелые руки вели ее все дальше к сладостному мигу, и, не в силах больше собой владеть, она коротко вскрикнула, задохнувшись от пронзившего ее желания, в глазах заблестели слезы. — Я не могу, Гарри…

— Можешь. — Его дыхание было прерывистым. — Позволь себе…

— Нет… Да! — Мария вдруг замерла и напряглась. Волна неизвестных ей до этого момента ощущений накрыла ее с головой, все тело затрепетало от безумного желания, и она вскрикнула, хотя в последнюю секунду Гарри успел прикрыть ей рот рукой.

Мария осела в его руках. Если бы он не держал ее, она бы просто упала. Она была готова поклясться, что ее сердце остановилось на мгновение. Никогда в жизни она не чувствовала ничего подобного. Это всего лишь сон, сказала она себе, этого не может быть на самом деле… Мария уцепилась за руку Гарри, которая по-прежнему обнимала ее, и только с его помощью встала на ноги. Сейчас она была не в состоянии мыслить логически, чтобы спросить что-то, кроме одного-единственного вопроса:

— Когда ты придешь ко мне опять?

Гарри прижался губами к ее шее и почувствовал волнующий вкус ее кожи — горячей и влажной после утоленной страсти. Дрожащими руками Гарри привлек ее к себе, одна рука лежала у нее на груди, а вторая продолжала ласкать мягкие влажные завитки между ног. Страстный вскрик Марии звучал у него в ушах и вызвал болезненное напряжение плоти. То, как она возбудилась в его объятиях, будет изводить его всю оставшуюся жизнь. Гарри глубоко вдохнул легкий запах лаванды и почувствовал, как болит его сердце от жгучего желания обладать ею. Эта боль оказалась сильнее его физических мук.

— Я не могу, — прозвучал в тишине его ответ.