Ты моя надежда (ЛП)

Глава 20

Джулс

Не гнев и не тлеющий огонь,

Не та любовь к нему, что душу греет,

Мое здесь сердце плачущее кровью,

Его желаю, его люблю.

Моя душа разорвана, разбита,

Ее нельзя уж склеить никогда.

Но то что я себя лишь ненавижу,

В отчаянье меня лишь погружает.

Прошло семнадцать дней с тех пор, как я получила анонимное письмо по почте.

Каждый день Мейсон смотрит на меня, как будто знает, что я планирую уйти. Я не уверена, что уход — это выход, впрочем, я также не уверена, что мне следует остаться.

Когда я расчесываю волосы, готовясь ко сну, дверь спальни со скрипом открывается. Я не сомневаюсь, что сегодня ночью он будет спать со мной в одной постели. Он тихо входит в комнату, закрывая за собой дверь. Левая сторона его лица в синяках и порезах, но почему-то это только добавляет ему красоты. Принц, раненный в бою, спасающий свою принцессу.

Я почти рассмеялась. Но тут же эта мысль улетучивается, потому что Мейсон поворачивается, чтобы взглянуть на меня, пока дверь со щелчком закрывается. В комнате полумрак и единственным источником освещения является маленькая лампа на прикроватной тумбочке. Тени заостряют черты его лица, что выбивает меня из колеи.

Между нами происходит что-то странное. Мейсон хочет прикоснуться ко мне, он все время приближается, кружит вокруг меня, как коршун, и ждет.

Что действительно безумно, так это то, что я разочарована из-за этого, схожу с ума оттого, что вообще испытываю к нему какое-то влечение, но меня тянет к нему, как мотылька на пламя.

Он поднял меня, когда я упала. Он защищал меня, когда я была слаба.

И хотя я ненавижу его за то, что он сделал, Мейсон — единственная причина, по которой я все еще жива.

— Ты не можешь прятаться здесь вечно, Джулс, — нерешительно произносит Мейсон с легкой улыбкой на губах, которая не касается его глаз.

Он легко сокращает расстояние между нами, и я позволяю ему это сделать. Он нежно касается своими губами моих, и мне кажется, что это будет нежный поцелуй, но Мейсон углубляет его, и я бессознательно наклоняюсь к нему. Я не осознавала, как сильно мне не хватало его прикосновений.

Мейсон стонет мне в рот, пока глубоко целует, ни черта не сдерживаясь. Хотела бы я сделать то же самое, но ловлю себя на мысле о том, что заставляю себя держаться от него подальше, быть настороже рядом с ним. Я не могу позволить себе снова упасть. И не буду. Я категорически отказываюсь давать ему этот шанс, так как знаю, что он никогда меня не отпустит. И я не знаю, кем стану, если позволю этому случиться.

Я прерываю поцелуй прежде, чем он закончит его, но Мейсон только сильнее толкается в меня языком, желая большего и давая мне точно знать, что ему нужно.

Я отворачиваюсь, стыд заполняет каждую клеточку меня. Стыдно целоваться с ним. Стыдно, что я хочу сама его целовать.

— Ты этого хочешь, Джулс? — спрашивает он, и его низкий голос становится грубым, когда я смотрю ему в глаза. Страсть еще есть. Я вижу в его глазах горящее желание.

— Ты хочешь меня ненавидеть.

Он приближается губами к моему уху, заставляя расплавленную лаву растекаться по моим венам.

— Попробуй ненавидеть меня, пока кончаешь на моем члене, милая, — говорит он мне, и я знаю, что мне конец.

Я откидываю голову назад, ударяясь о стену, когда его руки скользят по моим бокам, медленно пробираясь вниз по моим изгибам.

Он проводит зубами по моей ключице, и по моим нервам проходит электрический ток напрямую как к моим чувствительным соскам, так и к нуждающемуся клитору. Я отчаянно нуждаюсь в большем. Жажду, чтобы он взял меня и завладел моим телом так, как, я знаю, может только он. Он прикусывает кожу в изгибе шеи, в то время как его руки прижимают мои бедра вниз, удерживая на месте, пока я рычу от явного разочарования.

Его большое тело возвышается надо мной, жар от его тела душит меня, когда его твердая эрекция утыкается в нижнюю часть моего живота.

— Борись со мной, Джулс, — говорит он, хватая меня за волосы на затылке и накручивая их на запястье. — Борись со мной, как ты хочешь.

Я даю Мейсону пощечину, его жесткая щетина царапает руку. Низкое рычание вырывается из его груди, оно такое грязное и извращенное, что я остро осознаю, как сильно Мейсон меня заводит. Я прижимаю обе руки к его груди в слабой и беспомощной попытки оттолкнуть его, а он просто посмеивается надо мной, в его серых глазах вспыхивает жар, которого мне так не хватало. С моих губ срываются только стоны желания.

Он хватает меня за затылок, заставляя наклонить голову и требуя, чтобы я кричала от удовольствия, когда украдкой целует меня в подбородок. Я переношу свой вес вперед, пытаясь оттолкнуть его с большей силой, но он просто использует мою попытку, чтобы толкнуть и опрокинуть меня на кровать.

Я прижимаюсь животом к матрасу, выгибая спину, пока он находится позади меня, прислоняясь ко мне и прижимая, его пальцы скользят по внешней стороне моих бедер. Мое сердце бьется слишком сильно, не имея возможности видеть Мейсона и чувствовать его. Я не знаю почему, но я не хочу этого, не так.

— Мейсон, — зову я его, и его имя — не более чем мольба о безумной потребности, которую я чувствую.

Он мгновенно обхватывает мои предплечья, больше не прикасаясь ко мне и не прижимая к кровати. Он тяжело дышит, когда я медленно поворачиваюсь, все еще зажатая под ним. Мне неудобно так лежать, когда мой зад едва касается края кровати. Глаза Мейсона закрыты, а пухлые губы приоткрыты. Животное в клетке, раненое, замученное и нуждающееся в выходе — вот, что я вижу.

— Мейсон, — шепчу я его имя, и он открывает глаза.

Я нежно прижимаюсь губами к его губам, запечатлевая сладкий поцелуй, прежде чем прикусить его нижнюю губу. Я касаюсь кончиком своего носа его, и искра вспыхивает снова. Он пытается нежно поцеловать, но это быстро превращается во что-то другое. Первобытное и наполненное похотью.

Он целует меня в шею, над маленькими следами от укусов на коже, пока еще красными и жаждущими внимания. Мейсон снимает с меня нижнее белье и скидывает свое, пока мы медленно забираемся глубже в кровать. Медленно избавляемся от нашей одежды и забот.

Я не перестаю шептать его имя, не перестаю тянуться к нему до тех пор, пока он резко не врезается в меня, заполняя и растягивая мои стенки одним быстрым толчком. Я выгибаю спину, и тихий крик вырывается из моего горла.

Удовольствие, которое он мне доставляет, не имеет себе равных, неописуемо и предназначено только для нас. Это греховно и неправильно, но это похоже на рай. Сдавленный стон вырывается из меня, и он почти останавливается, когда я снова прижимаюсь к его щеке. Я вижу нерешительность, беспокойство в его глазах. Я выгибаю шею и покачиваю бедрами, давая ему понять, что я — его. Что я хочу этого и его точно так же. Я начинаю метаться, когда мой пульсирующий клитор касается его жестких лобковых волос, когда Мейсон замирает глубоко внутри меня, нависая надо мной и наблюдая за выражением моего лица.

— Еще, — хнычу я, отчаянно желая того, что он мне может дать.

Я страдаю без его прикосновений. Мейсон должен это знать. Он сделал это со мной.

Прижимаясь губами к моим, он перемещает руку к моему бедру, располагая меня так, как хочет, и слегка приподнимая мою задницу, чтобы он мог глубже войти в меня. Он начинает врезаться в меня все сильнее и глубже, яро и безжалостно.

— Черт, — стону я, и он быстро вторит моему удовольствию.

От него исходит стон благоговения, наполненный благодарностью и преданностью, побуждающий его толкать меня все дальше и дальше в омут удовольствия, пока он сам мчится к своему освобождению. Он шепчет снова и снова в изгиб моей шеи, от его горячего дыхания по моему телу пробегают мурашки.

Я сдавленно вскрикиваю, ногтями царапая его спину, а мое тело умоляет о большем, а также о том, чтобы избавиться от напряжения. Это смесь удовольствия и боли, коктейль, достаточно сильный, чтобы убить, и я не знаю, что из этого в конце концов приведет меня к смерти.