Тысяча и одна ночь. В 12 томах

ИСТОРИЯ ДЖУДАРА-РЫБАКА, ИЛИ ВОЛШЕБНЫЙ МЕШОК

О царь благословенный, узнала я, что жил в былое время купец по имени Омар, и было у него три сына: одного звали Салем, другого — Салим, а младшего звали Джудар. Он воспитывал их до той поры, пока они не сделались взрослыми; но так как он любил меньшого гораздо более, чем его братьев, то они заметили это, стали завидовать и возненавидели Джудара. Когда купец Омар, находившийся уже в преклонном возрасте, заметил ненависть двух сыновей своих к брату, он стал сильно бояться, чтобы после его смерти Джудару не пришлось терпеть от братьев. Поэтому собрал он всех членов семьи своей, а также несколько ученых людей, занимавшихся делами о наследствах по приказанию кади, и сказал им:

— Пусть принесут сюда все мое имущество и все ткани, находящиеся в моей лавке!

И когда принесли ему все, он сказал:

— О люди, разделите это имущество и эти ткани на четыре равные части по закону!

И разделили они всё на четыре части. И старик дал часть каждому из детей своих, четвертую же часть оставил себе и сказал:

— Все это было моим имуществом, и я разделил его при жизни между ними для того, чтобы им не пришлось ничего требовать ни от меня, ни друг от друга, и для того, чтобы после моей смерти у них не было бы причин для ссор. Четвертая же часть, которую взял я себе, должна достаться моей жене, матери этих детей, чтобы ей было чем жить.

Вскоре после этого старик умер, но сыновья его, Салем и Салим, не захотели довольствоваться своими долями наследства и требовали от Джудара часть того, что ему досталось, говоря ему:

— Имущество отца попало в твои руки.

На этом месте своего рассказа Шахерезада увидела, что наступает утро, и скромно умолкла.

Но когда наступила

она сказала:

Имущество отца попало в твои руки.

И пришлось Джудару обратиться к суду и вызвать свидетелей-мусульман, присутствовавших при дележе, которые и показали то, что было им известно. Поэтому судья не допустил братьев захватить часть Джудара. Однако судебные издержки заставили Джудара и его братьев потерять часть того, чем они владели. Это не помешало братьям через некоторое время снова замышлять против Джудара, которому еще раз пришлось обратиться к судьям; и опять пришлось им всем истратить значительную долю своего состояние на тяжбу.

Но это не остановило их, и пошли они к третьему судье, а потом к четвертому и так далее, и так ходили они до тех пор, пока тяжбы не поглотили всего наследства, и все трое так обеднели, что у них не было даже медной монеты на покупку лепешки и луковицы.

Когда братья Салем и Салим увидели себя в таком положении и так как уже не могли ничего требовать от Джудара, такого же бедняка, как они сами, они задумали обобрать мать свою, обманули, обобрали и грубо обошлись с нею при этом. Бедная женщина со слезами пришла к сыну своему Джудару и сказала ему:

— Братья твои сделали со мной то-то и то-то. Они отняли у меня мою долю наследства. — И стала она проклинать их.

Но Джудар сказал ей:

— О мать моя, не проклинай их, Аллах воздаст каждому по делам его! Я же не могу уже обращаться к кади и другим судьям, потому что тяжба стоит денег, а я потерял все свое состояние от прежних тяжб. Нам остается покориться и хранить молчание. Впрочем, о мать, ты можешь жить у меня, и я разделю с тобою последнее. Ты же, о мать моя, молись за меня Аллаху, и Он дарует мне средства прокормить тебя. Братьев же оставь, пусть Всевышний воздаст им за дела их, ты же утешайся словами поэта:

И продолжал Джудар утешать и успокаивать мать свою, и ему удалось утешить ее и уговорить остаться у него. Он же, чтобы прокормить и ее и себя, добыл рыболовную сеть и каждый день отправлялся ловить рыбу то в Ниле у Булака[62], то в больших прудах, то в других местах; и зарабатывал он таким образом то десять, то двадцать, то тридцать медных монет; и все заработанное тратил он на мать и на себя, а потому ели и пили они достаточно.

А у братьев не было ничего: ни купли, ни продажи. Их угнетала нужда и всякие бедствия; так как они не замедлили растратить все, что отняли у своей матери, то скоро стали последними нищими. И пришлось им обратиться к матери, и унижаться до крайности, и жаловаться на терзавший их голод. Сердце же каждой матери жалостливо и сострадательно. Так и эта мать, тронутая их нищетой, давала им лишние лепешки, которые часто были уже покрыты плесенью; и подавала она им остатки вчерашнего обеда, говоря:

— Торопитесь и уходите прежде, чем вернется брат ваш, потому что ему было бы неприятно видеть вас и он может рассердиться на меня.

Они же спешили поесть и уйти. Но однажды, когда они вошли к матери и она поставила перед ними кушанье и хлеб, вдруг вернулся Джудар. И матери было очень стыдно перед ним, и смутилась она; и, боясь, что рассердила его, она опустила голову и смиренно поглядела в сторону сына. Джудар же не только не выказал досады, но улыбнулся братьям и сказал им:

— Добро пожаловать, о братья мои! Благословен день ваш, что же случилось, что вы решили посетить нас в этот благословенный день? — И бросился он к ним на шею, горячо поцеловал и сказал: — Поистине, нехорошо было с вашей стороны так долго заставлять меня скучать без вас. Вы не приходили узнавать ни обо мне, ни о матери.

Они же ответили:

— Клянемся Аллахом, о брат наш, и мы томились желанием видеть тебя; нас удерживал только стыд за то, что произошло между тобою и нами. Но теперь мы раскаялись до глубины души. Впрочем, все это было делом шайтана (да будет он проклят Аллахом!), теперь же ты и мать наша — единственное благословение.

И, растроганный этими словами, Джудар сказал им:

— А для меня благословением являетесь вы оба, братья мои.

Тогда мать обратилась к Джудару и сказала ему:

^{Он же, чтобы прокормить и ее и себя, добыл рыболовную сеть и каждый день отправлялся ловить рыбу то в Ниле у Булака, то в больших прудах.}

— О дитя мое, да омоет лицо твое Аллах, да увеличит Он твое благосостояние, так как ты самый великодушный из нас!

А Джудар сказал:

— Добро пожаловать! И оставайтесь у меня! Аллах щедр, и у нас всего будет вдоволь!

И помирился он с братьями вполне, вместе поужинали они, и братья провели ночь под его кровом.

На другой день они все вместе ели утреннюю еду, и Джудар со своей сетью ушел с надеждой на щедроты Дающего, между тем как братья также ушли и отсутствовали до полудня, когда явились разделить трапезу с матерью.

А Джудар вернулся только вечером и принес мяса и овощей, купленных на дневной заработок. И так жили они целый месяц. Джудар ловил и продавал рыбу, чтобы кормить мать и братьев, которые ели и веселились.

Но вот однажды…

На этом месте своего рассказа Шахерезада заметила, что наступает утро, и скромно умолкла.

А когда наступила

она продолжила:

Пошел Джудар, как всегда, ловить рыбу, забросил сеть свою в реку, а когда вытащил ее, нашел ее пустой; он забросил ее во второй раз, и опять сеть была пуста. Тогда сказал он себе: «В этом месте нет рыбы».

И переменил он место и забросил сеть, но она опять оказалась пустой.

Он переменил место во второй, в третий раз, еще и еще, и так с утра до самого вечера, но не поймал ни единого пескаря. Тогда он воскликнул:

— Что за чудо?! Неужели рыба перевелась в воде?! Или, может быть, есть тому другая причина?

Уже наступал вечер, он взвалил сеть на спину, опечаленный, что ничего не принесет матери и братьям на ужин; и проходил он мимо пекарни, в которой имел обыкновение покупать хлеб, возвращаясь домой. У пекарни толпились покупатели, спешившие купить себе хлеба, причем каждый держал в руке монету, а продавец не обращал на них большого внимания. Джудар печально стоял в сторонке, смотрел на покупателей и вздыхал. Тогда пекарь сказал ему:

— Добро пожаловать, о Джудар! Не нужно ли тебе хлеба?

Но Джудар молчал.

Пекарь сказал ему:

— Если у тебя нет денег, все равно бери, сколько тебе нужно, а я подожду.

Тогда Джудар сказал ему:

— Дай мне хлеба на десять медных монет и возьми в залог сеть.

Но пекарь ответил на это:

— Нет, о бедняк. Твоя сеть открывает тебе двери заработка, и, если бы я взял ее у тебя, я запер бы эту дверь. Вот хлебы, которые ты у меня обыкновенно покупаешь. А вот тебе от меня десять медных монет, которые могут тебе понадобиться. А завтра, Джудар, ты принесешь мне рыбы на двадцать медных монет.

И Джудар ответил:

— Клянусь головою и глазами моими!

Горячо поблагодарив пекаря, он взял хлебы и десять медных монет и пошел покупать мясо и овощи, говоря себе: «Завтра Господь даст мне возможность расплатиться, и рассеет Он мои заботы».

И вернулся он в дом свой, где мать стала стряпать, как и всегда. Джудар поужинал и заснул.

На следующий день он взял сеть и хотел уже выйти, когда мать сказала ему:

— Ты уходишь, не съев своей утренней порции хлеба?

Он ответил ей:

— Съешь ее с братьями!

И пошел он на реку, где закинул сеть и раз, и два, и три, несколько раз переменив место, и так до часа послеполуденной молитвы, но ничего не выловил. Тогда, огорченный до крайности, он взял сеть и пошел домой, а так как не было другой дороги, то и на этот раз ему пришлось идти мимо пекарни; увидев его, пекарь опять отсчитал ему десять хлебов и десять медных монет и сказал ему:

— Возьми это и ступай. Если не посчастливилось тебе сегодня, посчастливится завтра.

Джудар хотел извиниться, но пекарь сказал ему:

— Нечего тебе, бедняк, извиняться передо мною. Если бы ты выловил что-нибудь, то и заплатил бы. И если завтра ничего не выловишь, приходи опять и не стыдись, я подожду.

На другой день Джудар опять ничего не поймал и снова был вынужден зайти к пекарю; и так не везло ему семь дней подряд, после чего напала на него тоска, и сказал он себе: «Сегодня нужно идти на озеро Карун[63]. Может быть, там ждет меня счастье?»

И пошел он к озеру Карун, лежащему невдалеке от Каира, и собирался уже закинуть свою сеть, когда подъехал к нему на муле магрибинец.

На нем было необычайно роскошное платье, и был он так закутан в бурнус и головную повязку, что виднелся у него только один глаз. На муле была великолепная бархатная попона, роскошная сбруя из золота и шелка, а на крупе у него висел мешок из цветной шерстяной ткани.

Подъехав к Джудару, магрибинец слез с мула и сказал:

— Мир тебе, о Джудар, сын Омара!

Джудар ответил:

— И тебе мир, о господин пилигрим!

Магрибинец сказал:

— О Джудар, ты мне нужен. Если захочешь повиноваться мне, то получишь большие выгоды и огромное состояние, и будешь ты мне другом, и будешь управлять всеми моими делами.

Джудар отвечал:

— О господин мой, скажи, что у тебя на уме, и я буду повиноваться тебе во всем.

Тогда магрибинец сказал ему:

— Начни с того, что прочти первую главу Корана!

И Джудар прочел ее вместе с ним. Затем магрибинец вынул из мешка шелковые шнурки и сказал ему:

— О Джудар, сын Омара, свяжи мне руки как только можешь крепче этими шнурками. Потом брось меня в это озеро и подожди немного. Если увидишь, что рука моя высунется из воды раньше туловища моего, бросай скорее сеть свою в воду и вытащи меня на берег; но если не руку, а ногу мою увидишь над водою, то знай, что я умер. Тогда уже не заботься обо мне, возьми мула и мешок и ступай на базар, где найдешь еврея по имени Шамайя. Ему ты отдашь мула, а он даст тебе сто динаров; возьми их и иди своей дорогою. Но пусть все это останется в тайне.

На этом месте своего повествования Шахерезада заметила, что брезжит утро, и скромно умолкла.

А когда наступила

она сказала:

Но пусть все это останется в тайне.

Джудар ответил:

— Слушаю и повинуюсь!

Он связал руки магрибинцу, говорившему ему:

— Вяжи еще покрепче!

И когда все было готово, поднял его и бросил в озеро. Затем стал ждать, что случится.

По прошествии некоторого времени он вдруг увидел, как из воды высунулись рядом обе ноги магрибинца.

И понял он, что человек этот умер, и, не заботясь о нем более, взял мула и отправился на базар, где действительно увидел того еврея, о котором говорилось; он сидел на стуле у входа в свою лавку и при виде мула воскликнул:

— Нет более сомнений! Человек погиб! — затем прибавил: — Он погиб жертвой своей алчности!

И, не сказав более ни слова, он взял у Джудара мула и отсчитал сто динаров золотом, говоря, что не следует распространяться об этом деле.

Джудар взял деньги у еврея и поспешил к пекарю, у которого купил, по обыкновению, хлеба, и, подавая динар, сказал:

— Вот тебе, о господин мой, в уплату моего долга.

Пекарь же свел счет и сказал ему:

— Я должен тебе еще хлеба на два дня.

От него Джудар пошел к мяснику и продавцу овощей и, давая каждому по динарию, сказал им:

— Отпустите мне все, что нужно, и оставьте у себя остальные деньги.

И взял он мясо и овощи и отнес все это домой, где нашел братьев голодными; мать же уговаривала их потерпеть до возвращения брата. Тогда поставил он перед ними провизию, на которую они набросились, как звери, и в ожидании обеда сожрали весь хлеб.

На другой день перед уходом своим Джудар отдал все имевшееся у него золото матери, говоря:

— Оставь это себе и выдавай братьям, чтобы они никогда ни в чем не нуждались.

И взял он свою рыболовную сеть и вернулся к берегам озера Карун; и хотел он уже приняться за работу, когда увидел другого магрибинца, очень похожего на первого и подъезжавшего к нему на муле. Только этот магрибинец был еще роскошнее одет, а на муле его была еще более великолепная сбруя. И слез магрибинец с мула и сказал:

— Мир тебе, о Джудар, сын Омара!

Он ответил:

— И тебе мир, о господин мой пилигрим!

Тот спросил:

— Не видал ли ты здесь вчера магрибинца на муле, похожем на этого мула?

Но Джудар из боязни, что его станут обвинять в смерти того человека, сказал себе, что лучше всего будет все отрицать, и потому ответил:

— Нет, я никого не видал!

Магрибинец улыбнулся и сказал:

— О бедный Джудар, ты, верно, не знаешь, что мне известно все. Человек, которого ты бросил в озеро и мула которого продал еврею Шамайе за сто динаров, — брат мой. К чему отпираться?

Джудар сказал:

— Если все это известно тебе, зачем же ты спрашиваешь?

Магрибинец ответил:

— Затем что хочу, чтобы ты и мне оказал такую же услугу, как и брату.

И вынул он из своего драгоценного мешка толстые шелковые шнурки, отдал их Джудару и сказал:

— Свяжи меня так же крепко, как связал брата моего, и брось меня в воду. Если из воды покажется прежде всего нога моя, значит, я мертв. Тогда бери мула и продай его еврею за сто динаров.

Джудар ответил:

— Подойди!

Магрибинец подошел, и Джудар связал ему руки, поднял и бросил в озеро, и он сейчас же пошел ко дну.

Несколько минут спустя показались над поверхностью воды две ноги. И понял он, что магрибинца уже нет в живых, и сказал себе: «Он утонул. Туда ему и дорога. Иншаллах! Хорошо бы каждый день бросать по магрибинцу в воду и каждый раз получать сто динаров».

И, взяв мула, он отправился к еврею, который, увидев его, вскрикнул:

— Умер и второй!

Джудар ответил:

— Да будет жива голова твоя!

Еврей же заметил:

— Такова награда честолюбцам.

И взял он мула и уплатил сто динаров Джудару, а тот вернулся к матери и отдал их ей.

Мать же спросила:

— О дитя мое, откуда у тебя это золото?

Тогда рассказал он ей обо всем случившемся с ним; она же сильно испугалась и сказала:

— Лучше всего для тебя не возвращаться к озеру Карун. Боюсь я этих магрибинцев.

Он же ответил:

— Но, о мать моя, я бросаю их в воду только с их собственного согласия. Да и как этого не делать, когда это ремесло приносит мне по сто динаров в день?! Клянусь Аллахом, я каждый день буду ходить к озеру Карун, пока не утоплю всех магрибинцев до последнего!

На третий день Джудар опять пошел к озеру; и не успел он подойти к берегу, как явился третий магрибинец, удивительно похожий на двух первых, но еще более роскошно одетый и на еще более великолепно убранном муле, с каждой стороны у него было по мешку, и в мешках — по хрустальному сосуду с крышкой. Он подошел к Джудару и сказал ему:

— Мир тебе, о Джудар, сын Омара!

Тот ответил ему тем же и подумал: «Откуда все они знают меня и мое имя?»

А магрибинец спросил его…

На этом месте своего повествования Шахерезада заметила, что наступает утро, и скромно умолкла.

А когда наступила

она сказала:

Магрибинец спросил:

— Не видал ли ты здесь магрибинцев?

Он ответил:

— Двух.

Тот спросил:

— Куда же они поехали?

Он ответил:

— Я связал им руки и бросил их в озеро, где они и утонули. Если тебе нравится их участь, то я могу и тебе оказать такую же услугу.

При этих словах магрибинец рассмеялся и сказал:

— О бедняк, разве ты не знаешь, что предел каждой жизни предначертан заранее?

И, сойдя с мула, он сказал спокойным голосом:

— О Джудар, я желаю, чтобы ты и со мной поступил так же, как с ними.

И вытащил он из мешка толстые шелковые шнурки и отдал ему.

Джудар же сказал ему:

— Так протяни руки, чтобы я мог связать их у тебя за спиной, но не мешкай, потому что мне некогда, я тороплюсь. Впрочем, я хорошо знаю это ремесло, и ты можешь доверять мне, я превосходно топлю людей.

Тогда магрибинец дал связать себя. Джудар скрутил ему руки за спину, приподнял его, бросил в воду и увидел, как он пошел ко дну. Потом прежде, нежели увести мула, стал ждать, чтобы ноги магри-бинца появились над водою; но к своему крайнему удивлению, он увидел не ноги, а обе руки, а затем и голову магрибинца, который кричал ему:

— Я не умею плавать! Вылови меня, бедняк, своею сетью!

Джудар набросил на него сеть, и ему удалось вытащить его на берег. Тогда заметил он у него в каждой руке по рыбе, красной, как коралл. Магрибинец поспешил к своему мулу, взял стеклянные сосуды, посадил в каждый по рыбе, закрыл сосуд крышками и засунул их обратно в мешки. Устроив все это, он вернулся к Джудару, заключил его в свои объятия и принялся целовать его в правую и левую щеки с большою сердечностью. И сказал ему:

— Клянусь Аллахом, без тебя я лишился бы жизни и не мог бы поймать этих двух рыб!

Джудар стоял и не двигался от удивления и наконец сказал ему:

— Клянусь Аллахом, господин пилигрим, если ты в самом деле полагаешь, что я при чем-нибудь в твоем спасении и в изловлении этих рыбин, то вместо всяких изъявлений благодарности поспеши рассказать мне, что знаешь о двух утонувших магрибинцах, скажи всю правду об этих рыбинах и о еврее Шамайе, торгующем на базаре!

Тогда магрибинец сказал:

— О Джудар, знай, что утонувшие магрибинцы — мои родные братья; одного звали Абд аль-Салам, а другого — Абд аль-Ахад. Меня же зовут Абд аль-Самад. Тот, кого ты почитаешь евреем, вовсе не еврей, а настоящий мусульманин, маликит[64], а имя его Абд аль-Рахим, и он также брат мне. Отец же наш, которого звали Абд аль-Вадуд, был великим чародеем и глубоко изучил все тайные науки; он научил нас, четырех сыновей своих, волшебству, колдовству и искусству открывать самые сокровенные клады. Поэтому мы усердно изучали эти науки и достигли такой степени знания, что в конце концов подчинили себе джиннов — маридов и ифритов.

После смерти отца нашего нам достались большие имения и громадные богатства. Тогда мы честно разделили богатства, разные талисманы и ученые книги, но по поводу некоторых рукописей мы поспорили. Важнейшей из этих рукописей была «Летописи древних»; это действительно бесценная по своему значению рукопись, за которую нельзя было бы заплатить даже равным ее весу количеством драгоценных камней. Действительно в ней находились точные указания относительно всех скрытых в недрах земли сокровищ и решение загадок и таинственных знаков. И именно в этой рукописи отец наш почерпнул все знания, которыми он обладал.

Когда между нами стал разгораться раздор, в наш дом вошел почтенный шейх, тот самый, который научил отца нашего волшебству и прозорливости. Этот шейх, которого звали Коген Глубочайший, сказал нам:

— Принесите мне эту книгу!

И принесли мы ему «Летописи древних»; он взял книгу и сказал нам:

— О дети мои, вы сыны моего сына, и я не могу отдать предпочтение ни одному из вас в ущерб другому. Тот, кто желает владеть книгой, должен открыть сокровище аль-Шамардаля, и принести мне планетный круг, пузырек с сурьмой, меч и печать. И это потому, что все эти предметы заключены в этом сокровище. И свойства их изумительны и необыкновенны. Действительно, печать охраняется джинном, само имя которого страшно вымолвить, имя его — ифрит Гремящий Гром. Человек, которому удалось бы завладеть этой печатью, может не бояться царей и султанов; он может, когда бы ни захотел, быть властителем земли вдоль и поперек. Меч. Кто обладает им, может по желанию уничтожать армии одним его мановением, и это потому, что пламя и молнии исторгаются из него и обращают всех воинов в прах. Планетный круг. Тот, кто владеет им, может по желанию путешествовать по всем частям вселенной, не двигаясь с места, и посещать все страны Востока и Запада. Для этого ему стоит только притронуться пальцем к тому месту, где он хочет быть, и к тем краям, которые он хочет посетить, — круг начинает вертеться, и перед глазами его проходит все интересное, что только есть в тех краях, и жители их, как будто он стоит перед ними. И если туземцы вдруг окажутся недостаточно гостеприимными или если придется жаловаться на прием в некоторых городах, — стоит только повернуть к солнцу эти враждебные местности, и тотчас же становятся они жертвой пламени и сгорают вместе со всем своим населением. Что же касается пузырька с сурьмой, то, если натереть веки содержащейся в нем сурьмой, немедленно увидишь все сокрытые в недрах земли сокровища. Вот. Во всяком случае, книга по праву будет принадлежать только тому, кто будет иметь успех в этом предприятии, а кому не удастся оно, тот лишается всяких прав на книгу. Принимаете ли вы эти условия?

Мы отвечали:

— Принимаем, о шейх нашего отца! Но мы ничего не знаем о сокровище аль-Шамардаля!

Тогда он сказал нам:

— Знайте, дети мои, что сокровище аль-Шамардаля находится…

На этом месте своего рассказа Шахерезада заметила, что уже близок рассвет, и скромно умолкла.

А когда наступила

она сказала:

Так знайте, дети мои, что сокровище аль-Шамардаля находится во власти двух сыновей Красного царя. В былое время ваш отец пытался овладеть этим сокровищем; но для того чтобы открыть его, нужно было сперва овладеть сыновьями Красного царя. Но в ту минуту, как отец ваш готов был уже схватить их, они вырвались от него и превратились в красных рыб, бросились в находящееся близ Каира озеро Карун, но, так как и озеро это заколдовано, отец ваш, несмотря на все свои усилия, не мог изловить этих рыб. После этого он пришел ко мне и стал жаловаться на свою неудачную попытку. Я же тотчас занялся астрологическими вычислениями и стал гадать; и узнал я, что сокровище аль-Шамардаля может быть открыто лишь при содействии молодого человека из Каира, по имени Джудар, сын Омара, рыбака по ремеслу. Этого Джудара можно встретить на берегу озера Карун. И чары с этого озера могут быть сняты только этим Джударом, который должен связать руки того, которому судьба велит опуститься в это озеро; и должен он бросить его в воду. И тот, кого бросят, должен бороться с обоими сыновьями Красного царя; и если суждено ему победить и овладеть ими, он не утонет и рука его прежде остального тела покажется над водой. И вытащит его своего сетью Джудар. Но тот, который погибнет, у того покажутся сперва ноги, и его следует покинуть.

Услышав такие слова шейха Когена Глубочайшего, мы отвечали:

— Без сомнения, мы хотим сделать попытку, хотя бы ценою жизни!

Один только брат наш Абд аль-Рахим не пожелал рисковать и сказал нам:

— Я не хочу!

Тогда мы уговорили его переодеться еврейским купцом и условились, что отошлем к нему мула и мешок, чтобы он купил их у рыбака в том случае, если мы погибнем во время попытки.

Тебе известно, Джудар, что случилось. Оба брата мои погибли в озере жертвами сыновей Красного царя. И я, в свою очередь, когда ты бросил меня в озеро, едва не погиб в борьбе с ними; но благодаря мысленному заклинанию мне удалось освободиться от пут, снять чары с озера и овладеть обоими сыновьями Красного царя, которые и есть те две красные, как коралл, рыбы, посаженные мной, как ты видел, в сосуды, засунутые в мешки. Эти волшебные рыбы, сыновья Красного царя, просто два могучих иф-рита; и теперь, овладев ими, я наконец могу открыть сокровище аль-Шамардаля.

Но для этого необходимо, чтобы ты лично присутствовал, так как, по предсказанию Когена Глубочайшего, дело не может совершиться без тебя. О Джудар, поедем же со мною в Магриб, в место, лежащее неподалеку от Фаса и Микнаса[65], чтобы помочь мне открыть сокровище аль-Шамардаля! Я же дам тебе все, чего бы ты ни пожелал! И ты будешь навеки братом моим в Аллахе! После этого путешествия ты вернешься в круг своей семьи с веселым сердцем!

На это Джудар сказал ему:

— О господин мой, у меня на шее мать и двое братьев. Я кормлю их. Если я уеду с тобой, кто же даст им хлеб?

Магрибинец отвечал:

— Твой отказ обличает твою леность. Если действительно тебе мешает ехать недостаток в деньгах, то я могу дать тебе тысячу золотых динариев на расходы твоей матери во время твоего отсутствия, которое продлится не более каких-нибудь четырех месяцев.

Как только услышал Джудар о тысяче динариев, он тотчас же воскликнул:

— Дай, о пилигрим, эту тысячу динариев, и я отнесу ее матери и поеду с тобой!

И магрибинец тут же дал ему тысячу динариев, которые отнес он матери, сказав ей:

— Возьми эту тысячу динариев для себя и для братьев моих на расходы, я же уезжаю с одним магрибинцем на четыре месяца

в Магриб. Ты же, о мать моя, молись за меня во время моего отсутствия, и буду я осыпан благодеяниями за твое благословение.

Она отвечала на это:

— О дитя мое, как тягостно будет для меня твое отсутствие! И как боюсь я за тебя!

Он же сказал ей:

— О мать моя, ничто не страшно для охраняемого Аллахом. К тому же магрибинец — очень честный человек.

И много хвалил он магрибинца. Мать же сказала ему:

— Да склонит Аллах к тебе сердце этого добродетельного магрибинца! Поезжай с ним, сын мой. Быть может, он щедро вознаградит тебя.

И Джудар простился с матерью и отправился к магрибинцу. Увидав его, магрибинец спросил:

— Посоветовался ли ты с матерью?

Он отвечал:

— Да, разумеется! Она молится за меня и благословила меня.

Магрибинец сказал ему:

— Садись у меня за спиной.

И Джудар сел за спиною его на мула и ехал таким образом от полудня еще четверть дня. За время пути Джудар сильно проголодался.

На этом месте своего повествования Шахерезада заметила, что наступает утро, и скромно умолкла.

А когда наступила

она сказала:

А Джудар сел за спиною его на мула и ехал таким образом от полудня еще четверть дня. За время пути Джудар сильно проголодался. А так как в мешке не видно было провизии, то он и сказал магрибинцу: — О господин мой, ты, кажется, забыл взять провизию в дорогу.

Тот спросил:

— А разве ты голоден?

Джудар ответил:

— Йа Аллах! Да!

Тогда магрибинец остановил мула, слез с него, и спутник его также, и сказал ему магрибинец:

— Принеси мне мешок. — А когда Джудар принес ему мешок, он спросил: — Чего желает душа твоя, о брат мой?

Тот ответил:

— Мне все равно.

Магрибинец сказал:

— Именем Аллаха прошу тебя сказать: чего желал бы ты поесть? Джудар ответил:

— Хлеба и сыра.

Магрибинец улыбнулся и сказал:

— О бедняк, хлеб и сыр? Это, право, не соответствует твоему званию! Спрашивай чего-нибудь превосходного!

А Джудар отвечал:

— В настоящую минуту все покажется мне превосходным. Магрибинец спросил:

— Любишь ли ты жареных цыплят?

Он ответил:

— Йа Аллах! Да!

Тот спросил:

— Любишь ли рис на меду?

Джудар ответил:

— Очень!

^{Джудар сел за спиною его на мула и ехал таким образом от полудня еще четверть дня.}

Тот спросил:

— А фаршированные бадиджаны? Птичьи головы с томатами? А земляные груши с петрушкой? А колоказию?[66] Баранью голову, жаренную в печи? А очищенный, толченый и размоченный ячмень? Фаршированные виноградные листья? Пирожное? То-то и то-то?

И перечислил он таким образом двадцать четыре рода блюд, между тем как Джудар думал про себя: «Не сошел ли он с ума? Откуда же возьмутся все эти кушанья, если здесь нет ни кухни, ни повара? Скажу ему, чтобы он перестал».

И сказал он магрибинцу:

— Долго ли будешь ты манить меня этими разными блюдами и не показывать ни одного?

Но магрибинец ответил:

— Добро пожаловать, Джудар!

И, погрузив руку в мешок, он вытащил из него золотое блюдо с двумя горячими жареными цыплятами; потом еще раз погрузил руку и вынул золотое блюдо с жаренным на вертеле ягнячьим мясом и так далее — все до одного двадцать четыре блюда, им перечисленные.

Увидев все это, Джудар остолбенел.

А магрибинец сказал ему:

— Ешь, мой бедный друг!

Джудар же вскричал:

— Йа Аллах! О господин мой пилигрим, ты, верно, поместил в этом мешке целую кухню с посудой и поварами!

Магрибинец рассмеялся и ответил:

— О Джудар, это волшебный мешок. Ему служит ифрит, который, если бы мы того пожелали, принес бы нам сейчас же тысячу сирийских блюд, тысячу египетских, тысячу индийских и тысячу китайских.

И Джудар воскликнул:

— О, какой прекрасный мешок! Какие в нем чудеса и какая роскошь!

Потом оба наелись досыта и бросили остатки своего обеда. И магрибинец положил в мешок золотые блюда, потом погрузил руку в другое отделение мешка и вытащил из него золотой кувшин со свежей и сладкой водой. И пили они, и совершали омовения, и прочитали послеполуденную молитву, а потом положили кувшин в мешок, рядом с одним из стеклянных сосудов, перекинули мешок в двумя отделениями на спину мула, сели на него и продолжили путь.

По прошествии некоторого времени магрибинец спросил у Джудара:

— Знаешь ли, Джудар, сколько мы проехали от Каира до этого места?

Тот ответил:

— Клянусь Аллахом, не знаю!

Магрибинец сказал:

— В эти два часа мы проехали расстояние, которое можно проехать разве что в месяц.

Джудар спросил:

— Как же это?

Магрибинец ответил:

— Знай, о Джудар, что этот мул просто джинн из джиннов. В один день он пробегает обыкновенно расстояние, на которое требуется год времени; но сегодня, чтобы тебя не утомить, он шел медленно, шагом.

Затем продолжили они путь свой к Магрибу, и каждый день утром и вечером мешок удовлетворял все их потребности; стоило Джудару пожелать какого-нибудь кушанья, хотя бы самого сложного и необыкновенного, — и оно сейчас же находилось в мешке, совсем готовое и поданное на золотом блюде.

И через пять дней приехали они в Магриб, а затем и в города Фас и Микнас.

На улицах каждый прохожий узнавал магрибинца и приветствовал его или подходил поцеловать у него руку, и так до тех пор, пока не подъехали они к дому, у которого магрибинец остановился и постучался. И дверь тотчас же отворилась, а на пороге появилась молодая девушка, прекрасная, как луна, и стройная, как газель, изнемогающая от жажды. Она приветствовала путников улыбкой, а магрибинец отечески сказал ей:

— О Рахма, дочь моя, поспеши открыть нам двери большой залы дворца!

А молодая Рахма ответила:

— Клянусь головою и глазом! — и повела их по дворцу, покачивая бедрами. И у Джудара закружилась голова от удивления, и сказал он себе: «Эта девушка, несомненно, дочь какого-нибудь царя».

Магрибинец же прежде всего снял мешок со спины мула и сказал ему:

— О мул, возвратись туда, откуда пришел. И да благословит тебя Аллах!

И внезапно раскрылась земля и, приняв мула в свои недра, тотчас же сомкнулась над ним.

А Джудар воскликнул:

— О Помощник и Покровитель! Слава Аллаху, избавившему и охранившему нас от этого, в то время как мы сидели на спине этого мула!

Магрибинец же сказал ему:

— Почему же это удивляет тебя, о Джудар? Разве я не предупреждал тебя, что этот мул — джинн из ифритов? Но идем скорее во дворец и поднимемся в большую залу.

После этого последовали они за молодою девушкой.

Когда Джудар вошел во дворец, его ослепило…

На этом месте своего повествования Шахерезада заметила, что наступает утро, и скромно умолкла.

А когда наступила

она сказала:

Когда Джудар вошел во дворец, его ослепило необыкновенно богатое убранство, красота серебряных люстр, золотых ламп и множества драгоценных камней и металлов. Они уселись на ковре, и магри-бинец сказал дочери:

— Йа Рахма, иди скорей и принеси нам известный тебе шелковый сверток.

И молодая девушка побежала, принесла сверток и подала отцу, который развернул его, вынул одеяние, стоившее по меньшей мере тысячу динариев и, подавая его Джудару, сказал:

— Надень его, Джудар, и будь моим желанным гостем!

И Джудар надел это платье, и был он в нем так великолепен, что уподобился какому-нибудь царю из царей западных арабов.

После этого магрибинец, державший мешок перед собой, погрузил в него руку и вынул множество блюд, которые и расставил на постеленной молодою девушкой скатерти, и остановился лишь тогда, когда уставил сорок блюд разных цветов и разного вкуса. Потом сказал он Джудару:

— Протяни руку и ешь, о господин мой, и извини, что подаем тебе такую малость, но мы ведь еще не знаем твоих вкусов и предпочтений. Тебе стоит только сказать нам, что ты любишь и чего желает душа твоя, — и мы без промедления доставим все это.

Джудар ответил:

— Клянусь Аллахом, о господин мой пилигрим, я люблю все яства без исключения и не питаю отвращения ни к одному!

Не спрашивай же меня о моих вкусах и приноси мне все, что вздумаешь! Я же умею только есть! И еду люблю больше всего на свете! Я хороший едок! Вот посмотри!

И он плотно поел в этот вечер и во все следующие дни, хотя никаких признаков кухни не замечалось в этом доме. Магрибинцу стоило только погрузить руку в мешок, задумав какое-нибудь кушанье, — и тотчас же вынимал он его из мешка на золотом блюде.

Так было и с плодами, и с пирожным. Так жил Джудар во дворце магрибинца двадцать дней, переменяя одеяние каждое утро; и одно одеяние было великолепнее другого.

Утром двадцать первого дня магрибинец пришел к нему и сказал:

— Вставай, Джудар! Сегодня день, назначенный для раскрытия сокровища аль-Шамардаля!

И встал Джудар и вышел вместе с магрибинцем. Когда же вышли они за городские стены, вдруг явилось два мула, на которых они сели, и два невольника-негра, которые пошли за мулами. Ехали они так до полудня, когда прибыли к берегам реки; магрибинец слез с мула и сказал Джудару:

— Слезай!

И когда он слез, то магрибинец подал знак неграм и сказал:

— Ступайте!

И тотчас же негры увели мулов, которые исчезли, сами же они вернулись на берег, неся палатку, ковры и подушки. И поставили они палатку и убрали ее коврами, а подушки разложили вокруг. Затем принесли они оба сосуда, в которых были заключены рыбы кораллового цвета, постлали скатерть и, вынув из мешка обед в двадцать четыре блюда, поставили его и исчезли.

Тогда магрибинец встал, поставил сосуды на скамеечку и принялся шептать магические слова и заклинания и шептал до тех пор, пока рыбы не закричали из своих сосудов:

— Мы здесь! О государь наш волшебник, сжалься над нами!

И продолжали они умолять его все время, пока он произносил заклинания. И вдруг оба сосуда лопнули и одновременно разлетелись на куски, между тем как перед магрибинцем явились два существа, смиренно сложившие руки и сказавшие:

— Прости и сохрани нас, о могущественный прозорливец! Что намереваешься ты сделать с нами?

Он ответил им:

— Я намерен задушить вас и сжечь, если вы не пообещаете мне открыть сокровище аль-Шамардаля!

Они же сказали:

— Обещаем! Откроем тебе сокровище! Но непременно нужно привести сюда каирского рыбака Джудара, так как в «Летописях древних» написано, что сокровище может быть открыто лишь в его присутствии. Никто не может войти в то место, где оно находится, кроме Джудара, сына Омара!

Он ответил:

— Того, о ком вы говорите, я уже привел сюда. Вот он. Он слышит и видит вас.

И оба существа внимательно посмотрели на Джудара и сказали:

— Теперь нет никаких препятствий. Можешь на нас положиться. Клянемся тебе самым именем Всевышнего!

Поэтому магрибинец позволил им идти туда, куда они должны были идти.

И исчезли они в водах потока.

Тогда магрибинец взял длинный и пустой тростник, на который положил две сердоликовые пластинки; на эти пластинки поставил он золотую курильницу, наполненную углями, и дунул на них один раз — и сейчас же загорелся уголь и раскалился. Магрибинец посыпал ладану на угли и сказал:

— О Джудар, вот подымается дым от ладана, и сейчас приступлю я к заклинаниям, нужным для открытия. Но так как, раз начав заклинания, я не могу уже прерывать их, иначе потеряют силу талисманы, то сперва я научу тебя, что должен ты сделать для достижения цели нашего приезда в Магриб.

И Джудар ответил:

— Научи меня, о господин мой!

Магрибинец же сказал:

— Знай, о Джудар…

На этом месте своего повествования Шахерезада заметила, что наступает утро, и скромно умолкла.

А когда наступила

она сказала:

Знай, о Джудар, что, когда я начну говорить магические слова над курящимся ладаном, вода в потоке начнет мало-помалу убывать и наконец совершенно исчезнет, обнажив его русло. Тогда ты увидишь на склоне сухого русла большую золотую дверь, высокую, как городские ворота, и на каждой створке двери два золотых же кольца. Подойди к этой двери, постучи слегка одним из колец и подожди немного. Потом постучи еще раз, но уже посильнее и опять подожди. Затем стучи в третий раз сильнее первых двух и стой неподвижно. После этих трех раз ты услышишь, как кто-то закричит изнутри: «Кто стучится в дверь залы сокровищ и не умеет снять чар?!» Ты же отвечай: «Я Джудар-рыбак, сын Омара из Каира!» И дверь откроется, а на пороге появится существо с мечом в руке и скажет тебе: «Если ты в самом деле тот человек, то вытяни шею, и я отрублю тебе голову!» Ты же вытягивай шею без боязни; меч поднимется над тобой, но тотчас же упадет к твоим ногам, и пред тобой будет лежать бездыханный труп. С тобой же не случится ничего худого. Но если ты испугаешься и не повинуешься ему, то будешь сейчас же убит.

Когда же ты таким образом уничтожишь первые чары, входи в дверь и увидишь вторую, в которую постучись один только раз, но очень сильно. Тогда явится тебе всадник с длинным копьем на плече, и он скажет тебе, потрясая копьем: «Что привело тебя в это место, куда никогда не входят ни люди, ни джинны?» Ты же вместо ответа смело подставь ему обнаженную грудь свою, чтобы он ударил тебя; и он ударит, но это не причинит тебе никакого зла; он же упадет к твоим ногам бездыханный. Если же ты отступишь, он убьет тебя.

Тогда иди к третьей двери, из которой выйдет к тебе стрелок и натянет против тебя лук со стрелой; ты же смело обнажи грудь и подставь ее под его прицел, и он упадет к твоим ногам бездыханным трупом; но если ты выкажешь нерешительность, он убьет тебя.

Иди дальше и дойдешь до четвертой двери, из которой выскочит на тебя лев со страшной мордой; он откроет широкую пасть, чтобы проглотить тебя. Ты же не бойся его и не беги, но протяни ему руку; и как только рука твоя коснется его губ, сейчас же упадет он к твоим ногам и не причинит зла.

После этого иди к пятой двери, из которой выйдет негр, который спросит тебя: «Кто ты такой?» А ты ответишь: «Я Джудар». Он же скажет: «Если ты действительно тот человек, то попытайся отворить шестую дверь».

Иди сейчас же к шестой двери и кричи: «О Иса, прикажи Мусе отворить эту дверь!» Тогда откроется перед тобою дверь, и увидишь ты двух драконов, одного по правую, другого по левую сторону, и, открыв пасти, они бросятся на тебя. Но не бойся их. Протяни каждому из них руку, они будут пытаться укусить, но напрасно, потому что уже будут лежать обессиленными у твоих ног. А главное, не выказывай страха, иначе ты погиб.

Наконец дойдешь ты до седьмой двери и постучишься в нее. И отворит тебе и появится на пороге мать твоя. И скажет она: «Добро пожаловать, сын мой! Подойди ко мне, чтобы я могла пожелать тебе мира!» Но ты ответишь: «Не двигайся с места! И разденься!» Она ответит тебе: «О дитя мое, ведь я мать твоя! Ты обязан мне некоторою благодарностью и уважением за то, что я вскормила и воспитала тебя! Как можешь ты хотеть, чтобы я обнажила тело свое?» А ты отвечай ей и кричи: «Если не разденешься, я убью тебя!» И ты схватишь меч, который будет висеть на стене с правой стороны, и скажешь ей: «Ну же, начинай!» Она же будет стараться разжалобить тебя и обмануть. Но ты не поддавайся всему этому и каждый раз, как она снимет что-нибудь из своего одеяния, кричи ей: «Снимай все!» — и продолжай грозить ей смертью до тех пор, пока она не разденется донага. Но тогда ты увидишь, как она развеется, как пар, и исчезнет.

Таким образом, о Джудар, разрушишь ты все чары колдовства и спасешь свою жизнь. И останется тебе только воспользоваться плодами трудов твоих. Для этого ты должен войти в седьмую дверь, и увидишь ты там груды золота. Но не обращай на них внимания и иди прямо к небольшой беседке в самой середине залы сокровищ, над ней будет спускаться занавес. Подними его — и увидишь лежащим на золотом ложе великого волшебника аль-Шамардаля, того самого, которому принадлежит сокровище. А у самой головы его блеснет что-то круглое, вроде луны, — это планетный круг. Волшебник опоясан тем самым мечом, о котором я говорил тебе, на пальце у него будет печать, а на шее на золотой цепи будет висеть пузырек с сурьмой. Тогда, не колеблясь ни минуты, бери эти четыре драгоценные предмета, и спеши уйти оттуда и принести мне все.

Но, о Джудар, старайся ничего не забыть из всего, чему научил я тебя, и не делай ничего противного моим указаниям. Иначе тебе придется раскаиваться, и жизнь твоя будет в большой опасности.

Затем магрибинец повторил свои наставления и в первый, и во второй, и в третий, и в четвертый раз, для того чтобы Джудар мог запомнить, но наконец Джудар сам сказал:

— Теперь я хорошо запомнил. Но какое человеческое существо в состоянии…

На этом месте своего рассказа Шахерезада заметила, что наступает утро, и скромно умолкла.

А когда наступила

она сказала:

Теперь я хорошо запомнил. Но какое человеческое существо в состоянии было бы преодолеть эти страшные чары и перенести эти ужасные опасности?! Магрибинец ответил:

— О Джудар, не бойся всего этого. Те существа, которые будут встречать тебя у дверей, — пустые призраки, поэтому тебе нечего опасаться.

Джудар сказал:

— Возлагаю надежду свою на Аллаха!

Сейчас же после этого магрибинец приступил к волшебным воскурениям. Он снова подбросил ладана на уголь в курильнице и принялся шептать магические заклинания. И вот вода в потоке стала мало-помалу убывать и ушла вся, а русло потока обнажилось и обнаружило первую дверь залы сокровищ.

Тогда Джудар, уже не колеблясь, пошел по сухому руслу к золотой двери и слегка постучался первый, второй и третий раз. И изнутри послышался голос, говоривший:

— Кто стучится в дверь залы сокровищ, не умея снять чары?!

Он ответил:

— Я Джудар, сын Омара!

И тотчас же отворилась дверь, а на пороге появилось существо с обнаженным мечом в руке и закричало ему:

— Вытяни шею!

И Джудар вытянул шею а тот опустил меч, но в ту же минуту упал. И так было со всеми другими дверями до седьмой, совершенно так, как предсказывал и учил магрибинец. И Джудар с большим мужеством разрушал все чары до тех пор, пока не показалась на пороге его мать, вышедшая из седьмой двери. Она взглянула на него и сказала:

— Тысячу раз мир тебе, дитя мое!

Но Джудар спросил:

— Кто ты такая?

Она же в ответ:

— Я мать твоя, о сын мой! Я та, которая девять месяцев носила тебя под сердцем своим, вскормила и воспитала тебя, о дитя мое!

Он закричал ей:

— Раздевайся!

Она же отвечала:

— Ты сын мой, и как можешь этого требовать?

Он сказал:

— Снимай все, или я отрублю тебе голову вот этим мечом! — и, протянув руку к стене, схватил висевший там меч и, махая им, крикнул: — Если не разденешься, сейчас убью!

Тогда она решилась снять кое-что из одежды.

Но он сказал ей:

— Снимай все!

И сняла она еще кое-что.

Он сказал ей:

— Еще!

И продолжал приставать к ней до тех пор, пока осталось на ней одно исподнее платье, и, стыдясь, сказала она ему:

— Ах, сын мой, напрасно я воспитывала тебя! Ты не оправдал моих надежд. Не каменное ли у тебя сердце? Неужели захочешь унизить меня и заставишь показать наготу свою? О дитя мое, это противозаконно, это святотатство!

На это он сказал:

— Ты говоришь правду! Можешь не снимать исподнего платья!

Но не успел он проговорить это, как старуха закричала:

— Он согласился! Бейте его!

И тотчас же со всех сторон посыпались ему на плечи частые, бесчисленные, как дождевые капли, удары, которые расточались невидимой стражей залы сокровищ. Никогда не испытывал еще Джудар ничего подобного, во всю свою жизнь не забудет он этой порки. Затем ифриты-невидимки в один миг выгнали его из залы сокровищ, выбросили за последнюю дверь и заперли ее, как прежде.

Магрибинец увидел его в эту минуту и прибежал поднять его, так как воды потока уже надвигались снова с шумом и грохотом, заполняя русло и возобновляя свое течение. Без чувств принес он его на берег и читал над ним стихи Корана, пока он не пришел в себя.

Тогда он сказал ему:

— Что ты сделал, о бедняк? Увы!

Он ответил:

— Я уже преодолел все препятствия и разрушил все чары. И надо же было, чтобы из-за исподнего платья моей матери я лишился всего, что уже добыл, и подвергся порке, от которой вот следы.

И рассказал он обо всем, что случилось с ним.

Тогда магрибинец сказал ему:

— Не говорил ли я тебе, что ты должен слушаться меня во всем? Вот видишь, ты повредил и мне, и себе, и все это потому, что не хотел заставить ее снять исподнее платье. Теперь мы должны ждать до будущего года, чтобы повторить нашу попытку. А до той поры ты будешь жить у меня.

И позвал он двух негров, которые тотчас же явились, сложили палатку, убрали все, что следует, исчезли на минуту и вернулись с двумя мулами, на которых сели Джудар и магрибинец, чтобы немедленно вернуться в город Фас.

Целый год прожил Джудар у магрибинца, каждый день надевал он дорогое новое платье, ел и пил все, что доставали из мешка, все, чего бы ни пожелал.

Наступил наконец в начале следующего года день, назначенный для повторения попытки; магрибинец пришел к Джудару и сказал ему:

— Вставай! Идем, куда должны идти!

Тот ответил:

— Разумеется!

И вышли они из города и увидели двух негров, которые подали им двух мулов. Сели они на них и поехали по направлению к потоку, на берег которого и не замедлили прибыть. Разбили палатку и убрали ее по-прежнему.

И когда они подкрепились, магрибинец взял пустой тростник, сердоликовые пластинки, курильницу, наполненную углями, и ладан; и прежде чем начать свои магические воскурения, сказал Джудару:

— О Джудар, я должен дать тебе наставление.

Джудар же воскликнул:

— О господин мой, право, не стоит. Если бы я забыл ту порку, то забыл бы и твои превосходные прошлогодние наставления.

На этом месте своего повествования Шахерезада заметила, что наступает утро, и скромно умолкла.

А когда наступила

она сказала:

А если бы я забыл ту порку, то забыл бы и твои превосходные прошлогодние наставления. Магрибинец спросил:

— Так в самом деле ты их помнишь?

Джудар ответил:

— О, конечно!

Тот сказал:

— Хорошо, береги свою жизнь, Джудар, а главное, не вообрази себе опять, что та старуха — твоя мать, и не поддавайся обману. Дело в том, что если в первый раз ты не оставил там своих костей, то на этот раз, если ошибешься, оставишь их там непременно.

Джудар же ответил:

— Да, я совершил ошибку, но если ошибусь опять, то меня стоило бы сжечь.

Тогда магрибинец бросил ладан на раскаленные угли и стал шептать заклинания. И тотчас же высох поток, а Джудар мог пройти по сухому руслу к золотой двери. Он постучал — и дверь отворилась; и удалось ему преодолеть чары различных дверей, и дошел он наконец до той, в которой стояла его мать, и говорила она:

— Добро пожаловать, дитя мое!

А он ответил ей:

— С каких это пор я твой сын, о проклятая? Раздевайся!

Тогда, стараясь обмануть его, принялась она медленно снимать одну часть одежды за другою, пока не осталось на ней одно только исподнее. И Джудар закричал ей:

— Сними его, проклятая!

И сняла она свое исподнее, но тотчас же исчезла, развеявшись, как пар, как бездушный призрак.

Без затруднения проник тогда Джудар к сокровищу, он видел груды золота, но не обратил на них никакого внимания и направился к небольшой беседке, где, приподняв занавес, увидел лежащего на золотом ложе великого чародея аль-Шамардаля, опоясанного волшебным мечом, с печатью на пальце и золотою цепью, на которой висел пузырек с сурьмою; а над головою его сиял, как луна, планетный круг.

Не колеблясь подошел он и отвязал от перевязи меч, снял печать, отцепил пузырек с сурьмою, взял планетный круг и направился к выходу. И тотчас же заиграли вокруг него стройным хором различные музыкальные инструменты, и эта музыка провожала его до самого выхода, между тем как со всех концов подземелья раздавались голоса невидимой стражи, кричавшей ему:

— Благо тебе, Джудар, что добыл такую добычу! Поздравляем! Поздравляем!

И музыка перестала играть, и голоса перестали поздравлять только тогда, когда он вышел из подземелья.

Увидав его, нагруженного талисманами, магрибинец прекратил свои воскурения и заклинания, поднялся, обнял его, прижал к груди своей и осыпал приветствиями. Когда же Джудар передал ему все четыре талисмана, он вызвал из воздуха двух негров, которые сложили палатку и привели мулов, на которых Джудар и магрибинец доехали до города Фаса.

Прибыв во дворец, они сели вокруг скатерти, на которой стояло несметное количество блюд, извлеченных из мешка, и магрибинец сказал Джудару:

— О брат мой, о Джудар, ешь!

И Джудар наелся досыта. Затем пустые блюда снова уложили в мешок, убрали скатерть, и магрибинец сказал Джудару:

— О Джудар, ради меня ты покинул родной край свой! И довел ты до благополучного конца дела мои. Таким образом ты приобрел много прав. Назначай же сам, во что ценишь ты услуги свои; Аллах (да будет прославляемо имя Его!) будет щедр к тебе моим посредством. Проси же у меня всего, чего желаешь; и не стесняйся, потому что ты заслужил!

Джудар ответил:

— О господин мой, от Аллаха и от тебя желаю получить только одно — мешок!

И магрибинец сейчас же отдал ему мешок, говоря:

— Ты его действительно заслужил. И если бы ты пожелал чего-нибудь другого, то получил бы. Но, о бедняк, этот мешок может доставлять тебе только еду.

Джудар спросил:

— Чего же лучшего мог бы я пожелать?

Магрибинец сказал:

— Ради меня ты много перенес и сильно устал, я же обещал возвратить тебя на родину довольным и счастливым, но мешок не обогатит тебя. Я же хочу, сверх того, и обогатить тебя. Возьми же этот мешок и доставай из него все блюда, которые пожелаешь, но, кроме того, я дам тебе другой мешок, наполненный золотом и драгоценностями, для того чтобы, вернувшись к себе, ты мог сделаться богатым купцом и удовлетворять все потребности твои и семьи твоей, не заботясь об экономии.

И прибавил он потом:

— А что касается мешка для еды, я научу тебя, как им пользоваться. Тебе стоит только погрузить в него руку и сказать: «О служитель этого мешка, заклинаю тебя свойством могучих магических имен, всевластных над тобою, принеси мне такую-то пищу!» — и сейчас же найдешь ты в глубине мешка все яства, какие пожелаешь, хотя бы ты пожелал ежедневно блюда тысячи разных цветов и разного вкуса.

Затем магрибинец вызвал одного из двух негров с одним из мулов, взял мешок с двумя отделениями, подобный мешку для еды, и наполнил одно отделение золотыми монетами и слитками, а другое — драгоценными украшениями и самоцветными камнями, навьючил им мула и, прикрыв мешком для еды, казавшимся совершенно пустым, сказал Джудару:

— Садись на мула! Негр пойдет впереди, будет показывать тебе дорогу и доведет до самого дома твоего в Каире. А когда приедешь, возьми оба мешка и возврати мула негру, который и приведет его ко мне.

И никому не доверяй нашей тайны! А теперь прощаюсь с тобою в Аллахе.

На этом месте своего повествования Шахерезада заметила, что наступает утро, и скромно умолкла.

А когда наступила

она сказала:

О, умоляю тебя, никому не доверяй нашей тайны! Теперь прощаюсь с тобою в Аллахе.

Джудар ответил:

— Да умножит Аллах твое благосостояние и твои благодеяния! Много благодарю тебя!

И сел он на мула, подложив под себя оба мешка, и пустился в путь, предшествуемый негром.

Мул послушно следовал за негром весь день и всю ночь; и на этот раз только в одни сутки совершили они путь из Магриба в Каир; на следующее же утро Джудар увидел перед собою стены Каира и въехал в город через Ворота победы. И подъехал он к своему дому, и увидел мать свою сидящей на пороге: она протягивала руку и просила милостыню, говоря:

— Подайте что-нибудь ради Аллаха!

И, увидав это, Джудар чуть не лишился рассудка, слез с мула и бросился в объятия матери, которая, узнав его, заплакала. И, захватив с собою мешки, поручив негру отвести мула к магрибинцу, так как мул был джиннией, а негр — джинном, он вошел в дом вместе с матерью.

И, введя мать в дом, он посадил ее на циновку и, огорченный тем, что она просила милостыню у прохожих, спросил:

— О мать моя, здоровы ли братья?

Она ответила:

— Они здоровы.

Он спросил:

— Почему же ты просила милостыню?

Она же сказала:

— О сын мой, потому что я голодаю.

А он сказал:

— Как же это? Перед отъездом я дал тебе сто динариев в первый день, сто динариев во второй день и тысячу в день отъезда!

Она ответила:

— О дитя мое, братья твои схитрили, выманили у меня деньги и затем прогнали меня. И чтобы не умереть с голоду, я должна была просить милостыню на улицах.

Он сказал ей:

— О мать моя, теперь не придется тебе страдать, так как я вернулся и буду с тобою. Не печалься же ни о чем. Вот мешок, наполненный золотом и драгоценностями. В доме нашем будет во всем изобилие.

Она ответила:

— О дитя мое, ты воистину родился благословенным и счастливым. Да дарует тебе Аллах Свои милости и умножит над тобой Свои благодеяния! Ступай, сын мой, ступай и принеси для нас обоих немного хлеба, потому что вчера я легла голодная, и сегодня еще ничего не ела.

И когда она сказала слово «хлеб», он улыбнулся и сказал:

— Мир тебе и изобилие, о мать моя! Тебе стоит только назвать блюдо, которое пожелаешь, и я дам его тебе тотчас же, не отправляясь на базар и не готовя его на кухне.

Она же сказала:

— О дитя мое, не вижу ничего такого при тебе. Ты привез с собою только два мешка, и один из них пустой.

А он в ответ:

— У меня все есть, и самое разнообразное.

Она сказала:

— Мне все равно, лишь бы было чем утолить голод.

Он сказал ей на это:

— Ты говоришь правду, в нужде довольствуешься малым. Но когда всего много, любишь выбирать и есть только лучшее и самое тонкое. Но у меня много всего, и тебе стоит только сделать выбор.

Она сказала:

— Если так, то я бы хотела поесть горячей лепешки и сыру.

Он ответил:

— О мать моя, это недостойно твоего звания.

Она же сказала:

— Ты лучше меня знаешь, что нужно. Поэтому и делай так, как считаешь приличным.

Он сказал:

— О мать моя, я нахожу, что твоему званию приличествуют жаркое из ягненка, а также жареные цыплята и рис, приправленный индийским перцем. Нахожу также подходящими колбасы, фаршированные тыквы, фаршированную баранину, бараний бок, кенафу с миндалем, пчелиным медом и сахаром, пирожное, начиненное фисташками, надушенное амброй, и нарезанную треугольничками баклаву[67].

Услышав такие слова, бедная женщина испугалась и подумала, что сын ее лишился рассудка, и воскликнула:

— Что с тобою, дитя мое? Бредишь ли ты или сошел с ума?

А он сказал:

— Да почему же?

Она ответила:

— Да потому, что ты называешь все такие удивительные, дорогие вещи, и их так трудно приготовить и очень нелегко достать.

Он сказал на это:

— Клянусь головою своей! Я непременно хочу, чтобы ты поела всего того, что я сейчас перечислил.

Она сказала:

— Но ничего такого я не вижу здесь.

Он сказал:

— Принеси мне мешок.

Она принесла мешок, пощупала его и нашла, что он совершенно пуст, но все-таки подала ему; он же сейчас погрузил в него руку и вытащил прежде всего золотое блюдо, на котором лежали в несколько рядов влажные и ароматные колбасы, политые соусом; потом во второй раз погрузил руку, и множество раз он погружал ее, чтобы постепенно вынимать все, что было им названо, и даже то, чего он и не называл.

И мать сказала ему:

— Дитя мое, мешок твой очень невелик и совершенно пуст, а ты вынул из него все эти блюда и яства! Откуда же все это?

Он ответил ей:

— О мать моя, знай, что мешок этот дал мне магрибинец. Мешок этот волшебный. Ему служит джинн, повинующийся приказаниям, выраженным в таких-то словах. — И сказал он ей те слова.

Мать спросила:

— А если я погружу руку в этот мешок и этими словами спрошу какое-нибудь кушанье, найду я его?

Он ответил:

— Разумеется!

Тогда она погрузила руку в мешок и сказала:

— О служитель этого мешка, заклинаю тебя свойством магических имен, тобою повелевающих, принеси мне еще бараний бок с начинкой!

На этом месте своего повествования Шахерезада заметила, что наступает утро, и скромно умолкла.

А когда наступила

она сказала:

О служитель мешка, заклинаю тебя свойством магических имен, тобою повелевающих, принеси мне еще бараний бок с начинкой!

И тотчас же почувствовала она в руке своей блюдо и вынула его из мешка. И это был дивно начиненный бок, и пахло от него гвоздикой и другими тонкими пряностями!

Тогда она сказала:

— И все-таки хочу горячую лепешку и сыра; я привыкла к этой еде, и ничто не может отвлечь меня от нее.

И погрузила она руку в волшебный мешок, произнесла требуемые слова и вынула то, чего хотела.

Тогда Джудар сказал ей:

— О мать моя, когда мы закончим, нужно положить в мешок пустые блюда; этого требует талисман. А главное, никому не проговорись о нашей тайне; спрячь мешок в свой сундук и вынимай его только когда нужно. Однако не стесняйся, будь щедрой, наделяй соседей и бедняков и братьев корми всеми кушаньями и при мне, и в мое отсутствие.

Не успел Джудар проговорить этих слов, как оба брата его вошли и увидели дивное угощение.

Они только что узнали о возвращении Джудара от сына одного из соседей, который сказал им:

— Ваш брат только что приехал на муле, он одет в неслыханно роскошное одеяние, и впереди его шел негр!

Братья же сказали себе тогда: «Напрасно мы дурно обращались с матерью. Она, конечно, расскажет ему обо всем, что мы заставили ее вытерпеть. Какими глазами будем мы смотреть на него?!»

Но один из них заметил:

— Наша мать жалостлива. Даже если она и расскажет, ведь брат наш еще жалостливее и снисходительнее, чем она. Если мы постараемся объяснить как-нибудь наше поведение, он согласится с нами и простит нас.

И решили они тогда идти к брату.

Когда они вошли и Джудар увидел их, он тотчас же встал, чтобы оказать им честь, пожелал им мира со всевозможными знаками внимания и сказал:

— Садитесь и разделите нашу трапезу.

И сели они и стали есть. Исхудали и ослабели они от голода и лишений.

Когда они насытились, Джудар сказал им:

— О братья мои, возьмите все остатки и наделите ими бедных и нищих нашего квартала.

Они же отвечали:

— О брат наш, не лучше ли приберечь все это на ужин?

А он сказал им:

— В час ужина вы найдете здесь и того более.

Тогда собрали они остатки и вышли оделять ими нищих, проходивших мимо, и говорили им:

— Берите и ешьте.

Затем принесли они пустые блюда Джудару, который передал их матери, говоря ей:

— Положи их в мешок.

Вечером, в час ужина, Джудар взял мешок и вынул из него сорок разных яств, которые мать и поставила одно за другим на скатерть, потом пригласил он братьев войти и поесть. Когда же они закончили, он вытащил из мешка и пирожное, чтобы они и сладкого поели. И сказал он им после этого:

— Возьмите остатки нашего ужина и раздайте бедным и нищим.

На следующий день он снова угостил их с такой же роскошью, и так в течение десяти дней подряд. По прошествии этого времени Салем сказал Салиму:

— Понятно ли тебе, каким образом брат наш достает такую роскошную еду и утром, и в полдень, и вечером, и даже ночью достает пирожное? И сами султаны не едят лучше нас. Откуда мог он добыть такое состояние и такую роскошь? А мы и не спросили себя, откуда у него все эти удивительные блюда и эти лакомства, если он никогда ничего не покупает, не разводит огня, не занимается стряпней и не держит повара.

А Салим отвечал:

— Клянусь Аллахом, ничего не знаю! Но не знаешь ли ты кого-нибудь, кто мог бы сказать нам всю правду об этом?

Салем сказал:

— Только мать наша может объяснить нам это.

И сейчас же придумали они хитрость, вошли к матери в отсутствие брата и сказали ей:

— О мать наша, мы очень проголодались.

Она же ответила:

— Радуйтесь, так как сейчас насытитесь.

И вошла она в залу, где находился мешок, погрузила в него руку, спросив у служителя несколько горячих блюд, достала их тотчас же и принесла сыновьям, которые сказали ей:

— О мать наша, блюда эти горячи, а мы никогда не видим, чтобы ты стряпала или раздувала огонь.

Она ответила:

— Я достаю их из мешка.

Они спросили:

— Что же это за мешок?

А она сказала:

— Мешок этот волшебный. И все, чего попросишь, исполняется джинном, служителем мешка.

И объяснила она им, как нужно просить, и сказала:

— Храните эту тайну.

Они же ответили:

— Будь покойна, мы никому не скажем.

И, испробовав сами свойство мешка и вытащив из него несколько блюд, они успокоились и ничего не предпринимали в тот вечер.

Но на другой день Салем сказал Салиму:

— До каких же пор будем мы жить у Джудара в положении домашних слуг и питаться его милостынями? Не находишь ли ты, что было бы лучше завладеть этим мешком при помощи какой-нибудь хитрой уловки и пользоваться им нам одним!

Салим спросил:

— Но что могли бы мы придумать?

А другой брат сказал:

— Да просто продать нашего брата главнокомандующему Суэцкого моря![68]

Салим спросил:

— А каким образом мы продадим его?

Салем ответил:

— Мы пойдем к этому главному капитану, который находится теперь в Каире…

На этом месте своего рассказа Шахерезада заметила, что наступает утро, и скромно умолкла.

А когда наступила

она сказала:

Мы пойдем к этому главному капитану, который, кстати, находится теперь в Каире, и пригласим его и двоих из его матросов к себе ужинать. Увидишь, что случится. Ты только должен подтвердить то, что скажу я Джудару, и увидишь, что я устрою раньше, чем пройдет эта ночь.

Условившись продать брата, они отправились к главному капитану Суэцкого моря и после обычных приветствий сказали ему:

— О капитан, мы пришли к тебе по делу, которое наверное доставит тебе удовольствие.

Он ответил им:

— Говорите.

Они же продолжали:

— Мы два брата; но у нас есть третий брат, никуда не годный молодец. Когда отец наш умер, нам досталось наследство, которое мы и разделили на три доли; брат наш взял свою долю и поспешил растратить ее, ведя беспутную, порочную жизнь. А когда он довел себя до нищеты, то стал обращаться с нами самым несправедливым образом и закончил тем, что начал с нами тяжбу у бесчестных и жестоких судей, обвиняя нас в том, что мы отняли у него его часть наследства. И бесчестные, подкупные судьи не замедлили вытянуть у нас все отцовское наследство на судебные издержки.

Но он не удовольствовался этим злодеянием. Он вторично затеял тяжбу, и те же судьи-притеснители довели нас до крайней нищеты. Теперь же мы не знаем, что он еще замышляет против нас. И вот мы пришли к тебе, чтобы просить тебя избавить нас от него, купить его у нас в гребцы на одно из твоих судов.

Главный капитан ответил:

— Можете ли придумать какую-нибудь хитрость, чтобы привести его сюда? Я же в этом случае берусь немедленно отправить его на море.

Они ответили:

— Нам очень трудно было бы доставить его сюда. Но прими наше приглашение и приходи к нам сегодня вечером, и возьми с собою двух из твоих людей, не более. Когда же он заснет, мы все пятеро схватим его, заткнем ему рот платком и отдадим тебе. Ты же, пользуясь ночной темнотой, унесешь его и будешь делать с ним что хочешь.

Он ответил им:

— Слушаю и повинуюсь! Хотите уступить его мне за сорок динаров?

Они же сказали:

— Право, это уж слишком дешево, но для тебя мы согласны. Когда начнет темнеть, приходи на такую-то улицу, к такой-то мечети, и один из нас будет ждать тебя там. Не забудь же привести с собою двух из твоих людей.

И отправились они к брату своему Джудару, поговорили с ним о том о сем, а немного погодя Салем поцеловал у него руку, как будто собираясь просить о чем-то. И Джудар сказал ему:

— Чего желаешь ты, о брат мой?

Тот ответил:

— Знай, о брат мой Джудар, что у меня есть друг, который уже много раз приглашал меня в дом свой во время твоего отсутствия и всегда оказывал мне большое внимание, так что я очень обязан ему. Сегодня я посетил его, чтобы поблагодарить, и он приглашал меня отобедать с ним, но я сказал ему:

— Не могу я оставить брата моего Джудара одного в доме.

Он же сказал мне:

— Приводи и его с собою.

Я же ответил:

— Не думаю, что он согласится. Но ты мог бы принять наше приглашение и прийти к нам сегодня вечером со своими братьями. Братья же его стояли тут же, и я пригласил их, думая про себя, что они откажутся, я же оказал им должную вежливость. Но к сожалению, они охотно согласились, а брат их, видя, что они согласились, также принял приглашение и сказал мне: «Подожди меня в том месте, где начинается твой переулок, у входа в мечеть, и я приду туда с братьями».

И вот теперь, о брат мой Джудар, они, вероятно, уже пришли, и мне очень стыдно, что я самовольно распорядился. Но если хочешь обязать меня навек, прими этих гостей сегодня вечером. Ты уже осыпал нас своими благодеяниями, и изобилие царит в доме твоем, о брат мой. Если же по той или иной причине ты не пожелаешь принять их, то позволь мне принять их в доме наших соседей, где я сам буду служить им.

Джудар ответил ему:

— К чему же приглашать их к соседям, о Салем?! Разве дом наш так тесен и негостеприимен?! Или нечего подать им на ужин?! Не стыдно ли тебе сомневаться и спрашивать?! Приведи их и угости разными яствами и лакомствами, ничего не жалея. И отныне, когда вздумаешь пригласить друзей своих в мое отсутствие, тебе стоит только спросить у матери нашей все необходимое и даже лишнее. Ступай же за своими друзьями! Благословение снизойдет на нас через посредство таких гостей, о брат мой!

При этих словах Салем поцеловал руку у Джудара и отправился к небольшой мечети, где ждали его те люди, и привел их в дом. Джудар встретил их стоя и сказал им:

— Добро пожаловать!

Потом посадил их около себя и стал дружески беседовать с ними, не подозревая, что готовила ему судьба, орудиями которой они были. И попросил он мать свою постлать скатерть и принести сорок разноцветных блюд, говоря:

— Принеси нам такой-то цвет, и такой, и еще другой.

И ели они досыта, думая, что обязаны этим роскошным угощением щедрости его братьев Салема и Салима. Потом, когда уже прошла треть ночи, подали сладости и печенья; и ели до полуночи. Тогда по знаку Салема матросы бросились на Джудара, схватили его, заткнули ему рот, крепко связали руки и ноги и унесли из дома темной ночью, а затем тотчас же отправились в Суэц[69], и, как только прибыли туда, бросили его, закованного в цепи, в трюм одного из судов вместе с другими невольниками и каторжниками, и присудили, что он целый год будет служить гребцом.

Вот и все, что случилось с Джударом.

На этом месте своего повествования Шахерезада заметила, что брезжит утро, и с присущей ей скромностью умолкла.

А когда наступила

она сказала:

И это все, что случилось с Джударом.

Братья же, проснувшись на другое утро, вошли к матери своей, ничего не знавшей о случившемся, и сказали ей:

— О мать наша, Джудар еще не проснулся?

Она сказала:

— Ступайте и разбудите его.

Они ответили:

— А где он спит?

Она сказала:

— В зале для гостей.

Они возразили:

— Там никого нет. Может быть, он ушел ночью с теми моряками? Ведь брат наш уже совершил одно далекое путешествие. К тому же мы слышали разговор его с этими чужестранцами, говорившими ему: «Мы увезем тебя, и ты найдешь клады, место которых нам известно».

Она сказала:

— Да, вероятно, он уехал с ними, ничего не сказав нам. Мы можем быть спокойны, так как Аллах сумеет направить его на добрый путь; он рожден счастливцем и скоро вернется и привезет нам громадные богатства.

Затем, так как разлука все-таки тяжела для сердца матери, она заплакала.

Тогда они закричали ей:

— Проклятая злодейка, ты любишь Джудара больше, чем нас; о нас же, если бы мы уехали или вернулись, ты не горевала бы и не радовалась! Разве один только Джудар — сын твой, разве и мы не твои дети?!

Она же ответила:

— Да, и вы сыновья мои, но вы злые и негодные. С самого дня смерти отца вашего вы не сделали для меня ничего доброго, и ни одного радостного дня не дали вы мне, и ни разу не позаботились обо мне. А Джудар всегда был добр ко мне, и всегда заботился о моем удовольствии, и обращался со мною почтительно, и был щедр. Да, конечно, он заслуживает того, чтобы я проливала по нему слезы, так как он благодетельствовал и мне, и вам.

Выслушав такие слова матери, негодяи принялись оскорблять ее и бить; потом ушли они в другую залу и повсюду искали волшебный мешок и мешок с драгоценностями; и наконец нашли и взяли все золото из одного отделения мешка и все драгоценности — из другого; и сказали они:

— Это принадлежало отцу нашему.

Но она воскликнула:

— Нет, клянусь Аллахом! Это принадлежит брату вашему Джу-дару! Он привез это из страны магрибинцев!

А они закричали ей:

— Ты лжешь! Это собственность нашего отца! И мы имеем право распорядиться ею по нашему желанию!

И сейчас же приступили они к дележу. Но никак не могли и решить, кому достанется волшебный мешок.

Салем говорил:

— Я беру его себе.

А Салим говорил:

— Нет, он мой.

И начался между ними спор и раздор.

Тогда мать сказала им:

— О дети мои, вы поделили между собою мешок с золотом и драгоценностями; но этот мешок ни разрезать, ни разделить нельзя, так как он потерял бы в таком случае свои волшебные свойства. Оставьте его лучше мне; я же каждый день буду извлекать из него те блюда, какие вы пожелаете, и столько раз, сколько вы пожелаете. А что касается меня, то даю себе слово довольствоваться куском хлеба и тем, что вы мне оставите. Если же вы захотите дать мне, сверх того, и необходимую одежду, то это будет с вашей стороны уже великодушием, а не обязанностью. Таким образом, каждый из вас может заняться какой хочет торговлей. Я не забываю, что вы дети мои и что я мать ваша. Будем жить в мире и согласии, для того чтобы по возвращении брата вашего вам не пришлось бы стыдиться перед ним и укорять себя за свои поступки.

Но они не захотели слушать ее совета и всю ночь спорили, ссорились и так громко кричали, что царский стрелок, бывший в гостях в соседнем доме, услышал все, что они говорили, и понял во всех подробностях причину раздора. На другой же день он поспешил во дворец и попросил аудиенции у египетского царя, которого звали Шамс аль-Даула[70], и рассказал ему все, что слышал. Царь сейчас же велел позвать обоих братьев Джудара, и пытали их до тех пор, пока они не сознались во всем. Тогда царь отобрал у них оба мешка, а их самих велел заключить в темницу. Затем велел царь выдавать матери Джудара пенсию, которая была достаточна для удовлетворения насущных потребностей.

Вот все, что было с ними.

Что касается Джудара, то он уже целый год был невольником на корабле главного капитана Суэцкого моря, когда поднялась однажды страшная буря, сорвала снасти, бросила корабль на скалистый берег и разбила его в щепы. Все утонули, кроме Джудара, которому удалось доплыть до берега.

Он проник в тот край и дошел до табора бедуинов-кочевников, которые стали спрашивать о его ремесле и осведомлялись о том, не моряк ли он. И рассказал он им, что он действительно был моряком на потерпевшем крушение корабле; и передал он им разные подробности о жизни своей.

А в таборе находился заезжий купец родом из Джедды[71]; его тронула участь Джудара, и он сказал ему:

— Не хочешь ли поступить ко мне на службу, о египтянин? Я же доставлю тебе одежду и увезу с собою в Джедду!

И Джудар согласился и уехал с ним, и прибыли они в Джедду, где купец выказал большую щедрость и осыпал его благодеяниями. Некоторое время спустя купец отправился паломником в Мекку и также взял его с собой.

Когда прибыли они в Мекку…

На этом месте своего повествования Шахерезада заметила, что наступает утро, и скромно умолкла.

Но когда наступила

она сказала:

И когда прибыли они в Мекку, Джудар поспешил примкнуть к шествию вокруг священных стен Каабы, чтобы совершить семь обрядовых кругов, и вдруг среди паломников увидел друга своего, ма-грибинца, шейха Абд аль-Самада, также желавшего исполнить этот обряд. И магрибинец, со своей стороны, заметил его, братски поприветствовал и спросил, как ему живется. Тогда Джудар заплакал. Магрибинец же взял его за руку и повел в дом, где сам остановился, осыпал его щедротами, надел на него невиданное по своему великолепию одеяние и сказал ему:

— Знай, о Джудар, что с твоими братьями случилось то-то и то-то и что в настоящее время они заключены в темницу египетского царя. Но ты желанный гость в моем доме и останешься в нем до окончания предписанных обрядов. И увидишь, что отныне все будет хорошо.

Джудар ответил ему:

— Позволь мне, о господин мой, пойти к тому купцу, который привез меня сюда, спросить, не прикажет ли он чего, и проститься с ним. Я вернусь и останусь с тобой.

Тот спросил у него:

— Не должник ли ты его?

Джудар ответил:

— Нет.

Магрибинец же сказал:

— Иди же без промедления к нему, спроси о его приказаниях и простись с ним; ты ел хлеб его, а это обязывает честных людей.

И пошел Джудар к своему господину, купцу из Джедды, спросил, не желает ли он приказать ему что-нибудь, и сказал:

— Я только что встретил друга, который для меня дороже брата.

Купец ответил:

— Иди за ним и приведи его сюда, и мы зададим пир в его честь.

Джудар сказал:

— Клянусь Аллахом! Ему не нужны пиры! Он сын роскоши, и у него великое множество слуг!

Тогда купец дал ему двадцать динаров, говоря:

— Возьми их и очисти мою совесть и ответственность.

Джудар же ответил:

— Да вознаградит тебя Аллах за все, чем я тебе обязан!

И, простившись с ним, пошел он к другу своему, магрибинцу. Но по пути он встретил бедняка и отдал ему в качестве милостыни все двенадцать динариев; потом явился к магрибинцу и оставался с ним до тех пор, пока не исполнены были все обряды и обязанности паломничества.

Тогда магрибинец пришел к нему, снял с пальца перстень с печатью, который Джудар принес ему в былое время из подземелья аль-Шамардаля, подал ему перстень и сказал:

— Возьми эту печать, о Джудар, она исполнит все твои желания. Знай, что это кольцо имеет слугой одного джинна, по имени Гремящий Гром, и он будет исполнять все, что ты ему прикажешь. Для этого тебе стоит только потереть алмаз на перстне — и тотчас же явится Гремящий Гром, который и возьмется исполнять все твои желания и приносить тебе, если потребуешь, какие хочешь блага мира.

И чтобы показать ему, как следует делать, он потер камень большим пальцем. И сейчас же явился ифрит Гремящий Гром и, преклонившись перед магрибинцем, сказал:

— Я здесь, йа сиди! Прикажи — и все будет исполнено! Требуй — и получишь! Не желаешь ли восстановить город, лежащий в развалинах, или разрушить цветущий город? Хочешь отнять жизнь у владыки земного или только искрошить его войско? Говори!

Магрибинец сказал:

— О Гром, вот тот, кто отныне будет твоим господином. Я очень хвалю его. Служи ему хорошенько. — Затем, отпустив его, он сказал: — Не забывай, о Джудар, что при помощи этого перстня ты можешь избавиться от всех врагов твоих и мстить им. Ты должен знать степень его могущества.

Джудар сказал:

— Если так, о господин мой, то я хотел бы вернуться в родные края и в дом свой.

Магрибинец ответил:

— Потри печать, и, когда явится ифрит Гремящий Гром и скажет: «Я здесь! Требуй — и получишь!» — ты должен ответить ему: «Я хочу сесть на твою спину! Перенеси меня сегодня же в родные края!», и он будет повиноваться.

Тогда Джудар распрощался с магрибинцем Абд аль-Самадом и потер печать. И тотчас же явился Гремящий Гром и сказал:

— Я здесь! Требуй — и получишь!

А Джудар сказал:

— Вези меня сегодня же в Каир!

Ифрит же отвечал:

— Это нетрудно, — и, присев, посадил его к себе на спину и улетел с ним.

И путешествие их продолжалось от полудня до полуночи; и к полуночи ифрит опустил Джудара на землю в Каире, у самого дома его матери, и исчез.

Когда мать увидела входящего к ней Джудара, она встала и заплакала, желая ему мира. Потом рассказала она ему о том, что случилось с его братьями, и как царь велел бить их палками, и как отнял у них волшебный мешок и другой, с золотом и драгоценностями. И Джудар, слушая все это, не мог остаться равнодушным к участи братьев своих и сказал матери:

— Не печалься! Я сейчас покажу тебе, что могу сделать, и приведу сюда братьев.

В ту же минуту потер он алмазную печать — и тотчас же явился ее служитель и сказал:

— Я здесь! Требуй — и получишь!

Джудар сказал:

— Приказываю тебе похитить братьев моих и привести их сюда!

И джинн исчез, чтобы исполнить это приказание.

Салем же и Салим лежали в своей темнице, испытывая страдание, тоску и огорчение по причине перенесенных ими пыток и лишений, так что желали себе смерти как избавления от всех мук. И именно в то время, как они с большою горечью говорили об этом, призывая смерть, вдруг земля разверзлась у них под ногами и явился Гремящий Гром, который, не давая им опомниться, похитил их обоих и исчез с ними в глубинах земли, между тем как они от ужаса лишились чувств у него в объятиях и очнулись только в доме матери своей, на ковре между матерью и Джударом, внимательно ухаживающими за ними. И когда они открыли глаза, Джудар сказал им:

— Тысячу раз мир вам, о братья мои! Разве вы не узнаете меня, разве забыли меня?

На этом месте своего повествования Шахерезада заметила, что наступает утро, и скромно умолкла.

А когда наступила

она сказала:

Тысячу раз мир вам, о братья мои! Разве не узнаете вы меня, разве забыли меня?

Они же опустили головы и стали молча плакать. Тогда он сказал им:

— Не плачьте! Шайтан смутил вас, и алчность заставила вас поступать, как поступали вы. Но как могли вы решиться продать меня?! Не плачьте! Для меня действительно служит утешением то, что я уподобился Юсуфу, сыну Якуба, проданному братьями. Впрочем, братья Юсуфа поступили с ним еще хуже, чем вы со мною, так как бросили его в глубину колодца. Просите только прощения у Аллаха, раскайтесь, и Он простит вас, потому что Он беспредельно милосерден и милостив и простит, как и я прощаю вас. Вы мои желанные гости. И отныне не бойтесь ничего и не стесняйтесь!

И продолжал он утешать их и ходить за ними, пока не успокоил их сердца; потом стал рассказывать им обо всех перенесенных им испытаниях и страданиях до той поры, когда встретился в Мекке с шейхом Абд аль-Самадом. И показал он им перстень с магической печатью.

Тогда они сказали ему:

— О брат наш, прости нас на этот раз! Если мы станем опять делать то, что делали, поступай с нами как хочешь.

Он же ответил им:

— Не тревожьтесь и не заботьтесь ни о чем. Расскажите же мне поскорее о том, что сделал с вами царь.

И сказали они:

— Он велел бить нас палками и грозил еще худшим; а потом отнял у нас оба мешка.

Джудар сказал:

— Так мы ему покажем!

И потер он алмаз на своем перстне — и тотчас же явился ифрит Гремящий Гром.

Увидав его, братья сильно испугались и подумали в душе своей, что Джудар призвал его только для того, чтобы казнить их смертью. И бросились они к матери и закричали:

— О мать наша, отдаем себя под твою великодушную защиту! Ходатайствуй за нас!

Она же ответила им:

— О дети мои, не бойтесь!

Между тем Джудар сказал Грому:

— Приказываю тебе принести ко мне все драгоценности и всё, что имеется ценного в шкафах царя, не оставляя в них ничего, а также принести отнятое у братьев моих — волшебный мешок и мешок с драгоценностями!

И дух печати отвечал:

— Слушаю и повинуюсь! — И сейчас же исполнил он приказание и вручил Джудару оба мешка целыми и невредимыми, а также и все сокровища царя, говоря: — Йа сиди, я ничего не оставил в шкафах!

Тогда Джудар отдал матери своей мешок с драгоценностями и сокровища царя, советуя ей тщательно охранять их, волшебный же мешок поставил перед собою. Потом сказал он духу:

— Приказываю тебе в сегодняшнюю же ночь построить мне высокий и роскошный дворец, украсить его позолотой и убрать его всяким великолепием! И хочу я, чтобы все было готово к солнечному восходу!

И ифрит Гремящий Гром ответил:

— Воля твоя будет исполнена! — и исчез в недрах земли, между тем как Джудар извлекал из мешка дивные блюда, которыми и наслаждался вместе с матерью и братьями, и все были довольны, потом заснули и спали до самого утра.

Дух же сейчас созвал товарищей своих, подземных ифритов, выбрав самых искусных из них в деле строительства, и все принялись за работу. Одни тесали камни, другие строили, красили, лепили, гравировали, обивали тканями и меблировали залы, так что еще до восхода солнца дворец был выстроен и украшен.

Тогда дух печати явился к Джудару и тотчас после его пробуждения сказал:

— Йа сиди, дворец готов и украшен! Не желаешь ли взглянуть и осмотреть его?

И отправился к дворцу Джудар с матерью и братьями, они осмотрели его и нашли его несравненным, так прекрасна была его архитектура и внутреннее убранство. Джудар восхищался величественным фасадом и изумлялся тому, что все это ему ничего не стоило. И, обратившись к матери, сказал он ей:

— Хочешь жить в этом дворце?

Она же ответила:

— Очень хочу!

И стала она молиться, призывая на его голову благословение Аллаха.

Тогда Джудар снова потер перстень и сказал тотчас же явившемуся духу:

— Приказываю тебе привести сейчас же сорок прекрасных белых невольниц, сорок стройных негритянок, сорок юношей и сорок взрослых негров!

Дух ответил:

— Все это будет твоим!

И улетел он с сорока товарищами своими в страны Индии, Синда и Персии; и каждый из них похищал красивейших девушек и красивейших юношей. И собрали они таким образом по сорок девушек и по сорок юношей. Потом выбрали сорок прекрасных негритянок и сорок красивых негров и доставили их всех во дворец Джудара. И Гром велел им всем пройти поодиночке перед Джударом, и тому понравились они все, и сказал он:

— Теперь нужно каждому и каждой дать платье, лучшее из всех, какие только бывают…

На этом месте своего повествования Шахерезада заметила, что наступает утро, и скромно умолкла.

А когда наступила

она сказала:

Нужно каждому и каждой дать платье, лучшее из всех, какие только бывают на свете.

Дух ответил:

— Вот!

Джудар сказал:

— Нужно еще принести одежду для моей матери и для меня!

И дух тут же принес все и сам одел белых и черных молодых

невольниц и сказал им:

— Идите теперь и поцелуйте руку вашей госпожи, матери вашего господина! И хорошенько исполняйте ее приказания и следите за ней, о вы, белые и черные!

Затем дух одел юношей и негров и послал их целовать руку у Джудара. Потом с особенным старанием одел он Салема и Салима.

А когда все были одеты, Джудар уподобился поистине царю, а братья его — визирям. Так как дворец был очень обширен, Джудар поместил брата своего Салема, слуг и жен его в одной части здания, а другую отдал брату своему Салиму со слугами и женами. Сам же с матерью поместился в главном корпусе дворца. И каждый имел роскошное помещение, достойное султана.

Вот и все, что случилось с ними.

А с царем было вот что. Когда старший казначей его пришел утром, чтобы взять из шкафа, где хранились сокровища, некоторые предметы, понадобившиеся царю, он отпер шкаф и не нашел там ровно ничего. И именно об этом шкафе можно было сказать словами поэта:

Когда увидел это казначей, он громко вскрикнул и упал без чувств. А когда пришел в себя, то, подняв руки к небу, бросился из казначейства во дворец и сказал царю Шамс аль-Дауле:

— О эмир правоверных, я пришел сказать тебе, что в нынешнюю ночь кто-то похитил все сокровища, хранившиеся в казначейском шкафу.

А царь сказал ему:

— О негодяй! Что сделал ты с сокровищами моего казначейства?

Тот же ответил:

— Клянусь Аллахом, я ничего не сделал с ними! Я не знаю, что сталось с ними, и не знаю, каким образом обокрали казну! Еще вчера вечером я, по своему обыкновению, проверял его, и все было в порядке; а сегодня утром нашел его совершенно пустым! Однако двери не были взломаны, и я нашел их целыми и невредимыми, замки — нетронутыми и замкнутыми! Это значит, что не вор обокрал шкаф нашего казначейства!

Царь спросил:

— А мешки также исчезли?

И казначей ответил:

— Да!

Услышав это, царь едва не лишился рассудка; он вскочил и закричал своему казначею:

— Ступай вперед!

И пошел казначей в казначейство, а царь шел за ним и, придя туда, увидел, что действительно все унесено, а двери и замки нетронуты. Царь остолбенел, почувствовал себя уничтоженным и сказал:

— Обокрали казну мою и не побоялись ни могущества моего, ни гнева!

И пришел он в сильную ярость и поспешил тотчас же собрать Совет; и эмиры и вельможи пришли в Совет, и каждый с ужасом спрашивал себя, не он ли причина царского гнева? Но царь сказал:

— О вы все, знайте, что в эту ночь была ограблена моя казна; и я не знаю, кто совершил это, оскорбив меня таким оскорблением, не боясь моего гнева!

И все спросили:

— Как же это случилось?

Царь ответил:

— Спросите главного казначея, вот он перед вами!

И спросили они его, а он сказал им:

— Еще вчера казна была полна, сегодня же я пришел туда и нашел ее пустою, и ни внутри, ни снаружи нет никаких следов взлома.

И все изумились и, не зная, что сказать на это, опустили головы под сверкавшими гневом глазами царя и хранили молчание. Но в эту самую минуту вошел стрелок, который в прежнее время донес царю на Салема, и сказал:

— О царь времен, я провел всю эту ночь без сна, потому что видел много необычайного.

Царь же спросил его:

— Что ты видел?

Тот сказал:

— Знай, о царь времен, что я всю эту ночь развлекался и забавлялся тем, что смотрел на каменщиков, работавших молотками, лопатами и другими орудиями. А когда рассвело, увидел на том самом месте великолепный дворец, совершенно отстроенный, подобного которому нет в целом мире. Тогда пошел я наводить справки, и мне объяснили, в чем дело, и сказали:

— Это сын Омара, Джудар, вернулся из путешествия и выстроил этот дворец. И привез он с собой много рабов и красивых юношей. Он чрезвычайно богат, и много у него всего. И братьев своих освободил он из темницы. И теперь сидит в своем дворце как настоящий султан.

При этих словах царь сказал:

— Пусть сейчас же идут в тюрьму и посмотрят.

И пошли в тюрьму и вернулись сказать царю, что ни Салема, ни Салима там нет.

Тогда царь вскричал:

— Я знаю, кто вор! Тот, кто освободил Салема и Салима, тот и украл мою казну!

Великий визирь спросил:

— Кто же он?

А царь ответил ему:

— Это брат их, Джудар. Он же украл и оба мешка. Но, о визирь, ты сейчас же пошлешь против них эмира с пятьюдесятью воинами, которые схватят их, опечатают все их имущество и приведут их ко мне для повешения!

На этом месте своего повествования Шахерезада увидела, что наступает утро, и скромно умолкла.

А когда наступила

она сказала:

И приведут их ко мне для повешения!

И еще сильнее взбесился царь и закричал:

— Да, и чтобы скорее шли за ними! Я хочу убить их!

Великий визирь же сказал ему:

— О царь, будь милосерден и снисходителен, потому что и Аллах милостив и не спешит Он карать восставшего и провинившегося раба! Кроме того, человек, который в одну ночь выстроил целый дворец, поистине может никого не бояться. Я же боюсь за эмира, которого мы отрядим туда; боюсь, что Джудар отомстит ему. Потерпи же до тех пор, пока я не придумаю лучший способ узнать всю истину об этом деле; и только тогда можешь ты беспрепятственно исполнить то, что решил исполнить.

Царь сказал ему на это:

— Так научи меня, о визирь мой, что должен я сделать.

А визирь ответил:

— Отправь к нему эмира, чтобы пригласить его во дворец. Я же найду возможность арестовать его, я буду с ним ласков, выкажу дружбу и ловко выведаю у него обо всем, что он делает и чего не делает. И тогда посмотрим. Если действительно велико его могущество, мы обойдем его хитростью; если же оно невелико — возьмем его силой и приведем к тебе, а ты сделаешь с ним что захочешь.

Царь сказал:

— Пусть его пригласят!

Тогда великий визирь приказал одному эмиру, по имени Отман, отправиться к Джудару и пригласить его с такими словами: «Царь желает видеть тебя сегодня в числе гостей своих».

Сам же царь прибавил:

— А главное, не смей возвращаться без него!

Эмир же Отман был человеком глупым, надменным и заносчивым. Подойдя к дверям дворца, он увидел евнуха, сидевшего на прекрасном бамбуковом стуле. И подошел он к нему, но евнух не встал с места и не обратил на него никакого внимания, как будто тут никого и не было. А между тем эмир Отман был очень заметен, и его пятьдесят воинов также были заметны. И Отман спросил у евнуха:

— О невольник, где господин твой?

Тот же ответил:

— Во дворце.

Сам же не повернул даже головы и продолжал сидеть, развалясь на стуле с самым равнодушным видом. Тогда эмир Отман рассмеялся и закричал ему:

— Ах ты, деготь проклятый! Не стыдно тебе сидеть, когда я говорю с тобой, и разваливаться на стуле, как развратный мальчишка?!

Евнух ответил:

— Ступай прочь! И чтоб ни слова более!

При таких словах эмир Отман пришел в страшное негодование и, взмахнув оружием, хотел сразить им евнуха. Но не знал он, что этот евнух был не кто иной, как ифрит печати, Гремящий Гром, которому Джудар поручил должность дворцового привратника. Когда евнух заметил движение эмира Отмана, он встал и, посмотрев на него только одним глазом, между тем как другой был закрыт, дунул ему в лицо, и от этого дуновения эмир упал наземь. Затем он отобрал у него все его оружие и ударил его им четыре раза, не более того.

Увидав все это, пятьдесят воинов эмира пришли в негодование и, не желая стерпеть унижения, которому подвергся их начальник, обнажили мечи свои и бросились на евнуха, чтобы изрубить его. Но евнух только улыбнулся, оставаясь совершенно спокойным, и сказал им:

— А! Вы обнажаете мечи ваши, о псы?! Погодите же!

И, схватив некоторых воинов, он проткнул их собственными же их мечами и утопил их в собственной же их крови. И продолжал он крошить их так, что остальные в ужасе убежали и остановились только перед царем с эмиром своим во главе, между тем как Гром снова развалился на стуле.

Когда царь узнал от эмира Отмана о том, что случилось, он пришел в неописуемое бешенство и сказал:

— Пусть сто воинов сейчас идут на этого евнуха!

И сто воинов, явившихся к дворцу, были встречены ударами евнуха, и вздул он их и в один миг обратил в бегство.

И пришли они сказать царю:

— Он рассеял нас и победил.

И сказал царь:

— Пусть двести воинов идут на него!

И пришли двести воинов, и искрошил их евнух в куски.

Тогда царь закричал своему великому визирю:

— Иди сам против него, возьми с собою пятьсот воинов и сейчас же приведи его сюда! И приведи также его господина, Джудара, с обоими его братьями!

Но великий визирь сказал ему на это:

— О царь времен, я предпочитаю не брать с собою ни одного воина и идти к нему без всякого оружия.

Царь сказал тогда:

— Иди и делай то, что сам найдешь нужным!

И бросил великий визирь свое оружие и нарядился в длинное белое одеяние; потом взял длинные четки и медленным шагом направился к дворцу Джудара, перебирая четки. И увидел он евнуха, сидящего на стуле, подошел к нему с улыбкой, сел против него на землю и очень вежливо сказал ему:

— Салам вам!

Тот же ответил:

— И тебе салам, о человеческое существо! Чего же ты желаешь? Когда великий визирь услышал, что его называют человеческим существом, он понял, что евнух — джинн, и задрожал от страха. Потом смиренно спросил:

— Твой господин Джудар здесь?

Евнух ответил:

— Да, он во дворце.

Визирь сказал:

— Йа сиди, прошу тебя пойти к нему и сказать: «Йа сиди, царь Шамс аль-Даула приглашает тебя, так как дает пиршество в твою честь. Он сам шлет тебе привет и просит почтить его дворец твоим присутствием и не отказаться от его гостеприимства».

Гром ответил:

— Подожди меня здесь, пока я пойду спросить его, как он желает поступить.

На этом месте своего повествования Шахерезада увидела, что наступает утро, и скромно умолкла.

А когда наступила

она сказала:

И великий визирь стал вежливо ждать, между тем как ифрит отправился к Джудару, чтобы сказать ему:

— Знай, йа сиди, что царь послал к тебе сперва эмира, которого я побил; с ним было пятьдесят воинов, которых я обратил в бегство. Потом послал он против меня сто воинов, которых я разбил, затем — двести, которых я также разбил и обратил в бегство. Тогда прислал он своего великого визиря, безоружного и в белом одеянии, чтобы пригласить тебя отведать его блюд и предложить свое гостеприимство. Что скажешь ты на это?

Джудар ответил:

— Ступай и приведи ко мне великого визиря!

И Гром вернулся и сказал:

— О визирь, иди к моему господину!

Тот же ответил:

— Клянусь головою!

И вошел он во дворец и в приемную залу, где увидел Джудара, величественнейшего из всех царей и сидящего на троне, равного которому не было ни у одного царя; а пред троном расстилался великолепный ковер.

Остолбенел и смутился визирь, ослепленный красотою дворца, его украшениями, убранством, лепною работой и мебелью; и показался он себе ничтожнее последнего нищего перед лицом всего этого великолепия и властителя дворца. Поэтому он поклонился до земли и поцеловал землю между рук его, желая ему всякого благоденствия, а Джудар спросил его:

— О чем хочешь просить меня, о визирь?

Тот же ответил:

— О господин мой, друг твой, царь Шамс аль-Даула, велел передать тебе привет. Он желает насладить свой взор лицезрением тебя; с этою целью он дает пир в твою честь. Не пожелаешь ли согласиться и доставить это удовольствие?

Джудар ответил:

— Если он друг мне, то передай ему мой привет и скажи, чтобы он лучше сам пришел ко мне!

Визирь сказал:

— Клянусь головою!

Тогда Джудар потер алмазную печать на перстне и, когда явился Гром, сказал ему:

— Принеси мне самое прекрасное одеяние, какое только есть!

Когда же Гром принес одеяние, Джудар сказал визирю:

— Это для тебя, о визирь! Надень его!

Когда же визирь надел платье, Джудар сказал ему:

— Иди к царю и расскажи ему обо всем, что видел и слышал.

И визирь ушел в этом одеянии, подобного которому никто в мире еще не носил, явился к царю, рассказал ему о положении Джудара, описал и похвалил дворец и его убранство, и наконец сказал:

— Джудар приглашает тебя.

Тогда царь сказал:

— Вперед, воины! — И все вскочили; и сказал он им: — Садитесь на коней! Приведите мне моего боевого коня, чтобы я поскакал на нем к Джудару!

Потом сел он на коня и в сопровождении стражи своей и войска направился к дворцу Джудара.

Когда Джудар увидел вдали царя и его конвой, он сказал ифриту печати:

— Желаю, чтобы ты привел ко мне товарищей твоих, ифритов, чтобы они в человеческом образе стали шпалерами на большом дворцовом дворе и встретили царя. И когда царь увидит их, он испугается и сердце его замрет от ужаса. И тогда поймет он, что могущество мое превышает его собственное; и это послужит ему на пользу.

И тотчас же ифрит созвал и привел двести ифритов в образе вооруженной роскошным оружием стражи, и все они были огромного роста. И царь вошел во двор и прошел между двумя рядами воинов; и при виде этих страшных воинов почувствовал, что сердце его сжимается от страха. Потом поднялся он во дворец и вошел в залу, где сидел Джудар; и увидел он, что ни у одного царя или султана не бывало такой величественной и горделивой наружности. И приветствовал его царь, и поклонился между рук его, и пожелал ему всякого благополучия, а Джудар встретил его сидя и не оказал никакого внимания, не пригласил его сесть, напротив, он оставил его стоять, чтобы показать собственное значение, так что царь растерялся и не знал, уходить ему или оставаться. Наконец через некоторое время Джудар сказал ему:

— Поистине, разве так следует поступать?! Разве можно притеснять беззащитных и обирать их, как ты это делаешь?!

Царь ответил:

— О господин мой, соблаговоли простить меня! Алчность и честолюбие заставляли меня так поступать, а также и то, что такова судьба моя! К тому же без вины не бывает и прощения!

И продолжал царь извиняться за все, что могло быть сделано им в прошлом, и умолял о снисхождении и прощении; и между прочими извинениями прочел Джудару такие стихи:

И не переставал он унижаться таким образом перед Джударом до тех пор, пока Джудар не сказал ему:

— Да простит тебя Аллах! — и не позволил ему сесть; и он сел.

Тогда Джудар облек его в одежду безопасности, приказал братьям своим постлать скатерть и подавать необыкновенные многочисленные яства. После трапезы он одарил прекрасною одеждою всю свиту царя и осыпал ее своими щедротами. Только после этого простился царь с Джударом и вышел из его дворца; но на следующие дни он снова возвращался к нему и проводил с ним все время; и даже стал он собирать диван свой у Джудара и решал у него дела своего государства. И дружба между ними росла и укреплялась. И так жили они некоторое время.

Но однажды царь, оставшись наедине со своим великим визирем, сказал ему:

— О визирь, я очень опасаюсь, что Джудар убьет меня и отнимет у меня престол мой.

На этом месте своего повествования Шахерезада увидала, что уж близок рассвет, и скромно умолкла.

А когда наступила

она сказала:

Вот однажды царь, оставшись наедине со своим великим визирем, сказал ему:

— О визирь, я очень опасаюсь, что Джудар убьет меня и отнимет у меня престол мой.

Визирь же ответил:

— О царь времен, что касается престола, не бойся, Джудар не отнимет его у тебя. Могущество и богатство Джудара значительно превышают царскую власть и богатства. На что ему твой престол?! При его могуществе этот трон ничего не прибавил бы ему. Относительно же покушения на твою жизнь, если ты действительно опасаешься этого, то ведь у тебя есть дочь. Выдай ее замуж за него, и таким образом ты разделишь с ним высшую власть. И оба вы будете в одинаковых условиях.

Царь же ответил:

— О визирь, будь посредником между мною и им.

Визирь же сказал:

— Для этого тебе стоит только пригласить его к себе; мы проведем вечер в большой зале, ты же прикажешь дочери своей украсить себя лучшими из ее украшений и как молния промелькнуть в дверях залы. И Джудар заметит ее; а так как любопытство его будет задето и ум его заработает в направлении промелькнувшей принцессы, то и влюбится он в нее без памяти; и спросит он у меня: «Кто это?» Тогда я таинственно наклонюсь к нему и шепну: «Это царская дочь». И стану я разговаривать с ним об этом, брошу слово и возьму его назад, поговорю и помолчу, а он и знать не будет, что тебе все известно, и так до тех пор, пока он не попросит у тебя выдать ее за него замуж. Когда же ты женишь его на своей дочери, согласие между вами будет верным; а после его смерти ты получишь в наследство большую часть того, чем он владеет.

И царь ответил:

— Ты правду говоришь, визирь.

И задал он пир и пригласил Джудара, который, придя во дворец, сел в большой зале среди веселья и угощения, и так сидели они там до вечера.

Между тем царь послал сказать супруге своей, чтобы она нарядила молодую девушку в ее лучшие одежды и украсила ее лучшими драгоценными украшениями и велела ей быстро пройти перед дверями залы. И мать девицы исполнила все это. Когда же молодая девушка, прекрасная, нарядная, блестящая и дивная, промелькнула как молния в дверях залы пиршества, Джудар увидел ее и, вскрикнув от восхищения и глубоко вздохнув, сказал:

— Ах! — И все тело его ослабело, и лицо его сделалось желтым. Любовь, и страсть, и огонь желания вошли в него и покорили его.

Тогда визирь сказал ему:

— Да будешь ты избавлен от всякого зла и огорчения, господин мой! Почему так внезапно изменился ты в лице, как будто страдает и онемело твое тело?

Джудар отвечал:

— О визирь, эта девушка! Чья же она дочь? Она победила меня и отняла у меня рассудок!

Визирь же ответил:

— Это дочь друга твоего, царя! Если она действительно нравится тебе, я уговорю царя выдать ее за тебя замуж!

Он же ему:

— О визирь, поговори с ним! Я же, клянусь жизнью своей, все дам тебе, чего бы ты ни попросил! Царю же дам все, что он потребует от меня в качестве приданого для дочери! И будем мы с ним и друзьями, и родственниками!

Визирь ответил:

— Постараюсь употребить все мое влияние, чтобы добиться того, что ты желаешь!

И сказал он секретно царю:

— О царь Шамс аль-Даула, друг твой Джудар желает породниться с тобой. Он обратился ко мне, чтобы я попросил тебя выдать за него замуж дочь твою эль-Сетт Асию. Не отталкивай же меня и прими мое ходатайство. Все, что потребуешь в приданое дочери своей, будет уплачено Джударом.

И царь ответил:

— Никакого приданого не нужно. А девушка — раба его. Отдаю ее ему в жены, и, принимая ее, он оказывает мне величайшую честь.

И в тот вечер дело дальше не пошло.

Но на другой день утром царь собрал Совет свой, и созвал он великих и малых господ и слуг, и позвал он шейх-уль-ислама[72] для этого случая. Джудар сделал брачное предложение, и царь согласился и сказал:

— Что касается приданого, то я уже получил его.

И написали брачный договор.

Тогда Джудар велел принести мешок с драгоценностями и подарил его царю как приданое для его дочери. И тотчас же загремели трубы и барабаны, заиграли флейты и кларнеты, и брачный пир был в полном разгаре, когда Джудар проник в брачную залу и овладел девушкой.

Джудар и царь жили в мире и согласии долгие дни. Царь умер первым. Тогда войска стали просить Джудара вступить на царский престол, но он отказывался, они же не переставали настаивать, и он наконец согласился.

Вступив на престол, Джудар первым делом воздвиг мечеть над гробом Шамс аль-Даулы; и назначил он большие суммы денег на поддержание мечети; мечеть эта была построена в квартале Бун-дуканиев, между тем как собственный дворец Джудара находился в квартале Яманиев.

И с той поры и тот квартал, где построили мечеть, и сама эта мечеть стали называться Джудария. Затем царь Джудар поспешил назначить визирями обоих своих братьев: Салема — визирем и своей правой рукой, а Салима — визирем и своей левой рукой. И жили они так в мире один год, не более.

По прошествии этого времени Салем сказал Салиму:

— О брат мой, доколе…

На этом месте своего повествования Шахерезада заметила, что наступает утро, и скромно умолкла.

А когда наступила

она сказала:

Вот по прошествии времени Салем сказал Салиму: — О брат мой, доколе мы будем оставаться в таком положении? Неужели же мы всю нашу жизнь будем слугами Джудара и до самой его смерти не насладимся властью и благополучием?

А Салим ответил ему:

— Как бы нам убить его и похитить печать и волшебный мешок? Один ты мог бы придумать какую-нибудь хитрость, чтобы убить его, так как ты опытнее и умнее меня.

Салем же сказал:

— Если я придумаю, как убить его, согласишься ли видеть меня царем, а себя визирем и моей правой рукой? Тогда печать будет принадлежать мне, а волшебный мешок — тебе.

Салим же сказал:

— Согласен.

И сговорились они, как убить Джудара, чтобы завладеть высшей властью и по-царски пользоваться благами мира сего.

Когда же решили они все, то пошли к Джудару и сказали ему:

— О брат наш, нам бы очень хотелось, чтобы ты пришел к нам сегодня вечером отведать нашего стола, давно уже ты не переступал нашего порога.

Он ответил:

— Не обижайтесь более на меня! К которому из вас должен я прийти прежде всего?

Салим ответил:

— Прежде всего ко мне. А после моего угощения осчастливь своим посещением и брата моего.

Джудар ответил:

— Не вижу тому препятствий!

И отправился он с Салимом на его половину.

Но не знал он, что ожидает его. Не успел он проглотить и первый кусок на этом пире, как весь распался на мелкие кусочки: мясо в одну сторону, а кости в другую. Яд оказал свое действие.

Тогда Салем захотел снять перстень с пальца, и так как перстень не поддавался, то отрезал палец ножом. Тогда взял он перстень и потер алмазную печать. И тотчас же явился ифрит Гремящий Гром, служитель печати, и сказал:

— Я здесь! Требуй — и получишь!

Салем сказал ему:

— Приказываю тебе схватить и убить брата моего Салима. Потом возьми его и Джудара, лежащего здесь мертвым, и отнеси тела их, и отравленного и убитого, к главным военачальникам!

И тотчас же ифрит, повиновавшийся всякому, лишь бы тот обладал волшебным перстнем с печатью, пошел к Салиму и убил его; потом взял оба тела и, придя к военачальникам, собравшимся именно в это время в зале для трапез, и бросил тела перед ними.

Когда военачальники увидели бездыханные тела Джудара и Салима, они оставили еду, подняли руки к небу, задрожали от ужаса и спросили ифрита:

— Кто же совершил это над особой царя и брата его?

Он ответил:

— Их брат Салем!

И в ту же минуту вошел в залу Салем и сказал:

— О начальники войск моих и все воины мои! Трапезничайте и будьте довольны! Я завладел этой печатью, которую похитил у брата моего Джудара. А этот ифрит, стоящий перед вами, — Гремящий Гром, служитель этой печати. Убить брата моего Салима приказал ему я, чтобы не делить ни с кем престол. К тому же он предатель, и я опасался, что он предаст и меня. Так как Джудар умер, я один остаюсь царем. Хотите признать меня царем своим или же хотите, чтобы я, потерев печать, велел ифриту перебить вас всех, больших и малых, от первого до последнего?

При этих словах военачальники, объятые страхом, не осмелились возражать и ответили:

— Мы принимаем тебя царем!

Тогда Салем распорядился похоронами братьев своих. Потом он созвал диван, и, когда все возвратились с похорон, он сел на трон; и принесли ему поздравления все подданные его. Затем он сказал:

— Теперь хочу составить договор о браке моем с женою брата моего.

Ему ответили:

— Тому нет препятствий, но вдове следует ждать четыре месяца и десять дней для вступления в новый брак.

Он же ответил:

— Не признаю этих формальностей и ничего подобного! Клянусь головою, сегодня же ночью буду обладать супругою брата моего!

Тогда подданные нового царя принуждены были написать брачный договор и пошли предупредить вдову Джудара, эль-Сетт Асию, которая ответила:

— Пусть приходит!

На этом месте своего повествования Шахерезада заметила, что наступает утро, и скромно умолкла.

А когда наступила

она сказала:

И пошли предупредить вдову Джудара, эль-Сетт Асию, которая сказала:

— Пусть приходит!

И с наступлением ночи Салем вошел к супруге брата своего Джудара, которая встретила его с изъявлениями живейшей радости и приветствовала его добрыми пожеланиями. И предложила она ему прохладительное — кубок с шербетом. Он выпил его, но тотчас же тело его распалось на тысячи кусочков, и упал он бездыханный. Такова была его смерть.

Тогда эль-Сетт Асия взяла волшебный перстень и раздробила его в крошки, чтобы отныне никто не мог заставлять его служить преступным делам, и разрезала пополам волшебный мешок, разрушая таким образом его чары.

После этого она послала предупредить обо всем случившемся шейх-уль-ислама и сообщить вельможам царства, что им предстоит избрать нового царя; и велела она сказать им: «Изберите для себя нового царя».

— Вот, — продолжала Шахерезада, — все, что знаю о Джударе, о братьях его, о волшебном мешке и волшебной печати. Но известна мне также, о царь благословенный, другая удивительная история, которая называется…