Ты просто бомба, детка

Глава 5 Вся жизнь — театр

— Опаздываем, — Генри быстро шел по золоченному холлу оперы, уже пустому. — Шерон!

Я ухватила его за руку, словно за спасательный круг. Локоть был надежен и прочен, как и весь Генри.

— Не висни, больше легкости, покажи, какая ты красавица, — нотка раздражения мелькнула в голосе. Но от меня он не отстранился, двигался все так же ровно, как крейсерский корабль на параде.

Если не обращать внимание на его постоянные замечания, а оценивать только по поступкам — его следовало хватать и срочно тащить под венец. Всегда уверен, щедр, предельно морален. Господи, да еще день назад он казался мне идеалом. Почему я сейчас морщусь от его совета? Раньше привычка моего парня к тотальному контролю напрягала, но в целом воспринималась терпимо.

— Прекрасное платье! — я обернулась на похвалу и увидела элегантную пожилую леди, выплывающую из боковой галереи. Кажется, мы встречались и раньше, но не помню где. — Эта гамма вам очень идет, милочка.

Мои губы непроизвольно растянулись в улыбке. Пока я благодарила, Генри тут же подхватил мои слова и от души встречно восхитился ее выдержанным и тонким стилем. Вот он, мой мир. Мир утончённых женщин и галантных мужчин. Мир, где нет места бранным словечкам, разукрашенным девицам и пошлым татуировкам.

Шли последние минуты перед началом, и в роскошную ложу, где среди бордового и театральной позолоты нас уже ждали мистер и миссис Завельски, мы добрались практически в последний момент.

— Папа недоволен, — открыв дверь и бросив взгляд внутрь, шепнул мне на ухо Генри.

Я вздрогнула от слова «папа», как от пощечины, но тут же облегченно выдохнула. Конечно, Генри имеет в виду своего отчима, именно его обязательно нужно называть «папа». Седовласый благородный Кшиштоф Завельски повернул голову, здороваясь. Лично я по его виду ни эмоций, ни настроения прочесть не могла. Всегда выдержанный, всегда хладнокровный, идеально-благородный. Он придерживался старых традиций «много работаешь — мало отдыхаешь» и скорее всего весь день провел в офисе. Подозреваю, в его кабинете стопроцентно существует отдельная гардеробная с набором рубашек, костюмов и галстуков на все случаи жизни, вряд ли он потратил драгоценное время на дорогу домой в пригород за смокингом, в котором он сейчас щеголял.

На столике рядом с его креслом лежала программка и отключенный телефон. Такую же программку держала в руках его супруга, мать Генри, стройная изящная блондинка, настолько молодо выглядевшая, что была похожа на старшую сестру своего сына. В отличие от мужа, она поднялась с места и поспешила обнять меня.

Блистательная Миранда Завельски была моим идеальным примером или ночным кошмаром. Тут с какой стороны посмотреть. Худенькая до точенности, хоть помирай от зависти. Никаких моих выдающихся бедер и слишком крупной попы, которая раздражала Генри.

Колье на ее шее стоило состояние, а муж смотрел с восхищением и гордостью. Великолепная пара.

— Вы задержались, — пробормотал ее муж. Кшиштоф всегда славился своей пунктуальностью, граничащую с педантичностью. Он привстал, когда я подошла ближе, чуть согнулся удерживая программку, чтобы поцеловать мне руку. — Шерон, ты шикарно выглядишь, нашему сыну невероятно повезло.

Я зарделась от похвалы, собственно, именно поэтому я и выбрала сегодня шелковое платье от Каролины Эрреры из последней коллекции. Знала, что чета Завельски оценит. Когда покупали наряд в бутике вместе с Генри, ему понравилась другая модель, более строгая, но я тогда впервые в наших отношениях проявила настойчивость и взяла то, что приглянулось лично мне. Второй раз я пошла ему наперекор из-за подруги, увы, этот разлад стал более неприятным, прямо чувствовалось как со вчерашнего дня между нами ширится пропасть. Платье мне простили, а вот Хлою — категорически нет.

— Как я рада видеть тебя, — Миранда действительно выглядела обрадованной. — В перерыве обсудим новые занавески, я специально сфотографировала их на телефон, они восхитительны. И самое главное — нашла нового косметолога, он делает маски самой Перис Хилтон. Той самой! Представляешь?

Не уверена, что мне уже нужен косметолог, да и в занавесках я не разбираюсь, но общаться с Мирандой было приятно. Она порхала словно бабочка, распространяя вокруг себя хорошее настроение. А как мастерски изящно во всем соглашалась с мужем… Чтобы потом тихо сделать по-своему.

Мы сели по местам, свет погас и раздались аплодисменты. Зрители приветствовали дирижера оркестра, с изящного взмаха палочки которого, зазвучали первые ноты бессмертной «Аиды». Прекрасное место, величественная музыка…

И настойчивое гудение моего телефона. Кто-то пытался прорваться через вибро-режим. Я поспешно взяла трубку и нажала отбой.

Сейчас не время и не место для разговора, постараюсь перезвонить во время перерыва.

Первые ноты отозвались мурашками по коже. На сцене военачальник Радамес пообщался со жрецом, а затем, оставшись в одиночестве, запел о своей любви к невольнице — красавице Аиде. Музыка волной полилась в зал, закружила голову.

То ли полумрак так на меня подействовал, то ли берущий за душу тембр, но я вновь вдруг очутилась посреди шумного бара, услышала другой, более низкий, бархатный голос. Почувствовала, как уверенные пальцы касаются моих бедер, ласкают, даря фейерверк наслаждения. Дыхание сбилось, и огненная спираль начала закручиваться внизу живота, разнося тепло по всему телу.

Нота за нотой. Признание в запретных чувствах.

От вкрадчивых звуков в темноте зала я трепетала, сжимая коленки. Мелодия усилялась, звенела нотами, и я летела вместе с ней, теряя ощущение реальности, едва дыша, чувствуя, как гулко стучит пульс в моей крови.

И не сразу сообразила, когда в моей сумочке, лежавшей на коленях, снова завибрировал телефон.

Вздрогнув, сжала пальцы, впиваясь ногтями в ладони, что угодно, только бы прийти в себя. Что со мной происходит?

Выдохнув, я покосилась на четкий профиль Генри и украдкой вынула телефон, чтобы посмотрела на экран. Хлоя. Хм.

Коснулась кнопки и отправила автосообщение «Перезвоню позже», однако убирать не стала. Что-то подсказывало мне, что подруга звонит не просто так. Она бывает бесцеремонной и даже беспардонной, но позвонить несколько раз, зная, что я в опере вместе с четой Завельски — даже для нее это перебор.

Телефон дернулся. Сообщение. Бесконечную минуту я терпела, пытаясь вникнуть в арию гонца, но осознав, что итальянский все же не мой конек, снова покосилась на экран.

«Говнюк выслал те самые фото на мою работу!!! Всем сотрудникам и моему боссу по рабочим контактам!!!! Шерри, мне плохо».

Едва прочитала, как назойливый гаджет снова задергался в беззвучных конвульсиях и, скользнув по гладкой ткани платья свалился мне под ноги. Я быстро протянула руку, подняла его, выпрямилась и столкнулась с укоризненным взглядом Генри. На его лбу залегла недовольная складка, губы поджались.

— Выключи немедленно телефон, — колючий шепот Генри царапнул ухо.

— Хлоя пишет, — едва слышно ответила я, прикрывая сумочкой экран, с которого улыбалась симпатичная шатенка с густой копной волнистых волос. — У нее серьезные проблемы.

Чувствуя себя виноватой, я погладила его по руке, и он сверху накрыл мои пальцы ладонью. Прижал.

— У этой… Хлои все время что-то случается.

Младший Завельски замолчал, не опустившись до нравоучений. Потом меня ждет неприятный разговор, даже не сомневаюсь.

К нам развернулась его мама.

— Все хорошо дорогой?

Пока Генри ей что-то успокаивающе отвечал, я быстро прочла последнее сообщение. Черт-черт-черт! Сжала зубы, с трудом удерживая возглас.

— Генри, — я положила руку ему на плечо. — Извинись за меня перед родителями, ладно? Мне надо идти.

— Сядь на место, Шэрон.

— У Хлои срыв, я не прощу себе, если что-то случится. Не злись на меня, пожалуйста.

Пришлось скомкано извиняться. Я прижимала сумочку к сердцу, сбивчиво обещала изумленным родителям Генри, что обязательно «приду в следующий раз», попыталась добавить про подругу, про сообщения и что волнуюсь… Слова падали горошинами, не уместные и плохо различимые на фоне звучащей музыки. Я выглядела глупо, потому что правду о секс-фото Хлои сказать было никак нельзя, а придумать ничего не получалось. Дурацкая, какая же дурацкая ситуация!

Выбравшись из ложи, я спустилась на первый этаж и нажала перезвонить. Трубку сняли мгновенно.

— Шерри! — прозвучало как писк. — Шерри, этот ушлепок…

Слова прервали горькие рыдания. Хлоя плакала и не могла остановиться. История личного ужаса моей подруги началась два дня назад и все больше набирала обороты. Ее бывший сделал несколько весьма откровенных фотографий на пике отношений. Сначала выслал их Хлои и пригрозил, что выложит в интернет, если она порвет с ним окончательно.

По наивности она решила, что угрозы беспочвенны, ведь «он там тоже есть». Но на некоторых снимкам парень был представлен не весь, а лишь своими детородными частями. Именно эти фотографии мудак и решил распространить, выслать с анонимной странички знакомым.

— Он… он… Он меня… — плакала подруга в трубку. — А-а-а. Моя жизнь кончена.

Ее голос то взлетал до звона, то падал в хриплый плач как птица с изломанными крыльями.

— Погоди! Успокойся пожалуйста! Он выслал фотографии или прямо на работу с ними пришел? Ударил тебя? Что он сделал?

— Но лучше бы ударил, чем такое! — плакала подруга в трубку.

— Я сейчас приеду. Только никаких глупостей. Сиди дома и жди меня!

Скинула вызов, не давая подруге возразить и побежала на улицу. Чуть не упала, поскользнувшись на ступеньках. Туфелька поехала вперед, заставив ткань платья угрожающе затрещать. Быстрее-быстрее.

Как-то перед выпуском Хлоя поругалась с родителями и чуть не умерла, проглотив почти тюбика успокоительных, которых выписали ее маме. Слишком импульсивная, очень эмоциональная. И сейчас совсем одна.

— Такси!

Медленно проезжающая по улице желтая машина остановилась у края тротуара. Ехать предстояло минут пятнадцать, надеюсь, за это время подружка не наломает дров.