Твоя навсегда

Глава 26

– Она потрясающе выглядит, правда? Знакомый голос заставил Хью бросить взгляд через плечо. Рядом стоял его кузен Дэвид; судя по шляпе и тросточке, он собирался уходить. Хью только что вернулся домой после бурно проведенного дня, включавшего далеко не случайную встречу с управляющим. Время было предобеденное, наследующий день после бала; Хью задержался в мраморном холле Ричмонд-Хауса и, услышав голос Клер, взбежал по лестнице. Через распахнутую дверь гостиной он увидел, что Клер прощается с последней группой дневных посетителей. Ее сестра тоже была там; гостями же были веселые молодые дамы со своими мамашами.

Но он видел одну лишь Клер, как всегда, головокружительно красивую; на ней было белое муслиновое платье, подвязанное под грудью голубой лентой; волосы эбонитовыми кольцами падали на плечи и спину. Он подумал: невероятно, но в облике светской дамы она так же очаровательна, как тогда, когда была взлохмаченной мегерой с глазами сирены.

«К чертям маленькую ведьму», – подумал он, чувствуя, как каменеет тело, а сердце ускоряет ритм. Он не собирался снова попасть под ее чары, которыми она намеренно его соблазняла, но это произошло. Поэтому Хью злился и чувствовал себя брошенным. Умом он понимал, что она имеет полное право не вступать с ним в любовную связь, и даже салютовал ее чести и морали, приведшим к такому решению. Но сердцем чувствовал, что она уже принадлежит ему, и посылал к черту все препятствия, которые воздвигала перед ним судьба.

После краха русской кампании французскую армию охватили и разброд, и замешательство, Бонапарту пришлось сменить Париж на Мейнц, что, в свою очередь, положило конец последнему заданию Хью и дало ему возможность подать прошение об отставке. Оно было удовлетворено, но состояние дел на континенте ухудшалось, и Хью понимал, что его могут в любой момент призвать обратно. Так что его пребывание в Англии было временным, хоть и длительным, и он посвятил его проверке своих имений и кое-каким делам. Время у него было, потому что Клер, к счастью, отказалась продолжить их отношения. Глупо было бы за ней гоняться, как и твердил ему Джеймс с того момента, как узнал о возвращении в Англию. Хотя ее решение, мягко говоря, не радовало, но оказалось большой удачей. Мудрый человек поблагодарил бы ее за благоразумие. В теперешних обстоятельствах их отношения, пусть бы и временные, могли оказаться бомбой, готовой разорваться в любой момент.

Хью понимал, что заманить ее в свои объятия будет не слишком трудно. Сколько бы она ни противилась, он достаточно повидал женщин на своем веку и понимал, что ее влечет к нему не меньше, чем его к ней. Но хотя более искушенные дамы с должной осторожностью предавались незаконной любви во многих великосветских спальнях Лондона, Клер была не из их числа. Она чуть старше неопытной девушки, и соблазнить ее значило бы вызвать ярость мужа и осуждение семейства, а падкие на скандалы лондонские сплетники не замедлили бы обрушить позор на его голову.

Хью это понимал и признавал, хотя и неохотно. В конце концов он решил, что, возможно, сумеет избавиться от влечения к этой женщине, если заведет любовницу. Действительно, почему бы и нет? Ведь в Лондоне есть множество других выдающихся красоток, которые не так привередливы. Разумный человек без труда найдет себе такую.

– О, не бойся, – продолжал Дэвид, – можешь пожирать мою жену влюбленными очами с моего благословения. Она красавица, но я уже испил ее нектар и перелетел на более свежие цветочки. Не сомневаюсь, что ты меня понимаешь. Так уж устроен мир. – Дэвид смотрел на него с интересом, и Хью понял, что он действительно смотрел на жену кузена с восхищением. Что ж, ничего удивительного, на Клер любой мужчина должен смотреть с восхищением.

– Как скажешь, – отозвался Хью, с трудом изобразив безразличие.

После того, что сказал Дэвид, ему захотелось схватить кузена за горло и трясти до бесчувствия. Исчезли последние остатки вины за то, что он переспал с его женой. Вкупе с тем, что Клер рассказала об их браке, Дэвид подтвердил, что нет союза, который он, Хью, мог бы разрушить. Кузен относился к жене не только без симпатии, но даже без уважения, для него она потеряла цену, как только он ее завоевал. Хью не особенно этому удивился. Он был старше Дэвида на шесть лет, и в детстве они не дружили, а вот в последующие годы Дэвид не раз совершал набеги на герцогское имущество. Хью достаточно хорошо его знал и возмутился, услышав от Клер имя ее мужа. При всей своей ангельской внешности Дэвид был расчетливым и жестоким. Животные разбегались с его пути, слуги покидали его через несколько месяцев, а друзей он выбирал только тех, которые могли быть ему полезны. А сегодня Хью обнаружил, что кузен прибавил к списку своих пороков еще и супружескую неверность и что имелась одна тема, которую им следовало обсудить.

Старательно выбросив из головы все, что касалось Клер, Хью снова посмотрел на кузена:

– Удели мне минутку, я хочу тебе кое-что сказать.

– Ах, чувствую, неизбежна нотация от могущественного герцога. – Дэвид улыбнулся и покачал головой: – Извини, кузен, но я спешу в «Уайте». Я обещал Хейзелдену.

– Я уверен, что ты имеешь представление о том, что мы должны обсудить, так что отказ не принимается. Во всяком случае, ты не должен разочаровывать друга. Это не займёт много времени.

– Ах, герцог, как приятно снова видеть вас в Лондоне! Хочу познакомить вас со своей дочерью Гарриет. Только не говорите, что вы меня не помните. Я леди Лэнгфорд.

Хью вздрогнул от неожиданности. Стоявшая перед ним толстая дама казалась смутно знакомой, очевидно, она только что вышла из гостиной, и теперь к ним уже подходила ее дочь.

«Черт возьми, поймали! – мысленно воскликнул Хью. – Надо было быстрее поворачиваться!» Скрипнув зубами, он улыбнулся ей и другим женщинам, которые тут же обступили его. Матери выражали живейшее желание представить ему своих дочек; дочки же, благонравные дебютантки, были более сдержанны. Гарриет Лэнгфорд, застенчивая блондиночка, казалась самой симпатичной из девушек, но она меркла рядом с сестрой Клер, имя которой он не мог вспомнить. Хотя сестра не могла сравниться по красоте с самой Клер – а кто бы смог? – она была хороша в другом смысле: ярко-рыжие волосы, молочно-белая кожа и пышная фигура, подчеркнутая глубоким вырезом платья жемчужного цвета. Встретив его взгляд, она, к его удивлению, не смутилась, а посмотрела с откровенным любопытством.

«Бледная тень Клер», – подумал Хью, но смелость молодой леди его вдруг развеселила, и он улыбнулся.

– Я уверен, что мы с вами не знакомы, – сказал он и подошел к ней поближе. – Я Ричмонд.

– А я леди Элизабет Баннинг и достойна всяческого порицания за использование вашего дома для своего дебюта, – сказала девушка, подавая ему руку. – Не сомневаюсь, что вы желаете послать меня к черту.

– Вовсе нет. – Как она и рассчитывала, он поцеловал ей руку, затем с широкой улыбкой добавил: – Можете быть уверены, что в моем доме вы и ваша сестра всегда желанны.

– Клер, Ричмонд уверяет, что мы с тобой желанны, – весело сказала Бет и, оглянувшись, взяла сестру под руку, чтобы вовлечь в разговор.

Клер в это время вежливо слушала какую-то женщину; она повернулась и встретилась взглядом с Хью. На миг в ее глазах вспыхнула боль, и сердце, подлый предатель, замерло. Она быстро опустила глаза и нацепила на прелестное лицо фальшивую улыбку.

– Ах, замечательно… – продолжала Бет. – А то ты как раз сегодня говорила, что мы должны перебраться в другое место, чтобы не мешать герцогу. Но я уверена, что если мы так поступим, то вам будет очень скучно, правда, ваша светлость? – Леди Элизабет проделала свою вылазку с обворожительной улыбкой. Плененный ее дерзостью, Хью засмеялся.

– Конечно, без вас мне будет скучно, – сказал он. – И называйте меня Хью. Мы все-таки теперь родственники, верно?

– Тогда я – Бет. А моя сестра – Клер.

– Бет. Клер. Счастлив познакомиться с такими восхитительными новыми членами семьи.

– Тем не менее родство не может служить нам оправданием, если мы самым недопустимым образом воспользуемся гостеприимством герцога Ричмонда и останемся под крышей его дома до конца сезона, – проговорила Клер.

– Но я настаиваю, – сказал Хью.

Клер опять взглянула на него во второй раз за время разговора, и он увидел в ее глазах – что, упрек? Но она тут же отвернулась. Глядя на ее профиль, Хью вдруг понял, что он, также как и она, не желает тайных отношений. У нее причина – мораль, у него – неистовое стремление к обладанию. Он едва сдерживал себя, хотелось подхватить ее на руки и унести к себе в спальню, тем самым положив конец нелепому противоречию. Она принадлежит ему, и точка.

Но увы, она принадлежала не ему.

– Знаешь, Клер, если мы вздумаем переехать, то обнаружим, что в Лондоне сейчас не найти приличных домов в аренду. Лучше предоставь решать мне. – Дэвид говорил с женой так бесцеремонно, что Хью бросил на него суровый взгляд, чего тот, к счастью, не заметил.

– Ой, и правда, леди Демпси мне вчера сказала, что им пришлось снять на сезон огромный особняк, потому что ничего другого не удалось найти. Вы не поверите – на Харли-стрит! – воскликнула леди Лэнгфорд. – За огромную цену! Леди Демпси клянется, что даже Сент-Джеймский дворец не так хорош.

– Вот видите, кузина Клер, что вас ждет, если вы будете продолжать упрямиться. – Хью не смог удержаться от того, чтобы не заставить ее снова посмотреть в его сторону.

Она взглянула на него, и в глубине ее золотистых глаз он увидел упрек. Ясно, леди желала улизнуть из его дома, а значит – из его жизни. Будь он благородным человеком, он мог бы облегчить ей бегство, но он настолько низок, что не станет ей помогать. Под прикрытием обычного разговора, который благодаря леди Лэнгфорд вертелся вокруг немыслимых лондонских цен, он улыбнулся Клер. У нее потеплел взгляд, но потом она заморгала и быстро отвела глаза. Через секунду она уже отвернулась от него и заговорила с какой-то гостьей. Задумчиво глядя на нее, он тем не менее ухитрялся делать вид, что беседует с леди Лэнгфорд, – это было нетрудна потому что говорливая дама не закрывала рот. Клер сейчас стояла вполоборота, но была «настроена» на него, так же как он на нее. Напряженная поза, упорное нежелание повернуться к нему и вымученная улыбка выдавали ее с головой, по крайней мере ему. Несмотря на все ее старания делать вид, что его тут нет, воздух между ними был словно пронизан невидимым течением, таким сильным, почти осязаемым, что было непонятно, как его никто не замечает. Он осмотрелся – действительно, не замечают. Леди Лэнгфорд о чем-то его спросила; он не знал, о чем именно, но, кажется, ответил впопад, потому что она продолжила болтовню.

– Леди, простите меня, – сказал Хью, когда разговор перешел на предстоящие светские мероприятия. – Видите ли, у нас с кузеном есть дело, не терпящее отлагательства, как ни соблазнительно было бы остаться в вашей приятной компании. Пожалуйста, простите нас.

Слыша за спиной разочарованные «до свидания» и настойчивые напоминания о том, кому и что он обещал, Хью повел кузена Дэвида в кабинет.

– Как вижу, упрямые мамаши тебе прохода не дают. Вот что значит быть молодым, богатым и герцогом. – Дэвид плюхнулся в кожаное кресло, как только Хью закрыл дверь. Это была одна из любимых комнат Хью – небольшая, с панельными стенами, книжными полками и внушительным камином итальянского мрамора, в котором сейчас горел огонь, разгонявший вечернюю прохладу.

– Да, несомненно. Но бывает и похуже. – Хью подошел к огромному письменному столу, когда-то служившему его отцу, и отцу отца, и еще нескольким поколениям.

– Скоро мы увидим, как ты обустраиваешь детскую? – Дэвид взглянул на него с усмешкой.

– Беспокоишься, не отрезал ли я что-нибудь от наследства? – сухо ответил Хью, садясь за стол. – Когда у меня появятся планы вытеснить тебя, я сообщу. – Он взял из коробки сигару и предложил Дэвиду. Когда же тот отказался, закурил сам. Откинувшись в кресле, он внимательно посмотрел на кузена. – Как я понял, во время моего отсутствия ты поднял эту возню из мести, верно?

– Не знаю, о чем ты говоришь. – Как всегда, в тех случаях, когда разговор принимал нежелательное для него направление, Дэвид надулся.

– По-моему, знаешь. Ты почти полностью растратил то не слишком большое состояние, которое тебе оставил отец, а потом за два года ухитрился промотать приданое жены. У тебя остался только фонд с неприкасаемым основным капиталом, который тебе обеспечивает небольшой доход, а также замок, который теперь заложен. То есть ты почти нищий. Все это было бы не мое дело, если бы полгода назад мой управляющий не начал получать счета за ремонты и услуги, связанные с моими владениями – теми, которыми ты с матерью пользуешься с моего согласия. Счета в три раза превышали положенные суммы. Сегодня я с ним проехался по адресам. Ты подтасовывал затраты и прикарманивал разницу, так?

Дэвид как сидел развалясь, так и продолжал сидеть, только слегка скривил рот; в его глазах сверкнул зловещий огонек.

– Несколько жалких бумажек – какая тебе разница? Ты богат, как Крез.

– Богатый я или нет, но мое – это мое. Я терпеть не могу обманщиков. Еще меньше наслаждаюсь, когда меня грабят.

– И что ты заставишь меня сделать, о могущественный кузен? – Дэвид сел прямо и посмотрел на Хью с горестной усмешкой. – Как ты сам сказал, я почти нищий. Но ведь мне надо как-то жить. Мне надо содержать жену, а это очень дорого стоит. Затраты на все ее наряды и побрякушки поистине потрясающи, поверь. Если бы ты жил в Англии, я бы должен был обращаться к тебе как твой наследник. Но тебя не было, и я, зная твою щедрость и хорошее ко мне отношение, предположил, что ты не возражал бы дать мне некоторый заем.

– Ты ошибся. И пожалуйста, оставим в стороне твою жену. Я знаю, что ты заядлый игрок и все проиграл. Говорю тебе – и говорю один раз, так что слушай внимательно, – я не буду потворствовать твоему безрассудству. Ради твоей жены и матери на этот раз я не выкину тебя из дома. Я даже заплачу долги, сделанные к этому моменту, и выделю деньги, на которые ты сможешь содержать семью на сносном уровне. Но если я услышу, что ты играешь, или если ты сделаешь попытку как-то меня надуть, то терпению моему придет конец. Я прекращу субсидировать твои траты – и можешь отправляться к черту с моего благословения. Тебе все понятно?

Их взгляды встретились. Дэвид был в ярости; Хью понял, что кузен, с которым он никогда не дружил, отныне стал его врагом. Если бы не Клер и не леди Джордж, невиновная в делишках сына, он бы выдворил кузена из дома раз и навсегда. Но ради них не стал этого делать.

– Ясно, кузен. – Дэвид встал, сунул одну руку в карман, другой повертел очки на шнурке. – Получив нагоняй, как сбившийся с пути школяр, я чувствую своим долгом просить, чтобы меня высекли, перед тем как осмелюсь скрыться с ваших августейших глаз.

– Раз ты понял, что я говорил серьезно, можешь идти, куда шел. – Хью так и подмывало сорвать зло на Дэвиде, но он удержался. Коротким кивком он отпустил кузена и, насупив брови, посмотрел ему вслед.

Когда Дэвид ушел, Хью докурил сигару, откинувшись в кресле и следя за кольцами дыма над головой. У него появилось подозрение, и чем больше он его обдумывал, тем вероятнее оно казалось.

Не Дэвид ли организовал нападение на карету Клер, имея некий замысловатый план обогащения? Может, он рассчитывал получить выкуп? Или надеялся на что-то похуже?

Это предстояло выяснить.