Ты сильная (СИ)

Глава 7

Выйдя на улицу Евгений, повернулся к соседке и спросил её, — Ну и что это сейчас было? Вы, что считаете, что теперь можете мной управлять? Решать, когда и с кем мне разговаривать? С кем общаться, а с кем нет? Знаете, мне это надоело. Я не знаю, как ваша внучка оказалась в моей постели, но я её туда точно не приглашал. Я больше, чем уверен, анализ ДНК подтвердит, что у меня с ней ничего не было. И я очень жалею, что с самого начала поддался на ваш шантаж.

— Ну и чего ты взъерошился! Не собираюсь, я тобой командовать. Да и какой ещё анализ ДНК? Деньги только на ветер. Твои это дети, даже не сомневайся. Иринка до тебя ни с кем не была. А после твоих ласк, вообще теперь мужиков боится. Хватит глупости-то болтать, поехали её забирать. Звонила, ждёт уже, — Клавдия Абрамовна подтолкнула Евгения к калитке, и стараясь скрыть заинтересованность, спросила.

— О чём с Катькой-то разговаривал?

— Ваше-то какое дело? О чём надо, о том и говорили. Я не собираюсь, перед вами отчитываться, — Евгений сел за руль, завёл машину и тронулся с места.

— Поди денег требует, твоя бывшая-то? Суд-то когда будет? Что-то долго не назначают? Ты, там заявление случаем не забрал?

— Не забрал. Секретарь сказала судья в отпуске. Вернётся, потом назначит заседание. Но вы сильно-то не надейтесь, сразу нас не разведут. Всё-таки дети у нас, — Евгений спокойно отвечал, а сам чуть зубами не скрипел от злости.

Его бесила вся эта ситуация, хитрая старуха не дала рассказать Кате всё, что он собирался. Опять прервала в самый неподходящий момент. И что теперь Катя там надумает и к какому придёт выводу, один бог знает. Вдруг Катя больше не захочет его выслушать. Но он надеялся, он очень надеялся, что она не поверит во весь этот бред. Хотя, как он может рассчитывать на что-то, если вначале даже сам сомневался и думал, что мог совершить такое.

Не поверит!

Да ему самому понадобилось почти четыре месяца, чтобы усомниться, что он не совершал такую гнусность. Он не доверял своей интуиции, не доверял своим ощущениям. Он помнил хрупкое тело в своих объятиях, помнил алое пятно на простыне и ничего не понимал. Но чем больше вспоминал, о том, что произошло в тот день, тем сильнее становилась уверенность, он здесь ни при чём.

Всё же хорошо, что Ирину выписывают, им давно уже пора серьёзно поговорить.

— В отпуске судья. А что нельзя было другого назначить, того, кто не в отпуске, — недовольно проворчала бабка.

— Я, что ли, судью назначал? Ко мне-то какие претензии? Езжайте сами и узнавайте, если это вам так надо- невозмутимо ответил ей Женька.

— Как будто мне там ответят, ага, — проворчала пожилая женщина.

Он припарковал машину у гинекологического отделения и Клавдия Абрамовна, прихватив сумку, вышла из машины. Она отправилась в приёмный покой, чтобы передать вещи внучке. А Евгений решил позвонить Стасу и узнать, есть ли хоть какие-нибудь новости.

— Алло, Стас, привет.

— Здорово, Жень. Я сам уже хотел тебя набрать. Есть новости. Когда сможешь подъехать.

— Я сейчас Ирину из больницы забираю. Думаю, освобожусь не раньше, чем часа через три — четыре. Удобно будет

— Э, нет. Мы сегодня с женой на день рождения приглашены к её подруге. Если я не пойду, скандал будет обеспечен. Давай тогда уже завтра.

— Я завтра на работу после отпуска выхожу. Постараюсь выбраться во время обеда. Ну или после работы сразу заеду. А что там такое, по телефону никак? — Евгений сгорал от нетерпения узнать, что там такого нарыл Стас.

— Давай лучше ты подъедешь. Мне надо тебе показать, кое-какие фотки. Мы, похоже, нашли человека, который помог бабке получить списки сотрудников и их адреса.

— Понятно. Завтра обязательно буду.

Увидев выходящих из здания Клавдию Абрамовну с Ириной, Евгений вышел из машины. Открыл перед девушкой дверцу и поздоровался с ней.

— Здравствуй, Ира. Как ты себя чувствуешь?

— Здравствуйте. Спасибо, у меня всё хорошо. — Ирина села, а Женька наклонился и застегнул ремень безопасности.

— Ну и что вы как неродные? Мог бы и поцеловать невесту-то, — пробурчала Клавдия Абрамовна, садясь на сиденье сзади Ирины.

— Прекрати, бабушка, — голос Ирины был неожиданно твёрдым, — Ни к чему это.

Странно, но бабка промолчала, и до самого́ городка они ехали молча. Подъезжая к дому своей матери, Евгений спросил, — Ира, не хочешь посмотреть, как отремонтировали детскую?

Ирина ничего не успела ответить, в разговор встряла Клавдия Абрамовна, — Конечно, хочет. Веди зятёк, показывай.

Евгений припарковал автомобиль и отцепил ремень у Ирины. Вышел из машины, открыл дверцу, глядя, как неуклюже выбирается из салона девушка. Живот у Ирины был уже довольно большой, а ей ещё ходить три месяца.

В квартире ещё не полностью выветрился запах краски. Но было чисто и довольно уютно. Евгений сразу же провёл женщин в детскую. На стенах были наклеены светло-бежевые обои с однотонным рельефным рисунком. Под окном белый комод с пеленальным матрасиком сверху и две детские кроватки такого же белого цвета по обе стороны от комода. В углу старенькое кресло-качалка и журнальный столик. На полу домотканая дорожка. Ничего лишнего, всё функционально и просто.

— Нравится Ир? — спросил Евгений.

— Да… Вы хорошо всё устроили. Спасибо, — негромко проговорила Ирина и посмотрела на Евгения. Её взгляд, страдающий, полный смятения, поразил Женьку до глубины души. Странно подумал он, словно она совсем не рада ничему этому.

— Ир, так может, уже переедешь? Начнёшь осваиваться, привыкать к новому дому…

— Нет. Вот распишетесь, тогда… — встряла бабка, но и Ирина, окинув его полными ужаса глазами, отрицательно покачала головой.

— Да вы не переживайте так, Клавдия Абрамовна, я пока у друга поживу. А Ирина пусть осваивается здесь.

— Дома пусть живёт, вдруг плохо станет, кто ей поможет? Ишь что придумал, — возразила бабка.

— Ну, как хотите —, сдался Женька- Я хотел, как лучше.

На самом-то деле он был даже рад, что так всё обернулось. Если бы Ирина согласилась переехать, ещё неизвестно, как бы на это отреагировала Катя. А возможность, поговорить с Ириной без свидетелей, он найдёт.

Они вышли из дома, Ирина отказалась садиться в машину, девушке захотелось пройтись пешком. Так, они и пошли по улице, впереди Клавдия Абрамовна, а позади Ирина с Евгением.

Евгений рассчитывал, проводив Ирину с бабкой, зайти к Кате и рассказать до конца всю эту некрасивую историю. Он надеялся, что вместе они найдут выход, из сложившийся ситуации.

Но ему не повезло. Катя вышла навстречу и сказала, что она устала с дороги, а ей ещё на работу собраться надо. Да и дети дома. В общем, разговора не получилось. И он в отвратительном настроении вернулся в родительский дом.

Когда муж с Клавдией Абрамовной вышли из квартиры, Катя недоумённо пожала плечами, ей было непонятно что, собственно, происходит?

Отчего соседка ведёт себя так нагло. Без стука, как к себе домой вломилась и командует Евгением, а самое интересное, что он разрешает ей, это делать. Поднялся и безропотно пошёл с ней.

Если я правильно поняла, то она застукала Евгения в постели с внучкой. И теперь, видимо, считает, что имеет право командовать им. Судя по тому, как Женька описал, в каком виде была Ирина, то здесь действительно имело место изнасилование. Похоже, бабка зверствует именно по этой причине.

Но Женька, кто угодно, но не насильник.

Почему так произошло? Почему он ничего не помнит? Может, действительно ничего не было? Тогда откуда засосы и синяки? А пятно на кровати? Ну, ладно, пятно — это, кстати, не самое главное. Уж кому, как не нам ли женщинам знать, как можно так сделать, чтобы убедить мужчину, в том, чего и не было. Но синяки! Она сама их себе, что ли, поставила?

То, что её муж может спать крепко, Екатерина знала. Его по молодости, даже вопли двойняшек разбудить не могли, если он сильно уставал или, к примеру, принял на грудь. Те на нём даже прыгали, а он не просыпался. Но чтобы заспать и совершенно не помнить, то, что было накануне, такого с ним ещё не было.

Это же сколько надо выпить, чтобы так Бошку-то снесло. А он сильно пьяным-то и не был, Катя помнит, разговор с мужем, когда он ехал в такси. Она ещё похвалила его, что он не сел пьяным за руль. Ну в этом плане, Женька всегда был на высоте. А как в дом могли попасть соседи, это тоже понятно. Скорее всего, опять не защёлкнул за собой дверь. С ним это часто бывало. Ещё эта бабка с телефоном, словно подстроено всё.

Ну, допустим, допустим. Но Ирка-то действительно беременна. И опять же синяки, засосы. Так было у них что-то или не было?

А впрочем, какая теперь разница. Он же сказал, что уходит к ней. Значит, уверен, что ребёнок от него. И к чему тогда этот разговор? Что бы сделать ей, Кате больнее?

Мысли крутились в голове, а руки тем временем разобрали чемодан, что-то Катя отправила в стирку, а что-то вернулось в шкаф, ставший полупустым без Женькиных вещей.

Разобрав вещи, пошла на кухню и стала готовить ужин. Вскоре прибежали близнецы от деда с бабушкой.

— Ребята, вас бабушка накормила? Ужинать со мной будете?

— Накормила, — ответила Аринка, — но чай, я буду. А что вкусненького к чаю?

— И я буду, — крикнул Данька, убегая в свою комнату.

Катя засмеялась, — Сейчас посмотрим, что у нас есть.

— У, есть тортик маковый. Наш любимый и круассаны с клубничным джемом. Что будем?

— Мм, — задумчиво протянула Аринка, — Тортик!

— Ну, хорошо. Идите, мойте руки, я вас позову, — Катя на секунду прижала к себе дочку, соскучилась. Потом поцеловала Арину в макушку и подтолкнула к выходу. Мельком глянула в окно и замерла. К дому соседки подходили Евгений с Ириной, Клавдия Абрамовна уже зашла во двор. Катя смотрела и её больно ранило, то, как её муж бережно поддерживал под локоток девчонку.

«Вот к чему вообще весь сегодняшний разговор, что он ей хотел этим сказать?» Настроение у Кати совсем упало, а когда она увидела, что Евгений, попрощавшись с Ириной, идёт домой, вышла ему навстречу.

— Катя нам помешали. Я хотел бы продолжить разговор.

— Не сегодня. Я устала с дороги, а завтра нужно ещё на работу. Мне собраться надо. Да и дети дома. Какой разговор при них, — сухо произнесла Екатерина. В груди опять неприятно садило и щипало глаза.

— Прости. Тогда до встречи. — Женька повернулся и пошёл прочь, а Катя стояла в дверях, смотрела ему вслед и думала, «Я не смогу здесь жить. Видеть его, соседку. Это невыносимо. Я сдохну здесь…»

— Мама, мы, когда, чай пить будем, — голос Даньки вывел её из задумчивости.

— А прямо сейчас и будем, и Катя, заставив себя улыбнуться, пошла к детям.

А ночью она опять была с мужем, сгорала от желания, таяла от его прикосновений и кричала, получив желанную разрядку. Проснувшись, вся в поту, и поняв, что это всего лишь только сон, заплакала, уткнувшись в подушку. Потом встала и пошла в душ. Надо было приводить себя в порядок.

Перед отъездом на работу сфотографировала комнаты и дом с улицы, решив, что на работе составит объявления о продаже.

На работе Катю встретили хорошо, восхищались её загаром.

— Катюха, ты так шикарно выглядишь! Загорела-то как, похудела! Красотка, ты. Мужики, там на юге, наверное, так и падали и штабелями укладывались у твоих ног.

— Ну вы преувеличиваете, не было такого. Не замечала, чтоб прямо уж падали, — отшучивалась Екатерина.

— С таким-то красавчиком, мужем, конечно, некогда по сторонам смотреть было…

— А фотографии покажешь…

Катя замялась, а потом пообещала, — Обработаем и покажу.

Девчонки в отделе, зная о годовщине свадьбы, спрашивали, что подарил ей муж. На что Катя загадочно улыбалась и отвечала, — О, это был незабываемый подарок. Нет, не скажу, это личное. Да, конечно, цветы тоже подарил. Роскошный букет из десяти тёмно-бордовых роз и одной белой.

Вот так в суматохе и прошёл день. Кате было и горько, и смешно одновременно. Такого таланта ко лжи она, за собой раньше не замечала. Но ей не хотелось делиться своей болью с посторонними, не хотелось лицемерной жалости, когда в глаза сочувствуют, а за спиной злорадствуют. А такое у них уже было, когда Лиду, бухгалтера по зарплате бросил муж.

Вечером, когда она готовилась к завтрашнему дню, позвонил Сенька. Голос у брата был уставший, — Привет, систер. Ну ты как? Прости, что не позвонил раньше. Зашился совсем.

— Да, пока нормально. Собираюсь вот дом выставлять на продажу. Похоже, всё-таки я к вам поеду жить.

— Значит, всё-таки разводитесь? Я надеялся, что помиритесь. Ты хоть с Женькой-то говорила.

— Говорила. Только я не поняла ничего. Он тут такого кошмара наговорил, что я уже и не знаю, знала я его раньше или нет. Поверить не могу, он вроде как силой взял Ирку.

— Ерунда, какая-то.

— Вот и я говорю. У тебя-то там, что случилось? Всё в порядке?

— Ну как сказать. Налоговая нагрянула, пока меня не было. А тут ещё у Оксаны мама с инсультом слегла. Вот Оксанка и позвонила, сложно ей было одной разрываться, ещё ведь и своя работа.

— Понятно. Как, Наталья Ильинична? — спросила Ирина.

— Пока плохо. Врачи не обнадёживают. Сама понимаешь возраст.

— Ну, держитесь вы там. Оксанке с Яночкой, привет, передавай.

— Передам. Ты звони, если что. А я постараюсь приехать, как тёще станет полегче.

Закончив разговор, Катя включила на телефоне Яндекс — музыку и гладила на завтра брючный льняной костюм. Дети сегодня остались у родителей, и она была дома одна.

Одна мелодия сменяла другую. Музыка не мешала думать, вспоминать. И она вспоминала.

Почти одиннадцать лет назад.

В начале октября Катя почувствовала себя плохо. Утром, как обычно, выпила кружку кофе с бутербродом из ржаного хлеба с маслом, и схватив сумку с конспектами и учебниками, рванула на занятия. Вышла на улицу, глубоко вздохнула в себя холодный, пахнувший дымом воздух, видимо, дворник жёг листья и едва добежала до заборчика. Перегнувшись через него, выложила весь свой завтрак, на опавшую листву. Достав из сумки платочек, оттёрла рот и двинулась дальше, недоумевая, что такого она могла съесть. Тошнота в течение дня повторилась ещё несколько раз. Её сокурсница и подружка Дашка Овсюкова скептически посмотрела на неё и спросила, — Кать, а ты, часом, не беременна? У тебя, когда должны быть месячные?

— Да не должна. Неделю назад были. Странные только живот потянуло немного, а выделения скудные были, и всего один день. Я вот думаю, может, съела, что-нибудь не то.

— А что ты ела?

— Да то же что и ты.

— Ну, значит, овсяная каша. И что ты думаешь, тебя с неё так полощет? — усмехнулась Даша.

— Ну а какие ещё варианты? — развела руками Катя.

Дашка засмеялась, и бойко прочла незатейливый стишок:

У тебя болит живот,

Значит, кто-то там живёт.

Это не гельминты если,

Значит, живчики пролезли.

И теперь растёт там плод,

Хоть живот не огород.

— Ну ты даёшь, подруга. Нет там никакого плода. — отмахнулась Екатерина.

— Кать, слышь, не тупи, тебе к врачу надо. А знаешь что? Я слышала, девчонки говорили, что в аптеке есть тесты на беременность. Вроде точно определяют. Давай зайдём, купим, — предложила подруга.

— Давай. А к врачу я боюсь, — ответила ей Катя.

Но к врачу всё же пришлось идти, так как тест показал беременность.

И вот Катя сидит и ждёт, когда появится Женька, чтобы сообщить ему эту новость. Сидит и трясётся от страха, не зная, как он отреагирует на эту новость. У них уже был случай, когда парень, узнав о беременности подруги, просто прекратил с ней всякое общение. Типа «Я- не я, и телега не моя».

Женька налетел на неё как ураган, подхватил Катю на руки, закружил, — Веснушка моя, как же я соскучился по тебе. Куда пойдём? В парк или в кино? — жарко зашептал на у́шко.

— Пошли в парк. Поговорить надо, — ответила Катя.

— Что-то случилось? Кать не молчи, пожалуйста, — взмолился Женька.

Катя огляделась, рядом никого не было, посмотрела Женьке в глаза и тихо произнесла, — Я беременна, Жень.

Встревоженное лицо парня, осветилось радостной улыбкой, а затем снова стало тревожным.

— Господи, Кать. Катюшка, моя, я так рад. Но мне немного страшно, тебе же учиться надо. Я хочу, чтобы ребёнок был, но пока с трудом представляю, что делать, — он обхватил ладонями лицо девушки и осыпал его поцелуями.

— Ты сама-то, что по этому поводу думаешь? — опомнившись, спросил он девушку.

— А я его уже люблю, — проговорила охрипшим голосом Катя, и на её глазах появились слёзы.

— Значит, поедем сдаваться. Нужно будет сообщить родителям. В эти выходные и поедем. — проговорил Женька. Посмотрел в Катино лицо и сказал, — Так, стань вот сюда. — Он поставил её рядом с ёлкой, огляделся и сорвал чуть пожелтевший стебелёк какой-то травы, скрутил из него колечко и упал перед Катей на одно колено.

— Веснушка моя, я тебя очень-очень люблю. Больше жизни. Выйдешь ли ты за меня замуж? — и он протянул Кате колечко из травы.

Девушка засмеялась, — Я тебя тоже люблю Женька. И да. Я выйду за тебя Ковалёв.

Потом они гуляли, целовались до цветных мушек в глазах, и подгибающих коленок. Расставаясь, договорились на завтра сбежать с последней пары, чтобы сходить в Загс, пода́ть заявление.

Нынешнее время.

Зимний ветер бродит в памяти, Сны весенние прерваны. Отчего же вы не таете — На висках льдинки первые? Думал я, весна не кончитсяСоловьиная, синяя — Но подкралось одиночествоБесконечное, зимнее. Слишком поняли поздно мыЧто же нами потеряно. Опалённое грозамиНе цветёт второй раз дерево.

Две дороги расходятсяТолько шаг сделай в сторону. А весна не воротится — Мы с тобой виновны поровну.

Звучит на телефоне песня, а у Кати глаза на мокром месте. Воспоминания и грустная мелодия тревожат израненную душу. «Виноваты мы поровну»- шепчет женщина и сердце сжимается от невыносимой боли. Было столько солнца юногоКак весною положено. Всё отдам тебе не думая, За одну весну прошлого. Ты скажи в ответ мне правду лишь — Укоряй, даже зли меня — С кем теперь ты весны празднуешьНевесёлые, зимние?

— Скажи в ответ мне правду лишь, — всхлипывает Екатерина. — За что ты со мной так, Женька? Как же я теперь?

Промаявшись почти всю ночь без сна, она лишь к утру забылась тревожным сном. Она не помнила, что ей снилось, но проснулась с бешено колотящимся сердцем. Ложиться больше не стала. Приняла душ, выпила кофе и загрузила объявление о продаже дома на нескольких сайтах. По дороге на работу созвонилась с Дашкой и договорилась с подругой о встрече.