Ты моё всё (СИ)

Глава 68

Лина

— Как видишь — отвечаю Диме в его же тоне и иду, пытаясь не хромать.

— Что же это ты так недолго пробыла со своим Русланом, могла бы до вечера переживать за него?

Меня аж трясти начинает от его обвинений.

— А, что ты по-моему разрешил? Разве нет?

Он меняется в лице.

— Я — говорит хрипло.

— А как мне было расценивать твоё поведение? Ты ушёл. Не стал меня слушать! Не захотел? Не интересно тебе да?

Он гневно сопит.

— Знаешь ты просишь меня не убегать от тебя, а сам сегодня сделал тоже самое.

— Это совсем другое.

— Другое? — меня поражают его выводы — в чём же. В том, что ты оставил меня одну, ушёл! Не захотел выслушать?

— Ты была с ним!

— И что я теперь не могу общаться с людьми я не пойму?

— С ним нет! Ты же знаешь!

— Он такой же человек для, меня как и все! А если ты мне не доверяешь тогда о чём может быть речь Дим!

— То есть ты сейчас хочешь сказать, что всё?

Аж холодно стало от его слов на душе.

— Я говорю лишь о доверии — ищу ключи в сумке.

— Доверии! Когда ты за моей спиной встречаешься и жалеешь его!

— Ты о чём? Я приехала к тебе, ждала тебя, хотела порадовать, переживала как ты до дома доберёшься! А ты!

— Ага и поэтому на телефон не отвечала?

— Я ответила! — наконец-то нашла ключи и вставляю их в скважину.

Открываю дверь.

— На последнем гудке — летит обиженно в спину.

— Да на последнем, потому что прощалась с Русланом и спешила ответить тебе.

Дима сжимает обода колёс и сердито выдыхает.

Наверное, имя Руслана лучше не произносить, вон как глаза загорелись гневом.

Расстёгиваю куртку. Дима не решается заходить в квартиру. Неужели это всё из-за какой-то глупости?

Прожигаем друг друга взглядами. Скидываю куртку и иду к крючку. Ногу простреливает болью, зажмуриваюсь и опираюсь о стену.

— Лин — Дима подъезжает и подхватывает за руку — что с тобою?

— Ногу больно — не хочу ничего скрывать — тянусь к замку на ботинке.

— Присядь — он тянет за руку к табурету.

Опускаюсь на табурет.

Дима поднимает мою ногу и кладёт к себе на колени.

— Грязная же — не понимаю его.

Он молча расстёгивает замок и тихонько стягивает ботинок. Морщусь от неприятных ощущений.

Когда Дима снимает ботинок его глаза расширяются.

— Что случилось? — он очень обеспокоен.

— Упала неудачно.

— Когда? — становиться очень серьёзным и робко гладит по бинту.

— Когда пыталась догнать одного осла, и убедить, что он не прав — отвечаю прямо.

Дима меняется в лице.

— Прости я, я не видел… — его голос садиться.

— Тебе было не до меня.

— Неправда! — чуть сильнее сжимает щиколотку, отчего становиться больно — ой прости — отпускает немного, но из рук не выпускает — мне было очень плохо и я пытался уехать как можно дальше от тебя. Мне было больно от одной только мысли, что ты с ним.

— Я не с ним.

— Я знаю, но то, что ты к нему ходила — Дима морщиться как от зубной боли.

Может он прав, но по-другому я не могла поступить.

— Я не могла пройти мимо, такой я человек. Если кому-то плохо я хочу помочь.

— Я знаю. Прости меня — в глазах сожаление — мне просто крышу снесло.

— От чего?

— Лин — он опускает взгляд, ему сложно признаться.

— Ревнуешь?

— Дико- его глаза заблестели.

— Зря, ведь ты же знаешь, что люблю тебя.

— Знаю, но мне всё равно было больно слышать о том, что ты ходила к нему.

— Прости и ты меня. Надо было остаться дома.

— Ага и нога была бы цела — улыбнулся.

И нервы мои.

— Прости, Лин я постараюсь быть сдержаннее, но и ты не провоцируй меня, пожалуйста. И не думай, что я тебе не доверяю, я ему не доверяю и в себе всегда сомневаюсь — переходит на шёпот.

— Зря сомневаешься.

— Знаю, но не могу по-другому. У меня всегда будет здоровая конкуренция и твой выбор.

О чём он опять.

— Мой выбор всегда будет, в твою пользу.

Дурачок любимый.

— Правда? — его голос сел.

— Конечно Дим.

Он так искренне улыбнулся.

— Сильно болит — нежно гладит мою ногу.

— Терпимо, укол поставили, так не могла встать.

— Что-то серьёзное? — мрачнеет.

— Вывих, мазь выписали.

— Будь осторожнее, пожалуйста — опускает мою ногу на пол.

Тянусь ко второму ботинку и расстёгиваю замок.

Дима наклоняется, к моему ботинку, но вдруг резко морщиться и стонет.

Распрямляется и отдыхивается.

— Дим — хватаю его за руку.

— Спина, перетрудил похоже, пока до дома ехал.

— Ты не стал брать такси? — поражает меня.

— Лин я так загнался, что остановился только когда руки слушаться перестали в двух кварталах отсюда.

Как он переживал…

— Ты с ума сошёл.

Стягиваю ботинок и поднимаюсь. Дима удивлённо смотрит на меня.

Закрываю замок на двери, а то Дима её просто захлопнул.

— Поехали в зал — обхожу его и берусь за ручки кресла.

— У тебя нога — говорит хрипло.

— Я потихоньку.

Везу его в зал и подвожу к дивану. Дима пересаживается на диван, немного морщась.

— Ложись давай, разомну маленько — говорю ему.

Он ложиться на живот. Присаживаюсь рядом. Провожу по его плечам, как же они напряжены. Разминаю потихоньку. Дима лежит с закрытыми глазами и молчит. Напряжённые мышцы потихоньку расслабляются под пальцами. И он начинает улыбаться.

Когда заканчиваю массаж он полностью расслаблен. Убираю руки от его спины.

Он поворачивается на бок.

— Иди ко мне — говорит хрипло и тянет меня за руку.

Ложусь рядом с ним на диван. Он тут же обнимает, притягивает к себе.

Слышу, как часто бьется его сердце.

— Мне так тебя не хватало сегодня. Я чуть с ума не сошёл, когда не застал тебя дома. Подумал, что всё, ты осталась с ним — шепчет он.

Как же он себя накрутил.

— Дурачок любимый, я ведь за тобою пошла, то есть побежала, а когда с лесенок спустилась поскользнулась.

— Прости я такой дурак — легонько целует скулу — обнимает сильнее.

— Ещё какой — говорю ему.

На душе спокойнее становиться, прижимаю его к себе.

Он рвано выдыхает.

— Никогда больше не сомневайся в себе и во мне, пожалуйста — говорю ему на ухо.

— Я постараюсь — очень хрипло и обнимает крепче — я очень тебя люблю, Лин. Я не хочу повторения сегодняшнего — немного отстраняется и заглядывает в глаза.

— Я тоже. Я не хочу терять тебя — признаюсь ему.

— Не потеряешь — целует нежно в скулу — обещаю — чуть склоняется и прикасается к моим губам своими, нежно, робко так чувственно.

Как же я скучала по нему. Словно вечность его не чувствовала.