Лина.
От открывшейся перед нами с Димой картины столбенею. Заметила, как вздрогнула рука Димы в моей.
У Диминой квартиры стоит его мать и держит в руке букет красных роз.
— Шляетесь, а я должна передавать подачки от твоего любовничка! — кидает в меря букет цветов.
Ловлю его по инерции и оцарапываю руку о шипы.
— О чём Вы? — не понимаю ничего.
— Я же тебе говорила, что она тебе изменяет! — обращается к Диме.
— Мам прекрати нести чушь — вскипает Дима — и почему не позвонила?
— А ты берёшь трубки?
— После всего, что ты сделала? Я не могу сейчас с тобою разговаривать! — кричит Дима.
— Не можешь? А терпеть измены своей пассии можешь, да?
— Да о чём вы говорите? — не понимаю ничего.
— Да ты вообще молчи! — шипит на меня — водишь за нос моего сына, бессовестная!
— Ничего подобного, я и понятия не имею от кого могут быть цветы!
— А ты почитай, раз тебе память отшибло — указывает на букет.
Рассматриваю его и нахожу крохотную открытку.
Открываю.
«Прости меня солнышко. Я без тебя не могу.
Люблю Женя»
— Это Женя — говорю Диме — но я не давала ему даже намёка на то, что-что-то может быть.
— Не верь ей. Он стучался как к себе домой, когда я пришла — кричит она.
— Ты виделась с ним? — глухо спрашивает Дима.
— Когда ты приехал с котёнком — вспоминаю нашу последнюю встречу с Женей — тогда я всё ему сказала. Я не понимаю с чего он вообще пришёл и написал такую открытку.
Дима тянет руку и читает, что написано.
— Я же говорю она тебе изменяет, ты не ужен ей — подливает масло в огонь.
Дима сжимает открытку в руке.
— Зачем ты приехала? — холодно спрашивает мать.
— Хотела поговорить, а тут картина маслом.
— Мам, прекрати! Зачем ты приехала? — говори более жёстче.
Она тяжело выдыхает.
— Хотела попросить тебя не подавать в суд — говорит тихо.
— Не подавать? Я не могу, прости — Дима проезжает вперед к моей двери.
Я опережаю его и достаю ключи. От волнения руки трясутся чуть не роняю связку на пол.
— Не можешь? Ты пойдёшь против собственной матери? Дим, ты, что? — начинает давить на жалость.
Уже не выдерживаю.
— А чем руководствовались Вы, когда пошли против своего сына, отбирая у него, то что ему дорого. И не постарались вернуть и как-то оправдаться. Всё сделали для того, чтобы его лишить сервиса за его спиной. Вы хоть раз задавались вопросом каково ему будет от ваших действий? Ответьте хоть на один вопрос, а потом задайте вопрос себе какая вы мать? — меня аж потряхивает.
Она ошарашено смотрит на меня. Потом снова нацепляет маску безразличия.
— Те тебе меня судить тварь, а зато, что обманываешь моего сына ты ещё ответишь.
— Не надо мне угрожать.
— А я не угрожаю, я предупреждаю.
— А тебе сынок УДАЧИ — процедила она зло — не думала, что у меня сын лох, раз веришь ей.
Развернулась и пошла к лифту.
Дима ошарашено смотрит на меня.
Открываю дверь кое-как попадая в скважину.
— Проходи — говорю ему и открываю дверь шире.
Я услышала, как лифт приехал.
Дима тяжело выдохнул и поехал в мою квартиру. Даже не представляю, что делается сейчас в его душе.
— Я его выброшу, только не переживай, ладно — говорю ему и закрываю дверь и кладу букет на тумбу.
— Не надо, цветы ведь ни в чём не виноваты — говорит хрипло и расстёгивает куртку.
Снимаю куртку и скидываю ботинки.
— Дим, я правда не знаю, что на него нашло. Я не давала ему ни единого повода.
Помогаю ему снять куртку, вешаю её на крючок. Присаживаюсь перед ним и тянусь к шнуркам на ботинках.
— Лин — перехватывает мою руку — подожди. Я…Ты… — он не может подобрать слова — спасибо — ошарашивает меня.
— За что?
— Ты… Никто никогда не вступался за меня так, как ты сейчас перед матерью. Я не ожидал, да и она тоже. Спасибо тебе- его глаза заблестели.
Он был очень тронут от моих слов.
— Я просто сказала ей правду. Мне очень неприятно всё, что она проделала с тобою.
— Прости за её слова, похоже она никогда не смириться с нашей парой — улыбнулся наконец-то.
— Наверное, но это очень важно для тебя?
— Честно нет — выдохнул — мне всегда стыдно за неё и её слова в твой адрес.
— Я уже почти привыкла к этому.
Отпускаю его руку и тянусь к шнуркам.
Он тяжело выдыхает. Помогаю ему разуться.
Поднимаю на него взгляд в его глазах блестят слёзы.
— Ты необыкновенная, Лин — говорит хрипло.
По его щеке скатывается слезинка.
— Дим — опускаюсь к нему на колени и обнимаю, прижимает к себе сильно и рвано выдыхает.
Как же ты переживаешь, солнышко.
— Чшш — тихонько глажу его по спине — всё будет хорошо, не переживай — целую в солёную щёку и крепе обнимаю, чтобы почувствовал, что не один.
Тихонько успокаивается и отстраняется.
— Лин, я боюсь за тебя, она может многое.
— Дим, я не боюсь её. Страшнее всего для меня это потерять тебя. Остальное не важно. И… — говорить или нет? — мне немного не понравилось, что ты усомнился во мне и спросил встречалась ли я с Женей. Ведь всё это время я была с тобою и тебе и только тебе было посещено все мое внимание и время.
— Но ты иногда уезжала — нерешительно.
— Дим, ты мне не веришь? — поражаюсь.
— Верю, но и в себе всегда сомневаюсь. Зачем тебе такой я.
— Дурачок — наклоняюсь и целую его.
Чувствую расслабляется под руками.
— Кроме тебя мне никто не нужен, когда ты уже это поймёшь.
— Ну ты же тоже засомневалась сегодня и чуть не убежала от меня. Хотя я не раз просил этого не делать.
— Я и не сделала.
— Я рад этому — немного склонился и поцеловал очень нежно.
— Для меня есть только ты — говорю ему в губы.
— Для меня тоже — улыбнулся и поцеловал снова, словно подтверждая свои слова.
Постараюсь поверить…