Твоя навсегда

Глава 16

– Тошно смотреть, мастер Хью, как вы млеете перед этой девицей, перед любовницей другого мужчины.

Джеймс бормотал как бы про себя, но так, чтобы его «случайно» было слышно. Клер враждебно взглянула на него. Хью же, нахмурившись, набросился на своего оруженосца:

– Тебе больше нечего делать?! Хватит болтать всякий вздор!

Джеймс сокрушенно покачал головой: – О да, я всегда могу заняться приготовлениями к нашим похоронам. Потому что именно этим кончится ваше помешательство… Хью сквозь зубы процедил:

– Еще поговоришь – и вылетишь со службы за дурной характер.

Джеймс презрительно фыркнул.

– Делайте что хотите, как всегда делали. Но есть ли где еще такой упрямый, безрассудный, беспечный… – Подойдя к столу, Джеймс взял чашку с чаем и блюдце, на котором лежал хлеб, и зашагал к двери.

– Ужин для леди можешь оставить, – сказал Хью, скрестив на груди руки.

– Я не хочу. – Клер невольно поморщилась. Хью молча пожал плечами.

– Некоторых приходится учить, раз не слушают, о чем их предупреждают, – заявил Джеймс, уже стоя в дверях. Бросив уничтожающий взгляд на Клер, он вышел из каюты.

Клер ожидала, что Хью разозлится, но он посмотрел на нее с жалобной улыбкой:

– Прошу прощения за Джеймса. Временами он становится слишком уж ревнив.

Клер уже имела опыт общения с неистово преданными слугами в лице ее дорогой Туиндл и посочувствовала Хью. А заодно стала меньше злиться на Джеймса за ту гору клеветы, что он нагромоздил.

– Моя старая нянька точно такая. Она обращается со мной, как будто мне все еще шесть лет. – Мысль о Туиндл вернула ее к Габби и Бет. Нельзя, чтобы они о ней беспокоились. Ни одной лишней секунды; Она просительно сказала: – Я должна как-то дать знать своим, что я жива и здорова.

Мгновение он пристально смотрел на нее. Потом коротко кивнул:

– Хорошо, если желаете. Однако перед тем, как кому-либо скажете хоть слово, вы должны сойти с корабля и надлежащим образом одеться.

Хью в задумчивости окинул взглядом каюту – внезапно он как бы отдалился от нее. Но Клер некогда было размышлять над причинами неожиданной перемены его настроения. Корабль резко качнулся, и к горлу ее тут же подступила тошнота. Клер ухватилась за спинку койки; она с ужасом наблюдала, как раскачивается под потолком фонарь. Казалось, качка снова усилилась. А ведь ей еще придется сходить с этого корабля. О Господи, об этом не хотелось даже думать!

– Одевайтесь, – сказал Хью, и на сей раз его слова прозвучали как приказ. Глядя на него и борясь с нарастающей дурнотой, Клер почувствовала, что он вдруг превратился в сурового незнакомца со стальными глазами. И она осознала, что почти ничего не знает об этом человеке – ничего, кроме того, что находится в полной его власти. Что бы он ни приказал ей, у нее не было выбора, приходилось подчиняться.

Взаимопонимание, которое, казалось, появилось между ними, было всего лишь иллюзией, созданной вынужденной близостью, и не следовало об этом забывать. Конечно же, па этого человека нельзя полагаться, и глупо надеяться, что он ей поверит.

– Если вы хотите, чтобы я оделась, вам придется выйти и оставить меня одну, – холодно проговорила она.

Хью мгновение колебался, потом пожал плечами и направился к двери.

– Только одевайтесь побыстрее, – бросил он через плечо. – Я скоро вернусь. Запритесь изнутри.

Клер кивнула. Едва он ушел, она бросилась к двери и заперла ее. Если даже никто ее не потревожит, с защелкой на двери ей будет гораздо спокойнее.

Уже закрывшись, Клер услышала голос Джеймса с другой стороны коридора. Должно быть, он возвращался, когда Хью вышел из каюты.

– Ваша девица дурачит вас, мастер Хью, как вы не видите? – Голос Джеймса был злобный и одновременно просительный. – Конечно, она красотка, но ведь речь идет о вашей жизни. И о моей тоже, между прочим.

– Не беспокойся, Джеймс. Поверь, она такая же Софи Тоубридж, как мы с тобой – сказал Хью.

– А… так она сумела все-таки вас убедить? Они отошли от каюты, и Клер уже не слышала их беды. Впрочем, это не имело значения, она поняла ситуацию: Хью ей верил, а Джеймс – нет, и он намеревался переспорить хозяина. Удастся ли ему это?

Однако времени на раздумья не было. Ей следовало побыстрее одеться. Она по-прежнему чувствовала себя больной – кружилась голова, подташнивало, подгибались колени. А ведь предстояло еще сойти с корабля…

Как приказал Хью прошедшей ночью, Джеймс поставил на пол возле шкафчика кувшин с водой и таз – с них она и начала. Возле таза лежала щетка для волос и несколько ее шпилек (видимо, Джеймс вынул их из одежды или подобрал с пола). При виде своих предметов туалета Клер невольно улыбнулась. Имелись также полотенце, мыло, зубной порошок и ручное зеркальце. Хотя мыло было самое простое, без всякого аромата, оно показалось ей лучше любых душистых кусков, которые она когда-либо держала в руках. А почистив зубы, Клер сразу же почувствовала себя значительно лучше. За отведенное ей время она ничего не могла сделать с волосами, поэтому просто расчесала их и собрала на затылке в пучок. После этого она кое-как оделась – швы корсета были еще сырые, как и подол нижней юбки, а также пышные рукава, но все же это было ее собственное платье.

Она еще боролась с проклятыми пуговицами на спине, когда послышался стук в дверь.

– Откройте, – приказал Хью.

Шлепая босиком к двери, Клер поняла, что не так уж жалеет, что не докончила с пуговицами; ей опять стало ужасно плохо, и она готова была сойти с корабля в не застегнутом платье, лишь бы поскорее оказаться на твердой земле.

Задвижка на двери показалась тяжелее, чем раньше. С каждой секундой тошнота подступала все ближе… Когда же Клер наконец отступила от двери и вошел Хью, она заметила, что фонарь раскачивается на цепи как бешеный.

– Мне надо побыстрее на берег, – пробормотала она, схватившись за дверной косяк; ей казалось, она вот-вот упадет.

– Вы позеленели. – Хью взглянул на нее с беспокойством. По крайней мере, у него хватило деликатности или ума не ухмыльнуться. – Что, еще не оделись? Корабль причаливает, потому и качка. Как только его привяжут, мы должны быть готовы к выходу. Позвольте я вам помогу.

Он обхватил ее за талию, и Клер с благодарностью прислонилась к нему и положила голову ему на плечо. Хью подвел ее к стулу, на котором стояли приготовленные Джеймсом туфли, и, убрав туфли, усадил свою пленницу на сиденье. Присев перед ней на корточки, он положил холодную босую ступню Клер себе на колено – она заметила, как плотно облегают черные бриджи его ногу, – и стал ее обувать. Очевидно, Джеймсу не удалось добыть для нее чулки, но Клер сейчас это не очень-то заботило; она чувствовала ужасную слабость, поэтому предоставила Хью делать с ней все, что тот захочет. Надев на ее босую ногу туфельку, он с ловкостью заправской горничной застегнул на щиколотке черную атласную пуговицу. Однако он ничуть не походил на горничную – при виде его длинных, сильных и очень мужских пальцев Клер вдруг почувствовала, что даже тошнота отступает.

«Но в постели, наверное, все мужчины одинаковы», – подумала она со вздохом.

Эта неожиданная мысль весьма шокировала ее. И еще больше ее шокировала другая мысль: она вдруг подумала о том, что, наверное, напрасно остановила Хью ночью, напрасно сказала «нет».

Но почему же она его остановила? Только потому, что она леди и замужняя женщина. Как ни странно, но сейчас ей эта причина показалась совершенно незначительной по сравнению с тем чувством, которое она испытывала при малейшем его прикосновении. У нее пересохло во рту, когда она наконец-то осознала, что желала его, что больше всего на свете хотела, чтобы он взял ее.

– Вы опять побледнели, – сказал Хью и нахмурился.

Под взглядом его серых глаз Клер едва не свалилась со стула. Она тут же напомнила себе, что он не мог знать, о чем она сейчас думала. Или мог? Нет-нет, конечно же он ничего не мог заподозрить. И вообще теперь ей следует подумать совсем о другом. Например, об этой сумасшедшей качке, от которой у нее в желудке все переворачивается.

– Мне нужно немедленно сойти с корабля, – проговорила Клер с отчаянием в голосе.

– Да, конечно. Потерпите еще немного. – Хью принялся надевать вторую туфлю.

Она смотрела на него с растущим ощущением собственного ничтожества. Хью действовал быстро и ловко, и она не знала, чувствовал ли он что-нибудь, кроме сострадания к ее бедственному положению. Обмотав ленточкой ее лодыжку, он завязал бантик. Всю жизнь она страдала от тошноты во время быстрого движения, но у всех ее страдания вызывали только раздражение; люди считали это проявлением слабости. Дэвид, например, был убежден: для того, чтобы во время долгого путешествия хорошо себя чувствовать, нужна всего лишь сила воли, вот и все. При их последней совместной поездке из Хейли-Касла в Лондон он велел кучеру погонять лошадей, нисколько не заботясь о тряске в карете, хотя к тому времени уже знал, что жене гарантирована тошнота. А когда ее действительно стошнило, муж сказал: «Ты мне отвратительна». При первой возможности он нанял себе лошадь, чтобы остаток пути проделать верхом. Это был последний раз, когда они вместе проводили время. После того дня он как будто забыл о ее существовании.

Иногда она гадала: сложилась бы их жизнь иначе, если бы в тот день ее не стошнило? Конечно, ответ мог быть только один – нет, ничего бы не изменилось. Но она все же гадала… До сих пор. А сейчас ей вдруг стало все равно.

– Ну вот. – Хью поставил ее ногу на пол и улыбнулся.

Она попыталась улыбнуться в ответ, но у нее ничего не получилось, Хью нахмурился и поднялся на ноги. Потом вдруг подхватил ее на руки, и Клер, вскрикнув от неожиданности, вцепилась пальцами в его плечи.

– Что вы?.. – пролепетала она. Теперь лицо его было совсем близко, и Клер, заглянув в серые глаза, внезапно почувствовала, что привлекательность этого мужчины опять вызывает в ней тревогу. К тому же у него были' такие широкие плечи, такие крепкие руки… Он нес ее к койке так, как будто она совершенно ничего не весила.

Если он и понял, какое впечатление на нее произвел, то ничем этого не выдал.

– Похоже, вам надо прилечь – Хью приблизился к койке и уложил Клер на матрас.

Как только голова ее коснулась подушки, он выпрямился и, посмотрев на нее с жалобной улыбкой, схватился за бок.

– Ребра болят? – спросила она и почувствовала угрызения совести, вспомнив о том, как ночью его ударила.

– Пустяки.

Он опустил руку и отвернулся. Клер закрыла глаза. Ей действительно надо было немного полежать, чтобы собраться с силами.

– Вот. – На лоб ей легла холодная влажная тряпка Клер открыла глаза и обнаружила, что над ней склоняется Хью, прижимающий колбу полотенце, сложенное аккуратным прямоугольником. Головокружение стало проходить, и Клер едва заметно улыбнулась.

– Спасибо, – сказала она. – Вот видите, я же говорила, что вы можете быть очень милым.

Он что-то пробурчал и присел на край койки.

– На вашем месте я бы на это не очень рассчитывал. – Их взгляды встретились, и Клер вдруг необыкновенно остро ощутила его близость. Он был так близко, что она видела короткий порез у него на подбородке, оставленный при бритье, и чувствовала исходивший от него запах мыла. – Думаю, вы могли бы повернуться, чтобы я застегнул на вашем платье пуговицы. Мы должны приготовиться к выходу.

– Вы не должны застегивать мне платье! – с возмущением воскликнула Клер.

Казалось, он удивился.

– Но почему?

– Потому, – твердо ответила она. Ее воспитание, ее понятия о приличиях буквально вопили: «Джентльмены никогда не застегивают дамам платья! Такого никогда не бывало!»

Он снова нахмурился:

– Опять это ваше «потому»? Позвольте вам сказать, моя девочка, еще немного – и вы доведете меня до безумия. А теперь не будьте смешной, поворачивайтесь, если только не хотите оставаться на корабле до седых волос.

Клер поняла, что придется подчиниться, и повернулась, придерживая влажную юбку. Он застегнул оставшиеся пуговицы так же ловко и проворно, как надевал на нее туфли. То, что мужчина застегивал ей платье, конечно же, шокировало; но с тех пор, как ее вытащили из кареты, произошло множество еще более шокирующих вещей, так что пуговицы – это сущая безделица. Как бы то ни было, Хью ей помог, и следовало быть благодарной за помощь.

– Вам лучше? – Он осторожно перевернул ее и заглянул ей в глаза.

– Нет. – Клер сказала это так убежденно, что он засмеялся. Она снова положила на лоб полотенце как единственную надежду на спасение, но оно уже согрелось и не принесло облегчения. Впрочем, сейчас она чувствовала себя уже не так плохо – просто боялась, что позывы тошноты снова вернутся.

– А выглядите вы гораздо лучше. Теперь на вашем не просто интересная бледность. А были белая, как брюхо змеи.

Она поморщилась:

– Льстец.

Он усмехнулся и добавил:

– Конечно, я хотел сказать – белая, как прекраснейшая из жемчужин. – Внезапно улыбка сползла с его лица, и он заявил: – Все, хватит болтать. Вы должны внимательно меня выслушать. Это очень важно.

Клер насторожилась, но тут же кивнула. Хью тотчас сунул руку в карман сюртука и вынул пистолет, держа так, чтобы ей было хорошо видно.

– Хочу отдать его вам. Хочу, чтобы вы его спрятали, а если что-нибудь случится, если кто-то попытается вас схватить или любым образом обидеть, то стреляйте. Не задумываясь. Вы попали в переделку более опасную, чем можете предположить, поэтому должны быть готовы при необходимости защищаться. И ради Бога, если на вас нападут, то на сей раз нажмите на курок. Предназначение оружия – обезвредить того, кто причиняет вам зло, так что стреляйте обязательно.

Клер смотрела на пистолете некоторым испугом. Он был очень похож на тот, который она направляла на Хью ночью. Да-да, это был тот самый пистолет, она узнала его по замысловатому узору на рукояти.

– Вам повезло, что я не последовала этому совету вчера. – Вспомнив вчерашнее фиаско, она нахмурилась. – Но если бы я даже нажала на курок, го ничего бы не получилось. Когда я в вас целилась, пистолет был не заряжен. А вы просто забавлялись, верно? Он криво усмехнулся:

– А сейчас заряжен. И прекрасно стреляет, поверьте. Я испытал его утром на палубе.

Короткий стук – дверь тотчас же открылась. В каюту вошел Джеймс с черным плащом, висевшим у него на руке. Заметив, что Клер лежит на койке, он остановился и вопросительно посмотрел на Хью.

– Достал? – спросил Хью.

– Да, достал. – Джеймс кивнул на плащ, подошел к койке и с осуждением посмотрел на Клер. Потом перевел взгляд на Хью. – Похоже, тот парень с туфлями тащит домой целый сундук подарков для своей девчонки. Этот плащ стоил вам полкроны.

Хью ухмыльнулся:

– Джеймс, ты неподражаем. Я понятия не имел, что среди множества твоих талантов также и умение покупать дамскую одежду.

Джеймс поморщился, изображая недовольство. Затем снова покосился на Клер и проворчал:

– Мы готовимся к выгрузке. Пора выходить.

– Да, да, выходим. – Хью передал Джеймсу пистолет и посмотрел на Клер: – Не бойся, ангелочек. Просто думай про твердую землю.

От такого проявления нежности Джеймс поперхнулся. Хью же, совершенно игнорируя своего оруженосца, снял с головы Клер полотенце, скомкал и швырнул в сторону умывальника. Потом взял ее за руку и поднял на ноги. У нее сразу же закружилась голова и заурчало в желудке, но она изо всех сил заставляла себя не поддаваться неприятным ощущениям. Мысль о твердой земле действовала лучше всякого лекарства. Если такова награда, то она еще немного потерпит.

– Нормально? – Хью все еще держал ее за руки стоя очень близко, он пристально смотрел ей в лицо, и ее согревало участие, которое она видела в его глазах.

Клер решительно кивнула.

– Храбрая девочка, – похвалил Хью и выпустил ее руки. Взяв у Джеймса плащ, он встряхнул его, накинул ей на плечи и завязал под подбородком, как ребенку Она заставила себя улыбнуться, и Хью, хохотнув, похлопал ее по щеке, чем ужасно возмутил Джеймса. В довершение всего он отобрал у слуги пистолет и отдал оружие Клер. – Держите у себя. Постарайтесь, чтобы никто его не видел.

Джеймс в крайней тревоге взглянул па хозяина:

– Мастер Хью, но она… – Бедняга в ужасе таращился на пистолет.

– На тот случай, если ей захочется кого-то из нас пристрелить, – с серьезнейшим видом пояснил Хью.

– Он шутит, – сказала Клер Джеймсу и, укоризненно посмотрев на Хью, запахнулась в плащ. Плащ был шерстяной и довольно плотный, с легким запахом пыли, что свидетельствовало о долгом пребывании в сундуке Он был сшит на более крупную женщину, но в нынешних условиях это даже хорошо – полы плаща будут прикрывать пистолет, который она собиралась держать в руке, прижимая к боку. Если Хью считает, что ей надо вооружиться, она будет хоть всю жизнь держаться за пистолет. Со вчерашнего дня она хорошо усвоила: повсюду можно наткнуться на врагов. – Я леди Клер Лайнс, – заявила она, обращаясь к Джеймсу. – Это правда, я клянусь. Вы не должны меня бояться.

Глаза Хью блеснули весельем.

– Вам его не убедить, ему за каждой дверью мерещится бедствие. – Он накинул ей на голову капюшон и поправил его так, чтобы лица не было видно. Она взглянула на него вопросительно, и он сказал: – Вы слишком красивая, детка. Не стоит привлекать к себе внимание.

Джеймс нахмурился, но не произнес ни слова.

– Спасибо за плащ, – сказала ему Клер, когда Хью отошел от них. Она улыбнулась, надеясь, что Джеймс все-таки смягчится. – И за туфли спасибо. Вы очень добры, вы столько из-за меня беспокоились…

– Я делал это не для вас. – Джеймс кивнул на Хью; тот, стоя под фонарем, проверял порох во втором пистолете. – Он сказал достать все, чего вам не хватает, я и достал. – Джеймс посмотрел на Клер с явным подозрением. – Прямо скажу вам, мисс: если бы не он, вы бы уже умерли. Вы обязаны ему жизнью. Надеюсь, вы будете это помнить.

Ошеломленная словами слуги, Клер не нашлась с ответом. Но тут к ним подошел Хью и распорядился:

– Все, пошли. Надо сойти с корабля по возможности быстро и тихо.

Джеймс выдернул из шкафа две сумки и закинул их на плечо.

– Вы думаете, будут трудности? Хью пожал плечами:

– Кто знает? Клер, держитесь между Джеймсом и мной.

Хью назвал пленницу ее настоящим именем, и у нее перехватило дыхание. Потом она улыбнулась такой чарующей улыбкой, что он невольно улыбнулся ей в ответ. Джеймс же наблюдал за ними с таким выражением, будто проглотил пригоршню соли. Взяв Клер за руку, Хью повел ее к двери. Через несколько секунд они уже шли мимо матросов, тащивших на палубу разные грузы.